Марина Колесова
Сердце ведьмы
Глава 79
После разговора с Альфредом, если погода была хорошей, Миранда стала ездить с Ларсеном кататься на лодке. Поначалу её немного смущали двое дюжих гребцов, но бесцеремонное обращение с ними Ларсена и их безропотная готовность исполнить любой его приказ вскоре приучили её относиться к ним как обязательному дополнению лодки, и она перестала обращать на них хоть какое-то внимание.
С Ларсеном она изредка разговаривала о чём-то, но взгляды на жизнь бывшего егеря были ей столь неблизки, что она старалась быстро завершить разговор, чтобы не устраивать явно бесполезных дискуссий.
Жизнь текла спокойной чредой дней, и вот однажды, после сильного шторма из-за которого пару дней Миранда не покидала остров, она вместе с Ларсеном вновь поплыла покататься на лодке.
Настроение у неё было приподнятым, она не любила шторм, и радовалась, что погода наконец наладилась, снова светит солнце, и на море полный штиль.
– У вас сегодня замечательное настроение, хозяйка. Смотреть на вас в таком состоянии, сплошное удовольствие, – с улыбкой глядя на неё, постарался сделать достаточно неуклюжий комплимент Ларсен.
Не чувствовал он тонкостей этикета, однако Миранда спускала ему с рук подобные вольности, вот и сегодня, не став делать замечание, что первым вступать в разговор с ней он не имеет права, лишь усмехнулась и достаточно доброжелательно откликнулась:
– Я рада, что это доставляет тебе удовольствие.
Сделала она это зря, поскольку, получив одобрение, он тут же продолжил свои разглагольствования:
– По-другому и быть не может, хозяйка. Вы единственный источник моей радости здесь. Раньше ещё лес был, я когда уходил в него, такое единение с природой чувствовал, что в душе всё пело от переполняющих эмоций. А здесь такого нет, здесь лишь камни, да десяток деревьев. Тут по большому счёту и глаз остановить не на чем. Благо хоть козы расплодились, но с другой стороны вся популяция может исчезнуть, поскольку травы тут мало и плохо она растёт. Сюда бы мхов каких-нибудь быстрорастущих завести, тогда бы проблема решилась. Или же более жёстко поголовье сокращать, чтобы траву полностью не успевали всю съесть.
– Заткнись! – жёстко прервала его Миранда, которой надоели его рассуждения на абсолютно не интересующую её тему, причём ещё с налётом явного негатива, портящего воспринимаемую картину, ещё мгновение назад дарившую ей умиротворение.
Обиженно замолчав, Ларсен отвернулся. Он никак не мог привыкнуть к перепадам её настроения. Она казалась ему абсолютно непредсказуемой, вспыльчивой и экспрессивной. Одно и то же в один момент могло у неё вызвать улыбку, а в другой бурю негодования. С хозяином, хоть тот был достаточно суров, ему было намного легче. Он сразу обозначил рамки дозволенного и чётко оговаривал все требования. А вот хозяйка, несмотря на его трепетное к ней отношение, вызывала чувство полнейшей растерянности. Он никак не мог понять, что она от него ждёт, и как себя с ней вести, чтобы не вызывать раздражения, а порой и нескрываемой злости. Она, отдать ей должное, даже злясь, репрессий к нему не применяла, всячески защищая даже перед хозяином, но ему от этого было не легче. Лучше бы била, объяснив при этом в чём он провинился, чем вот так раздражённо хмурится на пустом месте ни с того ни с сего. Вот что он лишнего сейчас сказал? Про коз и то что их численность надо регулировать? Или обиделась на то, что посетовал на отсутствие лесных угодий? Почему нельзя чётко и ясно сказать: вот это слышать не желаю, а об этом можешь говорить?
Так думал Ларсен, а в это же самое время в голове у Миранды крутилась мысль, насколько отвратно иметь в фамильярах говорящее существо, и насколько легче ей было с котом, чем с этим бестолковым оборотнем. Хотя, возможно, дело не в речи, ведь умей её кот говорить, вряд ли он столь же сильно стал её раздражать. Она ведь по взгляду понимала, что он ей передать хочет. Значит, дело не в речи… Тогда в чём? Вряд ли её кот был умнее оборотня, он скорее был более настроен на неё и близок ей по характеру. А вот этот кровожадный в душе хищник чужд ей абсолютно. Наверное, прав Альфред, каждый раз сетующий на её неумение общаться с теми, кто не соответствует её уровню. Ей надо учиться выстраивать свои отношения с ними чётко и жёстко.
В это время среди безбрежной голубой глади на горизонте показались какие-то плывущие обломки, и Ларсен, напряжённо всматривающийся вдаль негромко проговорил:
– Хозяйка, там, похоже, человек на обломке доски дрейфует. Подплывём ближе или сменим курс?
– Зачем нам менять курс? Чтобы он утонул? Вряд ли он самостоятельно до острова доберётся. Давай, прикажи гребцам подналечь, надо постараться его спасти.
– Понял, – покладисто кивнул он и начал раздавать команды гребцам.
Вскоре они подплыли ближе и втащили в лодку одетого в серую накидку инквизитора высокого и худощавого человека с хищным выражением лица.
Бросив благодарный взгляд на своих спасителей, он сначала задержал его на Ларсене, а потом перевёл на Миранду и изумлённо ахнул:
– Марта, это ты?
– Я так понимаю, что отпираться бессмысленно, святой отец, – хмуро проронила она, узнав Илиаса и непроизвольно поморщившись, после чего, взяв себя в руки, более благожелательным тоном продолжила: – Рада оказать вам помощь и возношу хвалу Всевышнему, моими руками позволившему вам избежать участи утопления в безбрежной морской пучине. Позвольте полюбопытствовать, какими судьбами вас сюда занесло?
– На корабле Его Величества плыл принять участие в церковном соборе, и тут шторм. Корабль сел на мель и развалился, – неотрывно глядя на неё, пояснил тот.
– Его Святейшество поручил вам эту ответственную миссию? – Миранда решила сделать вид, что не знает о «кончине» Эрбила.
– Его Святейшество теперь я, поскольку мой предшественник и учитель некоторое время назад предстал перед Господом нашим. Царство ему небесное и пусть будет земля ему пухом, – он размашисто осенил себя крестным знамением.
– Царство небесное, – эхом откликнулась Миранда, тоже крестясь.
– Так как же ты тут оказалась? Мы ведь отпели давно тебя и даже мысли не было, что выжить ты могла. Ты кстати знаешь, что супруг твой тоже скончался?
– Когда?
– Буквально на днях, перед моим отъездом. Твой пасынок герцог теперь. Но я могу поспособствовать, чтобы признал он тебя и наследством поделился, – явно проанализировав, что находится в очень зависимом от неё положении, попытался подкупить её Илиас.
– Не надо, будет лучше, если меня и дальше будут считать давно почившей, Ваше Святейшество. Ведь это лишь ведьмы воскресать могут, а мне ни к чему, чтобы в колдовстве меня обвинили.
– А ты как воскреснуть умудрилась?
– Так я и не умирала вовсе. Коня в топь загнала, а сама выбралась осторожно. Я же на болотах всю жизнь провела, мне ли не знать, как по топи ходить?
– Отчего сбежать от герцога решилась?
– Не от него я бежала, и вы, как никто другой, о том знаете, – с усмешкой покачала она головой.
– Если так, то ты славно его вокруг пальца обвела, уверен он был, что преставилась ты. Я знаешь, какие панихиды в честь тебя служил? Круче чем королевские.
– Выходит не зря служили, раз теперь я вам послана в качестве вашей спасительницы.
– Действительно спасительницы? Не побоишься меня на берег доставить?
– На берег не смогу. Я сама снова пленница, и живу на острове. А вот к моему хозяину на остров доставлю легко.
– Ты пленница? Чья?
– Графа Алехандро Торна. Слышали о таком?
Услышав имя, Илиас сразу расслабился и заулыбался:
– Очень хорошо его знаю. И буду не против оказаться у него в гостях. Кстати, как он умудрился пленить тебя?
– Случайность, наподобие той, которая позволила вам вернуть меня во дворец инквизиции. Его сиятельству, как, впрочем, и вам явно благоволят Господь и небеса.
– Понятно и, в общем-то, неудивительно. Господь знает, кто достоин Его благоволения. А вот этот егерь казнённого герцога Скиндермейнского почему подле тебя?
– Он мой охранник. Граф выкупил его у маркиза Критенборга, которому перешли герцогские владения, и поручил следить за мной. А вы откуда его знаете?
– Да допрашивал я его как-то, он был причастен к смерти сестры графа.
– Амелии?
– Да. Ты знала её?
– Я ею была какое-то время. Граф воспользовался её именем, чтобы держать меня в замке. Но потом мне вновь удалось сбежать, только от него не сбежишь. С помощью вот этого мускулистого парня, – Миранда кивнула на егеря, – он меня вернул и приставил его ко мне, чтобы больше никуда сбегать не смела.
– Интересный расклад. А ещё интереснее, зачем ты сейчас мне это рассказала. Надеешься, нас стравить меж собой?
– Было бы неплохо. Вы достойный соперник, и если избавите меня от него, я порадуюсь.
– Честно. Всегда удивлялся, сколь ты прямолинейна. В данном случае хочется ответить тебе тем же. Не надейся, я ему сделаю любые документы на тебя, какие он пожелает.
– И ведь не боитесь, что обратно в море вас спихну… Отчаянный вы, Ваше Святейшество.
– Ты думаешь, что приставленный к тебе охранник позволит тебе это сделать?
На этих словах, сидевший безмолвно Ларсен, явно хотел что-то возразить, но брошенный на него Мирандой взгляд заставил его прикусить язык. А она тем временем продолжила:
– Позвольте вам выразить своё восхищение, Ваше Святейшество. Вы лучше просчитываете ситуацию, хотя, если быть до конца честной, даже если бы позволил, не решилась бы я на такое. Пойти против воли Господней, направившей меня для вашего спасения, это головы совсем не иметь. Придётся мне, видимо, смириться со своей участью, оставив даже помыслы сбежать от графа.
– Марта, ты катаешься на лодке явно к своему удовольствию, значит не особо плохие условия создал для тебя Алехандро, а ты вместо благодарности, мечтаешь, чтобы кто-то тебя от него избавил. Ты неблагодарна.
– Уж что есть. Зато честна.
– Алехандро знает о твоих мечтах?
– Конечно. Иначе бы этот громила меня не сторожил. В его задачи входит не дать мне убиться или сбежать. И пока он с честью справляется с этой миссией.
– А как твой охранник вычислил, что ты не сгорела? Мне-то он противоположное вещал.
– Так на тот момент он и не знал, что не сгорела я, он потом меня в лесу нашёл.
– Как нашёл?
– А я откуда знаю как? По следам, наверное. Я же, когда выбиралась, еле жива была и не особо следы-то прятала.
– Значит, сгореть ты не захотела?
– Кто же в здравом уме и твёрдой памяти такого хочет?! Вы, Ваше Святейшество, меня с мучениками во Славу Господню не ровняйте, не по силам мне добровольно себя на такое обречь, да и славы никакой не предвиделось, скорее бесславная кончина после перенесённого позора. Моё счастье, что Господь по милости своей не допустил такого. Жаль лишь, что потом Он благостью своей меня оставил, и позволил графу меня отыскать и вернуть.
– Мне кажется, что, напротив, именно в этом дарованная Им тебе благодать и есть, хотя возможно, и не только твоя, но и Алехандро тоже, поскольку ему точно есть за что её заиметь.
– Вы что-то знаете о нём, что не знаю я?
– Знаю, и хочу тебе сказать: прими его окормление с благодарностью, он достоин твоим хозяином быть.
– Вы никак меня вещью считаете, Ваше Святейшество?
– Нет, ты не вещь, Марта. Но он достоин обладания тобой. Поверь мне.
– Сложно в такое поверить. Вы бы хоть какие-нибудь доводы привели, а то это ведь лишь слова.
– Доводы привести не могу, не мои это тайны. Но от всей души рекомендую тебе не противостоять Алехандро и найти с ним взаимопонимание.
– Ваше Святейшество, кто я такая, чтобы противостоять ему? Он имеет власть, статус и положение, не мне ему противостоять.
– Ты не поняла меня, Марта. Я ведь хорошо тебя знаю, и знаю какой позитив ты даровать можешь, если захочешь, и какой упрямой можешь быть, тоже знаю. Так вот, Алехандро достоин твоей любви, и поверь мне, отплатит за неё сторицей. Не надо в противостояние тебе с ним вступать.
– Я не торгую своей любовью, Ваше Святейшество, ни за собственное благополучие, ни за деньги.
– Я знаю. И предлагаю не торговать, а поверить, что он её достоин.
– Вам-то с того какая радость будет?
– Мне Марта никакой, кроме осознания, что тому, кто спастись мне помог, хорошее наставление дал, способное сделать его счастливым. Он может тебя осчастливить, Марта.
– Не особо мне верится в то, что искренне счастья вы мне желаете, Ваше Святейшество. Я скорее поверю, что зубы мне заговариваете, стремясь поскорее до моего хозяина добраться. Но вы зря усердствуете, я на вас никогда зла не держала и доставлю туда и так.
– Он действительно тебя своей невольницей сделал? Как?
– Ему даже сильно озадачиваться не пришлось, я устала, и сил ему противостоять у меня не было. Поэтому пообещала от охранника моего не сбегать. Кстати, а вас чем он так подкупил, что даже моментом воспользоваться не хотите его немножко прижать? Ведь явную выгоду можете с этого поиметь.
– Какую?
Вместо ответа она придвинулась ближе к нему и, порывисто обняв, прижалась губами к губам.
Охнув от неожиданности, Главный инквизитор вначале сам крепко сжал её в объятиях, однако через небольшой промежуток времени, решительно оттолкнул от себя, эмоционально выдохнув:
– Ведь не любишь, зачем творишь такое? Сказала, что не продаёшь любовь, а сама что?
– Это не любовь, которую я действительно за благополучие и деньги не продаю, а демонстрация моей возможной благодарности за собственную свободу.
– И что ты с этой своей свободой делать будешь? – с трудом восстанавливая дыхание после испытанного мощного прилива позитива, озадаченно осведомился Илиас, и почти сразу сам и ответил на свой вопрос: – Нет, не нужна она тебе. Я, может, и прельстился бы тебя у Алехандро забрать, но зная твой характер, не стану. Да и его обездолить не смогу, особенно учитывая твои слова, что не иначе как по воле Господней ты к нему попала. Так что смирись, Марта. Он тот, кто тебе нужен.
– И не подумаю. Убить может, подчинить нет.
– Вот как была бестолковой, так и осталась. Глупо так себя вести, Марта. Это очень глупо. Надеюсь, Алехандро в итоге сумеет тебя заставить пересмотреть своё отношение к нему.
– Как заставит? Вот как?
– Не знаю как, Марта. Я поэтому и не связываюсь с тобой, что знаю, бесполезно это. Глупа ты и упряма. Тебя действительно проще всего казнить.
– Посоветуйте это графу, надеюсь, ему достанет благоразумия последовать вашему совету.
– Идиотка… – неприязненно поморщился Илиас. – Вот к чему тебе эта бравада?
– Устала я, Ваше Святейшество, сил нет как устала. Невольницей жить радости мало.
– Потому что не ценишь, что есть. Вот чем тебя положение герцогини не устраивало? Супруг в рот тебе смотрел. Любую прихоть готов был исполнить, нет, сбежала. Вот Господь тебя и учит, поставив в более жёсткие условия. Не научишься ценить их, попадёшь в ещё более худшие! Поняла?!
– Это кто же осмелится мне ещё более худшие создать, Ваше Святейшество? Неужто вы?
– Нет, Марта. Я не стану. Можешь не волноваться. Но пути Господни неисповедимы, и как он может всю ситуацию повернуть никому неведомо. Поэтому не упорствуй и прими с благодарностью ниспосланные тебе испытания. Они явно на благо твоей душе идут.
– Уверены?
– По-другому и быть не может. Господь, Он справедлив.
– Вы мне рассказываете о справедливости, Ваше Святейшество? После моего столь долгого пребывания во дворце инквизиции, вы рассказываете мне о ней? Вы серьёзно? Или если я не комментировала никогда ничего, то значит не видела и не осознавала? Вы меня совсем за тупицу держите? Считаете, раз я женщина, то анализировать происходящее не в состоянии?
– Не богохульствуй, Марта! Я очень к тебе лоялен, но говорить, что сомневаешься в справедливости Господа нашего при мне не надо!
– Я не в Его справедливости сомневаюсь, а вашей вседозволенности поражаюсь, которую вы перекрываете Его именем!
– Марта, замолчи! Замолчи сейчас же! Моё терпение не безгранично и имеет пределы!
– А не надо его проявлять, заберите меня у графа и казните как богохульствующую грешницу.
– Я не заберу тебя, а посоветую графу язык тебе выдрать, чтобы молчала и не пререкалась больше ни со мной, ни с ним!
– Он не сделает, это сделать лишь вы можете, только вот чем вам расплатиться за такое придётся, даже представить боюсь…
– Ты угрожаешь мне?
– Нет, что вы… Зачем мне угрожать вам? Я хочу заставить вас меня убить. Это наиболее правильно будет. Надоело мне здесь, уйти хочу, а сама не могу…
– Чертовка, какая же ты чертовка, Марта, всё-таки. Я сочувствую Алехандро, ты умеешь делать невыносимым нахождение подле тебя, но это его выбор, тебя рядом с собой держать. Я с содроганием вспоминаю то время, когда был вынужден надзирать за тобой, по своей воле повторить ни за чтобы не захотел.
– Даже если бы я благодарна иногда вам была бы? – Миранда лукаво улыбнулась, нежно касаясь его плеча.
– Нет, избави Боже, – он достаточно резко сбросил её руку. – не касайся меня, не надо. Поддаться на твои чары, это головы совсем не иметь. Не для меня это. Пусть Алехандро с тобой разбирается, раз сам того захотел.
– Вы стоик, Ваше Святейшество. Но вам-то по статусу положено, так что я не удивлена. Кстати, как там Кира? Она очень была мила.
– Какое тебе дело? Хочешь найти повод для шантажа?
– Кто я такая, чтобы Главного инквизитора сметь шантажировать? Я пожелать ей здравия хотела, если она по-прежнему способна вас немного развлечь. Это дело благое, создавать хорошее настроение Главному инквизитору.
– Поэтому ты сейчас приложила максимум усилий, чтобы меня разозлить.
– У меня свои цели, а вот остальным ваше благостное настроение может на пользу пойти, я достаточно добросердечна, поэтому и озадачилась способом возвращения вас в хорошее расположение духа.
– Марта, ты невозможна. Даже злиться на тебя долго нельзя. Выкручиваешься из любого положения так, что сам лукавый позавидует. Надо попросить графа чтобы и дальше с острова тебя никуда не отпускал. Не приведи Боже ты какого-нибудь другого высокопоставленного покровителя найдёшь… ведь научишь прыгать под твою дудку на раз.
– Так казните и вся недолга. Который раз предлагаю.
– Уволь. Не просто так ты в стольких передрягах выжила. Благоволит тебе Господь, и не мне против Его воли идти. Надзор Алехандро лучший для тебя выход. И я максимум усилий приложу, чтобы помочь ему в этом деле. Он любые документы на тебя получит, какие только пожелает. Так что ещё раз повторю: смирись!
Раздражённо хмыкнув, Миранда отвернулась и, чуть перегнувшись через борт лодки, опустила руку в воду, устремив взгляд на обтекающие пальцы струйки воды.
Некоторое время прошло в молчании, потом Главный инквизитор повернулся к Ларсену и тихо спросил:
– До замка ещё долго плыть?
– Нет, Ваше Святейшество, – понявший по разговору, кого они спасли, тут же ответил Ларсен.
– Граф сейчас там?
– Да, он редко покидает замок.
– Когда последний раз покидал?
– Вам лучше это у хозяина узнать. Он не разрешает слугам говорить о нём.
– Ты не хочешь быть откровенным с Главным инквизитором?
– Без приказа хозяина я не могу им быть. Вот прикажет мне хозяин отвечать на все ваши вопросы, я стану. А без приказа не могу.
– Славно Алехандро слуг выдрессировал. Странно что ты, Марта, до сих пор своевольничать пытаешься. Или это только со мной, а с ним ты тиха и покорна?
– Именно так, Ваше Святейшество, с ним я тиха и покорна, и лишь за его спиной, порой позволяю себе попытаться выйти из-под его надзора, – не поворачиваясь к нему, откликнулась она, продолжая пальцами ловить за бортом воду.
– Заранее хочу тебя предупредить, чтобы это не стало для тебя неожиданностью, о нашем разговоре Алехандро узнает во всех подробностях.
– Это в вашей власти. Мне-то без разницы.
– Вот и славно.
Когда они подплыли, на причале их, как всегда, встречал лишь дворецкий.
– А где граф? – поинтересовался у него Илиас, поднявшись на причал.
– Приветствую, святой отец, – тем временем поклонился ему Лео.
– Его Святейшество, – поправил его Илиас, и Лео моментально склонился ещё ниже.
– Покорнейше прошу простить, Ваше Святейшество, не признал. Милорд хозяин не ожидал, что вы почтите нас своим визитом, и отдыхает у себя в комнатах. Я сейчас доложу ему. Вот только помогу хозяйке и тотчас доложу.
– Не надо докладывать. К нему проведи! – в тоне Илиаса послышалась уже укоренившаяся привычка командовать.
– Как прикажете, – пробормотал Лео, помогая выйти из лодки Миранде и украдкой бросая на неё взгляд, ожидающий подтверждения исполнения распоряжения Главного инквизитора.
Миранда едва заметно кивнула, и облегчённо вздохнув, Лео поспешил отвести того в замок.
