Мурат Юсупов
Ангелофилия
А если все же взять и поднести пятак к глазам, то потом уже можно небрежно, с чувством легкой досады закинуть, чтобы уж совсем забыть, словно пренебрегая тем, что из мелких камешков и состоит дорога. А деньги, конечно ж не терпят, когда их пинают, а любят когда аккуратно складывают, словно больны манией величия, оттого что реальная сила и им кажется, что они и правят человеческим миром.
И по тихому все гробят! Все уничтожают! А что создадут – большой вопрос? И до свершения не хватает мелочевки, такого малюсенького проводка к такой рукотворной мышке. Два щелчка и ты можешь столкнуться с чем угодно: с бешенной силой лазерного блеска, высоковольтного электрического треска, блеском интеллекта в который через щелку, проникает свежий воздух, как тогда, в душное, грозовыми сумерками, старое помещение привокзального кинотеатра Спартак. И никакого гладиатора возглавившего восстание рабов. Только название!
Пока шло кино, ливень прошел, и духота исчезла. А пессимизмом наверно заразился у стариков. Долго с ними бок о бок прожил и поэтому много сомневаюсь! Если скажу, что не знаю, как выбрался из серо-сине- розового лабиринта извилин, то не погрешу от истины. Лабиринтов много. Интернет один из них. Они везде. Подстерегают эти зигзаги!
Поэтому не знаю: вылез ли, залез ли. Как и то, что не представлял его всерьез, да и не знал вообще, где нахожусь. Хотя запах сырости и нафталина в таблетках из шифонера, преследeует до сих пор. Как и то, что лабиринт видоизменяется и существует под носом, над носом, за носом, везде. Один раз нашел его или он меня с помощью фонендоскопа, подслушав дыхание объемом в 5000 кубиков и сердцебиение альпиниста, когда еще сам находился в утробе. «Это невозможно у младенца!» – стонал я.
И затем уже по факту рождения утвердился во мнении, что если посмотреть на лабиринт с высоты прошедших лет, то он похож на обглоданный птицами и насекомыми скелет неизвестного существа, инкрустированный драгоценными камнями и дорогими металлами. Или на потрескавшуюся от засухи землю. Или на мышиные норы. А если все же остановиться на скелете. То выяснится, что это было существо женского пола! Выбор не очевиден. Яйцо или курица!? Петух даже не рассматривается! По габаритам, скорее всего, скелет сиамской кошки, по которому меня упорно учили рисовать саму кошку. Вяло оппонировал, напрягая красноречие, споря, что смогу нарисовать и без скелета.
Ремесленничество казалось не по вкусу. «Но разве что за хорошие деньги» – уверял себя. Бесплатно!? Тетя говорила, что так нельзя жить! Слишком большая агрессия и чрезмерно завышенная самооценка приводят к разочарованиям и противостояниям с внешним миром. Связи нарабатывать, мордашкой торговать не любил, но приходилось. Хотя в основном предпочитал надеяться на счастливый случай и собственную готовность к его восприятию. К счастью, всегда был какой-никакой выбор и нет-нет волна и течение прибивали к нужному берегу. Но если так ждать, пока прибьет, ничего не хватит. Надо идти, плыть, ползти, бежать, даже лететь навстречу! Подозреваю, что именно тогда во мне зрел сидящий где-то в укромном уголке оппозиционный дух и я еще не задумывался, почему вокруг нет друзей. Все уже приспособились?
Во мне чего-то недостаточно, чтобы иметь веселых и ответственных друзей? Во мне нет лоска, успеха, уверенности, магнита, самопожертвенности? Я не хочу купить должность и воровать!? Боюсь запачкаться. Мне нужно достоинство! Хочу чувствовать себя человеком с большой буквы, будто остальные не хотят. Это и есть выбор! Сначала наворуют, а потом за деньги напишут биографии!
И тем более не задумывался, откуда им взяться, когда в стране после сталинской, а теперь и демократическо-либеральной чистки все ровно и гладко. И так насчет друзей до сих пор нет ответа. Догадываюсь, что из-за какой-никакой окаймляющей нас территории непроходимых баскервильских топей, все и идет на перекосяк.
Да просто, в разных уровнях восприятия действительности. Кто то прошел больше, а кто то меньше. Разрозненность. Мы прошли разные пути отсюда и, непонимание. И в том числе и из-за разного количества денег. Какая глупость, скажет кто то, и ухмыльнется. Это главное!
Если говорить о дефиците, то он и сейчас есть. Он всегда есть. Теплом невозможно напитаться вдоволь. Дефицит тепла! По аналогии, раскаленное ядро Земли согревает поверхность. Ядерная мощь! Как сердце: греет тело-землю и душу-небо с помощью рек крови. А дефицит тепла не нравится никому. Дефицит тепла смертелен для нашего вида!
Каждый хоть раз в жизни да писал свой внутренний манифест, выкрикивал лозунги и затем изживал страхи и предубеждения, что был неправ и хорошо что не озвучил. Заклевали бы!
И несмотря на то, что страхи у всех разные, и эти самые протесты, лозунги, и предубеждения, проблемы одни и те же. Дефицит человечности. Перебор чело. Нервы трещат по швам! Стиснутые и прожженые, душевной, работой. Повсюду мерещится заговор и тление. И страх как же нас много! И как пробиться в такой толпе. Стресс.
Смею предположить, на флэш-карте имелся не только план выхода из тупиков, но и все-все-все, претендующее на глобальное понимание, в том числе называемое матрицей, ДНК, РНК. Как же выбраться из лабиринта детства? Оно само выведет тело?
Да никак! Живите в нем! Но если там жутко и одиноко? Да никак, если это не предусмотрено. И тогда кажется, что все просто. Все записано и предписано и незачем выдумывать что то еще. Порода ведет. Это, конечно, отдельный и долгий разговор, приправленный тишиной и частыми остановками, чтобы восстановить дыхание, отдышаться и послушать биение, тем более, когда еще и не уверен, что вообще дышишь. Может это кто то, дышит в тебе, готовый восстать или предательски сбежать?
А может статься, что случайно прицепился к одежде, как репейник, маленькими коготками, когда летел сквозь бурьян. И уходя все дальше, оставляешь за собой след и новый лабиринт, как кильватер закручивает в косичку бурую волжскую воду, в которой бликуют разрозненные отражения небес.
Возможно, кто-то догадается или заметит, что отработка обманных финтов и резкая смена направления атаки – это то же, что у боксеров – бой с тенью и у художников – игра воображения. И может показаться, что я до сих пор блуждаю в наизусть выученном лабиринте, как на прогулке, в свое удовольствие, ловко увиливая от реальностей жизни на исписанных кровью и потом страницах, обоях, тканях, днях, ночах, рассветах, закатах, заревах.
Покажите дорогу! А то радости мало – только кровавые отпечатки, полоски, детских пальцев, велосипедные гонки, следы вражеских солдат, сотен и тысяч убитых клопов. Неправда было и доброе. Много доброго прикосновения. Меня кажется любили. А сейчас? Незнаю, но я точно, аж до слез, а вот меня не знаю!
А поэтому дальнейшее разочарование в бессмысленности происходящего, не так страшно. «Маразматические!», – как говорит любимая. «Гетто», – вторит друг. «Судьба барабанщика», – добавляю, и не на чем не настаиваю.
Иногда кажется, что знаю, и поучаю, опираясь на какие-то мифические зазубринки в колесе, являющиеся на самом деле болевыми сигналами от полученных шишек, ссадин, синяков, тренировок. Да у кого их нет! Но чем дальше иду, тем меньше представляю, как и что на самом деле. «Кто бы сомневался» – вторит эхо. Как выбираются другие попавшие в неблагоприятные условия? Они тоже ищут твердую почву!
Я не знаю, и не скажу, потому что каждый по-своему. Но большинство так тихо и исчезает в пыли бесконечных дорог, даже если они проходят по территории однокомнатной квартиры или даже ладони человека. И в этом их предназначение. Тихо исчезнуть. Это не плохо и не хорошо, а просто это так и не как иначе.
Вязнут ноги и не выбраться, а затем пересыхают реки, горло, и все бывшее когда-то влажным, мягким становится сухим и ломким. Все происходит само собой и независимо от нашего представления о процессе.
Среда задала новые вводные и закрутилось. Впечатляет, что среди большого количества исчезнувших в сумеречных извилинах, единицы о которых бы и не подумал никогда, все же остались. Не понимая, откуда и как, сквозь потайные ходы, тупики, через строи, напролом. Но большая часть к сожалению так и не нашла выхода, сгинув от истощения в наркотическом, алкоголическом, психическом и других видах сна. Сон разнообразен и голоден. Он питается нами. Он влавствует над нашими неокрепшими душами! Сон выдумка мозга.
Не то что я сам хотел или нет стать зомби, а то, что во мне было заложено предками, воспротивилось этому. Не знал, чего действительно надо бояться в современной жизни и нередко осознавал весь ужас в самый последний момент. Позже становилось весело и легко оттого, что не трус и не замечаю ужаса. Его присутствие стало обыденностью. Не видел, возможно, оттого, что лицо в лицо – лица не увидать.
Иногда только ощущал сверхзвуковое дыхание и многотонный резак трамвайных колес, шепотом проходящий в миллиметрах от рук, ног, головы. Жуть! Из-за увлеченности играми, и в большей степени, спортивным, был не чувствителен и по большей части оставался глух к испугам и страхам пьяного гетто, чем многие ровесники. Они то были плоть от плоти оттуда. А я как будто чужой, залетный, и вообще не принимал всерьез срезающие по щиколотки покосы какой-то далекой, нереальной и лишь изредка плохо пахнущей очередным мертвецом, смерти. Счастливец, не знал, что она не где-то далеко – она в нас.
Даже находясь, по сути, в самом центре человеческой трясины и борьбы за выживание, не понимал, где нахожусь. Преимущество молодости. Вот до чего сильно, детство. И уже топтался на краю, но не тонул из за тугодумства. Хотя признаюсь, предполагал еще и из-за того, что много-много раз, обливаясь слезами, просил и умолял:
«Не надо! Не хочу! Я же еще такой молодой. Ну и что, что психтаблетка и, возможно, вырасту в убийцу. Все равно не надо отнимать надежду – и у убийцы должна оставаться надежда, на раскаяние».
Главное, что на самом деле всегда хотел стать космонавтом. Мной владели сверхидеи. Хотя повторюсь, может, это только мне кажется, что я тонул и выплыл, и что просил, а может статься, что и не просил, и не умолял, а просто молча шел топориком, разрывая водой бронхи и все, и я это уже не я. Что, удивлены? Нет! Сейчас все труднее удивить. И даже любовью! Тем более любовью, без денег!
Для половины она и гроша не стоит, для четверти означает совокупление и еще для четверти еще что-то вроде извращения и похоти. Это и есть то, что реально вырисовывается.
Сразу оговорюсь, что я не собираюсь на кого-то сложить ответственность за свою жизнь, так как считаю, что и сам перед собой не несу никакой ответственности за нее: все течет и изменяется не по моей воле.
Фаталисты всех стран объединяйтесь! Мы появились на этот свет, и смею утверждать, что ни у одного из нас не спросили, хотим ли мы этого.
Мы словно стояли в длинной очереди, занимая с рассветом, за пять часов до открытия, записываясь тридцать шестым за гражданством, которое уже имеем по факту рождения. А на самом деле стоим на поклон к чинушке из ОВИРа или отдела торговли, или соцобеспечения. Короче везде!
Блин, вот действительно Сталина на них не хватает и Берии во все места!
Барабан лото крутился и выпал шанс. Мы родились среди них, а они среди нас. Так нет, чтобы дружить.Так не хотят же! Вне работы приятные люди, но, как заступят на вахту, справедливости не жди. Не узнают своих. К тому же, мы далеко не центр уже не такой, как казалось раньше, бесконечной Вселенной, а уж тем более страны. Мы переферия!
Мы – случайность и селекционный экземпляр, живой пример теории вероятностей, эксклюзив, а в итоге оказываемся, мягко говоря, плохо говорящим дерьмом с окраины или из центра – не велика разница.
Предстаем этаким мешком, напичканным трансгенным картофелем-мутантом, и что все наше внешнее уже заранее повинуется и следует тому, что происходит внутри и в том числе от пищеварения. Смысл жизни зависит от качества жизни. Задумайтесь! В этих словах весь расклад. Все гонятся за качеством, любой ценой! Все! Что вы еще скажете на это!? Ничего! Вперед за качеством! Создай себе качество!Убей за качество! Предай за качество! Оно того стоит!
Мотивация судорожная, многосотлетний голод. Натерпелись – вот и хаваем про запас. А кушаем все, что попало, и часто не знаем вообще что. Вокруг много так называемых обманок, типа крабовых палочек, чипсов, наполнителей, заменителей, закрепителей и разрыхлителей и т.д. и т.п. Особенно обильно в последние годы начали поедать круглогодичные фрукты и овощи, так сказать, продукты с модифицированными генами.
И о дорогах, которые мы выбираем, говорил О.Генри Причем, скажете, здесь совесть, грех и голод с трансгенами. А в том-то и суть, что только на первый взгляд ни при чем. И как будто никак не связаны. С трансгенами еще нет сильной связи. Они морально еще не встроены в системы ценностей. И их появление – это первая ласточка, несущая угрозу стройной системе устоявшихся взглядов. Темка намечается не хилая.
Это вы уже слышали, но иногда, согласитесь, и не грех напомнить, что гневом Божьим уже мало кого напугаешь, а это-то и провоцирует к тому, что он, наконец, воплотиться сам собой и независимо от нас в нашем же чреве. А кто сказал, что за трансгенным картофелем не появится трансгенный человек? Легко. И что в этом плохого? А сейчас с мутантами бюрократозаврами сладко? Нет! Вот и я говорю: еще неизвестно, что лучше? Душу обещают не трогать? Да. Ждите! Не тронут они! Только начни и понеслось.
Биотехнологи с помощью политиков, неровен час, сделают с нами (и уже фактически делают) все, что захотят, исходя из понимания: мы есть то, что мы едим и то, что мы видим, и то, что в нас вложено. Мы есть набор функций и привычек по поддержанию этих функций. Есть, дышать, разговаривать, и кое что другое, нам обязательно.
Как жить в такой круговерти? Можно и спятить. Материя определяет сознание. И это факт! Если нет, дайте мне в рожу. И дадут же, только не здесь и не сейчас, а возможно чуть позже.
И еще с окриками о том, что там наверху такие серьезные люди такими серьезными делами занимаются, как обороноспособность страны, а ты тут ерундой страдаешь, уважаемых людей прикладываешь, выкормыш перестроечный. А я скажу: «Берите раньше лет на пятьсот.»
«А ты не сумасшедший случайно, чтоб так о лучшем нашем правителе за всю постсоветскую историю?» – спросят для порядка те же самые, только удивленные, бюрократозавры. Это и будет приговор.
Знаем, уже проходили. А если не выработать систему сдержек и противовесов, как у нас любили говорить в смутные времена, то вообще может подкрасться, кто угодно. Может начаться такое. Какое? Страшное, аморальное, беспредельно-вывернутое – это кому как угодно, или исступленное скажем. У католиков времена индульгенций прошли, и смертные грехи вроде как не прощаются, даже если покаяться. Другое дело реально, цель у них всегда оправдывала средства. Для всех хорошим не будешь – это у них с молоком матери. А у нас времена индульгенций еще не прошли. Мы еще не перебродили. Мы все так же даем себе зазорчик для душегубства. Мы варвары, кажется!Перекрестился. Точно.
Казалось бы, маленький пункт, что уж там исповедь и причащение, а оказывается, в глобальном общенародном масштабе – катастрофически огромный зазорище.
Хорошая почва для новой заварушки. Только исповедуйся и причащайся, а там! На Западе правительство в интересах своих граждан может поступать так, как им заблагорассудится. Но это правительство, а народ ни-ни. Субъект не правомочен судить или миловать, разве что в качестве присяжного. Это о Югославии, об Ираке и так далее, говоря об НАТОвских правительствах, отдающих почти фашистские приказы, ради высокого качества своей жизни. А нам ни – ни, незяяя.
У нас же сейчас укоренился корпоративный уклад. Сейчас то немного спохватились, а вот тогда, к семнадцатому году, предположу, что зазорчик достиг таких размеров! А еще кто то сильным плечом раздвинул щелку пошире, так что все вдруг из рабов захотели стать господами и отрастить вслед за Ницше и Горьким эти чертовы усы, как у гребаной лисы.
Смердам захотелось в калашный ряд. Померещилось, что бары. А щель при помощи данных идей увеличилась до та-а-аки-и-и-их размеров, что стала дырищей, через которую и хлынуло все помойное за тысячу лет.
Устремились нечистоты, селевым потоком, сметая, в том числе и переходящих в брод, с криками: «Ан, нечего здесь хитрить! Ишь ты, на каждую хитрую ж-пу есть болт с резьбой».
А если б они прислушались к себе еще чуть раньше, хотя бы весной перед Пасхой, то услышали б, что птицы начали скрипичные концерты, скворцы черные с фиолетовым отливом, уже во дворах и вокруг пахнет влажной землей, и нужно сеять. Рядом живые красивые люди, а не манекены, и им очень больно и страшно, когда их угощают штыком в живот. Да и сейчас не приглядывают, тащат, рвут, толкают, срывают, потому что главное результат, улучшение качества своей жизни за счет других.
Никто тогда еще не представлял про золотой миллиард, потому что еще много чего не было, и в том числе нужного количества лампочек, еще не было антибиотиков, приемников, передатчиков. ГОЭЛРО на подходе. Но есть враги революции и их много, и много красной материи.
Этого не спрячешь. А врагов все больше и больше и они скрываются. Если представить, что полстраны неграмотные, урожай не уродился, зарплату не выдали, жить не на что, войну проигрываем, в войсках бардак, попам не верим и поэтому Бога нет – вот тогда и посмотрим, насколько мы неспокойные и неполиткорректные . А некоторые, те, что под кайфом, уже и не люди вовсе и даже не матросики, а по Федор Михалычу, просто бесы.
В таком состоянии и человек не человек, а так, мясо, которое можно жечь, травить, морить голодом, штыками колоть, расстреливать, кромсать, как подручный материал. Мясо! Судя по историческим фактам, можно смеясь кожу снимать, подобно ассирийцам, сердца вырывать, подобно викингам, майя, сорматам и другим дикарям прошлого. Легко. Люди-зомби в наркотическом и массовом психозе, опьяненные кровью, не остановимы.
Раскаленные они вошли в раж. Ледяной водой для них могла стать решительность царя. Но он отрекся!
Экстаз ненависти, визги, крики, проклятия, молчаливое вожделение палачей. Как будто приговаривая: «А что же вы нас так долго за людей не считали, в крепостничестве гноили, выкупаться не давали, Юрьев день и тот отменили, дворяне и помещики вы наши зажравшиеся. Вот сейчас и посмотрим, чем вы набиты. Может быть, золотом. Чем вы отличаетесь от нас? А попы поддакивали, почти как сейчас. Тела поотъедали будь здоров, рояль провисает. На фоне Афонских старцев, столпников и преподобного Серафима Саровского контрастирует».
Вот и получили! И нечего роптать. Где же ваш пост? Когда худеть начнете? Под рясами жуть какая пингвинья жировая мощь! Может, поэтому народ с таким удовольствием купола посшибал, потому что лжи много и несправедливости накопилось, в ваших проповедях. Друг друга не слышали и не видели, оглохли и ослепли. Ложь вместо правды.
А тем временем разврат достиг критической отметки, оттого что часть трудового народа, так называемого пролетариата, от голода, злости и потерянной веры оказались легкой добычей манипуляторов.
Распутин в спальне царицы! Охма! Конец! Дыма без огня. Под кайфом вседозволенности, напридумывав черт знает чего, в них и воспряла вековая жуть, естественно, под граммотным руководством искристо-правдивых большевиков. Пиши не пиши, а все равно всей жути не прочувствуешь, пока не увидишь тысячи острых вил и горящих дворянских гнезд.
Кто-то скажет, после Сталина, Гитлера, Пол Пота, чумы, инквизиции, революций, конкистадоров уже ничего не страшно. Все испробовано, а от разъяренной толпы убегать. Но это еще не конец. И то, что тогда готовы были за правое дело и убивали даже матерей и сестер, в голод детей поедали – это еще не конец триллера под названием «чело-век».
Думали, зазорчик, на всякий пожарный, имеется и ничего. Надеялись видно, что чуток выпустят дури, потом покаятся и Бог простит. А если нет, так и тем более. А что! Вот уже трехсотого расстрелял и до сих пор никакого наказания. Жизнь прожил нелюдем и ничего.
В почете! Душегуб – звучит гордо, почти как сверхчеловек. Он убийца! Говорят затаив дыхание. Не каждый на такое способен! Ему все можно. У нас ими, восхищаются. А если так, да пошло бы все. А если что, то и покаяться никогда не поздно – зазорчик-то есть.
Никуда не денутся, отпустят грешки. Нас таких много. А человечка-то выдрессировали религиозными посулами, а он опять за свое – кусается, плюется, матерится, насилует. Есть родимый хочет.
А щель всепрощения. Ее еще никто не замазал, не залатал. Многие и сейчас ждут своего часа. Уже устали ждать наши смирняшечки. В их генах страшная память беснующей толпы. Они догадываются, что, как дедам и отцам, им тоже понравится. Им хочется убивать, но они пока сдерживаются. А пока каждый на своем месте пьет кровь. Попивает. А попы все наяривают, обещают отпущение – только плати. А графа Толстого к анафеме! За что, ироды? За что? На себя-то давно смотрели ? И не думали!
15
Мелодия
День выдался ясным. На солнце подсыхало. Но в тени слякоть: вода, песок, подмерзшие собачьи экскременты. Ветер дунет и в глаза. Потом моешь промываешь, а в них все равно что то еще мельче, чем песок, кристаллы.
Около дома потоп. Соседка меняет деревянные окна на пластиковые. Мусорка после праздников через край, повсюду бутылки, «Тетрапаки». Снег сырой и смуглый. После долгой зимы люди наслаждаются теплом и как будто складывают про запас. На площади перед торговым центром «Рублик» людно и весело. Весна.
Множество красивых улыбчивых лиц. Весна, молодость – это прекрасно! Иногда по большим праздникам проходят концерты. Люди сидят на лавках, разговаривают, некоторые улыбчиво молчат, ждут, краем глаза следят за детьми и взрослыми. Вытирают вспотевшие лбы, щурясь от яркого света. Покупают в подворотнях с лотков дешевые темные очки, радуясь припеку, расстегивая куртки, мнут шапки. Хочется тепла и света! И еще любви и счастья. И всего то!
Неспеша иду с детьми к ближайшему кинотеатру. Расписания не знаем. Дети, что-то рассказывают и смеются. У некоторых разговор, наивно восторженный, у других по-взрослому поставленный ловкий. Уже с детства постановки, с подходцем. Знают, кого из взрослых похвалить, чтоб затем что-то попросить, а кого из ровесников поругать и при этом каким тоном и в какой момент.
Вот и сейчас племяшка рассказала об однокласснике. «Он лезет не в свой-и де-ллла! Он всех обижа-а-а-ает и обзыва-а-а-ает». Затем радостно поделилась, что папа подарит ей сотовый за десять тысяч. На вопрос «Почему именно ей, а не старшему брату?», объяснила, что он плохо учится и к тому же кхыкает.
И сразу же показала, как именно он кхыкает, хотя все и так знали и видели это кхыканье, которое не так давно, около года назад, сменило подергивание глазом. Теперь глаз не дергался, и, признаюсь, я думал, что маленький хитрец тогда делал это, чтобы обратить на себя внимание.
В тот момент, когда мысленно восхищался племяшкой и ее способностью, как взрослые, снова вспомнил приятную в кавычках мелодию.
Наверное, оттого, что скорее уже заколебался слышать ее в искорябаном виде. Но где слышал так и не вспомнил.
Мучился, представляя себя неким соседом своей же семьи, слушающим каждый день и не по одному разу приятную во всех смыслах мелодию, до неузнаваемости измененную неумелой детской игрой.
Мелодии доносились из, непроделанных стыков потолка. Слушал музыку и заодно, как мальчика ругает мама, иногда называя недоделком, и то, что его отцу, как плохому танцору, что-то мешает заработать денег. Совсем нет , просто надоело. Да и неблагодарность не помогает в этом деле. Совсем руки опускаются.
16
Река с невидимым течением
Река с невидимым течением как стиральная доска лежала на ладони великана. Тот же невидимый великан полоскал свою лунную одежду, украшенную колыхающимися домами, церквями, мостами, деревьями, огнями иллюминации, потоками машин и многим другим, лежавшим и стоящим у берегов старого города. При дневном свете обмелевшее русло краснело и белело жирными точками бакенов, светясь песчаной кожицей отмелей, и еще пропуская через себя плавно движущиеся, утопленные до ватерлинии, баржи. На ней уже давно не работали земснаряды углубляющие фарватер. Река мелела.
Слева краснела реставрированными углами Георгиевская башня Кремля 1508 года строения. Сзади, за спиной, на постаменте чернела чугунная фигура В.П.Чкалова. Из-под его ног в виде восьмерки уходила лестница. Она круто спускалась к реке, выходя на площадку у реки к пестреющим свадебным кортежам. Там же на постаменте возвышался небольшой корабль.
Рядом чпокала пробка и, взлетев, ударялась о В.П. и шампанское проливалось пеной на гранит. Счастливые молодожены фотографировались, не обращая внимания, что за рекой вовсю дымят торфяники. Они довольны уже тем, что в день их свадьбы нет дождя, словно забыв, что по примете свадьба в дождь – к счастью. «Я тоже когда-то женился, – с грустью вспомнил Валерий Палыч. – Тогда шумела февральская вьюга. Мы с Ольгой были счастливы, – глядя на себя чугунного, возвышающегося над откосом. – Сколько лет прошло, сколько воды утекло, можно было бы всех империалистов затопить. А прогресс то скакнул. Эх, махнуть бы, как тогда, вокруг шарика!» И Валерий Палыч, со словами скорее обращенными к себе, чем к окружающим, заметил: «Помнят Вольку, Валерьяна, потомка Волжских бурлаков».
И незаметно спрыгнул с постамента. И быстрым военным шагом проследовал в сторону пешеходной улицы Б. Покровской (бывшая Свердловка). Там в книжном магазине присмотрел книжку с названием «Наш Чкалов» автор Александр Игарев. Открыл, полистал заголовки: «Вскормила меня Волга-матушка» Так и есть, правда! И дальше все подробнейшим образом о детстве, юности, мечте и небе. Да развеж все опишешь!? А вот мой девиз – «Если быть, то первым!» «Лет-то прошло! Уважают…, – отлегло у летчика. – Да, лихой я парень был. Но вижу, капиталистический сор пророс на моей Родине. Проникла заразушка. Сталина бы сюда. Внучка модельное агентство открыла. Не по мне все это, не мое».
Вспомнил баньку по черному. Как отец парил чах-чух, чах-чух. «Ай, больно, как будто кожа слезает». – «Так сейчас веничком потру, и все пройдет». А как селитерных лещей гоняли, а они плыли, словно стая касаток, рисуя горбами по заливу. Мелкая рябь и холодная вода. По народным поверьям олень рога помочил и Илья-пророк два часа уволок, а мы в воду.
Холодно! Ноги задеревенели, и даже бег не помогает. Палка в руке и как по лещовым горбинам хвать. Гляди-ка, пять, шесть, да их целый косяк. Чпомс, чпомс, бумс – молотили только круги на круги, налетали. «Воля, Волька, давай, вот он справа всплыл кверху животом». Увлекательно. «А вон еще» – «Ладно, пошли, уж больно холодно» – «Сейчас, вот последних» – «Загоняй их, загоняй…» «Вот ни дать ни взять, доисторические люди, – заметил Валерий Палыч и сразу обратился: – Гамлет, ты тому Гамлету, случаем, не родня?» – «Нет!» – «А ты бы свою женщину прокормил – и не одну! – в доисторическое то время! Удар у тебя хлесткий, меткий, поставленный! Где занимался?» – «Самоучка! И спасибо, Валерий Палыч, за оценку скромных возможностей» –
«Да ничего, ничего, пожалуйста. Просто жаль тебя, что не стал ты из принца королем. Да и с Офелией как-то не по-человечьи получилось.» – «Говорю же, что тезки мы! Совпадение! Я, Валерий Палыч, в честь покойного папы назван. А в отношении вас так мы здесь, в Прекрасной стране, сразу знали, что Вас не Валерьяном, а Икаром зовут». –
«Икаром? Что ты, брат, эдакое выдумал?» – «Да, да, оказывается Икаром! Нет, Вы представьте, какая связь времен, реинкарнация и вера в перевоплощение. Все подтверждается! А Дедал где? Дедал – это, вроде как, Циолковский, Туполев, Королев того времени. Это отдельная тема. Лучше не отвлекаться. Вот висит Луна над долиной Нила, тростник шуршит, собаки лают, и Вы летите.» –
«Хорошо, пусть будет так. Но все уж как-то, извините, натянуто за уши! Собственно, мне уже кажется, что я начал замерзать. Не пора ли нам, Гамлет, по чуть-чуть амброзии и в обратный путь в Прекрасную страну. А то как-то не по себе: солнце, вроде, яркое, а прохладно, ветренно. А что Эдип?» – «Что Эдип? Он плавки пошел выжимать вон за тот куст. А пока его нет, скажу Вам, что в наших местах он звался по-другому, как и в вашем случае, Валерий Палыч» – «Как же?» – «Не переживайте, Валерий Палыч. Насчет вас все проверено-перепроверено. Если Вы были Икаром, так Эдип на самом деле был в прошлом веке Павликом Морозовым» – «Знаю такого! Слышал что-то. Это тот, что отца-кулака властям сдал? Правильно! Одобряю! Народ-то голодал, а они!» –
«Не спорю, измельчал с веками. Масштаб не тот. Уже и не царь, а так сплошное вырожденье, крестьянский мальчик. Но, надо заметить, поступку своему и року не изменил, остался верен. Не убоялся супостат и сдал отца властям, и тем, читай, убил, ревнуя к матери». – «К матери! А мать причем? Вот это новость!» – «А мать-то не простая. Там все гораздо проще и сложнее, чем у Софокла». – «Кого?» «Греческий писатель, Софокл» –
«Мать не из плоти! Мать – вроде, всплеск, глобальный катаклизм и свежая идея, овладевшая умами. Вот в чем загибон. Ее и звали на иноземный лад – Революцией! А дальше больше.» – «Что-то ты, брат Гамлет, не туда зашел! Зачем же революцию приплел!? На святое покусился!» – «Так надо, Валерий Палыч! Исторический фрагмент и правда. Без нее никак! – -Но Павлика же зарезали!? – – Да убили, вместе с братишкой, свой же дед! Он умер, его вроде как и нет больше. Но когда потом его прославили на всю страну, он вроде как и ожил!– – Ожил!?—Да ожил, чисто гипотетически в сердцах миллионов сочувствующих! Понимаете какая история!– – Да-а что то у меня в голове не укладывается Гамлет, твоя теория!– – А что непонятно, прославили и тем самым он как бы и не умер, а как Ленин, живее всех живых!– – Ну это ты загнул с вождем сравнить! Вождь нам свободу дал! Вот разве б смог я летчиком стать, не произойдя революции!? Никак не стал бы, уважаемый Гамлет! Так что ты говори да не заговаривайся!– – А историю дорассказать?– – Валяй, язык то без костей!– – Так вот Павлик Морозов умер героем, но из него сделали символ, так сказать пример подрастающему поколению, и поэтому он как бы не умер, а продолжал жить в душах и умах людей!-
«Так вот, он в город переехал, там учился, рос, окреп и вот женился, как будто для прикрытия, оттого, что только мать он больше всех любил. Ее он духом пропитался. Подрос. И мать уж не могла по-новой замуж выйти. Тем более встречаться с кем?» Валерий Палыч, сморщился.