Мария Кейль
Невеста Горного Князя
– Стой! Зараза! Если ты украл меня жемчуг, прокляну! – летело мне вслед.
Но я уже заскочила в мастерскую и пыталась отдышаться. За дверью послышались шаги, я испуганно посмотрела на Матея и скользнула за ширму с недоделанной Амалией.
– Дед! Куда мальчишка делся!
Матей пожал плечами.
– Какой мальчишка? Штефа, ты опять пил?
Портной выругался и вышел. Дед закрыл за ним дверь, покачал головой и произнёс:
– Прости, девонька. Не могу внука бросить. Родная кровь, как никак. Да и раз за него вписался, так теперь на вечность с ним связаны.
– Так он тоже бессмертный?
Дедуля нахмурился.
– Мне больше нравится «долго живущий», Иона. Мать Гор когда-то истаяла, растворилась. Значит, и мы не бессмертны. Просто у нас много времени. Мне так нравится думать. А Штефан – хороший портной. Глаз у него зоркий, все детали подмечает, метки снимать не надо.
Во мне закрались некоторые сомнения после истории Матея. Например, откуда у Мартича оказался ландыш Алеша и Амалии. Это, называется, «кто-то сдал». Кто-то завидовал с самого начала. Вспомнилась спальня и «Амалия не против» из уст портного. Стало жутко вдвойне. Кажется, они все трое кукухой поехали за два с половиной века, просто каждый по-разному. Хотя князя ещё можно понять.
За два вечера Матей рассказал мне сказочную историю князя и его невесты. Если бы здесь были братья Гримм, они были бы в восторге. После всего навещать каменную Амалию хотелось ещё меньше, хотя я ловила себя на мысли, что всё-таки думаю о спуске подземную мастерскую… чтобы что? На этот вопрос я не могла себе ответить.
– Мастер Матей, почему я здесь оказалась?
– Ну… когда Амалия превратилась в камень, Алеш пробовал всякое. И свою магию отозвать, и силой Гор всё вспять обратить. Но это как поток: водопад не может вобрать в себя воду, откатить обратно и спрятать обратно в родники. Река может пересохнуть, но нижнее течение наверх не вобрать. Так и Алеш, он может отдать всё свою силу в чёрной купальне, но то, что уже выплеснул, забрать не может.
Так-то он контролирует себя, но Амалия, видишь ли, была связана с ним через турмалин… Он должен был её защищать. Ну а когда она окаменела, видишь как – горы сами взбунтовались. Получается, князь нарушил обещание… так пространство посчитало.
Князь пытался всё исправить, но ничего не мог сделать. Мы всяко пробовали оживлять обратно магию Алеша, но даже листик мяты не выходило вспять обернуть. Я тогда много чего изучал, закопался в древние обряды, и предложил глупость, мол, если эту оживить не выходит, давай другую сделаем. Собрал из камня невесту, назвал Амалией, призвал горы и ветер помочь, дать ей жизнь. Алеш сначала артачился, потом согласился. Сыграли свадьбу, и всё успокоилось. Никаких больше обвалов, землетрясений. Горы такую замену признали, люди же вообще не понимали и просто были рады, что снова наступил мир.
Да все, кроме Алеша, были рады. Он сказал, что кроме свадьбы и всяких церемоний, ни к одной подделке и близко не подойдёт. Сказал, что если я ему предложу ещё и первую ночь провести, то он меня пришибёт. Потому что это нарушение памяти той, его Амалии… Так я и не предлагал. Я думал, это всё временно, что я быстро придумаю способ всё наладить. А не творить этот ежегодный театр. Ну, явно не два с половиной столетия. Думал, за пару десятков попыток управлюсь, найду как всё сделать.
– Но не нашли.
Он торжествующе усмехнулся, и указующе ткнул напильником в мою сторону.
– Нашёл! Всё просто! Тебе надо с князем разойтись!
Я аж дар речи потеряла.
– Что, простите?
– Понимаешь, я изучал многое… древние языки, разные манускрипты, все сказки, что были до нас. Если князь вредит Амалии или разрывает союз, то сила, которую он получил от Матери Гор, карает его. А вот если Амалия решит получить свободу, то она вольна уйти. Я, когда додумался до этого… постой… век, наверное, назад. По-разному пробовал. Да только души ветра, у них воли нет. Они не запоминают, что им надо, не понимают ничего. Да и Алеш их не слушает. Ты – другое дело.
– Штефан считает, что вы облажались и я неправильная, меня надо сломать.
– Ну… так оно и надо, девонька. Я никому не говорил. Вдруг и в этот раз не получилось бы живую душу призвать? Вот как получилось бы, так и сказал. К тому же не Штефана это дела, а Амалии и Алеша. Просто всё, Иона – у тебя свободная воля, и горы считают тебя за Амалию. Надо, чтоб ты с князем поговорила. Не я, не кто-то другой – ты. Потому что…
—… потому что горы считают меня за свою. Я поняла. Поговорила, и дальше? Как, кстати, здесь у вас разводятся?
У меня появилось странное предчувствие.
– Всё просто, вам надо явиться к зелёным камням в основании реки, вы там были, и разорвать ваши клятвы. Турмалин рассыпется, ты станешь свободной, князь станет свободным. Я верну тебя домой. Но учти, Алеш – упёртый…
Валяясь у себя на кровати в ночной темноте, я не могла уснуть. Специально не стала снимать княжью рубашку. Так было уютнее. Почему-то от сказанного Матеем стало обидно. Меня призвали в такую сказку, сыграли такую свадьбу просто чтобы я развелась?
Я встала и пошла в купальни. Ходила между источников, смотрела на мелкие волны от родников. Села на краю одного из бассейнов и свесила ноги в тёплую воду. Кажется, это была та купальня, с жёлто-красными камнями. Интересно, что сейчас делает князь… От воды поднимался жар, кожа вдруг стала невероятно чувствительной. И мне безумно захотелось, чтобы Алеш меня коснулся…
Алеш
За напряжённой работой я и забыл об обещанной встрече.
Пока разбирал бумаги, то и дело касался турмалина на запястье. Он светил нежно-розовым, и больше не светлел. В тот раз я дико испугался – вспомнилось не «дежурное» увядание очередной княжны, а то, как моя Амалия впервые потеряла сознание. Из головы не шла таинственная Иона, которую горы и магия признали за мою невесту, а я настолько привык не вглядываться, что тоже признал её за Амалию. И злился сейчас сам на себя: как можно было не признать?
Матей так толком ничего и не объяснил. Зная старика, он явно хочет, чтобы я разбирался сам. И я вернусь в замок и разберусь!
Надо бы отдохнуть сегодня и постараться завтра сделать как можно больше, и быстрее освободиться, чтоб вернуться в замок пораньше. С такими мыслями я толкнул дверь в зал. Стол был накрыт на двоих.
– Войт? – я окликнул слугу, но кравчего за спиной уже не было. Но сзади раздался знакомый голос.
– Ты совсем забыл про меня, Олдрич?
Лейса наслаждалась моим замешательством. На ней было роскошное платье густого винного цвета, с глубоким декольте. Я по привычке первым делом обратил внимание на ожерелье – попытка выдать за роскошь простую позолоту меня позабавила. Ну, хоть гранат в грубоватых кабошонах был настоящим.
Сейчас мне не хотелось ни её уюта, ни её тепла. Тем не менее объясниться не помешает.
Она прошла и села на заботливо подставленный стул. Терпеливо дождалась, пока я налью ей вино. Чем мне Лейса нравилась, так это спокойствием и здравым смыслом. Женщина не закатывала истерик, понимала разницу в важности между утехами и делами, и не требовала привилегий.
– Ты в прошлый раз так спешно унёсся, Олдрич, и ничего не объяснил после. Негоже так поступать… Тем более, с друзьями.
Низкий ласковый голос обволакивал, зачаровывал.
– Ну же, князь, расскажи мне… Или, – она облизнула губы, – не рассказывай.
Раньше, наверное, я бы не стал рассказывать ничего.
– Мне надо было срочно вернуться к княжне, – сейчас необходимо обозначить Лейсе, что я расслабляться с ней не собираюсь. Мартич встала, обошла меня сзади и прижалась со спины.
– Но сейчас-то не надо, князь… Сейчас тебе не надо никуда ехать…
Она провела пальцем по раскрытой ладони, и дальше по запястью, коснулась розового камня. Я отдёрнул руку.
– Не было никаких обещаний, Лейса. Или ты на что-то рассчитывала? И убери руку от камня.
Я сдерживался. Хотелось схватить её тонкую кисть и грубо убрать прочь. Если продолжит, так и сделаю. Но Мартич хватила ума остановиться.
– Ну что же, Олдрич, я уйду. Ты знаешь где моя усадьба. Когда твоя княжна умрёт и бросит тебя, ты знаешь к кому идти. И ты знаешь, Алеш, что я вижу будущее… Прости, не хотела говорить.
Она поднесла руки ко рту, будто испугавшись своих слов. Только в этом жесте театральности было больше, чем сожаления.
– Я это знаю без вас. Визит закончен, леди Мартич, вы можете идти, – в пику её фамильярному «Алеш», выйти я просил по фамилии и титулу. Лейса никогда раньше не звала меня по имени, только «князь» или «Олдрич».
Только сейчас пришло понимание, что своё имя от Лейсы и не хотелось слышать. Она произносила его резко и грубо, видимо, пытаясь выказать уважение моей мужественности. Память тут же на сравнении услужливо подкинула княжну в купальне, когда мы упали в бассейн любви, и эта Иона назвала меня по имени. Нежно, лаская каждый звук, так мягко, что хотелось слышать её голос ещё и ещё… Хотя нет, иногда заглушать поцелуями, перехватывать её дыхание, не отпускать нежные губы, пока они не раскраснеются от поцелуев.
Камень на запястье пульсировал в ритме разогнавшейся по венам крови, будто звал, требовал идти.
– Войт, – я позвал кравчего. Слуга каким-то образом тут же показался из коридора. – Не пускай ко мне больше леди Мартич. Если придёт и станет тебе прочить зло, скажи ей, пусть заглянет в своё будущее, и посмотрит, что могу сделать я.
Мужчина кивнул.
– Она что-то от вас хотела, да? В обмен на связь?
– Да. Видимо, рассчитывала занять место княжны после её смерти.
Кравчий замер.
– Ведь княжна Амалия каждый год…
Он понял быстрее меня: Мартич предвидела смерть княжны и решила устроить со мной интрижку, привязать к себе, думая, что Зимняя Свадьба лишь ежегодный ритуал вроде годовщины. А когда княжна умрёт, так я к Лейсе уже привяжусь… Ха-ха. Но вот беда, роману шёл четвёртый год, а Амалия-то не погибала… по мнению Лейсы.
– Она вас хотела использовать, князь, – подытожил Войт, – не пущу её больше никогда. И вам не след… греться у её очага. Кто ведает, может, кроме предвидения ещё что-то колдовать умеет.
Я молча сидел за накрытым столом. Ужинать не хотелось. В голове крутились мысли и желания, которым, как я думал, уже места не было. Надо признать: поездка в столицу была частью привычки. Да, были важные и срочные дела. Но я могу решить их чуть позже. На запястье камень светил уже огненно-красным, обдавая меня теплом.
– Войт, завтра после встречи с послом Катайи, мы возвращаемся в замок.
– Но князь…
– Перенесёшь. Остальное я могу решить позже.
Хватит прятаться за суетой и работой.
Иона
Не особо задумываясь зачем, я соскользнула в тёплую воду. Витал аромат кедра и зимней свежести. Хотя… может, это мне кажется, и это всё рубашка князя, которую я конфисковала вместо халата. Вода здесь отлично держала, позволяя расслабиться и не касаться ногами дна. Купель согревала, но не парила, тем не менее, сердце застучало быстрее, а щёки покрылись румянцем.
Я не чувствовала здесь прилив сил, как в турмалиновом бассейне, я чувствовала здесь цунами. Будто рядом скрыт мощный поток энергии, который снесёт меня целиком, но я не могу до него дотянуться. Как будто не могу дотянуться… одна?
Дико хотелось прикосновений, и я сжала руками свои плечи, а потом закрыла глаза. Так легко представить, что это не мои рук скользят от ключиц к груди и ниже, к пупку… Князь… интересно, что он делает? И почему, почему я представляю именно его руки? Почему представляю, как запускаю пальцы в его волосы? Вспомнилось, как перед отъездом он назвал меня по имени. Я судорожно втянула воздух и вздрогнула. Почему так колотится сердце и подкашиваются ноги, почему так хочется…Кроме имени, в голове всплыл голос князя, когда мы с ним упали сюда.
– Это бассейн для влюблённых, моя дорогая…
Разум пощёлкал пальцами у меня перед носом. Эй, Инна, дорогая Амалия! Что Симона говорила? Это – для взрослых!
Лицо «горело», кожа откликалась на малейшее движение воды. Соски напряглись от касания о ткань рубашки. Я шагнула к лесенке, чтобы выйти из купели. Вода словно не хотела меня отпускать, волной проходя по бёдрам, заставляя меня вздрагивать от желания.
Боже… Если б мы здесь с князем остались чуть дольше в прошлый раз… Что было бы?
А самое страшное, мне не хотелось уходить. Мне хотелось, чтобы пришёл Алеш… Камень на запястье светил уже ярко-красным, больше напоминая рубин. Ну или моё лицо. До лесенки оставался шаг. Я тянула его уже минуту или две. Или три. Чёрт, надо выйти. Воздух вне купели казался со вкусом холода и одиночества, меня била дрожь. Хотя в зале было по-прежнему тепло.
Зато спустя какое-то время вернулась способность рассуждать. А подумать мне стоило. Например, о том, что Матей призвал меня только для того, чтобы я разорвала союз князя по своей воле. Но при этом он должен согласиться, но не знать, что в этом план. Дедуля явно недоговаривал. Но я поняла точно: никто из «невест» больше года силу князя не выдерживал, а значит, разорвать ритуал и избавиться от камня на руке для меня не то что шанс вернуться, нет, это шанс выжить. Это оригинальная Амалия в подземелье стоит как на выставке, а времянки все идут в утиль.
Князь вернётся через пару дней. До моего имени он уже снизошёл, значит, снизойдёт и до разговора.
Утром я проснулась совершенно разбитой – мне всю ночь снились такие горячие сны, что когда Симона спросила, как я, княжна, отдохнула, у меня снова покраснели щёки. После обеда девочки показали библиотеку – огромный зал с дубовыми стеллажами и с коваными светильниками, похожими на бутоны цветов.
Книг было много, всё аккуратно расставлено, полки подписаны. Общая магия, природная магия, история, каменное дело…
– Можно брать книги отсюда?
Симона кивнула.
– Вам можно, княжна. Только непременно ставьте на то место, где взяли, иначе Теодора Тейтана будет гневаться. Она следит за книгами, это её вотчина.
Пожалуй, для начала следует понять, как здесь магия работает. Я взяла «Как определить свой дар» или «Общую классификацию магии» и хотела было уйти, чтоб почитать в спальне.
– А можно мы тут немного почитаем? – неловко спросила горничная.
– Вам и сюда просто так нельзя? – догадалась я. Девочки кивнули. Ну что ж, посижу как в универе, в читальном зале. Симона тут же метнулась к одному из самых дальних стеллажей и принесла два потёртых томика.
– Что вы читаете?
– Сказания о невесте ветров. Это не взаправду, это история такая, – принялась объяснять Даянка. – Ветер влюбился в обычную девушку, и оборачивался человеком, чтобы её очаровать. Мы редко сюда попадаем… Поэтому я читаю первую часть, а Симона вторую, сколько успеем. А потом пересказываем друг другу.
Мы так в детстве пересказывали друг другу серии нового кино. Забавно. Симона тем временем продолжила:
–… а скоро Ветер должен утащить свою невесту на облака, положить её на перину… и они будут целоваться! Ну, понимаете…, – она опустила взгляд, засмущалась и выдала, – Как взрослые будут целоваться! А вы целовались с князем, княжна Иона?
Теперь мне пришлось смущаться.
– Конечно, они целовались, глупая, – дело спасла резкая Даянка, – у них ведь свадьба была. Ведь целовались, правда?
Кивнуть было проще, чем отвечать. Но девочки не отстали.
– А расскажете как это?
– Нет! – резко вырвалось у меня, и сёстры мгновенно извинились, и умолкли с грустным и виноватым видом. Ну вот, теперь мне неловко ещё и за свою резкость. Им-то, видно, просто поболтать об этом не с кем.
Мы просидели в библиотеке около часа. Наверное, в следующий раз я с ними как-то поговорю, но не сейчас. Сейчас даже от мысленного слова «поцелуй» сердце заходилось в ритме буйного рок-барабанщика.
***
После ужина я, как обычно, отправилась к Матею.
И всё-таки столкнулась со Штефаном. Я хоть и заглядывала за каждый поворот, не ждала, что он будет спускаться следом, а ещё и совершенно беззвучно. Обернулась, только когда он неловко облокотился о стену сзади.
– Куда-то спешите, княжна Амалия, – его голос меня бесил. Мужик паршиво скрывал удивление оттого, что это я здесь в мужской рубашке, а не какой-то парнишка, ворующий бусы.
– Я не Амалия. Меня зовут Иона. Полезешь ещё раз, получишь.
– Извините, был пьян и неподобающ, – противно-вежливо произнёс он, тем временем подойдя ближе. – Так что вы делаете здесь, в подземельях, княжна?
– Иду к Мастеру Матею, он рассказывает мне истории и учит делать бусы.
Портной хитро улыбнулся.
– Если вам хочется услышать правду, душа ветра Иона, то вам бы спросить Амалию. Ни князь, ни дед вам правды не скажут. А она внизу, в подземелье… её надо лишь разбудить. Это из-за них она стала каменной, и в ошибках своих они не признаются. Надо лишь дать ей сил…
– Штеф! – резкой голос Матея прервал речь внучка. – Иди в свою мастерскую, к девочке не лезь!
– Счастливо вам, княжна, – он демонстративно поклонился и попытался поцеловать мою руку, но я вырвала её раньше, чем он успел коснуться тыльной стороны ладони своими мерзкими губами.
Дедуля поцокал языком вслед непутёвому внуку. Только сейчас я заметила, что он поднялся из мастерской с резаком по камню в одной руке.
– Пойдём, милая. Не обращай на него внимания.
– Повезло, что вы пришли.
Матей усмехнулся.
– Что ты, какое тут повезло! Я бы и слона оттуда не услышал! Я ж тебе камешек-то не просто так дал!
Он ткнул в подвеску с капелькой лунного камня, который светился в ямочке на шее.
– Если страшно тебе, то я знаю.
– Спасибо, – совершенно честно сказала я.
Сегодня я не могла сосредоточиться на камнях. Ходила, выбирала срезы агата, раскладывала их на столе.
– Хочешь панно собрать, девонька?
– Возможно. Для начала хочу собрать себя.
Дедуля-камнерез усмехнулся.
– Хорошее дело. Ты, если что, спрашивай.
Но мне не хотелось. Мысли путались, и в итоге я взяла у Матея всё для шлифовки и принялась доводить до идеала один из срезов. Скрипнула дверь, я обернулась, но никого не увидела. Может, показалось? Матей же ничего не заметил.
Меня волновало другое: Штефан просто нёс пургу или правду говорил? Надо будет выяснить. Почитаю книги по магии, пойму сама, как здесь всё работает. А не со слов странного камнереза или жуткого портного.
Мысли то и дело возвращались к князю. Его образ стоял в сознании, и я каждый раз не могла начать разговор даже мысленно. Вот как ему сказать, что надо разорвать союз? Я в жизни ни с кем не расставалась. Не встречалась тоже, но это уже другая тема. В любви мне признаваться не надо, как раз наоборот.
А главное, больше не падать в прекрасную купель, отделанную красными и жёлтыми драгоценными камнями.
Всё то же самое вертелось у меня в мыслях, когда я шла по залу с источниками как раз мимо того самого бассейна.
– Тебе так идёт моя рубашка, – раздался низкий голос сзади. Я не сразу поверила, что это не мои фантазии и медленно обернулась. Алеш стоял сзади, волосы рассыпаны по плечам, рубашка расстёгнута, обнажая крепкую грудь. Он шагнул вперёд, взял меня за руку и мягко произнёс:
– Кто ты, Иона?
12. Дорогой Алеш
Иона
Кажется, от неожиданности, я забыла, как дышать. Стою в мужской рубашке, растрёпанная, думаю о том, как бы бросить князя… А он приезжает на три дня раньше! И стоит рядом, так невероятно близко. И попробуй выкинуть из головы вчерашние сны, я уж молчу про ощущения от купели! Вот как? Я же не дура, знаю, что это всё было только у меня: и ванна, и развратные сны, и возбуждение. Алеш-то ничего не делал! Он не в теме! Я с ним даже не разговаривала после шедеврального совместного падения и поцелуя.
Я втянула воздух и попыталась вернуть самообладание.
– Отпустите мою руку, князь, – ой-ой, как-то холодно вышло. Но мне просто надо успокоиться. Я прижала руку к груди. Кожа на запястье до сих пор чувствовала касание князя.
– Извини, – он смутился. – Ты не Амалия, так что, наверное, это было грубо.
Мы оба стояли так какое-то время. Рядом, но отдельно. Я пыталась успокоить сердце, убрать румянец с щёк, а князь…
– Прости, Иона.
– Вы-то за что извиняетесь?
Он показал мне на резную лавочку около одного из бассейнов и предложил сесть. Я заметила, как он нервно трёт свой камень на запястье, будто может его вытащить.
– Я извиняюсь потому, что тебе явно было неприятно. И не сразу понял, что ты не она, и продолжал вести себя как обычно.
– Вы не сразу поняли, что я – это я?
– Да, Иона.
В то время как меня мучило смешение образов из сна и фантазий с реальным Алешем, которого я не знала, он же пытался отделить меня от Амалии в своей голове. Ха-ха, идеальное комбо.
– А теперь я хочу услышать, кто ты и почему Матей так тебя не любит, что закинул в тело, которое больше года не протянет. И что нам со всем этим делать.
«Скажешь ему, ничего не выйдет. Ты искренне должна хотеть уйти, а он не должен знать, что это игра» – Матея в нашем мире звали бы Мориарти.
– Меня зовут Инна Камнева, князь.
– Симона зовёт тебя Иона.
Я пожала плечами.
– У вас проблемы с произношением. Но я уже привыкла. Матей призвал мою душу вместо обычного горного ветра.
– Зачем? – вот что отвечать на резонный вопрос от князя, придумать не удалось. Правду нельзя, врать не хочу. Поэтому в ход пошло жонглирование словами.
– Вы же знаете Матея дольше меня, князь. Он разве может нормально объяснить?
Мужчина рядом усмехнулся. Видимо, вспомнил свой визит к старому учителю. Князь было потянулся ко мне, но остановился.
– Слушай… Можно я тебя обниму, Иона? Ничего плохого не подумай, правда.
У меня вырвался ещё один нервный вздох и я сама положила голову ему на плечо. Кедр, сандал, холодная свежесть и тепло его рук.
Я подняла взгляд и поняла, что он смотрел на меня не отрываясь. Изучающе, с немым вопросом, с волнением, и, кажется, с такой же попыткой разобраться в своих чувствах.
– Что такое, князь? – мой вопрос вышел тихим и нежным. Мужчина вздрогнул и крепче прижал меня к себе.
– Назови меня по имени… Или для этого надо снова уронить тебя в источник?
У меня вспыхнули щёки.
– Не надо… Алеш.
Вот почему он это попросил? Прозвучало очень интимно.
– Зачем?
Я не договорила, но он понял. Мужчина рядом нежно провёл пальцем по моему плечу, спустился к локтю, к запястью, к ладони.
– Просто захотелось.
Голос звучал хрипло, немного резко.
Ему захотелось, а я здесь не знаю, что с собой делать!
– Мы не знаем, зачем Матей тебя призвал. Но у этого старикана всегда план, он у него и раньше был… Если б я сам с Амалией не пошёл к правящему тогда князю, может, всё иначе сложилось.
В его голосе была боль. Сколько раз за два с половиной века он прокручивал это в голове? Сколько раз думал, можно ли было всё изменить?
– Вы её сильно любили…
Взглядом князя можно было гвозди забивать. Он убрал руку, чуть отодвинулся. Мысленно обругала себя последними словами, что ляпнула не подумав. Но сказанного не вернёшь. Тут же вспомнилось, как он вспылил у дедули в разговоре про Амалию.
Но князь остался сидеть рядом. Ему явно было паршиво, но уходить он не стал, снова дотянулся до моего запястья с турмалином.
– Да, я любил Амалию. И – отвечу на вопрос, который ты задала в прошлый раз – наша свадьба была по любви. А остальные свадьбы… знаешь, – он нахмурился, – все остальные тоже. Я ведь, кроме Дочери Гор, ещё людей своих любил. И вот смотреть, как кого-то из-за меня сносит оползнем… Я такого никому не пожелаю.
Он помолчал, а потом посмотрел мне прямо в лицо.
– А ты, Иона? Откуда бы ты ни была, как бы поступила? Если из-за тебя погибает любимый человек, а лучшее, что ты можешь сделать – это вечно встречаться с его отражением?
– Я… – Князь поставил меня в тупик. Да, всё это казалось логично и правильно, но почему-то мне обратная ситуация представилась не с абстрактным кем-то, кого мне не было жалко, а с Алешем. Причём в деталях (наверное, виноваты рассказы Матея). Перед глазами возник каменный князь, его руки уже не казались такими тёплыми, а взгляд живым. В сознании зазвучал голос Матея: «Ну вот, хороший Олдрич получился, жаль, в конце года развалится». И это я бы первая протягивала руку, связывая нас каменной клятвой, вставляя турмалин, который будет давать связь и защиту, но вместе с тем и убивать…
Я прижала руки к груди и отодвинулась от него тоже. Отчего-то в глазах стояли слёзы. Истеричка. Это просто воображение, Инна! Выключи его немедленно!
Князь ждал моего ответа, а найти его быстро не выходило. Единственное что показалось мне правильным, так это произнести правду:
– Я не могу…
Он грустно улыбнулся, а я продолжила:
– Не могу представить, вот и всё. Так, чтоб это было по-настоящему. Я ведь никогда не влюблялась, понимаешь? Поэтому, если б я сказала, что поступила бы также или, наоборот, иначе, чем ты… я бы соврала.
Пусть между нами будет только одна ложь, да и та по вине Матея.
Князь улыбнулся и снова прижал меня к своему плечу. Его волосы защекотали мне нос.
– Ты мне нравишься, Иона.
Вот мог он этого не говорить? Я и так чувствовала, что мы не просто случайная пара, меня штормило от тепла, от откровенности, от близости. Я не могла назвать это любовью – и не соврала князю. Всё же должно быть что-то большее, нежели просто симпатия? Так что я отшутилась:
– А ты мне – нет, Алеш. Волосы у тебя слишком длинные, нос щекочут. Можно я их подстригу?
Он моргнул, а потом рассмеялся, звонко, как мальчишка. Если он так будет улыбаться, то как я искренне захочу его отставить?
Мужчина так заразительно смеялся, что я не удержалась и улыбнулась тоже.
– Если я тебе не нравлюсь, зачем тебе моя рубашка?
Ой. Три раза «ой».
– Она удобная. И мягкая. И нет столько шнуровки и всякой вышивки. Можно я её оставлю?
– Ты хочешь мои рубашки, мои волосы, моего… Что за нравы в твоём мире, Иона?
Я поджала губы.
– Нормальные нравы.
Вспомнилось сразу всё. Экзамены, политех, работа. Усталость. Тоска по родителям. Наслаждение от творчества. Надежда на будущее. Планы…
Тут же – дыхание мужчины рядом со мной, стук сердца. И голос, проникающий в душу.
– Я тоже сказал что-то не то, да?
Он коснулся моих волос.
– Ты уже долго молчишь и смотришь в пол, Иона. У нас странный разговор, мы пытаемся понять друг друга, но идём не туда. Давай начнём ещё раз. Не знаю, что тебе наговорил про меня Матей… Он меня в жизни никогда не хвалил. Так что, наверное, и сейчас прошёлся как следует. Но я не холодный, не каменный и я совершенно точно не хотел играть в свадьбу два с половиной века.
– А чего ты хотел? Ну, до Амалии?
Вопрос заставил Алеша задуматься. Он перебирал мои пальцы своими, но смотрел при этом вглубь зала как внутрь себя.
– Знаешь, тогда я хотел свободы. Думал, научусь у Матея, заработаю немного денег, у меня будет своя мастерская… Чего ты улыбаешься?
– Звучит… просто и спокойно.
Это звучало забавно, потому что именно так, правда, другими словами, я говорила себе сама. Заработаю немного денег, доучусь, буду свободна, открою свою мастерскую.
– Скажи…, – он замялся, – а что ты пела в прошлый раз?
– Визбор, кажется. Родители любили. Но не проси, Алеш, петь не буду.
– Не стану, Иона. Если не хочешь.
Это странно, но мне было безумно хорошо – просто сидеть так, говорить с ним о пустяках. Словно так и должно быть. И понимать, что он чувствует то же самое. Я не уйду в неудобный момент. Он не уйдёт тоже. Мы можем разговаривать. Это было настолько волшебно, что я забыла обо всём.
– У тебя глаза закрываются, – произнёс он, – устала?
– Нет…
Правда, раньше я к сессии могла всю ночь готовиться. Да и от Матея сегодня не так поздно ушла. Алеш встал с лавочки и протянул мне руку.
– Пойдём.
– Подожди, – мне вспомнилась прошлая ночь, – а что с купальней, куда мы падали? Почему там…
Он наклонился и у самого моего уха произнёс:
– Почему там так хочется? Потому что она для влюблённых, Иона. Если люди нравятся друг другу, есть симпатия… Всё, что есть в сердце, она усилит. Но если ничего нет, то ничего и не произойдёт. Я принял тебя за Амалию… Тогда.
– А сейчас?
Сны опять стояли перед внутренним взором.
– Сейчас я пока не хочу проверять. Пойдём, я провожу тебя в спальню. Ножницы обещаю, найду завтра утром. Пойдём, Иона. И завтра я покажу тебе замок.
Не стала ему говорить, что уже почти всё посмотрела, взяла его за руку и удивилась, как легко он приспосабливается к моим маленьким шагам.
И только завернувшись в одеяло в спальне, спрятавшись в рубашку Алёша, которую мне теперь выделили официально, я вспомнила, о чём мне надо было поговорить.
Не теряться в совершенно не каменном, а очень даже живом общении, не залипать на голос Алёша, а серьёзно сказать ему, что нам надо разорвать союз.
Ладно, если я поговорю с князем завтра, то мир не обрушится из-за одного дня?
Каменные невесты живут здесь по году, а я всего-то чуть больше недели.
13. Сердце, ножницы, рубашка
Алеш
Переговоры с послом Катайи затянулись до полудня. Войт подготовил сани для дальней дороги, но я взял коня. Кравчий вздохнул, в очередной раз без слов осерчав на мою опрометчивость. Что поделать, я хоть и бессмертен, цену времени знаю больше всех. Ехать медленно и спокойно сейчас не устраивало. Просто сидеть внутри и ждать, пока тройка донесёт тяжёлые сани по гладким зимним дорогам – нет.
Хотелось движения. Когда гонишь верхом, то есть это чувство, что летишь навстречу цели. Когда сидишь – нет.
Выезжая за ворота замка, я заметил Лейсу, которая спешила ко мне, но не стал останавливаться. Разберусь с ней позже.
Войт уже получил указание поднять все её связи, и выяснить, не связана ли она с Мартичами более ранним родством, нежели текущее вдовство. Кравчий выведает всё, особенно с учётом того, что Лейса ему не нравилась.
В замок Раур я вернулся затемно, но непоздно. Только недавно убрали ужин, замок готовился отдыхать, но кое-где ещё сновали слуги. Я позвал кого-то из мальчишек, скинул плащ и зашёл в гардеробную. Что-то было не так.
– Штефан приносил новые наряды мне или княжне?
– Нет, князь. Симона и Даяна забирают у него, а вам, как велено, везут костюмы из Алтеи.
Ладно, наверное, показалось. Я переоделся в свободную рубашку и брюки, и постучался к княжне. Мне никто не ответил, только дверь, соединяющая гардероб и её спальню легко открылась от второго стука. Там было пусто. На кресле висело небрежно брошенное домашнее платье, на столике лежали пара книг по основам магии. В оранжерее, светящейся ночными огнями, девушки не было.
Если Штеф опять что-то учидил…Прибью мерзавца. Я шагнул в сторону подземных мастерских, но дверь Штефа была заперта. Наверняка пьёт где-то на кухне. Я решил дойти до Матея и попытаться ещё раз, спокойно расспросить мастера.
Но стоило мне приоткрыть дверь, как я обомлел. Сначала не понял: он что, спустя столько лет взял ещё ученика? Лица из-за платка не было видно, поэтому сначала я узнал свою рубашку и штаны.
