Мурат Юсупов
Ангелофилия
Он хотел возразить, что это не пошлости, а самая что ни на есть правда. Следя в окно, за улицей она заметила, что к сынишке, увлеченному игрой, сзади подкрался бесенок, подговаривающий подложить в рваный мяч кирпич и оставить на тротуаре под удар пьянице. Она в попыхах выбнежала на улицу, схватила бесенка за рожки и хотела оттащить, но тот, щуря левый глаз и плутовато улыбаясь, забурчал: «Пашди, па-а-а-жди, па-а-ашди, сказал, коза-а-а-а драна.»
10
Покровка
На улице не по-декабрьски льет дождь. Сырые снежные стрелы плюхают в горбатые сугробы. За ними с грохотом стремятся кучки побольше. После каждого падения рябит телевизор. Стоя, возле дома Гамлет радовался, что нет морозов, и жадно дышал мягким воздухом: «Хорошо! Зима не спешит. Европппа.»
Пасмурно и хочется, не делать резких движений и чтобы вот именно сегодня никто лишний раз не дергал, и тем более во хмелю, после очередного дня рождения. Возвращаясь с Ангелом из музыкалки, купили в минимаркете батон с корочкой, бананов, сухарики с запахами грибов и красной икры. Вижу, Ангел рад. Побежал вперед, а навстречу белая в пятнах собака с ошейником, похожая на помесь лайки. Ангел в последний момент заметил. С трудом развернулся и бежит. А та увидела, что убегает, и вроде, как клыки до десен оголила.
Сумерки, и дорога скользкая. Успеваю вклиниться и недопустить развязки. Ангел в предчувствии заранее плачет. И сделав встречное движение, крикнул «Пшла!» Среагировав псина отбежала. Стоит и неподолеку лает. Ангел не выспался и плачет. «Не люблю, когда мужики плачут» – дома пристыжала Лена. На него не действует. А тем временем в музыкальной повысили плату за обучение, словно завидуя Франции, в которой занятия музыкой – это привилегия богатых и счастливых. Нашли с кем сравнить!
Нас просвещать и просвещать! А иначе неровен час красные петухи в ново русских поместьях по новой заполыхают!
Свердловка, сейчас Большая Покровская. Такая довольно стандартная по размерам, но не по предназначению, слегка длиннее обычного, свеже вымощенная пешеходная. Склон от площади Горького к площади Минина. Залить водой, нацепить полозья и, катить.
Целое мгновение вечности связано с ней. Священный лингам, мечта бизнеса и пешеходный рай. Кто-то скажет: «Ну что уж, сразу и лингам! И никакой не лингам! А уж тем более не отросток священной трубы».
Магазин «Дирижабль» – книжная Мекка. Хотя мекка не то слово, каким следует назвать магазин принадлежащий еврею. Иногда мимо по свежеуложенной плитке, на полной скорости носятся юные безумцы на мотиках и бестормозных велосипедах. Смотришь вслед, умоляя, чтоб родители оберегали детишек.
В «Дирижабле» на раз, два, три, кажется четвертом, если считать полуподвал как первый, этаже подают фирменный чай с палочкой корицы, вишенкой, листком мяты, и еще много чего. Кафе по вечерам заполнено, какими то другими, не уличными лицами. Здесь не курят и не сильно пьют, а мест нет. Публика рафинированная.
Кто то прислушивается к соседнему столику, кто то флиртует, кушает, неспеша пьет чай, разглядывает присутствующих, увлечен беседой.
А когда-то по Свердловке троллейбусы ходили. Рядом все тот же ветхозаветный стадион «Динамо», за которым глубокий и очень грязный овраг, прилегающий к банку. Могли б и очистить. Банкиры! Вот в этом их характер: фасад блестит, а сзади помойка. Моральное бессилье. Им, видите ли, западло, у них видите ли владельцы крутые.
Если идти сверху, то стадион слева, сразу за кинотеатром «Октябрь» еще левее здание НКВД, КГБ, ФСБ. Они совсем не о чем не переживают, даже наоборот гордятся приемственностью. Силовики. Элита. Свердловку-Покровку можно признать и как, живой организм, например как шейный позвоночника у города, массажируемый ступнями горожан и гостей города.
Забредаешь обычно в приподнятом настроении (хотя случается и в подавленном), а здесь что то оживает, и бессилье, растворяется. Простому человеку, на первый взгляд, здесь и нечего делать, разве что идти. Вот и хожу. Массирую ее любимую, открываю забитые от лежания чакры и ей кажется нравится, а мне приятно, что ей приятно, оттого что совсем нетрудно, шагать по ней.
Совсем без дела, прогуливаюсь по спортивным магазинам. Нет жальче зрелища, чем растолстевшие бывшие спортсмены. Пусть нескромно, но это про себя. В начале или в конце прогулки захожу в тот книжный. Мне это нужно. И это не выдумка, хотя кто ж знает, что конкретно. Если не зайти, возникает чувство долга, перед собой. Хотя в последнее время книги заметно дорожали. Те, что 150, стали 250. Задумаешься, прежде чем купишь, да и дома уже полки забиты, хоть на пол складывай и складываю в коридоре, надо что ли в библиотеку отдать, да все как то не получается.
В магазине недавно прошел ремонт, и из подвала, он, взмыл на второй, третий и даже в виде лит. кафе на четвертый этаж. А может, все-таки третий, если не считать полуподвал. Мне это не очень: показалось, что исчез андеграунд. Отнесся с опаской. Стало больше места, прибавилось лишнего народа, и ощущение что все просматривается, ну пустяк в общем.
С точки зрения бизнеса хорошо. Стеклянные двери – отлично – клаустрофобия не грозит, порядок, чистота, хотя в слякоть, понятно невозможно успеть за потоком. Проходимость улучшилась, людей стало больше, объем продаж вырос, два кассира на этаже не успевают. Пусть с опозданием, но и они поймут, что кто кому дает аванс, еще вопрос, и надо как то стараться.
И что они сделали!? Ничего страшного конечно но. Еще один книжный супермаркет, а раньше был бутик с ценами супермаркета. Парадокс и манил.
В новом магазине невозможно остаться незамеченным: над головами нависают, в затемненных плафончиках амбразурки камер слежения. Нас ненавязчиво приучают, что за нами следят. Люди снуют и толпятся, кулуарность уменьшилась если не сказать исчезла и поэтому надо следить, чтоб не крали. Спрятаться трудно. Продавец-консультант теперь не может уделить тебе времени. Человеко поток вырос в разы. И он теперь уже больше продавец, чем консультант. Так казалось до кризиса. Но несмотря на это кое-какими мнениями и взглядами на современную литературу на скорую руку еще можно обменяться, почти урывками, как в шпионском романе. Пока не накрыли укоряющим и многозначительным взглядом, более старшие менеджеры и самые крутые контролеры. Иерархия есть. И надо заметить их взгляд не имеет ничего общего с литературой. Скорее с охранным агентством. Так кто там главный? Мушкетеры?
Их контроль деликатен, но все равно. Чувствую неловко. Столько книг здесь купил, а они не то что карточку( просят купить на пятьсот рублей за раз, а у меня каждый раз не более трехсот) но почти каждую неделю, нет вот теперь уже раз в месяц. Тем более консультат мужчина с которым иногда разговаривал, у них тогда был один, и все их внимание к нему, а он взял и ушел в отпуск. Устал что то, да и погода самое то, пора жечь костры.
Сразу после ремонта «Дирижабль» – огромный, нагой, шуршащий страницами, не обжитый евроофис. Все красиво, но почти также как везде. Словно потерялся шарм. От вывесок рябит. Их слишком много и они слишком однообразные. Нет больше уютного, тесного подвальчика. И поэтому долго не хожу. Долго – это где-то месяц. Затем неизбежно начинаю! А куда еще? В другие места не тянет.
И, походив еще полгода, привыкаю. Да, почти! Потому что опять же, ничего другого все равно нет. «Дирижабль» вне конкуренции и по ценам, и по обслуживанию, и по местоположению. А «Дирижабль» и стоящая с ним впритирку кофейня несколько лет являлись тем магнетическим местом, мимо которого не мог пройти. Казалось, невозможно. Являлся если не адептом, то фанатом места, пока оно, как сейчас уже стало ясно, временно не разрушилось и затем снова не воспряло.
Карма и магия не исчезли, но изменились. Стали менее концентрированными. Все быстро возродилось, но той тесноты и ленивой возможности никуда не подыматься, уже нет!
Напротив «Дирижабля» за голубыми елями, как за короткими штанишками, или скорее как за портьерой, притаился кинотеатр «Октябрь», в правом крыле которого установлены детские игровые автоматы. Туда приводил Ангела покидать минибаскетбольный мячик в кольцо умного аппарата или поиграть в ручной футбол. Так было, пока в микрорайоне не построили спортплощадку. Благодаря главе Еримееву! Может же если захочет. Сейчас появились деньги и затеяли благоустройство, стихийные людские тропки выложили евро плиткой, разбили клумбы, многое заасфальтировали, хачики стараются.
Ангелу на игровых автоматах нравится, больше чем в книжном. В «Дирижабле» он грустил, словно когда-то раньше уже прочел все книги или сам же их и писал. Кинотеатр «Октябрь» – красивый, модернизированный, Dolby Surround и все такое, но в нем один зал и часто происходит нестыковка: то фильм не тот, то сеанс, а теперь еще и билеты. Зато есть бесплатный туалет – и на этом спасибо. За кинотеатром, как уже говорил, располагается покатая впадина. Вспоминаю, сколько эмоций, приятной мышечной усталости, сколько потов сошло и выветрилось в ней, если считать еще с турниров Кожаного мяча. Другая жизнь, другого человека.
А теперь вот хоккей под недействующим табло. Вспоминая великого хоккеиста В. Васильева с перебитой переносицей, начинавшего здесь, славный путь побед.
Качусь с ветерком, по морозцу. На входе у ворот контролеры – слегка располневшие бывшие спортсмены. Много курят и хмурятся.
Странно, но над Свердловкой, в отличие от стадиона, почти не вижу неба, и солнца! Для меня они всегда где-то высоко сзади, размазанные ветвями. Но вот деревья убрали, открылась панорама кремля, неба стало много и зрительная перспектива открылась.
А чуть раньше небо было в окружении этажей, парапетов, реклам. Туда, где Кремль с зеленой крышей и обрамляющие площадь стены встречаются с откосом. А небеса соприкасаются с красивыми, молодыми, счастливыми лицами. И нет ничего интересней и заманчивей этих лиц. И кажется изо дня в день все одно и тоже, а присмотришься разное – спешащее, гуляющее, улыбчивое.
Замечаю, что в меня все меньше вглядываются молодые женщины. Вероятно все меньше похожь на счастливого и успешного, в смысле денежного. Но если поискать, быть может, найдутся и те, которым нужны, не только мани. Врядли. Кто то сказал? Сам же и сказал! А женщин не обмануть они всегда, а сейчас тем более, сплошь психологи и оценщицы.
Проезжая мимо, неумолимо тянет сойти и пройтись. Даже не из-за удобства, а из-за особого магнетизма и нахоженности, сродни намоленности. Ноги так и рвутся. Их не оставляет зуд и притяжение прогулочной зоны с хорошим качеством человекопотока.
В городе мало где найдешь такое, разве что в парках или на набережных, но там тихо, а тишины, знаете ли, и дома хватает, если не считать грохота трамваев, и телевизора. Выглянуло солнышко, и сразу, ручейки, люди светлеют в приветствие и становятся чуть-чуть счастливее. Автобус, на котором ехал, сломался на площади Ленина. За билеты вернули.
Зимой на Свердловку получалось на стадион, а потом. Вступал на ее тело нежно, чтобы не очнулась и не увлекла, как голодная медведица в свою берлогу. Шел спокойно, сопротивляясь ее шепоткам и уговорам на повторный проход, хотя так и хотелось барражировать, всматриваясь в не меняющиеся виды. И порой не останавливала даже мысль о том, что могут подумать те, которые заметят, шатающегося туда сюда, странника. Посчитают бездельником, или туристом. Что, что? Да никому нет дела! Вот и я говорю, распахнуться бы и через край пожить, махнув на чье то мнение. А не сможешь, потому что не приучен.
Проскальзывал на стадион, чтобы улица не заметила. Да и что она может заметить? Она что, живая, чтоб, вот так украдкой, прикрываясь поднятым воротником, отвлекая внимание, и покачивая клюшку в руке и синий рюкзак за плечом, а также натянутую на самые брови шапку, прятаться !?
Еще с детства не стеснялся правильных вещей, вроде спорта. Вот с бутылкой пива стоять и лопать – а уж тем более курить и материться, увольте, но если честно случалось всякое.
И вот начинается беседа. О чем не знаю, не понимаю, оттого что всегда со мной начинаются превращения, перемещения, изменения – в последние лет десять, как кажется, не в лучшую сторону. Опасности меньше только на первый взгляд. В связи с техническим прогрессом ее стало неописуемо много. Но это я только так, потому что точно не знаю, развернуло ли меня в сторону свободы или наоборот. Я ничего не знаю, и знаю . Вывернутый Сократ, какой то, Таркос получается.
Вот, например, забросил бизнес и начал писать, кто то считает полную ерунду. Зачем? К чему? И снова почему? Скучно – вот почему! Надоело это доморощенное бизнес- жлобство! Игра не по правилам? Партизанщина. Подлость, расцвела буйным цветом. Слово без бумажки ничего не стоит и не значит. И кому оно нужно! Разврат и плевки. Глаз бестыжих развелось! А жить то как то надо! А на что? Но на что то же живу.
Мне уже почти ясно, что частично из-за этого, а частично из-за увлечения восточной философией, куда то делась жадность. И это наверное не что иное, как «сдвиг по фазе» – скажет большинство и будет право. А может и из -за Ангела. Он же не зря родился! А если взять последние три-четыре года, то внутри бурлят волны – океанические, мифические, психологические разные, к тому же перемешанные с течениями, а может и маленькие, а просто мне кажется. И такие же токи, сквозь слои, вырванные штормом водоросли, намотанные на винты, субмарин и капитан Нэмо, лежит на песке.
К тому же физически ощутил, что рушусь под действием времени. Волосы редеют, седеют, кости скрипят и так далее, в непогоду кто то их скоблит изнутри стомеской. После сорока даже речная вода на скорости 50 км в час уже кажется металлическим 20 миллиметровым листом, на который если выпадешь, не соберешься. Друг говорит что это вовсе не кажется, а так и есть. Видимо выпадал.
От таких, да и других открытий, куришь сильнее, хотя чувствуешь, что поры и так забиты, дымом, и что проклятое курево разрушает в разы быстрее, чем даже желтеют зубы. И мысли о смерти, отрезанных ногах и ощущение безысходности настигают просто уже после каждой выкуренной сигареты. Пора бросать, порааа. Попробуй!
А Свердловка, упаси Бог, не подумайте ничего плохого. Это просто совпадение с Яковом Свердловым и его участием в расстреле царской семьи и геноциде казачества. Не верьте ушам. Это вообще не он такое сотворил, а он всего лишь тихий мальчик, непонятно как ставший революционером.
Хочется верить, но не верится, что оклеветали. Скорее поверю, что в него вселился бес! И в его родственника Ягоду!? В обоих! В Беллу Кун! Во всех! Но это только мое предположение, а кому-то и так сойдет: подумаешь, царь – мало, что ли их били в истории. Много-мало, но он то наш царь, а не чей то приблудный, лже. Яков вроде как исполнял приказ Ленина и Троцкого, но это уже не так важно. И так его подбросило перед соратниками, перед самим собой с их молчаливого согласия за всех бунтарей прошлого от Стеньки Разина, Пугачева, декабристов и брата Ленина, погибших на Красной Пресне, хотя в ряд то их никак не поставить. А может он и за них мстил самодержцу, и казакам, а может и за зону оседлости, кто ж его разберет.
А вот с казаками тут целенаправленный геноцид. От размаха и мощи властных рычагов, кровь в жилах , стыла.
А Яков идеологически извращался, так сказать. Уничтожить казаков, потому что они – единственная сплоченная, обладающая реальной силой и сплоченностью, прослойка российского населения! Демонюга Троцкий! А подписывал Яков! Вот его выперло, нашего Якова, как плохо закрученную крышку огурцами. Мутно и солоно от крови, а ему сладко. Это ж надо организовать расстрел царской семьи! И тем самым закрыть историю существования тысячелетней Руси и начать новую.
Новую ли?! Как положено, шагнул в историю на штыках и спинах невинно убиенных!? Но дым от сигар и папирос его сгубил! Всего лишь дым! Или все же время? Компромисное, дым времени. Они же марксисты-дарвинисты, нигилисты, гедонисты, морфинисты. Даже не Кромвели, и не Робеспьеры, а так хапуги. Что ж, слов из песни не выкинуть. А с набитым драгоценностями сейфом как быть!? Что пригодилось ему!?
Революционеры, борцы за идеалы, а все туда же – карманы набивать! Что, скажете, оклеветали? Допускаю, но от них же и произошли эти уже сегодняшние большевички тире демократы, что в нувориши пролезли. И так они от чего то падальщиков напоминают, а ну никак не хищников, организация конституция другая.
Ради личной выгоды пупок рвут, прикрываются высокими идеями, ух, ах, а мы слушаем их полупидорские группы с ширинкой на жопе, в полукедах и ничего уже не можем перед их кодлами, бандами, хунтами, холдингами, масонскими ложами – тихим развратом, короче. А ругай не ругай. Плебейская низость вывешена на щит!
Захватывают власть смело, по-ленински, рейдерски прикрываясь светлыми идеями. Хвалятся и бахвальствуют, своим бывшим рабством! Почти бескровный захват и раздел. А что кровить-то, коль сами дохнут. Вот в Чечне не хотели сами, так пришлось покровить, пока не поняли, как и с кем выгодней. Используя государственные механизмы, сплачиваем силой. И уже дальше, спокойно кому проперло набивают безразмерные сейфы. Повезло. Только вот зачем им столько, ведь все равно рано или поздно уйдут, сдохнут или дефолт, или еще что. Разлука с награбленным неизбежна! Так что не суетитесь, в космических масштабах, совсем не долго осталось.
А Свердловка, несмотря ни на что, остается светлой линией на сером теле города. Время летит! И как важно не променять, важное и дорогое на пустышку. Просто плыть, мимо фешенебельных магазинов и бутиков одежды. Молчаливо оглядывать нереальные мерседесы и бентли, соседствующие с уличными бродячими музыкантами. Идти мимо художников и кинотеатров, вслед студентам мехмата и филфака, к драмтеатру и на трамвайную остановку «единиц и двоек». А вокруг исторический центр и проведенный невидимым циркулем с высоты орлиного полета круг и две точки – площадь Минина и площадь Горького – соединены отрезком.
Лингам, как символический отрезок священной трубы, напряжен и как бы соединяет двух мужей – Минина и Горького, а третий муж – перевоплощенный Икар, асс и Герой Советского Союза, Васильевский парень Валерий П. Чкалов и его не запечатленный в металле, но подрузмеваемый предшественник Нестеров, три пишем один в уме. А Палыч показывает характерный жест, как бы говоря: «А нате-ка вам за то, что я здесь на отшибе! Зато возле меня свадьбы, праздники, салюты и речная заволжская ширь, а летней ночью бывает и что интересней: и байкеры шумят, и девчонки визжат.»
Вот вам, бродяги! Зато у меня лестница именная, которую пленные строили, и еще передо мной стрелка, борский мост, тайга, заречье, на месте которого скоро какой-то супертаун построят. Восход и закат, а в зените так обжечься можно. Связь времен. Можно если захотеть еще прочертить с десяток силовых линий города, например незримую энергетическую линию от площади Свободы через Оку к Ленину, вот тогда вырисовывается что-то интересное и чем-то похожее на исключительно Лыжногородский вариант дерева Сефирот. Сефи, что? Цифры, воплощенные в буквах. Правда, кособокенькое деревце получилось – и не мудрено если подгонять приходится. Но вполне, если опереться на старинный из серого резного камня Центробанк и Кремль с его Коромысловой башней, то.
Девушку-красавицу замуровали, чтобы башня крепче стояла. Вот тебе и православие! Когда надо и глаза закроют, и отвернуться ради общего дела.
Деловые, блин! Представь, идешь по воду, небесами любуешься, думаешь, как тесто месить, а тут хвать под руки и тащат, и поймешь, что не шутят, только с последним камнем, который закроет солнечный свет, а плакать и молить уж поздно. И причитаешь, что уж лучше убили б сначала, ироды, а дальше, что хотите. Так нет, по поверью надо живьем замуровать. Вот они где – демоны! На экскурсиях так об этом со смаком, как похвальбу, рассказывают с придыханием.
Вот так, мол, судьба такая: шла по утру за водой с коромыслом, так взяли под белые рученьки и замуровали, чтобы башня неприступная и крепкая стала. А мы школьники млеем от страха, представляя там за кирпичами скелет!
И есть в этом явный перебор и пример человеческого брака и изуверской трусости. Человеческая жизнь тогда еще меньше стоила. Никто не вступился, история умалчивает! Все согласились. Не их же муровали, и никому дела нет, что она еще не скоро в темноте задохнется. Помучается ради общего дела дева красная, а они снаружи еще и послушают, ухо приложат и пожалеют, будут по цепочке передавать, что еще покрикиват да постаныват, а уж позже затихла родимая, отмучилась.
Так надо! Тебя отдали на заклание! Гордись! «Спасибо за доверие» скажи – не каждому такая честь выпадет. А может быть, выдумки! Уж лучше б так, но скорее правда. И репрессии тридцатых кажись на том же, держались. На жертвоприношении!
А раз пленный литвак ногайского хана из пушки шмальнул. И все. Ногайцы разбежались. Что за люди? Побежали домой в степи хоронить, а наши-то возомнили. Ух ты, форпост! Орда разбежалась! Это где же видано – ногайцы испугались! Самим не верится, что одним выстрелом – и никакой дани, никакой резни. Московский князь им судья.
В здание Центробанка раньше экскурсии водили. Сейчас снаружи туристы каменную резьбу на фотики щелкают. На Свердловке много чего есть: и оригинальных кафе, и ресторанов, пивных, пиццерий, итальяно веро, мон пари, пекинская кухня, вернисаж художников, и театр кукол, и неформальный «Орленок» и « Рекорд» в подбрюшье. И вот что характерно, кандидат в президенты только в кафе «Библиотека» и зашел, книжки за чаем полистал. И губернатор привел как то ненароком. А через день кандидат и выборы выиграл! Президентом стал! Респект и уважуха.
Центр! По-другому не положено. Архитектура не броская, но удовлетворяет кой- каким запросам. Свой Гауди у нас вряд ли вызреет – не приживется он в эдакой гонке и холодрыге, но, чем черт не шутит. Архитектурная школа реалистично приземленная. Поклонники соцреализма пока еще у власти. У них и деньги! К тому же у нас все больше протеже строят! Ну-ну, признайтесь! По знакомству! Кто с кем учился, женился, любился, напился, талан вроде как и не причем.
Так пилить сподручнее, а архитектура у всех одинаковая. Застывшая музыка! Но только не у нас! Все ради быстрых денег! Объемов! Тысяч квадратных метров торговых площадей в центре города! Про потомков некогда думать. Да что там лирика, когда речь о быстрых деньгах! Бабки пилят, моют и отмывают. Есть целый набор терминов – всех не упомнишь. Все одинаковое, жуликовато-обольстительное и страшно привлекательное, что не устоять никак.
Может, то, что до революции строили, и являлось нечто, хотя бы тот же модерн, Бугровские и другие особняки, но сейчас строят много и некрасиво, сами себя корпоративно нахваливают и по очереди премии раздают, почти как в литературе. Великая русская незаметно превратилась в какую-то другую – сами определите какую. Правды в ней мало! Однобокая! Косо-криво- корпоративная, так кажется.
А перемен много. Поэтому иду, и медитирую на добро.
Вот колонны Дворца культуры им. Свердлова неплохо вписываются, почти как радиаторные батареи, обогревающие улицу. До «Свердлова» было дворянское собрание, а сейчас имущество облсовпрофа, проданное инвестору.
Во как! А там столько кружков и различного творчества заседало. Вот тебе и профсоюз! Хотя обещали сохранить профиль.
Все как-то приземленно, утилитарно, доходчиво и доходно. И что выдумывать! Из магазинов предпочитаю спортивные, стоящие в ряд и напротив друг друга. Конкуренция в них отсутствует, оттого что у всех, один хозяин. Клиентов обхаживают, согласно тренингам. Продавцы стараются уговорить и всучить не то, что ты хочешь, а главное можешь, себе позволить, а что подороже и похуже продается.
Года три-четыре назад, еще не зная о таких фокусах и попав под их обаяние, я купил одну вещь и дома обнаружил, что кони – это мыши, а карета – тыква. А жизнь не сказка! Или все же, есть в ней что то сказочное.
11
Манекен
В морозы торговые точки пустуют, улицы безлюдны. Если сравнить до холодов, только киргизы нечеловеческими усилиями, чернея обмороженными щеками, торгуют китайскими тапочками и ботинками «прощай молодость». Их мотивация крепче мороза. Им нужно выжить в чужой холодной стране.
Под колбасный ларек забежала крыса. Сразу расхотелось покупать колбасу, хотя раньше сотни раз делал, но из любопытства все же открыл дверь и уперся в спины. Кибитка полна стариками, испускающими холодный пар. Привычку стояния в очередях у них не изжить. Как буд то без очередей им не жизнь, а так. Здесь они чувствуют себя не такими одинокими.
Здесь им лучше, чем в пропахших лекарствами и старостью квартирах. И не так страшно. Можно поговорить. В двухстах метрах стоит огромный, блистающий чистотой супермаркет, а они сюда из-за 10 рублей экономии, а это, надо заметить, целый батон хлеба. Но только ли из-за этого? К продуктам временно охладел – из-за новогодней вакханалии.
Ленка сидит в детской и зубрит Уголовный кодекс. Поначалу приятно, что она учится, но когда перестала улыбаться, стал возмущаться: «Хватит умничать». А она: «А что, надо докопаться?»
Гамлет хотел сказать, что она не умеет ни отдыхать, ни работать, но сдержался, и пошел смотреть сериал, потому что, что, что а работать она может. Который, рассматривал как незаменимый лакировщик и релаксатор. Когда, например, смотрел «Няню» или «Кто в доме хозяин?» чувствовал спокойно, да и «Солдаты» не отторгались, а прапорщик Шматько вообще вызывал здоровую ностальгию, а в это время по стране, где то там в высоких кабинетах неутомимый бюрократ вершил свои темные делишки, плел сети интриг, разворовывал бюджет, оклеветывал честных людей, читая «Новую газету», представлял Гамлет.
Ленка тем временем худела. В глазах виднелся недосып, под глазами мешки, бледная, и бессильно злая, почти как замерзшие собаки возле колбасного ларька. Свернулись, прижались друг к другу и греются, глаза мутные, с кристалликами льда, в лучах холодного Солнца. Одна из собак замерла и стояла на трех ногах, словно четвертую сожгла о мерзлый асфальт. Не иначе чучело, набитое ветром. После второго дня пищевого воздержания желчный пузырь расслабился и уже не беспокоил, так же и поджелудочная, уставшая от ночных поеданий сгущенки. Как же, после курева, заедал сладким, получилось горькое.
В очередной раз оценил пользу здоровья и силу природы, которая ясно дала понять: после 30-ти со жратвой надо аккуратнее. Особенно сейчас – в стремительную эру потребления. Правда, совсем недавно ее наступление тормознулось повышением цен на продукты. Говорят, Китай с Индией стали больше есть. Кто говорит? Кто, кто? Спекулянты конечно, а так и нефтепродукты не отстают. Одни монополисты раззавидовались на других и шпарят не перегонки.
Ангел собирал из конструктора, самолет сажал в него игрушечного человечка, если приглядеться, похожего на В.П.Чкалова, и бил о стену. Если с первого раза самолет уцелел, то следующий заход уже пикировал в пол под звучание двигателей «у-у-у-у-у-бу-у-ух».
Тягу к разрушению у нас не отнять, не вытравить. Лена сделала замечание: «Ангел, тебе, что энергию девать некуда?» Он ничего не ответил и пошел врезаться на кухню. Икар Валерий Палч – всего лишь игрушка в детских руках.
Скоро Крещение и святая вода. Дед не любил таблетки и лечился самогоночкой. А в 60 лет как отрезало: бросил пить и курить и ушел на разговор к Богу. В церковь ходил, выстаивал службу, а от этого лицо сделалось выбеленное, красивое, окладистая борода по грудь, красота.
Коммунистов не любил, но, как Бог велел, простил и, когда заходил к нам, все же слово за слово не выдерживал и поглаживая бороду, ругал. Мама да и бабушка, замечали чтоб я его не воспринимал оттого что он не в себе.
А я уже тогда понял, что дед другой, непохожий на детей. И что он как раз в себе и даже больше, чем остальные, а мама только боится, что где-то расскажу про его ругательства в адрес ком. партии и правительства, но я-то уже догадывался, что нельзя при чужих языком молотить, что непоподя.
Зима прошла. Первое марта. Погода замечательная, солнечная, легкий морозец всего минус 7, даже собаки и те затявкали. Накормил Ангела пельменями с кетчупом. Он осоловел и не смог решить элементарные примеры. Взбесился на него. Не пустил гулять, о чем не сразу, а где то через полчаса пожалел. После меня на него орала Ленка, и здесь уже он не сдержался и пустил слезу. Я снова раскаялся и обиделся на Лену за то, что она, такая вспыльчивая. Она же мама.
8 марта началось хорошо, но закончилось скандалом. Отчего так именно 8 марта? Заговоренный день? Я как всегда где-то ходил, бродил, и получилось так, что везде и со всеми, но только не с любимой женой.
Виски «Белая лошадь» медленно довезла меня до водки, которую выпивал уже у друга в его шикарной квартире. Друг смотрит, как уставший, пресытившийся роскошью патриций. Заматерел боярин. Потом с ним же сидели еще у каких-то соседей. Жена чемпионка по рукопашному бою, а муж мастер спорта по боксу и, естественно, в «бригаде» – куда еще с такими талантами, не в охранники же.
9-го марта передвигаюсь, как сонная муха. Похмелье. В такие моменты особо остро не вспоминаешь вчерашний день и то, что, если ты не принадлежишь к какой-то мафии, то рано или поздно тебя разотрут в порошок – готовься. Страх жуткий, проходит на третий день.
Одиночки у нас не приветствуются, отслеживаются, отлавливаются и им, почти как евреям в фашистской Германии, вешается ярлык изгоя под названием «легкая добыча». Погода все еще не холодная. Смышленые собаки лают исключительно на бомжей. Азербайджанцы допродают осыпающуюся мимозу. Все идет своим чередом.
Купил «Playboy»: понравилась девушка на обложке. К тому же он оказался относительно дешевле других журналов, но секса в нем никакого – одни куклы. Кушал пельмени, прикусил язык и застонал. Наверное, до крови? Вот она – спешка и жадность. Сразу же понял за что. За то, что Ангела поругал и не пустил гулять!
На следующий день в качестве компенсации повел его в «Мак». Взял Хеппи Мил, а себе Чикен Макнагетс с колой и картошкой. К нашему подходу в зале освободилось только одно место, за столиком которого кушала интересная девушка в обтягивающей серебристой кофточке, темноволосая, со сверкнувшим интересом и сразу негромко предложившая: «Садитесь, пожалуйста».
Удивился, но не воспользовался ее предложением, сославшись на сынишку, который якобы хочет у окна, и сел за соседний столик. На самом деле просто не хотел, чтобы между мной и ей что-то блеснуло при ребенке. Он же все понимает. Ведь это только кажется, что дети.