Надежда Храмушина
Пограничье
Глава 3.Феломена
В доме было тепло. Мы включили свет. Лампочка была тусклая, при таком освещении не очень-то и почитаешь. Феломена, видать, жила очень экономно. Я решила лечь на диван, положила свою курточку себе под голову, взяла колдовской календарь, и начала внимательно разглядывать знаки ритуалов. Сакатов сел у стола, разложив на нём свои блокноты, журналы, тетрадки. Он с сосредоточенным видом что-то рассматривал, поднося листы поближе к глазам, хмыкал, качал головой, потом мне грустно сказал:
– С ведьмами лучше не связываться. Ни одного приемлемого способа их победить я не нашёл. Что-то никто не похвастался тем, как он победил ведьму. Надо, как в Англии, их ловить и сразу сжигать. Не зря, видать, инквизиция так старалась. Ведьмы очень мстительны, подозрительны, злобны, завистливы. Список этот могу продолжать до бесконечности. Они могут поставить знак на человека, который им не нравится, и человек до конца жизни будет притягивать несчастья. Это знак проклятия ведьмы. Я не знаю про Феломену, но те ведьмы, которые заодно с Шифиным, наверняка именно такие.
Он снова уткнулся в свои записи.
Где-то тикали часы. А привстала и огляделась, но никаких часов нигде в доме не было.
– Что потеряла? – Поднял глаза от своих записей Сакатов.
– Ты слышишь часы?
Он прислушался. Но теперь я и сама не услышала ничего, снова была тишина. Таинственные часы умолкли.
– Странно, я слышала часы, но когда я тебе об этом сказала, они замолчали.
Мы сидели молча и слушали. Я не выдержала:
– Но не в голове же у меня тикало!
Сакатов ничего не сказал, но по его виду я поняла, что именно так он и думает. Он снова склонился над своими записями. Пока я прислушивалась, было тихо. Потом я снова начала изучать календарь. Что интересно, я сначала думала, что в календаре тысячи заговоров, но оказывается их гораздо меньше. Знаки многократно повторялись. Правда, к знаку ритуала постоянно что-то добавлялось. Например, вот знак шестого июня, похожий на капли, падающие в ведро. А десятого августа нарисован этот же знак, только над ним перевёрнутый полумесяц. А тридцатого августа, этот же знак, только капли до ведра не достают.
И тут я снова услышала тиканье часов. Я затаилась. Часы тикали не равномерно. Они, то убыстрялись, то на какое-то время замедлялись, будто топчась на одном месте. Я убрала календарь, и медленно села. Тиканье не прекратилось. Сакатов посмотрел на меня, но ничего не сказал, и снова начал что-то читать. Я медленно встала и прикрыла глаза, пытаясь понять, откуда идёт звук. Сначала мне показалось, что звук вокруг меня. Но нет! Звук доносится слева. Я повернула голову к печке. Тикает где-то там. Ещё прислушалась, постояла немного и поняла, что стук конкретно идёт от той части печи, где нарисован знак солнца в тарелке. Я пошла в сторону маленькой кухоньки. Часы не прекращали тикать. Я встала лицом к печке. Потом закрыла глаза. Стук отдавался у меня в висках. И вдруг, с закрытыми глазами, я явственно увидела перед собой печку, с нарисованным солнцем! Вплоть до каждого его лучика-змеи. И даже отвалившуюся побелку между кирпичами. Я от неожиданности открыла глаза. Ничего не понимаю, хоть с закрытыми, хоть с открытыми глазами, картинка была та же! Тогда я закрыла глаза, и стала ждать, что же будет дальше. Я сосредоточилась на знаке под вьюшкой. Тиканье враз прекратилось, но раздался какой-то вздох.
– Феломена Спиридоновна? – Еле выговорила я.
– Не открывай только глаза. Мне тяжело снова возвращаться, после того, как ты резко их открываешь. Да, это я. Ты молодец. Я уж думала, что ты совсем не обратишь внимания на мои знаки.
– Так разве нельзя было просто ко мне обратиться? Зачем такие тайны? – Недоумённо спросила я.
– А сама не догадываешься? Только не произноси его имя здесь. Он не знает про пограничье.
– Пограничье? Какое пограничье?
– Это моё укрытие здесь. Всё тебе расскажу. Правнучку мою надо выручать, без меня вы не справитесь.
– Так Вы же сами её толкнули к Нему! А сейчас говорите, что надо выручать.
– Не торопись, сейчас всё узнаешь. Я этот знак только для тебя оставила. Сейчас мысленно его переверни кверху тормашками.
Только я перевернула знак, сразу же передо мной появилась высокая красивая женщина с иссиня-чёрными волнистыми волосами. Феломена. Даже ещё красивее, чем на фотографии. Она внимательно посмотрела на меня и кивнула, чтобы я шла за ней. Я огляделась и увидела, что в доме, кроме нас с Феломеной, никого нет. И дом этот освещается не лампочкой, а каким-то туманным голубоватым светом. Мы с ней сели за стол. Она снова меня предупредила:
– Не открывай глаза! Сколько бы ты здесь ни находилась, в твоём мире часы стукнут всего лишь один раз. Это укрытие я готовила всю свою жизнь. Ты уже знаешь, что Он не выпускал меня из своего внимания, контролировал каждый мой шаг.
– Феломена Спиридоновна, для меня неожиданность, что вы … – начала я, но Феломена меня перебила.
– Никаких Спиридоновных, просто Феломена. И никому, повторяю, вообще никому, ни слова обо мне и о том, где я нахожусь. Даже твоему помощнику. Тот, против кого мы с тобой будем биться, не знает жалости и не остановится ни перед чем. Если Он узнает про укрытие, то Он нас с тобой обеих здесь закроет на веки вечные. Поняла, как всё серьёзно? А сейчас слушай меня. Я восемьдесят лет была привязана к Его кругу. И за все восемьдесят лет Он так и не узнал мою истинную силу. И в этом заслуга моей мамы. К тому времени, когда Он поставил на мне свою печать, я уже была сильной колдуньей, потому что моя мама с самого детства меня этому обучала. Она видела моё будущее. Но изменить его она не могла. Поэтому мама взялась за моё обучение, когда мне было всего девять лет. Когда все дети играли, я раз за разом повторяла заговоры, училась слышать каждый шорох, улавливать опасность, и использовать все подручные средства, превращая их в своих помощников. С каждым годом мои испытания становились всё тяжелее и тяжелее. Ни одного дня у меня не было без учёбы, ни одного! Сколько слёз я пролила, думая, что мама не любит меня. И только после смерти мамы я поняла, насколько она была права, так как колдовать я должна была не просто лучше всех, а ещё и так, чтобы об этом никто не догадался. Когда мама увидела, что Он охотится за мной, она сама устроила пожар в бане, потому что боялась, что Он прочитает её мысли, и тогда всё моё обучение пойдёт насмарку. Мои настоящие мысли Он не мог прочитать, а видел только то, что я сама хотела ему показать. И это всё было задумано, чтобы уничтожить его.
– А как же Ваш клан Великой Чёрной Брутхи? Он разве не смог бы защитить Вас?
– Клан Великой Чёрной Брутхи не благотворительная организация, и когда приходит опасность, то там, как и во всех остальных таких же кланах, каждый сам за себя. Тем более, у них там тоже свои проблемы. Клан Чистого Ветра постоянно держит их в состоянии обороны. Это охотники за ведьмами, и у них богатый опыт ловить и расправляться с нами. Ещё с тринадцатого века. Хотя за смерть мамы они всё-таки отомстили Ему.
– И Вы всю жизнь тайно изучали Его? И он не понял этого?
– Да. Он, конечно, силу свою любит показать, но всё остальное держит под покровом тайны. По крупицам, по зёрнышку, узнавала я Его. Где что-то подгляжу, где что-то услышу, где наколдую. Я думала, что я смогу ещё при своей жизни покончить с Ним, и тогда освобожу всех своих потомков от Его тёмного влияния. Но оказалась, что то, что он собирался сделать, можно уничтожить только тому, кто перешагнёт через свою последнюю черту. И ещё он стал подозревать меня, видел, что я присматриваюсь к нему постоянно, и он насторожился. Поэтому и подселил Лушку ко мне. Она слабая ведьма, но всё равно ведьма.
– А Таня? Таня тоже будет нам помогать? – спросила я.
На лбу у Феломены собрались горькие складки:
– Нет. Единственно, что я смогла сделать, не выдав себя и свой план, так я отметила Татьяну, чтобы мы смогли её забрать от него. Но Таня нам плохая помощница.
– Что я должна сделать?
– Сначала ты должна привести сюда Татьяну. – Она протянула мне скрученную чёрную нитку – Повяжи это на запястье. На нитке метка, чтобы знак сработал на Татьяну. Сначала тебе надо в календаре, который ты читаешь, найти вот такой знак, похожий на русскую букву «Ш» с зигзагообразной внутренней палочкой. Называется он таравит. Накладывается он так.
Она прочертила в воздухе знак, чем-то похожий на скрипичный ключ, только без нижней петельки, под ним прочертила две полосы, от нижней полосы нарисовала стрелку, которая два раза обвилась вокруг знака.
– Обязательно посмотри время суток, в которое надо проводить этот ритуал.
– Но там указан конкретный день, когда этот ритуал проводится. А что если ждать придётся месяц?
– В календаре отмечен день, когда лучше не проводить ритуал. А время суток показано то, когда все остальные ритуалы можно проводить. Поняла? Время суток – для проведения ритуала. Запоминай дальше. Этот знак надо наложить поверх серого стража в Татьяниной комнате.
Она протянула мне небольшой кусок белого мела, такие нам всегда в школе выдавали, когда мы выходили к доске.
– Мел всегда должен быть у тебя с собой. Даже если ты думаешь, что он никогда тебе не пригодится. И после сотворения знака ты должна сказать слова:
«Пересекаю черту становище
Возращаю и поднимаю арис
Тивад Тиваш
Верни и закрой ярем
Тивад Тиваш»
– Запомнила? – Она положила свою руку на мою и сжала её – Знаю я всё про тебя, Ольга. Заговоры ты уже читала, обряды исполняла. Сил у тебя дотянуться до Татьяны хватит. А теперь слушай. Как только ты это всё сделаешь, нижний знак, который начертила Татьяна, должен исчезнуть, и она окажется перед тобой. Ты сразу должна сорвать нитку с запястья и отбросить от себя. Обязательно, иначе приведёшь за собой Его. Потом ты рукой рисуешь перед собой знак входа в пограничье, через который ты ко мне сюда зашла, переворачиваешь его. И тянешь в него Татьяну. Не забудь закрыть глаза, и Тане закрой. Она не успеет опомниться после перемещения, поэтому сопротивляться ещё будет не в состоянии. Вы обе окажитесь здесь.
– А за Татьяной Он не проследит?
– Не успеет. Если ты ничего не перепутаешь, и правильно выберешь время для таравита. И запомни, никогда не заходи сюда ко мне дважды из одного и того же места. В этом доме больше ко мне не заходи. Запомни знак входа в пограничье, его ты можешь сотворить везде, но только тогда, когда ты одна. И когда ты твёрдо уверена, что одна. И ещё, когда сейчас вернёшься в дом, сотри все знаки на печке и на полу.
– Таня – ведьма?
– У неё никогда не было никаких способностей, поэтому я и выбрала её. И Он, наверняка, уже понял это. Если бы я Алёнке, старшей своей правнучке, передала свой дар, я бы не сидела сейчас возле тебя, а давно была бы развеена на все четыре стороны. Вот кто мог стать настоящей ведьмой. А Татьяне ничего не досталось. Видать, в отца пошла, а не в нас. Я здесь нахожусь, потому что у Него нет сильных ведьм, которые бы могли меня отыскать. Рада, его правая рука, силы свои черпает в зелье, но и оно у неё скоро кончится. А Лушка, хоть и долго была со мной рядом, половины из того, что я делала, не понимала. И старая она очень, он её поддерживает, но на это у него уходит много сил. Это ведь Лушка наслала немочь в мои ноги, по приказу Его. И я слегла. Он от меня таким образом решил избавиться. Я бы могла ей обратно это отослать, да не хотела себя выдавать. И потом, то, что я собираюсь сделать, не под силу живому человеку. Но об этом позже. Татьяна меня, конечно, ослабила, но это я почти не заметила. Мне Раиса, мать Веры, отдала все свои дары. Поэтому она доживает свою последнюю жизнь. Ей тоже, как и Татьяне моей, не досталось нашей силы, так, немного. Могла, к примеру, найти вещь какую пропавшую, или заговорить молоко, чтобы не скисло. Единственный человек в деревне, с которой мы всегда были близки. Хотя со мной трудно было дружить! – Она улыбнулась, но потом опять горькая складка пролегла по её лбу.
– У Него есть мёртвая армия, ожившие мертвецы? – Решилась задать я мучающий меня вопрос.
– У Него есть неупокоенные духи негодяев, убийц, которые он поместил в тела волков и собак по приказу своего хозяина.
– О боже, как это?
– Это звучит, конечно, страшно, но на самом деле, это не армия. Он не может ими управлять, как бы не бился. Они слышат его приказы, но не всегда выполняют. И он не знает, оттого ли это, что они не понимают его, или оттого, что не хотят выполнять. И ещё, природа волка, кто её может понять? Волк всегда был свободен, поэтому не ясно, кто в голове волка главенствует – человек или сам волк. С собаками проще, они привыкли подчиняться человеку. Но они не так выносливы, и не выдерживают такого колдовства.
– И как только такое ему пришло в голову?– Спросила я.
– Не ему это пришло в голову, это колдовство было описано в книге «Перимината». Очень старая книга, и написана она на мёртвом языке, который он, видимо, так и не понял до конца. Потому и получилось у него совсем не так, как он задумывал. Книгу эту он украл у одного знатного вельможи. Этому вельможе умные люди велели уничтожить книгу, да он польстился на древность, поэтому и сам погиб, и вся семья его тоже погибла.
– А откуда эта книга появилась у вельможи?
– Вельможа был человеком нечестным. Хитростью и предательством обеспечил он себе безбедную жизнь. Так что тот, кто хотел этот дьявольский подарок подкинуть людям, решил, что этот вельможа вполне сгодится, чтобы других изводить, да разные тёмные дела творить. Но вельможе не пришлось воспользоваться книгой, так как о ней узнал Он. Вернее не Он, а его хозяин. Помогал ему в этом его товарищ, ведьмак Сонетий, который был намного искуснее Его, и многому Его научил. Но тому, кто рвётся к могуществу и славе, тому не нужны товарищи. До сих пор в толк не возьму, как Он мог Сонетия извести! В этой книге написано про армию, которую не мог одолеть даже великий хан монгольской империи Хубилай, в двенадцатом веке, и как эту армию создать. Если бы Он не поспешил убить Сонетия, Сонетий точно бы наколдовал такую армию. Да, Он переценил свои силы. И хозяин не смог ему помочь. Тоже загадка для меня, потому что такие книги приходят оттуда же, откуда появляются и их хозяева.
– Мой друг, который сейчас сидит в доме, нашёл историю того, которого мы здесь не называем. И теперь мы знаем Его имя. Это может нам как-то помочь?
Она внимательно посмотрела на меня.
– Это хорошо, что вы знаете Его имя. Только боюсь, нам это уже не поможет. У Него пиктограмма вырезана на плече, а на той пиктограмме написано имя беса, которому Он отдал своё имя. Имя беса – Волох. И теперь, даже если мы каким-то образом добудем Его кровь, чтоб написать Его имя и сжечь, только Волох будет корчиться от этого.
– Он убил своего отца ради того, чтобы никто больше не знал его имени.
– Значит он отцеубийца. – Медленно проговорила она – Если колдун убил кого-то из своих родителей, у него в районе солнечного сплетения появляется отметина, как от копыта. Это вроде награды от его покровителя.
– А кто у него покровитель, Волох?
– Он один только это знает. Может Волох, а может, и нет. С его хозяевами вообще непонятная ситуация. Похоже, что их несколько.
– Вера нам сказала, что он может обращаться в беса.
– Не в беса, а в тварь, которая может только пугать людей, да прыгать по деревьям. Но после каждого такого обращения он долго лежит и трясётся весь. Это проклятие на Него наслала Мехта, за то, что Он перешёл дорогу Великой Чёрной Брутхе. У ведьм тоже есть своя этика. Он сначала не понял, и подумал, что становится демоном. Вроде как его наградили за его заслуги. Повысили до демона. Но обезьяна тоже выглядит как демон, но она просто обезьяна.
– Но Он же колдун, может ведь и не обращаться в тварь?
– Не может. Как только наступает первая ночь полнолуния, он срывает с себя одежду и убегает в лес. Сам он не может от этого избавиться. Мехта хорошо знала, что делала. Он меня заставлял снять с него это проклятие, но я сделала вид, что не могу ему помочь.
– А сколько ведьм ему прислуживает?
– Не меньше десяти. Но я же тебе сказала, что рядом с ним нет сильных ведьм. И это отчасти потому, что он не хочет, чтобы кто-то был сильнее его. Поэтому и отбирает силы у тех, кого считает сильным. А таких, как Лушка, наоборот, наделяет силой, чтобы они продолжали ему служить. Лушке сто шесть лет. Она уже давно спит и видит, как закончится её служение. – Феломена взглянула на меня – Ольга, постарайся настроиться на то, что мы сможем только вместе сделать то, что по отдельности у каждой не получится. Он сильный, да, но не всегда сила мышц побеждает силу духа. Я жду тебя с Татьяной. И времени у нас с тобой до завтрашней ночи, ночи всех святых. Если Татьяна останется у Него, это свяжет мне руки. Всё, пора тебе обратно. Смотри, как надо отсюда выходить.
И она сотворила передо мной треугольник и двумя пальцами начертила круг в центре его. Я зашаталась и открыла глаза.
– Ты что там увидела? – Спросил Сакатов, оторвавшись от блокнота.
– Да опять вроде слышала, как часы идут.
– Не знаю, никаких часов я не слышу. Ложись спать, может от усталости у тебя в голове что-то забрякало.
Первым делом я взяла свёрнутую салфетку с подоконника и убрала знаки с печки и пола. Потом пошла и легла на диванчик, прикрыла глаза и снова мысленно вернулась к разговору с Феломеной. Я сразу поверила ей, каждому её слову. Это не ловушка для нас, это помощь, которую нам предлагает самый лучший союзник, о котором можно только мечтать. Я хотела посмотреть календарь, как мне и говорила Феломена, но глаза у меня закрывались, и я потихоньку проваливалась в сон. Какие-то образы постоянно всплывали у меня перед глазами, не давая окончательно уснуть. И вдруг я услышала шепот Сакатова:
– Оля! Оля, послушай.
Я, не открывая глаз, прислушалась. Вроде кто-то ходит по крыше. Сон слетел, как не бывало. Я посмотрела на въюшку – она закрыта. Значит, через печку к нам не пробраться. Я открыла глаза и спросила:
– Давно ходит?
– Нет, я как услышал, сразу тебе сказал.
– А у нас дверь закрыта? – И сама сразу вспомнила, что дверь в комнату на ключ или засов не закрывается, можно закрыть только дверь в дом, а мы этого не сделали.
Мы с ним вместе, с осторожностью, открыли дверь из комнаты в сени. Там никого не было. Потом мы, подсвечивая дорогу телефонами, спустились по ступенькам и закрыли входную дверь на небольшой хлипенький засов. Шаги на крыше стихли. Мы почти бегом вернулись в комнату.
– Как так можно жить, чтобы штор на окнах не было. – Проворчал Сакатов – Давай прикрепим что-нибудь на окна, не хочу, чтобы чья-то морда на меня в окно смотрела.
– Да, странно это. – Согласилась я. – Мне кажется, что наоборот, ведьмам есть, что скрывать, и окна должны быть наглухо закрыты.
Я сняла с подушек накидку, открыла шкатулку, которая стояла на деревянной этажерке, достала из неё иголки, и мы прикрепили накидку к крайнему окну. Потом мы обследовали верхний сундучок, и там, на наше счастье, лежали широкие и длинные расшитые полотенца. Мы их прикрепили на все остальные три окна. На крыше опять заскрипели доски.
– Неугомонная тварь! – Выругался Сакатов – И до утра ещё долго. Что делать-то будем?
– Слушать и бояться. – Ответила я, потом вспомнила, что Феломена сравнила Шифина с обезьяной и засмеялась.
– Давай, ты ещё с ума тут сойди! – Сердито одёрнул меня Сакатов – Оля, правда, будь серьёзнее, не пугай меня.
А потом я стала серьёзнее, потому что вспомнила, что сегодня не полнолуние. Значит, это не Шифин. А кто может ползать по нашей крыше из его зверинца? Ну не волки же. Мы услышали, как за дверью раздался стук, как будто кто-то спрыгнул с высоты. И не маленький, а вполне крупный. Мы с Сакатовым соскочили, и, подбежав к двери, оба схватились за ручку, и потянули дверь на себя.
– Надо придвинуть к двери сундуки, – тяжело дыша, прошептал Сакатов – забаррикадировать дверь.
– Но ведь в неё никто не ломится. Может, у него нет рук, а только лапы, и он не сможет открыть дверь? А как тогда у Анны Тимофеевны дверь сама закрылась?
– Так тогда тут Феломена колдовала. А сейчас-то что делать? Говорю, сундуки надо подвинуть.
– Тише! Надо послушать. Может, это кошка Валентины?
– Она у неё дома на печи лежит, зачем ей к нам приходить?
Мы замолчали, слушая звуки за дверью. Там определённо кто-то был, но передвигался он осторожно. Доски чуть скрипнут, и он остановится, потом опять двинется. К дверям он не подходил. Сундуки мы не стали перетаскивать, а потом и за дверную ручку перестали держаться. Было три часа ночи. Сакатов сидел рядом с дверью на краю нижнего сундука и поначалу вскакивал каждый раз, когда слышал шаги. Потом ему это надоело, и он только дёргался, но с сундука не вставал. С перепугу он съел все пироги, которые нам оставил Дмитрий Семёнович. Мне тоже надоело это состояние тревоги, я достала из кармашка свой оберег и повязала его на волосы. Чем сидеть и нервничать, лучше пойду и взгляну на нашу проблему. И почему-то мне кажется, что это кошка. Сакатов, по-моему, дар речи потерял, когда я, не предупреждая его, открыла дверь и выглянула в сени. На полу сидела чёрная кошка Веры.
– Как Вы нас напугали! – Обратилась я к кошке, та смотрела мимо меня в комнату.
Сакатов выглянул вслед за мной и ойкнул.
Я отступила от двери и пригласила кошку войти в дом. Она осторожно прошла через порог, и залезла под койку.
– Одно не пойму, как может такая мелкая кошка топать, словно слон! – тихо прошипел Сакатов – Что она здесь делала?
– Может, решила нас покараулить. Может, что почувствовала. Она же ведьма. – Предположила я, ложась на диван.
Сакатов ещё что-то тихо ворчал себе под нос, но я сразу успокоилась, наверное, оттого, что под койкой лежала нечаянная гостья, которая мужественно решила скрасить с нами ночь в таком нехорошем доме.
Я резко проснулась. В доме всё так же горела тусклая лампочка. Сакатов уснул, скрючившись на деревянной лавке, и положив голову на свои блокноты. Я про себя усмехнулась – дежурить он будет! Я только хотела снова закрыть глаза, как на кухне щёлкнул выключатель и свет погас. Это точно сделала не кошка. И, кстати, где она? И тут же рядом с собой, возле дивана, услышала короткое мурканье. Так вот кто меня разбудил. Я вздрогнула, и сердце моё сжалось в тревожный комок, потому что на спинку дивана, на котором я спала, легла бледная рука. Тот, кому принадлежала эта рука, стоял на кухне за занавеской, отделявшей кухню от комнаты. Я затаила дыхание, но сердце учащённо билось, отдавая в висок. Потом качнулась занавеска, и чёрный силуэт не спеша вплыл в комнату, повернувшись ко мне своим бледным вытянутым лицом. Похоже, эта та самая Лушка, которая следила за Феломеной. И вдруг, рядом со мной зашипела кошка и запрыгнула с пола мне на ноги. От неожиданности я вскрикнула. Лушка тоже от неожиданности покачнулась назад, а кошка наоборот, сделал прыжок к краю дивана, и ещё громче зашипела на Лушку. Лушка махнула рукой на кошку, и шерсть на ней заискрилась. Но кошка не отступила, она присела на задние лапы и приготовилась к прыжку. Я успела подхватить её почти уже в воздухе, но не смогла её удержать, потому, как веса в ней было не меньше пятнадцати килограмм. Я прижала её к себе и тихо шепнула: « Успокойся, всё хорошо». Кошка не вырывалась, но и шипеть не перестала.
– Вы кто? – Спросила я.
– А ты кто? Почему здесь колдуешь? – Голос у Лушки был негромкий, скрипучий.
– Нас пригласили хозяева этого дома. – Уверенным голосом сказала я – А Вы откуда здесь появились, и кто Вы?
– Уезжайте отсюда, – тон у Лушки стал зловещим – в этом доме вам не будет покоя. Я вас предупреждаю. Второй раз к вам приду уже не я.
– А мы в следующий раз возьмём с собой того, кто не любит таких угроз.
– Смелая какая! Ну, посмотрим, посмотрим, как вы будете отвечать, когда мой хозяин будет с вами говорить.
Она провела по своему лбу рукой и махнула ею, и вот уже передо мной стояли две Лушки, но только стали они намного бледнее своего первоначального оригинала. Обе Лушки начали тянуться ко мне своими тонкими руками со скрюченными пальцами. Кошка, царапнув мне шею, выпрыгнула из моих рук и пролетела сквозь одну из Лушек. У обеих Лушек синхронно скривился рот, потом весь облик их задрожал, и они исчезли. Или нет? Я встала и прошла на кухню. Там никого не было. Хорошо, что я сразу убрала все знаки с печки! И как только этот Шифин почувствовал колдовство? Никого же из его прихвостней не было с нами рядом. Я вернулась в комнату, кошка сидела на полу, на том же месте, и вылизывала себе лапу. Я склонилась к ней и погладила по голове:
– Спасибо Вам, очень неприятная старуха эта Лушка!
Кошка муркнула и запрыгнула на диван. Я прилегла рядом. Заснуть я больше не смогла, поэтому пошла и включила свет, взяла календарь и нашла знак таравит, который мне нужно было сотворить. С ним работать надо было утром. Я несколько раз всё проверила, чтобы ничего не напутать и не подвести Феломену. Сакатов спал сном младенца.
Когда утром, часов в восемь, он открыл глаза и потянулся, хрустя своими суставами, я как можно ехиднее ему сказала:
– О, наша неусыпная стража проснулась! Наше недремлющее око! Наш…
– Ну всё, всё, я уже понял. Надеюсь, ничего важного я не проспал?
Я ему рассказала про визит бледной старухи. Он удивился:
– В смысле, кто тут колдует? Может, когда я перебирал колдовские инструменты, я что-нибудь активировал?
Я пожала плечами:
– Да, может мы задели какой тайный знак, оставленный Феломеной. Ты же понимаешь, что дом просто нашпигован всякими охранилками.
Сакатов сходил за водой, мы умылись в сенях над маленьким старинным умывальником. В окно постучали. Я выглянула и увидела Веру, с огромным свёртком под мышкой. Она принесла нам настоящих деревенских сливок, которые я не пробовала уже лет двадцать, пирог с рыбой, горячий, ещё дымящийся, и булку пышного белого хлеба, тоже ещё тёплого. Мы вскипятили чайник и сели пить чай. Мы с Сакатовым рассказали ей, как напугала нас её кошка, как мы караулили дверь, даже хотели сундуки, как баррикаду, поставить. Сейчас, утром, это было смешно, поэтому мы хохотали с Сакатовым, как дети.
– Я даже не знала, что она к вам пошла! – Вера всплеснула руками – Всё на печке лежала, мурлыкала. Когда успела выскользнуть? Я была уверена, что она дома ночует. И только утром, поняла, что её нет. Поэтому к вам и заспешила, так и подумала, что напугать вас может.
– Она молодец! – Сказала я – К нам бледная ведьма ночью приходила. Так ваша мама прыгнула на неё, та и исчезла. Вера, а почему она такая тяжёлая? С её размерами, она должна весить килограмм пять.
– Она же не просто кошка. А если честно, то я сама не знаю.
Мы позавтракали, Вера взяла свою кошку и пошла домой. Я сказала Сакатову:
– Нам нужно утром быть в Салде.
– А что так? Мы же не всех соседей расспросили. – Удивился Сакатов – И тебе пообещали сегодня ночью явление самого Шифина. Надо подготовиться и действовать. Мы ведь намерены вернуть Таню и победить Шифина. Мы принимаем вызов? Или планы поменялись?
Я прикинула, что именно можно рассказать ему, не навредив Феломене.
– Алексей Александрович, ты мне веришь? – Спросила я, и он удивлённо поднял брови – Я думаю, что веришь. Нам одним с Шифиным не справиться. Мы должны с тобой поехать к Волковым домой. Как можно раньше. После этого я тебе скажу, что делать дальше. Может, вернёмся сюда. Я пока этого не знаю.
– Оля, у тебя что за нитка на руке болтается? – Вдруг спросил он – Ночью появилась? Ты опять что-то видела, или где-то была?
Я промолчала. Он вздохнул и сказал:
– Хорошо, я думаю, что ты знаешь, что делаешь.
В девять часов утра приехал Дмитрий Семёнович, тоже спешивший накормить нас завтраком. Он рассказывал нам про события этой ночи. А ночь у них с Тасей тоже была неспокойной, как и у нас.
Тася накануне вечером была в гостях у старшей своей дочки Алёнки и принесла от неё два платья, которые Алёнке стали малы, а Танюшке будут в самый раз. Она положила их в своей комнате на подлокотник кресла. Легла спать, а Дмитрий Семёнович футбол по телевизору смотрел. Сделал звук совсем тихо, чтобы жене не мешал спать. Лежит, смотрит, и вдруг, телевизор как заорёт на всю мощь, Дмитрий Семёнович даже подпрыгнул. Подпрыгнула и Тася, поругалась на него, а потом пошла воды на кухню попить. Смотрит – а вещей-то Алёнкиных нет. Она сначала думала, что они упали, вокруг посмотрела, но нет, ничего нет. Потом уже свет включила, и Дмитрием Семёновичем тоже присоединился к её поискам. Они перевернули все шкафы, полки, заглянули под кресла, под диван. Нет платьев! Сидят они ночью и смотрят друг на друга. Может это знак какой им был? Может так их Танюшка им передаёт, что, мол, жива, здорова, не тревожьтесь. Потом ещё не сразу уснули.
– Так вы нашли утром вещи? – Спросила я.
– Нет, как сквозь землю провалились! – С досадой ответил Дмитрий Семёнович – Тася плачет, говорит, что Танюшка там мёрзнет, поэтому и вещи взяла.
Мы закрыли дом и поехали в Салду. Я взяла с собой колдовской календарь, и листала его по дороге. Знаки, которые мне показала Феломена, я запомнила сразу. Я давно уже заметила, что слова заговора и все атрибуты ритуала запоминаются с первого раза.
Сакатов всю дорогу рассказывал Дмитрию Семёновичу про наши приключения. Тот только вздыхал и качал головой. Сакатов не скупился на краски. Когда он рассказал про кошку Веры, Дмитрий Семёнович не выдержал:
– Половина деревни ведьм! А другая половина мечтает ими стать! Я лет пять назад отвёз девчонок своих к Феломене на каникулы, и решил на обратном пути в речке искупнуться, жарко было. Так вот. Разделся, а речка у берега мелкая, я иду по ней, и вдруг, смотрю, на другом берегу сидит крупная собака. На меня смотрит. Я слышу голос сверху: «Это он?», а другой голос отвечает: «Нет, не похож». Я огляделся, никаких людей нет, сидит только собака. Потом она встала, понюхала воздух и побежала вдоль берега. И снова голос: « Дальше, дальше! Ищи!» И скажи мне, что это было? Кто с собакой разговаривал? Вокруг никого не было!
– Может, кто в кустах сидел. – Предположил Сакатов.
– Может и сидел, да только голос не из кустов был, – Дмитрий Семёнович сделал неопределённый жест рукой – а где то там, наверху.
Я сидела и думала, как мне сделать так, чтобы никто не увидел Таню, когда я её призову. Придётся намекнуть Сакатову, чтобы он под каким-нибудь предлогом увёл Дмитрия Семёновича и Тасю из дома, и побыстрее, пока ещё утро.
Таси дома не было, и я сказала Сакатову, чтобы они съездили на вокзал, узнать расписание электричек. Он открыл было рот, чтобы возразить, но быстро смекнул, что не просто так я это ему сказала. Не знаю уж, что он там сказал Дмитрию Семёновичу, но через минут пять я осталась в доме одна.
