Марика Моловская
Повесть о армянской мусульманке
– И не говори, – соглашаюсь с ней.
Двое молодых парней в чёрных очках стояли, облокотившись о наш дом, и смотрели на нас. Заметив их, мы с Лилит перестали говорить и продолжили идти молча, смотря под ноги.
– Пока, Нармин, – попрощалась Лилит и зашла к себе в подъезд.
– Пока, – в ответ я.
Ладони вспотели, сердцебиение участилось. Становилось трудно дышать, и я начинала сильно нервничать без причины. Внезапно почувствовала на себе прожигающий насквозь взгляд и услышала чьи—то шаги сзади себя. Не оборачивалась. Пыталась как ни в чём не бывало продолжить путь. Они шли за мной. Быстро забежала в подъезд, открыла дверь и зашла в квартиру, заперевшись на все семь замков. Сердце бешено стучало в груди, я скатилась по двери вниз.
– Ты уже пришла? – спросил Севак, стоя в проходе. – что-то случилось?
– Нет… – я перевела дыхание и начала дышать носом. – Всё хорошо.
– Я вижу. Ты марафон бежала? – Ничего не ответила, поднялась с пола и, сняв обувь, зашла к себе в комнату.
Тем временем Лили, вернувшись домой, застала стоящую на кухне Карину, которая прикусывала нижнюю губу и выглядывала из окна. Лилит тихонечко подошла к сестре и стала наблюдать через её плечо за происходившим на улице. Там она увидела, как те двое парней шли за мной. Я успела забежать в подъезд, а молодые люди повернулись и посмотрели в сторону Карины.
– Чёрт! – выругалась Карина, и развернувшись, схватилась за сердце от испуга. – Ой… Ты… ты давно здесь? – подбирала слова девушка.
– Достаточно, чтобы понять, что происходит, – смотря с укоризненным взглядом на сестру, произнесла Лилит. Карина поменялась в лице: её смуглое личико заметно побледнело, а светло—карие глаза забегали по кухонной мебели.
«Неужели она все знает? – с испугом подумала брюнетка. – Нужно не показывать страх, притворюсь, что не понимаю, о чём она, и выясню, что она знает».
Но Лилит не стала продолжать разговор, лишь отвернулась и вышла из кухни. Мысли о том, что кто—то знает о её планах, не давали Карине покоя. Она желала как можно скорее избавиться от своей двоюродной сестры – Нарминэ.
«Божий одуванчик, который таковым не является. Почему же тебя все так любят?!»
Через два дня должен был состояться день рождения Лилит и Нарминэ. Вспомнив об этом, Карина подумала, что это будет отличным поводом для хорошего плана.
«Этот день будет её последним», – подумала девушка, злорадно улыбнувшись. Тем временем, пока Карина продумывала план, я ходила по дому в поиске своей заколки—бантика.
– Севак, ты не видел мою заколку? – зайдя в гостиную, спросила у четвероюродного брата. – Она такая маленькая с изображением бантика.
Взглянув на Севака, я увидела, как он стоял на стуле и смотрел на меня испуганными глазами.
– Всё в порядке? – недоумевая, интересуюсь я.
– Да, да, всё хорошо… – сказал он, пока его глаза бегали по комнате в поисках чего—то. – Заколку? Нет, не видел. Посмотри в ванной, может, там забыла.
– Ладно, – я отправилась в уборную. Внезапно дверь закрылась и послышался щелчок. Не понимая, в чём дело, я взялась за ручку и потянула её, но дверь оказалась заперта.
– Севак! Севак! – начала звать его я, хлопая ладонями по двери. – Севак! Тут дверь захлопнулась, открой мне!
– Прости, Нармин, но это ради твоего блага, – произнёс Севак за дверью. – Прости… – еле слышно прошептал он, но я услышала. Я продолжала стучать, просить открыть дверь, но никто не отвечал. Дальше я услышала шаги, звук ключей и захлопнувшейся двери.
– Просто прекрасно, – слёзы жгли глаза, а кровь прильнула к щекам, отчего те стали красными. Я не понимала, чем было вызвано такое поведение Севака и за что он извинялся: за то, что запер меня, или за что-то другое?
«Пора включать мозг и думать о том, что творится в моей жизни. Ничего не происходит по плану, не происходит так, как ты хочешь, и тем более так, как написано в Библии», – подсказал разум умную вещь.
Облокотившись о дверь, я скатилась по ней вниз и начала думать. Думать и думать. Я начала прокручивать в голове все свои мысли, которые скопились у меня за мои пятнадцать лет, и все события. Перед глазами самой первой картиной встал тот день в зоопарке, когда мы были ещё совсем маленькими, и Каринэ впервые посмотрела на меня с невероятной ненавистью, на какую только была способна в столь юном возрасте. Сейчас она уже взрослая, ей уже девятнадцать, но её ненависть не исчезла.
«из-за Карины сегодня были те парни, что шли за мной, и это она облила меня кислотой. Лилит всё это знает, поэтому и смотрит на неё с такой ненавистью», – пронеслась мысль в голове, но я выкинула её прочь, решив, что это полнейший бред и такого не может быть. Но то, что Лилит что-то знала, было очевидно, это читалось в её взгляде. Но что именно она знала, мне было неизвестно. От моих раздумий меня оторвал дверной замок. Я начала прислушиваться, звонок продолжался, тут я вспомнила о телефоне. Проверив карманы, выяснила, что забыла его в комнате. После нескольких попыток звонок прекратился. Наступила недолгая тишина, и дверь распахнулась с огромным треском.
– Ой! – закричал нежный женский голос, обладательницу которого я сразу узнала.
– Лилит! Лилит! – я начала звать сестру и хлопать по двери, желая, чтобы она выпустила меня. – Лилит! Я здесь, Лилит!
– Нарминэ? – спросила девушка, не понимая, что происходило. – Где ты?
– Лилит! Лилит! Открой! – продолжала бить по двери и кричать. – Я тут, в ванной! Через долю секунды я услышала сильный грохот.
«Конечно, без шума она не может», – закатив глаза, подумала я.
Наконец дверь распахнулась, и я увидела стоящую над поваленными стульями Лилит.
– Ты как тут? – не понимая, спросила она, а после посмотрела на стулья: – И что тут произошло?
– Я потом всё объясню, – с этими словами я оттолкнула сестру и выбежала из ванной в гостиную.
– Ты куда? – спросила Лилит и побежала за мной.
Я прохаживалась по каждому сантиметру гостиной в поиске зацепки или «улики». Что конкретно я искала – я не знала, но чувствовала, что должна была смотреть именно здесь. В голове всплыла картинка, как Севак стоял на стуле в гостиной, прямо под люстрой, и его испуганное лицо, когда увидел меня.
– Точно! – подняла вверх указательный палец: – Люстра.
– Что «люстра»? – всё ещё недоумевала Лилит.
– Помоги мне, – проигнорировав вопрос девушки, я пошла за стульями, которые валялись у дверей ванной комнаты.
– Помоги отнести их туда, – я взяла один из них и вернулась с ним в гостиную. Лилит молча последовала моему примеру и поплелась за мной. Я поставила один стул под люстрой, а второй – на него.
– Подержи и помоги мне залезть.
– Но… – Лилит хотела что-то сказать, но я перебила её, ухватившись за её плечо, и полезла на стул, который был сверху. Еле дотянувшись со своим метром семьдесят до люстры, я начала рассматривать её вблизи.
– Нарминэ, осторожней. Ты и так ногу подвернула, сейчас только перелома на хватает.
– Интересненько, – я потянула за украшение люстры, на которой лежал какая-то маленькая прозрачный пакетик. Быстро схватив его, я возомнила себя Тарзаном и спрыгнула на диван.
– Ай!!! – что есть силы вскрикнула от боли. Моё приземление было не самым удачным.
– Ненормальная, – с испугом и смеясь, Лилит подошла ко мне, чтобы проверить мою ногу. – Жить будешь, небольшой ушиб правой ноги, – встала с дивана. – Сейчас принесу лёд.
Держа в кулаке белый пакетик, я развернула его и посмотрела на белый песок, похожий на стиральный порошок.
«Нет, это не может быть стиральным порошком. Севак не стал бы хранить его на люстре и переживать, что кто—то узнает. Хотя, как знать…»
– Это наркотики?! – резко раздался голос девушки, и я повернулась в её сторону. Она держала в руке лёд, который громко упал на пол после того, как я кивнула.
– Откуда? Это из люстры? – недоумевая, спрашивала она, а я продолжала кивать.
– Лёд подними, – сказала я, когда она села рядом.
– Ой, да, прости, – она сделала, что я попросила. – Это чьё и откуда это у вас дома?
– Не знаю, – пожала плечами, несмотря на то что догадывалась, чей это пакетик. – Лилит, давай это останется между нами и никому об этом не скажем. А это содержимое выкинем в раковину и смоем, а пакет вымоем и выбросим.
– Давай, – согласилась девушка. Я приложила лёд к ноге и, хромая, пошла к раковине, чтобы осуществить наш план.
– Стойте! – из-за крика, мы с Лилит вздрогнули, повернувшись, увидели Севака, который стоял в дверях кухни.
– Не выбрасывайте, – глаза парня были красными, волосы потрепаны, похож он был на безумца. – Я вложил в него немало денег.
– Севак, успокойся… – произнесла Лилит, протягивая сзади мне телефон. Сразу поняв ход её мыслей, я незаметно начала набирать сообщение папе и дяде.
«Прошу, скорее приходите! Севак, он…»
– Ты что там делаешь?! – обратился он ко мне, и я вздрогнула от испуга. Быстро нажала «Отправить» и посмотрела на него.
– Н… ничего, – тихо произнесла я. Лилит быстро включила диктофон и положила телефон в карман джинс.
– Севак, а где ты это достал? И что это вообще?
– Это кокаин, пятнадцать граммов.
– Ты серьёзно? – мои глаза округлились до такой степени, что были готовы вылететь из орбит.
– Где ты его достал? – всё так же непринуждённо расспрашивала Лилит, словно это было в порядке вещей и они говорили не о наркотиках, а о чём—то рутинном.
– А тебе зачем? – глаза парня заблестели.
«Кажется, он что-то заподозрил…» – пронеслась мысль в голове, но он продолжал:
– Что, тоже хочешь попробовать?
– Нет, спасибо, я, пожалуй, воздержусь. Просто не думала, что в Ереване можно так легко достать кокаин.
– Ну, вообще, это легко, и знают об этом все. Сейчас не те времена, когда за это сажали или карали. И тот, кто хочет, – всегда найдёт, где достать.
– А ты не боишься, если об этом родители узнают?
– Я взрослый парень. Что мне будет? Или вы думаете, что они поверят вам? Двум малолеточкам, ничего не знающим в жизни. Вы смотрите на жизнь сквозь «розовые очки», – он взглянул на меня, – особенно ты, Нармине. Твой отец так тебя разбаловал, что ты думаешь, что в мире всё хорошо, что не бывает никаких проблем. А в мире полно дерьма, как из отходов, так и людей. И если ты осуждаешь меня, потому что я нарушил какие—то там важные правила, то мне всё равно. Правила существуют, для того чтобы их нарушать, и ничто в этом мире не освободит нас от ограничений, пока мы удерживаем их в своём разуме и считаем, что именно так было бы правильно.
Я затаила дыхание, ком подступил к горлу.
– Вы живёте по старой системе, сейчас не те времена, сейчас каждый сам за себя. Ты до того смотришь на мир сквозь «розовые очки», что даже не замечаешь, что твоя родная, двоюродная сестра пытается тебя убить и постоянно подставляет тебя!!! – Он начал переходить на крик. – Впрочем, это не твоя вина, а твоего папаши, который до сих пор не может смириться со смертью своей жены, которая давно на том свете и, скорее всего, даже завела себе любовника.
Не выдержав этих слов, я врезала ему сильную пощечину. Моя рука покраснела и чувствовалась сильная пульсация. Было больно, но я не подавала виду. От моего удара Севак отлетел в сторону.
– Уходи, – тихо произнесла я, пребывая в неком шоке после сказанных моим четвероюродным братом слов.
– Что? – в недоумении сморщив лоб, спросил он.
– Я сказала, у—хо—ди! И больше не появляйся в нашем доме! – закричала я. – И пакетик свой забери, – бросила в него наркоту. – Чтоб ты им подавился!
Он ловко поймал мешочек с кокаином и, улыбнувшись, покинул нашу квартиру. Услышав звук захлопнувшейся двери, я решила, что теперь можно дать и себе слабину. Я упала на колени, глаза жгло от непрошенных слёз, в горле стоял ужасный ком, который мешал говорить.
– Ну, тихо, тихо, ты, – обнимая и гладя по голове, успокаивала меня Лилит. Я не понимала, за что Бог играл со мной в такую ужасную шутку. И если Он есть, то почему не придёт и не поможет мне? Почему ему нравится, когда Его дети страдают и превращаются в рабов?…
5. Расплата
Завтра должна быть небольшая вечеринка в кругу семьи и друзей в честь нашего с Лилит дня рождения. Поэтому нас в прямом смысле выгнали из дома, но хотя бы на время – до завтрашнего дня. И дали нам денег, на то, чтобы мы сходили в торговый центр. Шагая по магазинам, мы рассматривали платья, юбки – решили обновить гардероб. Прикупили пару сумочек и аксессуары.
– Нарминэ, будь осторожна. – с чего—то вдруг сказала Лилит, рассматривая красные джинсовые юбки. Я оглянулась по сторонам и не заметила ничего опасного.
– Ты о чём?
– Я про Каринэ. Нарминэ, она не та, за кого себя выдаёт.
– Лилит, что случилось? Что значит : «не та, за кого себя выдаёт»?
– А то и значит. Она подружилась с этой шавкой Айлин и затянула её в свой план против тебя. Они хотели тебя подставить, но Айлин свалила, бросив Карину. – Я с шоком слушала это всё и не понимала, как мне реагировать: засмеяться, решив, что это всё шутка, или плакать?
– То есть то, что сказал Севак, было правдой?
– Я не хотела тебе говорить, но да.
Я ушла в себя и начала думать об этом всём. Настроение пропало, но завтра праздник и не хочется портить настроение любимой Лилит, поэтому я отогнала мысли прочь.
– Может пойдём, перекусим уже наконец? – спросила обладательница длинных каштановых волос, распущенных и образовывавших небольшую волнистую дугу. Я кивнула в знак согласия.
– Ты накрутила волосы?
– Да, я сделала завивку волос.
– Тебе очень идёт, – сказала я, садясь за столик у окна.
– Спасибо, – она улыбнулась, оголив свои красивые белоснежные зубки.
– Что будете заказывать? – к нам подошёл молодой официант.
– Гранатовый сок, пожалуйста, и два чизкейка с клубникой и апельсином.
– Ожидайте, – с этими словами он отлучился.
– Я такая голодная! – произнесла я, хлопнув в ладоши.
– Я тоже-е-е-е, – протянула сестра.
– Ты сегодня как—то особенно красива, – заметила я, наблюдая за её белоснежным овальным личиком. В голове появились воспоминания, какой маленькой она была, как мы играли в песочнице, и два года разницы были совершенно незаметны. Тогда мы были такими крохотными, особенно она, а сейчас передо мной сидит девушка, которой завтра исполнялось семнадцать. Сердце заныло от непонятной боли – воспоминания. Не знаю почему, но мне захотелось отложить у себя в голове такой её образ, какой она была сейчас. В течение всего дня я пыталась запомнить абсолютно всё до мельчайших деталей. Мне было это важно. Я не знала зачем, но знала, что так нужно. Лилит запомнилась мне именно такой: улыбчивой, красивой, с длинными волосами – каштанового цвета, большими карими глазами, которые были прекраснее всего, и милыми ресничками. С невероятно добрым сердцем, таким же большим, как и её кукольные глаза. Она не была создана для этого мира: он был слишком ужасен для неё, но она являлась его главным украшением. Наш заказ принесли. Не прошло и пяти минут, как девушка взяла апельсиновый чизкейк и передала его мне. А после – свой любимый, клубничный. Клубника – её любимый фрукт, цвет и запах. От нее всегда так пахло.
– Да, папа, – я ответила на звонок, продолжая пробовать торт. – Мы в кафе, решили перекусить. Да, всё что увидели и понравилось – купили. Карина? – Лилит оторвалась от своей порции и посмотрела на меня. – Нет, не пришла. Может, мы разминулись, не знаю… Ладно.
– Что он сказал? – поинтересовалась она, пока я ставила телефон на блокировку.
– Спрашивал где мы, а после этого спросил, не пришла ли Карина.
– Она что, должна была придти? – в недоумении спросила Лилит и обернулась назад. Я тоже посмотрела в сторону входа, но там никого.
– Не знаю, или, может, она сказала, что пойдет к нам, а сама куда—то ушла?
– Скорее всего, – Лилит перевела взгляд на чизкейк и о чём—то задумалась. – Ладно, не важно, – сказала она через минуту, словно делая заключение. Мы продолжили есть, но молча. Хороший настрой мигом улетучился у обеих.
«Хотела не портить ей настроение, а в итоге оно все равно испорчено».
Заплатив за заказ, мы покинули торговый центр и отправились в кинотеатр. Оставшегося времени до возвращения домой у нас было много. Поэтому, чтобы скоротать время, мы решили сходить на новый фильм, который вышел две недели назад и уже имел огромное количество зрителей. Достав билеты на первые ряды, мы купили попкорн и пошли занимать места.
– М-да, – выбрасываю пустую коробку. – Так себе фильм, но как рекламируют и говорят о нем…
– Лучше бы мы на «Сумерки» пошли, – заключила Лилит.
– У нас осталось ещё два часа и пятнадцать минут, – посмотрев на часы, намекнула я.
– Пойдём за билетами, – весело сказала она. Закупив ещё попкорна, и колы, мы прошли в зал на фильм «Сумерки».
– Вот это другое дело, – заключила я, выходя после фильма.
– Да-а-а, а этот Джейкоб… – Лилит мечтательно закатила глаза. Я рассмеялась при виде сестры, несмотря на то, что сейчас она была ещё милее обычного. Девушка поддержала смех и начала смеяться вместе со мной.
– Да, пап, – ответила на звонок Лилит. – Мы в кинотеатре, сейчас домой идём. А-а, хорошо. Пока.
– Ну, что там? – спросила я.
– Папа сказал, что мы сегодня будем ночевать у тёти Аннуш, потому что дома всё готовится.
– Смысл готовится, если праздновать всё равно будем в ресторане? – не понимала я.
– Мне тоже интересно, но ты же знаешь, мы так каждый год делаем. Наверное, подарки раскладывают. – пожала плечами.
– Да, наверное.
– Пойдём.
Мы отправились домой к тёте. Через минут тридцать, мы уже стояли у дверей дома тёти Аннуш и дяди Гургена – ожидая, когда нам откроют. У тёти с дядей шестеро детей, но открыть дверь было некому.
– Как обычно, – сказала Лилит, закатывая глаза и в очередной раз стуча в дверь. Благо, что закрывать калитку было не в стиле наших родственников.
– А что случилось с их звонком? – спросила я, показывая на чёрное место, в котором когда—то был дверной звонок.
– Это Арчик постарался.
– А-а-а, понятно.
Арчик – это третий сын тёти Аннуш, он был бунтарём, но душой компании. За своих был готов порвать любого. Также он пользовался популярностью среди девушек и любил читать рэп, но это было лишь хобби, преобразовывать это занятие во что-то серьёзное он не хотел. И вообще, его назвали Арчил, но мы зовём его Арчик, Арчи.
– Барев джан, – произнёс Арчик.
«Назови имя собаки и возьми палку в руки», – ухмыльнувшись, вспомнила поговорку.
– Барев, – ответили мы и прошли в дом.
– Барев, – поздоровались младшие дети, и мы с ними.
– Идите мойте руки и за стол, – сказала тетя Аннуш, готовя долму. Помыв руки, мы попутно общались с самыми младшими: Арпине было пять лет, а её брату Серобу – десять.
– А ты поиграешь со мной в куклы? – спрашивала Арпине, смотря на Лилит своими большими серыми глазами.
– Конечно, милая, – с улыбкой ответила Лили.
– Вы играйте в свои девчачьи игры, а мы с Нарминэ сыграем по-крупному, – Сероб подмигнул мне.
«Крупной» игрой он называл лото. Я была единственной, кто соглашался играть с ним в неё. Иногда Арпине играла с ним, но с условием, что после они сыграют в чаепитие. Сероб соглашался. «А что ещё делать? Хотя бы чаем напоят и печеньем накормят», – говорил он.
– Помыли руки? – спросила тётя Аннуш.
– Да, – сказали хором мы.
– А ну-ка, я посмотрю, – мы показываем ладони, и тётя начинает осматривать их с наигранно строгим взглядом. – Садитесь за стол.
– М-м-м-м, – затянувшись вкусным ароматом, протянула я.
– Как вкусно пахнет, – опередив меня, сказала Лилит. Тётя Аннуш искренне улыбнулась. Она – маленький ребенок, который любит, когда её хвалят.
– Вы что? – удивлённо произнесла тётя спустя некоторое время, а мы взглянули на неё. – Уже закончили?
Мы поужинали и уже собирались убрать со стола, совсем позабыв о том, что у нас есть традиция – не вставать со стола, пока не останутся лишь пустые тарелки.
– Уф-ф-ф, – фыркнула Лилит, вспомнив об этом.
– Тётя, – я взяла инициативу, – всё безумно вкусно! Впрочем, понятно, ведь вы готовили, – немного подхалимства, объятий и поцелуя в щёчку. – Мы так наелись, что больше не можем.
– Ох, Нарминэ, – посмотрела на меня тетя, щипая за щеку. – Умеешь ты хитрюгой быть! Ох, как умеешь.
– Почему, тетя? – улыбнулась. – Я всего лишь сказала правду, – продолжила улыбаться, как Чеширский кот.
– Сейчас кто—то у меня так оговорится, что будет есть целую кастрюлю супа, – угрожающе смотрит на меня, а я еще крепче обнимаю и прижимаюсь к ней.
– С удовольствием тётя, я съем все! Ведь это вы готовили, но не сегодня. Сейчас я уже оче-е-е-ень много покушала, – смотрю умоляющими глазками.
– Ладно, идите отдыхать, – махнула рукой.
– А…
– А со стола Арчи уберет, – перебив меня, сказала тетя.
– А что сразу Арчи? – возмутился вошедший.
– Я тебя сколько раз просила ковер вынести? – ударила полотенцем по шее. – Не помог? Вот убирай со стола, – ещё один удар.
– Ладно, ладно, – сдался сразу, прикрываясь руками. Била тётя несильно и было это наиграно, но Арчи был очень нежным и не любил, когда к нему прикасались чем-то мокрым.
– Всем спокойной ночи, – произнесли мы с Лилит и, услышав обратное, ушли. Лилит зашла в ванную, а я осталась ждать её в нашей комнате. У каждого в этом доме была своя комната, как у членов семьи, так и у нас с Лилит и Тиграна. В детстве мы очень часто оставались у тёти дома, особенно летом. Впрочем, почему в детстве? В прошлом году летом мы были у неё. Не знаю почему, но этот день был для меня какой-то необычный и мне хотелось запомнить каждую минуту, секунду и мгновение этого дня. Запечатлеть в своей памяти абсолютно все до единой крупицы и детали.
– Лилит, – девушка зашла в белом халате и сушила волосы, таким же полотенцем. – Тебе не кажется, что завтра произойдет, что-то такое, что кардинально изменит нашу жизнь?
Она остановилась и, опустив руки с полотенцем, внимательно посмотрела на меня. Я подняла свои очи и взглянула в её ярко-карие глаза.
– Знаешь, есть немного… – Лилит садится на левом краю кровати.
– Я сегодня весь день стараюсь все запомнить, высматриваю все, наблюдаю и хочу сохранить в своей памяти этот день, – последние слова произношу тихо, а после вновь смотрю на неё.
– Словно такое больше не повторится… – будто уловив поток моих мыслей, добавляет она.
– Именно, – соглашаюсь и тяжело вздыхаю.
– Знаешь, завтра тебе уже пятнадцать. Может это из-за страха того, что жизнь меняется? А мне уже семнадцать, может, мы просто боимся неизвестного? Ведь в Грузии в нашем возрасте девушки уже выходят замуж, рожают детей… – скорчила кислую мину и я вместе с ней.
– Хотя, такое и у нас в Армении тоже есть, – говорю, вспоминая один случай с нашей соседкой, маленькой девочкой возраста тринадцати лет.
– Ну её же украли, – понимая, о чем я, говорит Лилит.
– Ага, а потом вернули за то, что она оказалась не девочкой.
– Откуда ты это знаешь? – удивленно смотрит на меня.
– Все об этом только и говорили, – пожимаю плечами. – А еще сказали, что её отправили потом в какое-то глухое село.
– И вправду, я её после этого и не видела…
– Ладно, давай иди спать, – отрываю её от мыслей, из-за чего она вздрагивает. – А я сейчас в ванную и тоже лягу.
Взяв чистое полотенце, я направилась в любимый Рай на Земле.
__
– Девочки, вы такие уже взрослые! – воскликнула тетя Аннуш с утра пораньше. Протирая свои сонные глаза, я посмотрела на часы, которые показывали четыре утра.
«И что этой женщине не спится в такое время?!» – думала я, мысленно убивая её-её любимой скалкой.
– С днем рождения вас, мои красавицы, – подошла, чтобы поцеловать.
– Спасибо, тётя Аннуш, – отвечаю я и поворачиваюсь к Лилит, но её постель пустует. Отвернувшись, встречаюсь с губами тёти. Она тянется через меня, чтобы поцеловать её, тем самым задавливая меня. Корчась под ней, пытаюсь поймать глоток свежего воздуха.
«Сколько она весит? – проносится у меня в голове, – и зачем столько духов на себя лить?» – Ударяю рукой себя по лицу и замечаю, что делаю это при тёте.
– А где Лилит? – спрашивает она.
«Фух, значит, не заметила».
– Не… – только произношу я, как в комнату заходит Лили, уже накрашенная и одетая.
– А вот и моя красавица, – произносит тетя Аннуш и нападает на бедную девочку.
Тетя Аннуш – это как слышится, так и выглядит. Она была женщиной, которая безумно любила готовить, а тем более есть. За это она была слегка полноватой женщиной, но всегда следящей за своим здоровьем, фигурой, весом, лицом. На её теле не было ни единого жира, складки или что-нибудь такого, что бывает у людей с ростом метр шестьдесят пять и весом в девяносто с лишним килограмм. Лилит – всегда отличалась от нас с Кариной фигурой «скелета». Она была очень худенькой и маленькой, её рост – метр пятьдесят девять. Тигран звал её лилипутом, а я гномом. Но мы же любя. Девушка не обижалась на наши «клички» данные ей, но никому другому так себя звать не позволяла.
– Нарминэ, ты ещё спишь? – спрашивает Лилит, закрывая дверь за тетей.
Продолжая втягивать воздух в грудь, я пытаюсь сказать, что проснулась. Но мне это не удается, поэтому я просто поднимаю палец вверх.
– Ха-ха, – начинает умирать от смеха. – Что? Тетя задавила тебя?
– Да, – беру в руки тапок. – И хватит смеяться!
Лилит уворачивается от броска.
– Ай! – произносит она, ведь увернулась так, что тапок попал именно по назначению – в бок.
– Ха-ха, – теперь смеяться была моя очередь.
– Ах, ты! – с этими словами она набросилась на меня и начала щекотать.
– А! Лилит! – начала кричать я, – Лилит! Нет! Ах-ха-ха.
– Да, Нарминэ, да! – с наигранным злорадством произнесла она, продолжая щекотать.
«В болоте греха все тонули, не думая о Боге. А Он их вспоминал, закрыв глаза на многое, находясь рядом с ними, молил их прекратить, но люди слепы и глухи. Но Он милостив, справедлив и милосерден. Пришла пора отвечать за всё. Пришла пора ответить за грехи». – Мысль, пришедшая в мою голову откуда-то, напугала меня, и мой громкий смех прекратился. Завидев мое лицо, Лилит остановилась. Прекрасная улыбка стала медленно сходить с лица девушки, я смотрела на неё с шокированными глазами.
– Что? Что произошло? – спросила она, вставая с меня и прекратив щекотать.
– Н… Н—ничего, – заикаясь, произнесла я, и попыталась изобразить что-то наподобие улыбки.
– Вы уже проснулись? – за дверью выглянуло маленькое чудо – Арпине.
– Да, солнце, – сказала Лилит, чуть более веселым голоском, – заходи.
– Пойдемте завтракать, – произнесло маленькое счастье. Мы сказали, что сейчас придём и я встала, чтобы привести себя в порядок. Зайдя в комнату после душа, я увидела, что кровать уже заправлена. Быстро одевшись, выпрямив волосы, я пошла на кухню, где все уже собрались.
– Бари луйс², – произнесла я, заходя на кухню.
– Доброе, – хором ответили мне и сев за стол, мы начали произносить молитву.
– Чашакесцук хахахутеамб зкеракурс, – начал произносить дядя Гурген, —
вор патрастеал э мез и Тэарне,
орhнеал э Тэр и паргевс Юр. Амэн.³
– Амэн. – произнесли мы все.
Завтракали мы молча, а после завтрака начались поздравления и подарки. Каждый член семьи, даже самые маленькие, делали нам с Лилит сюрпризы. Нам подарили разные украшения, косметику, рисунки, шкатулки и блокноты.
– А это ещё не вечер девочки, – сказал Бабкен. – Дальше вас ждет ещё больше подарков.
Бабкен был самым старшим сыном тети Аннуш, его имя означило: «отец—мудрец» и казалось бы, что имя подобрали ему правильно – именно таким он и был. Я улыбнулась, а Лилит углубилась в свои мысли.
– В одиннадцать мы начинаем торжество: сначала прогулка по городу, после фотосессия и в три часа собираемся в кафе. Будем отмечать, – говорил планы на сегодня дядя Гурген. Но сейчас было лишь шесть часов утра и мы принимали многословные поздравления от друзей, одноклассников, знакомых, которые звонили нам, чтобы поздравить – раньше всех. Телефоны разрывались от звонков и сообщений, так и пролетело время и пришла пора готовиться к прогулке по городу. Это была не просто прогулка, а прогулка с родными по развлекательным местам. Тревога полностью охватила мое сердце, и я взяла молитвенник, который всегда со мной. Немного поискав, я наконец нашла то, что искала: «АХОТК АНhАНГСТУТЯН ЕВ ВТАНГИ ДЕПКУМ»⁴.
«Хнамох арарацоц, паhеа ншанав Хачи Ко
зhоги ев змармин им и патранац мехац,
и пордзутеанц дивац ев и мардоц аниравац,
ев hаменайн втангиц hогво ев мармно,
ев вохормеа Ко арарацоц ев индз, базмамехис», – тихо про себя, шепча губами, начала произносить я. После молитвы на душе стала чуточку спокойнее. Каждый раз, произнося молитвы, я уходила в себя – в глубину своего сердца, чтобы молитва исходила из него.
– Нарминэ, ты идешь? – спросила маленькая Арпине, тихонечко подойдя ко мне. Я посмотрела на это маленькое чудо, чьи волосы были аккуратно закручены, и улыбнулась ей.
– Да.
__
«Своих врагов всегда нужно знать в лицо…» – пронеслась мысль в голове, когда мы шли из парка аттракционов в дельфинарий. В каждом месте мы фотографировались, больше, ходили ради фотографий и смеха, при виде искренне радующихся детей.
– Смотрите, я вагр! – прокричал Сероб, показывая нам свою тигровую мордашку. Мы засмеялись и начали фотографировать его. Сегодняшний день не был исключением – мне хотелось запомнить его таким веселым, радужным и хорошим, какой он был. Видя улыбки и слыша искренний смех родных.
– А теперь фотосессия, – после дельфинария произнесла тетя Аннуш.
– Но мы же сделали уже сотню тысяч фотографий.
– Да, разве это не было фотосессией? – поддержала Лилит.
– Нет. Девочки, в этом году, у вас будет настоящая фотосессия, какая была у Каринэ, в её двадцатилетие и совершеннолетие.
– Что? – воскликнули мы, не веря словам тёти.
– Вы бы хотя бы заранее предупредили, – начала парадировать двоюродную сестру, – я бы накрасилась получше. – Надула губки и, закатив глаза, приложила руку к волосам. Все залились смехом, поняв, что я пародирую Лилит. Из нас двоих она больше любила краситься, всегда была одета стильно и со вкусом. Я же всегда любила носить платья до колена и юбки – это был весь мой составляющий стиль. А ещё платки, которые я просто обожала! После всей суматохи, веселья, мы направились наконец-то продолжать веселье в кафе. Наши родные, родственники, друзья, давно собрались там и ждали только нас.
Наша фотосессия прошла отлично: мы очень много смеялись, дурачились и сделали отменные фото. Фотограф сказал, что такую веселую фотосессию он проводил впервые за все годы практики. Добирались мы на такси и, наконец, подъехав к зданию, заметили Карину. Длинноволосая брюнетка, была одета в длинное в пол черное платье, снизу которого были черные балетки без каблука. Она стояла и о чем-то воодушевленно разговаривала с Севаком, которого я не видела после того случая с кокаином. Расплатившись с очень разговорчивым таксистом, мы вышли. При виде нас, молодые люди прекратили разговор – Севак ушел куда—то в сторону, а Карина осталась стоять на месте, выдавив из себя что-то наподобие улыбки.