Мигель Аррива
Ничего личного. Книга 3
8. Цена счастья
Невнятное гудение голосов, пробивающееся будто сквозь толстый слой ваты, вывело Амадео из забытья. Лоб взорвался болью, и он зажмурился крепче, не в силах открыть глаза. Голова полыхала в адском пламени, любая попытка сообразить, где он и что с ним, отзывалась резкой болью. Тошнота подступала, и он сглотнул в попытке справиться с ней. В пересохшем горле что-то щелкнуло.
– Кажется, приходит в себя. – Женский голос. Незнакомый.
– Принц. – Низкий, бархатный голос Ксавьера. – Принц, ты меня слышишь?
– Да, – прохрипел он, открывая глаза. Это почему-то оказалось невероятно трудно – свет люминесцентных ламп тут же заставил зажмуриться. – Где я?
– В больнице. Ты попал в аварию. Помнишь?
Перед мысленным взором возник столб, летящий навстречу. Скрежет сминаемого металла, Амадео бросило вперед. Наверняка ударился о руль или лобовое стекло. Но куда он так мчался? Кого преследовал?
Не обращая внимания на прострелившую голову боль и накатившую тошноту, Амадео сел и схватил Ксавьера за рукав.
– Тео! Что с ним? Его нашли? Скажи мне, что он в порядке, Ксавьер! Пожалуйста!
Друг накрыл его руку своей и успокаивающе сжал.
– Его ищут. Я поднял всех, кого смог, Матео скоро найдут.
Это отнюдь не успокоило Амадео. Он сделал попытку слезть с кровати, но Ксавьер мягко толкнул его обратно.
– Лежи. У тебя сотрясение, вставать нельзя.
– Я не собираюсь отлеживаться здесь, пока мой сын…
– Я сказал, что его ищут. А ты ничем не поможешь, если упадешь в обморок посреди улицы.
Амадео стиснул стреляющую болью голову руками. Тео похитили у него на глазах, и он ничего не смог сделать. Не смог защитить собственного ребенка. Как он мог думать, что все закончилось с арестом Беррингтона и Скендера? Как мог забыть еще об одном человеке, который целью жизни выбрал растоптать его?
– Это я виноват. Если с Тео что-то случится…
– Успокойся, – оборвал его друг. – Никто не мог предположить, что дойдет до такого. И уж тем более твоей вины в этом нет, принц.
– Мы разозлили Скендера, разозлили Беррингтона, убрав почти всех его людей, и в конце концов разозлили Лукаса настолько, что он похитил моего сына! И ты после всего говоришь, что я ни в чем не виноват?! – Амадео сорвался на крик. Голова нещадно стреляла болью, но он не мог успокоиться. – Дай мне встать. Где мой пистолет?
– И что ты сделаешь? Расстреляешь всю обойму в стену палаты? – голос Ксавьера оставался спокойным. – Если тебе от этого полегчает, не возражаю. Но не поможет. Поэтому прекрати кричать.
Амадео снова сжал голову руками, на этот раз сильнее. Ксавьер прав. Это не поможет. Но что теперь делать? Тео забрал Лукас, сомнений не было, Амадео узнал его машину. Но зачем? Что он может потребовать?
В голове все плыло, ни одну мысль не удавалось додумать до конца. Из горла вырвался тихий беспомощный стон.
Теплая ладонь осторожно легла на разбитый лоб.
– Поспи немного, принц. Понимаю, сейчас тебе не до сна, но это нужно. Обещаю, что сделаю все, чтобы найти Матео.
– Я не смогу уснуть, – прошептал Амадео. – Не смогу, пока не узнаю, что с ним.
– Лукас его не тронет. Насчет этого волноваться не следует, я почти уверен, что ему приказал это сделать Беррингтон. Если он хочет что-то потребовать за его свободу, то в его интересах, чтобы с головы мальчика не упал ни единый волос.
Тихий, мягкий голос убаюкивал. Боль же отсекала все мысли, не позволяя сосредоточиться на чем-нибудь помимо нее.
Ксавьер еще несколько минут сидел у постели, пока дыхание друга не стало ровным. Он действительно уснул, несмотря на заверения, что не сможет, но Ксавьер и думать не хотел, каких усилий принцу стоило немного расслабиться.
– Йохан, – сказал он, выходя из палаты. – Ни на шаг не отходи от двери. Если принцу захочется прогуляться, сначала сообщи об этом мне, а потом стой насмерть, чтобы он не переступил порог. Сейчас он как никогда способен на необдуманные поступки.
– Слушаюсь, господин Санторо. – Йохан бросил обеспокоенный взгляд на дверь. – Как он?
– А как бы ты себя чувствовал, на полном ходу вписавшись в столб? – Ксавьер достал пачку сигарет, повертел в руках и сунул обратно в карман. – Следи, чтобы он не натворил глупостей. Я надеюсь вернуться до того, как он проснется.
– Куда вы?
Раньше Ксавьер не преминул бы указать телохранителю на его место, но сейчас лишь устало потер глаза. Он не спал уже вторые сутки.
– На аудиенцию к мэру.
Беррингтон никак не мог успокоиться.
В камере предварительного заключения он уже изучил каждый уголок, прохаживаясь туда и обратно – разгуляться было особо негде. Никто не рявкал на него, чтобы он перестал мельтешить – статус, хоть и бывший, позволил ему заполучить одиночную камеру.
Иногда из горла вырывался истерический смешок. Как же его обдурили! Солитарио и Санторо водили его за нос все это время, а он даже не догадывался! И не только он, Скендер, этот чертов параноик, был на сто процентов уверен, что вскоре их уничтожат, и в результате?
Он в тюрьме. А Скендер куковал в одиночке как особо опасный псих, ожидая приговора и депортации. Не следовало связываться с этим неадекватным бандитом, застрявшим в мире рэкета и уличных перестрелок. Да, когда-то и Беррингтон вел свои дела жестко, но это давно прошло. Что сподвигло его довериться этому больному на голову человеку? Ностальгия по старым временам?
Курт Сеймур тоже участвовал в сговоре, причем обставил все так, что и комар носу не подточил. Не зря Беррингтона грызли сомнения, но у этого дельца нашелся убойный контраргумент – его чертов папашка! Теперь-то Беррингтон понимал, что его крупно поимели, но тогда он словно забыл обо всем, кроме информации, которую должен был получить за небольшую услугу. Отключил логику и здравый смысл и в результате попался на крючок с резиновым червяком, как глупая рыба.
Он уже встречался со своим адвокатом, но шансы что-то выгадать были близки к нулю. Да он, собственно, и не надеялся, сам прекрасно понимая, что влип по самые уши. Как объяснил адвокат, повторное обвинение грозит куда большим сроком, чем первое. Не исключен вариант и пожизненного заключения.
– По крайней мере, смертная казнь у нас запрещена, – со слащавой улыбочкой говорил пухлый мужчина средних лет. Очки в тонкой оправе сидели на носу, как приклеенные, и Беррингтон ловил себя на мысли, что ему неймется разбить их ударом кулака. – Можно попытаться скостить срок, но, сами понимаете, будет трудно убедить…
– Пошел вон.
Водянистые глаза растерянно заморгали за круглыми стеклами.
– Прошу прощения?
– Пошел вон! – заорал Беррингтон, швырнув в адвоката пластиковый стаканчик с водой – более тяжелых предметов под рукой не оказалось.
Бесполезный, совершенно бесполезный тип. Нужно будет найти другого, кто более радеет за своего клиента. Только есть ли в этом смысл? Учитывая общественный резонанс, никто и не возьмется защищать заведомо проигравшего.
Дверь камеры открылась.
– Беррингтон, – отрывисто произнес полицейский. Какой фамильярный тон. Стоило потерять пост, как каждая мышь считает своим долгом пнуть его под зад. – На выход.
Он замер, не веря ушам. На мгновение – но только на мгновение – мелькнула безумная мысль, что его выпускают, но он тут же одернул себя. Выпускают? Не смешите мои тапочки. Если и выпустят, то только для того, чтобы его линчевала на улице безумная толпа.
Его привели в комнату для допросов. Безликая белая комната, в которой кроме кулера с водой и стола с двумя стульями ничего не было. Один из стульев был занят – на нем восседал Ксавьер Санторо.
Беррингтон почувствовал, как сердце на мгновение остановилось, затем понеслось вскачь куда быстрее, чем ему было положено. И снова безумная мысль: партнер решил внести за него залог, и скоро он окажется на свободе. Но первые слова, прозвучавшие из уст бизнесмена, окончательно раздробили крохотную надежду в стеклянную пыль.
– Где Матео Солитарио?
Опять этот мальчишка. Уже второй раз Санторо приходит к нему с этим вопросом, и второй раз Беррингтон не может ничего ответить. Он сел напротив, покосившись на полицейских за спиной. Наручники с него не сняли.
– Не понимаю, о чем вы. – Он сложил скованные руки перед собой. – Я думал, вы пришли позлорадствовать.
– Матео был похищен час назад практически у порога собственного дома. Хотите сказать, вы к этому непричастны?
– Санторо, – устало вздохнул Беррингтон, поняв, что бывший партнер не собирается помогать. – Посмотрите на меня – я в одиночной камере уже неделю. Что я могу отсюда? Отдать приказ забрать сына Солитарио после того, как мне предъявили обвинение в похищении двадцати детей? Я настолько глуп, чтобы усугубить свою вину?
– Кто знает, на что способен человек, когда пламя костра уже поджаривает пятки. – Ксавьер закурил, несмотря на табличку «Курение запрещено». – Вы могли нанять кого-то раньше. К примеру, Лукаса. Уж он-то не отказался бы выполнить любой приказ, если это навредит Амадео.
– Лукас пропал аккурат перед тем, как меня арестовали, – буркнул Беррингтон. – Проклятая крыса сбежала с корабля, стоило тому слегка накрениться. Где он теперь, я не знаю. И не интересовался.
Ксавьер с минуту буравил его взглядом. Затем, бросив сигарету в пластиковый стаканчик с водой, поднялся.
– Если вы мне соврали, и с Матео что-нибудь случится, я добьюсь того, чтобы это происшествие также повесили на вас, господин мэр, – произнес он негромко.
– Я ничего не знаю о Лукасе Солитарио, – отчеканил тот. – Мне нет смысла врать, когда положение и так хуже некуда. Ищите вашего мальчишку подальше от меня.
Возвращаясь в камеру, он испытывал мрачное удовлетворение, несмотря на угрозу Санторо. Даже без его вмешательства небольшая месть все же свершилась.
Амадео проснулся, когда за окном уже сгустились сумерки. В палате, кроме него, никого не было. В голове стучала тупая боль, и Амадео потянулся к кнопке вызова медсестры, чтобы попросить обезболивающее, но рука замерла на полпути.
Автомобиль. Черный джип. Тео, которого, как котенка, зашвырнули на заднее сиденье.
Боль выстрелила с новой силой, и он тихо застонал. Сколько времени он проспал? Сколько времени уже потеряно? Что успели сделать с Тео, пока он тут прохлаждался?
Амадео сел на кровати, стараясь не обращать внимания на головокружение. Натянул одежду, обулся. Осторожно прикоснулся к повязке на лбу и скривился: рана от удара о руль отозвалась резкой болью. Ничего, переживет, не впервой.
Приоткрыв дверь палаты, Амадео увидел Йохана, нервно ходящего туда-сюда по коридору. Время от времени медсестра, проходящая мимо, просила его не мельтешить, и тогда он усаживался на стул, но сидеть долго не мог – снова вскакивал и принимался бродить. Амадео некоторое время понаблюдал за ним и пришел к выводу, что незамеченным вряд ли удастся выйти: Ксавьер знал, кого ставить на охрану. Йохан костьми ляжет, но не выпустит его из больницы.
Но Йохан все еще оставался его хорошим другом. И это единственное, чем можно было сейчас воспользоваться.
Амадео шире открыл дверь палаты, дожидаясь, пока Йохан заметит его. Тот развернулся и едва не выронил телефон, в котором настойчиво ковырялся, стремясь заглушить снедавшее его беспокойство.
– Господин… то есть… Амадео! – воскликнул он, устремляясь к нему. – Зачем вы… ты… зачем ты встал, врач прописал тебе строгий постельный режим!
Амадео едва не улыбнулся от вида охваченного растерянностью друга.
– Я хорошо себя чувствую, Йохан. – Полнейшая ложь, чувствовал он себя ужасно, но верному телохранителю это знать необязательно. – Послушай, мне нужно ненадолго уйти.
Йохан воззрился на него с таким ужасом, будто Амадео заявил, что покидает его навсегда.
– Уйти? Нет, это абсолютно исключено! У тебя голова в бинтах, если ты не заметил, с сотрясением мозга не может быть никаких прогулок!
– Йохан! – повысил голос Амадео, что стоило ему еще одного приступа боли. – Мне нужно найти Лукаса. Если я не поспешу, он что-нибудь сделает с Тео. Ты это понимаешь?
– Но господин Санторо уже разослал людей по всему городу, и…
– Как думаешь, что сделает Лукас, если его зажмут в тиски? – терпеливо начал объяснять Амадео, хотя внутри все рвалось вперед. – Он способен на что угодно, и если поймет, что ему конец, то вполне может и… – он сглотнул и поморщился, – вполне может решить, что неплохо бы прихватить с собой и Тео.
Йохан захлопал глазами. Ему подобное даже в голову не приходило. Но Амадео знал Лукаса лучше всех и считал, что брат сделает и это в приступе отчаяния. Если однажды у него поднялась рука на собственного отца, то что для него значит незнакомый ребенок?
– Йохан, пожалуйста. – Амадео сжал плечо друга. – Я никогда себе не прощу, если останусь в стороне, а с Тео что-то случится. Просто дай мне уйти, а Ксавьеру скажи, что я сбежал. Прошу тебя.
– Я не могу пойти с тобой? – Друг поднял голову, в глазах мелькнула надежда, но Амадео тут же заставил ее погаснуть.
– Нет. Я не знаю, как отреагирует Лукас на кого-то еще помимо меня. Поэтому оставайся здесь. – Он заставил себя выдавить улыбку. – Я буду осторожен. Обещаю.
Йохан еще мгновение колебался, затем отступил в сторону.
– Скажу Санторо, что уснул на посту.
Амадео довольно быстро добрался до квартала, в котором поселились когда-то Лукас и Виктория. Сразу после свадьбы, тысячу лет назад. Амадео понятия не имел, владеет ли квартирой Лукас до сих пор, или жена при разводе обобрала его до нитки, но где еще искать брата, он не имел ни малейшего понятия.
Консьерж у входа не обратил на него ровным счетом никакого внимания. Амадео поднялся на лифте на двадцатый этаж. Он всего один раз был в гостях у молодой пары и после этого зарекся переступать порог их дома – тогда вышел крупный скандал из-за неуемности Виктории, которая слишком настойчиво к нему липла, невзирая на кипящего, как чайник, мужа. Такую натуру ничем не уничтожишь, но это уже была ошибка Лукаса. По собственной глупости он набил множество шишек, но эта оказалась довольно крупной.
Амадео протянул руку к звонку и застыл в нерешительности. Если Лукас там, вряд ли он станет отпирать ему. Но принимать решение не понадобилось: дверь оказалась приоткрыта. Амадео пожалел, что не взял с собой оружие, но просить об этом Йохана было бы верхом неблагодарности. Он и так сильно рисковал, отпустив Амадео из-под своего надзора. Ничего, когда все закончится, он поговорит с Ксавьером и убедит его не наказывать телохранителя.
В квартире все оказалось перевернуто вверх дном. Одежда, вываленная из шкафов, опрокинутый журнальный столик. Стеклянная столешница разбита вдребезги, рядом несколько капель крови. Амадео молился, чтобы это оказалась не кровь Тео. Осколки посуды на кухне равномерно покрывали пол так, что шагу некуда было ступить. В ванной занавеска была наполовину оборвана, струя из свернутого крана била в потолок.
И ни единой живой души.
Амадео в отчаянии ударил кулаком по стене. Если Лукаса нет даже здесь, то где его теперь искать?
Когда он вышел на улицу, полил дождь. Амадео мгновенно промок до нитки, но даже не подумал укрыться в ближайшем магазинчике. Нельзя терять времени.
Где мог скрываться Лукас? На ум, как назло, ничего не шло. Обычно, когда пахло жареным, он забивался в какую-нибудь дыру и отсиживался там в ожидании, пока неблагоприятные времена минуют. Но сейчас у него не осталось пристанища, не осталось крыла, под которое он мог бы спрятаться. Вслепую бегать по городу бессмысленно.
Оставался один вариант: спросить его последнего работодателя.
Амадео решительно зашагал к полицейскому управлению.
Пульсирующая боль распространялась ото лба к затылку и лилась обратно, сжимая голову, словно в тисках. Утреннее сотрясение давало о себе знать самым жестоким способом, и Амадео был вынужден ненадолго присесть на невысокое ограждение. Его подташнивало, мысли путались, и он наклонился вперед, уперевшись локтями в колени и стиснув голову ладонями. Повязка промокла, и он сорвал ее.
Если и Беррингтон не знает, где Лукас…
Амадео поднялся и едва не упал – голова закружилась, и его повело в сторону. Не время раскисать, поболеть можно и после, когда Тео окажется в безопасности.
Детектива, который вел дело, он нашел без труда. Как и везде, за купюру внушительного достоинства дежурный даже показал ему нужный кабинет с табличкой: «М. Корн». Поблагодарив его, Амадео постучался и, дождавшись ответа, вошел.
Детектив Корн оказался лысеющим мужчиной лет сорока, в круглых очках, которые постоянно съезжали на кончик носа. Плечом он прижимал к уху трубку телефона, а сам рылся в горе папок, которыми был завален стол. Закончив разговор, бросил телефон на подоконник и вопросительно уставился на Амадео.
– Кто вы и что хотели?
– Мне нужно поговорить с Крейгом Беррингтоном, которого недавно задержали. Насколько я знаю, он все еще в камере предварительного заключения.
Детектив смерил его презрительным взглядом. Очки сползли, но он, шмыгнув носом, тут же вернул их на место.
– С какой это стати? Если вы его родственник, свидание по записи.
– Нет, я…
– Тогда у вас нет шансов. Проклятые журналисты, что только не придумают, чтобы сюда залезть!
Амадео начал злиться.
– Я не журналист! Мне необходимо с ним увидеться, и прямо сейчас, под угрозой жизнь ребенка! Это вы понимаете?!
– Послушайте, вы. – Детектив начал подниматься из-за стола, угрожающе смяв в руке какой-то документ. – Здесь вам не зоопарк, чтобы приходить и пялиться на зверюшек в клетках. И ваши жалостливые выдумки вам здесь не помо…
– Солитарио! – вдруг громыхнул над ухом знакомый голос.
Амадео вспомнил, что надо дышать только когда Роджерс выпустил его из медвежьих объятий.
– Ты что тут забыл? Я вот друга навестить пришел, а с тобой что стряслось?
Амадео запустил пальцы в мокрые волосы и откинул их с лица. Случайно задел рану и поморщился.
– Я… Роджерс, мне нужна помощь. А этот уважаемый детектив не желает мне ее оказать.
Взгляд надзирателя мгновенно метнулся к служителю закона.
– Мелвин, ты чего это? Мы с тобой только что так мило беседовали, и в следующий миг ты уже оскорбляешь моего друга?
– Не говори ерунды. – тот фыркнул. – Откуда мне знать, что он твой знакомец? Да и потом, знаешь, куда он стремится пробиться? В камеру к самому мэру, которого арестовали не далее как неделю назад! На каком основании я его туда впущу?
Роджерс вопросительно посмотрел на Амадео. Тот устало вздохнул.
– Можно мне воды?
Минутой позже он и Роджерс сидели на пластиковых стульях в конце коридора. Амадео не сделал ни глотка из бумажного стаканчика, который принес ему надзиратель. Чувствовал он себя препаршиво, но не собирался возвращаться в больницу, не переговорив с Беррингтоном.
– Рассказывай, – потребовал Роджерс. – Если время не терпит, то хотя бы вкратце.
– Если вкратце, то моего сына похитили сегодня утром. Один из людей, работавших на Беррингтона раньше. Он может знать, где скрывается этот человек, Роджерс! – Амадео умоляюще смотрел на него. – Прошу, дайте мне с ним поговорить, хотя бы несколько минут!
– Почему ты не заявил в полицию, Солитарио?
Амадео ждал этого вопроса.
– Потому что нет времени. Я знаю похитителя, и уверен, что он, завидев полицию, тут же… – он сглотнул, – тут же причинит Тео вред. Понимаешь, у нас с ним личные счеты, и ему нужен только я. Роджерс, прошу, время уходит! Потом, когда мой сын будет в безопасности, я расскажу вам все, но сейчас устройте мне встречу с Беррингтоном!
Роджерс поднялся.
– Хорошо. Подожди здесь.
Не прошло и пяти минут, как Амадео уже сидел напротив Крейга Беррингтона в комнате для допросов. Выглядел бывший мэр вполне презентабельно для человека, в одночасье потерявшего все. Насмешливое выражение лица никуда не делось, должно быть, он все еще надеялся, что куча наемных адвокатов вмиг вытащит его отсюда.
– Надо же, сам господин Солитарио ко мне пожаловал. – он усмехнулся, вперив в Амадео горящий ненавистью взгляд. – И какими же судьбами? Решили выдвинуть против меня обвинение?
– Где Лукас?
Вопрос не застал Беррингтона врасплох. После визита Санторо он ожидал, что следом явится и Солитарио. Только почему они сразу не явились вдвоем? Решили надавить с двух сторон?
– Лукас? Лукас Солитарио? – спокойно переспросил он.
– А вы знаете еще кого-то с таким именем? – раздраженно перебил его Амадео. – Да, я говорю о Лукасе Солитарио, моем брате. Он работал на вас, куда он мог уйти, когда вы оказались тут?
– Я не видел его уже больше недели. – Беррингтон откинулся на спинку неудобного стула. – И меня, признаться, нимало не интересует, куда он подевался. Может быть, кормит рыб в порту, откуда мне знать?
Амадео тряхнул головой, которая не замедлила разболеться. Беррингтон дурит его или же действительно ничего не знает?
– Он забрал моего сына. Похитил его. Сделал то, что не удавалось вам со Скендером. Он вас обскакал.
Самодовольная улыбка медленно сползла с лица Беррингтона. Он раздраженно фыркнул.
– Знаю. Санторо, который был тут до вас, поставил меня в известность. Да, этот парнишка действительно зациклился на идее навредить вам. Знай я раньше, как сильно он вас ненавидит, придумал бы способ получше справиться с вами. Его бы энергию да в нужное русло…
– Где сейчас Лукас, Крейг? – Амадео наклонился к нему. – Где он? Вы же знаете, скажите мне!
Беррингтон изучающе смотрел на мужчину, сидящего перед ним. Насквозь промокшая одежда, слипшиеся мокрые волосы, болезненный румянец на щеках. Лихорадочно горящие глаза. Человек, доведенный до крайней степени отчаяния. Человек, готовый на все, чтобы вернуть то, что ему дорого. Человек, который пойдет до конца, даже если погибнет.
Он недооценил Солитарио и его друга, поэтому и проиграл. Его обвели вокруг пальца, а он поддался на уловку. Он свято верил, что подчиненные – лишь фигуры на шахматной доске, им не стоит доверять, не стоит привязываться. Ими можно лишь управлять и при необходимости – жертвовать. В чем он ошибся? Что сделал не так?
Амадео ждал ответа, сцепив руки перед собой.
– Я уже ответил вам, Солитарио. – Беррингтон сложил руки на животе. – Я не знаю. Правда не знаю. Я не видел его дней десять, как только все пошло наперекосяк из-за вашего с Санторо плана, он сразу же исчез. Еще до моего ареста. Вам ли не знать, какова его натура. Возможно, он нашел себе кого-то более могущественного, едва я растерял власть. Это единственное предположение, которое я могу выдвинуть.
Амадео выпрямился. В висках неистово стучало, он изо всех сил пытался сосредоточиться. Похоже, что Беррингтон не врет, да и какой резон ему лгать сейчас? Кивнув дежурному, он поднялся и вышел из комнаты допросов.
На улице на него вдруг накатила ужасная слабость, и он без сил прислонился к стене полицейского управления. С каждой минутой времени оставалось все меньше. Амадео слишком хорошо знал Лукаса: тот был способен на все, даже причинить вред ребенку, если знал, что Амадео это доставит невыносимую боль. Нельзя медлить, нужно как можно скорее…
– Амадео!
Ксавьер выскочил из подъехавшей машины и быстрым шагом подошел к нему.
– Что, черт побери, ты делаешь, принц? Вся охрана стоит на ушах, а ты разгуливаешь…
– Я не буду сидеть в больнице, как принцесса в башне, пока мой сын в руках этого монстра, Ксавьер, – перебил Амадео. – И я…
Ноги подкосились, он пошатнулся и упал бы, не подхвати его друг.
– Я же сказал, тебе нельзя покидать больницу! – Ладонь скользнула по лбу Амадео. – Ты весь горишь. Что с тобой?
Амадео попробовал что-то возразить, но сознание стремительно уплывало. Он повис на плече Ксавьера, и его накрыло мягкое горячее одеяло бессознательности.
Первое, что почувствовал Амадео, был огонь. Пылающий огонь, охвативший все тело с головы до ног. Только лоб ощущал благословенную прохладу.
Затем накатил озноб. Его затрясло в лихорадке, волны холода охватили грудь, и он едва не задохнулся. Мышцы сводило судорогой, по костям будто проехался каток, все тело ломило от ноющей, противной боли.
– Кажется, приходит в себя, – раздался откуда-то издалека знакомый голос. – Смените ему компресс.
Волна холода накатила с новой силой. Амадео, дрожа, открыл глаза.
Первое, что он увидел, был потолок его спальни. Ксавьер сидел рядом, Жан Лесфор, стоя к нему спиной, возился с какими-то баночками, судя по стеклянному позвякиванию.
– Не смей вставать, – отрезал Ксавьер, положив ладонь на грудь Амадео. – У тебя очень высокая температура, доктор Лесфор вообще не может понять, как ты пережил эту ночь.
– Температура? – повторил Амадео. Горло резануло десятком рыболовных крючков, и он скривился.
– И не разговаривай, – закончил Ксавьер. – Ты попал под недавний дождь, и иммунная система хрупкого принца не выдержала, учитывая недавние потрясения. Поэтому доктор Лесфор предписывает тебе строгий постельный режим.
– Но Тео…
– Твоему сыну станет лучше, если ты заработаешь осложнения, опасные для жизни? – Ксавьер смягчил тон. – Его ищут. И обязательно найдут, обещаю.
Накатила волна тошноты, и Амадео зажмурился. Он не мог думать ни о чем, кроме опасности, нависшей на Тео, но от этих мыслей становилось только хуже.
Жан Лесфор взял его руку. Амадео почувствовал укол, и тут же мягкая, приятная слабость разлилась по телу.
– Вам нужно отдыхать как можно больше, Амадео, – сказал врач. – Ваш друг прав, осложнения могут стать для вашего ослабленного организма фатальными. Подумайте над последствиями.
– Мне следовало бы уволить Йохана за то, что дал тебе сбежать из больницы. – Ксавьер укрыл его одеялом, подоткнув края. – Но, учитывая, как он сейчас переживает за твое здоровье, он и так уже достаточно наказан.
– Это не… – сознание уплывало, и Амадео держался из последних сил, – не его вина. Я сам…
– Знаю. Но для профилактики встряска ему не повредит.
В голове стоял плотный туман, он будто издалека слышал голоса Ксавьера и Лесфора, причитания Курта Сеймура. Отдельные, ничего не значащие фразы тонули в плотной белой пелене.
Амадео заснул.
Дождавшись, когда дыхание стало тихим и ровным, Ксавьер поднялся.
– Джейкоб, – проговорил он в телефон. – Нужны еще люди.
Перевалило далеко за полночь, когда Ксавьер наконец добрался до своей квартиры. Включив душ, стянул рубашку и бросил ее в корзину, мобильный телефон положил на раковину – не хотел убирать далеко на случай, если появятся новости о Тео. Затем мрачно уставился на отражение в зеркале.
Третьи сутки без сна сказывались на общем состоянии, несмотря на поглощаемый едва ли не литрами кофе. Для подчиненных он выглядел машиной, которая никогда не устает, но таким и должен быть руководитель, ведь так? Он едва заметно усмехнулся. В данный момент толку от его бодрствования не было никакого. Голова тяжелела, и он знал, что стоит ему на мгновение присесть – тут же уснет.
Ксавьер встал под душ.
В голове один за другим возникали варианты, куда мог сбежать Лукас, но ни один не казался более-менее приемлемым. Этот трусливый щенок нашел тихое и спокойное место, чтобы отсидеться, что в его случае казалось практически невозможным – он не умел выбирать тихие и спокойные места. Если бы он объявился в Старом квартале, что вполне возможно, учитывая криминальную славу района, Ксавьеру уже доложили бы – информаторов там было полно.
Но Лукас туда даже не заходил. И уж тем более никто не видел там пятилетнего мальчика. Своих беспризорников местные жители знали, и постороннего заметили бы сразу.
Беррингтон тоже не мог сказать, где скрывается Лукас. До Сезара Ксавьер так и не дозвонился – главный соперник Амадео не подавал признаков жизни с самого ареста мэра, и Сеймур предположил, что тот попросту уехал из города, когда запахло жареным – неприятности Беррингтона могли выйти боком и ему тоже.
Больше у Лукаса не оставалось покровителей в этом городе. Никого, кто мог бы приютить заблудшего щенка.
Ксавьер выключил душ и потянулся за полотенцем. Вернулся в комнату, прихватив телефон. Ни сообщений, ни звонков, его люди так и топчутся на месте.
Он наливал кофе, когда внезапное озарение полыхнуло в голове не хуже фейерверка. А почему он, собственно, решил, что Лукас все еще в городе?
– Джейкоб, – проговорил он в трубку. – Проверьте автозаправки за пределами города. Опросите владельцев придорожных магазинчиков. Всех, кто мог видеть автомобиль Лукаса.
– Вы полагаете, что он уехал? – спросил верный страж.
– Не уверен, но проверить стоит. – Без лишних наставлений он отключился. Джейкоб сам знает, что делать.
Заявление в полицию до сих пор не подали. Вовсе не потому, что полиция могла играть против них – с уничтожением господства Беррингтона этого можно было не опасаться. И не потому, что сам Амадео не желал этого делать – из-за боязни, что Лукас может окончательно съехать с катушек. Нет, Ксавьер считал, что полицейские ищейки будут только путаться под ногами и в конце концов испортят все дело, приписав его людям препятствование в расследовании. К тому же, сведения о похищении тут же попадут к вездесущим журналистам, у которых в полиции есть свои информаторы – и тогда Лукас забьется в свою дыру еще глубже, и вытащить его на свет вряд ли получится.
Нельзя пугать добычу, которая и так напугана. Зажатый в углу щенок превращается в злобного волка.
Телефонный звонок вырвал его из полудремы. За бесплодными размышлениями он все-таки умудрился заснуть.
– Слушаю. – Голос прозвучал хрипло, и он отхлебнул уже остывший кофе.
– Мы нашли машину, – доложил Джейкоб.
Остатки сна мигом выветрились из головы.
– Где?
– На автозаправке к югу от города. Как вы и говорили. Он сменил машину – хозяин заправки говорит, что какой-то мужчина арендовал его пикап. Заплатил наличными, а не картой, так что имени его он не знает, но по описанию похож на Лукаса.
– Владелец видел с ним мальчика?
– Говорит, что нет, но он также не видел, как этот мужчина уезжал на его машине. Просто отдал ему ключи. Я разослал всем описание автомобиля.
– Хорошо, будь на связи.
Ксавьер отставил чашку и поежился – в открытое окно дул ветер, а он так и не оделся после душа. Так и простыть недолго, Амадео хватило одного небольшого дождика…
Он так и замер, схватившись за оконную ручку. Если Лукас собрался уезжать из города, то зачем менять машину так близко? Велик шанс, что ее найдут раньше, чем он удалится на достаточное расстояние. Проще было бы уехать как можно дальше и сменить транспорт километров за пятьсот отсюда. Однако он бросил машину и арендовал старый пикап, который покроет куда меньшее расстояние до рассвета, чем это мог бы сделать его джип.
– Джейкоб, – скомандовал он в телефон. – Немедленно возвращай всех людей в город. Лукас здесь.
В подвале было холодно и сыро. Пахло плесенью, в изобилии покрывающей стены. Тео жался к стене, изредка вздрагивая от пробегавших мимо крыс. Его бил озноб, живот сводило от голода и страха, а его мучитель все не появлялся. Неужели он так и умрет в этом страшном, темном подвале?
