Мария Кейль
Невеста Горного Князя
– А вы почему не за столом, девочки?
– Прислуга гуляет на кухне, – шепотом ответила мне она, – на саму Зимнюю Свадьбу попасть – большая честь.
– Но там же есть пустой стул, вы могли бы сесть и поесть по очереди.
– Это место деда Матея, но он…
– Дорогая Амалия, позвольте пригласить вас на танец, – Князь встал и протянул мне руку. Я нервно принялась вспоминать вальс, которому меня учили к школьному выпускному три года назад.
Музыка была плавной и очень красивой, похожей на перезвон колокольчиков, князь держал меня крепко, и плавно вел. В невероятно красивом замке, в невероятно красивом мире, в танце с мужчиной мечты, на идеальном уютном празднике – почему, почему я чувствую себя лишней? В груди чувство восхищения билось с болью и пониманием того, что, я, по сути, действительно лишняя. И вся их доброта – не для меня. Я какая-то очередная невеста Амалия, которая нужна им для праздника лишь номинально, как елка на Новый Год.
А ведь мне так хотелось… Князь все еще кружил меня в танце,а на глазах навернулись слезы. Я вспомнила, как и в лесу, реальность – ту, где я разревелась внезапно для себя над подвеской с маленькой капелькой турмалина, которая напомнила мне подарок отца матери перед аварией… Перед Новым годом четыре года назад, когда родители были живы, и зимнее торжество для меня еще был радостью… Я ревела над маленькой розовой каменной капелькой и мечтала о том, что снова почувствовать не лишней на празднике. Вообще почувствовать праздник.
Но нет… даже в этом идеальном мире снов, я – лишняя.
Я отпустила князя и отступила на шаг назад, прижав руки к груди. Можно я убегу обратно, в реальность, где хотя бы понятно что делать? Можно я… У меня закружилась голова, и князь снова подхватил меня. Кто-то из-за стола аплодировал, видимо, почитал все это за красивую фигуру танца.
Музыка закончилась, князь поклонился, поблагодарил всех, предложил праздновать дальше, и повел меня под руку в комнату, снова усадил на кровать.
– Ты как-то быстро устаешь, Амалия. Всего второй день идет. Набирайся сил, дорогая.
Он вышел, запустив Симону с Даянкой.
– Ну как вы, Иона-Амалия?
– Не положено так княжну звать, – пробормотала Даяна. – Не положено, Симка. Нам велено только помочь ей раздеться и идти.
– Ой, если хочешь, на празднике погулять, так и скажи! Иди на кухню, я сама справлюсь!
Та тут же заулыбалась.
– Правда? Точно справишься? Но по правилам не положено ведь.
Симона усмехнулась.
– Даянка, по правилам не сказано, что мы вдвоем должны быть. Иди, а я княжной останусь.
Младшенькая тут же убежала. Симона принялась снимать с меня сапожки.
– Вы простите ее, княжна. Даянка хорошая, просто хочет чтоб по правилам все было, но погулять тоже хочет. Мечтает однажды стать Тейтаной. Сейчас я помогу вам платье снять, отведу в купаленку и вам полегчает. Ну, говорят, что должно полегчать.
У меня действительно не было сил, наверное, все уходили на то, чтоб не разреветься. Усталость дикая, словно я не гуляла и сидела на празднике, а целый день училась и работала. Симона продолжала что-то щебетать про свою сестру, пока расшнуровывала и снимала платье, приносила тапочки и мягкий халат
Когда она провела меня в купальню и я занырнула с головой в теплую воду, а потом вынырнула, мне действительно стало лучше. Пока я нежилась, Симона сидела рядом.
– А ты не хочешь искупаться? – спросила я девочку.
– Нет, это только для вас с князем купальни. А эта – только для вас, госпожа Иона-Амалия. Видите розовый камень?
Действительно, сейчас я заметила, что края купален отделаны камнями разного цвета. Моя была отделана розовым.
– А что остальные купальни, Симона?
– Где белые и светлые камни – вода освежает и лечит. Вам вечером непременно надо в розовую купаленку тут. Где желтые и красные камни…. – Симона покраснела, – Тейтана говорит, что они для взрослых, нам туда нельзя. А зеленые и черные – только для князя, туда вам даже подходить и паром дышать не след.
У меня появились силы, и возвращалось спокойствие, здравый смысл и желание выяснить где я, что происходит и почему. Откуда вылезла из меня усталая эмоциональная дурочка час назад – неизвестно.
– Симона… а почему Амалия у вас каждый год новая? Да ты говори, я никому не скажу.
– Хорошо, госпожа Иона-Амалия, – я смирилась с тем, то она коверкает мое имя на местный манер, но все же перебила ее:
– Хотя бы когда мы одни, зови меня Инна? Без Амалии?
– Хорошо, госпожа Иона-А… Хорошо, госпожа Иона.
Почему-то так было спокойней, будто я – это я.
– Так что с Амалией, Симона?
– Ну… Каждый год, после трех холодных ночей, когда опадает каменный цветок на площади, когда замерзает водопад жизни, когда солнце встает только к обеду и тут же уходит за горизонт, после этого, Князь играет Зимнюю Свадьбу с Амалией. Княжна всегда красива, всегда счастлива. Пока князь вместе с княжной, Горный край благоденствует. Год рождается на Зимней Свадьбе, и так было всегда.
– Всегда?
Симона пожала плечами.
– Князь бессмертен. А Амалию расстраивать нельзя. Обычно она ничего не спрашивает, делает как говорят, улыбается, соглашается, живет радостно и счастливо. Но каждый год прислуживают новые ученицы Тейтаны, так что я знаю лишь то, что говорят другие.
В голове крутилось рефреном «Амалия каждый год новая» и «Будет жаль ломать…», то, что я слышала в начале у деда Матея…и на то, что не обратила внимания, считая происходящее сном.
Мне показалось, что я не в теплом бассейне, а стою под тем ледяным водопадом, только он не оживает, не течет от прикосновения, а захватывает тело льдом.
***
Вопреки сковавшей меня тревоге, я согрелась в купальне, и, когда вернулась в комнату, уснула сразу же. А ведь хотелось еще порасспрашивать Симону…
Мне снился заснеженный каменный амок, путанные коридоры и подземелья, и в одном из них – огромное зеркало, покрытому изморозью. Я стираю рукавом снежные узоры и в отражении на меня смотрит совсем другая девушка – черноволосая красавица…грустная.
– Амалия… раздвинь ножки… улыбнись… – Меня разбудил запах алкоголя и ощущение чужих рук на бедрах. Какого черта! Я дернула коленом, и, кажется, попала в нос Штефану, который склонился надо мной. Он заорал о боли. Я вскочила с кровати и закричала:
– Ты охренел?
В общем-то в такой ситуации манеры у меня были студенческие, и он вправду изрядно удивился, и повторил тоже самое:
– Амалия должна слушаться! Ложись, раздвинь ножки и улыбайся!
– Пошел к черту! Я не Амалия, и свадьба была у меня с князем, а не с тобой!
Он продолжал гнуть свое:
– Но ты должна слушаться!
– Ничего я не должна, – зло прошипела я. Вот откуда такие беруться? Пьяные, с липкими руками и диким самомнением.
– Все Амалии не против, князю-то все равно – Штефан словно убеждал сам себя и потянулся ко мне с намерением поцеловать. Я не выдержала и с размаху влепила ему таки знатную пощечину. Он, несмотря на рост, аж пошатнулся. Но не отступил, попытался схватить за плечи, но от гардеробной раздался голос:
– Князю не все равно, Штефан.
5. Снежные дороги
Алеш Олдрич
Мастер Матей говорит, что терпеть не может зиму, потому и не приходит на праздник. Но больше меня ненавидеть зиму попросту невозможно.
Сделка с Матерью Гор дала вечную жизнь мне, моему учителю Матею и его внуку Штефану. Но то, что сначала было благословением, быстро стало проклятьем.
Залогом счастья и процветания был мой союз с княжной Амалией, прекрасной дочерью Гор, с которой мы были влюблены друг в друга до безумия. Мать Гор думала, что, зачаровав наш союз и передав мне силу, она защитит свою дочь, но вышло иначе. Дарованная ею власть над горами соединилась с моими родными нехитрыми способностями зачаровывать живое в камень. Только раньше у меня выходило только цветы каменные создавать, а после ритуала сила получила такой размах, что теперь отравляла ту, с кем я связал жизнь и хотел вечного счастья. Амалия… Нашего упорства хватило на семь лет, и даже сама Мать Гор не смогла отменить своё вечное «благословение». Как не смогла отменить и то, что мир в горах связан с ритуалами Свадьбы.
Она-то хотела, чтоб я был вечно женат на её девочке. Мы с Амалией хотели того же и легко согласились. Никому не пришло в голову, что Амалия станет камнем. После её смерти я сходил с ума и горы вместе со мной. Остановить обвалы, землетрясения и разливы рек не мог никто.
И только Мастер Матей придумал, как справиться с проклятьем.
Но… каждый год видеть в идеально воссозданной им из камня Амалии только тень и отражение, лишь носительницу благословения «чтоб всё было хорошо», лишь милую оболочку, в которой на время поселяется душа горных ветров.
Послушная, добрая, милая. Идеальная княжна Северных Гор, которая с улыбкой проходит все ритуалы свадьбы, не думая и не вникая, просто соглашаясь. Которая в течение года будет медленно увядать под действием моей магии, как бы я ни старался погасить силу в чёрных купальнях. Увядать, но до конца улыбаться улыбкой ветра. Моя дорогая Амалия, с которой я уже никогда не встречусь вновь, но обязан играть свадьбу каждый год.
Впервые за долгое время в соседней комнате раздался шум.
Спальни соединялись через гардеробную комнату, и я в кои-то веки прошёл через двери и услышал:
– Пошёл к чёрту! Я не Амалия, и свадьба была у меня с князем, а не с тобой!
И дальше:
– Все Амалии не против, князю-то всё равно…
Я сжал кулаки. Даже если невеста уже давно лишь символ, а не живой человек… Я бы убил Штефа, но это невозможно. Слова вырвались сами собой:
– Князю не всё равно. Пошёл вон, Штефан.
Мне не всё равно. Портной, попятился, выскочил из спальни до того, как я припечатал бы его в стену. Амалия проводила его взглядом, а потом вдруг осела на пол и разревелась в голос. Я замер от неожиданности.
Никогда не мог смотреть на её слёзы.
– Не плачь, дорогая Амалия.
От моих слов девушка разревелась ещё сильнее и отчаяннее. Потом вдруг остановилась, вытерла слёзы кулачками, посмотрела мне прямо в глаза и повторила то, что я не ждал услышать:
– Я не Амалия, князь.
Иона
Я безумно испугалась – как испугалась бы любая девушка. Да, готова была вломить хаму по яйцами и заорать ещё громче. Но где гарантии, что меня бы услышали? Что пришли бы спасать? Ведь князю, как сказал Штефан, всё равно… Я для него просто кукла, как те, что сжигают на Масленицу. Пых – и нет зимы.
Вот кто я в этом мире.
Ужасно чувствовать свою беспомощность, потому что каким бы противным Штефан ни был, но он взрослый мужик выше и сильнее меня. И судя по всему, кроме пошива платьев, секс с безотказной невестой для него тоже дело привычное. Обычные девушки такому хмырю точно не дают. И если бы не князь… Меня передёрнуло. Слёзы текли сами. А потом мужчина этим своим волшебным голосом попытался меня утешить.
– Не плачь, дорогая Амалия.
И мне стало вдвойне обидно, что он утешал не меня. А эту свою ежегодную куклу, которую расстраивать нельзя, потому магия и какая-то фигня с горами. До меня ему дела нет.
– Я не Амалия, князь. – Мне казалось это важным. Во всём этом красивом безумии чужого праздника доказать, что я – это Инна Камнева, сирота, дочка геологов, мечтавшая пойти на ювелира, но поступившая в итоге в политех. Пусть в этом мире какие-то проблемы с произношением, и Симона называет меня Иона, пусть хоть так!
– Да, ты не Амалия, – хрипло произнёс князь, – Мастер Матей каждый год воссоздаёт из камня тело Амалии, и каждый год всё красивее и красивее. Вставляет в сердце рубин, оживляет и вдыхает душу горного ветра. Ты – ветер, внезапно осознавший себя.
– Я – не ветер! Меня зовут Инна, и я…
Он пожал плечами.
– Это ничего не меняет. К следующей зиме всё равно будет новая свадьба. И новая невеста. А сейчас спи. Утром у нас третий день церемонии. Спи, дорогая Амалия.
Я снова не могла противостоять его голосу. Мужчина уложил меня на кровать и тихо произнёс:
– Даже если ты ветер, спальни соединены через гардеробную, дверь закрывать больше не стану. Но никто больше не придёт. Не бойся и не плачь. Не плачь… Спи, моя Амалия.
***
Я проснулась оттого, что Симона бережно коснулась моего плеча.
– Доброе утро, княжна Иона.
Доброе ли оно? Через окна и оранжерею виднелось пасмурное небо, с которого стеной валил снег, скрывая пейзажи белой пеленой. И сегодня тоже надо будет куда-то ехать? Я поёжилась.
Девочка отвела меня в купальню. На запястье подмигивал розовый турмалин.
Честно говоря, после ночной истерики мне полегчало. А ещё… Князь вчера сказал, что меня в это тело меня поместил дед Матей. Если он перенёс меня сюда, может, он и обратно тоже сможет? А в Амалию поместит… что они помещают? Ветер. Правда, даже ветер мне было жалко, если предположить, что её будет иметь Штефан. Хотя теперь он вряд ли посмеет. У князя Алеша был такой голос, что, если бы портной не смылся, получил бы по заслугам.
– Симона… а как попасть к деду Матею?
Девочка пожала плечами.
– Я не знаю. Он страшный, не выходит из штолен и мастерских, а княжне не положено к нему ходить. Мы его видим только раз в год, когда он перед Зимней Свадьбой крадёт Амалию, а потом Войт забирает княжну у него.
Вот как это выглядит для большинства…
– Да, но как к нему пройти?
– Из главного зала есть двери, которые ведут вниз, в мастерские. Но мы ходим самое дальнее до Штефана. Страшный Матей где-то ниже. Но вы туда не ходите, княжна Иона, а то он вас раньше времени украдёт.
Я кивнула. Девочку расстраивать – себя не уважать. Сейчас опять будет какой-то обряд, а после надо улизнуть и найти этого мастера. Обычный мир с учёбой и работой тоже не шедевр, но там меня никто не пытался поиметь, там я имела планы на жизнь. Сложную, непростую, но блин, свою жизнь! А не вот это вот всё.
Завтрак уже был у камина, Даяна даже зажгла свечи – настолько было сумрачно из-за снегопада. Сейчас кроме хлеба и сыра, была ещё нарезка тонкого, почти прозрачного копчёного мяса и пара варёных яиц. И клубника.
– Девочки, а откуда у вас зимой фрукты?
Даяна качнула головой в сторону окна.
– Для княжеского стола в оранжереях много всего круглый год выращивают. А сыр у нас привозят из предгорий, там луга и летом очень красиво.
Платье меня ждало опять белое. И почему я не удивлена? В этот раз опять тяжёлый бархат, но вместо декольте – полностью закрытый ворот с розовой вышивкой. И Длинный меховой плащ с огромным капюшоном. Едва девочки закончили меня одевать, как в дверь сначала постучал, а потом зашёл Войт и попросил следовать за ним.
– Удачи, княжна, – пробормотала Симона вслед.
Во мне появился некий азарт, привычное бодрое настроение, когда есть цель и есть план. Сейчас вот пройду ещё один непонятный ритуал, раз он им так важен, а потом, когда вернусь, найду деда Матея и уговорю его мне помочь!
Князь встретил меня в общем зале. В этот раз он был тоже в тяжёлом плаще, подбитым тёмно-серым мехом. Вот знаю, что я для него кукла. Но он, зараза, настолько идеален, что когда берёт меня под руку, сердечко всё равно ёкает.
Внизу на улице нас ждали сани с крытой кибиткой. И совсем не ждал штормовой ветер и метель. Стоит ли куда-то ехать в такую погоду? Ни князь, ни прислуга этим вопросом не задавались.
Мне помогли сесть в кибитку, а вот князь уселся править парой гнедых, не обращая внимания на метель. Ребят, это нормально вообще? Он не замёрзнет? Мужик он крепкий, но ангину никто не отменял, и воспаление лёгких тоже. Но местных такие мелочи не заботили. Алеш погнал коней, и мы понеслись сквозь ветер. Белая крупа иногда залетала между слоями ткани даже в кибитку, ветер шумел снаружи. Это не карета, где я умудрялась ещё и задремать. Здесь же я решила посмотреть, куда мы едем, и это было ошибкой. Мы неслись вверх по жуткому серпантину, мимо мелькали сосны и ели, камни и снег летели из-под копыт коней.
Меня успокаивала только одна мысль: судя по словам Симоны, ни одна Амалия до конца своего года не пострадала. Я решила поберечь свои нервы и дальше за дорогой следить не стала.
В какой-то момент вьюга закончилась, стало заметно светлее. Сани остановились, и князь помог мне выйти. Мы стояли на вершине каменистого, присыпанного снегом плато. Только вместо обычных камней, здесь валялись глыбы малахита и лазурита. Если посмотреть вниз, то ниже нас облаком бушевала метель, скрывая лес, дорогу и другие гористые склоны.
А здесь солнце сквозь облака освещало каменистый пятачок, ослепляя бликами от снега. Но совершенно игнорирую весь остальной мрачный и вьюжный мир.
– Дай руку, Амалия, – я уже догадалась и сразу дала ему ту, где светился розовый турмалин. Князь взял меня за руку, и мы подняли руки вверх.
– Закрой глаза. Послушай горы и попроси мысленно, чтобы солнце спустилось, чтобы настало тепло. Попроси своих сестёр, души горных ветров, принести весну. Попроси камни остаться стоять вечно.
Я кожей чувствовала холодный ветер и солнечный свет, было в этом что-то странное, будто и то и другое было живым. Я повторила, что сказал князь. А потом мне очень сильно захотелось домой. Туда, где мне будет уютно и хорошо, где я снова могу быть собой. Пожалуйста, а? Земля под ногами отозвалась лёгкой дрожью, ветер растрепал пряди моих волос, солнце стало греть сильнее. Или мне показалось?
– Чшшш… Молчи, – прошептал князь. Он притянул меня к себе, крепко обнял, и я почувствовала лёгкое касание губ. Это было невероятно нежно и волнительно, будто он и вправду меня любил. Вот только продлилось это мгновение недолго.
Когда я открыла глаза, облака и метель внизу будто пропали, а князь произнёс:
– Спасибо, Амалия.
А меня здорово зацепил этот каменный чурбан. И захотелось показать ему – каково это, когда тебя не воспринимают всерьёз. Я привстала на цыпочки, и сама поцеловала его, уже не так невесомо. Хотела легко отступить, но он прижал меня к себе и провёл рукой по волосам. Чёрт, я ему хотела доказать, кто здесь живой, а не себе! Я отступила и, вопреки дико стучащему в груди сердцу, намерено легко произнесла:
– Пожалуйста, Алеш, – когда понимаешь, что эти «спасибо, дорогая» говорятся не мне, то отвечать становится проще. – Теперь обратно в замок, да?
Мне надо к деду Матею, но обсуждать это с тем, кто вчера после прямого «я не Амалия» продолжал считать меня куколкой, я не собиралась.
Но в замок мы вернулись не сразу – князь промчал нас дальше, спустился к городку, и мы снова пошли по площади, к нам подходили разные люди, кланялись, целовали подол. Солнце освещало ослепительно яркий розовый цветок над каменистой аркой, нас поздравляли с Новой Свадьбой, и я впервые подумала, что, судя по лицу князя, его это достало не меньше чем меня.
Только вот в отличие от него, я терпеть всё это не намерена!
6. Горных дел Мастер
Иона
Когда мы вернулись, князь сразу же ушёл в свою спальню, не сказав ни слова. Я же, как только осталась одна, затребовала у девочек будничное платье вместо халата. Должен же чёртов Штефан шить кроме подвенечных платьев обычные вещи?
– Зачем? – спросила Даянка с подозрением. Мне вот интересно: что, их Амалии – совсем куклы? Никуда не ходят, только спят, купаются и едят?
– А что, запрещено?
Девочка поджала губы.
– Нет, но… Не положено.
Я усмехнулась.
– Раз не запрещено, значит можно. Симона?
Младшая продолжала недовольно ворчать, а старшая тем временем радостно метнулась в гардеробную и принесла простое платье и шаль. Ну как простое… Светлое, с искусной вышивкой, но всё же не такое тяжёлое и без корсета. Ворот и рукава были на сборках, как крестьянские рубашки. Завершал образ широкий длинный пояс, края которого спускались до земли, а середина тоже была разукрашена бусинами розового кварца, агата и лунного камня.
– А что вы хотите посмотреть, княжна? Может, оранжерею? Можно? Пожалуйста?
– Ты что же, там ни разу не была?
Даяна чопорно произнесла.
– В княжескую можно входить только вам и князю. И Теодоре Тейтане. И тем, кто их сопровождает.
У меня возник резонный вопрос.
– А кто тогда ухаживает за растениями?
Девочки переглянулись и одновременно ответили:
– Как и за общими оранжереями, садовник.
– То есть не только мне и князю можно входить, да?
– Нет, ну садовников-то кто считает? Пойдёмте, княжна Иона?
Вот же снобизм! Но, кажется, Симона очень туда хотела. А мне нужна была помощь единственного человека в этом горном замке, который зовёт меня по имени.
В оранжерее было… красиво. Вот не моя тема – выращивать что-то. Мама любила, а у меня даже кактусы умирали. Здесь розы, там розы. Там цветы, здесь цветы. Ароматные травы… по запаху я опознала только мяту и укроп. Девочки радостно трогали какие-то растения, что-то шептали друг другу. Даже чопорная Даяна с моего разрешения сорвала клубничку с грядки и стала выглядеть как ребёнок, а не как юная бабушка.
Сквозь стеклянные стены ярко горело закатное солнце. Но вот оно опустилось за дальний склон, и, несмотря на то, что ещё не поздно, и повисла тьма. В оранжерее мягко светились камни вдоль тропинок, показывая путь обратно.
Симона восторженно улыбалась и даже взяла меня за руку на обратном пути. Вспомнилось, как в детстве я просила у мамы младшую сестру.
– Спасибо, княжна, – произнесла Даяна, когда мы вернулись – а теперь, будьте добры, подождите в комнате, мы ужин принесём.
Они вышли, я подождала немного и вышла следом. Из большого зала несколько дверей открывали ступени вниз. Из одной вкусно пахло тушёным мясом и слышались голоса. Определённо, мастерские в другом месте. Оставалась ещё две двери. Я пошла наугад. Заблудиться не боялась – мне всего-то надо будет всегда подниматься, если захочу пойти обратно. На третьем пролёте стало заметно холоднее, я смутно пыталась вспомнить, как меня вёл Войт в первый день. Каменные лестницы вели вниз, да только голосов слышно не было. Стены тоже были отделаны малахитом, лазуритом, где-то виднелась бирюза.
Толкнула одну из дверей – там оказался огромный зал. Боже, вот бы папа это увидел…Он всегда жаловался, что образцы после экспедиций негде хранить, а здесь стояли огромные стеллажи с сотнями разных камней. Около каждого – подпись, где и когда. Хм… не на русском ведь? Если сосредоточиться на каждом символе и букве по отдельности, то понятно, что язык другой. Но стоит расслабиться и посмотреть на надпись целиком, как сразу читалось, где и когда добыли этот прекрасный агат.
Всё это безумно интересно, и я бы осталась на пару часов, но не сейчас. Я вернулась в коридор и принялась вспоминать. Кажется, Войт в первый день вообще не открывал какие-либо двери, кроме как в общий зал. Значит, и мне надо просто спускаться. Я пошла дальше вниз, и, спустя пару пролётов пожалела, что не взяла предложенную Симоной шаль. Позади осталось ещё несколько дверей, и мне захотелось спросить неизвестного систематизатора камней и минералов: а почему он с той же педантичностью не подписал помещения и этажи?
Мне казалось, что я иду уже долго, и закралась мысль: а как там девочки, может, уже принесли ужин и ищут меня? С другой стороны, вот скажут они Войту, князю или этой даме… Тейтане, и, может, закроют меня в комнате? Нет, надо сначала найти деда Матея и разобраться во всём.
Ещё пролёт вниз. Кажется, стены стали темнее, и света меньше. Я уже понимала, что выбрала не тот коридор, но не могла остановиться. Словно меня кто-то звал, умолял добраться до самого конца. Внизу в диком холоде белых мраморных стен оказалась одна-единственная дверь. Ручка была покрыта слоем пыли, да и видно, что сюда давно никто не ходил. Я толкнула её и оказалась в огромной заброшенной… мастерской? Да, это была именно мастерская. На полу валялись стамески, скарпели для гравировки. Стояла недоделанная ваза из малахита. Оставленное на середине работы панно с оранжевыми лиственницами из янтаря и бирюзовым озером… Дальше были целые клумбы цветов. Ландыши из лунного камня, бирюзовые подснежники, рубиновые розы, лилии из кусочков янтаря… Кто всё это делал и зачем? И почему сейчас оно покрыто пылью как снегом? Я прошла мимо мяты из авантюрина, которая выглядела ярче и живее, чем в оранжерее, разве что не пахла. Дальше, у самой стены стояло огромное зеркало выше моего роста в резной раме.
С затаённым страхом я провела по холодной поверхности рукой, смахивая пыль. Из отражения на меня смотрела девушка. Заплетённые в длинную косу чёрные волосы, тонкие черты лица, зелёные глаза, нежная улыбка… грустная. Это не зеркало, поняла я. Просто стекло, такое толстое, что немного зеркалит и меня. Но если приглядеться, то девушка там… да нет, не может быть. Это не какая-то магия, вернее, это и есть их чёртова магия. Она из камня. Платье из малахита, руки и лицо из сотен маленьких кусочков розового кварца, светлой яшмы и других камней, волосы из гагата и гематита. Множество мелких осколков и кристаллов, идеально подобранных по цвету, составляли её лицо, руки, глаза, одежду. На запястье у неё мерцал розовым такой же турмалин. Амалия?
Она была каменной, но до безумия настоящей.
И вот теперь мне стало действительно холодно.
Алеш Олдрич
После визита на ярмарку я мял в руках подаренный мне кем-то из ремесленников кожаный пояс с тиснёными цифрами – 242. Двести сорок вторая Зимняя Свадьба. Пояс с цифрами полетел в горящий камин.
– Что вы, князь, надымили? – сразу же зашёл Войт. – Опять дары жжёте, да? Платок? Пирог? Хотя нет, дайте угадаю… – кравчий принюхался, – это что-то кожаное. Наверное, пояс.
Когда-то я принял указ и запретил вести счёт зим по Свадьбам; велел пользоваться общим календарём, как в соседних Катайе и Тэмании, но жители Горного Княжества Алаурии всё равно писали рядом с общепринятым годом от сотворения мира из камня, текущую Зимнюю Свадьбу, и считали не лета, как остальные страны, а зимы.
Где-то к седьмой Зимней Свадьбе на мои попытки запретить все лишние торжества, кроме самих ритуалов, Мастер Матей сказал: «Брось ты это, Алеш», а Штеф добавил: «Людям плевать на твои чувства, для них это праздник».
Алаурии нужен князь, мир в горах нужен тысячам простых людей, и кого волновало что нужно мне? Когда-то мне нужна была любимая девушка и любимое каменное дело. Вначале я проходил через ритуалы Свадьбы с надеждой, и каждый раз пытался что-то изменить, разрушить заклятье. После неудач пришёл гнев, затем была боль, следом раздражение и безразличие. Сейчас осталось смирение.
Три дня в году я снова проживаю Свадьбу с Амалией, и это как пройти по галерее, где запечатлены лучшие моменты жизни. Пройти, мило улыбнуться и следовать дальше. До следующего визита в память.
В остальное время вместе с Амалией надо быть очень изредка – на важных приёмах и балах. Для правителей Катайи и Тэмании Алеш и Амалия – мифическая пара, бессмертные хозяева гор.
Из этой позиции очень удобно заключать торговые договоры, а ещё выступать гарантом при заключении сделок. Да и вообще, планировать развитие княжества куда удобнее, если знаешь, что не умрёшь. Наверное, это стало для меня своего рода игрой – что я могу создать? Какие города построить? Какие сады можно вырастить?
Оранжереи Алаурии известны далеко за пределами княжества. Ещё бы, мои ребята умеют делать выгонку вишни ровно к нужной дате, чтобы внести на торжество плодоносящее деревце в горшочке. Это вам не клюкву засахаренную подавать! Сыроварни и виноградники из предгорий уже несколько поколений считаются лучшими. А про строителей, ювелиров и мастеров-камнерезов Алаурии ходят легенды.
А ведь когда-то здесь были прииски и маленький городок захудалого князька, собиравшего оброк с горных рабочих… среди которых был дед Матей, Штефан и я.
Городок остался, на месте прииска теперь мой замок с мастерскими под ним. Столица разросшегося княжества была построена ниже, в предгорьях, и получила название Алтея.
– Вам бы собираться в столицу, князь, – произнёс Войт. – Я спаленку проветрю.
– Не сегодня, кравчий.
Вопреки высокому чину, он не любил, когда я зову его по должности. Сейчас ничего говорить не стал, да и к чему слова, когда из камина до сих пор несёт палёным? Моё настроение для него очевидно.
– Плащ, коня…
—… и в лес, – закончил Войт за меня.
– Да, и в лес.
Надо бы наведаться к Мастеру Матею, и узнать, что пошло не так, впервые за две с половиной сотни одинаковых невест. Почему эта пустышка ведёт себя так правдоподобно? Губы до сих пор горели от её (её, а не моего) поцелуя, а перед глазами была девушка, рыдающая на полу.
… и тут же в воспоминаниях – настоящая Амалия, моя. Которая могла разреветься из-за любой мелочи вроде укола булавкой, но не проронила ни слезинки, когда пыталась справиться с проклятьем.
Нет уж, Свадьба кончилась, и нечего снова нырять в эти воспоминания. Так можно и опять скатиться в страдания и тоску.
К Матею зайду позже, заодно и Штефану сделаю внушение. Сейчас же мне надо немного тепла.
Плащ, коня и в лес.
Дорога плутала среди тёмных и голых лиственниц, но мне не впервой ехать в Орген – небольшой, скрытый в горах посёлок, где в уютном поместье обосновалась Лейса Мартич – моя ведьма. Красивая, спокойная и невероятно уютная дама. Как-то в столице она подошла на приёме после Свадьбы, она взяла меня за руку, коснулась турмалина на запястье и спокойно произнесла:
– Знаете, князь Олдрич, кажется, вам нужно немного тепла, – поймала мой взгляд, хитро и одновременно грустно улыбнулась, добавила, – а, впрочем, мне не кажется. Заезжайте ко мне в Орген, у меня хорошие камины в усадьбе.
Я приглашением воспользовался не сразу. Только после обязательного чествования весны вместе с княжной. Мне было паршиво. Лейса, после того как её слуги впустили меня, не удивилась, усадила у камина, стащила сапоги, принесла вина и просто сидела рядом.
– Ничего не будешь спрашивать, леди Мартич?
– А надо, князь? – женщина села ближе. Огонь камина отражался от её янтарных, почти кошачьих глаз, заставлял бегать рыжие блики по светло-русым волосам. Её кожа в этом свете казалась куда теплее, чем… Нет, руки у неё и вправду горячие. И губы.
– Расслабься, князь… Хотя нет, не расслабляйся. Где надо, ты каменный, – шутливо шептала она, стягивая с меня брюки. – Горных дел мастер…
– Давай только без шуток про вершины и пещеры, – пробормотал я, а женщина в ответ рассмеялась, будто не в первый раз меня соблазняла. Будто мы не первый раз с ней спали. И я чувствовал себя с ней спокойно.
До этого, бывало, в столице я находил девушек на одну ночь. Но это было… никак. С Лейсой же действительно оказалось уютно. Она не пыталась добиться от меня любви, ей хватало моего общения и страсти. Я же хоть немного оживал после всех этих ритуалов свадьбы.
Вот и сейчас мой гнедой привычно остановился возле небольшой двухэтажной усадьбы, сработанной из огромного лиственничного кругляка. Конюх вручил моему скакуну яблоко и взял под узцы, парень из дворовых провёл к дверям.
