Надежда Храмушина
Пограничье
Глава 5. Золотой мир
Я сотворила знак выхода из пограничья, и очутилась на дороге в том месте, откуда впервые увидела Костомарово. Я пошла по дороге мимо дома Феломены, на ходу набирая номер Сакатова. Чтобы точно убедиться, что он не ответит. Не то, чтобы я не доверяла Феломене, просто на всякий случай. Абонент не доступен. Да, абонент сейчас среди ведьм.
Я дошла до дома Веры Павловны. Она подметала во дворе, что-то напевая себе под нос. Её кошка сидела на столбе ограды, и, увидев меня, пошла по низенькому забору мне навстречу. Я погладила её по голове. Кошка потянула носом воздух и уставилась на меня. Что-то, наверное, почуяла. Хорошо, что кошки не разговаривают. Вера подняла голову, увидела меня, и махнула мне рукой, приглашая зайти. Я поздоровалась с ней и попросила у неё номер Таси Волковой.
Мы зашли в дом. Тихо потрескивали дрова в печке, на раскалённой плите стояла кастрюля, и в доме вкусно пахло гречневой кашей. Вера достала записную книжку, открыла её и подала мне. Тася мне ответила сразу, и тут же передала трубку Дмитрию Семёновичу. Он коротко спросил:
– Вы где?
– В Костомарово. У Веры Павловны.
– Вы одна? – И в голосе у него послышалась надежда.
Я ответила, что одна, он вздохнул и сказал:
– Выезжаю.
Мы с Верой поговорили о погоде, о пользе гречневой каши, и после недолгого молчания я сказала ей:
– Вера Павловна, ваша мама доживает последнюю жизнь. Я хотела вам это сказать, чтобы Вы были готовы к этому. Пожалуйста, не расстраивайтесь, хотя я знаю, что слова совсем не помогают в таких ситуациях.
Она грустно улыбнулась мне и сказала:
–Знаете, Оля, это хорошо, что у неё последняя жизнь. – Видя, как я удивлённо вскинула брови, она пояснила – У меня тоже это последняя жизнь, в смысле единственная. Не будет меня, кто за ней будет ходить? Она не сможет тут одна, она ведь не обычная кошка. И затоскует без меня. Так что это хорошая новость. И спасибо, что предупредили.
Вера меня не спрашивала, откуда я это знаю. Может, догадалась. Она принесла из кладовки красных яблок и угостила меня.
– Правда, медовые? Во рту тают! И хранятся долго. Пойдёмте, Оля, я вам свой яблоневый сад покажу.
Мы с ней прошли через огород, и она мне показала свой яблоневый сад. Деревья стояли ровно, рядок к рядку, стволы побелены, форма кроны у всех аккуратная, круглая. Я даже залюбовалась. Она мне рассказала про каждое деревце, какой сорт, откуда привезено, какие яблочки даёт. Я думаю, она всё равно расстроилась от новости, какую от меня услышала, поэтому и пытается не думать об этом.
Потом мы снова вернулись в дом, и она накормила меня гречневой кашей, томлённой в печи. Видимо мысли её были только об одном, потому что она мне сказала:
– Когда я приехала из Бреста, а мне тогда было уже сорок три года, зашла в пустой дом, села возле маминой пустой кровати и разревелась. Сижу реву, думаю, поеду жить к дочке, в город, что мне тут одной делать. И слышу, как в окно вроде кто-то стучит. Я посмотрела в окно, а там мама моя стоит. А мне уже сказали соседи, что пока я была в Бресте, маму в больницу увезли, она там и умерла. Гроб закрытый привезли в деревню, а Феломена организовала похороны и поминки. Я ведь не знала, что Феломена заморочила в больнице всех, чтобы подумали, что мама умерла. Так вот, увидела я маму в окне, обрадовалась. Выскакиваю в ограду, а там чёрная кошка сидит. Увидела меня, ко мне подошла, давай ластиться. Я её ногой отодвинула и побежала за ворота. Не знаю, куда кинуться. А тут Феломена по улице ко мне навстречу идёт. А я стою и реву, понимаю, что мне мама поблазнилась. Феломена меня обняла, прижала к себе, мы так с ней и зашли в дом, а кошка за нами. Тогда я всё и узнала.
Она говорила, а слёзы бежали по её щекам. Я взяла её за руку и сказала:
–Может, и не надо было её … ну, в кошку превращать?
–Так она бы мучилась, ни жива, ни мертва. – Она вытерла слёзы – Она не хотела мне передавать своё проклятье. И я её понимаю. Не знаю, на что бы я тоже пошла ради дочки. Но ни за что бы я не хотела ей такой участи. А теперь мама избавила нас от этого. А Феломена избавила маму от страшных мучений.
На улице загудела машина, это приехал Дмитрий Семёнович. Мы попрощались с Верой, и я вышла на улицу. Только я села в машину, Дмитрий Семёнович первым делом спросил меня про Таню.
– С Таней всё хорошо, она надёжно спрятана от тех, кто держал её в плену. Домой ей возвращаться опасно, вы же поняли, что от них нет запоров. А там, где она, там она в безопасности. Я её видела, разговаривала с ней. Не волнуйтесь. Сейчас вопрос номер один – Шифин со своими колдуньями. Я этим занимаюсь.
– А Вы сможете? – Недоверчиво спросил он.
– Мне помогают. – Уклончиво ответила я.
Он украдкой взглянул на меня, поёрзал на сиденье и тихо сказал:
– Алексей пропал. Прямо из дома. Сидели на кухне с ним, по рюмашке приняли. Нам Тася коньячок поставила на радостях. Она, когда увидела Танюшку с Вами, сразу успокоилась, сейчас сидит и ждёт вас дома. Тася тоже с нами выпила, посидела немного и пошла хозяйством заниматься. А мы сидим с ним на кухне, за жизнь нашу говорим. То да сё. Пошёл я достать из кладовки ещё грибочков, возвращаюсь, а его нет. Ну, думаю, по нужде отошёл. А потом понял, что украли его. Вот. А Вашего номера телефона у меня нет. – Он опять взглянул на меня – Его эти же забрали?
– Да. Но они, если его забрали, должны были сообщение для меня оставить. Что-то необычное заметили?
– Конечно, заметили, его же со стулом прямо не стало.
Мы подъехали к дому. Тася трясла половички на улице. Я повторила ей про Таню всё, что сказала Дмитрию Семёновичу, и ещё добавила:
– Скоро она вернётся. Она о вас беспокоится, как вы тут. Пожалуйста, ни с кем не говорите о ней.
Тася согласно кивнула головой. И мы с Дмитрием Семёновичем прошли мимо неё в дом. Я прошла сразу на кухню. Конечно, у меня нет такого опыта, чтобы распознать колдовской подклад. Я ничего необычного не увидела. Вроде бы и чувствую что-то, в пальцах небольшое покалывание, а понять ничего не могу. Потом я позвала Тасю и попросила её посмотреть, не появилось ли что-то на кухне, что не принадлежит ей. Она открыла верхний шкафчик и поставила передо мной сломанную солонку. Потом она вышла, а я прикоснулась рукой к солонке. Словно молния пролетела у меня перед глазами, ослепив меня. Голос, скрипучий, шипящий, тихо зашептал мне прямо в ухо:
– Приводи девчонку сегодня до полуночи, иначе не видать тебе твоего дружка.
И тут же темнота отступила, а в солонку, прямо на моих глазах, непонятно откуда посыпалась соль. Это был голос Шифина, Таня именно так и описывала его. Я взяла солонку в руки и задумалась. Как ей воспользоваться, может знать только колдунья. Значит, опять меня проверяют. Я оглянулась, увидела небольшой мешочек на сушилке, поставила в него солонку и позвала Дмитрия Семёновича. Объяснила ему, куда меня надо отвезти. Он завёл машину, и мы поехали к лесу, про который мне сказала Феломена.
Мы проехали мимо вокзала, проехали мимо заправочной станции, и въехали в сосновый лес. Мне показалось, что в воздухе пролетели первые редкие снежинки.
– Может, мне всё-таки остаться? Я могу подальше отъехать, Вам так спокойнее будет. – Уговаривал меня Дмитрий Семёнович.
– Нет, нельзя. – Я чуть было сама не проговорилась, что Феломена запретила – Поезжайте, Дмитрий Семёнович. И никому ничего не говорите.
– Понял я. – Кивнул он, сел в машину, развернулся и поехал обратно.
Я дождалась, когда его машина скрылась за поворотом, и пошла вглубь леса. Серая и промозглая погода, стоявшая сегодня, резко контрастировала со вчерашней, солнечной и тёплой. Я прошла, наверное, с километр, когда вышла на поляну, посреди которой стояла небольшая берёзка. На самой макушке её ещё оставалось несколько бурых листиков, которые нещадно трепал ветер. Но они не сдавались, и не собирались улетать со своей родной ветки. Феломена мне сказала, что надо выбрать место, которое мне понравится. А здесь мне очень понравилось. Я села прямо у берёзки, прислонилась к ней спиной и стала ждать. Никто даже близко от меня не проходил следующие полчаса. Я замёрзла сидеть неподвижно, и подумала, что теперь уже можно возвращаться к Феломене. Но всё-таки решила обойти берёзу, и не пожалела об этом. Краем глаза я увидела на ветвях высокой сосны, справа от меня, и что-то тёмное спряталось за ствол. Я сделала несколько шагов от берёзы, и начала разглядывать её, старательно избегая глядеть в сторону окружающих поляну деревьев. Но то, что я хотела увидеть, я увидела. На ветке сидела чёрная птица. Я таких птиц уже видела раньше на карнизе дома Шифина. Я задумалась. Теперь она от меня не отстанет. Но как она проследила за мной? Неужели от дома Волковых? Похоже, что так. Я позвонила Дмитрию Семёновичу, и коротко сказала, что за мной следят. Он сказал, чтобы я возвращалась к тому месту, куда он меня привёз, там что-нибудь придумаем. Я пошла по направлению к заправке, он там уже меня ждал. Я ему объяснила, что должна остаться одна, чтобы снова попасть к Тане, но за мной уже наблюдают.
– Это обязательно должен быть лес? – Спросил он.
– Нет, лишь бы я была совершенно одна. И не в вашем доме.
– Садитесь. Знаю, куда Вас отвезти.
Мы сели в машину, и Дмитрий Семёнович поехал через весь город. На самом выезде из него я увидела указатель: «Ремонтный цех № 1». Мы выехали к большой площадке, отсыпанной щебнем, со стоящими на ней полуразобранными тракторами, грузовиками, какими- то веялками, сеялками. Прошли через всю площадку и оказались возле промышленного одноэтажного здания с деревянными высокими воротами.
– Я здесь работаю. Это ремонтный цех. У нас уже два месяца нет сторожа. И ключи у меня. Сегодня воскресенье, выходной, никого там нет. Мы с вами зайдём внутрь, я открою Вам инструментальную кладовую, там нет окон, и никто туда к вам не попадёт. А с этой стороны, у ворот, буду охранять я. Годится?
Конечно годится, это даже лучше, чем в лесу. Он провёл меня к инструменталке. Открыл её, включил свет и огляделся. Потом позвал меня, и сам сразу вышел, закрыв за собой дверь на ключ. Я услышала гулкий стук удаляющихся шагов. Резко пахло металлом и машинным маслом. Но я не сразу сотворила знак, и опять выждала полчаса, просидев на стуле в углу. Ну всё, теперь можно. Я ещё раз прошла и заглянула в каждый угол. И только после этого я сотворила знак, закрыла глаза и шагнула к Феломене.
Она всё так же сидела перед столом, глядя на блюдце. Я поставила перед ней солонку, и сказала, что мне нашипел Шифин. И про птицу тоже.
– Хорошо. Оля, послушай. Мы с тобой выйдем из пограничья в лес и пойдём пешком, нам надо подальше уйти от места выхода.
– А как соль нам поможет?
– Надо перед собой бросить её и шагнуть. Вот и всё.
Она усадила меня напротив себя и сказала:
– Там веди себя так, будто ты на самом деле привела Таню. Но и чтобы они поняли, что ты не собираешься её оставлять, а хочешь с обоими вернуться обратно. И не забудь знак Великой Чёрной Брутхи, они должны думать, что ты от того такая уверенная, что за тобой весь клан стоит.
– А что мне делать-то? Как Вам помогать?
– Как только мы там очутимся, ты должна держать меня за руку, показывая, что ты знаешь, что Таня сама не сможет себя защищать. И отпустишь меня тогда, когда Рада тебя пригласит к Шифину. Но оставишь меня рядом с Алексеем. Сама придумаешь, как убедить их. Я думаю, они согласятся, так как ни Таня, ни Сакатов не представляют угрозы для них. И ещё, очень внимательно посмотри на Раду, и скажи, чтобы она вместе с тобой пошла к Шифину, и стой на своём, не оставляй её рядом с нами. Можешь прямо так и сказать, что не доверяешь. Иначе она всё поселение разворошит, если почует что-то неладное. Мне нужно, чтобы в помещении, где ты меня оставишь, не осталось ни одной ведьмы.
– А дальше? Что я буду у Шифина делать, что ему говорить?
– Сначала он попытается узнать, кто ты и зачем тебе Татьяна. А так как ты сама не знаешь, зачем клану Великой Чёрной Брутхи нужна Татьяна, которая не может ни колдовать, ни лечить, то и ответ у тебя будет такой туманный, что ты его этим только запутаешь. Он попытается тебя читать, но не сможет, я закрыла тебя. Потом он будет тебя уговаривать у него остаться, служить ему. Слушай его, спорь, не соглашайся. От Рады, от её морока, тебе твой оберег поможет, ты его в кармане держи, и в волосы не завязывай, чтобы его никто не видел. Когда он поймёт, что тебя не уговорить, он тебя попытается запугать. Можешь сжечь что-нибудь, или кого-нибудь, ты ведь уже умеешь это делать. Он попритихнет на время. И ещё, если птицы над домом поднимутся, жги их. Всех сожги. Это его глаза. Они поднимутся, если меня почуют раньше, чем я смогу их заморочить. А это нельзя. Мне время надо. Завтрашняя ночь всех святых для Него очень важная. А чёрная месса в такую ночь особенная, только раз в год такая бывает. А у него годов этих совсем не осталось. Он ведь хочет стать бессмертным, и цену готов за это заплатить непомерно высокую. Он вызовет своего хозяина из его чёртовой преисподни, чтобы купить у него себе ещё время, а этого нельзя допустить.
Феломена наклонилась над Таней и зашептала. У меня пробежала дрожь по пальцам и заложило уши. Я села на лавку. Было такое впечатление, будто весь мир гудит и переворачивается с ног на голову. Таня под пледом резко вздрагивала. Феломена распрямилась, закинула Таню пледом с головой, и обернулась ко мне. Нет, это уже не Феломена. Ко мне обернулась Татьяна. Она прошла к сундукам, открыла верхний, и достала чёрное платье. Потом скинула с себя кофту с длинной юбкой, и надела это платье. Движения у неё были какие-то неуверенные, угловатые. Она два раза прошлась по комнате, снова подошла к Татьяне, и провела над ней левой рукой, задержала руку над её головой, и при этом говорила, отчётливо произнося каждое слово:
«Забираю время оставляю свет
Оберегаю порчу не подпускаю
Те что исполнены при бледной луне
При первой и последней звезде
Храню тебя Чтобы не ходило зло
Ни близко ни далёко,
Ни над тобой ни под тобой
Ты птица спящая я летящая
Выйду прямо на свет
Из-под чёрной земли восстану
Духом своим воспряну
Силою прежнею исполнюсь
Ключ замок
Слово моё лепко
Дело моё крепко»
И по мере того, как она говорила, голос её преображался, и уже слышен был девичий нежный голос, а не уверенный и строгий голос Феломены. Она скрестила свои руки на груди, подняла голову вверх и проговорила:
«Завяжи крепко
Направи стезёю
Как сказала
Так и стало»
Над головой у Феломены закружился лёгкий дымок, он всё уплотнялся и уплотнялся, и уже свился в серую тонкую верёвку. Она подхватила её и завязала ею свои волосы.
– Ну вот, мы готовы. Пока доберёмся до поселения, я уже привыкну к новому телу. Встань рядом со мной.
Она сотворила знак, и мы вышагнули на небольшом пригорке, посреди густого леса. Феломена схватилась за мою руку и зашаталась, побледнев. Увидев моё испуганное лицо, она зашептала:
– Ничего, ничего. Что ты хочешь от покойницы! Я же воздухом не дышала уже полгода.
Она присела прямо на пригорок, где стояла, а я подошла к поваленной берёзе и села на её мягкий ствол, уже заросший мхом. Прямо над нами стучал дятел, и я подняла голову к серому осеннему небу. Как там будет в поселении? И сможем ли мы вдвоём выстоять против колдуна с его ведьмами? В душе у меня была тревога, какая я помощница Феломене? Хотя и в рядах Шифина не всё так прекрасно, не все готовы за него и в огонь и в воду. И как там Сакатов? Не видел он никогда ведьм! Вот и сбылась мечта. Теперь вообще никогда не женится, в каждой женщине ведьму будет видеть. Лишь бы его оттуда живым да здоровым вытащить.
Феломена поднялась, и мы пошли с ней между деревьями, подальше от этого места. Мы сначала шли медленно, Феломена часто останавливалась и переводила дух, особенно если мы поднимались в горку. Но потом молодой Танин организм взял своё, и походка у Феломены стала пружинистой и лёгкой, и теперь уже я за ней еле поспевала. Феломена по пути срывала старую траву, сосновые иголки, и жадно их нюхала. Соскучилась по лесу. Мы вышли на широкое поле. Далеко за ним виднелся ещё один лес, еловый.
– Вот там и кинем соль. – Сказала Феломена.
На поле ветер был сильнее, чем в лесу, поэтому казалось намного холоднее. И я подумала, что очень странно, Феломена идёт в одном тонком платье и не мёрзнет. И Таня говорила, что в домах у ведьм нет печек, они не мёрзнут. Спрашивать её не стала, зачем лишний раз напоминать человеку, что она ведьма.
Когда мы дошли до края леса, Феломена достала солонку, и прежде чем высыпать соль, сказала мне:
– Оля, не дрожи ты так. Всё будет хорошо. Тебе нужно только продержаться до того времени, когда всё внимание их будет сосредоточено на мне, а это часа два. И помни, ты сейчас можешь защищаться от них. Кого огнём вспугнёшь, на кого верёвку накинешь. Если совсем туго будет, отойди в сторону и отведи глаза их от себя. Готова?
Она взяла меня за руку, и высыпала соль нам под ноги. Мы перешагнули через неё и оказались у высоких ворот. Нас не переместили в поселение. Нас переместили снаружи к закрытым воротам. Я хотела постучать в ворота, но над нами захлопали крылья, и в свинцовом небе закружились большие чёрные птицы. Я больше не боялась, даже не волновалась. Я держала Феломену за руку, и чувствовала себя настоящей колдуньей, готовой сразиться даже с самим сатаной. Не дай бог, конечно.
По ту сторону ворот заскрежетали железные засовы, пробежал лёгкий голубоватый огонёк по створу ворот. Ага, и обереги тоже снимают. Ворота медленно распахнулись. И мы увидели Раду и ещё две ведьмы, стоящие по обе стороны от неё, в одной из них я узнала Лушку. Она мельком взглянула на меня и отвела глаза. Как только я увидела, что взгляд Рады прикован ко мне, я сделал знак Великой Чёрной Брутхи, и на лице Рады отразилось мимолётное удивление, и ещё испуг. Я не двинулась с места, и крепко держала Татьяну, вернее Феломену за руку. Рада сказала:
– Проходи, да девчонку-то отпусти.
– Отпущу, когда увижу Алексея. А пока я только вас вижу. Вы как собрались размениваться-то? Думали, что я вам её отдам, а сама буду сидеть ждать его? – Я дерзко рассмеялась.
Рада передёрнула плечами, злобно взглянув на меня, но заговорила миролюбиво:
– Сперва Шифин хочет с тобой поговорить.
– О чём?
– Не знаю, вот он и скажет тебе сам, что хочет от тебя. Я тебя провожу к нему.
– Сначала я хочу увидеть Алексея.
Рада кивнула, и мы пошли за ней. Я шла по поселению, как по хорошо знакомым местам, всё это я уже видела. Рада шла напрямик к дому Марфы, за ней мы с Феломеной, и немного в сторонке Лушка. Другая ведьма свернула к дальнему дому. Мы зашли в унылую холодную избу, и, прежде чем открыть дверь в чулан, Рада повернулась ко мне и сказала, злобно прищурив глаза:
– Ну, тебе-то это место знакомо. Да? Ты же была здесь.
– Я была у вас, вы были у нас. – В тон ей ответила я.
Рада открыла дверь в чулан, и я увидела сидящего на стуле посреди чулана Сакатова с закрытыми глазами. Он ровно и спокойно дышал, словно находился не на стуле, а в своей родной кровати.
– Убедилась? – Спросила Рада – Ничего с ним не случилось, он живой и здоровый. – Потом повернулась к Лушке, указав пальцем на Таню – Веди эту к себе, да только глаз с неё не спускай!
Таня испуганно прижалась ко мне. Лушка потянулась к ней, а я встала между Лушкой и Таней.
– Нет, она пойдёт со мной. – Твёрдо сказала я – И будет со мной, пока я не покину вашу деревню. Как страховка.
– Какая она страховка! – Ухмыльнулась Рада – Цена её жизни не больше платья, в котором она пришла.
– Это у вас её жизнь так ценится. – Резко ответила я – Зачем столько движений, если вы хотите от неё избавиться? Я могу вас от неё избавить.
– Это тебе надо с Шифином говорить, может он и подарит её тебе.
– Хорошо, я оставлю Таню здесь, только вместе с Алексеем, и сама поставлю на них защиту.
Рада задумалась, потом взглянула на Таню:
– Не надо никакой защиты, никуда они оба не денутся. Заходи, чего ждёшь.
Таня испуганно смотрела на меня. Правда, я и сама поверила, что это Таня, и испуг у неё был настолько настоящий, что ни у кого не должно было остаться и тени сомнения.
Я прошла с Таней в чулан и сказала:
– Ничего не бойся, просто сиди здесь тихо. Я тебя защищу.
– Тебе нельзя здесь колдовать! – Предупредила меня Рада.
– Я здесь кругом чувствую колдовство. Предлагаю снова выйти за ворота и там разговаривать.
– Ты у нас в гостях. – Зловеще прошипела ведьма – Поэтому ты должна соблюдать наши законы.
– Я не в гостях. Я на переговорах. И я вам не доверяю. Или я накладываю на них обоих защиту, или мы все уходим.
– Только охранное. – Нехотя разрешила Рада.
Я пожалела, что не попросила Феломену научить меня какому-нибудь простенькому охранному заклинанию, и поэтому просто начала водить над Таниной головой ладонью, и делать вид, что накладываю оберег. Под моими пальцами я вдруг ощутила такой всплеск энергии, что еле удержала руку над её головой. Я поняла, что это Феломена помогает мне, чтобы Рада видела, насколько у меня сильная магия. Когда энергия перестала ощущаться под рукой, я повернулась к Сакатову и всё повторилось – я водила над его головой рукой, а Феломена колдовала.
Когда я повернулась к выходу, чтобы выйти, Рада внимательно смотрела на меня, прищурив свои и так маленькие злобные глазки. Она ничего не сказала, закрыла двери в чулан и кивнула Лушке. Та кивнула в ответ. Мы вышли из дома и пошли к Шифину. На карнизе его дома большие чёрные птицы спокойно сидели и невозмутимо смотрели на нас сверху вниз. Феломена сказала мне их сжечь, если они сорвутся с места. Я посмотрела на их клювы, похожие на огромные железные клинья. Если я сразу всех не успею сжечь, а я точно этого не смогу сделать, потому что они разлетятся, то вероятность того, что такой клюв не оставит от моей головы мокрого места будет велика. Если уж волков такие птички заклёвывали!
Мы поднялись на высокое крыльцо и встали возле двери. Рада опустила голову, я наоборот, демонстративно стала ею вертеть, оглядываясь по сторонам, вызвав неудовольствие Рады. На двери, как и рассказывала Таня, были начертаны заклинания. Только нарисованы они были не углём, а какой-то чёрной краской, которая будто висела в воздухе перед дверью, не доходя до самого дерева. Двери распахнулись, за ними открылось тёмное помещение.
– Ну что, иди. Ты же на переговоры пришла! – В глазах Рады промелькнул зловещий огонёк.
– И ты со мной иди. – Я тоже попыталась придать своему голосу злой оттенок – Или ты думала, что вернёшься к пленникам? Нет, мы вместе вернёмся.
Из помещения раздался сухой старческий голос, который я уже один раз слышала:
– Заходите обе.
Я первая шагнула через порог, и сразу почувствовала сильное покалывание в пальцах. Почувствовать – то я почувствовала, но после этого у меня началось лёгкое головокружение и тяжесть в голове. Всё в доме было пронизано колдовством настолько, что по моему телу несколько раз прошла дрожь. Я увидела худого старика в чёрном балахоне, сидевшего на высоком стуле посредине комнаты. Больше ни одного стула в комнате не было. Комната была пуста, и только у дальней стены были полки с книгами и различными банками. И возле одного окна стояла узкая стойка, похожая на высокий стол. Низкие окна были настолько покрыты пылью, что почти не пропускали свет с улицы. А высокий потолок над головой был чёрен, как и стены. Я сделала ещё несколько шагов и остановилась. Рада встала немного позади меня. Я вспомнила про знак Великой Чёрной Брутхи, и, как бы незаметно, сделала его и потом взглянула в лицо Шифина. Он смотрел на меня, и в глазах его, как и в глазах Рады промелькнуло недоумение. Я рассматривала острые черты его лица, этот череп, обтянутый мертвенной кожей, чёрного паука, нарисованного на его макушке, и в моей голове сразу всплыло Танино сравнение его с Кощеем.
– Издалека к нам, Ольга? – Спросил он.
– Смотря что вы называете издалека. – Неопределённо ответила я – Что для нас расстояния?
– Ну да, ну да. – Он посмотрел на Раду – Как наша беглянка?
– Сидит под защитой. Она вдруг понадобилась ей. – Рада кивнула на меня.
– Может, мы её не разглядели, и у неё есть какие-то таланты? – Шифин развёл руками – Тогда мы хотим за неё получить равноценный обмен. На что ты готова ради неё?
– Вы хотели избавиться от Тани, сжечь её на костре. Вам нужен пепел? – Спросила я, как можно спокойнее.
– Нет, пепел мне не нужен, и сжигать её я не собирался. Так, попугать для острастки, чтобы знала, куда попала. И служила с усердием. Так какие же таланты имеются у этой молодой ведьмы?
– Это она у вас прожила неделю, вы лучше меня должны об этом знать.
Шифин вопросительно посмотрел на Раду, подняв одну бровь.
– Ничего она не может, мы все испытания три раза повторили. – Раздражённо ответила Рада – И к обучению туга. Только клетки чистить. Если бы я своими глазами не видела, что Феломена ей дары передала, то никогда бы не поверила, что она её родная кровь.
Я промолчала, не зная, что ответить, и в доме повисла тишина.
– Останься у нас, погости. Отдохни. – Вкрадчиво заговорил Шифин – Сегодня месса. Посмотри, какую силу у нас круг набирает.
– Нет, я не все дела ещё сделала, которые планировала. Я не могу у вас остаться. И мой товарищ, его я должна вернуть домой. – Отказалась я.
– Все дела никогда не переделаешь. – Он встал и подошёл ко мне и наклонился почти к самому уху – Хочешь, сама будешь проводить мессу? Будешь чёрной хозяйкой? И в услужении у тебя будут тринадцать ведьм. Всё, о чём ты только могла мечтать всю жизнь, всё к тебе в руки придёт. Власть, долголетие, богатство. Не тобой уже будут командовать, а ты будешь царить. Я уже стар. Триста лет для колдуна – это крайний возраст, но преемника себе я так и не подобрал. А ты с характером. Такой я могу спокойно передать свой круг. Иди за мной.
Он резко повернулся и пошёл к стене, на которой не было ни одного окна. Он встал к ней лицом и поднял руки. Я подошла и стала рядом. От стены веяло холодом, ещё большим, чем в его доме. Стена мелко задрожала, и постепенно начала светлеть. Свет пробивался изнутри брёвен, мягкий, желтоватый, блики скользила сверху вниз, словно водопад. Постепенно свет заливал всё большее пространство, а стена стала исчезать, оставался только золотистый свет, и какие-то неясные очертания за ним. Стена полностью растворилась в воздухе, оставил только золотую завесу. Шифин повернул ко мне голову и сказал:
– Это мой мир. Я редко кого сюда пускаю, но тебе я оказываю большую честь.
Он шагнул в светлый золотистый мир, исчез за сверкающей оградой, и его длинная тень скользнула к другим теням. Я помедлила, это могло быть ловушкой, но решила, что надо узнать, что там за мир, а второго приглашения может и не быть. Я сделала шаг, и почувствовала ветер, вырвавшийся с другой стороны завесы. Свет завесы больно ударил меня по глазам, я зажмурилась, прошла сквозь её, и открыла глаза. И застыла в немом изумлении. Только я было удивилась, что у такого чёрного колдуна есть такой сияющий мир, а нет, всё нормально, мир оказался таким же зловещим, как и он сам. Золотым был только вход, а за ним, от горизонта до горизонта, простиралась мрачная долина, усыпанная скелетами людей и животных. Долина поражала своими размерами, горизонт сливался с небом. Невдалеке, среди чёрной сухой травы, возвышался каменный дом с высокими башнями по четырём его углам. В каждой башне было по одному окну. В доме окон не было, двери я тоже не увидела. Небо было низким, свинцовым, с сиреневым оттенком. По нему пробегали всполохи чёрных линий, будто кто-то сминал небо, а потом резко отпускал его. Шифин стоял между двумя виселицами с висевшими на длинных верёвках полусгнившими мертвецами, покачивающимися из стороны в сторону. Я сделала шаг и чуть не провалилась в вязкую чёрную жижу. Чёрт, да под ногами было болото! Я встала одной ногой на валявшуюся между кочками дощечку, а другой на ветку, стелившуюся по самой земле. Ветер нёс по долине запах сырости, запах смерти.
Шифин преобразился. На нём были чёрные латы, чёрный шлем с плюмажем и высокие сапоги. Опирался он на двуручный меч. И это был уже не старик со сгорбленной спиной, а воин. Видя моё изумление от его преображения, он засмеялся, и смех его гулко разнёсся по долине.
– Это только иллюзия. Сюда я прихожу, когда устаю от своей жизни, последние капли которой неумолимо впитывает песок забвения. У меня не хватило сил перенести моё преображение в реальный мир. Триста лет – это срок, который был мне отпущен при моём рождении. И поначалу мне он казался бесконечно долгим. Я думал, что этих лет мне вполне хватит, чтобы не только успеть получить бесценные знания, но ещё и попользоваться плодами рук своих. Но прошли двести лет, и оказалось, что это не такой и долгий срок. Мне ещё сильнее захотелось жить, чтобы наконец-то успеть всё. Старая ведьма Дамила, которая привела меня в этот мир, предупреждала, что за всё надо платить, но я не послушал её. Сильное колдовство позволяет многого добиться. И ты себя начинаешь чувствовать всесильным. А потом ты видишь того, по сравнению с кем ты просто щенок, кусающий свой хвост. Знания, полученные от Дамилы, оказались ничтожно малы по сравнению с теми, которые я получил от Волоха. Демона, отвергнутого и проклятого даже своими. Не знаю, как он нашёл мой мир, но после этого моя жизнь уже не принадлежала мне. Ему нет прохода в мир людей и нет возврата в мир демонов. И такие задворки для него – это подарок, выход из забытья. Он мне пообещал подарить ещё сто лет. Нет, не подарить, конечно. За это я должен был выпустить его на землю. Как выпустить? Есть такая старинная книга «Перимината», и там есть верный рецепт, как это сделать. Но написана она на мёртвом языке народом, который жил десять тысяч лет тому назад. Книгу эту для Волоха я добыл. Но что-то не давало мне пронести её через сияющую завесу. Она падала на той стороне, какие бы хитрости я не придумывал. Я переписывал её страницы, но они сгорали в завесе, даже когда я их писал на глиняных дощечках. Сгорало без остатка всё, на что наносил я символы из этой книги. Я запоминал наизусть целые страницы непонятных мне букв, чтобы повторить их Волоху. Но только я выходил здесь, я не мог вспомнить ничего. А единственный человек на земле, который знал этот язык, и мог перевести эту книгу, был убит мною по приказу Волоха. И тогда Волох научил меня, как создать того, кто мог находиться сразу в двух мирах – в этом мире и на земле. Он велел мне соорудить виселицу в поселении рядом с моим домом и повесить там человека во время чёрной мессы. Я привёл заплутавшего путника в поселение и повесил его. Виселица, с висевшим на ней висельником, появилась и здесь. Волох назвал его Роничем. Ронич не понимал речь, но мог повторять слова. Я читал каждую ночь Роничу книгу, а он повторял её Волоху. Когда я закрыл последнюю страницу, я вернулся сюда. Волох меня уже ждал. Он научил, как провести ритуал смыки, описанный в книге. Ритуал смыки соединяет разум волка с разумом человека, и Волох попадает в тело зверя и управляет ими обоими. Но самое главное, к чему стремился Волох, так это то, что он получает возможность жить на земле, и ему неважно было, в каком теле он будет обитать. Я загнал в поселение первые десять волков. Ритуал состоял из двух частей. В первую ночь полнолуния я шёл с ловушкой на кладбище за неупокоенными духами убийц, воров, всех тех, кто неприкаянно обитает на земле, привязанный к кладбищу. Там я совершал обряд высечения, отвязывающий их от тел. Во вторую ночь полнолуния мы разжигали три кострища, между ними привязывали волка, читали мессу закоснения, и как только гасла последняя звезда, я проводил ритуал смыки, которому меня научил Волох. И дух человека вселялся в волка. Но Волоху не удалось вместе с духом человека попасть в волка. И это так и осталось для нас загадкой. Мы так и не поняли, попал ли дух человека в волка. После проведения первой смыки, я до следующего полнолуния наблюдал за волком. Я не чувствовал духа человека в нём, но и в ловушке этого духа больше не было. Волк умер через два дня. Я пришёл к Волоху, тот был в ярости. Он сказал, что я выбрал больное животное, и что надо повторить. Все десять волков мы в течение года провели через ритуал смыки. Но ритуал не работал. Волох, после того, как у него не получилось попасть в тело волка, решил, что ошибка была в переводе, и снова заставил меня читать Роничу книгу. Он изменил ритуал, сказав, что теперь он всё понял правильно, и у меня на этот раз должно получиться. Мы приводили всё новых и новых волков, набирали души отверженных, потом стали пробовать на собаках, но результат не менялся. Мы забрали духов всех преступников на ближайших кладбищах, и с каждым разом приходилось ездить за ними всё дальше и дальше. Волох бесновался. Он обвинял меня, что я не могу как следует провести смыку. Но я уже догадался, в чём дело. Я читал книгу Роничу, а он повторял, как мог, Волоху. А мог он плохо. Я догадывался, что он нещадно перевирал звуки, потому что он не мог выговорить правильно то, что я читал в книге. Волох мне не поверил. И мы год за годом, повторяли и повторяли смыку. Потом Волох заставил меня соорудить ещё одну висельницу, и мы повесили на ней ещё одного путника. Теперь я читал книгу, а сразу двое передавали её Волоху. У меня скопилось уже полсотни животных, их надо было кормить, убирать за ними, и мне нужно было работать с ними. Много животных не выдерживало этого обряда, они медленно умирали. Другие пытались сбежать. Но не было ни одного животного, которое бы преобразилось после смыки. И тут одна коварная ведьма насылает на меня проклятие. И это проклятие повторялось каждый первый день полнолуния. И я не смог больше отвязывать духов с кладбища, потому что я больше не мог контролировать себя в полнолуние. Никто из моего круга не обладал такой силой, чтобы меня заменить. Я видел, что Волох за все эти годы обессилел, книга забрала у него силы, но он старался не показывать мне это. И когда я увидел, что он совсем ослаб, я убил его, предварительно заставив его вырезать у меня на плече пентаграмму, стирающую моё имя. Потом я сжёг книгу, которая украла у меня десятки лет жизни, и убрал из поселения висельников, чтобы больше ничего не напоминало мне о Волохе. Столько лет я был рабом этого Волоха! Я не жил, я только служил ему. Он забрал у меня мой мир, в котором до его появления я черпал свои силы. Он разорил его, пропитав насквозь проклятой магией мёртвой книги. Сейчас я прихожу сюда только затем, чтобы сожалеть о своих прожитых впустую годах. Триста лет, которые у меня были, подошли к концу.
