Натали Р.
Стать богом
12. Похищение
– Эта мерзавка Виталия силой вынудила меня дать клятву, – Миленион раздраженно запахнулась в фиолетовый плащ. – Я не могу способствовать смерти ни ее самой, ни кого-либо из ее родственников!
Колдун поднес ей бокал шербета. Она глотнула, жилка на горле дернулась.
– До какого колена? – аккуратно спросил он.
Она призадумалась и раздраженно отшвырнула бокал:
– Не знаю! Это не уточнялось.
Он досадливо покачал головой. Крайне опрометчивая клятва. Если формулировку задавала Виталия, это очень хитро с ее стороны. Люди сплошь и рядом связаны друг с другом родством, неведомым им самим, затерянным в веках, несчитаемым по причине дальности. Совершенно незнакомый человек может оказаться родней. Этак вообще побоишься убивать кого-либо.
– Что значит – способствовать смерти, моя госпожа? – он попытался зайти с другого конца. – Ты клялась не лишать жизни никого из них? Но ты и не приложишь к этому руку. И Виталию, и ее сына я убью сам.
В глазах Миленион сверкнули торжествующие огоньки, незамеченные Хешшкором, и тотчас погасли.
– Все, о чем я прошу – принять у себя Катрину Хешшвитала. Позаботиться о ней, а не убивать ее, – он хитро усмехнулся. – Не убивать ни в коем случае!
– Боюсь, что, если она попадет ко мне в руки, искушение будет слишком велико, – проворчала богиня. – Но раз это так необходимо для твоих замыслов…
Он материализовался прямо перед Катриной, выходящей из ворот роддома. Интересно, что девка там делала? На аборт ходила?
Мало кому удавалось достичь такой точности при внепространственном переносе. Хешшкор не зря считал себя способнейшим из магов. Он мог дотянуться до Катрины рукой. Она не успела ни убежать, ни закричать – молниеносным движением он схватил ее и прижал к носу девчонки марлю, пропитанную хлороформом. Не прошло и тридцати секунд, как юноша, держащий в объятиях то ли спящую, то ли пьяную девушку, растворился в воздухе, скрытый зелеными кустами.
Пронесясь через нематериальную трубу, он в тот же миг вынырнул из нее за сотни километров, в своем замке, носящем гордое имя Хешшмил. Госпожа ждала. Она не стала поздравлять его с добычей – Миленион не давала себе труда сомневаться в успехе, сопутствующем ее адепту. Она просто взмахнула рукой, проделав то, чего Хешшкор все же не умел без привлечения заклинаний и артефактов.
Небо потемнело и стало почти черным. На нем загорелись разноцветные звезды, большие и яркие, словно елочные фонарики. В их свете можно было различить трещины на запекшейся земле, от которой исходило слабое, едва различимое холодное сияние. Во все стороны простиралась бескрайняя равнина, совершенно плоская, если не считать развалин на горизонте, также источающих тревожное свечение. Местность до сих пор была радиоактивна.
– Вот где я вынуждена обитать, – произнесла Миленион с тщательно выверенной слезой в голосе, – после того как эта дрянь Виталия ворвалась сюда с целой эскадрильей наемников, чуть не разрушив межмировые перемычки, и разнесла в пыль мои прекрасные сады, чудесные парки, великолепные статуи… Она забросала мои фонтаны и клумбы атомными бомбами…
– Госпожа, – совершенно серьезно сказал маг, – я уже много раз предлагал тебе воспользоваться гостеприимством Хешшмила… но не сейчас. Девицу нельзя было оставлять в Хешшмиле, там ее в момент отыскал бы этот ублюдок.
– А здесь вы с ней помрете от лучевой болезни, – она состроила гримасу. – Ох уж это несовершенство смертных! Ладно, я о вас позабочусь.
Миленион простерла руки к небу и быстро развела их. Вокруг, словно из-под земли, выросли толстые бетонные стены. Что-то ударило по ногам – пол возник и утолщался все более и более, пока они не вознеслись чуть ли не на метр вверх. Еще несколько ленивых движений богини – вспыхнул свет, стены покрылись обоями, переливающимися золотом, а пол – узорчатыми коврами; на одной из стен появился карниз с пурпурной гардиной – за ней, вероятно, скрывалось окно; медленно сформировалась мебель. Хешшкор небрежно сгрузил Катрину на кровать под фиолетовым балдахином.
– Компьютера не будет, – предупредила Миленион. – Если приспичит, верну тебя в Хешшмил.
– Разумеется, госпожа, – поклонился он с улыбкой. – Возвращай. Мне еще многое предстоит сделать.
13. У Бэлы
– Порядочные люди сообщают о визите заблаговременно, – сделала замечание дама с прямыми черными волосами, убранными в узел на затылке, отпивая кофе. С точки зрения Виты, пить кофе с шоколадными пирожными в снежно-белом платье было донельзя непрактично, но Бэла с юности любила этот цвет.
– А я не человек, – буркнул Хешшкор, закинув ногу за ногу. – И не порядочный.
Бэла Айанур ужасно смутилась. Колдунья Черного Круга, она, как и большинство ее собратьев, считала бессмертных Тьмы высшими существами и теперь горько сожалела, что сморозила такое, пусть и неосознанно.
– Да простит меня Всемогущий Хешшкор, – осторожно добавила она, – за непростительное невнимание к его персоне, – Вита не удержалась от смешка, но Бэла говорила искренне, – я обращалась лишь к Виталии, – для ясности она ткнула Вите в грудь пальцем. – Весточку-то по мылу могла бы послать?
– Не могла, – отрезала Вита. – И тебе не советую. Через компьютер меня чуть не убили. Файка потеряла своих близняшек, и мы считаем, что метили в нее и Фёдора, просто нападавший нечетко сформулировал, кого именно надо лишить жизни.
– Да? – Бэла удивилась. Ее почти невозможно было вывести из себя, и выражение легкого удивления на лице было эквивалентно глубокому потрясению. – Но я только вчера отправляла письмо, и сегодня тоже. И ничего… Так вы говорите, что по сетям шарит террорист?
Вита размешала сливки.
– Террорист – неудачный термин. Ведется направленная кампания против меня и Хешшкора, – она одарила Бэлу выжидающим взглядом, таким ледяным, что он мог бы заморозить кофе в чашке. – Ты точно уверена, что не имеешь к этому отношения?
– Хочешь сказать, что это я играю против вас? – Бэла поперхнулась, и несколько коричневых капель запятнали безукоризненно белый лиф. Вита против воли криво улыбнулась. – Витка, что было – то прошло, ты сама говорила. Я и в тот раз не хотела, и никогда в жизни этого не повторю.
Пятнадцать лет назад богиня Айанур, сходившая с ума от ревности к Хешшкору и от ненависти к Вите, украла Виталика, их сына, и его посвященную Катю. Бэле, раздираемой долгом перед своей богиней и дружескими чувствами к Вите, пришлось тогда помучиться. И муки еще не кончились: кое-какие поступки, совершенные в тот период, останутся тяжким грузом на ее совести навсегда.
– А твоя дорогая Айанур? – процедил Хешшкор. – За нее ты тоже поручишься, а?
Никто из смертных не был свидетелем и не знал наверняка, действительно ли отношения между Хешшкором и Айанур двадцать лет назад были любовью. Но любовь это была, или просто взаимная симпатия, или чисто физическая близость, ныне она превратилась в откровенную ненависть. По крайней мере, со стороны Хешшкора. Айанур сделала для этого всё: совершила все возможные глупости, которые только можно было совершить.
– Светлая Айанур не станет вам вредить хотя бы из благодарности за то, что вы оставили ей жизнь.
– Благодарность – чувство сомнительное и непродолжительное! – рявкнул Хешшкор. – Я не дам ни копейки за благодарность этой твари.
– Милый, успокойся, – одернула его Вита и урезонивающе похлопала по руке. – Бэла, я хочу знать, чем в последнее время занималась Айанур.
Может, Айанур и впрямь благодарна и отказалась от злобных замыслов. Но по дурости эта курица способна натворить еще худших дел, чем по злобе.
– Н-ну, она передо мной не отчитывается, – Бэла задумчиво повертела чашечку в руках. – Знаю только, что она собирается в ближайшие дни прибыть сюда. Говорит, соскучилась по светской жизни. Я заказала ей путевку на Канары, и… Собственно, поэтому я отменила визиты Немиры и Энтелены: светлая Айанур не любит, когда ее здесь застают. Ей кажется, что весь Черный Круг читает магические книги дни и ночи напролет от корки до корки, как детективы, и что каждый житель Земли в курсе ее позора. Не забывай, для бессмертной события пятнадцатилетней давности все равно что вчера. Она впервые за этот срок решилась выйти в земной мир. Ну, а если она объявится прямо сейчас? Сами понимаете, вы – последние, кого она хотела бы встретить. Потому я и была столь… негостеприимна, за что приношу нижайшие извинения, – Бэла поклонилась Хешшкору.
– Значит, эта история для нее все еще свежа, – Вита, нахмурившись, побарабанила пальцами по столу. – У Айанур есть компьютер?
– В ее мире? – Бэла приподняла бровь. – Разумеется, нет. Раз в год-два она пользовалась моим компьютером для выхода в интернет. Но, – Бэла упреждающе вскинула руку, – последний раз это было полгода назад.
– А не могла она использовать компьютер втайне от тебя?
– Не знаю… Но, честно говоря, не вижу причины. Чего ей утаивать от меня, собственной посвященной?
– Бэла, не прикидывайся дурочкой! – Вита стукнула пустой чашкой по столу. – Не понимаешь, чего ей скрывать? Например, намерение сжить меня со свету!
– Хочет она или нет, – Хешшкор одарил Бэлу сумрачным взглядом и встал, – а придется ей с нами встретиться. Я просто мечтаю посмотреть ей в глаза, – он протянул Вите руку. – Мы еще вернемся. Тогда и расставим все точки над «i».
14. И снова Бэла
Хешшкор, задумавшись, смотрел на список контактов Виталии. Фаирата с сыном мертвы, Катрина нейтрализована… Кто еще может ставить палки в колеса? Наибольшие подозрения внушало имя Бэлы Айанур. Посвященная предательницы, от такой хорошего ждать не приходится. До сих пор ничего не знал о Бэле: старался обходить ее, как прокаженную. Что ж, пора получить информацию о потенциальном противнике.
Он ткнул «мышью» наугад в одно из сообщений о Бэле и Виталии. Компьютер заскрипел, и несколько секунд прошло в напряженном ожидании: раскроется или зависнет? Когда он набивал тексты волшебных книг, тяжелые фолианты открывались без проблем, словно чувствовали, что к ним обращаются не ради чужого интереса или выгоды, а для их размножения. Беда в том, что он ничегошеньки из этих текстов не помнил: должно быть, книги позаботились, чтобы заключенная в них информация перешла на диски, но стерлась из памяти посредника.
Файл все же раскрылся – Хешшкор был на сто процентов уверен, что помогла серьга-Искательница, вдетая в пупок.
«Колдунья Черного Круга Бэла Айанур по наущению покровительницы своей светлой Айанур пятнадцать лет назад похитила Катрину Хешшвитала…»
Удивительным образом все записи в волшебных книгах, будь они сделаны на пергаменте, бумаге или компакт-дисках, были приурочены к настоящему моменту. Поговаривали, что на тексты наложено заклинание самого Мерлина, которому надоела путаница с летосчислением – в его время оно сильно зависело от национальности, местопребывания, религиозной принадлежности, да и просто от элементарной грамотности как писавшего, так и читающего, а конфликт между их представлениями приводил к непредсказуемым искажениям дат.
«А также помогла захватить и его самого, дабы поспособствовать намерению оной покровительницы Хешшвитала извести…»
Колдун присвистнул. Выходит, этот божок-карапуз Хешшвитал и гадине Айанур чем-то не потрафил. Не многовато ли у мальчика врагов для его возраста? Ну да ладно, это к лучшему. Выходит, со стороны Бэлы Хешшкору нечего опасаться противодействия. У них, можно сказать, почти общие цели. А не сманить ли, кстати, Бэлу к себе в посвященные? Он сможет дать ей куда больше, чем дура Айанур. А та пускай развоплотится: земля не должна носить предателей.
Стоит разузнать о Бэле побольше. Он с головой погрузился в компьютер. По адресу bela@blackround.ru так и пестрели сообщения. Он просмотрел деловую переписку с Немирой и Энтеленой Деадаргана, что-то о планируемом визите, который необходимо отложить. В письмах Бэла изъяснялась казенным бюрократическим языком – похоже, ее ни с кем не связывала нежная дружба. Очень хорошо…
Воздух задрожал, и за спинкой кресла вырисовался фиолетовый силуэт Миленион.
– Поехали, – приказным тоном сказала она. – Твоя краля просыпается.
15. Пробуждение
Катя открыла глаза. Кажется, она потеряла сознание, выходя из роддома, где лежала тетя Фая. Немудрено, наслушавшись всех этих ужасов! Оба близнеца умерли прямо в утробе у тети Фаи, а ведь они были уже почти настоящими детишками. Тетя Фая была в очень тяжелом состоянии, кровотечение никак не прекращалось, медсестры и врачи смотрели на Катю недовольно, мечтая об одном – выгнать посетительницу вон, чтобы не мешалась под руками, но все было оговорено и оплачено, в том числе неограниченные визиты. В ремесле волшебника есть по меньшей мере один несомненный плюс: профессия эта очень доходная, и экономить не приходится.
Несмотря на то, что тетя Фая была близка к обмороку, она успела шепнуть Кате, когда медперсонал отходил в сторону, что произошло с ней в действительности. Вовсе не внезапный острый токсикоз, не спазм, не падение с табуретки. И никаких других естественных причин. Это была направленная акция, нематериальная, но оттого не менее жуткая. Колдовство, пришедшее через интернет, рассчитанное на уничтожение двух жизней. Судя по всему – ее и Фёдора. Но заклятие отобрало те жизни, которые подвернулись под удар, которые слабее всего держались в телах.
Неудивительно, что под впечатлением узнанного Катя была сама не своя. Шла, как на автопилоте, не слишком представляя себе, куда ставит ногу. Хорошо, что Фёдор встретил ее… Нет, это был не Фёдор. К ней подошел какой-то парень, и… Что было потом? Она не помнила.
И где она находится? Она никогда в жизни не бывала в этом странном, незнакомом доме. Катя рассматривала вычурные золотые обои, инкрустацию на кровати, изображающую льва и львицу в момент любовной страсти, неуютно-контрастные цветочные узоры на коврах. Куда ее занесло?
Открылась дверь, и в комнату вошел красивый, атлетически сложенный парень в просторной черной футболке навыпуск и в узких синих джинсах. То ли хорошо загорелый, то ли смуглый от природы. Длинные черные волосы вились по футболке, сливаясь с ней, так что она не могла бы сказать, где кончается одно и начинается другое. Над губами чернели усы, еще ни разу не стриженые, мягкие на вид.
– Кто вы? – недоуменно спросила Катя.
– Ты что-нибудь помнишь? – ответил он вопросом на вопрос.
Он был ее ровесником или около того, но держал себя как старший.
– Почти ничего, – Катя провела рукой по лбу. Голова болела, будто с похмелья. Лекарствами, что ли, в роддоме надышалась? Да нет, вроде там не пахло. – Я, должно быть, упала в обморок. Вы… вы находились рядом, верно? Вы принесли меня сюда, чтобы я пришла в себя?
Он взял персик из вазы, стоящей на низком столике, разрезал пополам и любезно предложил ей половину.
– Ты пришла в себя, – утвердительно произнес он. – Но я хочу, чтобы ты погостила здесь подольше.
– Спасибо, – Катя встала, пошатнувшись от головокружения, но решительно. – Спасибо, но я тороплюсь. Благодарю вас за заботу и внимание, однако меня ждут дела.
– У меня тоже есть к тебе дело, – юноша встал прямо у дверей, так что выйти она не могла. – Сядь, поговорим.
Она бросила взгляд на дверь и села на краешек стула рядом с задернутой гардиной.
– Что вам нужно? – нервно осведомилась она. – Думаете, я беззащитная девушка? Я колдунья!
Он неожиданно улыбнулся:
– Так поколдуй.
Катя огляделась. Зажечь огонь в камине – проще простого, зато эффектно. От снисходительности этого типа, наверняка считающего колдовство глупой сказкой, не останется и следа! Она простерла особым образом сложенную руку и быстро пробормотала короткое заклинание.
Огонь не вспыхнул, хотя это заклинание было одним из самых надежных, подвластных ей с детства. И подвела ее не ошибка в колдовстве. В момент фокусировки заклинания она ничего не почувствовала, не ощутила потока незримой силы, пронизывающего ее, словно линзу. Будто бы и не существовало в природе магии, а все, что Катя помнила о ней, было лишь вычурным сном, от которого она только что очнулась.
Парень следил за ней с легкой полуулыбкой. Сейчас высмеет ее: колдунья, как же! Но он не стал смеяться и развенчивать пустые сказочки о магии. Он сделал неуловимый жест, и в камине загудело пламя. Еще один жест – к нему подлетел кувшин, подобострастно подождал, пока хозяин соизволит взять в руку. Он налил тягучую жидкость в стакан темного стекла, протянул Кате. Она машинально отпила сладкий напиток, от потрясения даже не подумав проверить его на наличие отравы. Нет, вопреки ее невольным опасениям, волшебство – не прервавшийся сон, и то, что до сих пор она была не самой слабой волшебницей – правда. Но ее вчерашняя сила выглядела перед мощью этого юноши, как лампочка перед Солнцем.
– Теперь ты знаешь, кто я, – утвердительно кивнул он.
– Маг, – выдавила она.
– Покамест, – он взглянул на нее свысока. – В скором времени я намереваюсь стать богом.
Она задрожала. Сумасшедший! Сумасшедший колдун, обладающий, на беду, огромным потенциалом.
– Что вы хотите от меня? – прошептала она вновь. Ее «спаситель» неожиданно обернулся маньяком. – Собираетесь принести человеческую жертву?
Он рассмеялся.
– Человеческие жертвы, согласно пакту Черного Круга, объявлены вне закона. А жаль: удобный и эффективный способ умножить силу. Весьма и весьма эффективный, – многозначительно повторил он.
Катя съежилась в комок.
– Есть еще один неплохой способ, не столь выгодный в плане извлечения энергии, зато куда более приятный: проводить ночи с девственницами. Чем больше прольется крови, тем больше силы прибудет.
– Хотите меня изнасиловать? – хрипло проговорила она, попятившись к окну. – Я так просто не дамся!
Он изогнул бровь и усмехнулся:
– А разве ты девственница?
Катя покраснела.
– Сядь! – резко приказал он, и она, вздрогнув, повиновалась. – Я объясню, зачем ты мне. Когда я стану богом, мне понадобятся посвященные. И первой будешь ты.
– Но у меня уже есть покровитель! – запротестовала она.
– И что с того? Или ты не знаешь формулы отречения? Не прикидывайся наивной, девочка, люди меняют богов испокон веку.
– Я не хочу! Мой бог – Хешшвитал!
С детства она знала его под именем Виталик. Они появились на свет в одном роддоме, лежали в соседних боксах, и именно тогда установилась меж ними незримая связь – связь бессмертного и его посвященной, дающая ей силу, а ему – плоть. Если бы не новорожденная девочка, глядящая на лысенького малыша неосмысленным еще взглядом, он бы растворился в мировом эфире спустя несколько часов после рождения. Они жили в одном дворе, ходили в один детский сад. Но в школу Катя пошла уже без Виталика. Она росла, как нормальный ребенок, а Виталик стал отставать. Бессмертные взрослеют долго, и не только физически. Девятнадцатилетний Виталик выглядел лет на шесть и закономерно обладал психологией шестилетки, несмотря на богатый жизненный опыт.
Ее собеседник скривился при упоминании о Хешшвитале.
– Сопливый мальчишка! Ты только сравни его и меня непредвзято. Что он в состоянии тебе дать, когда он сам еще ребенок? Не он покровительствует тебе, а ты приглядываешь за ним, как нянька. А я действительно буду твоим защитником и наставником, и сила, которой я тебя оделю, не покажется тебе малой!
– Нет, – тихо ответила она. – Я его не брошу.
Он шагнул к ней, и она, скрючившись, инстинктивно попыталась поставить колдовской щит. Потоки силы не ощущались, и сердце убежало куда-то в пятки.
– Боишься меня? – он поднял ее голову за подбородок. – Что ж, это даже к лучшему. Душу отдают не только из любви – из страха тоже. А кто сказал, что я буду добрым богом? Добра во Вселенной слишком мало, и нужна персонификация скорее зла, чем добра. Посиди, поразмысли, – он отшвырнул ее на кровать. – Если согласишься быстро, я не стану требовать от тебя человеческих жертв.
Дверь захлопнулась.
16. Магия не действует
Вита высвободилась из объятий, встала и сняла с правого глаза мягкую серую повязку. Зеркало, встроенное в шкаф, безжалостно отразило пустой провал глазницы. Но Виту не удовлетворило это изображение. Она взяла с полки круглое зеркальце в резной деревянной оправе на длинной ручке и вежливо с ним поздоровалась:
– Доброе утро, стекляшка.
– Не такое уж доброе, – сварливо отозвалось зеркальце пронзительным голосом.
– Почему ты так считаешь? – поинтересовалась Вита, поднося зеркальце к лицу. – Твоя прежняя хозяйка козни строит? И тебе на ушко шепнула?
– Ты Миленион не замай, – надулось зеркало. – Я с ней не одну сотню лет провело, и она меня не разбила ни разу. А твой сын у меня ручку, блин, отломал!
– Извини, – улыбнулась Вита. – Он не нарочно.
– А кто ее «Моментом» приклеил? Я же говорило, что надо специальный клей варить! Я – антикварная редкость, в натуре, а ты меня «Моментом».
– Ну, ну, разбушевалось, – снисходительно произнесла Вита, кладя зеркальце обратно на полочку.
Зеркальце ей подарила Миленион. Не в порыве внезапной симпатии, разумеется, а в обмен на спасение от Флифа, чуть не сожравшего душу богини, заигравшейся с пленницей. Это Миленион лишила ее глаза, и Вита до сих пор содрогалась при воспоминании об этом.
Она закрыла шкаф и снова посмотрелась в большое зеркало. Метаморфоза с ее лицом была настоящим чудом. Пустой глазницы как не бывало, оба глаза блестели живым блеском. Вита пару раз подмигнула сама себе, наложила тени и тушь. Сегодня ей предстоит иметь дело лишь со смертными, а им не раскусить колдовской иллюзии. К сожалению, Хешшкор видел сквозь эти нехитрые чары, и наедине с ним она прикрывала глазницу повязкой. Стеклянный глаз, что ли, вставить, в сотый раз подумала она. И в сотый раз ответила себе: так ведь испортится. Если не замутится от агрессивной атмосферы лаборатории, если не выпадет при фехтовании, то уж точно Виталик разобьет прикольную игрушку или потеряет.
– А где наш ребенок? – спросила она, причесывая короткие соломенно-желтые волосы. Стрижка была очень удачной: практичной и в то же время женственной. – Опять шастает по округе, комаров пугает? Или, того хуже, охранников коттеджей за дорогой? Я бы на твоем месте следила за ним получше.
Сама Вита признавалась в своем бессилии в этом вопросе. Ну не в состоянии смертная уследить за богом, даже и малолетним.
Хешшкор потянулся и вздохнул:
– Ну что может случиться с бессмертным?
Она откинула полу голубого халата и продемонстрировала ему ножны с мечом:
– Забыл?
Клинок у Виты был непростой. На нем лежала печать бога Света, а значит, при соблюдении определенных требований с помощью этого оружия можно убить бессмертного. И Вита, как его обладатель, этим требованиям вполне удовлетворяла. При первом знакомстве с Хешшкором она чуть не продырявила его мечом, еще не зная его поражающих свойств.
– Ох, ладно, я понял, – он поднял руки, будто сдаваясь. – Если хочешь, я отправлю нашего сына в Хешшираман.
– Да, – подумав, кивнула она. – Пожалуй, там сейчас безопаснее.
Она имела в виду не Фаиратин замок, уже находящийся под колпаком у компьютерного охотника, а настоящий Хешшираман – другой мир, творение и обиталище Хешшкора. В свое время она провела там пару восхитительных месяцев, а Виталик имел в Хешширамане практически постоянную прописку.
По пути в издательство Вита продолжала размышлять, правильно ли поступила, дав добро на отправку сына в это место, замкнутое, надежное и почти недоступное… почти. Это «почти» ей не нравилось, но приходилось с ним мириться, ибо ничего более подходящего в голову не приходит. Во всяком случае, рядом с родителями ему грозит попасть под перекрестный огонь, а там он, даст бог, отсидится спокойно.
Она опять выругала себя за неуместную фразеологию. Ну что поделаешь с речевыми привычками? Никто ничего не даст, сама за все в ответе.
В издательстве она забрала учебник по биохимии, который подрядилась перевести с немецкого. Учебник не листала, открыла лишь дома. И с ужасом поняла, что не может разобрать ни слова.
Она подергала серьгу-Переводчицу, висящую в ухе, сняла ее, снова вдела. Никакого результата. Это было настолько необычно, что она, не подумав, схватила мобильник – позвонить Фаирате, но опомнилась. Фая в тяжелом состоянии, ей только такой новости не хватало. Она набрала номер Катрины, но телефон не отвечал – «Абонент недоступен или временно отсутствует». Фёдор ответил со второй попытки:
– Да, тетя Вита, слушаю. Я просто по лестнице спускался, а тут кругом железные двери. Что случилось?
– Хотела бы я знать! Федя, проверь-ка быстро: магия действует?
– Что?! – секунда молчания, потом облегченный вздох. – Действует, конечно.
– Я не понимаю, в чем дело. Переводчица не работает! Поломалась, что ли?
– Она не может поломаться, тетя Вита, – терпеливо произнес Фёдор. – Это же волшебная вещь. Она может только утратить магические свойства на тринадцать лет, если…
– Знаю, знаю, – раздраженно перебила Вита. – Если отобрать ее силой! Но я же не отбирала ее у самой себя? Бред какой-то!
– А вы уверены, что это Переводчица? – уточнил молодой колдун. – Возможно, серьгу подменили.
– Да, это Переводчица. Я осмотрела ее со всех сторон. Это не подделка: даже погнутое крепление то же, и кривая царапина с обратной стороны.
– Не знаю, тетя Вита, – огорченно проговорил Фёдор. – Вы бы с кем-нибудь поопытнее посоветовались. Да, раз уж вы позвонили: вы не знаете, где Катя?
– Катя? Нет, не в курсе. Ее телефон не отвечает. Тоже, небось, бегает по каким-нибудь металлическим лестницам.
