Натали Р.
Стать богом
26. У Бетреморогской башни
Ночное небо после грозы было ясным и холодным. Затмевая своим блеском звезды, высоко висела полная Луна, будто фонарь, освещая место предстоящей схватки за будущее мира.
Вокруг Бетреморогской башни замка Хешшираман клубилась тьма. Тьма, заключенная внутри, выливалась из окна на ни в чем не повинную землю, леденеющую под жадными языками черноты. Тьма свивалась в канат, и он становился все толще и отвратительнее. Арестант, заключенный в стенах башни, выбирался на волю. Удержать его внутри мог лишь обет, принесенный Тюремщиком. Обет, который ныне был нарушен.
Пятнадцать лет назад Вита клялась, что никогда не будет пытаться защитить докторскую диссертацию.
Флиф Пожиратель Душ всегда пугал ее. Эта эссенция абсолютного зла замораживала кровь, наводила безотчетный страх до тошноты, до сердечных перебоев. Вообще-то Вита была храброй женщиной, но всему есть предел. Привыкнуть к этому было невозможно, хотя Вита встречала Тьму лицом к лицу уже в пятый раз за свою не такую уж долгую жизнь. Единственным ее преимуществом был опыт. Она хорошо знала, что должно произойти и что может этому помешать. Думала, что знала.
Она подняла перстень Тюремщика по направлению к вздымающейся черноте, ожидая, что сейчас громада Флифа окаменеет и осыплется прахом. Но ледяной невесомый газ продолжал вихриться. Вита потрясла кольцо, потерла, постучала пальцем. Никакого отклика.
Флиф сформировался полностью. Он дышал хладом и небытием. И, кажется, медленно приближался.
– Возвращайся же туда, где ты должен находиться, светом полной Луны заклинаю тебя, – торопливо проговорила она формулу.
Ничего, конечно, не изменилось. Формулу следовало произносить уже тогда, когда Флиф был обездвижен. Но кольцо не работало.
– Хешшкор! – запаниковала она. – Перстень неисправен!
– Ты меня звала? – раздался незнакомый голос с другой стороны.
Вита резко обернулась. У стены, освещенной бледно-голубой Луной, стоял молодой человек в черном кожаном жилете и таких же брюках, держащихся на бедрах. В пупке поблескивали два небольших сапфира, а на правой руке сверкал густым, пронзительным синим огнем перстень Тюремщика, готовый к схватке. Только сейчас Вита обратила внимание, что ее кольцо совсем не светится.
Молодой человек движением головы откинул назад длинные вьющиеся волосы, легшие на лицо. Глаза казались темными провалами в бездну.
Вита узнала его с первого взгляда, хотя никогда не видела наяву. Он предстал перед ней в волшебном зеркале Милены двадцать лет назад и с тех пор несколько раз снился. Чернокудрый красавец джигит скакал по степи, грива его жеребца развевалась по ветру, по небу неслись облака, наползая на солнечный диск. На горизонте появилась черная точка, она росла с каждым мигом и вскоре оказалась замком… А на ступенях молодого человека ожидала Миленион. В руках она держала сверток. Джигит ловко соскочил с коня, преклонил колени перед богиней, та торжественно вручила ему мантию. До сего момента Вита не сомневалась, что человек из зеркала – покойный маг Хафиз.
Вот оно как…
Спинным мозгом Вита чувствовала, что время для выяснения отношений неподходящее: каждая секунда дорога. Она сказала:
– Останови Пожирателя, Тюремщик!
– Чем заплатишь? – сощурился парень, назвавшийся Хешшкором.
– Если ты тот, кого называют Хешшкор Миленион, то я дала тебе жизнь. Это больше, чем может дать тебе любой другой.
– Ты не мать мне, – отрезал он. – Ты гнусная предательница.
– Я не предавала тебя, – возразила Вита. – Даже если ты считаешь, что я на такое способна, я просто не могла этого сделать. До вчерашнего дня я вообще не знала о твоем существовании.
– Не знала или не хотела знать?
– Ты, дерзкий выскочка! – взревел Хешшкор, потеряв терпение, и поднялся с каменных ступеней. – Кто ты такой, чтобы так с ней разговаривать?
– Я – Хешшкор Всемогущий, – надменно заявил он. – А ты кто такой, красавчик?
– Это я – Хешшкор Всемогущий! – заорал бессмертный, брызжа слюной от ярости. – А ты – дерьмовый самозванец, жалкий смертный! – он бросился в атаку.
На молодом лице промелькнули испуг и недоумение, и он пропустил удар. Электрический разряд швырнул его на землю, проделав дымящуюся дыру в жилете. Но он собрался мгновенно. Второй разряд зашипел, столкнувшись с защитным полем.
– Стой! – закричала Вита. – Перестань!
Флиф, почуяв близость сладких беззащитных душ, стремительно приближался. А взбешенный Хешшкор осыпал своего противника молниями, забыв о том, что убить Тюремщика – значит потерять перстень на тринадцать лет!
Юный колдун не пытался встать. Как будто все его силы уходили на поддержание защитного экрана. Но вдруг он перекатился, сложив руки в вычурном жесте, и с небес на Хешшкора рухнул камнепад.
Бессмертный утратил бдительность. Он был озабочен тем, чтобы пробить защиту дерзкого колдунишки, неожиданно мощную, и добить его, а о собственной защите думать забыл. Тяжелые камни посыпались на руки, плечи, один ударил по голове…
– Хешшкор! – охнула Вита.
– На этой земле нет места двум Хешшкорам, – усмехнулся колдун, поднимаясь и отряхиваясь.
Виту вдруг пронзил ледяной холод. Кости и мышцы будто заиндевели и превратились в сплошной недвижный монолит. Дыхание перехватило.
Флиф поймал ее.
Внезапное осознание придало ей сил. Она даже сделала несколько шагов. Инстинктивных, бесполезных шажков прочь от Тьмы, приготовившейся поглотить ее душу. Черное безликое чудовище и не заметило трепыхания жертвы.
– Не давай ему, – прохрипела она. – Останови его, сынок…
Она чувствовала, как рвется что-то в ее груди, как незримые связки лопаются с невыносимой болью. Маг молчал с минуту, но ей показалось, что прошла вечность. Она уже видела из-под смерзнувшихся век исходящее из груди свечение покидающей ее души.
– Отдай мне свой нож, – потребовал он.
– Возьми, – едва слышно выдавила она.
Колдун подошел к корчащейся в предсмертных судорогах женщине, рванул полу длинной юбки и высвободил ножны. Клинок вынимался легко. Он взвесил его в руке и замахнулся, чтобы отсечь голову.
Ударная волна от спешного выстраивания туннеля перехода чуть не сбила его с ног. Он невольно отшатнулся, когда в двух шагах от него вывалилась из ниоткуда толстая клуша в махровом халате, стрельнула туда-сюда безумными глазами, ойкнула и вновь пропала. И лишь несколько секунд спустя до него дошло, что пропала не она одна.
Внезапно он ощутил затылком леденящий холод. Флиф никуда не делся.
Он нервно обернулся. Гигантская черная вихревая лента раскачивалась прямо над ним, будто исполняя странный завораживающий танец. Он всматривался в него всего долю мгновения, пока не увяз. Руки и ноги стали тяжелыми, как свинец. Он попытался поднять руку с кольцом, но не смог.
Сердце в ужасе забилось о ребра, словно желая выпрыгнуть. Он запаниковал – уже второй раз за сегодняшнюю ночь. Имея перстень и зная, как с ним обращаться, он не ожидал трудностей. Как не ожидал нарваться здесь на этого бога, Хешшкора, который, по его расчетам, должен быть развоплощен. Неужели у него появились новые посвященные?
Не о Хешшкоре надо думать. О Миленион, помоги… Нет, я отказался от ее помощи и брать свои слова обратно не намерен. Мама, мамочка, как же больно… Проклятье, нет! Нет у меня матери и не было никогда. Любящие матери встречаются только в глупых детских сказках. Виски раскалываются, дышать невозможно… Я не думал, что это будет так трудно. Какая-то слабая женщина, даже не колдунья, четыре раза делала это – и ничего. Подумаешь!.. Холод сжимает сердце, стынет кровь, я уже не чувствую пальцев… Помоги… Кого же мне звать? На кого надеяться?
Только на себя.
Из горла вырвался сдавленный стон. Нечеловеческим усилием воли он поднял перстень на сантиметр… еще на сантиметр… В глазах стояли слезы, по закушенной губе поползла струйка крови. Флиф терзал его смертным холодом, желая вырвать душу. Как человек может выдержать такое? Он, могущественный маг, без пяти минут бог, валяется перед Пожирателем Душ как недодавленная мошка, тщась шевельнуть конечностями. А простая смертная четыре раза справлялась с ним и выходила живой из этого противостояния. Железная она, что ли, эта Виталия?
Надо было отдать ей кольцо. Забрать нож и отдать перстень Тюремщика. Пусть бы она выполняла свою привычную работу, а он занялся бы другими делами. Нет, он поторопился со справедливым отмщением. Но он же не знал, чем противостояние с Флифом обернется для него на самом деле. Полная Луна, казавшаяся его союзницей, насмехалась над ним.
Нет! Он не может уступить Пожирателю Душ, этой ненасытной твари. Слишком долгий путь пройден, и остался последний шаг. Он не может сдаться, когда до достижения цели так немного. Он поднял перстень еще на миллиметр…
Сила, давящая на него, пригибающая к земле и скручивающая жгутом мышцы, исчезла. Он пошатнулся от неожиданности, но не позволил себе повалиться на землю, чтобы отдышаться. Срывающимся, всхлипывающим от недостатка воздуха голосом, превозмогая тошноту от крови, вытекшей из прокушенной губы и заполнившей рот, он проговорил:
– Именем первого Тюремщика, возвращайся туда, где ты должен находиться – светом полной Луны заклинаю тебя. И в ознаменование твоего нового заточения даю обет… даю обет…
Он не знал, чем поклясться. У него не было ничего и никого. Ни родителей, ни друзей. Ни богини, от помощи которой он поторопился отречься. Ни унаследованного волшебного замка в отдельном пространстве – Хешшмил был всего лишь виллой на берегу Средиземного моря. Ни особых богатств – вилла обходилась ему дорого, но он должен был, сжав зубы, поддерживать престиж Черного Круга соответствующим уровнем жизни; а сколько кануло в бездонную сокровищницу Круга в качестве вступительного взноса… Не имел он и обычных людских пороков: не курил, почти не пил, а если и пил, то равнодушно, без охоты. Азартные игры презирал, не понимая, как можно получать удовольствие от того, что не знаешь, какая тебе выпадет карта… тем более что узнать это для него, незаурядного колдуна, проблемы не составляло. Ел мало, только для того, чтоб не отвыкнуть – он настолько сильно и глубоко слился с магией, что энергию, необходимую организму, предпочитал черпать из более тонких и эффективных источников, чем трупы растений и животных. Его, девятнадцатилетнего юношу, даже к женщинам по-настоящему не влекло, хотя он и не избегал их использовать, когда это было ему зачем-нибудь нужно. Вся его жизнь была подчинена единственной имеющей значение цели.
И поступиться ею было превыше его сил.
– Я… – вымолвил он наконец, – я отказываюсь от Катрины. Я не возьму ее душу.
Ему нелегко дались эти слова. Единственная потенциальная посвященная, которая у него имелась, девушка, умолявшая его взять ее под свое покровительство, так что ему даже пришлось приказать ей заткнуться, осыпавшая его руки поцелуями, которые – пожелай он только – могли бы переместиться и на другие части тела. Что ж, придется обойтись без посвященной. Развоплощение в течение нескольких лет или даже веков – не такая уж высокая цена, если впереди у тебя сотни тысячелетий.
27. Передышка в Милене
В Милене уже наступило утро. Вершины гор, виднеющиеся из окна, сверкали в лучах Солнца. Вита поглубже завернулась в необъятный оранжевый халат с чужого плеча. Ее знобило.
– О Миленион, – Валента, хлопотавшая вокруг сестры, как наседка, была так взволнована, что не замечала гримасы, искажавшей Витино лицо каждый раз при упоминании этого имени. – Я так перепугалась! – она подложила Вите под спину подушку и поставила перед ней на ярко-оранжевую салфетку розовую в фиолетовый горох чашку чая с малиной. – Я до сих пор не в себе! О Миленион… Я, как перенеслась, опомниться не успела – и вдруг ты, едва живая, и окровавленный Хешшкор в отключке, и… – она заботливо размешала малину ложечкой, видя, что Вита тормозит. – А потом Флиф на меня посмотрел…
– Флиф не может посмотреть, – отрешенно изрекла Вита. – У него нет глаз.
– Я тебе клянусь, сеструха, он посмотрел. О Миленион, – Валента плюхнулась в кресло напротив, обмахиваясь цветастым фартуком. – И как до жизни такой докатились-то? Ну, надеюсь, тот парнишка, что остался там с твоим колечком, не опростоволосится перед Пожирателем.
– Угу, – только и пробормотала Вита.
После того как Вита чуть не отдала душу, и не частично, как это бывает при посвящении, а насовсем, полностью, она пребывала в каком-то отмороженном состоянии. Смутно она понимала, что время бежит, и надо куда-то нестись, что-то делать, кого-то дергать… Эти мысли вяло копошились в тяжелой, словно чугунной голове. Она тупо смотрела на чай, не соображая, как на это явление реагировать.
– Да пей же! – не выдержала Валента. – Витка, прочухайся наконец! Ведь надо что-нибудь предпринять, если ты не хочешь, чтоб твой хахаль расстался со своим телом окончательно.
Вита опомнилась, поднесла чашку ко рту. Взгляд ее тревожно метнулся к дивану, где неподвижно лежал бесчувственный израненный Хешшкор.
– Хешшкор, – произнесла она почти осмысленно.
– Хвала Миленион, ты помнишь, как его зовут! – всплеснула руками Валента, хотя никакой заслуги Миленион здесь не было. – Может, до тебя все-таки дойдет, что неплохо бы его исцелить?
– А как? – чувствуя себя полной кретинкой и даже не очень от этого расстраиваясь, спросила Вита.
– Врача, блин, вызвать! – плюнула Валента. – Приди в себя, сеструха! Пожиратель далеко, и наверняка с ним уже все в порядке… то есть наоборот. Давай, пошевели мозгами. Хешшкор – не единственный бог на свете. Надо выцепить кого-нибудь из их братии, и пусть он его этак ручками, – Валента изобразила характерный жест.
– И кого же? Айанур без ручек, – Вита выдавила кривую усмешку, – а твоя гадюка Миленион не станет ему помогать, еще и обрадуется. На кого еще рассчитывать? Немира сделает для меня почти все, но теребить своего Деадаргана для оказания скорой помощи какому-то чужому богу не станет, побоится сверхъестественного гнева.
– А Виталик? Или ты, как мамаша из плохой детской книжки, считаешь, что твой ребенок – балбес и неумеха лишь потому, что он твой?
– Виталик не балбес, – обиделась Вита. – Но его здесь нет. Мы с Хешшкором решили, что в Хешширамане он будет в большей безопасности.
– И чего ты ждешь? Телепортируемся в Хешшираман, делов-то.
– Валя, ты не понимаешь. Он не в Файкином замке, а в Хешширамане. В мире Хешшкора.
– Так рванем туда, – предложила Валента, не видя принципиальной проблемы. – Только не говори, будто не знаешь, как это сделать. Не поверю, что у тебя в загашнике нет какого-нибудь кошелька или мешочка, битком набитого спиральными медными колечками. Как ты выражаешься: запас на черный день?
Вита выпрямилась, лицо ее наконец ожило.
– Прямо в точку, Валя. Сегодня как раз черный день.
Она порылась в сумочке, извлекла из нее сотовый телефон и набрала номер:
– Могу я поговорить с подполковником Колосовым? Срочно. В полете, ну и что? Все равно соедините.
28. Кольца Путешественника Вовне
Чудовищная ночь миновала. Бледная Луна таяла в предрассветном светлеющем небе.
Хешшкор сидел за компьютером. Осунувшийся, с выступившими венами, с красной сеточкой разорванных сосудов в глазах, тем не менее он не собирался отступать. Отдыхать было некогда. Он возобновлял необходимый арсенал, порастраченный из-за Катрины, которая, увы, так и не будет принадлежать ему, от которой он сам вынужден был отказаться.
На экране светился тор, его поверхность оплетала тонкая спираль – бублик, свитый из пружинки. Хешшкор вызвал в угловое окно колонки цифр – эмиссионные спектры меди, серебра и золота, ввел коэффициенты для поправки соотношения интенсивностей. Сделал привязку к массиву переменных в тексте заклинания. Заклинание было сложным, содержало множество подпрограмм. Он быстро нашел ту из них, которая отвечала за материализацию объекта, и приписал в ее начале: «FOR I = 1 TO 10», – а в конце: «NEXT».
Запустив заклинание, он устало откинулся на спинку кресла. Внутри компьютера зажужжало, на экране начали строиться в ряд квадратики, сигнализирующие о проценте выполнения. Два года назад, создав это заклинание, Хешшкор думал о получении золота и серебра для личного обогащения. Но оказалось, что стоимость электроэнергии, необходимой для материализации любого объекта, в точности равна его стоимости на мировом рынке. Наверняка оторванные от реальности теоретики философски обосновали этот закон и назвали его какими-нибудь высокопарными словами, вроде «Двадцать восьмое следствие постулата Мерлина о магическом равновесии». Хешшкор звал его просто законом подлости.
Но порой это выстраданное и отшлифованное заклинание, на первый взгляд обернувшееся разочарованием, приносило ощутимую практическую пользу. Вот как сейчас.
Процесс был завершен. Осталось только активизировать Крабби-Кинглера, чтобы покемон вынес ему десять Колец Путешественника Вовне. Сами они, к сожалению, из монитора не высыплются.
Хешшкор отхлебнул горячий кофе, сгребая в карман девять витых колечек величиной с грецкий орех. Десятое он подцепил к цепочке, обвивающей шею.
Он не был бы магом, если бы не умел в случае нужды обходиться без компьютера. В его силах было призвать вихрь и вознестись на нем за облака. Но он был магом нового поколения, идущим в ногу с современностью.
Он загрузил новое заклинание. На экране появилась картинка – кабина пилота изнутри, интерфейс игры «Крутое пике». За стеклом кабины маячила взлетная полоса и линия горизонта. Хешшкор взялся за джойстик. Столбики по бокам полосы побежали назад. Нос виртуального самолета задрался в небо. Цифры, обозначающие высоту, замелькали, сменяя друг друга.
Когда высота достигла отметки пять тысяч метров, он выровнял самолет и перевернул кольцо на груди.
В Хешшираман.
29. Полеты между мирами
Вокруг самолета хлопотали техники. Подъехал заправщик. Командир корабля подполковник ВВС Андрей Колосов переговаривался с диспетчерской.
– Семеныч, не жужжи.
– Сам не жужжи. Кто у нас «Пчелка»? Лучше объясни, что мне записать как цель полета?
– Да что хочешь, Семеныч. Неужели тебе пятидесяти баксов мало, чтобы фантазия проснулась? Ну, я сотню отвалю.
– Ладно, черт с тобой…
– Никакого черта со мной нет, – проворчал Колосов.
Джип затормозил у самого самолета. Из него выскочила Виталия, за ней – женщина с похожими чертами лица, но значительно толще, одеждой и прической напоминающая бабу для чайника, и тонкокостный юноша с рыжим хвостом волос в драных джинсах, футболке с «Пасификом» и с амулетом на шнурке – типичный хиппи. Чайная баба и хиппи, бестолково суетясь, стали выгружать из джипа носилки.
– Помогите им, – сказал Колосов бортинженеру и штурману.
На носилках лежал красивый мужчина с длинными, припорошенными пылью темными локонами, весь в черном, с клепками на кожаных штанах и высоких ботинках. Он походил на жертву мотоциклетной аварии. Колосов вопросительно посмотрел на Виталию.
Пятнадцать лет назад случай свел его с этой женщиной. Он помнил ее энергичной, целеустремленной, готовой смести все со своего пути. Энергия и теперь клокотала в ней, но где-то глубоко. На лице была печать озабоченности, на маечке – затяжка. Почти так же выглядела его покойная жена, когда их сын-подросток попал в дурную компанию. Ему даже захотелось обнять ее за плечи и заверить, что все будет хорошо, но он сдержался. Только спросил:
– Куда летим?
Она вымученно улыбнулась:
– Прилетим – увидите.
Подполковник Колосов знал, чего ждать. Виталии нужно было подняться в воздух, чтобы получить доступ в другой мир. Он помнил, как в тот раз, когда она перевернула странное медное кольцо, машина вдруг увязла в розовом желе, и как отказали все приборы, а после, вырвавшись из липкой желеобразной массы, они стали падать, потому что воздух иного мира не желал давать опору крыльям. Из тех, кто прошел через это вместе с ним, остался только штурман. Остальные – молодые ребята, ну, лет по тридцать, не без опыта за спиной, конечно, но сейчас им предстояло приобрести опыт совсем другого плана.
– Я «Пчелка-2», к полету готов, – доложил он диспетчеру, сидя бок о бок со вторым пилотом.
– «Пчелка-2», вылет разрешаю.
Вырулив на взлетную полосу, он обратился к экипажу:
– Что бы ни случилось, соблюдать спокойствие. Все идет по плану. Никакой паники.
Фраза была малость идиотская – в самом деле, как знать заранее, все ли пойдет по плану? Но Виталия одобрительно кивнула – видно, поняла, что им движет.
– Ну, с богом, – сказал Колосов и повел машину на разгон.
– Знали бы вы, с каким, – тихо хмыкнул рыжий хиппи, торчащий с нашатырем возле раненого мотоциклиста.
Бортинженер косился на грубоватый шнурок, обвивающий шею нанимательницы, и дивился. Сам он, человек небогатый, носил серебряный крестик на серебряной цепочке. А уж эта женщина, арендовавшая военный самолет, истребитель-бомбардировщик высшего класса, не торгуясь, могла бы себе позволить толстенную золотую цепь для тяжелого креста, не то что серебро. Шнурок казался ему нонсенсом, словно китайские часы с Черкизовского рынка на Рокфеллере.
Женщина потянула за шнурок, и из выреза светло-голубой маечки выскользнуло столь же грубо сработанное витое колечко, блеснувшее медью. Выходит, это не крестик. Больше ничего у нее на шее не было, и он слегка удивился: неужели некрещеная? Встретить человека без креста в последнее время стало редкостью. Он перевел взгляд на толстушку, сопровождающую нанимательницу, и с растущим изумлением обнаружил, что креста нет и на ней.
Вита погладила подушечками пальцев кольцо диаметром около трех-четырех сантиметров, неровно свитое из медной проволоки. Она сделала его сама, как умела. К счастью, колдовство не требовало четкого соблюдения геометрически правильных форм и одинаковой толщины проволоки. Существовало лишь одно условие: ни один человек, кроме того, кто намеревался использовать кольцо, не должен был прикасаться к нему во избежание утери магических свойств.
Методику изготовления Кольца Путешественника Вовне Вита получила от белых магов еще в студенческие годы, когда подрядилась избавить мир от явившейся в его пределы золотой змеи Соа. Ксерокопию рецепта она бережно хранила, хотя уже успела выучить его наизусть:
«Внемли же, вознамерившийся отковать Кольцо Путешественника Вовне.
Тебе понадобится капля белого серебра, капля желтого золота, но всего больше нужна тебе красная медь, коей не касались ничьи руки, кроме твоих. Извлеки же ее сам из руды, расплавь и присоедини золото с серебром. Вытяни металл тонко, свей в спираль и сверни ее в кольцо. Да не забывай во время работы произносить слова нужного заклинания. Готовое кольцо, имеющее размер грецкого ореха, повесь на нити себе на шею, поднимись в воздух выше птиц и там переверни его обратною стороною… Желаемого достигнешь».
Артефакт, увы, был одноразовым: после перехода кольцо исчезало. Вита регулярно использовала кольца, поскольку ей частенько приходилось мотаться по иным мирам, а потому постоянно заботилась о пополнении их запаса. Она даже не разбирала установку для получения меди восстановлением оксида, раз и навсегда нашедшую свое место в углу ее лаборатории, и периодически покупала золотые и серебряные побрякушки, чтобы добавлять эти металлы в определенном соотношении в медный расплав. Сотрудники, работавшие рядом, смотрели на причуды Виты снисходительно: в конце концов, у каждого может быть хобби, и оно имеет право на существование, каким бы дурацким ни казалось окружающим.
Вита дождалась, когда самолет вышел из облачности.
– Высота шесть тысяч метров над уровнем моря, – доложил Андрей Колосов. – Достаточно?
– Вполне, – благодарно кивнула Вита. – Начинаем переход.
Она перевернула загадочное кольцо, как-то странно сверкнувшее на грани видимости. И в тот же момент небо, окружающее самолет, исчезло. Резко потемнело вокруг. Самолет с трудом продирался сквозь плотную вязкую субстанцию, липкую, желеобразную, тормозящую движение. Все приборы отказали разом, стрелки хаотично крутились, словно не понимая, в чем дело. Вокруг чмокало и скрежетало, словно что-то рвалось.
Сердце бортинженера панически забилось, как муха в паутине. Он схватился за серебряный крестик и истово зашептал:
– Господи, помоги и спаси…
– Не поможет, – со снисходительной лаской посмотрела на него толстушка, абсолютно не утратившая присутствия духа, словно такое было для нее в порядке вещей. – Это уже не его мир.
Межмировое желе лопнуло, и они вынырнули в прозрачное синее небо. Звезды, Луна и Солнце сияли на нем одновременно, а внизу, по берегам реки, чья гладь поблескивала в солнечных лучах, цвели великолепные розы потрясающих оттенков. Воздух был надежен, хотя Колосов готовился к худшему. Турбины продолжали реветь, даже тон звука не сменился, сзади стелился инверсионный след, вариометр показывал, что самолет без труда удерживается в горизонтальной плоскости.
– Где садиться будем? – осведомился подполковник.
Некогда Вита довольно долго гостила в этом удобном и романтичном мире, переменчивом, как настроение холерика, и затягивающем, как наркотик. Ей казалось, что Хешшираман был живым существом, любящим ее, как и его хозяин. Но она избегала появляться здесь с тех пор, как покинула этот мир, боясь, что он снова задушит ее в объятиях.
– Посадочную полосу, пожалуйста, – вежливо обратилась она к пространству.
Среди кустов белых и пепельных роз замаячила длинная полоса асфальта с разметкой. Самолет изобразил безупречную глиссаду и коснулся земли. Тряска на полосе практически отсутствовала. Бортинженер тихо светился от счастья, про себя полагая, что его молитвы все же не оказались напрасными.
– Хочу, чтобы мы оказались рядом с Виталиком, – заявила Вита.
Андрей Колосов не знал, как это должно выглядеть. То ли пространство дрогнет и заменится другим, с этим самым Виталиком – кто он, кстати, такой? – в пределах горизонта, то ли Виталик перенесется сюда, то ли самолет сам собой поднимется в воздух и прилетит к нему. Но ничего не произошло.
Вита нахмурилась и поправилась:
– Хочу, чтоб мы оказались рядом с Хешшвиталом.
Ни ответа, ни привета. Может быть, Хешшираман больше не признаёт в ней свою, не выполняет ее желаний? Да нет, появилась же посадочная полоса, когда она попросила. Жаль, что она не смогла взять с собой Катю, той было бы нетрудно совершить ритуал вызова. Но Катя, как назло, запропастилась куда-то, не предупредив, именно в тот момент, когда нужна, и не только Фёдору.
– Кто бы сказал мне, куда делся этот невыносимый ребенок! – в сердцах выплюнула Вита.
Захлопали птичьи крылья. На рассекатель уселась громадная черная ворона и каркнула человеческим голосом:
– Хешшвитала забрали из нашего мира. Куда, нам неведомо.
– Что-о? – лицо Виты перекосилось. Однажды она уже попадала в такую ситуацию и надеялась, что больше это не повторится. – Как вы такое допустили? Почему не воспрепятствовали? Разве Хешшвитал чужой для этого мира? Я думала, пятнадцать лет назад Хешшираман усвоил урок! Почему вы опять позволили пришлому бандиту похитить моего ребенка?
– Это был не пришлый бандит. Хозяин мира вправе делать, что хочет.
– Что за бред? – заорала Вита. – Вот он, ваш хозяин! – она ткнула пальцем в покрытое ранами тело на носилках. – Он никак не мог забрать отсюда Хешшвитала, а если бы мог, то я бы об этом зна…
– В Хешширамане властвует тот, чье истинное имя – Хешшкор Всемогущий и Всеведущий, – печально перебила ворона. – Так установлено, и так будет. Хешшвитал – желанный гость, но Хешшкор – хозяин, кому бы это имя ни принадлежало.
– Твою мать! – Валента аж подпрыгнула, что при ее комплекции отозвалось во всем самолете, и ворона испуганно вспорхнула. – Как же я, дура, про него забыла? Видать, напереживалась из-за проклятого Флифа. Витка, это Хешшкор Миленион, новый протеже моей мадам! Он хочет убить Виталика, чтобы самому стать богом!
У Виты кровь отхлынула от лица, она рванула себя за вырез майки, и так весьма глубокий:
– О господи! – она даже не подумала, что мир Хешшкора может обидеться за апелляцию к кому-то другому. Ворона оскорбленно каркнула. – Теперь я понимаю, зачем ему понадобился ребенок от бессмертной. О боже… У него мой меч!
– Какие будут приказания? – деловито осведомился Колосов. – В погоню?
– Куда он ушел? – Вита нетерпеливо повернулась к вороне.
– Хозяин не отчитывается перед миром. Мы не знаем.
– Зато я знаю! – Валента вытащила из недр пышной юбки овальную тринадцатилучевую звезду из хрусталя. – Заводи, поехали!
– И как мы воспользуемся этой штукой? – с подозрением спросила Вита.
– Ну, если я что-то понимаю в магических хреновинах – а я понимаю, – важно произнесла Валента, – то достаточно положить ее на автопилот.
Заросли душистых роз и переливающаяся серебром река остались внизу и ушли под крыло. Полоса асфальта дрогнула и растворилась, словно не было: Хешшираман не нуждался в ней. Гости уходили, а мир возвращался в исходное состояние. Ворона каркнула на прощание и отстала от быстро поднимающегося самолета. Звезды, Солнце и Луна придвинулись ближе и ободряюще подмигнули.
Еще один переход из мира в мир. Вита не переворачивала кольцо, только вдруг поняла, что в кармане их стало на одно меньше. Автопилот вел их самостоятельно.
– Черт! – гаркнул Колосов, когда они преодолели межмировую стенку.
Будь Хешшкор в сознании, ему бы это не понравилось, подумала Вита.
Прямо в лоб им несся самолет. Громадный лайнер, словно гигантский снаряд. Впрочем, на таких скоростях безразлично, с кем сталкиваться – результат один.
Андрею показалось, что он разглядел в носовой кабине лайнера искаженные ужасом лица штурмана и бортрадиста. Потом они резко метнулись вверх и пропали. Руки опытного летчика действовали помимо мозга, мозг успевал фиксировать лишь последствия этих действий. Какие-то мгновения желудок был не согласен и рванул за лайнером, оставшимся сверху и уже далеко позади, но, выдрессированный за многие годы службы в летном составе ВВС, вскоре смирился. Колосов выровнял машину в опасной близости от водной поверхности.
Звезда-путеводитель недовольно пульсировала багровым. Колосов, вновь передав управление автопилоту, наблюдал, как самолет снова набирает высоту и возвращается на прежний курс.
– Впереди береговая линия, командир, – доложил штурман. – Справа грозовой фронт, продвигается наискосок к нам, довольно быстро. В небе полно машин. Слева сзади, пятьдесят восемь градусов – радиомаяк Катании. Мы приближаемся к границе воздушного пространства Греции.
– Только этого не хватало, – проворчал подполковник. – Лучше вторгаться в чужие миры, чем в чужое воздушное пространство. Прямо сплю и вижу свой самолет на экранах их пограничных радаров.
– Мне бы ваши проблемы, – простонал рыжий хиппи, оторвавшись от почти полного пакетика: парня вывернуло наизнанку – немудрено при таких-то маневрах. – Сделать вашу колымагу невидимой для радаров даже я могу. Очень простое заклинание…
