Надежда Храмушина
Пограничье
Я подошла к Таниной комнате, там всё оставалось по-прежнему. Итак, я сосредоточилась, склонившись над серым мечником. Потом прочертила мелом над серым мечником знак таравит. Сказала слова. Серый мечник стал прямо на глазах испаряться, пол под ним заблестел, как только что помытый. Я встала, потому что услышала приближающееся дыхание пока невидимого мне человека. Комнату встряхнуло, будто по ней прошла ударная волна, открылась дверка письменного стола и на пол скатилась тонкая ученическая тетрадка. По столешнице покатилась ручка.
Рядом со мной, на полу, прямо из воздуха появилась девушка с красными заплаканными глазами, в платке, повязанном по-старушечьи, и ещё один платок был накинут на её худенькие плечи. Глаза у неё были устремлены мимо меня, и видно было, что она только что разговаривала с кем-то, и этот кто-то всё ещё удерживал её внимание. Я вспомнила про чёрную нитку на запястье и рывком сорвала её и отбросила подальше от себя. Я шагнула к Тане и начала чертить между нами знак входа в пограничье. И только теперь она увидела меня, и глаза её округлились от изумления. Она подняла руку к глазам, но я уже перевернула знак и схватила её за обе руки. Рывком подняла её с пола. Руки у неё были холодные, почти ледяные, и какие-то безвольные, она даже не попыталась сопротивляться. Просто обречённо шагнула за мной в сгустившийся между нами воздух. Позади себя я услышала пронзительный крик, и краем глаза увидела Тасю, стоявшую в дверном проёме коридора. Мы вышагнули с Татьяной с другой стороны знака, где нас ждала Феломена.
Таня осталась стоять, безучастно глядя перед собой. Феломена взяла её за руку и провела к дивану, посадила её и накинула толстый шерстяной плед. Я села на лавку, переводя дыхание, и тут же спросила Феломену:
– Когда я уже начертила знак входа в пограничье, появилась Тася, и она видела, как мы с Таней переместились, и даже закричала.
– Вот дура! – Не выдержала Феломена, потом уже спокойно добавила – Плохо, конечно. Но я, надеюсь, у Таси хватит ума не болтать языком. Ладно, я думаю, она не поняла, куда вы направились. В избе у меня сумерки, и вряд ли она что разглядела.
– Что с Таней? Она будто в ступоре. – Кивнула я на Таню.
– Сейчас пройдёт. Согреется, меня увидит.
Пока она возилась с Таней, я ей рассказала про Лушку. Феломена отмахнулась:
– Конечно, верховые Его почувствовали колдовство, вот он и послал Лушку. Проверить, кто колдует в моём доме. Поэтому я тебе и сказала, что дважды с одного места нельзя заходить. Она бы тебе ничего не сделала, у тебя хороший оберег. Так, решила испугать, чтоб из дома выгнать. А Раиса молодец!
– А чем мы им в доме мешаем? Не их же это дом. – Удивилась я.
– Из-за Татьяны. Они ведь не знают, на что ты способна. Колдовство они почувствовали, значит, ты что-то пытаешься сделать. И понятно, кого ты ищешь. Им не нужны лишние проблемы.
Раздался тихий голос Тани:
– Бабушка, я где?
– Дома ты, лежи спокойно. А что ты так легко одета?
– Мне не холодно. И потом, у меня никаких вещей тёплых с собой не было. Марфа мне помогла взять из дома тёплые вещи, но ведьмы их куда-то от меня спрятали, когда Марфы рядом не было. Но мне, правда, не холодно.
– Конечно, не холодно ей. Вон, как ледышка вся. Что чувствуешь, теплее становится тебе?
– Нет.
– Пошевелись немного. Так, так. Кровь хоть разгонишь. – Феломена кивнула в мою сторону – Это Ольга, она тебе помогла. Если бы не она, мне бы тебя не вытащить от Него было. Здесь Его имя нельзя говорить. Поняла?
– Да. А где мама? Что с ними?
– Да всё нормально с ними. Дома они, волнуются о тебе. Но пока мы не можем ничего им сообщить, чтобы снова тебя эти не забрали. Он сам за тобой приходил?
– Нет, за мной приходила Марфа. Она три раза меня забирала из дома. А в последний раз она охранный знак на порог нанесла, сказала, что меня после этого никто никогда не найдёт, а после какой-то мессы вообще про меня забудут.
– Давай, отогревайся, и расскажешь всё, что с тобой произошло там. А сейчас сцепи пальцы, как я тебя учила. – Таня подняла обе руки на уровень глаз и переплела между собой пальцы, каким-то замысловатым способом.
Феломена покачала головой:
– Господи, горе ты моё, разве я так тебе показывала! Один знак, и тот не запомнила! – Феломена перецепила ей пальцы, а потом сделала жест рукой, как бы расцепляя пальцы Татьяны – Ну вот, хорошо. Это я тогда заставила тебя его сделать, чтобы потом отыскать тебя, но сейчас это уже не надо.
– Бабушка, я ведь не умерла? – В голосе Татьяны почувствовалась тревога.
– Нет, конечно. Я тоже не совсем умерла. Ты же меня видишь? И дотронуться до меня можешь. Не пугайся. Это место здесь такое, волшебное, где мы можем все вместе встретиться. И Ольга живая, но тоже здесь с нами находится, сама видишь. Придётся тебе побыть тут какое-то время. Может даже одной. Но здесь ты в безопасности, сюда им хода нет. Теперь скажи мне честно, ты хочешь обратно к ведьмам?
– Нет, бабушка, я не хочу к ним опять. – У Тани появился румянец на щёчках, и глаза уже приобрели живой блеск.
Феломена села напротив неё и сказал:
– Ну что, Татьяна, рассказывай. Всё по порядку. Только имени его не называй. Просто Он.
Глава 4.Поселение Шифина
Таня, когда её Феломена взяла за руку перед своей смертью, ничего тогда толком и не поняла, что с ней произошло. Феломена правильно говорила, далека Таня от этого, ох, как далека. Поэтому, когда Шифин заставил её принести клятву своей кровью, она это послушно сделала, даже не задумавшись. Шифин уже тогда начал подозревать, что никакая Таня не ведьма, а одно недоразумение. Потому что настоящую ведьму, чтобы привести к клятве, так просто не попросишь, надо очень постараться. Так сказать, согнуть в три погибели. И понял он, что Феломена, как он за ней ни следил, как ни пытался её обмануть, всё-таки его перехитрила. Он от бессилия, что уже никогда не сможет вернуть Феломену, никогда не сможет воспользоваться её силами, и даже не сможет наказать её за такую неудачную последовательницу, буквально выл. Но потом, когда успокоился, всё-таки решил, что Таня, хоть и не лучший вариант, но со временем можно будет её хоть чему-нибудь обучить. Она же внучка Феломены, значит, хоть какие-то задатки у неё всё-таки есть. Поэтому послал Марфу, чтобы забрать Татьяну к себе, и посмотреть, как можно её будет использовать. Про себя злорадно добавил, когда Таня предстала перед ним:
– Будешь за моими собаками убирать.
Место, где очутилась Татьяна, было где-то в лесу, но где именно, она не имела представления. Поселение было небольшое. За высоким деревянным забором стояло четыре избы, и с десяток разных построек. В некоторых постройках, на дверях, помимо огромных амбарных замков, были повешены на двери такие сильные заклинания, что даже Таня чувствовала их. К поселению, как сказала ей Марфа, со всех сторон подходили вплотную топкие болота. Они были непроходимые, и человек запросто мог сгинуть там, и так бывало уже не раз, поэтому всякие мысли о побеге не должны приходить никому в голову. Тропу по болотам знали только Шифин и Рада. Рада – очень старая ведьма, его правая рука и помощница, и сколь она была страшная, столь и злобная. Если Шифин посылал кого-то по поручениям, Рада читала заговор, по которому можно было пройти по болоту. Но ведьмы появлялись в поселении и другим способом, как Таня с Марфой – шагнув через брошенную соль.
Ведьм в поселении Таня видела пять – Раду, Лушку, Соню, Павлину и Марфу. Но в полночь к кострищу собиралось иногда до десяти. Таня не знала их имён, но они были намного моложе живущих в поселении. И что особенно запомнила Татьяна, это то, что там всегда было холодно. И мрачно. Электрического света не было. Были лампы, которые нещадно чадили. Печек в домах не было, видимо ведьмам не нужно было тепло. Но самый главный страх Тани – это Шифин. Холодный, колючий взгляд серых глаз. Тонкие губы, постоянно вытянутые в злой усмешке. Желтовато-серая кожа, как у покойника. Скрюченные пальцы с чёрными длинными ногтями. Череп его был совершенно лысый, а на макушке был чёрный знак, напоминающий паука. И голос, который наполняет страхом сердце Тани, как только она его слышит. Таня про себя Шифина называла Кощей. Он живёт в самом большом доме, который находится немного в стороне от всех остальных построек. Окна его всегда были темны. А на коньке крыши неподвижно сидят большие птицы, чёрные, с длинными клювами, изредка взлетая и кружась над поселением. Двери в доме массивные, на них нанесены чёрным углем колдовские знаки, и эти знаки каждый день разные. Перед его домом стоит высокий столб, с висящими на нём массивными цепями, возле него очерчен широкий круг, с остатками золы. Это и есть то самое кострище, вокруг которого Шифин собирает свой круг ведьм. Какой бы огромный костёр ни разжигали ведьмы, столб не горит, хоть он и деревянный.
А ещё его зверинец. Грубо сколоченные клетки стоят вдоль забора, их штук пятьдесят. Большинство клеток пустуют, в некоторых клетках прутья прогрызены. Всего там Таня насчитала три волка, одиннадцать собак и одну рысь. На Таню звери смотрели с такой ненавистью, что она до утра не сомкнула глаз, когда увидела их впервые. Она лежала на своей кровати и слышала, как тишину ночи прерывал такой рёв, словно ревели моторы взлетающего в небо самолёта. Марфа первым делом научила её заклинанию, которое надо читать, когда заходишь в клетку. Удивительное дело, но Таня его хорошо запомнила, и ни разу ничего в нём не перепутала. Все клетки надо было убирать с утра, мыть миски и наливать свежую воду из колодца, и Таня именно этим и занималась, помогая Марфе. В клетки с собаками Таня заходила не опасаясь, так как, хоть они сначала и рычали на неё, но потом привыкли, и даже пытались ластиться. Марфа ей строго-настрого запретила гладить их. Рысь вообще не обращала на Таню никакого внимания, лениво переходя из одного угла клетки в другой. Но волки! Таня лучше бы ещё сто клеток с собаками убрала, чем три с волками. Этот злобный взгляд хищных жёлтых глаз! Они не отрывали от неё взгляда, пока она у них убиралась. И глухо рычали. Если бы не охранное заклинание, её разорвали бы в первой же клетке.
Единственный, кто в поселении хорошо относился к Тане, это была Марфа, которая её сюда привела. Она сразу шепнула Тане, чтобы написала родителям записку, а то они сойдут с ума. Первый раз, когда Таня попала в поселение, она на следующий день была отпущена домой. За день, проведённый там, Тане показали старые книги, заставляли их читать, пытаясь понять, на что она способна. Рада, которая участвовала в её испытании, поджала губы, и покачала отрицательно головой. Таня нисколько не расстроилась, подумала, что её сразу же отпустят. Но её оставили на ночь в поселении. Кровать её стояла у окна в комнате, где спала Марфа. Матрас и подушка были набиты сухой соломой, она кололась, и Таня никак не могла уснуть. Одеяло было тоже колючее, и ещё чем-то невкусным пахло. А ночью Таня услышала, сквозь рёв зверей в клетках, как с улицы доносится чей-то тихий плач. Она прислушалась. Да, в перерывах между рыками животных доносился плач. Таня привстала с лежанки, заглянула в окно, но там была полная темнота, и она никого не увидела. Потом плач стих. Постепенно стих и вой животных в клетках. Она заснула только под утро. На следующий день её отпустили домой, и она обрадовалась, но через неделю Марфа снова забрала её. И снова на один день. И снова она целый день перебирала какие-то нитки, ветки, читала книги, и снова Рада так же отрицательно качала головой. А ночью, она лежала и снова слушала рёв зверей в клетках, и стенания, будто кто-то безнадёжно жаловался и плакал. На следующий день её вернули домой, и Таня подумала, что раз она им не подошла, то больше её точно не позовут.
Но когда в третий раз Марфа пришла за ней, и сотворила заклинание в её комнате «Серый знак», сказав, что её все забудут, Таня испугалась. И начала упрашивать Марфу, чтобы она её оставила дома. Но Марфа молчала, только грустно глядела на Таню. И вот, когда её оставили в поселении, она в полной мере поняла, что она натворила, принеся клятву Шифину. Они с Марфой остановились возле дверей Шифина, и долго ждали, когда он выйдет к ним. Он вышел в длинном чёрном балахоне, с надетым поверх него грязном фартуке. Руки его были в золе, и он небрежно вытер их о свой фартук. Он сверху вниз брезгливо посмотрел на Таню, и у неё душа ушла в пятки.
– Что же бабка твоя так плохо тебя наградила? – Заскрипел он недовольно.
– Н-не знаю. – Зазаикалась от испуга Таня, не понимая, о чём он говорит.
– В твоей семье кто-то ещё колдует? – Снова сердито спросил он.
– Не знаю. Никто. – Замотала головой Таня.
Он задумался, внимательно глядя на неё.
– Ладно, найдётся тебе работа, будешь за зверюшками моими в клетках убирать, воду в бочки наполнять, и двор мой мести. Слушай Марфу. Она тебя будет обучать. Посмотрим, может и выйдет с тебя толк.
И вдруг он резко выбросил вперёд руку, и светлый сноп искр понёсся к Таниным глазам, она от неожиданности зажмурилась, но заметила, как рука Марфы вскинулась навстречу искрам. Шифин недовольно гаркнул на Марфу:
– Тебе что, руку оборвать? Забыла порядки?
– Прости, господин Шифин, это по привычке.
– По привычке! – Передразнил её Шифин – Ладно, веди её к себе, да научи хотя бы элементарным знакам. А утром возьмёшь её с собой клетки чистить. Пусть привыкает. Да не сюсюкайся с ней. Не заслужила.
И Таня поселилась в комнате вместе с Марфой. Несмотря на предостережение Шифина, Марфа заботилась о Тане, как могла. Зато остальные ведьмы были не столь благосклонны к Тане. Они тоже быстро поняли, что Таня не может за себя постоять. Поэтому, на следующее утро, когда Марфа подняла её в пять часов, волосы у неё были свалены в одну сплошную верёвку. Марфа только вздохнула, покачала головой и сотворила заклинание, которое вмиг распутало её волосы. Когда Таня села завтракать, она не могла поднять ложку со стола, а Марфы рядом не было. Поэтому она только съела свой хлеб, запила его простой водой, а к каше даже не притронулась. Ведьмы откровенно хохотали над ней.
До обеда Таня с Марфой убирали клетки под пристальным ненавидящим взглядом их обитателей. Тогда-то Марфа и сказала ей:
– Несчастные! Им, может, в сотни раз хуже, чем нам. Наш господин наделил зверей душами людей, отверженных и проклятых. И теперь ни зверям, ни людям, нет покоя, нет мира. Поэтому так озлобленно глядят они на нас. Мучаются. Не приведи господь, что они вырвутся из клеток, не пощадят никого.
– Зачем он это сделал? – Удивилась Таня.
– А кто его знает! Нешто он нас спрашивает! – Сокрушённо ответила Марфа – Сделал, и всё. Раде сказал, что хочет повелевать всем живым. Да разве мыслимо это, что он затеял! Будто никто до него не хотел всем повелевать! И где они, эти повелители?
Потом поняв, что взболтнула лишнего, начала молча мести солому и ссыпать её в мешок, который держала Таня. Потом Таня мыла миски из-под воды и наполняла их свежей водой из колодца.
– Марфа, а кто ночью плачет в поселении?– спросила Таня.
– Никто, спать надо ночью. Может ветер завывает.
Через два дня, поздно вечером, когда показались звёзды, перед домом Шифина взлетел к самому небу костёр, осыпая искрами всё и всех вокруг. Ведьмы выстроились вокруг кострища, подняв руки к небу. А Шифин бросал в огонь какие-то травы, камни, ещё что-то, выкрикивая незнакомые для Тани слова, а ведьмы повторяли за ним. Марфа сказала, что он собрал круг, чтобы показать нового жильца его господину. То есть Таню. Таню это совсем не обрадовало. Марфа встала рядом с Таней, хотя остальные ведьмы пытались оттеснить её. Она не давала искрам прожечь на одежде и на коже Тани глубокие следы, которые Таня видела на некоторых ведьмах, видимо не всегда справляющихся с летящим сверху огнём. Шифин всё громче и громче выкрикивал слова мессы, а ведьмы запели слова призыва, от которого дым заклубился плотным кольцом и пошёл вертикально вверх. Потом от столба дыма отделился отросток и окружил Таню в плотное кольцо. У Тани слезились глаза, она закашлялась, но Марфа накинула на её голову свой платок, и Тане сразу стало легче дышать. Через некоторое время, в коричневом столбе дыма, вырисовалась жуткая морда с горящими красными глазами и с огромными клыками в приоткрытой пасти. После этого все ведьмы пали на землю вниз лицом, Марфа дёрнула Таню, и Таня тоже пала на землю, и больше не видела, что было дальше. Зато слышала жуткий вой, который поднялся в клетках. И у неё из носа после этого пошла кровь. Марфа, когда они встали, быстро вытерла кровь. Шифина уже не было, а Рада, что-то бормоча, собирала небольшим совком угли в широкое железное блюдо.
Когда Таня с Марфой вернулись после кострища в избу, Марфа отправила её с ведром по воду. Колодец был рядом, прямо за домом. Таня спустилась с крыльца, повернула за угол, и в страхе остановилась. От клеток бежали два волка и собака, а над ними летели чёрные птицы, которые обычно смирно сидели на крыше у Шифина. Было темно, но оскаленные пасти зверей и горящие злобой их глаза, словно лучи разрывали темноту ночи. Таня плотно прижалась к стене дома, дрожа от страха. Звери пробежали мимо неё, даже не повернув к ней головы. Они бежали к распахнутым воротам, которые были обычно наглухо закрыты. Таня ещё долго стояла с прижатым к груди ведром, боясь открыть глаза. Вышла Марфа, потеряв Таню. Молча взяла у неё ведро, сама сходила к колодцу, и на обратном пути забрала её домой.
Услышав от Тани о бегущих к воротам зверях, она ей сказала: « Кормиться их отпустили. Хозяин их отпускает ночью за добычей, а чтобы они вернулись обратно, за ними наблюдают верховые. Верховые – это сторожевые во́роны Шифина. Верховой летит за зверем, наблюдает за его охотой. И когда зверь насытится, загоняет его обратно в клетку. Но бывает и так, что зверь не хочет возвращаться, тогда верховой может и убить его. Видела сколько клеток пустых? Или с голоду умирают, или верховые их убивают, когда те пытаются сбежать». Таня видела, что Марфа жалеет животных. А ещё Марфа сказала, что Шифин ходит к клеткам, что–то там колдует, и после этого животные даже подняться не могут, просто лежат. На вопрос Тани, а не бунтовали ли животные против него, Марфа вытаращила глаза: «Да разве же кто рискнёт бунтовать против самого хозяина!» И рассказала ей историю, которая произошла лет пятьдесят назад с одной молодой ведьмой.
В деревне Черюки умирала старая ведьма. Детей у неё своих не было, но она приютила у себя племянницу, круглую сироту. Звали племянницу Мария, и было ей тринадцать лет. Вроде и передавать дары ей рано, но и выхода нет, старуха никак не может умереть, мучается. И Рада разрешила умирающей старухе передать Марии дар, несмотря на её юный возраст. Мария оказалась достаточно толковой, и Рада это сразу почувствовала. Но клятву Шифину принести Мария отказалась, сказала, что принесёт её в семнадцать лет, как и положено. Вроде правильно она рассудила, всё по закону, поэтому отступились от неё, начали обучать. Мария всё на лету схватывала, сама вызывалась помогать Раде, с почтением относилась к Шифину. И сила, растущая в ней, чувствовалась, и заговоры давались легко. Рада была довольна. Ей, Раде, обычно, очень трудно было угодить. Вскоре Марии доверили даже обряд с полотенцами, который обычно сама Рада проводила. Так прошло четыре года, и Рада начала готовить Марию к принесению клятвы. Мария слушала всё, головой кивала, мол, да, со всем согласна. А потом вдруг исчезла. Утром её ещё видели, а потом смотрят, а её нет нигде. А Шифин на Раду шипит, думает, что она виновата, зашугала девку. Рада в толк не может взять, как эта соплюшка смогла её, старую ведьму, так легко обмануть. В тот день, когда Мария сбежала, Рада не могла отыскать её след. А на следующий день Рада раскинула свои камушки, и видит, что Мария рядом, километрах в пятнадцати от поселения. Шалаш сделала, и притаилась там. Закрылась заклятием для отведения глаз, и радуется, что всех перехитрила. Но Рада не зря столько лет правой рукой Шифина была, и главной ведьмой круга. Что делать с такими непокорными ведьмами, она знала. Она выслала верховых, чтобы они караулили Марию, и не спускали с неё глаз. И подождала ещё один день, понаблюдала за Марией. Та сидит тихо, но заклятие её уже немного ослабло. Рада знала, что невозможно столько держать на себе заклятие, если опыт мал. Рада ещё денёк подождала. Заклятие совсем ослабло. Тогда Рада сотворила оборотное заклинание, обернулась молодой женщиной, положила с собой в корзинку хлеб заговорённый, и пошла к шалашу, вроде как заблудилась. Идёт, ягодок подсобрала, грибочков. Вот и подошла она к шалашу, поздоровалась с Марией, села рядом, ягодами её угощает. Мария ничего не заподозрила. Рада её спрашивает: «Откуда ты, и почему здесь одна сидишь?» Мария ответила, что сирота она, и идти ей некуда. Рада протянула ей заговорённый хлеб, та откусила, а Рада её так ласково спрашивает: «Пойдёшь со мной?» Мария и согласилась. Так Рада и привела её обратно к Шифину. Они целый год бились с Марией, но никак не могли заставить её клятву принести, и не хотела она больше Шифину служить. А потом, на кострище, увидела Марфа, как догорают косточки Марии. Убили они её, не пожалели.
Таня, чем больше видела и слышала, тем больше хотела уйти отсюда и забыть всё, как страшный сон. Но как? Марфа, хоть и хорошо относилась к Тане, никогда против круга не пойдёт. Хоть несколько раз и промелькнуло в разговоре, что Марфа не понимает, зачем Таню здесь держат, ведь ясно же, что Таня никакая не ведьма. И даже если немного научится колдовать, ведьмой ей никогда не стать. А Марфа в этом уже хорошо убедилась. Каждый день, после обеда, они садились к столу, Марфа раскладывала на нём длинную металлическую ленту, на которой были выдавлены знаки. Это как букварь для ребёнка. Каждый знак – одно действие, одна буква. Это ещё не колдовство, но из этого складывается колдовство. А Таня знаки не понимала, не запоминала, и мало того, она их путала, что совсем неприемлемо для ведьмы, даже самой беспомощной и слабой. У Тани напрочь не было того чувства, которое испытывает ведьма, сотворяя знак волошбы. Марфа не знала, что делать. Вроде бы надо сказать Раде, что Таня не осиливает учёбу, но побоялась. Вдруг Шифин решит, что в поселении она не нужна, но и нельзя отпустить её домой, захотят избавиться от неё. Марфе было жалко Таню, она даже сама не заметила, как привязалась к этой испуганной девочке, смотрящей на неё такими ясными глазами.
Таня тоже понимала, что такое положение с её неудачной учёбой долго не может продолжаться. Она, когда ложилась спать, долго лежала без сна, вспоминая свой дом и маму. Слёзы катились по подушке, набитой соломой, и пахло травами, лугом, её беззаботным детством у бабушки в деревне. И потом, этот таинственный плач в полночь! Таня слушала его, думая, что в поселении есть кто-то, кому так же плохо, как и ей. А может, и ещё хуже. А если узнать, кто плачет? Может вместе с этим таинственным несчастным незнакомцем быстрее получится сбежать. Таня подняла голову с подушки и посмотрела на Марфу. Она спала, тихо посапывая. Таня осторожно встала, накинула платок и бесшумно выскользнула из дверей. Она вышла на улицу и прислушалась, плач доносился из-за дома. Она осторожно обошла дом и снова прислушалась. Плач доносился из небольшого сарая, который стоял рядом с домом. Она подошла к нему и приложила ухо к двери. Внутри сарая был неясный глухой гул от десятка людских голосов. Они что-то шептали, плакали, жаловались. Таня взялась за замок, и сразу же услышала хлопанье больших крыльев. К ней летели верховые. Таня, забыв об осторожности, кинулась в дом, хлопнула дверью и со всего маху прыгнула в свою постель, закрывшись колючим одеялом с головой. Марфа подняла голову, прислушалась, и снова положила голову на подушку. У Тани колотилось сердце. Двери в сарай запечатаны заклинанием, и ей никогда не узнать, кто там плачет. И верховые никогда её не подпустят к сараю. Она слышала, как долго верховые летали над домом. Утром она ничего не стала спрашивать у Марфы.
На шестой день пребывания Тани в поселении был праздник, вечер даров, накануне дня всех святых. Марфа понимала, что Тане никогда не пройти под серпом. И тогда все увидят, что Таня так и не усвоила ни один урок, и никаких способностей у неё нет, сколько бы Марфа не пыталась её научить. Пройти под серпом – это ритуал, демонстрирующий силу ведьмы, доказывающий, что она достойна даров Шифина. Проходит ритуал так: Ведьмы поют песни, объединяющие их круг, а в конце вечера Рада подвешивает круглый нож, который называют серпом, в коридоре даров. И ведьмы, с наложенными им на руки невидимыми путами, по очереди проходят по коридору. Как только первая ведьма подойдет под серп, Рада отпустит его, и ведьма должна будет его мысленно подхватить, и держать, пока серп не перехватит другая ведьма. Вся сложность ритуала в том, что коридор даров ослабляет ведьму настолько, что она даже не может сама снять путы со своих рук. Марфа не сможет дважды удержать серп, и над собой, и над Таней, Рада за этим строго следит. И Марфа решила слукавить. В конце-то концов, она ведь была ведьмой, а это у них в крови.
Перед праздником Марфа повязала Тане в волосы чёрные шёлковые ленты. А ленты эти были не простые. Ещё накануне утром Марфа дождалась, когда Рада ушла к Шифину, она накинула на свой головной платок ещё два платка, принадлежащих другим ведьмам, чтобы спутать свой след. Зашла в дом Рады и окунула кончики лент в неприметный туесок со смолой, который стоял у кровати Рады. Она знала, что это за смола, и насколько она ценна. В туеске оставались последние капли этой смолы, они уже не закрывали дна. Но Марфа решила рискнуть, хоть и знала, насколько могла быть жестокой расплата за такой поступок. Ленты вспыхнули синеватым светом, потом желтоватым, но Марфа даже не двинулась с места. Потом ленты стали опять чёрными, какими и были, и она тихо вышла из дома Рады. Это была смола с дерева дьявола, и она любой предмет делает волшебным. Марфа наложила на ленты заговор, дающий силу их владельцу, и вплела их в Танины косы. Ну вот, хоть и не на долгое время, но Таня стала ведьмой.
Глухо зазвучал бубен. Праздник начался. Марфа и Таня пошли к дому Шифина. Шифин стоял спиной к ним, раскладывая на висевшем в воздухе подносе листья осины, с вырезанными на них знаками даров. Перед домом уже стояли все ведьмы, которые жили в поселении, и ещё несколько незнакомых Тане. Каждый год Шифин, как настоящий хозяин клана, дарит своему кругу новые заклинания. Марфа заметила, что эти заклинания давно уже перестали быть новыми. Шифин не создавал новых заклинаний, а круг, обычно, тем и силён, что создаёт свои заклинания, которые ведьмы другого клана не могли прочитать.
Рада стояла немного в стороне и внимательно смотрела на всех, и Марфа поняла, что Рада не смогла определить, кто воспользовался её сокровищем. Поэтому она, как ни в чём не бывало, прошла на своё место, впереди остальных ведьм и опустила голову, дожидаясь начала церемонии. Тане указали на место позади всех.
И вдруг с крыши сорвались верховые, и начали кружить над поселением. Шифин посмотрел вверх, потом прошёл мимо парящего подноса и скрылся в доме. Ведьмы уже час стояли, но Шифин не выходил. Рада подошла к дверям и остановилась перед ними. Птицы молча кружили и кружили, изредка взмахивая своими огромными крыльями. Тане стало страшно. Дверь перед Радой открылась, и она зашла в дом.
Через несколько минут Рада вышла и позвала Лушку к себе, что-то ей сказала, и они обе зашли в дом Шифина. Ведьмы стояли с опущенными головами и покорно ждали. Наконец вышли Шифин с Радой, но Лушки с ними не было.
Вечер даров начался. Шифин стал на небольшой помост напротив крыльца и начал читать своим скрипучим голосом книгу, которую держала перед ним Рада, ведьмы заунывно пели. Его голос становился всё громче и громче. Правую руку, с зажатым кулаком, он держал перед собой. Потом резко разжал пальцы, и над ладонью у него загорелся небольшой язычок пламени. Все ведьмы вытянули свои правые руки, и Таня тоже повторила за ними. У ведьм на ладонях тоже вспыхнули голубоватые язычки, но только не такие яркие, как у Шифина. Таня с удивлением смотрела на свою ладонь. Там, слегка обжигая кожу, извивался под ветром синеватый всполох огня. Значит, у неё тоже может получиться колдовать! Ещё несколько часов назад она до слёз хотела домой, но сейчас, видя весёлый огонёк в своей руке, она уже мечтала, как будет сама творить такие же чудеса. Она так замечталась, что не заметила, что осталась одна с вытянутой рукой, любуясь на огонёк, а остальные ведьмы уже отошли к стене дома и стали друг за другом. Таня сжала кулак, и огонёк погас. Она, под сердитым взглядом Рады, прошла к стене и стала за последней ведьмой.
На том месте, где только что стояли ведьмы, закружился сначала лёгкий вихрь из синих искр, потом он сформировался в высокий коридор, длиной метров пять. Ритуал начался. Рада встала рядом с входом в коридор. Шифин обошёл его, и встал на выходе, рядом с ним всё так же покачивался поднос с приготовленными дарами. Рада хлопнула в ладоши, что-то выкрикнула в коридор, потом достала из-за пояса большой круглый нож и подкинула его вверх. Нож закрутился вокруг своей оси, потом застыл на месте. Рада снова крикнула что-то в коридор, и нож медленно поплыл вглубь коридора, покачиваясь, будто подвешенный на невидимой нитке. Рада направила на нож указательный палец, и нож повис, ожидая свои жертвы, словно гильотина. Потом Рада повернулась к ведьмам и кивнула им головой. Первой шла Марфа. Она подошла к Раде, та скрестила указательные пальцы, и руки Марфы моментально тоже скрестились между собой. Марфа пошла по коридору. Следующей к Раде подошла Соня, потом две ведьмы, которых Таня не знала, потом Павлина, потом ещё одна ведьма, имени которой Таня тоже не знала. Нож дёргался, один раз даже почти долетел до головы незнакомой ведьмы, но в последний момент снова подскочил вверх. А потом пошла Таня. Она не знала что нужно делать, но страха у неё не было. Рада скрестила пальцы, и руки у Тани связала крепко–накрепко невидимая верёвка, и она чувствовала боль от её узлов на своих руках. Таня шла по коридору и смотрела на нож. Он дрожал, но оставался на месте. Она вышагнула из коридора, и встала перед Шифином. Он смотрел на её руки, Таня стояла перед ним, не зная, что делать, потом он ей сказал:
– Сними верёвку.
Таня покрутила руками, потом поднесла их к губам, старясь подцепить верёвку зубами и развязать. Шифин задумался, взял Таню за запястье и с силой сжал его. Верёвка на её руках исчезла, но Шифин не отпустил её руки. Рада хлопнула в ладоши и коридор исчез. Нож висел в воздухе, Рада подошла к нему, протянула руку, и нож послушно пал ей на ладонь. Рада тоже подошла к Шифину. Шифин ещё сильнее сжал Танину руку. Рука у него была твёрдая и холодная, как камень. Таня вскрикнула. Рада испуганно взглянула на Шифина. Он, не отрываясь, смотрел на Таню, а Рада в это время дёрнула её за волосы и чёрные ленты упали за землю, извиваясь, словно живые. Рада подняла их, подержала в руках, ленты стали распадаться на нитки. Она со злостью швырнула их на землю. Шифин повернулся к ведьмам и сказал зловещим голосом:
