Мария Кейль
Невеста Горного Князя
– Замёрз у себя на свадьбе, князь?
Я кивнул, сбросил плащ и обнял ведьму. Она прижалась ко мне грудью, провела пальцами по подбородку, коснулась губ. А потом вдруг нахмурилась и взяла меня за руку.
– Что это, Олдрич?
Турмалин на моём запястье из розового стремительно становился белым.
***
За несколько лет связи ни разу не объяснял Лейсе мою историю с Амалией. Хотя, кажется мне, что она что-то да понимала. Отчасти из слухов, отчасти из-за способностей видеть чуть больше, чем остальные люди.
Обычно Лейса не спрашивала деталей, давая понять, что ей это не важно. Ну да, есть у меня ритуальная Свадьба. То, что Амалия каждый год разная – понять людям сложно, потому что княжна выглядит одинаково. А я не позволял себе кататься к ведьме в последние холодные дни перед свадьбой, когда очередная невеста угасала и турмалин становился белым, а потом рассыпался вовсе.
– Прости, мне надо срочно вернуться в замок.
Значит, с Амалией что-то действительно не так. Всё-таки надо было сначала зайти к Мастеру Матею! Ведьма недовольно поджала губы, глядя, как я поднимаю плащ.
– Она всё равно умрёт, князь, – произнесла женщина, – я не так сильна в предсказании, но это вижу чутко. Твоя княжна умирает.
– Я знаю это, – бросил ей от дверей, – увидимся позже.
– Как знаешь. Только лучше гони по нижней дороге, князь. Не через лес.
Ничего ей не ответил, Лейса пожала плечами и выглянула за дверь.
– Коня князю!
Слуги тотчас метнулись, и вот уже конюх ведёт моего гнедого. Хозяйка дома наблюдала, как я сажусь в седло.
– Я, конечно, хочу, чтобы ты остался, князь. Тем более, поверь, нет там повода для волнения. Но раз говоришь надо, значит, надо. Поезжай.
Нет повода для волнения?!
– Спасибо, – вырвалось у меня излишне холодно, и я рванул прочь. Из-под копыт гнедого летел снег.
Дорога через лес – дело привычное, даже после того, как в горах наступил ранний зимний вечер. Встречный ветер срывал иногда капюшон плаща, трепал волосы. Я время от времени посматривал на руку. Камень оставался белым. Что за проклятие в этом году? Погруженный в свои мысли, я едва успел остановиться. На небольшую лощину, пару часов вполне свободную, сошла потревоженная кем-то выше осыпь. Дороги не было, только камни. И суди, по оседающей пыли вперемежку со снегом, произошло это совсем недавно. Не проедешь ведь: где поведёт коня и сам укатишься вниз с потоком мелкого камня. Вспомнилась Лейса и её слова.
– Проклятье, – пробормотал я. – Чшш, спокойно, друже, – успокоил коня и спешился.
Обычного человека это бы остановило. Я коснулся рукой осыпи. Да, это случилось совсем недавно, выше в лесу пробегали косули и стронули осыпь. Они-то успели уйти по крупным валунам, а вот подвижная волна мелкого и крупного камня тронулась и накрыла лощину. Горные камни не хотели преграждать мне путь, но так уж вышло.
От моих пальцев потянулись зеленоватые отблески. Убрать все эти камни сейчас было слишком долго, поэтому я лишь зачаровал путь, обратив хрупкую, сыпучую поверхность в твёрдую мостовую.
Конь, правда, сначала ступал с сомнением и опаской, но после привычно смело устремился вперёд.
До замка оставалось всё меньше, и камень вдруг начал снова светиться розовым. Я уже спокойнее спешился у ворот, вручил поводья конюху и направился к себе.
– Что не так, князь? – Войт возник тут же, будто из-под земли и подхватил мой плащ.
– Что-то. Где Амалия, кравчий?
Мужчина пожал плечами.
– Мне не ведомо. Должна быть у себя в покоях, Симона и Даяна какое-то время назад отнесли ужин.
Я толкнул дверь в опочивальню. Второй раз за три дня и впервые за пару сотен лет я зашёл сюда вечером. Княжны не было в комнате, как и девочек-прислужниц. Но была открыта дверь в купальни.
Чего я там не видел?
Их розовой купальни, которая позволяла княжне набираться сил, раздавалось тихое пение и плеск воды. Слов было не разобрать, я замер в проходе. Амалия встала, поднялась из купальни, отжала волосы, усмехнулась. Камень на её запястье, как и у меня, светился розовым, нижнее шелковое платье только подчёркивало тело мокрой тканью. Я никогда не оставался с Амалиями после того, как моя погибла. Никогда не засматривался на неё, как на живую девушку. Но сейчас не мог отвести взгляд. Кажется мне, или у моей были чёрные волосы, куда темнее, чем у девушки передо мной? Или я уже схожу с ума за столько ритуалов?
Она же подняла взгляд и увидела меня. Подошла ближе, минуя свою купальню, и встала в проходе между бассейнами, отделанными яшмой и ониксом.
– Князь?
Я изобразил спокойствие, хотя внутри всё клокотало.
– Что…, – пришлось откашляться, – что вы делали, княжна, после того как мы приехали?
– Пошла в купаленку, Алеш, – она тянула «ш» в конце имени намеренно мягко, и мне вдруг захотелось услышать своё имя её голосом ещё раз. – Пошла в купаленку, да случайно зашла в твою, чёрную. И как-то голова закружилась, плохо стало. Симона сказала, нельзя так больше.
Я сжал зубы. Да, если уж она хотя бы ноги помочила в моей, забирающей силу воде, не удивительно, что камень побелел, будто Амалия угасла. И всё же… было что-то странное в рассказе. Стоило взять её руку в свою, как кроме камня, я почувствовал нервное биение крови. Наверное, я уже века так не касался её. И не стоял вот так рядом, наблюдая, как вода стекает по волосам, ткани, телу; как она поднимает на меня взгляд с влажными после купания ресницами.
Девушка вдруг покачнулась, я попытался её подхватить, но не удержался в проходе, и мы оба упали в бассейн, отделанный жёлтыми и красными камнями.
Воды здесь было мне по грудь, а девушке рядом – выше плеч. Её волосы были на поверхности воды, голубые глаза напоминали зимнее небо. Но я не мог оторвать взгляд от приоткрытых губ. Дико захотелось услышать снова…
– Алеш…– произнесла девушка невероятно мягко и потянулась ко мне. Я обнял Амалию и прижался к её губам своими.
7. Дорогая Амалия
Иона
Чем больше я вглядывалась в каменную девушку за стеклом, тем больше меня бил озноб. Начинало казаться, что вот сейчас, ещё немного, и та, настоящая Амалия заговорит. Скажет что-то, объяснит.
Я смахнула пыль со всего стекла, и не могла оторвать взгляд. Где-то на задворках сознания метался голос разума, напоминающий о том, что мне надо было найти не каменную княжну, а деда Матея. Княжна на мои вопросы не ответит.
Уйти не хватало воли. Я приложила руку к стеклу, и вдруг показалось, что Амалия дрогнула и потянулась своей рукой к зеркалу. Меня накрыло дикой слабостью, я упала на колени. Рука как будто онемела, пальцы стали бледными, а камень в запястье стремительно стал терять цвет. Зато у каменной княжны турмалин стал гореть ярче.
Встать не получалось, тело не слушалось. Ну вот почему, почему я не ушла сразу, как из хранилища? Любопытство взыграло? А теперь получай: вот прекрасное чувство беспомощности, потому что я понятия не имею, как работает эта магия, лишь чувствую, как из меня утекают силы.
– Ах ты ж девонька, зачем сюда пошла? – раздался скрипучий голос от двери. Дед отряхнул руки от пыли, удивительно шустро для своего возраста подскочил ко мне и вытащил из комнаты. В коридоре мне стало заметно легче дышать.
– Пойдём-пойдём моя хорошая, – бормотал он, ведя меня под руку. Я едва переставляла ноги. Стоило одолеть пару пролётов выше, как в ногах появились силы. Но голова всё равно кружилась. Тем не менее разум прояснился и я порадовалась тому, что меня вытащил именно Матей.
– Можете мне сказать, как мне вернуться?
Он остановился.
– Обратно – к настоящей Амалии что ли? Не-не, дорогая девочка, к следующей зиме всё равно там будешь. Не дуркуй раньше времени.
– Нет, – я отпустила его руку и облокотилась о стену, – я – не Амалия, понимаете? Не этот ваш дух ветра. Меня зовут Инна, я в другом мире была обычная девушка. Штефан говорил, что это вы даёте Амалии душу. Можете вернуть меня обратно? У меня своя жизнь была, а не вот это всё!
Дед Матей вдруг торжественно улыбнулся. Это выглядело жутковато, количество морщин на его лице будто увеличилось втрое. Он ткнул меня пальцем в грудь.
– Вот! Я же знал, что однажды получится! Это Алеш, мальчишка, сдался на седьмой попытке… А дедушка не дурак, дедушка знает, что если времени много, то пробовать можно сколько угодно раз!
– Что у вас получилось? – осторожно спросила я.
Он хихикнул, показав желтоватые зубы.
– Живая невеста. Пойдём-пойдём, а то князь прибежит. Ему говорить, куда ты ходила, не надо.
– Почему?
– Просто поверь дедушке, девонька. Я потом тебе расскажу. Иона, да?
Да что у них за проблемы-то со сдвоенными согласными? Ладно, фиг с ним.
– Иона, да.
– А тебе позже всё объясню, только к Амалии больше не ходи. Ты сейчас сделай вот что…
Он довёл меня почти до самого верха, голова кружилась неимоверно. Через зал до спальни я едва дошла. Не слушая охи и ахи девочек, быстро откусила немного сыра и фруктов, попросила всё убрать и отправилась в купальню.
И правда, в бассейне, отделанном розовыми камнями, я потихоньку набралась сил. Прошло онемение, турмалин снова начал подмигивать розовым. В голове медленно укладывалась новая информация. У князя, значит, не простая купальня, а та, что забирает его силу. А дед Матей в курсе, что засунул в это тело живую душу…
Очень непросто было успокоить дрожь при мысли, что я в подземелье могла остаться. Наверное, окаменела бы как та Амалия, уж очень мощно та тянула из меня силу. Я поковыряла камень на запястье. Розовый, блестит. Зараза магическая. Надо будет у деда выяснить, в чём прикол этих камней.
Я плескалась долго, пока не почувствовала себя лучше, чем до этого. Тем более, этот страшненький дедуля обещал мне помочь. Настроение тоже улучшилось, вспомнились старые песни, которые папа играл под гитару. Я мурлыкала себе под нос «милая моя, солнышко лесное», когда услышала шаги сзади.
Видок у князя был тот ещё, будто нёсся через зимний лес. Волосы растрёпанные, глаза дикие. Он схватил меня за запястье и выслушал то, что велел мне сказать Матей. Князя ответ успокоил, да вот только или из-за воды, натёкшей с платья, или из-за волнения (хотя с чего бы мне волноваться?), я поскользнулась.
Когда вынырнула из тёплой воды, князь внимательно смотрел на меня. Внимательно – не то слово. Голодно. Будто ждал чего-то. Вокруг бассейна красным и жёлтым отсвечивали драгоценные камни, мне было жарко, рядом был мужчина, который мне, вообще-то, нравится.
Что на меня нашло, когда я невероятно нежно, лаская каждый звук произнесла:
– Алеш…
Чего я больше всего не хотела, так это слышать «Дорогая Амалия». Но он не стал ничего говорить. Просто прижал меня к себе, и начала целовать. Я чувствовала его губы, уверенные, но нежные. Чувствовала всем телом каждую складочку его сложного костюма, и сама прижалась ещё сильнее. Князь вёл рукой вдоль моей спины, заставляя меня вздрагивать. В голове крутилось только: пусть это никогда не кончается. Пусть продолжается дальше.
***
Как-то так вышло, что несмотря на третий курс универа, интима у меня не было. Встречи – да, поцелуи – да, но вот до третьего свидания, а тем более до отношений дело не доходило. У меня нигде не ёкало, не замирало сердце, не летали бабочки. Может, ещё дело в том, что когда я после смерти родителей осталась одна, мне было совершенно не до романтики, не знаю. Как-то не сложилось.
В общем, что происходит после поцелуев, я, конечно, представляла. Но в теории, а не на практике. И никакое романтическое кинцо не могло передать и объяснить, что делать, когда по нервам растекается жар, колени подкашиваются, а тело тает от каждого прикосновения. Причём от совершенно каменного мужика, которого вижу третий день. Ау, Инна! Что с тобой?
– Что с тобой происходит? – повторил князь вопрос здравой части меня. Его низкий голос проникал до каких-то глубин в душе, будто звучал сразу и снаружи, и внутри меня.
Он запустил пальцы мне в волосы, провёл по шее. Я перехватила его руку своей и прижалась щекой.
– Алеш… – честно, не специально, но в моём голосе тоже было слишком много страсти. Даже не знала, что так могу, – Я очень хочу…
Он вздрогнул и отстранился.
– Это же жёлтая купальня.
Моё «хочу, чтоб ты назвал меня по имени» так и повисло недоговорённым. Вот честно, у меня с ними уже фетиш на своё имя.
– И что с того, князь? – Слова прозвучали немного недовольно. Сознание затуманилось, хотелось довериться чувствам, растаять в объятиях этого мужчины, а не слушать какие-то объяснения. – Какая разница, не ваша ведь, не тёмная… Силу не тянет.
– Нет, не тянет, – он аж отвернулся от меня. Да что блин не так-то? – Вода здесь даже даёт силы… Амалия, вам разве горничные не объяснили, что камни у бассейна означают?
– Красный и жёлтый – для взрослых, – повторила я слова Симоны. Ещё вспомнилось смущение девочки, и что-то медленно начало складываться.
– Ну, можно и так сказать, – криво усмехнулся князь. Пошёл он к чёрту, не буду его больше по имени звать, пока сам меня не признаёт! В теле ещё оставалось неудержимое желание близости, но разум уже работал. Мужчина же шагнул ко мне, не обращая внимания на то, как мешает его движениям мокрая и тяжёлая одежда. Взял меня за талию, и прежде чем я успела хоть что-то произнести, поднял из воды и посадил на бортик бассейна. А потом уж сам подтянулся на руках и уселся рядом.
Снял совершенно мокрый камзол, который от воды потемнел и выглядел почти чёрным вместо тёмно-зелёного.
– Это бассейн для влюблённых, моя дорогая…
– Я не Амалия!
Я вскочила и чуть опять не поскользнулась. Очень неловко и по-детски вышло, князь даже махнул рукой, пытаясь меня поймать, но я устояла. Не хочу эту слышать. Ну вот серьёзно, как ему сказать, что я – не кукла. Та, его, в подвале стоит. Ещё большой вопрос: какого лешего она там делает и почему тянет из меня силу. И почему дед Матей велел не говорить мне про то, что я была внизу.
– Вот как, как мне ещё вам сказать, князь? Я не ваша Амалия, и не дух ветра. Меня Инна зовут, и я…
– Это не важно.
А… что? Простите? Можно я его пну, пожалуйста? Совесть и здравый смысл, не зудите, очень хочется мужику по голове постучать. Вот прям тяжёлым чем-нибудь. Камешком по камешку.
– В смысле – неважно? То есть у нас сейчас едва секс не случился, а с кем – вам, князь, неважно? – здесь уж я не пожалела яда в интонациях.
– Что чуть не случилось? – переспросил он. Что, в их лексиконе нет таких слов?
– Секс. Интим. Половой акт. Близость. Соитие, – Меня, что называется, «бомбило», я пыталась вспомнить вежливые наименования, но, видимо, совсем таких синонимов в этом мире не было. Наверняка нашлось бы подходящее к тому, как мой сокурсник говорил каждой девчонке «пойдём по****ся?», но мне так не нравилось. Наконец, я нашла выражение, которое должно звучать также и здесь, – Чуть не занялись любовью, князь.
Его перекосило. Он аж окаменел, хотя уж куда сильнее. Наконец, мужчина бесцветным голосом произнёс:
– Я любил только Амалию.
Меня было не остановить.
– Дорогую Амалию? Или живую?
– Ты… Ты…
– Да, я!
– Ты – не она!
Ура, победа!
– Я вам это уже вечность твержу, князь!
Он сжал кулаки. Встал. Поднял свой мокрый камзол. В его самообладание бы верилось, если бы он не попытался сначала надеть его вверх ногами.
– Вы пытаетесь, князь, – протянула я, по-прежнему болтая ногами в тёплой воде. – И вообще, в чём смысл свадьбы без любви, просветите… свою дорогую?
Он рванул мимо меня в сторону спальни, как был, в мокрой одежде.
А я откинулась назад, легла прямо на гладкие доски пола, и меня накрыло смехом. Скорее нервным, чем радостным, но я не могла выкинуть из головы ни ритуал, ни поцелуй, ни подвал, ни купальню и почти интим, ни разговор. И всё это в один день!
Когда пришла Симона с полотенцем и возгласами о моём поведении, я всё ещё посмеивалась.
8. Дело Мастера боится
Алеш
Меня остановил Войт. Наверное, если бы не кравчий, я бы и в мокром потащился к Мастеру Матею. Но верный слуга стоял в спальне, скрестив руки, и смотрел на меня, пока я рассекал по комнате в мокрой одежде.
– Вы-то бессмертны, князь. А вот вещи нет. Ковры пожалейте, их принц Катайи вам лично подарил.
В спальне уже горели свечи, пылал камин, стол был накрыт – жареное мясо, сыры, травы и овощи из оранжереи.
– Вот сначала сядьте, поешьте, потом пойдёте. А ещё лучше – утром. Отдохнёте, а там, может, и передумаете вовсе.
– Матей по ночам редко спит, – напомнил я Войту очевидное.
Кравчий поморщился. Он с самого детства боялся страшного деда, который, согласно сказкам крадёт невесту и пугает детей. И даже когда из просто подобранного в предгорьях сироты и мальчишки-слуги стал моим сначала личным помощником, а потом правой рукой, узнал секреты и мои, и Амалии; Матея бояться не перестал.
Но всё же здравый смысл в словах Войта был. Я позволил себя переодеть, сел за стол. Как раз можно спокойно обдумать, что спросить у старика. Он-то и смертным был несказанно хитромудрым, а бессмертным понятнее не стал.
Я прислушался – в спальне у княжны что-то ворковали горничные, и потом девушка снова принялась что-то напевать. Разве Амалия пела? Не могу вспомнить. И глаза… зелёные, но у девушки в купальне они были голубыми. Ведь Матей создаёт их каждый раз одинаковыми, или нет?
В замке почти все спали, в общем зале только угли светились в камине, да около дверей в настенных подсвечниках были зажжены свечи. На кухне гремела посуда. Ну, там никогда не спят.
– Вам лампу принести, князь? – окликнул меня у дверей кто-то из мальчишек-слуг, спускавшийся на кухню с кипой белоснежных полотенец.
– Не надо, парень. – Я сжал кулак, а когда разжал, то положил мальчику на полотенца маленький изумруд. – Держи. Также усердно работай дальше.
– Да, князь!
Он радостно побежал вниз, и я услышал начало восторженного «Смотрите, что мне…»
Парнишку явно недавно взяли, раз ещё не понял, что свет в каменных коридорах мне не нужен. Хотя откуда ему знать, если туда я сейчас спускаюсь редко, разве что в хранилище. Миновал поворот на этаж Штефана и сделал себе зарубку в памяти: зайти после и непременно припечатать мерзавца к стенке.
Замер на развилке между спуском в мою мастерскую и лестницей к Матею. Где-то внутри было желание сорвать цветы из оранжереи, принести их Амалии, и стоять перед стеклом бесконечно долго в надежде, что она оживёт. Стоять, пока цветы не превратились бы в камень, как было бессчётное множество раз. Стоять и пытаться не делиться силой через турмалин с Амалией, а наоборот, забрать, втянуть в себя всё каменное в зале, чтоб в предметах осталась жить.
Но нельзя вобрать внутрь родника реку, что берёт начало из него. И невозможно остановить уже отпущенную силу.
Я толкнул дверь и впервые за много лет зашёл в мастерскую к своему учителю.
– Мастер Матей…
– О, Алеш, давненько тебя не видел. Заходи, бери стамеску. Мне тут надо камешек подработать. Садись, садись. Чего встал?
Его мастерская, в отличие от моей, всегда была пристанищем хаоса, в котором он прекрасно ориентировался. Необработанные камни, куски начатых и брошенных изделий – всё стояло беспорядочно, оставляю на полу огромной пещеры узкие тропинки, освещаемые каменными лампами. Да, ближе к выходу у него была относительно чистая зона с ростовым зеркалом и огороженная ширмами, где он собирал очередную Амалию, а вот остальное пространство являло собой истинный творческий беспорядок, который за два с половиной века только разросся и углубился внутрь горы.
– Я хочу поговорить…
– Да-да, я понял. Садись вот за тот стол. Убирай лишнее, шлифуй. Ручками, Алеш, ручками работай.
Меня словно в детство окунуло, когда тогда ещё не дед, но уже мастер Матей взял меня в ученики. Он никого не хотел в подмастерья, гнал мальчишек после первой же недели, мол тупые, чуйки каменной нет. Или лупил почём свет, намеренно, чтоб сами сбежали. Меня, хилого сироту, который нигде не приживался – всё из рук валилось, отправили к Матею – мол, этот, если загнётся, то не жалко. А оказалось, к камням-то и был интерес.
Откормил меня вместе со своим внуком, да только Штеф в каменном деле ничего знать не хотел. Лишь бы ему с девками шляться. А я стремился дойти до тонкости, найти ту самую магию камня… Нашёл ведь.
– Алеш, ты не работаешь, – произнёс старик у меня за спиной. Обошёл и уселся с коробкой самоцветов напротив меня. Подождал, пока я возьму с вешалки старый халат, накину поверх рубашки и не возьму в руки стамеску. Не волновало старика, что могу магией всё сделать. И только когда я начал работать, он достал из своей коробочки рубин, и начал изучать на просвет, изредка поглядывая на меня.
– Работай, работай… князь. Дело мастера боится, аль ты забыл старые присказки? Камешек из рук не выпускай, я тебе расскажу пока сказку, а то в воспоминания ударишься, знаю тебя. Работай, Алеш. Больно ты удачливый всегда был, всегда на чуйку вою рассчитывал, на дар, потом на магию… а дед Матей что? Дед Матей только-то время получил, много времени. Но у меня дара такого отродясь не было, ещё во времена прииска и оброка я просто делал, пока не получится. Только тогда бывало, знаешь как? Не давали сроку аль камня, чтоб спокойно делать и переделывать до идеала.
Ты ведь когда сломался, Алеш, сынка? Когда Амалия твоя в камень обратилась. Что ты, дурашка, сделал? Попытался магией всё поправить. Сколько раз? А?
– Много, – не удержался и чуть было не отложил камень. Старик понизил голос:
– Я тебе отвечать не разрешал, недоучек. Ты попробовал и решил сдаться.
– А были варианты?
Старик злился. Хмурился. Но при этом выглядел чертовски довольным.
– Варианты? Эк ты слово нашёл! Время! Было время, мальчик! Сколько угодно! Я каждый раз старался делать Амалию лучше. Не такую же. Каждый раз я что-то менял. Камень. Технику. Детали. Магию. Ты что же думал, я предложил тебе с каменной девой вечно свадьбу играть?
У меня закружилась голова. Так с кем сегодня я был в купальнях, а? Голос вышел осипшим, когда я смог задать вопрос:
– Дед… так что ты сделал, а?
Он жутковато и хитро рассмеялся.
– Дело, Алеш, Мастера боится! Особенно если у Мастера есть мозги, стамеска и вечность!
Иона
Кажется, Симона явно хотела запереть двери спаленки, когда уходила. Но даже Даянка привыкла к моему своевольному характеру, и после веского «ну нет, княжна сказала», смирилась и только попросила больше не пропадать и не пугать их.
– Вдруг вас украдёт злой Матей? – Даянка смешно сделала бровки домиком, – пожалуйста, не бродите одна. Мы утром придём и проводим куда хотите.
Да, но только в подземелья девочки не поведут. Да и ни к чему им это.
Замок спал, я, наученная опытом, прихватила с собой шаль. Приоткрыла дверь из спальни и увидела, как князь, зараза, выходит из своей. Я замерла. Мужчина наколдовал слуге драгоценность и шагнул в коридор.
Была не была, я тихонько последовала за ним. Он спускался так же, как и я, замер на мгновение около одного из поворотов, нахмурился, сжал кулаки, но пошёл дальше. Потом он остановился внезапно и уже надолго на развилке. Я до этого пошла прямо, а он свернул в почти незаметный за узорами стен проход сбоку. К Амалии своей, значит, сходить не хочет?
В мягких войлочных тапочках мои шаги были не слышны, и я не сильно отставала от князя. А он и не оглядывался, не думая о том, что не один здесь. Да и дед не сильно рад был его видеть. Я тихонько прошла сквозь дверь и притаилась за ширмой, где стояла каменная ростовая заготовка…Амалии? Грубая, вырубленная из мрамора силуэтом, но всё равно красивая. Моего роста. Моего сложения. И даже черты лица угадывались. И ещё перед нами стояло зеркало. В полумраке стоять с недоделанной болванкой следующей невесты было жутко, словно рядом со своим же похоронным памятником. Я отвернулась и прислушалась к разговору мужчин.
Дед Матей вёл себя в лучших традициях старых преподов. Вот профессор сопромата вспомнился. Он как раз любил исходить из того, что студент априори сдать не может, пока не поработает как следует. А князь чем-то напоминал одного талантливого однокурсника, который готовился постольку – постольку, вечно рассчитывал на талант, хорошую память и везение. И оно срабатывало, но не всегда. И парня чуть не отчислили в прошлом семестре.
Незаметно я выглянула из-за ширмы. Князь в рабочем халате, с инструментом в руках выглядел удивительно естественно. Куда правильней и логичней, чем в дорогом камзоле. И лицо у него в момент работы было другое. Тоже серьёзное, но не холодное, а увлечённое. Я бы села с ними рядом, и тоже бы собирала бусы… Блин. Обидно, что притащилась сюда тайком.
Алеш между делом пытался добиться, что же именно учудил дел Матей, и мне это тоже было интересно. Вот только князь пытался решить всё нахрапом, резко. Ну же, нет! Я уже держала за него кулачки, как за однокурсника на экзамене, причём видела, что он лажает. Князь тоже ошибался, но не с ответами, а с вопросами. Он спешил, а не надо было.
Даже более резким и взволнованным голосом мужчина произнёс:
– Дед… так что ты сделал, а?
Матей жутковато и хитро рассмеялся.
– Дело, Алеш, Мастера боится! Особенно если у Мастера есть мозги, стамеска и вечность!
Князь смахнул рукой камни со стола. Они покатились в разные стороны, и один маленький розовый берилл оказался у моих ног.
– Ты можешь объяснить нормально? Почему, – в голосе князя слышалась боль, – почему только я страдаю от этого дара, почему для меня он стал проклятьем, а вы со Штефом живете как ни в чём не бывало? А сейчас ты что-то наколдовал, да и толком объясниться не хочешь? Ты забыл, кто рисковал и давал клятву Матери Гор?
Дедуля тоже встал и спокойно, но не менее грозно произнёс:
– А ты забываешь, мальчишка, кто спину за тебя подставлял и сделал мастером, достойным Дочери Гор. Пшёл прочь и не приходи, пока не будешь готов разговаривать.
Мужчины зло смотрели друг на друга.
– Сам разберусь, – князь снял рабочий халат, сложил идеально ровно и оставил на стуле. Я едва успела нырнуть обратно за ширму, когда мужчина пронёсся мимо меня.
Спустя пару минут я вышла сама. Старый Матей сидел за столом, закрыв лицо руками и бормоча грустно что-то в духе «Ой, дурак». Я подняла и накинула брошенный князем халат, принялась собирать разбросанные на полу камни.
Потом села на его место и взяла в руки напильник. Никогда в жизни так не работала, но почему бы и нет?
– Дедуля, может, мне покажете, что надо делать? Я камни люблю, но только бусы собирать умею. Ну и гальванику…
Матей вздохнул.
– Это для князя была работа. Тебе, девонька, я полировать дам.
Он притащил мне пару войлочных кругов и коробочку камней.
– Вот, это после шлифовки. Надо начисто сделать. Садись, да только платок на лицо повяжи.
Он протянул мне потрёпанную, но чистую тряпицу.
Какое-то время мы оба молча сидели за столом. Я натирала камни до блеска войлоком, убирая с них пыль и остатки местного средства для шлифовки. А потом дедуля всё-таки начал разговор.
– Так ты, значит, тоже камни любишь?
– Да. У меня родители были геологи… – не сразу придумала понятный синоним, – искали новые месторождения. А я украшения люблю делать.
– Нравишься ты мне.
Войлок в моих руках скользил по камню, заставляя его сиять.
– Вы мне тоже нравитесь. Но всё же, не могли бы вернуть меня в мой мир?
– Могу. Только помоги мне проклятье снять. Поможешь – верну, окажешься в том же моменте, как ушла. Князь, он, видишь ли, сдался. Подумаешь, две с половиной сотенки попыток… Разве ж это повод?
У меня в голове некоторые странности князя резко получили объяснение. Например, его вид, как будто Свадьба достала его больше всех на свете.
– Сколько? – переспросила я, чтоб наверняка, – сколько Свадеб?
– Эта двести сорок вторая. Ну, ритуальная. До этого ещё одна нормальная была… С Амалией. Её он любил безумно.
Я представила состояние человека, который две с половиной сотни раз проходит через свадьбу с копией погибшей любимой женщины и мне поплохело. То, что он вообще адекватный – это уже подвиг.
– Расскажите про Амалию, – Матей замер, а я добавила, не отпуская войлок и камень, – Пожалуйста.
– Ладно, пока работаешь, девонька Иона, расскажу тебе сказку. Но только пока работаешь!
9. Сказки тысячи камней
Иона
Что-что, а слушать интересные лекции всегда любила. Человека иногда надо лишь немного подтолкнуть, сесть рядом, проявить интерес, и он поделится тем, что по приказу даже не вспомнит. Так и Мастер Матей, вертел в руках то осколок кварца, то кусочек хрусталя, да между делом рассказывал старую историю.
– Знаешь, девонька, я-то давно на прииске работал, уже потом меня подмастерьем забрали. Я не особо талантлив был. Вот есть те, кому как медом помазано – идут себе, да видят сразу как надо. Так не про меня это.
«Зато про князя точно», – подумалось мне, а дедуля меж тем продолжил:
– Так я и работал тяжело, старался как мог. Оброк был большой, князь Мартич, что тогда правил – мерзкий, вместо замка только пещеры эти и были, сам князь жил в Оргене – это посёлок дальше в горах. Сейчас деревня деревней, раньше зато считалось чуть ли не цивилизацией… Нынче-то что замок этот, Раур, что столица Алтея – вот красота. А вотчина Мартичей… так, закоулок.
Тогда то и дело схлёстывалась воля людей и силы разные. Вот работаешь, замечаешь жилу камня годного, относишь образец приказчику, тот и велит добыть. Ты приходишь, а там Мать Гор пошутила, и вся жила – обманка, пустая руда.
А оброк-то уже назначили…
Знаешь, сколько людей гибло от жадности да неразумения?
Мне вспомнились история нашего горного дела. Да и тему с крепостным правом в целом. Мастер же говорил всё это с надрывом, даже перестал работать и посмотрел на свои руки, будто не смог кого-то удержать. Легко представлялось, что он знал многих из пострадавших людей. Для него это не абстрактные факты, а настоящие жизни… были.
– А сейчас как? Князь тоже оброк собирает? – Не удержалась я от вопроса.
– Алеш-то? Пффф, зачем ему? Есть у нас, конечно, и добыча, и обработка камня. И здесь, около Раура, и дальше в горах. Но понимаешь, вот нужен был розовый мрамор на колонны для короля Тэмании. Алеш что сделал? Обошёл горы, да и сказал – здесь вот работайте, но в день проходить и не больше, и не меньше указанного. Тогда и гора не против будет, и камня хватит. Король заплатил огромные деньги, князь посчитал, что надо в казну положил, а остальное рабочим за труд заплатил… так мало где делают с простыми людьми. Больше-то неволя да плётка. В Катайе так до сих рабов привозят из-за моря.
В памяти всплыл пальчик-посыльный и самоцвет в его руках. Да Алешу можно веточку мяты из подвала вынести на свет божий, её бы купили за баснословные деньги.
