Мария Кейль
Невеста Горного Князя
– Привиделось, вестимо, – бормочет он и продолжает работать, – наверное, воздуха мало, надо в следующий раз пичугу взять.
Красавица эта – не Амалия, но весьма на неё похожа. Снова стоит за спиной у молодого мужчины.
– Так что ищешь ты в штольне, зачем идёшь в гору?
– Ишь ты! – вздрагивает он и косится на канарейку в клетке. Птичка чирикает, не переставая.
– Мне интересно, мастер.
– Шла бы ты, вчера тут обвал случился, в соседней штольне, – ворчит он и продолжает работу.
– И в этой случится, если не ответишь, – она касается стены рукой и та начинает вибрировать. Мужчина вздыхает, откладывает кирку и говорит:
– По оброку хоть змеевик надобно, что красивое поделочное найдётся, уже хорошо. Ценится внизу, в равнинах. Ну а я хочу розовый турмалин найти да выкупить свою невесту из неволи. Редкий в этих горах камень, за него вольную дадут.
– Хочешь, дам тебе вольную? Как тебя зовут?
– Матей Олдрич. А ты,девица, кто Дух аль призрак?
Она вздыхает, а после смеётся, да так, что ей вторят стены. Она манит горняка за собой, и уводит сквозь стены в каменный мир. Там мята из нефрита и трава из малахита, рубиновые розы и турмалиновый миндаль. Он трогает самоцветные чудеса и вздыхает:
– Эх, Эмме бы показать, да кто ж её отпустит…
– Останешься со мной на ночь – бери что хочешь, любые каменья. Всё, что угодно.
Он молчит.
– Нет. Я понял, ты – Хозяйка этих Гор. Но грош мне цена, если так я поступлю. Лучше руки сорву, но добуду камень сам. А так – обман. Не по мне это.
– Ты ведь гнева моего не боишься, – женщина не спорит, она знает.
– Что мне гнев твой, Владычица, после плетей у князя Мартича? Ты стихия, а он безумный и жадный человечек с властью в руках. Это куда страшнее. Зачем тебе я, обычный горняк? Тебе, всесильной?
– Силу сложно держать без цели. Иногда я владею горами, а иногда горы мной. Долгие годы хочу я дочь, но для этого нужен человек.
Матей молчит, потом оглядывается, обводит руками самоцветный мир.
– Ты же можешь всё, что стоит тебе создать её как цветок? Свою Дочь гор, только имя ей дай. Я вот хотел бы дочку Амалией назвать… Правда, Эмма говорит, что девочку назовёт Виола. Прости, Владычица. Я помог бы тебе, если б смог полюбить… А так – не дело оно.
Она отламывает лепесток цветущего миндаля.
– Держи, мастер. Это тебе на свободу. Но только не ходи больше в гору. Утащу.
Маленькая девочка в зелёном платье резвится у останца.
– Не уходи далеко, Амалия, – серьёзно говорит женщина.
– Не уйду, мам! Я от тебя не уйду!
Женщина грустно смотрит в сторону гор. Сила так и осталась у неё, девочка стала хоть и любимой дочкой, но не спасением.
– Ты ходишь в штольни, – не спрашивает, утверждает Мать Гор.
– Да, матушка, – кивает юная девушка, потупив бедовые зелёные глаза. Женщина вздыхает, и вдруг с каким-то озорством произносит:
– Увидишь там Олдрича – помоги. Хотя сейчас, у него уже, должно быть, внуки… Да и велела ему в гору не ходить, чтоб душу мне не травил.
Амалия стоит у останца и держит в руках ландыш из лунного камня, улыбается тепло и нежно. Вокруг неё ещё каменные цветы.
– Ты Дочь Гор? – произносит подошедший Штефан. – Бабушка рассказывала про тебя сказки, а дед говорил, что Горы всегда помогут Олдричу.
– Так ты тоже внук Матея Олдрича?
– Да, так и есть. Можешь дать мне цветок? Мне нужно для свободы.
– Мне он дорог, но – держи.
Штефан прячет ландыш в сумку и уходит.
Высокие сводчатые пещеры с друзами кристаллов, в стенах мерцают жилы самоцветов.
– Ты влюбилась, дочь, – устало произносит Владычица. – Это плохо.
– Почему, матушка?
– Любовь, жизнь и магия текут как река, только вперёд. Ты же слишком уязвима без силы. Одна лишь красота – защита слабая.
– Алеш защитит меня!
– Люди не вечны, дочь. Ты забываешь об этом. Вечны только горы…
Девушка улыбается.
– Так отдай Олдричу силу гор, матушка. Я не могу её принять, но может, человек сможет?
Владычица перебирает бусины на длинном ожерелье. Вздыхает.
– Я бы отдала силу… другому. Но ему уже поздно.
Стеклянные стены оранжереи. И среди разных цветов идут Амалия и Мать Гор.
– Ты должна была сказать мне про его дар. Он может обратить камень в тебя, понимаешь?
– Алеш так не поступит.
Женщина снова вздыхает.
– Магия – это река. Сила Гор давала тебе жизнь, но слившись с даром этого человека, может произойти так, что ты снова станешь камнем.
– Снова, матушка? Ты говорила что…
– Это не так. Я лишь хотела его, но не получила. Я создала тебя сама, вдохнула жизнь магией и поэтому ты Дочь и Душа Гор…
– Но как же! Ты говорила про Олдрича! Помочь его внуку!
Мать и дочь замолкают, проходя мимо Штефана, собирающего цветы.
Амалия вздыхает. Женщина улыбается.
– Но ты ведь не поэтому влюбилась, правда?
Её счастливую улыбку, Штефан, ясно дело не видит.
– Ты должна быть со мной! Алеш – приёмный, он не Олдрич! – шепчет Штефан вечером, прижимаю девушку к стене тёмного зала.
– Я тебе ничего не должна! Прочь! Иначе закричу!
Сухой голос сзади:
– Поди прочь, внучек. Радуйся, что это не Алеш, иначе бы он тебя пришиб. И не смей к княжне лезть.
– Но… Она должна быть с Олдричем! А не… с этим!
Дед тяжело ворчит и сурово произносит:
– Она с тем, кого любит. Иди делом займись. Платье ей сшей в качестве извинений.
– Но… я её люблю!
Матей даже ничего не говорит, только смотрит, прищурившись, и портной сбегает.
– Ты уж князю-то не говори, девонька. Он правда его пришибёт. А он кровиночка моя… какой есть. Как ты для Владычицы, понимаешь?
Девушка кивает. А потом спрашивает:
– А почему вы не пошли с Владычицей?
– Потому что я б сам себя съел потом. Не смог бы быть с Эммой.
– Но её сейчас нет, – резонно замечает Амалия.
– Да, нет. Но знаешь, девонька, я не жалею. Может, были бы как вы с Алешем – счастливые-бессмертные, но так… когда приходится отпускать, так любовь ещё дороже.
Штефан приносит платье, вышитое ландышами для Амалии, а кроме него – манускрипты.
– Вот, дедуля выменивал у торговцев из Катайи. Тут написана история о том, как Ветер Горный передал силу человеку. И человек смог совладать с этой силой, только когда полностью получил силу Ветра.
– Ты слышишь, матушка? – зовёт Амалия и из каменных стен выходит Владычица.
– Пути назад не будет, Дочь.
– Я рискну.
Они выходят из покоев, а из кулака Штефана выпадает лист с окончанием повествования: «… и после того человек овладел силой Ветров, но невеста его стала Ветром»
Портной бормочет себе под нос:
– Если не мне, так никому не достанется!
Мы стоим друг напротив друга, я и Амалия:
– Ты не могла всего этого видеть, – замечаю я.
– Горы видели все. Я рада, что ты пришла. Мама сказала мне ещё, что мы должны отпустить друг друга, если вдруг что-то пойдёт не так.
Мне вспомнился наш неудавшийся ритуал.
– Но вы не смогли.
По её щекам текли слёзы.
– Нет. Я не хотела его отпускать, и моё желание быть рядом позволяло создавать связь с новыми невестами. А его желание быть со мной и чувство вины заставляло горы гневаться, когда очередная княжна пропадала. Мы словно оказались в вечном сне… Я всё надеялась, что Алеш догадается отпустить сам себя… Но он повторял ритуал снова и снова. Но он призвал тебя.
– Меня призвал Матей, он сказал, чтобы отпустить нужна живая душа.
Девушка рассмеялась.
– Значит, матушка была права, когда хотела отдать силу. Просто не того Олдрича выбрала.
Мы стояли друг напротив друга, я и живая Амалия. Она изначально была каменной и потому так легко попала под усиливающийся дар Алёша. Это Мать Гор создала дочь супротив потока жизни, но… магия как река. Нельзя повернуть назад, удержать дамбой можно только на время… Вот как Мать Гор оживала Дочь.
– Иона! – крикнул Алеш от дверей и замер. – Амалия?
– Это её ты должен был…, – я осела на руки князя.
– Это меня ты должен был отпустить, милый. А я тебя. Прощай, Алеш… Олдрич, – произнесла Амалия, провела нежно рукой по щеке князя, улыбнулась и растворилась в искрящейся каменной пыли.
Теряя сознание, я почувствовала, как с запястья упал на пол турмалин и рассыпался со звоном стекла. Каменные стелы вокруг молчали, и не нужны были им ни ритуалы, ни длинные слова.
23. Живые люди
Иона
Пространство, казалось, искрилась свободой и спокойствием. У Алеша даже лицо посветлело. Вокруг мелодичным звоном покачивались, как живые, каменные цветы.
Амалия ушла, а я вдруг почувствовала, что у меня немеют руки. Почему? А… точно, магию не сдержать. Жизнь в каменном теле – лишь плотина на пути потока. Но надо успеть сказать самое важное.
– Это не горы гневались… Это ты сам гневался на себя. Потому что Горы – это ты.
Я запустила пальцы в его волосы, растрепала их.
– Классная вышла стрижка, Алеш. Слушай, это Штефан подсказал Матери Гор отдать всю силу, и он же отдал ландыш Мартичу…
В зал, запыхавшись, ворвался Матей. А следом Маги и Тейтана.
Я не услышала ответ князя. Передо мной был зимний город. Шум машин, скрип тормозов, высотки, грязный снег, нервные птицы на проводах. Привычный, но уже такое чужой путь до работы.
– Эй, красавица, чего встала? – окликнул дерзкого вида парень, заставив меня вздрогнуть от неожиданности. Я действительно замерла посреди узкого тротуара между сугробами, и мешала пройти.
– Ничего, – идти дальше не хотелось.
Ведь я не должна была возвращаться. Не должна была! Как я могла так ошибиться? Но хоть Алеш теперь свободен. Я как-нибудь справлюсь… Втянусь в свою жизнь обратно… Только вот моей жизнью стал гористый край и его гордый князь. Как я могла так поступить?
– Иона! – ветер растрепал мои волосы.
– Иона! – вздрогнула плитка тротуара под ногами.
– Иона! – звал меня Алеш, – ты хочешь ко мне?
– Да! – я протянула руку и оказалась снова в пещере. – Но как?
Князь гладил мои волосы, касался запястий, а я уткнулась ему в рубашку и разревелась.
У дверей ворчал Матей:
– А всего-то надо было хорошенько подумать!
– Они и без тебя поняли, старый, – бросила Тейтана. – Пойдём, он сам сейчас девочке объяснит. Пойдём-пойдём, после поворчишь о молодёжи.
– Всё хорошо, правда, – князь гладил меня по голове, – не плачь, Иона. Ты здесь, ты живая. Я живой. Горы до сих пор поют, слышишь?
– Я испугалась, – всхлипы не удавалось так просто остановить. – что не останусь здесь, что не дождалась тебя.
Князь вытер дорожки слёз с моих щёк.
– Маги Катайи сказал мне удивительную ведь: призвать человека может только Стихия. В твоём втором видении ты оказывалась в своём мире потому, что разрывала союз со мной, а я договаривался с Маги, он волшебник призывов. Но он не справился бы… Здесь уже мы поговорили с ним напрямую.
Он долго смеялся, когда понял, что Стихия – это я. Но сейчас я не хочу говорить.
Алеш встал и легко поднял меня на руки.
– Я могу и сама идти… наверное. Голова не кружится, слабости нет.
– Верю, – он обжёг шёпотом, – просто не хочу выпускать из рук, вдруг исчезнешь снова.
Оставалось только прижаться к крепкой груди любимого мужчины и знать, что всё теперь будет хорошо.
Так, мы дошли до спальни – спальни князя. Он отпустил меня на кровать и уселся рядом.
– Знаешь, думаю…, – я принялась расстёгивать его рубашку, – ты расскажешь мне завтра.
Сейчас хотелось чувствовать его всем телом, эмоции накалились до предела. После того как я на мгновение успела подумать, что уже не вернусь, мне сильнее всего хотелось ощутить себя здесь и сейчас.
– Думаю, – он скинул с себя рубашку и снова прижал меня к своей груди, – теперь нам спешить некуда.
Ночь началась с поцелуя. Мы дали волю себе – касаниям, вздохам, шёпоту. Жару и огню, который не погасить лёгкими стонами. Желанием, которое было не удержать, не запечатать стонами.
В этой ночи не было страха, не было мыслей, что эта ночь – последняя.
Нет, мы были уверены, что она – первая из многих.
Алеш
Всё было на самом деле просто, и Маги, выслушав нашу историю, так сразу и сказал:
– Так это вы, князь, гневались. Вы и Горы – суть едино. Это была ваша боль. Вы хотели быть с Амалией. Отпустите её сами, а пуще того – себя. И про призыв – что ж вы лукавили, вы сами Стихия, зачем вам скромный волшебник?
Мне вспомнилось видение Ионы и стало любопытно:
– А если бы вместе с Матеем?
Катайец только покачал головой.
– Мы всё равно смогли бы только душу призвать. Потому Иона и видела в итоге родной мир.
– Иона? – я обернулся и заметил, что Ионы нет. Сразу появились предчувствие и страх. Надо спешить, быстрее вниз.
На пролёте стоял Штефан. При виде меня он бессвязно бормотал:
– Она пошла вниз, я хотел её остановить, но княжна не послушала меня…
– Я позже с тобой разберусь, – бросил ему, перепрыгивая через ступени, устремился вниз.
Во мне звенело понимание. Ландыши. Князю принёс их тот, кто мог выследить меня, найди их случайный человек, каменные цветы стали бы чудесной диковинкой, не более того. Тот, кто завидовал мне и считал, что и талант камнереза, и сердце Амалии должно было достаться ему только потому, что он Олдрич.
Когда мы уезжали, Войт намекнул, что Лейса имеет связь с кем-то из замка. С кем-то, кто сказал ведьме, что у княжны немного сил. Кто знал, что очередная княжна держится от меня как можно дальше, чтобы вытянуть год. Сам Войт, Симона с Даяной, Тейтана, Матей и Штефан.
Девочки не знали деталей, Матей не выходил из мастерской, Тейтана была без ума от Ионы.
Все линии сходились к тем двум, кто одинаково ненавидел меня за то, что, по их мнению, я получил незаслуженно.
В другое время магия уже превратила бы пару деревянных дверей, мимо которых я пробежал, в камень. Но сейчас во мне не было места гневу, только страх за Иону. И желание успеть.
В своей старой мастерской стояли одновременно Амалия и Иона. Я думал, что испытаю вину, счастье, смятение, страсть – за века у меня было много разных эмоций, на случай если Амалия оживёт. Но сейчас была лишь нежность и лёгкость. Нам и вправду следовало отпустить друг друга давным-давно.
Я мысленно обратился к Стихии, и Горы ответили мне. Так же как Иона, которая смело сказала «да».
Утром я не стал её будить. Молча сидел и смотрел, как растрепались русые волосы по подушке, и как от солнечных лучей на них появляются то золотистые, то рыжеватые блики. Так, теперь будет каждый день, и эта мысль делала меня счастливым.
– Я скоро вернусь, – прошептал я спящей девушке и вышел.
Войт ждал меня в зале.
– Мы задержали обоих, князь.
– Обоих?
– Да, леди Мартич сбежала из-под стражи, князь. Но её и Штефана поймали в окрестностях замка. Сейчас они на пороге. У нас тут темниц не предусмотрено, хотя подземелий полно.
– Отлично. Я иду к ним. Пусть кто-то позовёт Мастера Матея.
Старческий голос опередил меня.
– Здесь я. Прости, Алеш… Не думал, что он настолько паршивец. Не верил… Считал, что только язык у него гадкий, а оказалось, что душа. Как так?
Я обнял старого учителя, а после мы вышли на порог.
– Что, убивать будешь? – выплюнул Штефан.
– А ведь ты мог бы стать мне братом, – вырвалось у меня, а затем я коснулся одной рукой Штефана, а другой Лейсы. – Прощайте.
Перед ступенями оказались две каменных статуи. Матей всхлипнул, но ничего не сказал.
А меж тем у меня было ещё одно дело. Теперь я коснулся плеча учителя и мысленно обратился к Горам:
Это ведь его Владычица любила. Он тот самый Олдрич. Он достоин нести эту силу… Горы, будьте спокойны, Мастер вас защитит.
Ветер на мгновение крутанул вокруг нас вихрь пыли, ступени вздрогнули, а затем Матей посмотрел на меня совершенно другим взглядом.
– Ты единственный, кто за два с половиной века сохранил волю, Мастер. И Владычица так хотела бы. Что касается этих, – я мотнул головой в сторону портного и ведьмы, – то если захочешь и найдёшь способ их вернуть – будет на твоей воле и твоей совести.
Мастер вздохнул и вдруг улыбнулся.
– Ты даже не представляешь, сколько всего мне сейчас говорят Горы!
– Вот и отлично.
В спальне меня ждала Иона. Девушка мирно посапывала после долгой ночи. Я коснулся её волос, провёл рукой по щеке.
– Доброе утро, Алеш… Ты уже оделся? – пробормотала она.
Я кивнул.
– Иона… Ты выйдешь за меня? За князя Алеша Олдрича, простого человека? Для всех ты и так моя княжна, но я хочу хотя бы для нас настоящую свадьбу.
– Конечно, – девушка прижалась к моей груди. – Только знаешь, ты совсем непростой, князь. Я люблю тебя.
24. Пионы и Миндаль
В горах начиналась весна. Склоны покрывались цветами багульника и дикого миндаля, в оранжереях при замке срезали огромные охапки пионов. Ребятишки бегали по улице и кричали:
– Догоню и ведьму в камень превращу! Ха! Теперь ты водишь! Кого больше всех осалят, тот до завтра сидит с каменным портным!
Ребятня из городка бегала друг за другом, смеялась и иногда стряхивала с волос опадающие цветки яблонь. Они даже не заметили, как к ним спустился седой старик.
– А, ну кыш, мелюзга! Скоро князь с княжной приедут! Завтра доиграете.
– Да, Хозяин Гор. А князь будет камешки разбрасывать?
– Конечно, это ведь традиция.
– Ух! Здорово, что вы победили злого деда Матея и спасли прекрасную княжну из подземелий! – крикнул кто-то из ребят.
Старик поморщился.
– Кыш! А то сказки рассказывать не стану!
Дети тут же умолкли и расступились. Скоро около порога выстроились слуги. Подъехала карета. Первым спешился высокий мужчина в зелёном камзоле, открыл дверь и помог выйти красивой девушке в платье мятного цвета.
– Пойдём, Иона, зал уже украсили пионами.
Она улыбнулась и спустилась на землю. От движения складки платья чутче обрисовали округлившийся животик.
Князь взял из рук кравчего ветку цветущего миндаля, коснулся её, и она рассыпалась на множество турмалиновых лепестков, которые полетели под ноги жителям.
– Долгих лет князю Алешу и княжне Ионе! Долгих лет! Пусть Весна будет с вами!
Девушка хитро улыбнулась:
– Видишь, главное – правильно объяснить.
В зале, украшенном пионами и миндалём, играла музыка, пели и радовались жизни те, кто умел верить в друг друга и был готов отпустить ради любви.
О них уже слагали баллады, о них уже пересказывали сказки.
Поутру среди высоких останцев шел бессмертный Хозяин Гор.
Теперь в народе ходили сказки о том, как он спустился с вершин и победил страшного деда Матея, помог сыну своёму Алешу, и обратил в камень плохих портного и ведьму. А чтоб никто не смог больше похитить княжну, ей дали другое имя. А раз имя новое, то и свадьбу надо новую.
Матей усмехнулся. Иона – та ещё затейница, придумала шикарную историю для народа, чтоб с чистой совестью отмечать уже третью годовщину весной.
Среди высоких останцев старику временами мерещилась тень статной черноволосой женщины в зеленом.
– Я буду твои Горы защищать, Владычица, – кивнул мастер и пошел дальше. Этот мир слишком интересен, чтобы сходить с ума. Слишком много вопросов, чтобы транжирить вечность.
– Маги, – окликнул Матей волшебника. – Пойдем, у нас с тобой еще не закончен трактат о магических потоках жизни. Думаю, наследнику Алеша наши знания пригодятся.
