Надежда Храмушина
Пограничье
– Вы все знаете, что бывает с тем, кто пытается меня обмануть!
Таня услышала, как вскрикнула позади неё Марфа. Таня обернулась и увидела, как Рада накинула на шею Марфы железный обруч, и он стал медленно краснеть. Запахло палёным. Марфа ещё сильнее закричала и повалилась на землю. Ведьмы схватили её за руки, не давая упасть. Таня тоже закричала, и хотела кинуться к ней на помощь, но тут же почувствовала, как холодный металл туго сомкнулся у неё на шее. Тане стало тяжело дышать. Она упала на колени, и почувствовала, как Шифин поставил ей на плечо ногу и со всей силой прижал к земле. А дальше всё происходило, как в страшном сне. Она плакала, но на неё больше никто не обращал внимания. Ведьмы молча стояли вокруг Марфы. Шифин зачитал приговор:
– Ты нарушила нерушимый договор! Но этот договор, связавший нас в один круг, может разрушить только смерть. Призываю Тьму! Пусть мучения твои будут ценой обмана твоего!
Шифин щёлкнул пальцами, и Таня услышала, как забрякали затворы клеток. Её душил обруч, но эту боль заглушала ещё бо́льшая боль. Сердце её разрывалось оттого, что она уже поняла, какой будет смерть Марфы. Она увидела, как из-за дома Шифина выскочили два огромных волка и кинулись к Марфе. Она закрыла глаза, не в силах вынести то, что сейчас произойдёт. Но вдруг она почувствовала, как кто-то схватил её за волосы и, рывком посадив, сказал:
– Смотри!
Это была Рада. И Таня больше не могла закрыть глаза, как не силилась. Она видела, как расступились ведьмы, и Марфу начали разрывать на куски голодные волки. Сначала Марфа кричала, потом стонала, а потом совсем затихла. В тишине вечера раздавался только хруст костей и жадное чавканье. Наконец Рада отпустила Таню, и она упала лицом вниз. Обруч вокруг её шеи ослаб и исчез. Павлина и ещё одна ведьма подошли к ней и потащили в дом. Там они затолкали её в тёмный чулан и закрыли дверь.
Таня лежала на грязном деревянном полу и плакала. Слёзы катились по её лицу, капали на платье, на руки, и она никак не могла их унять. Она думала о Марфе, единственном человеке здесь, который отнёсся к ней с заботой, и за это поплатился своей жизнью. Как только она снова вспомнила страшную смерть Марфы, по её телу пробежала дрожь. Никогда в жизни уже она не забудет сегодняшнюю ночь. Она гнала от себя это кровавое зрелище, но память, как нарочно, держала перед её глазами именно эту страшную картину.
В чулане было сыро и холодно. На лавке лежали оставленные кем-то два платка. Она надела один платок на голову, другой набросила на плечи. Что теперь будет с ней? Её тоже накажут? Конечно, накажут. Этот Кощей со своей злобной Радой только счастливы будут, если ещё кто-то будет корчиться в муках. Таня опять вспомнила Марфу. Теперь её точно заклюют эти ведьмы, которые и так постоянно ей устраивали разные мелкие неприятности. Таня поняла, что Марфа пошла на какое-то преступление ради неё. Что она сделала такого, из-за чего получила смертельный приговор? Таня вспомнила этот коридор даров. Марфа, наверное, удерживала нож, пока Таня проходила под ним. А причём тогда ленты, которые Марфа вплела ей в волосы? Да, дело в лентах! Она их заколдовала, чтобы спасти её, Таню!
У Тани пересохло в горле, болело колено, которым она ударилась, когда её толкнул Кощей, болела кожа на голове от сильной хватки Рады, когда она подняла голову Тани за волосы, чтобы та смотрела на казнь. Таня поёжилась, снова вспомнив, как Рада, эта маленькая сухая старушка, одной рукой чуть не оторвала Тане голову. Ну и силища у неё! Она услышала снова вой зверей. Они опять словно взбесились. Таня закрыла глаза. Она попала в очень страшную сказку, совсем не детскую. Но из неё не выйти, просто захлопнув книгу. Таня решила сбежать, что бы это ей не стоило, даже если она пропадёт в болоте. Пусть лучше она найдёт свою смерть в болоте, чем в пасти этих чудовищ. Таня вспомнила маму с папой, и снова у неё покатились по щекам слёзы.
Сколько времени Таня провела запертой в чулане, она не знала, но она всё-таки смогла уснуть. Ночью сквозь сон она слышала опять вой животных. Разбудил её пинок в бок. Над ней стояла Рада. В открытую дверь Таня увидела, что уже утро, или день. У Рады одежда была в крови, и Таня поёжилась.
– Ну что, спишь спокойно? – Вопрос не предполагал ответа, поэтому Таня промолчала.
Рада перешагнула через Таню и села на лавку.
– Ты знаешь, почему Шифин наказал Марфу? – Спросила она, упёршись своими острыми колючими глазами в глаза Тани.
– Она не дала пасть ножу на меня в коридоре даров.– Тихо ответила Таня.
– Нет, не из-за этого. Она тайно пробралась ко мне в дом, украла у меня драгоценную смолу дерева дьявола, которая даже из такой тупой девчонки, как ты, сделала, пусть и ненадолго, настоящую ведьму. Она своровала у меня то, что я берегу пуще зеницы ока. Она пошла на это из-за тебя. А теперь скажи, стоила ли эта жертва того? Марфа много лет служила кругу. Никогда она не нарушила ни одного указа Шифина, никогда она не подводила нас. Она учила Соню, когда та много лет назад, ещё молодой и неопытной, появилась среди нас. А теперь Соня в клетке, и жить ей осталось только до вечера.
– А что она сделала? – Таня сжалась в комок.
– Она убила тех двух волков, которые растерзали Марфу. Сегодня под утро. И шла с факелом к дому Шифина, чтобы сжечь его. За одну ночь мы потеряли две ведьмы. Две лучшие наши ведьмы! И два зверя, на которые Шифин потратил десять лет своего труда.
Рада отвернулась от Тани и застыла, всматриваясь куда-то далеко, через открытую дверь чулана. Ни одного звука не доносилось со двора. Поселение словно вымерло. Таня тоже смотрела в светлый прямоугольник двери. Она поняла, что участь её тоже решена. Какое-то оцепенение на неё нашло. Ей было всё равно, что с ней будет. Как будто она сидела и смотрела кино, и как будто это не её жизнь повисла сейчас на волоске.
Рада повернулась к ней и снова заговорила:
– Ты знаешь, тебе и предъявить нечего. Ты не обманывала, ты не крала, ты даже не знала, что Марфа это сделала. Да?
Таня опять ничего не ответила. Рада усмехнулась.
– Он сам послал Марфу за тобой, хотя я сразу сказала ему, что ты ни на что не годишься, и мы потратим на тебя время впустую. И насчёт Феломены я его не раз предупреждала. Но он не слушал меня. Да, куда мне до него! Не будет же великий Шифин слушать кого-то, кроме себя самого.
И опять Рада замолчала, глядя вдаль. Таня смотрела на неё, и видела, как старческие глаза, только что прожигавшие её насквозь, стали бесцветными и потухшими. Она не знала, из-за чего произошла такая метаморфоза, но почувствовала, что Рада устала от всего, и хочет, чтобы быстрее всё закончилось. И она, не отдавая себе отчета, вдруг неожиданно для себя спросила Раду:
– Почему вы все служите ему? Вы же сильнее его, а боитесь уйти.
Рада вздрогнула, и цепко схватила Таню своими костлявыми пальцами за плечо:
– Не тебе меня учить! Сегодня будут гореть на площади два костра. Знай, что один из них – твой!
Смех Рады отозвался в гулком пустом доме, она откинула от себя Таню, снова перешагнула через неё и пошла к дверям. Возле них она обернулась и зло сказала:
– Скажи спасибо…
Но кому сказать спасибо, Таня уже не услышала, поскольку увидела перед собой лицо незнакомой женщины, которая взяла её за руки и увлекла за собой в сероватый туман неизвестности.
Мы с Феломеной слушали Таню, не перебивая. Не знаю, как Феломена, но я даже представить себе раньше не могла, что в нашем современном мире есть такие места, где неугодных людей травят собаками и жгут на кострах. Таня смотрела перед собой. Слёз у неё не было, но она не переставая теребила пальцами бахрому пледа, которым была закрыта.
Феломена о чём-то задумалась. Потом сказала, ни к кому не обращаясь:
– Жалко Соню.
– А разве нельзя её привести сюда, через знак входа в пограничье, так же, как и Таню? – Спросила я – Это же может занять всего несколько минут.
– И рассекретить наше место? Мы ведь пока не готовы сразиться с ним, мне нужно подготовить тебя.
– Но ведь её сегодня ночью сожгут! – Сказала Таня – У нас есть время её спасти.
– Она знала, что этим всё закончится. Вряд ли она надеялась одна выстоять против остальных. Она даже не пыталась спрятаться. И ещё, вы забыли, что Соня ведьма. Настоящая ведьма. Она взбунтовалась против Него не потому, что он злодей, а потому, что решила отомстить за Марфу, к которой тоже была очень привязана. Но может, из-за пропажи Татьяны, Сонино наказание отложат. Или наоборот, ускорят. – Феломена помолчала, потом добавила – Значит, тебя мы украли прямо перед носом Рады. Это значит, что Рада видела и место, куда Татьяна исчезла, и того, кто помог ей в этом. То есть тебя, Ольга. Сейчас на тебя будет объявлена полноценная охота.
– И что мне делать? Сидеть здесь и носа не показывать? Я не смогу всю жизнь прятаться.
– Всё что тебе надо будет делать, я тебе расскажу и научу. Мне придётся подкорректировать свой план, с учётом рассказанного Татьяной.
–Бабушка, я хочу домой! – Таня жалобно посмотрела на Феломену.
–Скоро, девочка моя, скоро будешь дома. А пока спи.
Таня свернулась клубочком на диване, укуталась по самый нос пледом и скоро я услышала её ровное сопение. Феломена достала из кухонного стола тонкую дощечку, поставила на неё два маленьких свечных огарочка, провела над ними рукой и они вспыхнули голубоватым светом, а между свечками поставила небольшое блюдце с водой. Вода в блюдце сначала зарябила, а потом застыла, и поверхность её стала ровной, словно гладь зеркала. Феломена замерла, глядя на воду, и только левой рукой делала движение, словно перелистывала страницы.
Я прислонилась спиной к стене, и передо мной, словно на экране телевизора, появилось затерянное среди лесов и непроходимых болот поселение Шифина. Вокруг него, раскинулся бесконечный лес, без конца и края. Видение было настолько реалистичным, будто это я сама парила над ним, то приближаясь к нему, то снова поднимаясь в марево тяжёлых облаков, нависших над ним в сером небе. Я видела крышу высокого дома, стоявшего особняком от остальных, более мелких домов. По карнизу, неподвижные, словно аквилоны на фронтонах древних греческих храмов, сидели крупные во́роны. Поселение выглядело безлюдным и покинутым. Ни одного человека не было видно, ни один голос не нарушал тишину мрачной обители. Я взглянула на клетки, которые стояли вдоль двух сторон забора. И сразу же очутилась возле них. В первой же клетке, которую я увидела вблизи, лежало несчастное грязное животное. Собака, большая тёмная овчарка, лежала посреди клетки и тихо скулила. Дыхание её было тяжёлым, она подёргивала задней лапой. В соседней клетке сидела ещё одна собака, чёрная, с белым пятном на шее. Она вплотную вжалась спиной в прутья клетки и тревожно смотрела на дорогу. С каждым выдохом у неё прорывался стон. Да именно стон, как стонет больной человек. Следующие три клетки были пустые. Потом ещё пять клеток с такими же измученными собаками. Я пролетела мимо всех клеток, но волка там не было. Зато в крайней клетке, на земле лежала женщина. Чёрные волосы у неё были растрёпаны, одежда порвана, со следами крови. Лицо она закрыла руками. Женщина была жива. Она не плакала, не стонала. Ноги у неё были перебиты, на месте ступней – кровавое месиво. На клетке, помимо огромной щеколды, в толстый деревянный прут был вбит железный костыль. Он был раскалён, словно невидимый кузнец только что достал его из пылающего горна. От него шёл жар, и женщина, наверное, уже потеряла сознание от обезвоживания. Я огляделась. В соседней клетке стояла миска, наполненная водой. Мне не хотелось, конечно, чтобы кто-то догадался о моём, пусть и не явном, присутствии. Но я и не могла так просто уйти и не помочь Соне. То, что это была Соня, я не сомневалась. Я представила, как беру миску с водой, и подношу к Соне. И миска оказалась в клетке у Сони, рядом с её рукой. Соня подняла голову, увидела миску и жадно припала к воде. Потом она повернулась в мою сторону, но скользнула глазами мимо меня. Лицо у неё было всё в кровоподтёках, а на шее следы от верёвки. Потом она снова легла на землю и закрыла лицо руками.
Я очутилась рядом с домами. За колодцем стоял дом, в котором раньше жила Марфа. Откуда я это знаю, сама не понимаю. Меня интересовали другие дома. И сначала я решила заглянуть в дом Рады. Я увидела его, он стоял между домом Шифина и большим амбаром с висящим на дверях огромным замком. Тут же я очутилась на крыльце, а потом и внутри дома. Рады дома не было. Но на массивном деревянном столе было оставлено охранное заклинание, настолько явно сделанное, что я поняла, что настоящая охрана дома – это не оно. И точно, я увидела над одним из окон, сплетённый руками Рады шнурок, заткнутый за наличник над рамой. Если злоумышленник ступит в дом Рады, этот шнурок завяжет его крепко-накрепко, и при каждом движении будет затягиваться на руках-ногах всё туже и туже. Но меня интересовало не это. Мне надо было увидеть, где находится то, что Рада скрывает даже от Шифина. Это вход Рады в её настоящий дом. Она тоже, как и Феломена, за годы служения столько натерпелась от Шифина, и видела, что благодарности от него за долгую службу ей не дождаться, поэтому у неё есть место, куда она уйдёт, чтобы хотя бы умереть спокойно. И там у неё есть тот, кому она передаст свои силы и опыт. И этот таинственный наследник не будет никогда приносить клятву Шифину. Рядом с кроватью Рады стоял кованный огромный сундук. Таких больших я раньше не видела. Он был такой же длины, как и кровать Рады, но намного шире. На крышку сундука был наброшен самотканый половик, сине-красный, кое-где уже порванный. Я оглядела со всех сторон сундук, потом стену за сундуком и кроватью. Потом изучила всю комнату, сантиметр за сантиметром.
Потом я очутилась в сенях, которые вели на улицу. В сенях не было окна, но было обыкновенное, прорезанное в бревне отверстие, размером с тетрадный лист. И оно освещало узкую незаметную дверь в углу между дверью в дом и рукомойником. И вот тут я буквально впечаталась в стену. Я сразу не смогла попасть за эту тайную дверь, но потом какой-то красноватый свет окружил меня, словно переместив меня ещё дальше в более глубокую реальность, и я всё-таки очутилась по ту сторону двери, в маленькой тёмной комнате с низким потолком. На стене, прямо на уровне моих глаз был вбит гвоздь, на котором висела сплетённая из тонких веток конструкция, перевязанная красными нитками. Она слегка вибрировала, а по стене плыли изогнутые тени, напоминая вытянутых червяков. Я хотела внимательнее осмотреть конструкцию, но вдруг провалилась за неё, в обыкновенную городскую однокомнатную квартиру. В комнате, на диване, поджав под себя ноги, сидела молодая женщина, лет тридцати, и смотрела телевизор. Я подошла к окну, и выглянула на улицу. Дом стоял на широкой улице, заставленной панельными пятиэтажками. Напротив на пятиэтажке стоял номер дома – двадцать один. Я хотела очутиться на улице, чтобы посмотреть её название, но, оказывается, мои возможности имеют чёткие границы. Я быстро заскользила по комнате, но ничего такого, чтобы указывало на месторасположение квартиры, не было. В это время у женщины зазвонил телефон, и она весело с кем-то поздоровалась. Потом сказала:
– Всё, закончился отпуск, завтра выхожу на работу. Что у тебя нового? – Она долго слушала голос в трубке, потом закивала головой – Да, конечно пойду. Ты заедешь за билетами? Хорошо. Я денежку тебе сразу скину. Подожди, запишу. – Она взяла с полки под столешницей журнального столика карандаш и блокнот и сказала – Говори, я записываю. Так, двадцать седьмого октября, драмтеатр. Всё. Нет, не забуду, ещё созвонимся. – Она отключилась и поставила в блокноте, напротив даты двадцать седьмого октября заглавные буквы В и Ж.
Ну, хоть что-то. По крайней мере, можно найти по первым буквам название спектакля в этот день, и понять, в каком городе живёт эта женщина, если это нам понадобится.
Я снова очутилась в сенях дома Рады, а потом на улице. Теперь пора наведаться в дом самого главного злодея, Кощея, как Таня его назвала. Внутри дом его представлял собой одно большое помещение, не разгороженное на комнаты. И на стуле, перед деревянной стойкой, заставленной банками, сидел Шифин. Он держал в руке банку с чёрной жидкостью, и помешивал деревянной палочкой содержимое. Я только хотела приблизиться к его книжному шкафу, как он резко повернул голову, прислушиваясь, и замер. Похоже, я на грани обнаружения. Я не двигалась. Он ещё с минуту сидел в напряжении, потом снова вернулся к банке. Ну что ж, не буду рисковать. Вернусь в следующий раз, когда его не будет дома.
Я очнулась. Феломена меня спросила:
– Всё видела?
– Так это Вы меня там водили? – удивилась я.
– Нет, ты это и сама можешь, просто я тоже была рядом с тобой. Тебе очень хорошо надо узнать поселение, тебе это пригодится. Скоро. – Потом она укоризненно на меня посмотрела и сказала – А если за Соней следят? Раду же ты не видела, а она очень редко выходит из поселения. Могла быть рядом и наблюдать за оставшимися ведьмами. После того, что случилось, они будут за всеми следить.
– Интересно, а женщина, у которой в квартире я была, это та, которая примет дар Рады?
– Да, но она, скорее всего, об этом не знает ещё. Я думаю, что это потомок одной из ведьм, может даже самой Рады. Рада посмотрела, что у неё есть способности к этому, и проложила к ней коридор. Никто не живёт вечно, поэтому она тоже задумалась о преемнице. Ты поняла, что кроме Рады, про коридор никто в поселении не знает? Даже Он.
– Он почувствовал, когда я была в его доме, что кто-то появился в комнате. – Озабоченно сказала я Феломене – Мне надо в другое время к нему прийти.
– Да, Кощей хитрый. – Феломене тоже, видать, понравилось Танино сравнение – Но, в основном, мы с тобой увидели, что нам нужно было. Теперь остаётся только ждать, когда они выкрадут твоего помощника.
Я от неожиданности вздрогнула:
– Выкрадут помощника? Зачем?
– Его Алексеем зовут, верно? Он им нужен, чтобы тебя и Татьяну заманить в поселение. Больше никак им до тебя не добраться. Но нас это тоже устроит. Нам же надо как-то попасть в поселение, а времени на другой план у нас нет.
– А они ему ничего не сделают? – Забеспокоилась я – Он человек тонкой душевной организации. Драться не умеет, ругаться тоже.
– Будем надеяться, что ему не придётся ругаться, и тем более драться. Тонкой душевной организации говоришь? – Она задумалась – А я вижу, у него в прошлом тюрьма была.
– За мошенничество. – Ответила я.
– Да какой он мошенник! – Она улыбнулась – Так, легковерный шарлатан! Про таких говорят, что ни украсть, ни покараулить. – Потом она опять посерьёзнела – Не беспокойся, они ему ничего не сделают, пока тебя ждут. Скорее всего, он будет спать. Он ведь им не нужен, и никакой информации у него про нас с тобой нет. Ты ведь ничего ему не сказала? – Она испытующе посмотрела на меня.
– Нет, конечно. Феломена, я одна к ним пойду? Вы же не отпустите к ним больше Таню? – Я не могла взять в толк, что хочет сделать Феломена.
– Ты пойдёшь со мной к Нему. Я буду Татьяной. А в это время Татьяна будет спать здесь, пока я не вернусь. По-другому мне не выйти отсюда, только так, заимствовав на время чужое тело.
– А почему не моё тело? – удивилась я.
– Потому что ты мне там будешь нужна. Мой план предполагает, что мне будет помогать человек, который имеет хотя бы начальные навыки обращения с заговорами. Основное сделаю я сама. Но тебе какое-то время, пока мы только придём в поселение, надо будет отвлекать от меня внимание. И ещё, они должны думать, что ты для них не лёгкая добыча, как Татьяна, например. Поэтому мы тебя сейчас усиленно научим нескольким приёмам настоящих ведьм. Не бойся, это не повлияет ни на твой характер, ни на твой образ жизни. Садись к столу напротив меня, положи руки на стол и смотри на свечи.
Я села напротив неё, заметив, что огарки свечей всё так же ровно горят, и ни на миллиметр не стали меньше. Она медленно, растягивая слова, начала читать заговор. Перед моими глазами возникали причудливые невесомые образы. Они зависали передо мной, впечатывались в мою память, и я незаметно для себя начала повторять за Феломеной фразы. И сразу на меня нашло оцепенение, словно вместе с заговором меня наполняло что-то тяжёлое, чужое, но оно сразу становилось моим.
Феломена замолчала. Потом удовлетворённо кивнула мне головой и снова я услышала её спокойный голос, и снова образы передо мной становились частью меня, и я повторяла и повторяла вслед за Феломеной, понятные только ей слова.
– Ну вот, теперь ты можешь и огонь вызвать, и от огня заслониться. Можешь набросить верёвку, чтобы обездвижить человека, а можешь отвести от себя глаза противника. Надо только подумать об этом. Я хочу тебе рассказать про один приём, которым пользуются ведьмы клана Великой Чёрной Брутхи. Тебе нужно ему научиться, чтобы Он подумал, что ты принадлежишь к их клану. Когда ты подходишь к ведьме, или к колдуну, ты должна быстро сделать жест, будто ты дотронулась до своего пупка. Вот так – Она быстро приложила левую руку к животу и свела большой палец и указательный, будто мошку раздавила. – Это значит, что ты установила связь с кем-то из клана. Этот знак очень хорошо известен Ему. И это заставит его задуматься, почему ведьмы Великой Чёрной Брутхи заинтересовались Татьяной. Он же понимает, что Татьяна является одной из потомков бывшей ведьмы этого могущественного клана. Ты, конечно, не установишь ни с кем связь, потому что не являешься частью клана, но он этого не знает. Просто хоть ненадолго, но насторожится.
– Когда мы к ним пойдём?– Спросила я.
– Скоро. Они уже знают, откуда ты вызвала Татьяну, и Рада поняла, чей это дом. Они ищут, и не могут найти тебя. Рада прощупывает твой след. А его-то как раз нет. Но Лушка видела Алексея, знает, что вы вместе с ним приехали. Поэтому, у них один выход – это забрать его к себе. Как только его заберут, они оставят тебе послание, и пригласят к себе. Вот тогда мы с тобой и появимся у них.
– А как мы узнаем, когда Сакатова они заберут?
– Я увижу. Твой Сакатов сейчас сидит с моим зятем, и ждёт, когда ты вернёшься с Татьяной. Тася сказала им, что вы сейчас вместе, и они все там немного успокоились, хоть и не понимают, куда вы исчезли. Вот для этого и нужна была такая тайна, даже от Алексея, чтобы не прочитали их.
– Вы слышите, о чём они говорят?
– Даже не хочу слышать. Зять мой, как всегда, костерит меня. Ничего нового.
Я про себя посмеялась, вспомнив, как Дмитрий Семёнович говорил, что лучше бы оставил Феломену в деревне. Надо будет сказать ему, чтобы следил за своими словами, когда бабушка жены – ведьма.
Феломена оглянулась на Татьяну, потом сказала мне:
– Мне придётся убрать некоторые её воспоминания о днях, проведённых ею в поселении. Она и так всё ещё не в себе. Умеет этот Кощей шокировать. Я у него и пострашнее вещи видела, сколько раз он заманивал людей в своё поселение! Ничего человеческого в нём уже не осталось. Но чтобы он натравил на свою ведьму свору, этого никогда не было. Совсем озверел. Он всю мою жизнь, пока я была в его круге, хотел, чтобы я насылала на людей проклятья. И чтобы обязательно смертельные. А я не могла. Люди и сами неплохо себя в могилу загоняют. Знают, что идут не туда, но со своим чёртовым упрямством становятся как одержимые. И ещё, всем хочется, чтобы, как только возникнет у них какое желание, так чтобы оно сразу сбылось. Хорошо ли это, плохо ли, к добру ли, к худу ли, это не важно. Хочу и всё. Да. Ещё и сердятся, если я отказываю, и говорю, что надо сначала подумать и всё взвесить. Вот пять раз сделай человеку хорошо, а один раз откажи, и всё, сразу забывают хорошее. Сколько раз я хотела переехать отсюда, уехать далеко, чтобы не видеть больше никого. А потом выйду из дома, огляжусь, и думаю: «Ну как я отсюда уеду! Родное всё. Разве смогу я жить в другом месте! Нет, не смогу, с тоски помру». Так и прожила всю свою жизнь в своей деревне. И в поселении у него не стала жить, как он ни пытался меня туда притащить. А Марфа, ныне погибшая, раньше жила в деревне Чудиново, это отсюда шестьдесят километров. Так и не побывала она в своей родной деревне перед смертью. – Глаза у Феломены стали как грозовое небо – Ничего, за всех спросим с него. И за мамку мою, и за Марфу, и за всех, кого он погубил за эти долгие триста лет своей жизни.
Потом мы долго сидели с ней молча, она смотрела на свои горящие свечи, а я просто смотрела перед собой. Я вспомнила, что ещё хотела спросить у Феломены.
– Феломена, а как так получилось, когда я первый раз у вас здесь очутилась, мы с вами долго разговаривали, а на самом деле прошло, буквально, одно мгновение? Сакатов так и не понял, что меня долго не было.
– Ты слышала часы?
– Да, я по ним Вас и нашла.
– Как только ты оказалась у меня, я остановила их. Поэтому время, проведённое здесь, для тебя растянулось, пока ты не вернулась обратно. А сейчас часы идут, и время везде течёт одинаково.
Вдруг Феломена наклонила голову к воде и сказала:
– Всё, Алексей у них. Тебе пора. К Тасе в дом сейчас не возвращайся. Вспомни дорогу перед въездом в Костомарово, туда выходи. Позвони Тасе, они тебя заберут из деревни. У Веры Суриной есть её номер. Когда найдёшь послание, попроси, чтобы зять тебя довез до леса, который возле вокзала. Там мало кто ходит. Дождёшься, когда он уедет, пройдёшь подальше вглубь леса. Сама выберешь место, где понравится. И убедись, что ты одна. Поняла?
– А зачем к Тасе-то возвращаться, мы же знаем, что Сакатов у них, может, сразу вы Таней обернётесь? Что время зря терять.
– Нет, делай, как я сказала. Иди, Оля.
