Натали Р.
Генеральша. Love story
Как ни странно, именно последняя фраза убедила Варю поверить ему. Другой начал бы клясться и божиться, что больше так не будет, а через день нарушил бы слово. Вейру Велд, по крайней мере, предупреждал ее честно.
– Кушайте кашу, – сказала она. – А то Ирочка уже поглядывает на вашу порцию.
Ирочка, со свойственной детям способностью слышать из разговора только то, что затрагивает их интересы, тут же среагировала:
– Хочу добавку!
Варя налила ей еще один половник, подлила горячего Вейру. Пока они ели, она глядела в окно на кур, копошащихся во дворе. Мысли опять перепутались.
– Что с тобой? – голос Вейру вывел ее из подобия транса.
Тарелки были уже пусты, миска творога вычерпана до дна. Ирочка скакала на крыльце по ступенькам.
– Я не могу понять, – проговорила Варя, – почему все-таки вы спасли меня?
Он улыбнулся.
– Это простой вопрос. Во-первых, подложить дерьма особой службе – всегда удовольствие. А во-вторых, не мог же я спокойно смотреть, как мои солдаты бьют беременную женщину.
У Вари отвалилась челюсть – довольно некрасивое выражение лица, но в тот момент она думать забыла об изяществе манер:
– Что вы сказали?!
– Ну, во-первых, – со вздохом стал повторять Вейру, – я не люблю особую службу…
– Нет! – перебила она без должного почтения. – Вы сказали – беременную женщину! С чего вы взяли?
Он загадочно усмехнулся:
– Поживи с мое – узнаешь.
Варя молчала некоторое время, переваривая информацию и прислушиваясь к себе. Вот на что, оказывается, можно списать ее недомогания. А она-то думала, что это последствия нервного перенапряжения, холода, голода и болотной заразы. Другое объяснение ей даже в голову не пришло. А этому мужчине, ни разу не рожавшему, было достаточно одного взгляда!
– Нет, – растерянно пробормотала она. – Не может быть. После всех ужасов, что я натерпелась…
Она потрогала живот, засмеялась.
– Почему вы раньше не сказали?
– Я не доктор, ты не пациент, – он пожал плечами. – И вообще, я думал, ты знаешь.
– Я и сейчас-то не уверена… А вы правду говорите? – она вдруг с подозрением всмотрелась в его лицо, боясь, что он ее разыгрывает.
– Я тебя обманывал хоть раз?
– Ну… мы знакомы-то всего ничего.
– Ясно, – сухо сказал он. – Намек понят. Мог бы еще не успеть.
Он поднялся, собираясь уйти. Варя вскочила, поняв, что задела его, подбежала, схватила за рукав.
– Сэки Вейру! Не сердитесь, пожалуйста. Я так рада, что у меня голова кружится…
Она заискивающе наклонила голову набок. Вейру не удержался от улыбки.
– Голова у тебя кружится от слабости. Перестань прыгать и займись чем-нибудь спокойным, а то упадешь.
Он легко отстранил ее и вышел. Она выскользнула за ним, хотела присесть на крыльцо рядом с уставшей беситься Ирочкой, но вспомнила, что нельзя. Остановилась, опершись о перила.
– Мам, ты чего такая счастливая? – спросила Ирочка.
– У нас будет прибавление в семье, – ответила она, мечтательно глядя вдаль.
Дитя обрадовалось:
– Собачку, что ли, купим?
Варя собиралась начать платье для Хеддо, но левая рука отказывалась повиноваться. Так она и просидела во дворе всю первую половину дня, ничего не делая и предаваясь радужным мечтам о будущем. Она сознавала, что мечты ее большей частью нереальны, но воображать гораздо приятнее, чем вспоминать о прошлом. Что было, уже не изменишь, а рядом с хорошим случалось и плохое, да и то хорошее, что было когда-то, отравлено горечью настоящего. Будущее же пока бесплотно. Можно представлять его в мрачных красках, можно – блестящим и безоблачным, в зависимости от настроения. А настроение у Вари было таким чудесным, что она даже забыла о ноющей руке и о том, что передумала ночью о Вейру Велде.
Перед обедом появился Асса Минар, тут же сделал комплимент:
– Вы сегодня необыкновенная, сэке Барби. Прямо светитесь изнутри. И платье вам удивительно идет.
– Это мне Вейру подарил, – скромно пояснила Варя.
Платье было васильково-синее, с белым кружевным воротничком и такими же кружевными манжетами на длинных рукавах. К сожалению, рукава оказались не настолько длинны, чтобы закрыть весь кровоподтек, а Асса Минар, несмотря на свои ученые занятия, имел острое зрение.
– Что с вами? – спросил он встревоженно. – Вы повредили руку?
– А, пустяки, – улыбаясь, отмахнулась Варя. – Упала неудачно. Это скоро пройдет.
– Да? – он пригляделся. – Вы думаете, если я ученый, то вовсе жизни не видел? После падения бывают другие синяки. А это – следы грубых пальцев.
Варя со вздохом отвернулась. Ее злило, что травма столь заметна и очевидна, и что каждый, кто ее видит, начинает домысливать свое.
– Простите, сэке Барби… ваш муж бил вас?
– Давайте поговорим о чем-нибудь другом, – раздраженно предложила она.
– Прошу вас, не смущайтесь. Вы, конечно, ничем не заслужили такого обращения. Но этого вполне можно ожидать от пьяного грубого вояки.
– Сэки Асса! – негодующе воскликнула Варя.
– Я только хотел предложить помощь, – он развел руками. – Может, у вас есть другие повреждения? Или проблемы психологического характера?
– У нас все отлично, – сквозь зубы выговорила Варя. – Вейру – прекрасный, любящий, заботливый муж. А вы – бестактный идиот!
– Понял, – сник Асса. – Как это по-русски? Милые бранятся – только тешатся.
Он постоял немного, уставившись на спину Вари. Золотые локоны очень красиво смотрелись на синем фоне. Она сидела за столом, отвернувшись и подперев голову руками.
– Вы все еще здесь? – осведомилась она, не оборачиваясь.
– Я, собственно, почему пришел, – извиняющимся тоном произнес Асса. – Сейчас штаб явится сюда обедать. Будет обсуждаться направление очередного удара.
– Штаб? – переспросила Варя и поморщилась. – Куча народа, которая непрерывно спорит, да еще и по-иррийски. Более неподходящую компанию для обеда трудно придумать.
– Вам скучно, потому что вы не знаете иррийского языка. Если бы вы могли следить за их перепалкой… Бывают весьма забавные моменты.
Варя оглянулась.
– А вы можете научить меня иррийскому?
– С легкостью, – Асса Минар позволил себе улыбнуться.
Варя сделала приглашающий жест. Он сел за стол рядом с ней.
– С легкостью? – сомневаясь, проговорила Варя. – Я полагала, изучение языка – трудное дело.
– У меня есть трехдневный курс гипноза, – объяснил Асса.
Варя вытаращила глаза:
– Разве можно выучить чужой язык за три дня?
– Ну вот, – снисходительно усмехнулся он, – и вы еще убеждали меня, что Земля – не варварская планета. Этой методикой пользуется весь цивилизованный мир. Конечно, через три дня вы не будете знать иррийский в совершенстве, но гипноз дает широкий лексикон, а уж грамматику усвоите в процессе общения. Она у нас легкая, не то что в русском языке.
Варя изумленно покачала головой. Ей начинало казаться, что ее родная Земля действительно приотстала в области современных технологий.
– Ну что, вы согласны на гипноз? – спросил Асса.
– Конечно! Не думаю, что меня развлекут дискуссии офицеров о путях завоевания моей планеты, но язык пригодится в жизни. Тем более что я живу в иррийском окружении.
– Вам, наверное, одиноко? – участливо предположил Асса. – Не с кем поговорить по душам?
– Да нет, – Варя пожала плечами. – Вейру свободно говорит по-русски. И Дайне тоже.
– Держитесь от Дайне подальше, – посоветовал Асса. – Он такой сердцеед!
– Это я-то? – раздался знакомый голос. – Сэки Вейру, запретите ему меня дискредитировать, а то ваша милая супруга перестанет со мной общаться!
Вейру Велд шел к крыльцу, за ним следовал верный Дайне. Во двор заходили другие чины – Трин Велд, Хеддо Мине, Элену Мин, Раки Велд…
Варя спрятала левую руку под полотенце, словно бы случайно прихваченное со стола, и, повинуясь долгу хозяйки, пошла здороваться.
После обеда на столе расстелили карту, началось обсуждение. Ирочка, налопавшись, заснула, а Варя вышла за калитку. Кусты малины вылезали с другой стороны забора, и она решила их оборвать, пока до этого не додумались соседи.
С окраины тянуло запахом жареной дичи. Там горели костры у палаток десанта. Очень немногие жили в деревенских домах: солдаты Вейру Велда больше привыкли к полевым условиям. Да и, говоря по чести, маловата была деревня, чтобы вместить такое количество людей.
Иногда по улице проходили иррийцы, небрежно салютовали сжатыми кулаками супруге командира. Варя почти не обращала на них внимания. Чужаки за спиной постепенно переставали ассоциироваться с опасностью. Зато взгляды местных обжигали ее. Однажды она услышала, как кто-то прошипел: «Предательница». Она молча не соглашалась с этим. Кого она предала? Людей, которые отказали ей в приюте? Которые были готовы выдать ее коричневым за деньги? Которые не погнушались ограбить женщину, утопающую в болоте? Да она и не приносила присягу ни Союзу Метагалактики, ни Ирру. Единственное, в чем она могла себя укорить – так это в том, что связала свою судьбу с главным врагом своего мужа. Но Роману теперь все равно, а остальных это не касается.
Деликатное покашливание за спиной оторвало Варю от раздумий. Она обернулась. Перед ней стояли двое, одного она узнала: тот самый ирриец, который поймал ее у костра, рослый шатен с широкой челюстью. Спутницей его была женщина со светло-голубыми кудрями и такими же глазами. На лице ее было написано любопытство.
– Здравствуйте, сэке Барби, – сказал ирриец с тяжким вздохом. Нервные движения рук, то и дело поправлявших короткий ежик на голове, выдавали крайнее смущение. – Вы помнить моя?
– Еще бы не помнить, – с непроизвольной резкостью ответила Варя. Она прекрасно помнила, как этот тип швырнул ее на землю и замахнулся ногой.
– Жаль, – вздохнул он и замолчал.
Женщина толкнула его локтем в бок. Он вновь набрал в грудь воздух.
– Э-э… Пожалуйста, сэке Барби, прощать моя! Мы быть на посту, лес есть много-много шпион…
Женщина тихо хихикнула. Он явно преувеличивал.
– Моя не знать, – он виновато развел руками. – Моя очень жаль.
Женщина опять хихикнула.
– Им командир такую выволочку устроил, что на всю жизнь запомнят, – она, в отличие от своего спутника, говорила по-русски довольно свободно. – Он до вчерашнего вечера внеочередные наряды отрабатывал!
Против воли уголки Вариных губ приподнялись. Вейру Велд сурово наказал недотеп! Она даже ощутила сочувствие к этому парню, получившему взыскание, на самом-то деле, ни за что, только для поддержания ее легенды.
Парень усмотрел в проявляющейся улыбке признак прощения.
– Моя есть Петер Велд, – представился он и почтительно добавил: – Если сэке Барби разрешать моя. Моя жена Ненте Мине. Ненте хотеть вас говорить.
– А о чем вы хотели со мной поговорить? – поинтересовалась Варя. Честно говоря, ее обрадовало, что поговорить хотела эта незнакомая ей девушка, а не сам Петер Велд: прошлый их разговор не вызывал у нее желания снова общаться с Петером.
Ненте опять хихикнула – то ли смешливость была ее неотъемлемой чертой, то ли она стеснялась.
– Сэке Барби, вы очень элегантно и красиво одеваетесь. Сэке Хеддо сказала, что вы будете шить ей такую одежду… как это?.. плащ? платок?
– Платье, – подсказала Варя.
Ненте благодарно кивнула головой.
– Я и одна моя подруга тоже хотели бы… если это вас не затруднит, – она обаятельно улыбнулась. – У нас есть хорошая ткань, нитки – все, что надо.
– Ну… ладно, – неуверенно согласилась Варя.
Она подумала, что Хеддо слишком уж рекламирует ее мастерство. Если так пойдут дела, ей придется обшивать весь десант, а женщин, падких на оригинальные наряды, в нем почти четверть.
– У меня есть что предложить взамен, – сказала Ненте. – Прекрасная золотая фенечка.
– Фенечка? – ошарашенно переспросила Варя.
– Как это по-русски? – Ненте сделала неопределенное движение руками вокруг шеи. – Висячка? Висючка?
Петер подобной терминологией не владел и ничем не мог помочь.
Они договорились, что Ненте принесет материал и таинственную висючку завтра утром. Но утром рука у Вари разболелась еще больше. Опухоль не спадала. Вейру хмуро взглянул на нее и велел:
– Идем к врачу.
Она уцепилась за его локоть:
– Только не очень быстро… если можно, сэки Вейру.
По утрам ей все еще нездоровилось.
– Дерьмо и моча! – сказал он, помогая ей спуститься с крыльца. – Брось ты это «сэки». Глупо переходить на «вы», как только мы остаемся вдвоем.
Не более глупо, подумала вдруг Варя, чем обниматься и целоваться на людях, а ночью, лежа в одной постели, не обращать друг на друга внимания. Вейру сокрушался, что вел себя безобразно в первую ночь после возвращения, но по крайней мере тогда он вел себя естественно.
Необходимость смотреть под ноги, чтобы не запнуться о камни неровной мостовой и не ступить в лепешку, отвлекла ее от мыслей.
Госпиталь располагался в большом деревянном доме на краю деревни. Раньше здесь был фельдшерский пункт. Иррийцы не стали почти ничего менять. Старая фельдшерица и девчонка при ней – не то ученица, не то ассистентка – продолжали работать. К ним присоединились иррийские врачи – молодой человек в контактных линзах и с тонкими пальцами, но не расстающийся с оружием, и дама в возрасте, занимающаяся коллекционированием наркотиков разных планет и регионов. Старушка с красным крестом на белом халате и дама в сине-зеленом фартуке с такого же цвета волосами курили на крылечке.
– Вейру, – заколебалась Варя. – А вы… ты не боишься, что они поймут, откуда у меня это? – она чуть подняла руку.
– Я боюсь, что у тебя кость треснула, – сказал он и подтолкнул ее к крыльцу. – Пойдем.
Зеленоволосая дама приветствовала командира сжатым кулаком.
– Кори, – сказал он, – позволь представить тебе мою жену Барби.
Кори окинула ее приветливым взглядом и затушила сигарету.
– Командир рассказывал мне о вас. Правда, я думала, что вы брюнетка.
– Когда мы с ним познакомились, я красила волосы, – проговорила Варя, нещадно краснея.
– Да ладно, ничего страшного, – врачиха по-своему интерпретировала ее смущение. – Волосы красят не только для того, чтобы скрыть седину. На что жалуетесь? – она обшарила Варю профессиональным взором и тотчас вычленила кровоподтек на запястье. – Так, сейчас сделаем рентген. Сэки Вейру, ждите здесь, – и она уволокла Варю вглубь дома.
Кори работала споро и не задавала лишних вопросов, а чтобы развлечь пациентку, рассказывала смешные истории студенческой поры, связанные в основном со вскрытием трупов и с гипсовой моделью полового члена, стоявшей в шкафу в препараторской.
– Придется вам ежедневно заходить на процедуры, – сказала она на прощание. – Заодно и поболтаем.
Варя не знала, как ей отнестись к этой перспективе. Слушать Кори было интересно. Но вдруг она все же начнет расспрашивать, а врачи – народ дотошный?
Вейру Велд все еще стоял на крыльце и что-то говорил бабке-фельдшерице о сухом пайке. Кори сдала ему Варю с рук на руки.
Когда они отошли подальше, Вейру спросил:
– Надеюсь, ты не ляпнула ей, что беременна?
– Нет, – ответила Варя.
– Вот и хорошо. Еще рановато. Кори – умная бестия.
– Вы… ты хочешь выдать ребенка за своего?
– А ты бы предпочла, чтобы все гадали: и кто это старался за командира? Ты моя жена, не забывай.
Во дворе ее дожидалась Ненте, зевая от скуки. Она принесла шелк, черный в мелкий синий цветочек, и загадочную висячку, которая на поверку оказалась ожерельем. Договорились, что Варя приступит к шитью, как только подлечится рука.
После обеда Асса Минар позвал ее на первый сеанс гипноза. Поначалу Варя трусила, но все было просто и нестрашно: коробочка с диском – вроде плейера – и наушники. Она не почувствовала изменений после этого, но вечером, гуляя во дворе, вдруг осознала, что понимает некоторые слова в доносящейся с окраины песне.
На следующий день она поздоровалась с Вейру по-иррийски, и он молчаливо одобрил то, что она изучает иррийский язык.
– Ты возьмешь меня с собой на Ирру? – спросила она. – Тогда мне очень пригодились бы эти знания.
Он ответил:
– Посмотрим.
Она не могла позволить себе настаивать.
А через день десант опят проводил боевую операцию. Вейру Велд не счел нужным предупредить об этом Варю, и она промаялась все утро, боясь идти в госпиталь одна. Во второй половине дня, как всегда, явился Асса Минар, и она, смущаясь, попросила:
– Вы не проводите меня к врачу?
– О чем речь! – тут же отозвался он, беря ее под руку. – Провожать такую очаровательную даму – честь для любого. Почему-то ваш супруг низко ценит эту честь.
– Он занят, – возразила Варя. – Он не может постоянно меня опекать, у него есть служба.
– Война! – пренебрежительно фыркнул Асса. – Никакие военные подвиги не стоят того, чтобы ради них покидать любимую жену.
Варя вздохнула. Хоть она и не была женой Вейру Велда в полном смысле слова, ее в самом деле задело, что он оставил ее одну, ничего не сказав. Но не могла же она признаться в этом Асса Минару!
– Подобные мотивы хороши для периода ухаживания. А замужняя женщина предпочитает, чтобы муж работал или служил. И обеспечивал ее.
– Интересный аспект ментальности, – изрек Асса.
Они помолчали.
– Впрочем, кое в чем вы правы, – сказала Варя немного спустя. – Война – безобразная штука.
– Я рад, что вы согласны со мной, – улыбнулся Асса. – Вы умная женщина. И это поразительно сочетается у вас с самоотречением. Я понимаю старика Вейру, такой букет не мог не привлечь его.
– Самоотречение? – изумилась Варя. – Что вы!
– Вы кудахчете над своим мужем, как пестрокрылка над яйцом, готовите ему кушать, зашиваете его дырки… Вы тащились через леса и топи, чтобы быть с ним. Даже когда его нет рядом, как сейчас, вы думаете о том, какой он хороший!
– Я его люблю. Разве это неестественно?
– У нас называют любовью другое. В вашей цивилизации все женщины мазохистски ориентированы?
– Не вижу в своем отношении к Вейру ничего такого, – сухо проговорила Варя. – Если вы опять о моей руке, то я уже говорила, что это случайность. У меня замечательный муж, и нет ничего странного в том, что мне хочется быть рядом с ним и проявлять посильную заботу о нем.
Асса непонятно усмехнулся:
– Хотел бы я иметь такую же жену!
Несмотря на периодические разногласия, Варя продолжала держаться культуролога. И дело было не только в том, что в отсутствие десанта он оставался единственным мужчиной, способным ей помочь. Он был интересным собеседником, остроумным и не без обаяния. Даже ссоры с ним не слишком раздражали Варю. Он легко просил прощения и легко получал его, потому что она сознавала, что причина его критических замечаний в адрес ее ближайшего окружения состоит в его неравнодушии к ее бытию. Большинство людей, встречавшихся Варе в жизни, имело к ней либо явно корыстный, либо чисто светский интерес. А Асса Минара, похоже, и впрямь волновало то, что с ней происходит.
Придя в госпиталь на следующий день, Варя поняла, что очередная операция десанта увенчалась успехом. Вокруг дома на травке загорали легко раненные, бодро переговариваясь между собой. Она заметила среди них молодого паренька, так жадно смотревшего на нее в тот день, когда она стала фиктивной женой Вейру Велда.
– Как дела? – спросила она по-иррийски, подойдя сзади.
Он испуганно обернулся, робко заулыбался:
– Сэке Барби… Ну, все отлично. Автозавод к червям взорвали, никто и не пикнул… – он сообразил по выражению Вариного лица, что ляпнул что-то не то. – Сэке Барби, вы ведь не обижаетесь? Если что, Латэ Мин к вашим услугам.
Варя прошла в помещение. У окна светловолосая девка в джинсовых шортах и красной майке, насвистывая веселый мотивчик, бинтовала руку какому-то иррийцу. Тот все пытался ухватить ее здоровой рукой за голую ляжку, но деваха привычно увертывалась без заметных усилий. Когда это стало ей мешать, она беззлобно предупредила:
– Ща и вторую в гипс.
Потом перешла к другому раненому:
– Ну, что у тебя, чучело?
– А где сэке Кори? – спросила Варя.
Девка отвлеклась от мазей.
– Ох, вы супруга ихнего командира, верно? Сэке Кори там с тяжелыми, – она махнула рукой вглубь коридора. – Давайте я вам все сделаю, ирки подождут.
Варя села за столик и осторожно протянула ей замотанную руку:
– А ты не боишься, что они станут возмущаться?
– Они по-русски не петрят, – беспечно ответила она. – Да и какой дурак будет требовать, чтобы его обслужили вперед командирской жены? Кстати, меня зовут Элеонора. Можно Элька, – она разматывала бинт. – Что там у вас, трещина? Ща посмотрю конспект, – она вынула из заднего кармана шорт свернутую трубочкой толстую тетрадь.
– Училась в мединституте? – спросила Варя.
Элька отрицательно мотнула головой:
– В училище, на фельдшера. Выгнали со второго курса, – доверительно сообщила она. – Пара по анатомии. Кому эта анатомия нужна? Полтора года зубрила, как дура, как называются по латыни какие кости. А толку? Штопаю ирок, а у них все по-другому. Никакая латынь не поможет.
Она внимательно изучила Варину руку и стала накладывать мазь невыносимо зеленого цвета.
– Да вы не бойтесь, – успокоила она Варю, перехватив ее подозрительный взгляд. – Чего не знаю, за то не возьмусь. «Не навреди» – первое правило.
– А что это за мазь? – поинтересовалась Варя.
– Хрен ее знает. Иррийская. Называется по-ихнему так, что язык в трубочку сворачивается. Но здорово помогает при трещинах, ускоряет сращение переломов… Вообще у ирок много клёвых медикаментов, мы таких не проходили.
– Между нами, – тихо сказала Варя, – меня называли предательницей только за то, что я замужем за иррийцем. Как же вы с бабкой лечите их?
– Кровь у всех красная, – Элька пожала плечами. – И, как утверждает Федоровна, в клятве Гиппократа не указано, что лечить нужно только землян. Значит, священный долг. В таком деле патриотические соображения могут идти на хрен.
Вечером Варя рискнула предпринять с Асса Минаром непродолжительную прогулку вокруг деревни. Она чувствовала, что силы начинают возвращаться к ней. Ведь еще недавно она и с крыльца-то спускалась еле-еле. За околицей змеилась тропинка. Дожди не лили уже давно, и тропинка была вполне проходима. По бокам алела земляника. Варя с важным видом консультанта сказала Асса, что эти ягоды съедобны и очень вкусны, и он прилежно собирал их в полиэтиленовый пакетик. Когда стемнело и комары совсем озверели, они как раз завершили круг.
– Замечательные ягоды, – восхищенно отметил Асса, прощаясь с Варей у крыльца. – Здесь есть еще какие-нибудь достойные дары природы?
– Разумеется, есть, – засмеялась Варя. – Только нужно зайти в лес.
– Может, сходим завтра? – предложил он. – Если вам, конечно, не трудно…
– Думаю, что не слишком, – ответила она.
Варя проснулась утром непривычно бодрая. Голова, правда, кружилась, и временами перед глазами пропадало изображение, но отвратительная тошнота, которая так изводила ее, не появилась. Варя съела пару бутербродов, глотнула молока. Осторожно подвигала рукой – боль стала заметно меньше.
Обрадовавшись, она хотела взяться за платье для Хеддо, но на глаза ей попались разбросанные по углам комнаты вещи Вейру. Скоро он вернется, подумала она, а чистой одежды нет. И она решила устроить стирку.
Нина Петровна отнеслась к ее затее без энтузиазма. По ее мнению, муж, калечащий свою жену, не заслуживал, чтобы ему стирали.
– Даже если вы так считаете, – возразила Варя, – надо постирать Ирочкины вещи, постельное белье, мое розовое платье. Все равно я хотела сходить в баню, так что греть воду придется.
Старуха поставила воду, поворчала еще немного и неожиданно вызвалась помочь со стиркой. Варя подозревала, что не от радения за постояльца, а из жалости к ней, но отказаться и не подумала.
Они развесили мокрое белье во дворе на веревках, подпираемых длинными рогульками. Потом, все убрав, взяли Ирочку и парились втроем, пока вода не остыла. Обедали поздно, тени были уже длинными, а дневная жара переходила в спокойное тепло.
В госпитале Элька встретила Варю вопросом:
– Слушай, а от ирок дети бывают?
Откуда мне знать, собиралась ответить Варя, но вовремя опомнилась. Сказала, чуть покраснев оттого, что это случайно может оказаться неправдой:
– Бывают.
Элька удовлетворенно кивнула.
– А что, – спросила Варя, – ты у их врачей не могла поинтересоваться?
Она слегка смутилась.
– У дока как-то неловко, еще примет на свой счет. А сэке Кори только смеется и советует проверить на опыте.
Элька разбинтовала Варину руку, осмотрела.
– Ну, видишь, какие улучшения. Погоди, еще мази наложу. А ты, случаем, не в курсе, когда десант отсюда уйдет?
– Почему ты думаешь, что он уйдет? – удивилась Варя.
– Ну, не век же им торчать в нашей богом забытой глуши. Впереди новые завоевания… Подожгут сеновалы да уйдут, поминай как звали.
– Не знаю, – вздохнула Варя. – Мой муж передо мной не отчитывается.
– Да-а… Мужики, они такие, хоть вообще замуж не выходи, – она помолчала. – Я, наверное, пойду вместе с ирками. Местные пациенты и одну Федоровну-то не прокормят. А зима будет голодная…
– А тебя согласятся взять? Ты уже говорила с кем-нибудь?
– Возьмут, куда денутся. В боевой части лекари лишними не бывают. А мне сухой паек и место у госпитальной печки – тоже не лишняя вещь. Да и научусь ремеслу как следует. Руки у меня верные, может, к доку прилажусь ассистентом, там и денежки закапают…
Она завязала аккуратный бантик на свежей повязке и сказала с внезапной злостью:
– Хорошо старухам, которым все одно помирать, да глупым теткам, что кроме своего огорода никуда глядеть не хотят, о предательстве говорить! А какие у меня здесь перспективы? Жить впроголодь, вправлять ноги козам и подохнуть старой девой!
Наверное, Асса Минар прав, думала Варя, идя по лесной тропке с ним под руку. Это ей, дочери генерала, вдове генерала, супруге командира пожить в деревне – приятное отдохновение от цивилизации. К тому же после болота и гнусной чащобы сомнительный деревенский комфорт кажется роскошью. Но жить так всегда… Без водопровода, без ватерклозета, без театра и кино, без офицерских клубов и модных салонов… Варварство.
Асса подхватил ее, когда она споткнулась о корягу и чуть не упала.
– Нельзя так задумываться, – с мягким укором сказал он. – Если не смотреть под ноги, в ваших лесах легко убиться.
Как же я не убилась, подумала Варя, когда ломилась через лес без дороги, словно лось весной? По-видимому, от дурости. Дурам везет.
Они насобирали два полных пакета разных ягод. Асса был в восторге.
– А чуть позже, – заманчиво пообещала Варя, – может, даже через неделю пойдут грибы.
– Грибы – это что?
– Ну… грибы как грибы. Я вам покажу.
Возвращались они в сумерках. В деревне царило оживление – прибыл десант, все хвастались награбленным, хохотали, ругались. На окраине двое иррийцев ломали чей-то забор на дрова. Кто-то громким пьяным голосом объявил, что хочет бабу. Асса и Варя поспешно миновали суету и бардак и расстались на крыльце.
– До завтра, – Варя помахала ему рукой и открыла дверь.
В комнате горел свет. За столом сидел Вейру Велд, на коленях у него свернулась колобком спящая Ирочка. Грязные тарелки и бутылка на столе довершали картину. Варя пригляделась – бутылка была пустая. Сейчас опять начнет приставать, подумала она с замиранием сердца – не то в тревоге, не то в ожидании.
Он обернулся, почувствовав ее взгляд. Аккуратно уложил Ирочку в ее уголок и шагнул к двери, требовательно потянув за собой Варю за рюшечку на лифе:
– Ну-ка выйдем.
Она выпустила из рук пакет с ягодами и непонимающе последовала за ним. На крыльце было темно. Гудели комары, в траве за забором пиликали кузнечики.
– Ты где была? – сердито рявкнул Вейру, плотно закрыв дверь, чтобы не разбудить девочку.
Варя вздрогнула от неожиданности и, слегка заикаясь, пролепетала:
– В-в-в лесу.
– Что-то не помню, чтобы я разрешал тебе ходить в лес.
– Я… я… не думала, что нужно специальное разрешение.
– Ты думала, что можешь шляться где угодно и с кем угодно?
– Разве я пленница, – робко спросила Варя, – чтобы сидеть в четырех стенах? Вы говорили, что это не так.
– Да, это не так! Хочешь – уходи. Хоть насовсем убирайся, мне плевать, – он отпустил ее рюшечки и демонстративно вытер руки о штаны.
– Если вы желаете, мы уйдем, – от обиды у нее на глазах выступили слезы. – Но как здесь воспримут, что столь обожавшая вас жена вдруг вас бросает?
– Эка невидаль – жена уходит от мужа! Это случается сплошь и рядом.
– А ваша репутация не пострадает?
– Моя репутация? – он захохотал. – Что ей вообще может повредить? Пол-Вселенной считает, что Вейру Велд – чудовище и извращенец. Вейру Велд пьет кровь невинных младенцев и пожирает красивых девушек в процессе спаривания! Ничего удивительного, что жена не хочет жить с ним!
Он так орал, что Варя начала опасаться, как бы он не перебудил весь дом и округу.
– Не надо кричать, Вейру…
– Не надо кричать! – передразнил он и со злостью хряпнул кулаком по деревянной ограде крыльца.
С жутким треском и сотрясением куски ограды рухнули вниз в крапиву. Варя взвизгнула и отпрыгнула к спасительной двери.
Вейру молча постоял на краю, глядя вниз. Потом быстрым движением расстегнул брюки.
Варя вжалась спиной в закрытую дверь и зажмурилась со смятенной мыслью: только не в крапиве!
Раздалось однозначное журчание. Варя открыла глаза. Вейру с выражением чрезвычайной сосредоточенности на лице помочился на останки ограды, застегнул молнию. По-видимому, примитивное торжество над злополучной оградой несколько отрезвило его. Варя воздала молчаливую хвалу небесам за то, что в мире есть неодушевленные предметы, на которых так удобно вымещать зло.
– Что тебе до моей репутации? – спросил он почти нормальным тоном.
– Ну… вы же на самом деле не такой.
Он неопределенно хмыкнул и направился к двери. Взявшись за ручку, повернулся к Варе:
– Вот что я тебе скажу. Солдаты особой службы не суются в деревню только потому, что знают, как опасно конфликтовать с настоящими боевыми частями. А лес ими кишмя кишит. И они там не ягодки ищут.
Он достал из кармана сложенный в несколько раз листок и сунул ей. Она догадывалась, что там изображено, но все же почувствовала неприятный, подбирающийся к сердцу холодок, когда развернула бумагу. Это был уже виденный ею ксерокс ее фотографии. Только сумма под ней выросла в три раза.
– Господи, – прошептала она, проводя рукой по лбу, будто надеясь прогнать наваждение. – Вы поможете мне, правда? – она умоляюще посмотрела на него:
– Деньги немалые, – усмехнулся он. – Но когда предлагают такие деньги, поневоле возникает вопрос: не лучше ли обладать тем, что так дорого стоит, чем жалкими бумажками, подверженными инфляции?
В середине ночи в окно постучал Дайне. Варя проснулась в испуге, предчувствуя недоброе, затеребила Вейру. Тот недовольно открыл глаза.
– Слушай, мы не договаривались, что ты будешь распихивать меня среди ночи!
Варя дрожащей рукой указала на окошко, за которым угадывался неясный силуэт. Вейру подошел к окну, отодвинул импровизированную занавеску:
– Дайне?
– Прошу прощения, что оторвал от важного дела, – с ноткой ехидства проговорил тот, – но на дальнем посту находится пара дерьмушников. Они требуют встречи с вами.
