полная версия

Максим Черников
Порномания

М заканчивает рассуждать о порно

У меня в жизни был короткий период, когда я любил смотреть порно в интернете. Больше всего мне нравилось наблюдать за реальными парами. Я обожал смотреть, как они делают это, что говорят друг другу. Меня несказанно волновал и радовал тот факт, что я имел шанс проникнуть в их жизнь, посмотреть на их реальную «среду обитания», словно они животные в зоопарке, выставленные (точнее, сами выставляющие себя, но это не так важно) на всеобщее обозрение. Несмотря на ужасающее качество большинства роликов, в них встречались удачные моменты и «очень горячие», как сказали бы американцы, сцены. Я испытывал возбуждение ребенка, желание которого наконец, угадали и он получил ту игрушку, о которой давно мечтал. Но, слава богу, я быстро понял, какая опасность мне грозит, если я всерьез подсяду на сетевую порнуху. И я как можно быстрее «слез» с нее.

Анна выходит на улицу

В середине апреля я выхожу на улицу – не на несколько минут до магазина, а надолго, по-настоящему. Впервые за несколько месяцев очутившись в большом парке, я прихожу в умиление от близости природы, от того, что вижу ее. Я беру в руки ветку, ломаю ее на мелкие кусочки, сажусь на корточки, нюхаю траву, трогаю стебли, все кажется каким-то ненастоящим, ненатуральным, наверное, оттого что слишком долго сидела дома и никуда не выходила. При этом постоянно смотрела на экран.

***

Анна силится почувствовать запах травы, холод ручья, трогает воду рукой, сняв перчатку – ледяная! Вот она, настоящая реальность. Кое-где еще виден не стаявший снег, и Анна умиляется даже ему, грязному и исчезающему на глазах. Светит солнце, но до тепла пока далеко. Анна шмыгает носом – и правда холодно, текут сопли. Она обводит взглядом поляну и видит чем-то похожих на нее людей – они фотографируют камерами своих телефонов ветки, лежащие на дороге, белку на одном из деревьев, панораму парка – с холмиком и быстрым холодным ручьем. Наверное, красивый выйдет снимок, думает Анна и, не в состоянии более сдерживаться, начинает громко рыдать.

Анна объясняет, почему она зарыдала в парке

Оказавшись в парке в тот холодный апрельский день, я вдруг поняла, что больше не чувствую реальность. Что та реальность, в которой я когда-то жила, видимая реальность за окном и в какой-то мере вокруг меня, та «реальная реальность», реальный мир, называйте это как хотите, – она как будто перестала для меня существовать. Я не чувствовала ее, я не чувствовала себя в ней, мне она была абсолютно чуждой, как будто это была не ветка, а кусок пластика, как будто это был не ручей, а кусок пенопласта, как будто это была не белка, а ее виртуальное подобие… Я понимала, что это все живое, но я не могла это почувствовать! Это была настоящая трагедия. И когда я заплакала от этого ощущения, те мальчики и девочки неподалеку, что фотографировали на камеры своих мобильников веточки на дороге и белку на дереве, отвернулись от меня и ушли в другое место, наверное, искать новые виды. У них это вышло так слаженно, словно им кто-то дал команду, и они, как солдаты на плацу, повернулись и строем зашагали в указанное сержантом место…

Увидев их спины, я также увидела полную невозможность моего с ними контакта, хотя бы невербального. Между нами была прозрачная стена, сквозь которую мы видели друг друга, но не чувствовали, не понимали, словно принадлежали к разным галактикам, к разным измерениям. Так, впервые встретившись, могли бы смотреть друг на друга марсианин и землянин. Эта стена между нами выросла не из-за того, что они младше меня на десять, а то и больше лет. Имя этой стене было «виртуальная реальность», в которой – о да, конечно же! – они чувствовали себя как рыбы в воде. А я была в ней лишняя, мне не хватало в ней дыхания, воздуха, света, одним словом, жизни. Какая драма!

Я поняла, что это новое поколение, выросшее в интернете, в полном или частичном, но все равно огромном отрыве от «реальной реальности», они не смогут понять моих страданий по поводу отсутствия контакта с ней. Для них этой проблемы не существует. Для них есть лишь одна «настоящая» реальность – виртуальная. Я убедилась в этом воочию, когда помешала им своими всхлипами. Когда, дав волю эмоциям, поставила под угрозу их вычищенный, стерильный мир, который они создавали на своих гаджетах с помощью фотографий «природы», или той «реальной реальности», что существует лишь для того, чтобы стать картинкой, то есть придатком к главному – к виртуальному миру, в котором они живут.

Я знаю, что вы мне скажете в ответ на это. Что я преувеличиваю, что у этих мальчиков и девочек, в отличие от меня, нет таких проблем с виртуальностью, они не доходят до крайностей, они умеют обращаться с ней, умеют использовать ее. Это я в контакте с ней потерпела крах, почти потеряла себя, это меня виртуальность использует, а они… О да, они умеют пользоваться, и не только виртуальным миром, а всем и всеми вокруг. Я едва не забыла их главную характеристику: они «юзеры», то есть пользователи, те, кто пользуется. Вот самое главное, что отличает их от меня. Я так и не смогла стать успешным юзером, пользователем, потому что я… слишком человечна. А чтобы стать успешным юзером, ты должен хотя бы отчасти быть машиной.

Зарыдав в парке, я пыталась восстановить контакт с реальностью, которого я сегодня практически не имею. Я для этого постаралась на славу. Но если я умею плакать, если я еще чувствую что-то, когда выбираюсь на природу, значит, не все, быть может, потеряно, хотя потеряно уже очень много. Мне придется серьезно постараться, чтобы вернуться в ту реальность, связь с которой почти оборвана. Что до тех мальчиков и девочек, которые, увидев мои слезы, поспешно удалились, то с ними все ясно: они безнадежны. Причем они даже не подозревают об этом.

***

После прогулки в парке Анна ехала в метро и удивлялась: люди как будто стали другими. Они стояли, уткнувшись в мобильные телефоны и прочие гаджеты, совершенно не уделяя внимания внешнему миру. Казалось, для них существовало лишь то, что они видели там, на своих экранах.

У Анны появляется новое увлечение

После прогулки в парке проходит две недели, в течение которых я ни разу не смотрю порно. Каждый день я заставляю себя выходить на улицу и гулять до изнеможения, невзирая на погоду. За это время я исследую, кажется, все парки Москвы. Во мне что-то начинает меняться, я словно оживаю под апрельским ветром и вижу, как дело неумолимо идет к теплой весне.

В начале мая, когда за окном +28 градусов, я остаюсь на целый день дома и предсказуемо срываюсь: опять начинаю смотреть порно. При этом в середине дня происходит нечто совершенно неожиданное: я по случайности, о чем-то задумавшись, нажимаю не на ту картинку и… на экране ноутбука появляется видео с двумя парнями. Не знаю, что заставляет меня досмотреть его до конца, наверное, любопытство и внезапно проснувшаяся страсть к «экзотике». А может, что-то еще. Так ошибка стала чем-то предопределяющим. Я никогда не смотрела и не думала смотреть гей-порно, даже из любопытства. Но мне неожиданно нравится, как парни ласкают и проникают друг в друга. Именно после этого я понимаю, насколько устала смотреть «обычное» порно. Я вспомнила об одной гомосексуальной фантазии, которая так меня возбудила: маркиз де Сад и его лакей в белых рейтузах, с бедрами как у танцора. Но тогда меня целиком занимали эти бедра в рейтузах, а маркизом де Садом была… я сама. Так что эта фантазия не в счет.

Гетеросексуальное порно я тоже смотрю, но скорее по привычке, машинально и неохотно. Оно все больше раздражает меня. Теперь мне почему-то кажется, что «нормальное» порно – это война полов, насилие друг над другом, я вижу в нем вымученность и неестественность, желание доминировать, в основном со стороны мужчин, но не только, порой женщины тоже дают маху. Вспомните хотя бы такой сегмент, как порно с женским доминированием, которое я смотрела сознательно, чтобы понять, до чего дошли современные женщины. Проходит четыре дня после случайного просмотра того гей-порноклипа, и я полностью прекращаю смотреть порно с «натуралами» (straight porn).

Честно говоря, меня давно раздражало присутствие женского тела в порно, что неудивительно после моих недавних антифеминистских и «антиженских» откровений. Поэтому я с удовольствием переключаюсь на «мужское» порно. Мне нравится, что в нем я могу смотреть только на мужское тело. То, что мужчины занимаются друг с другом сексом, как-то по-особенному волнует меня и в то же время оставляет равнодушной, отстраненной. Словно я наблюдаю за соревнованием пловцов, в котором мне не важно, кто придет первым. Мне важно знать другое, а именно, кто из них «мой». Я должна выбрать из них того, кто мне больше всего нравится, остановить на нем взгляд, запомнить его, пофантазировать о нем… Кстати, жаль, что меня больше не «вставляют» соревнования пловцов. Раньше, будучи подростком, я могла часами смотреть на них, а потом мастурбировать в душе и в кровати, где меня не могла контролировать мать… Она вечно пыталась вынюхать, чем я так увлечена. Словно осознавая подвох, предательство, какую-то тайну, которую я от нее оберегала, она с недоверием относилась к моему интересу. Уверена, мать чувствовала мою повышенную возбудимость, мою гиперсексуальность, и она ее пугала.

И вот я целый месяц смотрю взахлеб гей-порно: фильмы, клипы с оральным и анальным сексом, с молодыми и не очень мужчинами, жесткое, нежное, нудное, «горячее». Я просмотрела очень много. Не знаю, лучше ли это того, что у меня было, но все-таки хоть какое-то разнообразие. Один несомненный плюс моего нового увлечения: мастурбировать я стала намного меньше. Мне больше нравится просто наблюдать. Я чувствую себя антропологом, который изучает новый для него этнос. И правда, геи стали особой «народностью», которую я открыла. Жаль, что гей-порно не дает ответов на все вопросы, которые у меня возникают.

Знаете, до этого я почти не думала об этом мире, о мире мужчин, которые любят других мужчин. Я понимала, что он есть, но он всегда проходил мимо меня, он существовал в какой-то другой, параллельной мне реальности. Это была Terra Incognita, которую я и не думала открывать. Даже когда принимали этот безумный «антигейский» закон, мне было, в общем-то, плевать. Я, конечно, понимала, что это какая-то фальшь и очередной пиар Кремля на «злободневной» теме, но мне даже в голову не приходило интересоваться этим. Да и сейчас, подсев на гей-порно, я не могу сказать, что мгновенно прониклась проблемами этого меньшинства. Наверное, у них теперь не простая жизнь, но я могу об этом лишь догадываться. Возможно, я черствая эгоистка, которой наплевать на все, кроме ее порномании, но что вы хотите от больного человека? Ведь я и правда больна и считаю, что мне сначала надо вылечиться от этой зависимости, а потом уже помогать другим. И, если бы у меня, допустим, был друг-гей, или подруга-лесбиянка, наверное, я бы больше знала про это. И лучше воспринимала бы проблемы этого сообщества. Но увы, у меня нет таких друзей.

Анна выходит в свет

Видимо, гей-порно всколыхнуло во мне что-то забытое, а именно, тягу к общению. Нет, я не стала названивать знакомым (друзей у меня, боюсь, уже не осталось), мой телефон продолжает пылиться где-то под кроватью, опять, наверное, разряженный. Но мне вдруг захотелось куда-то выйти, социализироваться. А именно в ночной клуб. Мне не хочется танцевать самой, я хочу видеть, как другие веселятся. Я никогда толком не умела и не любила танцевать под эту бухающую музыку, но, признаюсь, меня волновала и до сих пор в какой-то мере волнует ночная жизнь. Я люблю, или любила бывать в этих местах. Там я познакомилась со многими своими нынешними приятелями.

Так же неожиданно, как я осознаю, что мне нравится гей-порно, я понимаю, что мне надо хоть раз в жизни побывать в… гей-клубе. 15 минут в интернете, и я знаю, куда держать путь. Там же, в интернете, я узнаю, что во многих московских гей-клубах женщины обычно платят за вход больше, чем мужчины. Забавный факт! По крайней мере, это точно так в отношении того клуба, в который я собралась.

Вызвав такси, я еду по известному мне адресу. Настоящая теплая летняя ночь, в воздухе пахнет томным возбуждением. Как будто специально таксист начинает разговор о педиках, о том, как он их ненавидит. Я молчу. Тогда он перескакивает на то, как он ненавидит хачей. «Господи, да вы хоть кого-нибудь любите?», – не выдерживаю я. «О, смотри-ка, заговорила! А я думал, немая…», – весело отзывается он и начинает говорить о том, какой молодец Путин… Я киваю якобы в знак согласия, хотя хочется заткнуть уши.

Ура, приехали, я облегченно вздыхаю и выбегаю из машины, расплатившись с таксистом. Войдя в клуб через бронированную дверь (какая забота о посетителях!) и заплатив деньги за вход (ровно в два раза больше, чем для мужчин), я прохожу к барной стойке, заказываю коктейль «Текила Санрайз» и обвожу взглядом просторное помещение и посетителей, которых уже довольно много. Бросаются в глаза различия в этих мужчинах: некоторые скованны в движениях и выглядят неуверенно, другие, напротив, ведут себя вызывающе, подчеркнуто свободно, оживленно жестикулируют, говорят друг о друге и о самих себе как о женщинах: «Я пошла», «Во что ты вырядилась?» Я глупо хихикаю, услышав эти реплики от стоящих рядом ребят лет 35-40, при этом выглядящих и одетых подчеркнуто мужественно. На них прямые, не зауженные, джинсы, простые белые футболки, у обоих развитая мускулатура, загорелые торсы. Наверное, единственное, что намекает на их принадлежность к «сообществу», это выщипанные брови, придающие лицам несколько удивленное выражение. Я и раньше знала, что, в отличие от западных мужчин, российские мужчины ни в коем случае не делают коррекцию бровей, это считается позорным и не мужественным, «только для педиков».

По другую сторону от меня, водрузив локти на барную стойку, стоит мужчина лет 30-32, начинающий лысеть, но подтянутый и накачанный, одетый в красную обтягивающую футболку с надписью Porno Stud. Он оживленно рассказывает своим приятелям о сексе с «молодым мальчиком», которому едва исполнилось 19: «Я его просил, чтобы он подготовился как следует… Но когда вставил, сразу почувствовал, что вонять начало…»

Я решаюсь пройти дальше, к танцполу. Музыка, которая играет, мне не очень нравится: сладковатый диско-хаус с насыщенным женским вокалом. Есть танцующие, но свободного места еще много. Те, кто не танцует, жадно смотрят на танцоров на маленьких подиумах, на возвышении. Те профессиональными движениями «заводят» публику, которая пялится на их безволосые, загорелые, очень гибкие полуголые тела; у одного танцора нагота прикрыта белыми плавками, у второго черными; не считая кожаных ошейников и браслетов на запястьях, на них больше ничего нет. Парни-танцоры стараются вести себя гордо, даже надменно, видимо, так им удается привлечь больше внимания. Мне танцевать совсем не хочется, меня смущает эта атмосфера, когда люди, вместо того чтобы веселиться, жадно пялятся на go-go dancers. Я поднимаюсь на второй этаж, беру по пути в баре вторую «Текилу Санрайз». Наверху я снова встречаю компанию, возглавляемую самцом в футболке Porno Stud. Он уже стоит в обнимку с молоденьким мальчиком, который немного стесняется его страстных объятий. Самец его явно спаивает: в руках у мальчика огромный бокал, скорее всего, с «Лонг-Айлендом», глаза начинают пьяно блестеть. Другие члены компании подкалывают самца и пытаются еще больше смутить мальчика, они явно им завидуют. Самец это чувствует и довольно грубо реагирует на их шутки, даже хамит. Вскоре ему надоедает пререкаться и, взяв пьяненького мальчика в охапку, он уезжает, оставив компанию неудачников скучать и пялиться на других парней, к которым у них нет смелости подойти. Я иду на третий, самый верхний этаж клуба; там стоят столики и почти никого за ними нет. Между столиками снуют не очень приятные официанты.

Анна впервые оказывается в темной комнате

Заскучав, я спускаюсь на первый этаж, к танцполу. Оглянувшись, вижу рядом какой-то темный проход, в который ныряют и из которого выныривают, щурясь от света стробоскопов, парни. Мне интересно, что это, может, еще один зал? Зайдя туда, сначала не понимаю, где оказалась, это какое-то абсолютно темное помещение. Я уже хочу выйти, но вдруг темнота освещается чьим-то мобильным телефоном, и я вижу двоих парней буквально в метре от себя, один из них, стоя на коленях, держит возбужденный член другого во рту и помогает рукой… Я в состоянии, близком к шоку, никогда не видела секс других людей вживую, вот так близко, а здесь это происходит буквально в метре от меня, стоит протянуть руку, и это так реально – куда уж реальнее, к тому же этим занимаются двое парней… Я замираю и остаюсь на месте.

Со временем глаз привыкает к полной темноте, да еще комната порой освещается вспышками стробоскопа с танцпола, они проникают в нее сквозь проход без двери. Плюс гаджеты, прежде всего мобильные телефоны, которыми здесь тоже активно пользуются, якобы для того, чтобы проверить время. В комнате довольно много народу, в какой-то момент даже становится тесно, люди начинают толкаться.

У меня такое ощущение, что сюда приходят заняться анонимным сексом. Или это уже встретившиеся там, на танцполе и вокруг него, которым негде перепихнуться? Я пока не могу этого понять. Одно ясно: это комната, где этим можно заниматься. Странные же здесь порядки! Ни в одном «стрейт-клубе» я не видела такого, хотя слышала, что есть специальные заведения, где это разрешено. Но чтобы в «обычном» клубе с дискотекой была такая комната? С этим мне сталкиваться не приходилось.

Я вижу, как сплетаются, прижимаются друг к дружке, щупают, дрочат и сосут друг у друга все эти парни, среди которых есть настоящие красавцы, отборные самцы. Что они здесь забыли? Я еще могу понять тех, на кого взглянуть жалко, молодых и не очень, состарившихся и пока нет, прячущих свое уродство в темноте, но эти-то зачем сюда пришли?

Осмелев, я тоже включаюсь в эти игры; поверить не могу, что я это делаю, но не хочу себя сдерживать, и мне так необходимо прикоснуться хоть к кому-то, ощутить живое, а не виртуальное тело. Сколько времени я не прикасалась к плоти? Я щупаю всех без разбора, а некоторых даже дрочу, избегая ответных ощупываний. Я очень возбуждена, но забываю довести себя до оргазма. Лишь приехав домой, мастурбирую, кончаю два раза подряд и проваливаюсь в сон, в котором блуждаю по темным коридорам, в их закоулках парни принимают возбуждающие позы, словно это выставка живых скульптур…

На следующий день я узнаю в интернете, что место, в котором я была, комната без света, это backroom, или темная комната. В ней посетители гей-клубов собираются, чтобы заняться анонимным сексом, обычно оральным. Вот оно что! А я и не слышала, да и откуда мне было знать, ведь я не интересовалась этим.

***

Следующее воскресенье Анна отсыпается. Давно она так не спала! Вся неделя проходит в сладком томлении и ожидании новой субботы, когда можно будет пойти туда и продолжить смотреть, а может, удастся что-то большее… Анна почти не смотрит порно в интернете, после вылазки в реальность оно ей кажется каким-то пресным и – ура! – ненастоящим.

Второй визит в темную комнату

В следующую субботу я снова в этом клубе. В темную комнату я захожу почти сразу же, как только появляюсь здесь, не тратя времени на заказ напитков, топтание около танцпола и прочую ерунду.

В эту ночь я вижу много чего интересного. Например, как одного парня принуждает к оральному сексу мужчина атлетического телосложения, явно доминантного типа, гора мускулов, агрессивный, неразговорчивый и воинственный. Несмотря на сопротивление, парень от этого, по-видимому, получает удовольствие. Мужчина засовывает свой мощный член ему в рот до конца, вынимает и снова засовывает, и так несколько раз, вызывая у парня рвотный рефлекс и густое слюноотделение. Потом он просто ритмично трахает его, уже без глубоких интервенций. Через минут пять он кончает и держит член во рту у парня. Парень немедленно выплевывает, как только мужчина ослабляет хватку и выходит из темной комнаты. После этого он находит другого парня, который отсасывает уже ему. Он тоже хочет кончить ему в рот, но партнер отворачивается, и парень спускает на стену…

Я могу долго перечислять то, что вижу в этот раз – эта ночь особенно урожайная, или я возбуждена больше чем обычно? Я настолько увлечена подглядыванием, вуайеризмом, что даже забываю ласкать себя, хотя очень, очень возбуждена.

Рядом с собой я замечаю парня, тоже наблюдающего. Он поглядывает на меня с интересом, но подойти не решается. Я понимаю, что он принял меня за мужчину. Это вполне возможно, ведь я стараюсь именно так выглядеть: постриглась коротко, стянула груди специально купленным для этого «корсетом» и сутулюсь, да у меня и так сиськи маленькие, одежда точь-в-точь как у парня – джинсы, кроссовки, футболка и еще одна футболка, с длинным рукавом, свободная. Я трепещу ― от возбуждения и от страха, что мой обман может быть раскрыт. Но перехожу к действиям: хватаю его за ширинку, расстегиваю ее и возбуждаю довольно вялый пока член. Вскоре он вырастает в средних размеров гриб, но с крепкой ножкой. Я держу его во рту и сосу, не прикасаясь к клитору, но чувствую, как он набухает и пульсирует. Парень довольно быстро кончает, и я вместе с ним, причем от осознания того, что произошло, я сразу же кончаю повторно, не так сильно, как в первый раз, но все же. Не контролируя себя, я нахожу его губы и целуюсь с ним. Я ощущаю вкус его спермы, и меня это еще больше возбуждает. Я даже думаю, что смогу кончить и в третий раз. И смогла бы, наверное, если не…

***

…Если не жест того парня. Он, пощупав ее в промежности и не найдя признаков мужчины, трогает грудь. Движения его руки почти панические. Поняв, что к чему, он вздрагивает и отстраняется. Анна чувствует его отвращение и сожаление. Через мгновение он вылетает из темной комнаты, чуть не сбив парочку, занимающуюся тем же, что и они недавно с Анной. С той только разницей, что это двое парней. Анна счастлива, хотя ей немного стыдно от того, что она его обманула.