Мигель Аррива
Ничего личного. Книга 3
Ксавьер едва подавил желание выругаться. Отогнав кошку, усадил непрестанно чихающего Амадео на диван.
– Здесь есть врач? – обратился он к секретарше. – Живее, нужен врач! И уберите кошку, иначе он задохнется.
– Доктор Лесфор, – быстро проговорила секретарша в интерком. – Срочно зайдите в приемную, требуется помощь. Аллергическая реакция. – Затем поднялась и, схватив кошку, вышла.
Ксавьер одобрительно кивнул ей вслед и приобнял Амадео за плечи. Другу становилось хуже: он дышал с трудом, воздух со свистом выходил из горла, которое сузилось до размеров трубочки для коктейля. Лицо покраснело, он стиснул подлокотник дивана так сильно, что костяшки пальцев побелели.
– Потерпи, – приговаривал Ксавьер. – Еще немного, помощь сейчас придет.
– Позвольте мне, – раздался рядом голос с сильным французским акцентом.
Темноволосый мужчина с тонкими чертами лица уверенно отодвинул Ксавьера и приложил к носу и рту Амадео маску.
– Доктор Жан Лесфор, – попутно представился он. – Простите за это недоразумение, чуть не стоившее жизни вашему партнеру.
– Прощу, если ему станет легче, – ответил Ксавьер. – У моего друга аллергия на кошек.
– В таком случае, лучше вывести его отсюда. – Лесфор закинул руку Амадео себе на плечо. – Мой подопечный любит кошек, у него их три, и здесь все в шерсти. Если не возражаете, я отведу вашего партнера на балкон.
– Я вам помогу. – Ксавьер подхватил Амадео с другой стороны.
– Не стоит, но спасибо. – Лесфор улыбнулся. – Пусть я выгляжу не таким сильным, все же моя профессия – спасать людям жизнь, и в критические моменты может не оказаться под рукой здоровяка-санитара.
Вдвоем они вывели Амадео на прилегающий к приемной балкон. Здесь стоял стол и три плетеных стула, и Жан аккуратно усадил мужчину на один из них.
– Скоро станет лучше, – констатировал он. – Краснота уже спадает, и дышит он теперь свободнее.
– Спасибо. – Ксавьер не сводил глаз с Амадео. – Этот принц часто забывает о том, что он слишком хрупок.
За это он получил полный негодования взгляд. Пол-лица все еще закрывала маска, и друг не мог возмутиться. Ксавьер лишь усмехнулся.
– Я так понимаю, вы – личный врач господина Сеймура? – спросил он.
– Да. И, в отличие от вашего принца, мой подопечный не стесняется говорить о своих недомоганиях. – Он посмотрел за спину Ксавьера. – Даже когда на самом деле не болен. Курт, кажется, я велел оставаться в кабинете, зачем ты сюда пришел?
Амадео и Ксавьер одновременно обернулись. В дверном проеме стоял человек, такой высокий, что едва не доставал макушкой до верхнего косяка. Светлые волосы непослушно падали на лоб, голубые глаза лихорадочно горели. На щеках ярко проступил болезненный румянец. Мужчина кутался в плед, горло было обмотано клетчатым шарфом.
– Жан, куда ты ушел? – В голосе слышалась мучительная хрипотца, будто он два часа непрерывно пел. – Я не помню, когда мне нужно принимать лекарство.
– Познакомьтесь, – Жан Лесфор вздохнул, – Это Курт Сеймур. Курт, эти люди пришли к тебе, но споткнулись о твою кошку. Я не могу проводить их в кабинет, иначе тебя посадят за непреднамеренное убийство. Придется вам поговорить тут, хорошо, что погода позволяет. – Он наклонился и убрал кислородную маску с лица Амадео. – Вижу, вам лучше. Как соберетесь уходить, позовите меня, думаю, что с вашей запущенной аллергией вам понадобится маска, чтобы пройти через приемную.
– Хорошо, – сипло ответил Амадео. – Спасибо вам, мсье Лесфор.
– Зовите меня просто Жан. – Тот коротко улыбнулся. – Сеймур, сядь. Я принесу лекарство.
Как только доктор скрылся, от болезненности Курта Сеймура не осталось и следа. Он по-хозяйски опустился на стул, закинув край пледа на плечо, и кивнул Амадео и Ксавьеру.
– Добрый день. Если не ошибаюсь, это вы звонили утром и назначили встречу.
– Совершенно верно, господин Сеймур. Меня зовут Ксавьер Санторо, а это мой партнер Амадео Солитарио.
Сеймур снова кивнул. Он совсем не походил на болезненного человека, зябко кутавшегося в плед минуту назад. На стуле сидел твердый, уверенный в себе мужчина, внимательно изучающий гостей.
– Простите за недоразумение с кошкой. Я не знал, что у вас аллергия.
– Пустяки. – Голос Амадео все еще оставался сиплым. – Вы и не могли знать. Признаться, я сам о ней частенько забываю.
Ксавьер неодобрительно посмотрел на него, но промолчал.
– Валентайн Алькарас был не просто моим боссом. – Сеймур не сводил с них изучающего взгляда. – Другом я бы его не назвал – у него не было друзей – но мы были довольно близки. Думаю, господин Санторо, вы понимаете, о чем речь.
Ксавьер кивнул, вспомнив, как несколько лет назад Алькарас, полностью уничтожив его бизнес, ни с того ни с сего вдруг предложил ему выгодную должность.
– И я сделаю все, чтобы найти убийцу и того, кто заказал Валентайна, – продолжал Курт. – Поэтому прошу, нет, требую, чтобы меня держали в курсе расследования. Разумеется, я знаю, что официально дело намереваются закрыть за отсутствием подозреваемых, но уверен, что вы на этом не остановитесь.
Жан Лесфор принес поднос, на котором стоял изящный чайник и три чашки, и помимо этого – два стакана с водой. В один он высыпал порошок, окрасивший воду в мутно-желтый цвет, и протянул лекарство Сеймуру, который сгорбился и снова начал покашливать.
– Пей, не торопясь. А вас попрошу принять это. – Вода во втором стакане приобрела оттенок слабо заваренного чая, и Жан протянул напиток Амадео. – Вам сразу станет легче.
Амадео с благодарностью принял лекарство.
– Фу, какая гадость. – Сеймур, морщась, отдал пустой стакан Жану. – Иногда мне кажется, что ты хочешь меня отравить.
– Неплохая мысль, возьму на заметку, – невозмутимо ответствовал тот. – Не буду вам мешать, продолжайте.
– Если бы мы могли справиться с этим в одиночку, мы бы не пришли к вам. Теперь вы ведете все дела Валентайна, – Ксавьер взял чашку, – и…
– Поправка. – В отсутствие врача Сеймур снова преобразился. Спина выпрямилась, болезненности как не бывало. – Сейчас я веду лишь законные дела. Ноутбук господина Алькараса пропал, а вместе с ним – все необходимые данные о нелегальном бизнесе. У его заместителей, в том числе и у меня, имеется лишь малая толика информации, нужной для работы, ни больше, ни меньше. Он был очень недоверчивым человеком, кому как не вам это знать, господин Санторо. Но, с другой стороны, глупо хранить все яйца в одной корзине, и его смерть это только доказывает.
– Вы считаете, что данные украл Скендер? – Амадео взял салфетку – из носа все еще лило.
– Больше некому, ноутбук пропал сразу после его убийства.
– В таком случае, понятно, почему разбой Скендера сходит ему с рук. – Ксавьер задумчиво смотрел в чашку с чаем. – Валентайн вел дела со многими бизнесменами, а на других добывал столько информации, сколько они сами о себе не знали. И теперь Скендер держит всех под каблуком. Стоит кому-либо выступить против – и пиши пропало.
Сеймур кивнул.
– Верно. У него есть связи в правительстве, это не подлежит сомнению. Иначе на такой смелый шаг он бы не пошел. Вы знаете, с кем он сотрудничает?
– Продажных политиков много. – Ксавьер пожал плечами. – Трусливых – не меньше. Если Скендер действовал угрозами и в этом случае, то это может быть кто угодно.
– Скендер не станет действовать наобум. – Амадео покачал головой. – Ему не нужен лишний риск. А если кто-то откажется и добьется ареста? Нет, пойти к кому попало он не мог, тем более, Ребекка уверена, что Скендер заранее знал, к кому обратиться, и налаживал нужные контакты. Скорей всего, в тюрьме, где мотал срок.
– Значит, у его напарника богатое уголовное прошлое. Да еще такое, что сразу не скроешь. – Сеймур сложил ладони перед собой. – К законопослушному гражданину Скендер вряд ли обратился бы, рискуя угодить за решетку. Возможно, его сообщник недавно восстановился в своей прежней должности и вдобавок занимает довольно приличный пост, чтобы суметь замять громкое дело об убийстве Валентайна. – Он начал загибать пальцы. – Отсидевший в тюрьме, имеющий высокое положение в обществе и необходимую власть, чтобы влиять на полицию и спецслужбы… Вам известен такой человек?
Амадео и Ксавьер переглянулись. Обоим в голову пришла одна и та же мысль.
– К сожалению, да, Сеймур, – наконец ответил Ксавьер. – Боюсь, даже слишком хорошо.
– …а какой тигр большой! И красивый! Он похож на большую-большую кошку! Хорошо, что на него у тебя нет аллергии, а то было бы, как в тот раз, когда я принес котенка… Интересно, он так же мурлычет? Только, наверное, громче! Как трактор! – радостно тарахтел Тео, крепко вцепившись в руку Амадео. В свободной ладошке он держал мороженое, которым возбужденно размахивал, периодически оставляя пятна на брючине шедшего рядом Дэвида. Верный охранник радостно улыбался во все тридцать два зуба и не замечал порчи костюма. Он до дрожи обожал мальчика и готов был отдать ему на растерзание весь свой гардероб.
Амадео же, погруженный в мысли, тоже не обращал на это внимания, хотя раньше попросил бы Тео быть аккуратней. С самого утра он чувствовал себя не в своей тарелке, и дело было вовсе не в постоянно следующей по пятам охране, не дающей спокойно провести время с сыном – помимо Дэвида их сопровождали еще пятеро вооруженных до зубов молодчиков. Он понимал, что это вынужденная необходимость. После смерти Алькараса Ксавьер настоял на усилении мер безопасности, утверждая, что следующей жертвой Скендера может оказаться кто угодно.
И в первую очередь – один из строптивых бизнесменов, так и не пожелавших прогнуться перед новым хозяином.
Последние несколько дней Скендер не давал о себе знать, и это напоминало затишье перед бурей. Никаких крупных происшествий, никаких нападений – жизнь, казалось, вошла в обычную колею, будто никакого Скендера и вовсе не существовало. Однако Амадео несколько раз докладывали о машинах, то и дело проезжавших мимо «Азар», иногда останавливающихся напротив и торчащих там по несколько часов кряду. У особняка останавливаться не рисковали – разборки с полицией, по всей видимости, им были не нужны. Ксавьер говорил, что то же творилось и у здания «Камальон». Никаких угроз, никаких активных действий – только наблюдение. Что-то назревало, и Амадео ощущал это так сильно, что еще немного – и он попросту не выдержит напряжения.
Поэтому он согласился, когда Тео попросил отца сходить в цирк. Казалось, что еще хоть день вынужденного затворничества – и он сойдет с ума. Тем более Скендер вряд ли решит напасть среди бела дня, да еще в таком людном месте. Власти у него полно, но если по его вине пострадают дети, так легко он от правосудия не отвертится, пусть даже и с помощью мэра. Разборки между местными бизнесменами народ не трогали, но дело, связанное с детьми, имело бы огромный общественный резонанс. Нет, так рисковать ни Скендер, ни его покровитель не станут. Тем более, у второго уже были неприятности на этот счет. Вряд ли он захочет связываться с таким скандалом снова, чтобы наружу выплыли прежние прегрешения – педофилия, торговля детьми на черном рынке, продажа их на органы. Судимость удалось похоронить в прошлом, и эксгумировать ее он вряд ли захочет.
Но и в цирке Амадео постоянно оглядывался, хотя знал, что охрана не подпустит к ним никого подозрительного. Руки постоянно холодели от подступающего ужаса, стоило только представить, что где-то сидит никем не замеченный снайпер и неотрывно следит за ними в оптический прицел. Он инстинктивно тянулся к сыну, обнимая за плечи в попытке защитить своим телом, если гипотетический убийца все же существует. Ничего из происходящего на манеже Амадео не запомнил. Зато Тео ни на секунду не отрывался от представления и громко смеялся и хлопал вместе с остальной детворой.
– …слон! Он мне больше всех понравился, особенно когда он хоботом снял шляпу с одного дяденьки и закинул ее под самый потолок! Он так смешно злился! Я имею в виду дяденьку, а не слона…
Амадео резко остановился. Тео, от непредвиденной остановки едва не выронивший мороженое, недоуменно посмотрел на него.
– Что такое, пап?
– Про какого дяденьку ты говоришь, Тео? – Голос оставался мягким и спокойным, однако внутри все дрожало от напряжения.
– Он на первом ряду сидел, напротив нас. – Сын лизнул лакомство, умудрившись испачкать кончик носа. – В смешной такой шляпе, белой. И когда слон…
Амадео обернулся к выходу из цирка и, повинуясь безотчетному инстинкту, схватил Тео и прижал к себе. Мороженое выпало из руки мальчика, но возглас возмущения перекрыл грохот раздавшихся выстрелов. Что-то тяжелое ударило Амадео под левую лопатку и в поясницу, и тут же обжигающая боль разлилась по спине. Дыхание перехватило, в голове моментально помутнело, но он не отпускал Тео, прикрывая его собой.
И только когда ответные выстрелы охраны стихли, позволил себе потерять сознание.
Амадео сидел на диване в гостиной. Рубашки на нем не было, и доктор Жан Лесфор внимательнейшим образом осматривал его спину, на которой расползлись красочные синяки. Пули не пробили бронежилет, застряв в кевларе, но оставили следы.
Когда Амадео привезли домой, его ожидал Курт Сеймур в неизменной компании своего личного доктора. Случившееся вызвало у Сеймура приступ жесточайшей мигрени, но он героически справлялся с ней, пока не уверился, что с Амадео все в относительном порядке. Теперь же он лежал в темной гостевой комнате с холодным платком на лбу и изо всех сил старался не звать верного Жана.
– Стрельба с такого близкого расстояния могла запросто переломать вам ребра, – констатировал Лесфор. – Но, насколько я могу судить, все обошлось. Синяки пройдут через несколько дней. Можете одеваться.
Амадео потянулся за одеждой, морщась от боли, но Дэвид, опередив его, накинул рубашку на плечи.
– Это моя вина, – буркнул он. – Охрана недосмотрела, и…
– Нет в этом твоей вины, Дэвид, – ответил Амадео. – Чудом никто не погиб, и остановимся на этом. – Он приобнял Тео, и мальчик прижался к нему. – Прости, малыш. Сильно испугался?
Тот с жаром замотал головой, затем неуверенно кивнул и уткнулся ему в грудь.
– Уже все хорошо, – прошептал Амадео. – Не бойся.
– Почему в тебя стреляли, пап? – глухо спросил Тео. – Ты ведь не сделал ничего плохого.
Амадео вдруг почувствовал дикую, горячую злость. И злило вовсе не то, что его едва не убили – этого следовало ожидать. Он приходил в бешенство от того, что Скендер попытался сделать это на глазах у его сына. Да, он собирался убить Амадео, но мог задеть и Тео! Еще никогда в своей жизни Амадео не чувствовал такой адской, всепоглощающей ненависти к кому-либо. Если бы Скендер оказался сейчас в этой комнате, Амадео без промедления выхватил бы пистолет и пристрелил его на месте, хотя сама мысль об убийстве ему претила. Но этот человек – нет, не человек, монстр – заслуживал смерти хотя бы за то, что собирался заставить ребенка смотреть на то, как отец истекает кровью.
Его затрясло, и он с трудом подавил яростную дрожь, понимая, что Тео может воспринять это совершенно иначе. Нельзя, чтобы сын боялся. Нельзя, чтобы он всю жизнь провел в страхе, что лишится отца. Амадео не может позволить этому случиться.
– Все будет хорошо, Тео, – прошептал он. – Не бойся, больше никто ничего плохого нам не сделает.
Мальчик кивнул и, прежде чем поднять голову, украдкой попытался вытереть глаза. Амадео снова охватила жгучая злость. Скендер дорого заплатит за эти слезы.
– Я не знаю лучшего лекарства, чем горячий шоколад Розы, – улыбнулся он. – Пойдем, попросим ее нас полечить.
– Хорошо. – Тео слез с колен отца и крепко ухватился за его руку. – И того дядю тоже. Чтобы голова не болела.
Мобильник тихо пикнул, обрывая звонок.
Амадео еще несколько секунд держал телефон у уха, словно не заметив, что связь оборвалась. Затем медленно сунул мобильник в карман и отбросил волосы с лица. Разумеется, он ожидал этого, но мерзкое чувство, будто ему предстояло окунуться в огромную, грязную лужу, не отпускало.
Быстрым шагом он пересек коридор и распахнул дверь гостиной.
– А, господин Солитарио, – жизнерадостно приветствовал Сеймур. Выглядел он на редкость здоровым, что неудивительно – Жана поблизости не наблюдалось. – Моя мигрень временно успокоилась, и я в вашем полном распоряжении. Вижу, вы себя неплохо чувствуете.
Амадео опустился в кресло напротив, едва заметно поморщившись – спина тут же заныла.
– Сносно. Не думаю, что мне потребуется помощь, Сеймур, – осторожно сказал он. – В этом деле.
В голубых глазах мелькнуло недоумение.
– Вот как? Почему же? Вы говорили с Санторо?
– Да. – В голосе Амадео прозвучала едва заметная нотка разочарования. – Одну из его точек едва не накрыли, два грузовика не вернулись из рейса, а поставщик южного района неожиданно скончался. Не думаю, что у него есть время и люди, чтобы разбираться с покушением и обеспечивать мне дополнительную охрану.
– Но это могу сделать я. – Сеймур приосанился. – У меня достаточно людей, и…
– Нет необходимости. Моих вполне хватит. Не забывайте: теперь весь бизнес Валентайна, а также судьба партнеров – в ваших руках. Вы не можете пренебрегать собой.
Сеймур был вынужден признать, что Амадео Солитарио прав. Он задумчиво поскреб подбородок.
– И что вы намереваетесь предпринять?
– Я? – Амадео задумался. – Всеми силами защищать моего сына. Разве есть какой-то другой ответ? Для начала скажите мне, Сеймур, вы и правда считаете, что Скендер нашел себе союзника в лице самого мэра? Почему не рядовой чиновник?
– Посудите сами. – Сеймур наклонился вперед, затем комично вытаращил глаза. – Мой… мой нос… я сейчас…
Громкий чих разнесся по гостиной. Следом раздался вопль, полный страдания.
– Жан! Я так и знал, у меня аллергия!
– У тебя нет аллергии, Курт, – терпеливо произнес Жан Лесфор, подавая упаковку салфеток. – Я пришел сказать, что побеседовал с вашим сыном, Амадео. Мальчик в полном порядке, улыбается и шутит. Поражаюсь стойкости его духа.
– Спасибо вам, Жан. – Амадео благодарно кивнул. – Сеймур, вы как, в порядке?
– В полном. – Тот утер нос и выпрямился, шмыгая. – Я здоров, спасибо, Жан, ты как всегда ничего не сделал.
Это несправедливое утверждение Жан Лесфор встретил снисходительной улыбкой. Затем, извинившись, удалился, а Курт Сеймур продолжил, как ни в чем не бывало:
– Вы спросили, почему именно мэр? Он держит в руках всю власть в этом городе. К кому еще податься Скендеру, как не к нему? Полиция, пожарные, муниципальные службы, общественные организации – все находятся у него под каблуком. Ни один закон не пройдет без его одобрения. Со стороны Скендера было бы глупостью не заручиться его поддержкой.
– Почему он просто не избавился от него, как от Алькараса?
– Не имело смысла. Валентайн, – в глазах Сеймура на мгновение мелькнула грусть, – был жестким человеком. Принципиальным. Он бы никогда не поддался угрозам такого бандита, как Скендер, и тот это понял. Наш мэр же… – Он развел руками.
– Наш мэр насквозь продажен, вы хотели сказать? – Амадео задумчиво поглаживал подлокотник кресла. – Ничего удивительного, учитывая его богатое уголовное прошлое. До сих пор не понимаю, каким образом его избрали на этот пост.
– Именно. Убийство Валентайна наделало много шума, и теперь Скендер решил зайти с тыла. Удобно иметь такую марионетку как мэр.
Сеймур был прав. Иначе как еще Луану Скендеру удалось в считанные дни объявить себя фактическим хозяином города? Он проникал везде, знал все и обо всех, даже Ребекке умудрился связать руки. Нет, без мощной поддержки такое неосуществимо.
И он заручился ей задолго до того, как устроил скандал в «Азарино». Иначе его яростное наступление не имеет смысла, хороший пинок под зад от местных группировок не заставит себя долго ждать. Но без доказательств причастности мэра решительных действий не предпринять.
Взгляд упал на журнальный столик, на котором лежал листок бумаги и цветные карандаши, забытые Тео. В висках снова застучала тупая боль, спина заныла. Какому риску подвергается мальчик, когда его отец ведет жестокую войну против новоявленной мафии? За свою жизнь Амадео не боялся, но Тео…
Амадео тряхнул головой, прогоняя злость. Для того, чтобы доказать связь мэра со Скендером, потребуется ясная, холодная голова. Действовать без подтверждения слишком опасно: мэр – не последняя влиятельная фигура, и безосновательная война приведет к большим проблемам. Разумеется, выводы Курта не лишены логики, но против фактов не попрешь – если Скендер и мэр не имели никаких контактов в прошлом, то придется искать в другом направлении.
– Дэвид, – сказал он, выходя из гостиной. – Подготовь машину.
– Куда мы едем? – поинтересовался тот.
Амадео уже надевал пиджак, стараясь не морщиться от боли.
– В тюрьму.
Марк Стоун ненавидел дни свиданий. Ненавидел притворные слезы мамочек, женушек, сестричек, терпеть не мог надтреснутые якобы от горя голоса отцов и братьев. Карнавал лицемерия, который разгорался каждые две недели в комнате для встреч окружной тюрьмы, не доставлял ему никакого удовольствия, а лишь напоминал, насколько же люди лживы. Вот жена, безутешно льющая слезы и лапающая плексигласовую перегородку пальцами, в которых несколько минут назад держала гамбургер, клянется в вечной любви своему оступившемуся муженьку, а выйдя отсюда, прыгает в койку к его брату. Отец, убеждающий сына, что не бросит его, что любит, чего бы отпрыск ни натворил, сразу после свидания отправляется к нотариусу, чтобы заверить переписанное завещание, согласно которому все наследство отходит двум сестрам. Зачем семье такой позор?
Но дежурный слышал все. Все, что говорили эти люди, лишь только оказывались за пределами слышимости попавшего в неприятную историю родственника. Они думали, что говорят тихо, но ошибались. И за год службы на посту дежурного Марк чего только не наслушался.
Тем не менее, Стоун считал, что люди, сидящие по ту сторону перегородки, точно не заслуживали сострадания. Стоят друг друга, и родственнички, и проклятые убийцы.
На сегодня свидания почти закончились, и это не могло не радовать. Он с наслаждением потянулся и захлопнул журнал. И с неприятным удивлением заметил тень, упавшую на стол. Еще один, как раз тогда, когда он настроился отправиться домой и немного выпить.
– Вы к кому? – не слишком любезно спросил он, подняв глаза на нежелательного посетителя. – Имя, фамилия заключенного, ваши данные.
Темные очки незнакомца блеснули в свете ламп дневного света.
– Мне нужен не заключенный.
Дежурный перестал чавкать жвачкой. Затем выплюнул ее в мусорное ведро, не попав, но наклоняться и подбирать не стал.
– Да? Если вы к начальству, то вам следовало бы…
– Мне нужен надзиратель блока С. Его фамилия Роджерс. – Мужчина чуть опустил очки. – Если сможете устроить встречу, я в долгу не останусь.
Стоун смерил его долгим взглядом. Дорогой костюм, туфли явно не из кожзаменителя – да бумажник этого парня лопается от купюр, которые так и просятся перекочевать в карман дежурного, отвечающего за свидания с заключенными! Некстати на ум пришло объявление, сделанное сегодня начальником тюрьмы: зарплату задержат на три дня.
Колебался Марк Стоун недолго. Поднялся и жестом приказал следовать за собой.
– Вам придется немного подождать, – на ходу тараторил он. – Вообще-то на сегодня время свиданий истекло, но, так и быть, ради вас… Если кто-нибудь спросит, вы его родственник. Договорились?
– Разумеется. – В голосе шедшего позади посетителя слышалась улыбка.
Стоун отпер одну из дверей и жестом пригласил мужчину войти.
– Это комната для свиданий. Не обращайте внимания на плексигласовую перегородку, она для вашей же безопасности. Тут у нас не детишки сидят, знаете ли…
– Знаю.
Спокойный, мягкий ответ удивил Стоуна. Этот человек ответил таким тоном, будто не понаслышке знал, что тут за контингент. Да что это за тип такой? Вряд ли он мотал тут срок, слишком богат. Такие обычно откупаются, оставляя гнить в тюрьме вместо себя всяких оборванцев.
Но тут незнакомец достал бумажник, и все посторонние мысли начисто вышибло из головы.
– Здесь половина того, что вы получите, Марк, – сказал мужчина, протягивая ему несколько купюр, от достоинства которых у дежурного глаза полезли на лоб. Он всеми силами пытался не выказывать охватившего его возбуждения, но ничего не смог поделать с жадным блеском в глазах. – Вторую половину отдам, когда приведете надзирателя Роджерса. Справедливо?
– Вполне. – Марк сглотнул, не сводя взгляда с купюр. Новенькие, хрустящие, он даже чувствовал их запах… Запах денег. – Присаживайтесь, пожалуйста, я сейчас приведу нужного вам человека.
И, схватив деньги, мгновенно ретировался, будто боясь, что их отберут.
Ничего хорошего от встречи Роджерс не ждал. Последний раз, когда его попросили вот так выйти посреди рабочего дня, он узнал о смерти сына.
Как и сегодня, пять лет назад было душно. Все дышало приближающейся грозой. Заключенные лениво переговаривались на солнцепеке, обсуждали погоду, спорт и всякую дребедень – что угодно, лишь бы не свихнуться в этом богом проклятом месте. Роджерс молча наблюдал за ними, готовый пустить в ход дубинку, если потребуется, но все вели себя спокойно. Духота не способствовала развязыванию драк.
К нему подошел один из местных охранников и передал приказ начальника тюрьмы немедленно явиться к нему. Дурное предчувствие сжало сердце и не отпускало до того самого момента, когда ему сообщили, что его сын мертв. Перерезал себе вены в камере, не выдержав издевательств. Когда его нашли, он уже истек кровью.
Роджерс был слишком потрясен, чтобы устраивать истерики. Слишком потрясен, чтобы просто плакать. За всю церемонию похорон не проронил ни слезинки. Люди разное говорили за спиной, но ему было плевать.
Он не смог забыть то чувство надвигающейся опасности. И каждый раз, как начальство вызывало к себе, внутри все сжималось. Но что теперь терять? У него ничего не осталось, о чем можно было бы переживать. Но отвратительное чувство страха так до конца и не покинуло.
Именно поэтому он едва не вздрогнул, когда на плечо легла рука. Обернувшись, увидел дежурного, Марка Стоуна. Сегодня он отвечал за свидания заключенных с родственниками, но раз покинул свой пост, значит, поток посетителей иссяк. В таком случае, что ему нужно от Роджерса?
– Надзиратель. – Стоун мягко прокашлялся. Левая рука беспрестанно поглаживала правый нагрудный карман, будто там было что-то чрезвычайно ценное. – С вами хочет увидеться один человек.
Желудок Роджерса болезненно сжался, но он тут же напомнил себе, что второго сына у него нет, и терять ему, по сути, нечего.
– Что за человек? – спросил он, смерив Стоуна взглядом.
– Он не представился, – ответил тот слишком поспешно, из чего Роджерс сделал вывод, что свою долю Стоун уже получил и не стал задавать лишних вопросов. – Но он настаивал на разговоре с вами.
– Почему ж не пошел к начальству? Если ему нужен кто-то из руководства тюрьмы…
– Он сказал, что хотел бы встретиться именно с вами, надзиратель Роджерс. – Рука вновь потянулась к нагрудному карману.
Тот мысленно выругался. Вот он, бич современных тюрем: за взятку возможно все, что угодно. Мрази выходят на свободу, спокойно разгуливают по улицам, а люди, оказавшиеся не в то время и не в том месте, мотают полный срок, не найдя денег на адвоката. Внутри тюрьмы процветает торговля наркотиками. Надзиратель ничего не имел против мелких прихотей типа игральных карт и книг, но наркота…
Если это очередной наркоторговец, решивший поживиться за счет заключенных, Роджерс вытолкает его в шею. За последний год подобных предложений поступило – вагон и маленькая тележка.
В помещении для свиданий его ждал молодой человек с длинными, забранными в хвост черными волосами. Лицо показалось Роджерсу смутно знакомым, но узнать его не получалось, пока тот не снял темные очки. Спокойный взгляд черных глаз, безмятежное выражение лица…
– Быть того не может, – выдохнул надзиратель, хватаясь за косяк. – Кого я вижу. Солитарио, ты ли это?
Тот кивнул, и Роджерс окончательно убедился, что перед ним – бывший заключенный блока С.
– Добрый день, надзиратель Роджерс, – поздоровался он, вставая. – Не виделись больше года. Как ваши дела?
Надзиратель проковылял к стулу и тяжело опустился на него, не веря глазам. Сердце бешено колотилось, радость напополам с потрясением вызывала слабость в ногах. Он сам не мог объяснить, почему так отреагировал, и решил, что просто чертовски рад видеть этого парня. Многие, кто уходил отсюда, в скором времени снова попадали за решетку и мыкались так всю жизнь, но пареньку все же удалось избежать этой участи.
– Знаешь, – наконец выдавил Роджерс. – Если б я не читал газет, черта с два бы поверил сейчас своим глазам. Да ты важной шишкой стал, Солитарио.
– Преувеличение. – Улыбка не сходила с губ Амадео. – Вы так и будете сидеть за перегородкой или мы сможем поговорить, как старые знакомые?
Роджерс бросил быстрый взгляд на камеру под потолком. Он сходу понял, чего хочет Солитарио – убраться подальше от любопытных глаз. Что ж, в такой просьбе Роджерс не мог отказать – он и сам терпеть не мог чувство, что за ним постоянно шпионят.
– Ладно, парень. – Роджерс поднялся. Ноги больше не дрожали. Хороший признак. – Идем со мной.
В небольшой комнатушке, служившей надзирателям помещением для отдыха, Роджерс предложил Амадео устроиться на стуле, а сам прислонился к стене рядом с окном. Он не мог отвести глаз от мужчины, который всего лишь год назад выходил отсюда без всяких перспектив и надежд, не зная, что ждет его в будущем, а теперь всем своим видом излучал уверенность и силу.
Амадео в ответ на его восхищенный взгляд лишь улыбался.
– Как ваши дела, надзиратель Роджерс? – спросил он.
Тот рассмеялся – появление этого парня резко подняло ему настроение.
– Да как видишь, тружусь в поте лица, ничего не изменилось, люди по-прежнему убивают друг друга и попадают сюда. Скажи лучше, зачем пришел. Не поверю ж, что навестить решил.
Улыбка сошла с лица Амадео. Он кивнул, поглаживая дорогие часы на запястье.
– Я очень рад видеть вас, надзиратель Роджерс, но вы правы: мне нужна информация.
– Какая информация, Солитарио? Я просто надзиратель, а не…
– Вы, должно быть, слышали об убийстве крупного бизнесмена Валентайна Алькараса. У меня есть подозрение, что убийца связан с тем, кто сидел тут лет восемь или девять назад. Но у меня нет доказательств его причастности, только догадки и предположения. А действовать на основании этого я не могу.
– Хорошо, но при чем тут я? – Роджерс скрестил руки на груди. – С чего ты вообще взял, что сосед по камере или кто-то еще как-то с этим связан?
– Убийца Алькараса получил очень большую власть за короткий срок. Он бы не смог этого сделать, не заручившись поддержкой.
