Мора оф Кримс
Мэриан: Начало
Глава XVIII
Проснувшись рано утром на следующий день, Мэриан спросила себя, чем же отличается вчерашний день от всех остальных. Иногда она задавала себе тот же вопрос в разные утра жизни, и каждый раз ответ не удовлетворял её. Вчерашние дни либо ничем не отличались от остальных, либо отличались, но чем-то ужасным.
На следующий день после убийства Джексона Эллингтона она не спрашивала себя, чем же отличается вчерашний день от остальных в её жизни, потому что ответ и так очевиден, а ещё не хотелось сыпать себе соль на рану и в очередной раз думать о выткнутых глазах.
Мэриан по-прежнему старалась не думать о Джексоне. Но это был как раз тот случай, когда прячешь воспоминание в чулан, закрывая дверь на все замки, а это воспоминание только крепнет, становится сильнее, вскоре срывая все замки, выламывая дверь и выбираясь наружу.
С такими воспоминаниями приходится жить. Такие воспоминания растут вместе с тобой, но блекнут, и чем дальше, тем меньше ты помнишь детали. Но знание, как было на самом деле, в самом деле пугает. Пусть ты и не помнишь всего-всего, но помнишь ощущения, помнишь то, как это было.
Мэриан ещё очень далеко было до того, чтобы воспоминание поблекло, и ещё дальше – до того, как перестанет помнить все детали. Как же тут забудешь, если тебе каждый день напоминают, что ты убила человека? Каждый, мать его, день! Если не прямо, то намёками, если не в школе, так дома. Но обязательно напоминают.
«Мне ещё повезло, что он не знает», – всегда с облегчением думала Мэриан. Но, как бы то ни было, она надеялась и верила, что Джексон – в прошлом. А Дориан – в настоящем.
Вчерашний день точно отличался от всех остальных дней в её жизни. А ещё он очень отличался от других особенных дней тем, что «отличие» – далеко не плохое. Наоборот, хорошее. Определённо, вчера был хороший день.
«Может, даже самый лучший в моей жизни», – с улыбкой потирая глаза после сна, подумала она.
«Это так романтично! – поддержала её маленькая Мэриан, тоже просыпаясь. – Прям как в фильмах разных».
«Как будто мы смотрим что-то кроме ужастиков», – усмехнулась большая Мэриан. У неё такое хорошее настроение, что ей сразу захотелось заправить постель, хоть она этого никогда и не делала – потому что какой смысл всё заправлять, если ночью опять нужно будет ложиться?
А Мишель всегда заправляла свою постель. Причину этого Мэриан не выяснила. Ей так и не было понятно: то ли Мишель подлизывается к родителям, чтобы на фоне старшей сестры выглядеть в разы лучше, то ли ей и правда нравится аккуратная кроватка.
«Блондинки такие…» – хотела подумать Мэриан, но слова, точно описывающего блондинок, Мэриан не смогла придумать.
«Глупые?» – подсказала маленькая.
«Нет, – поморщилась Мэриан. – Ну, и это тоже, но я другое хотела сказать».
«Смешные?» – предположила её копия.
«Тоже нет. Блондинки – такие блондинки. Вот! – с довольным и умиротворённым вздохом подумала она. – И ты знаешь, чего мне сейчас хочется больше всего на свете?» – с хитрой улыбкой спросила она саму себя.
Маленькая копия в её голове тоже улыбнулась, по-лисьи прищурившись, точно Шегги на её прикроватной тумбочке. «Коне-е-ечно, знаю», – протянула Мэриан в голове, сминая край розовой ночнушки в пальцах.
«Молодец!» – очаровательно улыбнулась настоящая Мэриан.
Она наскоро почистила зубы, переоделась в школьную форму и уже через несколько минут сбежала на первый этаж по лестнице, так круто завернув на углу, что едва не врезалась в стену.
Мэриан с замиранием сердца открыла почту, и ей на какое-то мгновение показалось, что она умерла, когда увидела во «входящих» письмо от Дориана.
«Ну, я люблю тебя за то, что ты классная. Ты весёлая, с тобой интересно, с тобой не бывает скучно. Ты всегда хорошо слушаешь меня. Ты поддерживаешь меня, ты хороший собеседник <3»
Мэриан была в восторге. Ей хотелось пищать и прыгать на месте, и она бы непременно раскричалась от радости, если бы дома находилась только она. Но мама стирала, а Мишель ещё спала, поднимать шум совсем не к месту. А сейчас привлекать к себе внимание и вовсе очень нежелательно. Иначе обязательно спросят о причине такого бурного восторга, а Мэриан не хотела бы говорить правду: Мишель посмеётся, мама не одобрит. Мама может папе рассказать, он вообще всю эту лавочку тогда прикроет… В итоге ей придётся солгать, выдумать достаточно убедительную причину, чтобы никто не сомневался в её правдивости, чтобы никому даже в голову не пришло, что это может оказаться неправдой. Поэтому лучше никому не говорить. Пусть все думают, что она и Дориан просто общаются. Как друзья или приятели. Но не как влюблённые…
«Он даже не сказал, что ты красивая, – с едва уловимыми нотками грусти констатировала маленькая Мэриан. – Он не сказал, что любит тебя за то, что ты красивая. Хотя плохо, конечно, когда любят за одну только красоту. Всё же личностные качества дороже красоты».
«И что? – продолжая радоваться, ответила большая, совершенно не обращая на замечание внимания. – Конечно, он уже забыл, как я выгляжу. Даже я уже не помню его внешность. Он ещё и в капюшоне своём чёрном был…»
«Ладно, это понятно, но Дориан не написал тебе ни про какие твои уникальные черты! – возразила маленькая. – То, что он тебе написал, можно практически каждому написать».
«Зато написал!» – упрямо и совсем капельку обиженно продолжила спорить Мэриан, не желая, чтобы Дориан падал в её глазах. Если ей хочется рисовать его идеальным в своей голове, значит, он будет иметь идеальный образ в её голове, и ничто и никто теперь не заставит её думать о Дориане плохо.
«Он-то написал, – фыркнула маленькая Мэриан, с сарказмом кивая, будто соглашаясь. – Но написал ерунду. Я думаю, что если бы он по-настоящему любил тебя, то написал бы тебе побольше комплиментов и приятных вещей».
«Но он любит меня! Понимаешь, он любит! Это же чудо само по себе! А за что – это не так важно. Меня вообще никто ни за что никак не любит, а он хоть за что-то и как-то любит. Лучше уж как-то пусть меня любят, чем совсем никак», – настоящая Мэриан постаралась сохранить весёлый настрой и позицию а-ля «мне всё нравится, я всем довольна», но настроение слегка испортилось. Хоть и отношение Мэриан к Дориану ни капли не изменилось, но она немножко начала сомневаться в искренности его чувств к ней, хоть и старательно пыталась отмести от себя плохие мысли, думая лишь о хорошем.
«Если тебе так нравится его защищать и оправдывать, если ты так хочешь думать, что он по-настоящему тебя любит, но по какой-то от него не зависящей причине написал тебе мало комплиментов – можешь надеяться, что он просто глупый», – без улыбки ответила маленькая Мэриан.
«Или что у него скудный словарный запас и по этой причине он не может выразить всю свою гамму чувств», – добавила настоящая Мэриан.
«Это практически одно и то же – глупость и небольшой лексикон».
«Практически. Но не одно и тоже».
«Возможно».
«Не „возможно“, а точно», – обрубила Мэриан диалог, который, если разобраться, был монологом. Она пресекла возможность своей маленькой копии спорить с ней самой же, нажав кнопку пуска на компьютере и тем самым заканчивая работу устройства, затем, поскрипывая деревянными ступенями, она побежала по лестнице на второй этаж – будить Мишель в школу.
Мишель со своими как всегда идеально расчёсанными волосами ужасно раздражала Мэриан, но даже не подозревала об этом. Вернее, Мишель-то знает, что старшую сестру всегда обижала и расстраивала эта несправедливость, но что прямо сейчас Мэриан кое-как сдерживается, чтобы не дёрнуть её изо всех сил за волосы – этого она не подозревала. Младшая сидела перед зеркалом на маленьком мягком стульчике без спинки, мурлыча очередную песенку под нос так тихо и нежно, что казалось, будто она вот-вот свалится со стула и уснёт. Но нет, она то и дело открывала глаза, немножко вертелась в попытках разглядеть своё отражение.
– Не вертись, – заскрипев от злости зубами, пробормотала Мэриан. – Я тебе сколько раз говорила, чтобы ты сидела спокойно, пока я делаю тебе причёску?
– Я не могу сидеть спокойно, – нагло ответила Мишель, делая при этом невинный взгляд. – Я же человек, Мэри. А люди постоянно двигаются. Даже во сне люди шевелятся. А ещё люди должны дышать. И всё время сидеть без движения – вредно, а ещё… – она не успела закончить свою занудно-поучительную речь, потому что Мэриан окончательно разозлилась и больно вцепилась сестре в худые плечики.
– Ай! – пискнула Мишель. – Мне больно!
– Так и должно быть! – рявкнула Мэриан.
Косичка, которую с таким усердием плела Мэриан, начала распускаться, и Мэриан ещё больше взбесило то, что до этого она, получается, теряла время зря, ей же сейчас снова придётся заплетать эту мерзкую косичку. Почему вообще она обязана заплетать Мишель волосы? И да, Мишель плела замечательные косички, вот только не себе, а своим куклам. Она иногда и Мэриан заплетала косы, только когда Мэриан хорошо прочешет все свои клоки. Даже при том, что у Мэриан кудрявые волосы, косички всё равно выходили потрясающими, а вот почему родители решили, что это Мэриан должна заплетать Мишель косы, в то время как та прекрасно умеет делать это сама – для Мэриан оставалось загадкой.
Мишель как всегда просто жалели. Родителям всегда хотелось, чтобы Мишель поменьше работала, поменьше училась да побольше играла и бездельничала. Если нужно закрыть окно где-то в доме – обязательно идёт Мэриан. Если нужно найти пульт от телевизора – его ищет Мэриан. Если под мамину диктовку нужно написать список продуктов, которые потом необходимо купить в супермаркете, когда они поедут по магазинам, – его пишет Мэриан. Иногда Мэриан даже заставляют пойти и выключить свет в комнате Мишель ночью, потому что Мишель не видит в темноте, а ещё она уже легла в кровать и так уютненько устроилась, что вставать и идти к выключателю ужас как не хочется. А Мэриан же видит в темноте, да и к тому же ещё не успела классно устроиться в кровати и спрятаться под одеялом так, чтобы торчал один нос. Ей же всегда хочется выключать всем свет тогда, когда уже легла, закрыла глаза и настроилась на сон. Это просто её самое любимое дело! И всегда говорят про Мишель: «она же маленькая, она ещё ребёнок»… Её даже до сих пор водят за ручку. И на прогулках Мэриан всё ещё заставляют держать Мишель, чтобы та не попала под машину и не упала, запнувшись о камушек или бордюру. Мама всегда кричит: «Мэри, держи её! Осторожнее пусть идёт! Мишель, возьми сестру за руку!», а Мэриан в ответ приходится цедить через зубы: «Да, мама, конечно», от невысказанных слов свободной от Мишель рукой впиваясь ногтями в собственную ладонь, чтобы хоть как-то выплеснуть гнев.
Наверное, родители волновались за Мэриан чуть меньше первых пяти лет её жизни. В смысле, они волновались за Мэриан, пока не родилась Мишель. Тогда Мэриан и было четыре года и шесть месяцев. Можно сказать, что детство Мэриан формально закончилось девятого мая тысяча девятьсот восемьдесят седьмого года. Но она тогда ещё не понимала, что детство закончилось. А сейчас прекрасно понимает. Младшая сестра бессовестно отобрала у неё все, сама того не подозревая. Она отобрала у неё родительскую любовь и беззаботное времяпрепровождение, ведь Мэриан, даже будучи ещё ребёнком, приходилось смотреть за другим ребёнком, только младше неё. Разве дитя может брать ответственность за кого-то? Родители единогласно посчитали, что может.
Мишель отняла у неё всё. Хорошее отношение, справедливость, любовь, заботу, сочувствие… детство. Когда появилась Мишель, всё пошло наперекосяк. Теперь всё то время у родителей, свободное от работы и дел, доставалось маленькой Мишель, в то время как раньше это время целиком принадлежало Мэриан. Ей перестали читать сказки перед сном и сюсюкаться с ней, а игрушки, которые дарили ей на дни рождения, вскоре отдавали Мишель, объясняя это тем, что Мэриан, как они решили, уже наигралась, а маленькой Мишель игрушки нужнее, чем ей. Да и зачем Мэриан игрушки, она ведь уже скоро станет совсем большой? Но Мэриан была не из тех детей, которым игрушки со временем надоедали. Мэриан была из тех детей, которые с течением времени привязывались к вещам всё сильнее.
Мишель всегда называли красавицей. Что в четыре года, что в восемь. Все всегда обожали её выразительные тёмно-синие глаза и светлые волосы. Все называли её принцессой. А Мэриан в детстве говорили, что она милая и забавная. Опять же, ей это говорили до рождения Мишель. А после и это говорить перестали. Теперь все комплименты были только в адрес Мишель.
На одинаковые оценки у дочерей родители тоже реагировали по-разному. Если у Мэриан не хватит одного балла до «отлично», все лишь недовольно хмыкали и спрашивали, почему она не получила высший балл, говорили, что это общеобразовательная школа, что занятия рассчитаны на среднестатистических детей, а не на гениев, заявляли, что если Мэриан не учится на высший балл, то глупее ровесниц. А если Мишель не зарабатывала «отлично», а получала оценку на балл ниже, её никто не ругал. Её целовали в лоб и обещали, что в следующий раз она получит «отлично», если постарается получше.
Мишель называли любимицей и лучшим ребёнком в мире. Мэриан никогда такого не говорили.
Но она никогда не винила Мишель в том, что произошло. Мэриан не считала Мишель виновницей того, как изменилось отношение родителей к старшей. Она никогда не говорила «лучше бы тебя не было» и подобное. Она никогда так даже не думала. Даже если у них с сестрой случались ссоры, Мэриан всегда в глубине души любила Мишель. Любила её смешные синие глазки и гладкие блестящие волосы, красивый носик и пухлые розовые губки. Даже если Мишель раздражала её, выводила из себя, Мэриан солгала бы, если сказала бы, что не любит её.
Мэриан только одного не могла понять. Почему Мишель пользуется тем, что родители любят её больше, чем Мэриан? Почему она пользуется тем, что её считают несамостоятельной? Почему Мишель никогда не против того, чтобы Мэриан в очередной раз наругали из-за того, что она не взяла младшую за руку? Мишель как будто нравится, когда ругают Мэриан, когда Мэриан наказывают. А сама она строит из себя невинную овечку, делает губки бантиком и с напускной неловкостью возражает: «Мэриан, ну ты же…». А после «ты же» может быть что угодно: от «ты же знаешь, мама говорит, что тебе нужно брать меня за руку» вплоть до «ты же знаешь, что я маленькая и младше тебя». И да, Мишель всё ещё считали маленькой. Даже при том, что ей в мае этого года исполнится уже девять. А Мэриан перестали считать маленькой в четыре с половиной года. Во всяком случае, ей после рождения Мишель уже точно перестали говорить, что она маленькая. Напротив, ей стали говорить, что она уже большая и что в своём возрасте точно уже может приглядывать за младшей сестрой.
Но Мишель уже восемь, и Мэриан совершенно искренне не понимала, почему этой глупышке не доверяют такую ерунду, как заплести себе косички в школу.
– У меня же останутся синяки, – хнычет Мишель и тянется к рукам старшей сестры, всё ещё стискивающей её плечи. – Тебя мама накажет.
– А ты маме не говори. И папе тоже не говори, – назидательно говорит Мэриан с некоторым раздражением, только-только начавшим проходить. Какое-то время она ещё держала Мишель, но, сделав глубокий вдох для успокоения, на выдохе отпустила сестру. Она мельком глянула на своё отражение в зеркале и поняла, какое злое у неё сейчас выражение лица, поэтому расслабилась и продолжила как ни в чём не бывало плести косичку.
– Почему это я не должна говорить родителям? – с обидой проговорила Мишель. – Мне было больно. А если ты причиняешь мне боль, то должна нести за это наказание. Мы договаривались.
– Мы договаривались, – передразнивает её Мэриан, потому что Мишель опять начинает противно себя вести.
«Она как шерстяная вещь. Такая же раздражающая», – желчно скривилась маленькая Мэриан.
«Да, точно! Как шерстяная кофта!» – не без злорадности подумала настоящая Мэриан, потому что ей до ужаса понравилось это сравнение.
«Ага! Такая кофта, которую надеваешь без рубашки или майки снизу. То есть, не как жилетку, а как полноценный верх».
«Типа как футболку?»
«Именно!» – маленькая Мэриан заулыбалась и подмигнула.
– Давай мы с тобой договоримся снова? – с надеждой спрашивает Мэриан у Мишель, тут же делая доброжелательное выражение лица. – Я что-нибудь сделаю для тебя, а ты не будешь рассказывать родителям, м? Как тебе такое предложение? – нежно произнесла Мэриан, гладя Мишель по волосам. Уж очень ей не хотелось, чтобы её опять наказали на ровном месте.
– Ну-у-у… – задумчиво тянет Мишель. – Даже не знаю.
– Так узнай, – шепчет старшая с трепетом и ласковостью, на которую она только способна.
– Ладно, – с некоторой грустью соглашается Мишель. – Только больше так не делай. А то я точно расскажу всё маме.
Мэриан со счастливым спокойствием и полной удовлетворённостью выдыхает.
– Спасибо, – старшая с искренней благодарностью смотрит на сестру в зеркало. Та ловит её взгляд и тоже улыбается.
– Не за что, – мило смущается Мишель. – Только, пожалуйста, поторопись. А то мы в школу опоздаем, – просит она, и Мэриан хмурится.
«Я же ещё не написала ответ Дориану…» – проносится у неё в голове, но она изо всех сил старается не думать об этом, чтобы не расстраиваться.
«Уже до школы и не напишем, – с явным огорчением вторит ей маленькая копия в голове. – Попросту не успеем».
Глава XIX
Школьный день прошёл не так уж хорошо, но и не слишком плохо. Нет, пожалуй, можно было сказать, что хорошо, но хорошо довольно относительно. К Мэриан никто не приставал: ни Грейс, ни её подружки, ни остальные одноклассницы. Все усиленно делали вид, что её не существует. За все занятия Мэриан даже не услышала ни одного оскорбления в свой адрес. В неё не кидались бумажными комками с клеем, не ставили подножки и не издевались за внешность. Все просто вели себя так, будто Мэриан сегодня не пришла в школу.
«Оно и к лучшему, – подумала Мэриан. – Вот бы так всегда было. Почему так не может быть всегда, а?»
«Потому что Грейс сейчас переживает из-за того, что ты можешь выдать её учителям или директрисе, – терпеливо объяснила маленькая Мэриан большой. – Что тут непонятного…»
«А, так ты про тот случай, когда она оскорбила мадам Дюваль? – наконец догадалась большая Мэриан. – Ну, правильно делает. Пусть переживает. Потому что такое про учительницу говорить нельзя».
«А давай тогда, когда она начнёт над нами снова издеваться, мы её прижучим? – с поблёскивающими от воодушевления глазами предложила маленькая Мэриан, довольно потирая руки. – Она как снова возьмётся за старое, мы тут же всё расскажем первой попавшейся учительнице. А лучше мадам Дюваль сразу!»
«Мелко плаваешь! – задиристо произнесла Мэриан, и, не вытерпев, смеётся над своими же мыслями в реальности, тут же опомнившись и замаскировав смешок под обыкновенное покашливание. – Надо сразу директрисе, вот что!»
«Точно! – у маленькой Мэриан засветились глаза от восторга. – Представляешь, что сделают Грейс, когда мы всей школе расскажем о том, что думает она о нашей милой мадам Дюваль…»
«О да! – злорадно отреагировала большая. – Ей будет очень-очень плохо…»
«А давай сейчас нажалуемся? – взволнованно спросила маленькая Мэриан, очень надеясь на положительный ответ. Она так сильно сейчас хотела услышать „да“, что её надежда едва ли не превышала тогдашнюю на то, что суд разрешится в её пользу. – Пожалуйста, скажи, что сейчас!» – жалобно проскулила она, делая щенячьи глазки и складывая руки в молебном жесте.
Настоящей Мэриан очень-очень хотелось согласиться, но она вынуждена отказать – и едва хочет в мыслях сообщить маленькой себе, что сейчас они этого делать не будут, как маленькая Мэриан всё понимает и тотчас же мрачнеет.
«Я так и знала, что ты не захочешь сейчас!»
«Нам нужно дождаться. Сейчас не время»
«Чего дождаться? Когда в нас кинут не шарик из бумаги, а гранату? Этого нам дождаться, да? Тогда, не знаю, веришь ты мне или нет, но нам будет уже не до жалоб на Грейс, а до того, чтобы попробовать не умереть после того, как нам в лоб кинули гранату».
«Почему в лоб-то?»
«Потому что шарик прилетел нам в лоб. Граната тоже туда прилетит».
«Я надеюсь, они промахнутся… Или она. Смотря кто кидает».
«А я надеюсь, что эти идиотки просто не додумаются принести гранату в школу. А, на улице полно камней, их можно насобирать… Знаешь, я тут подумала и решила, что гранату, может, в оружейном и не выдадут, а камень в глаз тебе точно может прилететь».
«Ещё не лучше. Час от часу не легче!»
«Поэтому тебе лучше поторопиться, чтобы Грейс, а лучше и её шайку вместе с ней, выперли от школы. Выгнали, в смысле. Чтобы больше ноги её здесь не было. Тогда шанс того, что тебя покалечат твои же одноклассницы, уменьшается».
«Почему ты думаешь, что они не могут просто прийти к моему дому и кинуть камень или гранату в меня там? Разве им что-то мешает?»
«Об этом я не подумала… Но ты на Грейс всё равно нажалуйся. Лишним не будет».
«Сейчас не надо. Давай лучше тогда, когда действительно повод будет».
«Вся ваша совместная школьная жизнь, все издёвки над тобой за целые восемь лет, твои подруги, которых у тебя нет благодаря Грейс, – разве это не один сплошной повод? Это даже не один. Их много, этих поводов. Одумайся, пока не поздно».
«Всё будет в порядке. Когда Грейс хоть малейший выпад сделает в мою сторону – ей крышка. Честно-пречестно».
«Ладно», – рассерженно согласилась маленькая Мэриан, будучи очень недовольной тем, что в кои-то веки, когда у неё выдалась возможность хорошенько напакостить Грейс, она почему-то должна не пользоваться ею, а зачем-то ждать, пока та в очередной раз не продемонстрирует, какая она последняя сволочь.
И всё было бы хорошо в этом дне, если бы не рекордная невнимательность Мэриан на занятиях. Ей не давало покоя то, что она прочитала письмо и не ответила сразу же. Она понимала, что Дориан не знает, прочитала или нет (слава Богу, в почте такой функции не было!), но стыдно всё равно – ведь она это знает.
Мэриан нехарактерно для себя витала в облаках на уроках, долго засматривалась в одну точку и шевелила губами, будто вела беззвучный диалог сама с собой. Учителя то и дело одёргивали её и призывали внимательнее слушать, а Мэриан тут же приходила в себя, извинялась, пыталась настроиться на учёбу, но всё равно все её мысли сводились к Дориану.
«Чёрная доска, белый мел… Домашнее задание… Чёрная доска. У Дориана тоже была чёрная толстовка. Или это куртка? Что это было? М-м-м, кажется, куртка. Но я уже не помню. Так, домашнее задание. Записывай, Мэриан. А какое домашнее задание у Дориана? Интересно, а чему учат в школе Дориана? А он учится в школе для мальчиков или в школе для девочек, как я? Конечно, в школе для мальчиков, он же мальчик. А может, у них в одной школе можно учиться и мальчикам, и девочкам. Может, они там все в одной школе учатся? Тогда я могла бы учиться с Дорианом. Мы могли бы больше общаться, вместе гулять и…»
Она не успела закончить мысль, как относительную тишину в классе прервал школьный звонок. Все девочки с грохотом и шуршанием страниц положили учебники английского в портфель, вместо них выложив на парты всё для урока геометрии.
А Мэриан практически до звонка на урок сидела, подперев щёку кулаком и невидящим взглядом уставившись на доску. Краем глаза она заметила, как Грейс прошла мимо неё, на мгновение остановившись рядом. Видимо, хотела что-то сказать, но тут же передумала. Мэриан же сделала вид, что ничего не заметила.
«Интересно, пожалеет ли когда-нибудь Дориан о том, что признался мне в любви? Искренне ли он любит меня? А насколько сильно он любит меня? Больше, чем себя? А больше, чем кого-либо? А кого тогда он любит больше меня? А он уже признавался другим девочкам в любви до меня или ещё нет? А как я могу встретиться с ним? Любить по письмам в почте недостаточно. И невозможно… Или возможно? Он же любит меня. Значит, возможно. Но недостаточно только общаться.
Я бы так хотела встретиться с ним. По-моему, он красивый. Но я уже не помню точно, как он выглядит, но, вроде, он очень ничего такой. А вдруг он был красивый, просто я не заметила этого? Может, для меня это тогда не было главным. А сейчас это главное? Но как можно не заметить красоту человека? Если бы он был правда красивым, я бы точно знала, что это так. Правда ведь? Потому что когда человек действительно красивый, ты с уверенностью можешь сказать об этом. Ты даже не будешь рассуждать, правда это или нет, просто как только посмотришь на человека, сразу поймёшь.
А Дориан правда считает меня красивой? Или он сказал это просто так? Вернее, написал… Как бы мне хотелось правда быть красивой! Наверное, я некрасивая. Иначе почему Грейс и остальные девочки оскорбляют меня? Это же не может быть такая сильная зависть… Господи, Мэриан, опомнись. Если ты вдруг красива, то не настолько, чтобы тебе завидовать до беспамятства. Какая же ты всё-таки наивная и глупая! Ты не красивая, а обычная. Обычная лондонская девочка. И что, что рыжая? Будто ты в Англии рыжих никогда не видела. А в Ирландии таких как ты вообще пруд пруди. Там, наверное, в Ирландии этой нерыжих меньше, чем рыжих.
Эх, вот поехать бы к бабушке в Ирландию, быть как все. Меня бы ещё и бабушка любила. Не ругала бы и не заставляла постоянно брать Мишель за руку. Наверное. Так, стоп, если в Англии есть ещё рыжие, то почему тогда Грейс так оскорбляет меня? Будто быть рыжей – это преступление… Тогда, извольте, пусть зваться Грейс тоже будет наказуемо. И да, пусть ещё и все с фамилией «Моррисон» будут преступниками. Но что, если родители у Грейс хорошие? Что, если у неё хорошие родственники, а они все Моррисон – и за что их тогда наказывать? А если другие девочки с именем Грейс тоже хорошие? Их тоже нельзя трогать. Тогда нужно тронуть только одну девочку. Только мою одноклассницу, паршивую Грейс Моррисон. Потому что никто не заслуживает того, чтобы к нему плохо относились только из-за предвзятости. Я не могу ненавидеть всех существующих Грейс в мире, равно как и всех Моррисонов, как и всех школьных старост. Но именно её – могу. И буду.
Интересно, а кто-нибудь ненавидит Дориана? Ну, кроме Стива, конечно. А Стив-то ненавидит? И кто обычно провокатор конфликтов у них? Стив или Дориан? Не знаю, как у них, а в моих школьных конфликтах всегда провокатор Грейс. Она такая ужасная… Почему нельзя жить спокойно и просто не трогать меня? Я никогда не лезу к ней первая. Почему она ко мне лезет? Что происходит вообще?»
«Я предлагаю наконец нажаловаться мадам Дюваль», – вставила слово маленькая Мэриан. О, как же она надеялась, что сама с собой согласится и всё же решит отомстить Грейс. Конечно, эта штука с мадам Дюваль – сущий пустяк в сравнении с тем, что делала Грейс все эти годы, но Моррисон же должна знать, что Мэриан тоже не промах.
«Нет, – грубо отрезала большая. – Как ты не поймёшь, что ещё не время? Мы не должны обижать кого-то просто так. А если она больше не будет портить мне жизнь? Что тогда? Что, если она стала хорошей? Зачем тогда мы будем жаловаться на неё?»
«Не время, – передразнила маленькая, показывая язык. – Да тебе всё время не время! – с обиженным видом выдала каламбур она. – Раз ты такая хорошая, то, конечно, жди, пока тебе поставят подножку, а ты неудачно упадёшь и расшибёшься. Сейчас всего лишь затишье перед бурей, а не исправление Грейс. Грейс вовсе не стала хорошей. Она просто выжидает удобный случай, чтобы получше напакостить тебе».
В класс зашла учительница по геометрии, и Мэриан невольно пришлось закончить внутренний спор. Она мельком взглянула на свою парту и с ужасом осознала, что не подготовилась к уроку. Одним движением она сгребла всё в портфель и достала нужное, пока учительница с натянутой улыбкой приветствовала учениц. Девочки за соседними партами обратили внимание на завошкавшуюся О’Коннор и с некоторым пренебрежением покосились на неё, но Мэриан сделала вид, что совершенно не замечает этих косых взглядов.
Первое, что она делает по приходе домой – пишет Дориану ответное письмо. Именно в этот момент она как раз не задумывается о смысле слов. Да это и ни к чему: Мэриан продумала всё заранее, ещё находясь в школе. Из сегодняшних лекций она так ничего и не поняла, зато, когда нужно было думать об учёбе и вникать в то, о чём говорит учитель, перебрала множество вариантов своего ответа с самыми разными формулировками.
Сначала, честно говоря, она хотела написать что-то даже немного грубоватое, потому что только-только прочитав, и отнеслась к письму с подозрением.
Но чем больше проходило времени, тем больше смягчалась она и теплело её сердце.
«Честно, первый раз в своей жизни я слышу от кого-то, что я классная… Это невероятно клёво слышать. Правда. Просто… быть классной – это же классно XD
А если серьёзно, то мне очень приятно слышать твои слова. Пока читала, улыбалась :) Спасибо тебе большое, ты так мило всё это написал! Спасибо тебе за всё. Спасибо тебе, что общаешься со мной. И спасибо тебе, что любишь меня.
Я тоже люблю тебя»
«Классными быть хотят все. Абсолютно все. Не знаю человека в своей жизни, который не хотел бы быть классным. Но не у всех получается быть по-настоящему классным чуваком. Или чувихой :) Некоторые даже не пытаются быть классными, потому что знают (или думают), что у них не получится. Некоторые пытаются стать классными, чтобы понравиться людям. Но у них довольно плохо получается. Просто это не их. А некоторые и так классные, и им даже можно не пытаться стать ещё круче. Потому что куда ещё-то? Вот этот тип людей, которые классные и так, – это ты.
Да не за что, всё в порядке, обращайся, хе-хе. Я рад, что ты рада.
Спасибо… значит, мы пара?»
«Оу. Приятно, конечно, что я классная и так, но никто, кроме тебя, так не считает. Ну, ещё моя бабушка, но она не в счёт. Да и она далеко. Конечно, ближе, чем ты. Ты в Америке, она в Ирландии, но такое ощущение, что она дальше, потому что если не в реальной жизни, то по телефону мы общаемся очень редко. Не знаю, с чем это связано. Но она говорила, что плохо разбирается в технике. Возможно, из-за этого. Но иногда же она звонит. И в те разы, когда она нам звонит, у неё получается дозваниваться. Странно вообще всё это… Вот почему я это не спросила у неё тогда, когда она вот, в январе была?.. Эх, дурочка я.
Мы… пара? А как это? Нет, конечно, я много раз видела в фильмах парочки, но как это будет происходить в Интернете? Это… странно. Да, я уже второй раз за письмо пишу это слово, но что я сделаю, если у меня такая странная жизнь XD
Не подумай только, что я против быть парой, просто я в недоумении. Я никогда раньше не была с кем-то парой. Или в паре. Я даже не знаю, как это называется. А у тебя была пара до меня? В смысле, ты общался с девочкой так близко? У тебя была подруга как я?»