Марина Леванова
Радуга для миллионера
Катрин поднялась с лавки и прошла к удочкам, взяла рогатины и два маленьких ведра, всё отнесла к берегу. Выбрала место и воткнула рогатины в землю, на них они будут устанавливать удочки, если вдруг понадобится зачем-то отойти. Вернулась к столу. Максим расправился с маминым расстегаем и сейчас в глубокой задумчивости допивал своё вино.
– Идём рыбачить, а то что-то ветер усилился.
– Идём.
– Ты когда-нибудь ловил рыбу? – поинтересовалась Катрин, вытаскивая жирного червя из ведра, оценивающе осмотрела его со всех сторон и ловко насадила на крючок.
– Какой ужас! Меня, кажется, сейчас вырвет. – Максим стоял с круглыми глазами и был зелёного цвета, а ещё хватал ртом воздух, как та рыба, которую выбросило из воды на сушу.
– Так и знала! Нужно было прихватить с собой мамины нюхательные соли, – Катрин не смогла удержаться, чтобы не пошутить над ним. Хотя, если честно, всё это было очень печально – не знать в этой жизни элементарных вещей. – Ты, случайно, не собираешься здесь у меня в обморок хлопнуться?
– А вот не знаю-не знаю, – с осуждением в голосе проговорил он, постепенно приходя в себя. – Катрин, вот скажи, зачем все эти трудности? Мы ведь могли просто пойти с тобой в ресторан и заказать там любую существующую в этом мире рыбу.
– Ничего ты не понимаешь! – Она насадила червя на второй крючок. – Одно дело слопать уже приготовленную рыбу и совсем другое – поймать её самому. Держи! – Не церемонясь, сунула в его руки удочку. – Не переживай! У тебя всё получится. Я в тебя верю.
Два рыбака подошли к берегу. Максим старался не смотреть на бедное «животное», болтающееся на крючке.
– Смотри внимательно, – Катрин отошла подальше, – вот так размахиваешься и закидываешь. – Поплавок важно поплыл по поверхности пруда, а девушка спустилась к воде, чтобы помыть руки. – Понятно?
– Конечно, понятно. – Максим подошёл ко второй рогатине, торчащей из земли. – Что же тут непонятного? Всё очень наглядно, – бурчал он себе под нос, как ворчливый старый дед. – Забросить эту полосатую штуковину в воду. – Он от души размахнулся, крючок ушёл за спину, и Максим тут же послал удочку вперёд, как это сделала Катрин. Раздался треск ткани и мужчина почувствовал острую боль. – Ой!
– Ну что, закинул?
– А то! И закинул, и уже даже поймал… рыбку так килограмм на девяносто.
Голос Максима прозвучал как-то странно. Катрин посмотрела на него внимательно и в первый момент даже не смогла понять, что происходит. А потом засмеялась. Громко, искренне, до слёз. Положила удочку и пошла выручать бедолагу-шефа, который с растерянным видом стоял с крючком в филейной части.
– Обещаю, я никому об этом не расскажу, – сквозь смех произнесла она.
Максим не мог отвести взгляд от её лица и стоял, забыв обо всём, заворожённый её улыбкой и искорками, что сверкали в ореховых глазах. Удочка выпала из его рук. Он быстро подошёл к Катрин, взял за плечи и поцеловал. Она ошеломлённо замерла, а он был не в силах выпустить её из своих объятий. Но ведь так нельзя! Он резко отступил.
– Прости! Не знаю, как так получилось…
Но Катрин сама придвинулась, обняла за шею и приникла к нему. На краткий миг их взгляды встретились: её – мятежный и его – такой ждущий.
«Хотя бы один-единственный раз!»
О чём Катрин думала, когда сама потянулась к нему, она уже не смогла бы вспомнить. Потому что мир вдруг раскололся на тысячи осколков, когда Максим притянул её к себе и с жадностью смял её губы.
Глава 37. Чтобы увидеть радугу, нужно попасть под дождь
Первые редкие капли они даже не заметили. Лишь когда дождь усилился, Катрин резко отодвинулась и, стараясь не смотреть Максиму в глаза, смущённо произнесла:
– Дождь начался, нужно найти укрытие. – Зашла ему за спину. – Но сначала освободим тебя.
Опустилась на корточки и внимательно осмотрела место, куда вошёл крючок. Всё могло быть гораздо хуже, будь на нём надеты обычные костюмные брюки из тонкой ткани, а так, через джинсы, крючок лишь зацепил кожу.
– Будет немного больно. Ты, главное, не дёргайся. Я постараюсь аккуратно вытащить, а дома уже продезинфицируем.
Но Максим и так не шевелился. Катрин, приняв его молчание за одобрение, потянула крючок вниз и резко на себя. Шеф издал невнятный звук, но потом облегчённо вздохнул. А Катрин быстро смотала удочку.
Прошла к столу, собрала остатки еды в корзинку и поставила её под стол. И пока она этим занималась, в голове билась только одна мысль: «Что это сейчас такое было?» А ещё… на душе скребли кошки, такие мерзкие, разноцветные. Ведь она прекрасно понимала, что эти отношения обречены: кто она и кто он? «И мы с ним такие разные!» Посмотрела на шефа: Максим так и стоял, не двигаясь и наблюдая за ней напряжённым взглядом. «Вот о чём он сейчас думает? – Она отвернулась. – Наверняка жалеет, что поддался минутной слабости. А я-то? Я-то тоже хороша. Дура!»
– Нам нужно укрыться в сеннике, – сказала Катрин, так мать называла сарай, под крышей которого хранили большие стога сена. У них тоже был такой на ферме и даже не один. На лице Максима читалось непонимание. – Ну-у-у, это та постройка без окон и дверей, мимо которой мы с тобой проходили. – Она говорила и говорила, только бы прервать то неловкое молчание, что возникло между ними. – Под такими штуками обычно хранят сено, крыша предохраняет от осадков круглый год, у Робера он даже со стенами, а у нас просто на столбах крыша стоит. – Она наигранно засмеялась.
Повернулась и побрела к сеннику. Максим в несколько шагов догнал её и пошёл рядом. Ветер усилился, стало темно, будто уже наступил вечер, и с неба вдруг хлынуло как из ведра. Первая молния прочертила небо, заставив Катрин взвизгнуть от неожиданности.
– Бежим! – закричала она, хватая шефа за руку и припуская со всех ног.
Раскат грома был настолько оглушительным, что заставил наших беглецов остановиться и прикрыть ладонями уши. Но через мгновение, взявшись за руки, они вновь понеслись по полю, только теперь впереди бежал Максим и тащил за собой Катрин.
Они влетели под крышу сенника за мгновение до того, как молния ударила в старое дерево, стоящее недалеко от постройки. Сухие ветки тут же занялись огнём, но не успели разгореться, потому что с неба мелкими горошинами посыпался град и сбил пламя.
– Мама дорогая! – в благоговейном восхищении тихо прошептал Максим, наблюдая за разбушевавшейся стихией.
Катрин посмотрела на него. Наверняка же пребывает в шоке! Ведь в городе такого не увидишь. Каково же было её удивление, когда она заметила, что он улыбается – широко, открыто. И дрожит от возбуждения. Его ноздри трепетали, он с жадностью вдыхал влажный воздух, пропитанный озоном и дурманящим ароматом луговых трав, а самое главное, он выглядел счастливым. Капельки воды стекали по его волосам и лицу, но он этого даже не замечал.
– Всё хорошо? – поинтересовалась Катрин.
– Да, – не оглядываясь, тихо произнёс он, боясь отвести взгляд хотя бы на краткий миг от происходящего снаружи.
Катрин отвернулась и вдруг услышала его тихое:
– Спасибо!
Как же ей хотелось спросить, за что, но она так и не решилась, недоумевая про себя: «Ведь не может быть, чтобы он меня благодарил за эту грозу, которая сорвала все наши планы!» Она сама не заметила, как начала дрожать и стучать зубами. Промокшие вещи прилипли к телу. Сенник имел лишь две стены и крышу и совсем не защищал от ветра.
– Тебе нужно снять с себя вещи и отжать, – тихо произнёс Максим, тут же стягивая с себя мокрую футболку и ловко выжимая воду. – Обещаю, я не буду смотреть! – Встряхнул и повесил майку на торчащие из стены гвозди.
«Да в принципе уже не так холодно. – Катрин во все глаза таращилась на голый торс мужчины своей мечты. – Я бы даже сказала, что как-то сразу стало жарко. – Поймала себя на том, что стоит с совершенно глупой улыбкой, разглядывая жилистое, поджарое тело своего шефа. – Какое счастье, что он на меня не смотрит сейчас!»
Как во сне, стянула с себя высокие сапоги, стащила джинсы. Попыталась их отжать, но ткань не отдала ни капли влаги. Освободилась от плотной байковой рубашки отца, оставаясь лишь в майке на широких лямках, закрывающих плечи. Благо под ней был надет бюстгальтер с тонкими поролоновыми вкладышами. Кожа Катрин покрылась мурашками, каждый волосок на руках стоял дыбом. И теперь она стучала зубами ещё громче, можно даже сказать, музыкальнее, что ли.
Максим, прислонившись к стене, стоял в расслабленной позе.
– Я могу тебя обнять, – очень тихо предложил он, не оглядываясь, а сам крепко зажмурился, быстро повторяя про себя: «Хоть бы… хоть бы…» Вслух же продолжил совсем севшим голосом: – Я закрою глаза. – И улыбнулся одними уголками губ.
Ох, если бы Катрин могла видеть лицо своего шефа: каждая его чёрточка дышала ожиданием и вожделением! Но она не видела, ей было не до того.
«Очень заманчивое предложение! – подумалось ей, но она не могла себе этого позволить. Не могла! Её и так придавало тело, а тут ещё ощутить жар его кожи… – У-у-у, – заскрипела она зубами, сражаясь со своими собственными демонами. – Может, выйти на улицу и побегать под дождём, чтобы остыть? – И тут же сама себя отругала за нелепые мысли: – Нет. Нельзя. Не поймёт же. Примет ещё за сумасшедшую».
Вместо этого она с каким-то остервенением натянула на себя мокрые джинсы, надела сапоги и, накинув на плечи холодную рубашку, поёжилась.
Дождь как начался внезапно, так внезапно и закончился. Ветер утащил грозовую тучу на юг. Вышло яркое солнце. Катрин как раз продела руки в рукава рубашки и застёгивала последнюю пуговицу, когда услышала странный звук. Бросила взгляд на шефа и понимающе усмехнулась.
В лесу радостно загомонили птицы, сообщая о завершении дождя. Трава, цветы, сама земля – всё выглядело настолько ярким, словно художник добавил в свою палитру красок и щедро разрисовал весь мир. Но самое главное – через луговое поле раскинулась огромная радуга.
– Это… – Максим не мог найти слов, чтобы описать свои чувства. – Она прекрасна!
– Вот видишь! – Катрин подошла к нему. – Разве такое за деньги купишь?
– Что? – Всё ещё находясь под впечатлением, Максим непонимающе взглянул на неё.
– Я говорю, что не всё можно купить в этом мире за деньги. Тому доказательство эта радуга и те эмоции, которые ты сейчас испытываешь, глядя на неё.
– Ну-у-у, это ведь совсем другое. Сама-то по себе радуга совершенно бесполезное явление. – Не удержался и снова с восхищением взглянул на неё. – Зачем её покупать? В чём её ценность?
– В том, что она дарит радость и ощущение прекрасного. Это как свежий глоток воздуха в тесной, замкнутой комнате, это как умыться чистой ключевой водой после долгой пыльной дороги! – Катрин посмотрела на него с упрёком: – Да, это всего лишь чувства, которые ты испытываешь от увиденного или происходящего, но то, что они оставляют после себя – бесценно. – Отвернулась, не выдержав его пытливого, глубокого взгляда. – А ещё… чтобы увидеть радугу, нужно попасть под дождь. Всегда!
Максим не нашёл, что сказать в ответ. Он смотрел на эту странную девушку и задавался вопросом, за какие такие заслуги жизнь сделала ему такой чудесный подарок – познакомила с Катрин Вельбер. В памяти возникла яркая картина: первый день их знакомства. Он в деталях помнил каждую мелочь: взъерошенные волосы, нелепой расцветки платье и огромная сумка-саквояж.
Да. Они были настолько разные – словно небо и земля! Но он ничего не мог поделать с собой: его непреодолимо тянуло к ней.
– Нам нужно вернуться, – тихо произнесла Катрин, тоже пребывая в своих нелёгких думах. – Мои наверняка уже волнуются. – Зябко обхватила себя за плечи. – Только сначала вернёмся к пруду и соберём снасти: они чужие, будет совсем некрасиво бросить их здесь. – Виновато посмотрела на шефа: – Жаль, что рыбалка из-за погоды сорвалась.
– Я рад, что она сорвалась, – честно сознался Максим. – И хочу, чтобы ты знала. Я, наверное, до конца своей жизни буду вспоминать, как ты своими хрупкими пальчиками безжалостно натянула бедного червяка на крючок.
– Не натянула, а насадила, – сквозь смех едва смогла проговорить Катрин. – И вообще, нашёл что вспоминать…
– Это самый необычный день в моей жизни. – Максим перестал улыбаться. – Катрин, спасибо!
– Не понимаю, за что ты меня благодаришь. – Она отвела взгляд: почему-то стало ещё невыносимее смотреть в эти серые глаза.
– За всё!
Максим быстро надел на себя мокрую футболку и вышел первым из сенника. Катрин пошла следом, буравя взглядом спину самого непредсказуемого шефа на свете.
Глава 38. И ещё одно откровение
Никуда они не уехали этим днём. Их просто не отпустили. Вернувшись домой, они обнаружили, что отец жарит стейки, а мать накрывает на стол. Но увидев их, мокрых и отчего-то немного расстроенных, родители бросились спасать горе-рыбаков. В результате Максим оказался переодет в вещи Жерара, которые были ему на два размера больше, а Катрин – в халат матери, он был ей очень к лицу.
Максим стоял в комнате Катрин и как раз застёгивал рубашку, когда к нему постучали. Он не успел ничего сказать, как дверь открылась.
– Перекись, – Катрин потрясла небольшой бутылочкой из тёмной пластмассы. – И антисептик. – Удивлённо прочитала название: – Зелёнка? Мама, – закричала она через комнату, – а нет обычного спирта? А то зелёнка как-то не очень солидно.
Но подлый бесёнок в её душе так и нашёптывал разрисовать шефа в зелёный цвет… и не только повреждённое место; едва сдержалась, чтобы не рассмеяться. Быстро отвернулась.
– Спирта нет, – отозвалась Светлана. – Но я нашла бактерицидные лейкопластыри.
– Во! Это будет лучше. – Катрин взглянула на Максима, застывшего в ожидании. – Скоро вернусь.
И вернулась… с ватными дисками, пластырями, ушными палочками… И с твёрдым намерением непременно вылечить гостя.
– Снимай штаны, – выпалила она и покраснела. – В смысле, приспусти брюки, чтобы я смогла осмотреть рану.
От перспективы остаться в одних трусах перед девушкой, которая ему нравилась, Максиму стало не по себе.
– Сам справлюсь! – резковато ответил он и тут же решил смягчить тон: – Спасибо за помощь, но я сам.
– Хорошо, – быстро согласилась Катрин, оставляя на столике всё, что принесла с собой, и поспешила выскочить из комнаты; впопыхах она громко хлопнула дверью и сама же вздрогнула от резкого звука.
– Всё в порядке? – поинтересовалась Светлана, прекращая складывать бельё и наблюдая за дочерью.
– Сказал, что сам справится, – Катрин даже смогла беззаботно улыбнуться. Но мать продолжала молчать и как-то странно смотрела на неё. – Ну ладно, пойду к отцу пробу снимать.
И помчалась без оглядки на улицу, только бы быть подальше от проницательного взгляда своей матери.
– А-а-а, пришла! – Жерар как раз стоял возле стола и отрезал кусочек от сочного стейка. – А ну-ка, иди попробуй, чего не хватает? – С любопытством взглянул на дом: – А куда дела своего шефа?
– Сейчас придёт, – быстро ответила Катрин и затолкала кусочек мяса себе в рот; вкус был непередаваемым, о таком говорят «чуть язык не проглотил». – М-м-м, вкуснотища. Всего хватает.
– Ха! – Жерар гордо подбоченился. – Кто делал-то!
– И то верно. – Катрин чмокнула отца в слегка заросшую щёку. – А можно мне ещё кусочек?
– И мне, – произнёс Максим, выходя из дома. – Тут такие запахи витают…
– Конечно, можно. – Жерар быстрым шагом направился к барбекюшнице. – Подходи к столу, тебе Катя поможет, а мне за углями нужно следить. Скоро будет готова ещё партия.
Максим взял пустую тарелку и протянул её Катрин.
– Как всё прошло? – тихо поинтересовалась она, ловко нарезая мясо для гостя.
– Всё хорошо! – соврал Максим, не собираясь рассказывать, чего ему это стоило.
Мысленно же он представлял аккуратный зелёный кружочек с лучиками по кругу на правой ягодице, приклеенный дополнительно крест-накрест пластырем. «А что? Для надёжности!» Вообще-то он сто раз пожалел, что отказался от её помощи. В комнате не оказалось большого зеркала, и ему пришлось изловчиться, чтобы всё сделать, пользуясь только дамской пудреницей, которая обнаружилась на каминной полке.
Из дома вышла Светлана. Она крепко держала за руку сына и строго его отчитывала. Пользуясь тем, что все были заняты своими делами, он снова забрался в загон к свиноматке и попытался умыкнуть у той поросёнка. У Николя были влажные волосы, чистые щёчки и руки, на нём были надеты чистые вещи, но сам он выглядел несчастным.
– Ну, мам, – канючил ребёнок, – ну почему мне нельзя? – Крепко задумался: – Я же самого маленького выбрал. И даже постельку для него сделал.
– Потому что поросята должны жить в загоне вместе со своей матерью, а не под кроватью в доме. И хватит уже ныть,– отчитывала его мать.
– А вот и я. – Жерар принёс на большом подносе оставшееся мясо. – Давайте усаживайтесь.
Семейство вместе с гостем послушно расселось вокруг стола и приступило к трапезе. Максим угощался вкусной домашней выпечкой, ел стейки разной степени прожарки, попробовал по меньшей мере три совершенно разных напитка домашнего приготовления и с удовольствием слушал курьёзные случаи из жизни обычного фермера, которыми с гостем щедро делился Жерар. Что он испытывал? Смешанные чувства: словно окунулся в чужой, незнакомый ему мир, но при этом нашёл там близких по духу людей. А ещё… это был самый удивительный ужин в его жизни!
Когда женщины начали убирать со стола, мужчины решили пройтись по ферме. Поздно вечером, когда Жерар наконец отпустил от себя гостя, Максим вернулся в дом очень довольным. Светлана как раз закончила стелить для него постель в гостиной на огромном диване, на полу возле её ног играл со своей новой машиной Николя, а вот Катрин нигде не было видно.
– Во сколько вы завтра собираетесь ехать обратно? – стараясь выглядеть беззаботной, поинтересовалась Светлана, но в голосе слышалось плохо скрытое огорчение от скорой разлуки с дочерью.
– Не знаю. – Почему-то сама мысль, что уже завтра придётся расстаться с этими людьми и вернуться в свою прежнюю жизнь, наполнила душу Максима щемящей грустью. – Наверное, после обеда. – И тут он вдруг вспомнил, как его сегодня поторапливала Катрин, боясь опоздать на рейсовый автобус. – А что, отсюда тоже автобусы только по утрам ходят? – А про себя с сожалением подумал: «Неужели придётся уезжать так рано?»
– Да нет. В течение всего дня ходят и сюда, и туда. Только завтра же воскресенье, вдруг вы планировали вернуться в Париж пораньше перед предстоящим рабочим днём.
– Нет, нет, ничего не планировал. – И тут же, как бы между прочим, поинтересовался: – А где Катрин?
Почему-то Светлане совсем не хотелось рассказывать, где можно найти дочь, при этом она сама не понимала, что ею движет. Но тайну выдал Николя.
– Да на стог снова забралась. Она всегда так делает. – Немного подумал и добавил: – Когда тепло. – С надеждой в голосе предложил: – Хочешь, покажу, где это?
– Конечно!
Николя вывел гостя на задний двор.
– Вон видишь лесенку? – Мужчина кивнул. – Она там.
И мальчишка вернулся в дом.
Катрин, положив руки под голову и покачивая ногой, жевала сухую травинку и разглядывала звёзды. Сегодня после дождя они светили особенно ярко. Хорошо, что отец всегда накрывал стог брезентом, иначе сено непременно промокло бы. Но лежать Катрин предпочитала всё же на самой траве, чтобы слышать её запах, поэтому один край брезентового полотна она откинула в сторону. Неожиданно со стороны, где стояла лестница, показалась голова Максима. Девушка лениво приподнялась на локтях.
– Ты как меня нашёл?
– Твой брат привёл, – ответил он, ловко перебираясь с лестницы на стог. – А ты зачем сюда забралась?
– Ложись, – она похлопала ладонью рядом с собой. – Кое-что тебе покажу.
Максим прилёг, ожидающе глядя на девушку.
– Да не на меня смотреть надо, а вон туда, – Катрин протянула руку, указывая на небо.
Максим с неохотой отвёл взгляд от её лица… и замер, не в силах что-либо сказать.
– В городе такого не увидишь, – тихо произнесла Катрин. – Кто его знает почему. Может, из-за чрезмерного освещения, а может, из-за того, что нам просто некогда остановиться и взглянуть на небо.
Максим посмотрел на неё долгим изучающим взглядом, словно внутри него шла какая-то борьба. Он долго молчал, а потом вдруг заговорил… тихо, словно разговаривая с самим собой:
– Я не садился за руль уже пять лет, а когда-то это было моей страстью. Я не представлял своей жизни без машины. В тот день, когда погиб мой отец, за рулём был я. – Он тяжело вздохнул. – Нас вынесло на встречную полосу, и я не справился с управлением. Я, который мастерски водил машину чуть ли не с детства. Помню только слепящий свет… и резкий удар. Отец скончался на месте, а я пролежал в больнице почти два месяца. После стало известно, что у машины отказали тормоза.
Катрин накрыла своей ладонью горячую руку Максима и легонько сжала.
– Спасибо, – благодарно прошептала она, как когда-то он в ответ на её откровения, и не удержалась, не смогла промолчать: – Но ты не должен себя в этом винить!
– Но я виню. – Он развернул руку ладонью вверх, и их пальцы переплелись.
– И тебе обязательно нужно попробовать вновь сесть за руль. – Катрин заглянула в его лицо: Максим не отводил своего взгляда от ночного неба. – Потому что… – в замешательстве замолчала, придумывая вескую причину. – Потому что жизнь продолжается, – выпалила она, и ей показалось, что сейчас это прозвучало совсем не банально.
– Ты думаешь, я не пробовал? – Максим разглядывал Большую Медведицу, пытаясь пересчитать в ней звёзды, как в далёком детстве. – Да множество раз! – Тяжело вздохнул: – Но все мои попытки всегда завершались неудачей. Понимаешь, стоит мне лишь повернуть ключ в замке зажигания, как всё – стопор. Я ничего не слышу и не вижу, только слепящий свет перед глазами. Лучше я доверю свою жизнь кому-нибудь, чем снова кто-то мне.
– Знаешь, неудача – это не всегда ошибка, – голос Катрин звучал взволнованно. Максим с интересом взглянул на неё. – Настоящая ошибка – перестать пытаться.
– Возможно, – каким-то отстранённым тоном произнёс Максим, в задумчивости поглаживая её тонкие пальцы. – Но я устал пробовать. – Отвёл волосы с её лица, заправляя локон за ухо. – Странно! Я провёл с тобой один день, а у меня такое ощущение, что прошла целая вечность, словно прожил целую жизнь. Знаешь, я решил заплатить тебе намного больше, чем хотел изначально.
– Что-о-о? – Катрин забрала свою руку, повернулась на бок и подпёрла ладонью щёку, чтобы лучше видеть его лицо. – Слушай, давай договоримся: ничего мне не нужно платить! Ясно?
– Почему? – Максим тоже повернулся на бок, лицом к ней. – Мы же заранее договаривались об оплате, и ты согласилась. – Его лицо вдруг приняло прежнее выражение: исчезла мягкость в чертах, а взгляд стал колючим. – Катрин, я всегда довожу сделки до конца, чего бы мне это ни стоило.
– Во-первых, это никакая не сделка! Во-вторых… – она замолчала, стараясь припомнить тот разговор. – Да, я согласилась, но я думала, что речь идёт о тех же услугах, что я оказывала на благотворительной выставке. А это совсем другое. – В её голосе зазвучала горечь: – Максим, ты у меня в гостях, понимаешь? А за это у нормальных людей не принято брать деньги.
Сердце сжало тисками обиды: «Вот же непробиваемый! Взял и всё испортил».
– Тогда я тебя отблагодарю по-другому, – улыбнулся он задорно и открыто, совсем не замечая застывшей в её глазах досады. А может, всего лишь не видя из-за тени, падающей на её лицо. – Можно?
– Не нужно! – Процедила сквозь зубы Катрин, двигаясь к тому краю, где стояла лестница. – Пошли в дом, пора спать ложиться.
– Да что опять не так?
– Да всё не так! – разозлилась она. – Не нужно всё мерить деньгами. Не нужно, понимаешь?!
– Нет, подожди. – Он схватил её за руку, не давая поставить ногу на лестницу. – Чем я тебя снова обидел?
– Ты меня не обидел, – зло выпалила она, с силой потянув свою руку, но Максим держал её крепко. – Я устала и хочу лечь спать. Отпусти!
– Нет. Я хочу объясниться.
– Катрин! – требовательно позвала Светлана.
– Да, мам, – девушка свесила голову вниз.
– Всё в порядке? – поинтересовалась мать тихим, чересчур спокойным тоном. Ей очень не понравилась их перепалка. Нет, она не хотела подслушивать, просто они слишком громко разговаривали.
– Всё хорошо.
– Тогда давайте в дом, – сказала Светлана и осталась стоять рядом со стогом. Теперь она ни за что их одних не оставит. – Уже поздно.
– Идём. – Катрин поставила ногу на лестницу и быстро спустилась вниз, взяла мать под руку и сама потащила её к дому.
Максим провожал женщин взглядом, оставаясь на стоге.
– Как же всё сложно! – Рухнул на спину и уставился в звёздное небо, в точности копируя позу Катрин: положив руки под голову и закидывая ногу на ногу.
