Людмила Вячеславовна Федорова
Интересные истории
Андрей увидел печаль в очах-озёрах Ушакова и спросил:
– Ваше благородие, позвольте узнать, что вы ищите, может, я, как человек старый, дам ответ…
– Дрогой мой Андрей, ищу я средство, что могло бы от чумы спасти команду…
– Ваше благородие, а я ведь знаю средство от чумы: мы в деревне, где я рос, когда чума рядом ходила, полынью всё окуривали, и никто не болел… – изрёк матрос.
– Спасибо вам, Андрей, как же я сам не догадался! Завтра же начнём это дело! – радостно воскликнул Ушаков, похлопав по плечу матроса – Если бы вы знали, как я за жизнь матросов своих переживаю…
На следующее утро вокруг лагеря сделали пучки полыни и подожгли, так же распорядился Ушаков сделать и в самом лагере, и учения продолжились, строились корабли, готовилась команда…
И прошла чума стороной, никто не заболел! А помимо этого ещё и вовремя хорошо обученные команды вышли в море на новых кораблях.
– О, этот подвиг достоин награды! – отметила императрица Екатерина.
Ушаков и матрос-трус
А тем временем шла Русско-турецкая война, Россия, Отечество наше славное и святое, воевало с коварной Османской империей. Ушаков каждую службу в церкви посещал, об Отчизне молился, благословение на бой брал, и такие славные победы одерживала Русь! Даже императрица Екатерина благодарила Ушакова за победы под его руководством, щедро одаривала Фёдора, а Ушаков по-прежнему скромно отвечал:
– Прошу вас, матушка императрица, я недостоин ни почестей, ни наград, всё я делаю с Божьей помощью, Бога и благодарите…
Деньги же, которыми награждала Ушакова императрица, Фёдор тратил на улучшение питания матросов.
Сам Ушаков в бою жизни своей не жалел, рвался вперед с молитвой, и так рьяно показывал пример своим подчинённым, что все уважали Ушакова. Даже турки, страшно боясь русского «Ушак-пашу» (так уважительно называли турки Ушакова), признавали его флотоводческий талант и милосердие, ведь Ушаков достойно обращался даже с военнопленными, возвращая их как можно скорее на родину, в обмен на русских пленных, конечно же.
Русские же матросы старательно подражали храбрости Ушакова, и Фёдор был щедр на похвалу, но однажды…
Бой пеший шёл с турками, страшный бой: кругом свистели ядра, слышались крики и стоны, в свирепом рукопашном бою кололи картечь и шпаги, было так жутко, что от страха многие закрывали глаза. Не выдержал и молоденький четырнадцатилетний матрос: зарылся в канавку и просидел, согнувшись от ужаса, закрывая руками очи.
Когда кончился бой, утихли стоны страдания и пули, вылез из канавки молоденький матрос и за голову от стыда схватился: в сторону его с ласковым осуждением смотрел Ушаков.
«Всё, ждёт меня позорное наказание, да я и достоин его…» – ругал себя матрос, а Ушаков подошёл к нему и строго произнёс:
– Егор (так звали испугавшегося матроса), пройдём со мной, разговор есть серьёзный…
Ушаков, молча, зашёл в кабинет с Егором. Юный матрос стоял, зардевшись от стыда и чуть не плача.
Ушакову тоже нерадостно было от этого разговора: понимал он, что слишком юн Егор, чтобы доблесть показывать, а с другой стороны, не терпел трусость, себе думать об отступлении не позволял, и с других радение о Родине требовал.
Наконец, Ушаков прервал неприятную тишину, в которой только часы с маятником позвякивали:
– Слушай, Егор, не знаю, что с тобой делать: ругать тебя бесполезно, не перевоспитает это тебя, наказывать розгами не хочу и не буду: знаю, что обидно и больно это, журить тоже не собираюсь, тут война, а не училище. Учить тоже у меня не получится – Родину любить не научишь, а ты пока только о себе думаешь, а не о братьях во Христе, так что шагай ты домой, пока никто этого не видел и не слышал…
Егор побелел, стал особенно суровым и ответил, утирая слёзы:
– Сначала я наказания розгами боялся, а теперь думаю, что лучше бы вы меня, ваше благородие, наказали, чем так упрекать, как будто совести у меня нет и пропащий я совсем. А я не пропащий, мне по юности, глупости, страшно стало, а я ведь Россию тоже люблю, и хочу ей служить! Я больше не струшу, честное христианское слово даю, только не гоните меня, дайте шанс…
Ушаков улыбнулся радостно, по-доброму, просветлел лицом, пожал руку молоденькому матросу со словами:
– Это я и хотел от тебя услышать, Егор. Всякое в первом бою бывает, верю, что ты исправишься, молиться за тебя буду…
Матрос сразу порозовел, улыбнулся в ответ, бойко изрёк:
– Благодарю за доверие, ваше благородие, не подведу!
И, праву сказал Егор, не подвёл. В следующем бою в неравной схватке с турками Ушаков фехтовал с одним турком, а другой наступал со спины, казалось, нет Ушакову спасения…
Вдруг спиной к спине Ушакова встал матрос и отразил атаку турка. Славно и доблестно, читая вдвоём «Отче Наш», и выкрикивая: «За Родину! За веру православную постоим!», боролись с турками Ушаков и незнакомый матрос. А пули коварно свистели, жестокая турецкая сечь унесла жизни многих, а Ушаков и отважный матрос всё стояли спина к спине и отражали атаку за атакой. Когда же бой улёгся, турки бежали, Ушаков выдохнул и произнёс:
– Я не узнал вас, но благодарю и горжусь, что служу с вами России…
Тут Ушаков повернулся, чтобы узнать, кто из его подчинённых так храбро сражался и от изумления потерял треуголку: перед ним стоял Егор!
– Ваше благородие, оправдал я ваше доверие? – с улыбкой спросил Егор.
– О, сполна! – восхитился им Ушаков – Спасибо тебе, я к награде представлю тебя!
– Спасибо вам, ваше благородие, за урок ваш, за то, что шанс дали! – изрёк с теплотой Егор, а Ушаков обнял героя и всем его в пример ставил.
Сказ о том, как Ушакова оклеветали
Война с Турцией шла победоносно, много сражений провёл Ушаков, и даже внёс вклад в развитее военной науки, и в 1793 году Фёдора Фёдоровича Ушакова, всеми уважаемого морского командира, Екатерина возвела в звание вице-адмирала. Скоромно, с молитвой о даровании мужества и смирения, принимал новые почётные обязанности Ушаков, подчёркивая:
– Я не заслуживаю этого звания, ведь всё, что я сделал хорошего, это – заслуги Господа Христа, а не мои, я – ничто без Него…
Всем подчинённым Ушакова нравились его скромность и набожность, и матросы старались подражать его высокодуховности. Но на место вице-адмирала было много претендентов, и, видно, не всем понравился выбор Екатерины, поэтому скоро императрице пришло анонимное письмо, в котором «благодетель государства» сообщал, что Фёдор Ушаков, яко бы «взяточник, казнокрад и отвратительно обращается с подчинёнными».
Императрица Екатерина, признаться честно, очень поразилась такому письму, ведь знала об Ушакове только хорошее, и прибыла на корабль «Апостол Павел» лично спросить о последнем пункте доноса у матросов.
– Да что вы, матушка императрица, ваше величество, лучшего, храбрейшего и добрейшего вице-адмирала мы не мечтали иметь, чем его благородие! – отвечали матросы.
Екатерина, ещё больше поразившись и теряясь в догадках, уехала в карете к себе во дворец.
Фёдор Ушаков же в это время проведывал больных матросов: он принёс им иконы и сладости, которые купил на своё жалование, и каждому находил слова утешения:
– Ну, что ты, Владимир, право, Господь поможет, ты ещё поправишься, мы ещё повоюем мусульманами за веру православную, а пока набирайся сил. А ты, Артём, совсем раскис, нельзя так, с нами же Господь Христос, я за тебя молиться буду, а ты угощайся сладким и выздоравливай – мне бойцы нужны…
Вдруг пожилой матрос с суровым взглядом позвал Ушакова. Молодой вице-адмирал с сожалением оставил своё благое дело утешения больных и вышел на палубу с пожилым матросом.
– Александр, что ты хотел мне сказать?
– Ваше благородие, пока вы делами милосердия занимаетесь, матушка императрица расспрашивала о вас, было ей анонимное письмо, что, будто вы – казнокрад и взяточник. Мы-то все знаем, что это не так, а вот перед её величеством, боюсь, вам придётся отчитываться…
Ушаков засмеялся:
– Ну, и что же? Отчитаюсь, у меня все бумаги бухгалтерские в порядке, не может быть такого, чтобы императрица поверила этому глупому письму!
Собеседник Ушакова помрачнел и произнёс:
– Не знаю, не знаю, ваше благородие, раз кто-то написал такое письмо, значит, у вас есть завистники или враги, я бы задумался на вашем месте. И императрица интересовалась этим вопросом всерьёз, как бы не было следствия и последствий соответствующих…
Ушаков серьёзно обиделся и расстроился, но вида не подал и строго ответил матросу:
– Александр, я – честный человек, не боюсь ни следствия, ни соответствующих последствий, так что скрывать и переживать у меня нет повода, а вы давно палубу не протирали!
Сказать-то так Ушаков сказал, только легче молодому вице-адмиралу не стало, сел Фёдор за бумаги, ещё раз перебрал, не нашёл ничего, что могло вызвать сомнений в его честности, что впрочем, и так все знали. Но что-то не давало Ушакову покоя: вдруг Екатерина поверит письму и даже не станет рассматривать бумаги? А наказание-то за казнокрадство позорное было: секли виновного на площади прилюдно. Для морского офицера это был бы такой стыд и срам, что Ушаков и думать об этом не хотел, да не получалось.
«Помолюсь, – подумал Ушаков – может Господь подскажет что делать…». Но после похода в церковь Фёдору легче не стало, в голве Ушакова метались мучительные мысли:
«Как объяснить, что я не виновен? И кому нужно было оклеветать меня? Кто написал эту лживую бумагу? Если бы я знал кто и почему, то, может, разобрался как-то сам. А что, если всё-таки вынесут такой приговор? Как не опозориться ещё сильнее и не закричать во время экзекуции? Как же я потом в глаза матросам буду смотреть? Господи, за что мне это, ты же знаешь, что я не виновен в казнокрадстве! Может, друзья что-то разъяснят мне…»
Из церкви Ушаков отправился к своему другу Александру Суворову, человеку известному и военному, хотя и пожилому.
– Что, ваше благородие, повис кнут над вашей светлой головой? – с интонацией шутки и даже издёвки произнёс Суворов.
Только Ушакову совсем не весело стало, а обидно до слёз, встал юноша и захотел уйти.
– Право, Фёдор, ты что, на шутку обиделся? Все знают, что ты набожный честный человек и копейки чужого не возьмёшь, вот увидишь, что дело в твою пользу будет, а если даже нет, то ты у нас парень крепкий, выдержишь! – хотел поддержать Ушакова Суворов, но опять получилась насмешка.
Ушакову совсем грустно стало, он сел в карету и уехал с мыслью:
«Тоже мне друг называется! Шутки бы только отпускать!»
Два дня прошли тоскливо и тянулись для Ушакова, как тюремный срок. Вроде бы занят целый день Фёдор: то проведывает больных матросов, то военными делами занимается, то качество провизии проверяет, то благотворительные дела, то молитва, то парад принимает, а всё равно неспокойно Фёдору, только одна мысль вертится в голове:
«Что ж меня императрица не вызывает? Скорей бы эта кляуза разрешилась уже как-нибудь!».
Спустя три дня совсем «кисло» Фёдору Ушакову стало, даже кофе выпить не смог за завтраком.
«Поеду к дяде – решил молодой вице-адмирал – может, он помолится за меня…».
Выполнив все свои ежедневные военные обязанности, Ушаков сел в карету и помчался в монастырь.
Вокруг монастыря витал аромат тёплого ржаного хлеба, лилось духовное умиротворяющее пение – только что началась вечерняя служба.
Ушаков снял треуголку и тихо прошёл к печально-светлому лику Божьей Матери, зажёг свечу. Свеча, немного дрожа, горела в руках Фёдора, который отдыхал от волнений в задумчивой молитве. Так искренней любовью к Богу и молитвой и утешил свою душу Ушаков. Когда служба кончилась, снова опечалился Ушаков, но тут подошёл к племяннику старец Феодор и от счастья, что видит крестника, чуть не расплакался.
– Феденька, милый, родной, приехал навестить крёстного! Какой же ты красивый и статный стал! Настоящий защитник отечества, благослови тебя Господь! Пойдём, я тебя подкормлю, а то уж слишком ты худенький… – с улыбкой поприветсвовал племянника Феодор.
Ушаков обнял старца, пошёл за ним в трапезную. Вечерело, стрекотали кузнечики, малиновое солнце, словно смущаясь, садилось в облака, веселился ветерок. Старец распахнул деревянные окна, и в трапезной пахнуло скошенной травой и древесиной. Ушаков сел на лавку, а дядя подал чугунок с картошкой и кислой капустой со словами:
– Феденька, милый, кушай да рассказывай, как живёшь, службу несёшь…
И настолько доброта дяди отогрела Ушакова, что тот уронил несколько капель слёз прямо на картошку.
– Дядя, а я ведь есть не могу, беда у меня такая, что кусок в горло не лезет. Дело в том, что написал на меня кто-то лживый донос, будто я казнокрад и взяточник, императрица сама на корабль в моё отсутствие приезжала, я все бумаги бухгалтерские проверил – всё, как и ожидал, в порядке, а всё равно страшно и обидно. Страшно, что опозорюсь, обидно, что вину такую несправедливо приписывают. Разве ж я обидел бы так своих матросов? Никогда! – рассказал свою боль Ушаков.
– Не может быть, милый, чтобы несправедливость такая случилась, наслышан я о доброте и праведности твоей, знаю, что ты – христианин, и подчинённого не обидишь, чужого не возьмёшь, понимаю твои переживания, я молиться буду, чтобы не случилось несправедливости, а если уж случится!.. Со смирением прими, как первые христиане и оставайся таким же милосердным и чистым душой, как сейчас… – тихо произнёс старец.
Ушакову сразу лучше стало, молодой человек слабо улыбнулся и ответил:
– Спасибо, крёстный, эти слова для меня очень дороги, так же, как и твои молитвы…
Вернулся на корабль Ушаков в более благоприятном расположении духа и взялся за свои обычные военные дела и дела благотворительности с ещё большим усердием, думая:
«Спасибо дяде, утешил, но я не должен показывать матросам, что у меня проблемы, никто не должен знать и переживать за меня, я обязан выполнять свой долг и не позволю себе плохо выполнять свою работу!».
Спустя неделю в непогоду, когда Нева беспокойно металась, и ветер свистел, как мальчишка-хулиган, на корабль прибыл важный толстый господин в парике, позолоченном кафтане и с документами и чинно, и сухо произнёс:
– Ваше благородие, её величество матушка Екатерина Алексеевна желает, чтобы вы предстали перед её светлыми очами!
Ушаков вытянулся в напряжении, как струна, но не подал вида, что беспокоится, взял бухгалтерские книги…
… Вдруг корабль сильно качнуло на волне, и толстый чиновник смешно и неуклюже растянулся на палубе. Ушаков помог ему встать, подметив:
– Давайте уже отправимся к матушке-императрице, а то вы – человек штабной, к качке непривыкший, ещё сломаете, не дай Бог, себе что-нибудь. Погода, надо сказать, сегодня ужасная: штормит…
Ушаков сидел в карете, прижимая отчёты, и некоторое лёгкое волнение отражалось на его светлом лице, всё-таки ждал Ушаков нелёгкого объяснения с государыней. А вдруг уже на суд его везут?
Ушаков, ещё сильнее выпрямился, как струнка, чтобы не выдать волнения, и от этого его васильковые очи казались ещё больше.
– А вы не знаете, для чего вызвала меня матушка-императрица и какое у её величества сегодня расположение духа? – спросил как можно непринуждённее Ушаков.
– Не имею возможности знать это, ваше благородие, но, по-моему, её величество были чем-то недовольны…
Ушаков ещё больше распахнул синеву очей, но нашёл в себе силы ответить:
– Благодарю…
… А тем временем Екатерина находилась у себя в покоях. Обитые бархатом мраморные стены украшали искусные гобелены, сама императрица восседала в бархатном кресле за изящным столиком и под музыку из фарфоровой музыкальной шкатулки писала либретто. Рядом сидел её фаворит Григорий Потёмкин.
Екатерина закрыла музыкальную шкатулку и задумалась. Потёмкин, заметив это, спросил:
– Я не понимаю, что может тревожить мою государыню, но, может, я могу дать совет?
– Меня ввело в задумчивость дело вице-адмирала Фёдора Ушакова. – ответила фавориту Екатерина – Дело в том, что мне уже не первое анонимное письмо приходит о том, что, яко бы этот морской офицер – казнокрад, взяточник и плохо содержит матросов, но я сама была на его корабле, там порядок такой, что только в пример ставить остаётся, кормят матросов сытно, одеты они добротно, в госпитале военном чистота и порядок. И это я без предупреждения посещала! Ушаков выиграл немало битв, известен и вкладом во флотоводческую науку, и храбростью своей, и набожностью. Матросы же в восторге от него и отцом родимым называют, лично слышала! И как вот проверить Ушакова? Кто правду говорит?
Потёмкин, важный, как орёл, ухмыльнулся и задумчиво стал размышлять:
– Значит, матушка, отцом родимым величают? Можно проверить их искренность. Ты, матушка, предложи Ушакову службу более оплачиваемую, капитаном яхты личной твоей, например. Если согласится, то, значит, падок на деньги, может и поворовывать, а, если откажется, то не изволь беспокоиться, государыня родная, Родине, а не деньгам человек служит…
– Что ж, пожалуй, Григорий, я воспользуюсь твоим советом…
Спустя час карета с Ушаковым прибыла во дворец, и молодого человека проводили к императрице. Ушаков сделал приветствие, как полагалось по этикету, хотя очень волновался. Екатерина даже не встала с бархатного кресла и удивила Ушакова тем, что начала разговор с совершенно неожиданного предложения:
– Ваше благородие, я предлагаю бросить вам венную карьеру, у меня есть место капитана моей личной яхты, вы будете получать жалование втрое больше, чем сейчас!
Стало так тихо, что только слышалось тиканье часов. Наконец, Ушаков низко поклонился императрице и изрёк с достоинством:
– Благодарю за почёт, ваше величество, но только мне Родину защищать и о моих «сыночках» – матросах заботиться милее будет…
Этот удивительный христианский ответ Ушакова так поразил и приятно удивил Екатерину, что императрица сразу перестала жеманничать, встала и с кроткой улыбкой вынесла вердикт:
– Что ж, достойный ответ достойного человека. Я рада, что такой преданный своему делу человек служит моей стране. И можете не показывать мне ваши канцелярские книги, ваш ответ намного лучше говорит о вас, чем отчёт о ваших расходах, я вам доверяю и впредь запрещу распространять о вас столь скверные неверные слухи…
Главная служба Ушакова или «Быть тебе, Ушаков, адмиралом»…
Мужал Фёдор Ушаков, появлялась в его военных действиях не только безрассудная храбрость, но и мудрость, житейская хватка. Окрепли, расширились плечи Ушакова, светлые локоны парик модный закрыл. Только вот в жизни Ушаков мало изменился: по-прежнему находил доброе слово и способ помочь каждому матросу, по-прежнему улыбались жизни васильковые очи, так же нежно сердце веру православную и отчизну Русскую любило, так же молитва и помощь ближним для Ушакова первым делом были.
Ушаков в строительстве Севастополя участвовал, церковь на свои деньги возвёл, госпиталь, школу…
Часто Ушаков не спал по ночам, пил кофе и думал, чем ещё помочь России, а утром, когда из-за службы, строительств и других важных неотложных дел рано вставать надо было, ругал себя Фёдор:
– Что за глупая привычка молодости перепить на ночь кофе, полночи не спать потом, а утром тетерей ходить! Кончать с кофем нужно!
А время неспокойное настало: новый император вся Руси Павел вступил в антифранцузскую коалицию, предстояла война за Ионические и Греческие острова…
Павел вызвал Ушакова к себе. Некрасивый император с большими глазами встретил, Фёдора в торжественной обстановке, напряжённо произнеся:
– Когда-то моя мать доверяла вам, я знаю вас, как человека, для которого честь, долг и совесть не пустые слова, я надеюсь, что вы послужите и теперь…
– Ваше величество, с молитвой для человека нет препятствий к благим целям, поэтому можете на меня рассчитывать. Говорю это и как россиянин, и как ваш подданный, и как христианин… – ответил с достоинством Ушаков.
Павел выдохнул и с улыбкой закончил беседу:
– Что ж, другого ответа от вас не ожидал, но мне почему-то стало легче. Можете идти, Ушаков, скоро поступят распоряжения военного характера…
Действительно, скоро начались военные действия на море, где английский адмирал Нельсон действовал вместе с Ушаковым. Два морских офицера невзлюбили друг друга сразу. Во-первых, они разошлись во мнениях: Ушаков считал, что нужно храбро и отважно штурмовать остров Мальту, а Нельсон предлагал держать остров в блокаде. Второй причиной натянутости отношений Нельсона и Ушакова была набожность Ушакова и насмешки Нельсона:
– Ушаков, вы ничего не предпринимаете без молитвы своему Богу, а молитва – удел монахов, военный человек должен отличаться удалью!
– Я-то храбр, буду примером своим матросам, а вот в вас, Нельсон не хватает, как вы выразились, удали, вы, хоть и не молитесь, зато трусливы, как женщина! И какое вам, вообще, дело до моей веры? Я служу лучше вас! – не смог сдержать справедливого возмущения Ушаков и поставил надутого англичанина на место.
Больше Нельсон не решался отпускать шутки, но Ушакова недолюбливал…
А тем временем корабли подплыли к неприступным серым каменным стенам острова Корфу. И так Ушаков посмотрит на крепость, и этак, Нельсон только похихикивает:
– Что-то вы не решительны, Ушаков…
– Почему это не решителен? Я уже всё решил! С моря крепость брать будем! – с юношеским задором в васильковых очах ответил Ушаков и чуть не довёл Нельсона до потери сознания.
– Вы в своём уме, Ушаков?! Такого в истории ещё не было, а если мы проиграем бой?
– Главное, Нельсон, что так будет меньше потерь, а выиграть… с Божьей помощью обязательно выиграем! Я ещё ни одного боя не проиграл, Слава Богу! – совершенно серьёзно и просто ответил
Нельсон позеленел и понял, что Ушакова не изменить…
Выстроил Ушаков матросов своих и произнёс просто и проникновенно:
– Детушки мои, матросы, сражаемся мы за Родину, царя и веру святую православную, не подведите и Господь сохранит нас и нашу родную землю! Я очень надеюсь на вашу сознательность! Не отчаивайтесь! Сии грозные бури обратятся к славе России!
И завязалась славная битва, отважно сражались моряки, а впереди всех с молитвой на устах сражался Ушаков, и только Нельсон, зеленовато-бледный носился с криками:
– Вы обезумили, Ушаков! Ужас!
Победа была на стороне России, все чествовали Ушакова:
– Ура нашему славному командиру!
Скромно приказывал, словно просил Ушаков:
– Господа чествуйте, а не меня…
Великое было сражение, даже Суворов написал Фёдору:
«Хотел бы я быть хотя бы мичманом в этой битве!».
Павел же вызвал Ушакова, наградил и изрёк:
– Быть тебе, Ушаков, адмиралом!
И сдержал император Павел слово: возвёл Ушакова в адмиралы. Смутился скромный Фёдор и отправился благодарственный молебен Богу служить.
А предстояла Ушакову работа не малая: назначили его управлять Грецией. Прибыл Ушаков в назначенное место, ходит по городу греческому, печальная картина перед очами адмирала предстала: между разрушенными зданиями тихо, как мыши, сновали голодные худые жители Греции.
«Боже мой! – подумал Ушаков – Сколько же мне тут работы сделать предстоит! Дай же терпения и сил, Господи, довести дело до конца!».
Взялся Ушаков с молодецкой удалью за строительство церквей, жилых домов, госпиталей, школ. Позаботился Ушаков о снабжении местных жителей пищей и водой, лекарствами, позаботился о правопорядке, спокойствии людей, даже конституцию написал для них. Благодарностью отвечали местные жители. Много бессонных ночей провёл там Ушаков, и дела в Греции на лад пошли. Тут как раз и император Павел в России вызывает Ушакова. Провожали греки полюбившегося им синеглазого доброго адмирала с почётом: подарили с поклоном саблю золотую и медаль памятную…
Вместо послесловия
В это время почувствовал слабость: болел и старел адмирал. По примеру дяди своего жил в чистоте Ушаков, семьи не имел, поэтому ушёл Фёдор Ушаков в монастырь. Там проявилась вся святость Ушакова, любовь к Богу, всё время проводил Ушаков в молитвах и посте. Но, когда беда на Россию тенью упала, началась война с Наполеоном, все последние силы Ушаков отдал на помощь ближним: благотворительность, моральную и материальную поддержку тех, кто пострадал от войны…
В 1817 году Ушаков предстал пред Господом и вошёл в райские обители за святость свою, а на земле провожали его с почётом, накрыв Андреевским (морским) флагом.
Что ж, видно, пора заканчивать мне рассказ об удивительном святом адмирале – Фёдоре Ушакове.
Отец и сын
… В банковском офисе было время обеденного перерыва, две подруги, работницы этого банка, Ольга и Нелли, сидели рядом, худенькая маленькая большеглазая Нелли пила чай, а Ольга красила ногти красным лаком.
– Что будешь делать на выходных, Нелли? Может, сходим на вечеринку? – спросила Ольга.
– Прости, Оля, – нежно ответила хрупкая подруга – Но выходные я провожу со своим любимым молодым человеком…
– С Кириллом Крюковым что ли?! – удивилась Ольга.
– С Кириллом, мы уже встречаемся год, и это было удивительное время! – с мечтательной улыбкой ответила Нелли.
– Я давно хочу тебя отговорить встречаться с Кириллом! Он недостоин тебя, он – настоящий простофиля! – скептично произнесла Ольга.
– Почему вдруг он – простофиля? У него хорошая работа, он – учитель физкультуры в техникуме… – стала защищать любимого Нелли.
– Но у него зарплата меньше, чем у тебя! А ещё мне не нравится его причёска: со средней длинной волос он выглядит лохматым, как викинг! – ворчала Ольга.
– Зато Кирилл очень весёлый, и у него очень красивые добрые глаза… – ласково и мечтательно ответила Нелли.
– Это весна на тебя, подруга, так действует, это пройдёт! – продолжила ворчать Ольга, когда девушки услышали стук в окно и выглянули.
– Ну, беги, Нелли, твой Кирилл стоит под окном!
Нелли соскочила с кресла, подбежала к окну и мило рассмеялась: Кирилл с букетом цветов в зубах лез по пожарной лестнице в окно.
– Кирилл, прекрати! Я тебя и так люблю! – крикнула Нелли и снова рассмеялась, а Кирилл добрался до окна, сел на подоконник и вручил девушке цветы.
Букет мимоз пах нежным ароматом весны и любви. Вдруг в букете Нелли нашла кольцо и вопросительно посмотрела на Кирилла.
– Дорогая, прими эти скромные цветы, это колечко и ответь мне на самый главный вопрос: ты станешь моей женой? – спросил молодой человек.
– Конечно, милый! – радостно ответила Нелли и обняла Кирилла…
Они чувствовали себя в этот момент такими счастливыми, что им было всё равно, что о них подумают…
– Значит, свадьбу будем делать летом! У нас два месяца на подготовку! Спасибо за доверие, я тебя очень люблю! Ну, я полез обратно! – с улыбкой счастья и сияющими очами произнёс Кирилл и стал спускаться вниз по пожарной лестнице.
– Эй, жених, смотри, не упади! – крикнула вслед счастливая Нелли.
Весна прошла быстро за подготовкой к свадьбе, а саму свадьбу праздновали целую неделю: танцевали, пили шампанское, фотографировались на природе, в обнимку с берёзами, плели веночки из одуванчиков и одевали на невесту и её подруг. Солнечная погода располагала к весёлой свадьбе на берегу тихого озера, а Нелли была самой нежной и хрупкой невестой в скромном белом платье с гипюром…
Лето сменила осень, а потом настала зима, всё это время супруги жили в ладу, но однажды Кирилл заметил, что Нелли сильно поправилась, и сказал ей об этом.
– Дорогой, это временно, так надо! – ответила сияющая Нелли.
– Почему, милая? – удивился Кирилл.
– Догадайся сам! – ответила Нелли, Кирилл задумался и подскочил от счастья с криком:
– У нас будет малыш!!! Ура!!!
– Дорогой, врачи сказали, что это будет мальчик… – сказала с улыбкой Нелли.
От восторга и эмоций сердце Кирилла затрепетало, он встал на колени перед женой, взял её за руки и спросил:
– Какой подарок ты хочешь за сына?
– Я хочу съездить в Сочи… – ответила Нелли.
– Отлично! Уже начинаю копить! – воскликнул Кирилл.
Два месяца всё шло хорошо, Кирилл ухаживал за супругой, как мог, дарил каждый день сладости и цветы, уже купил билеты в Сочи, в марте приближался восьмой месяц беременности Нелли, супруги уже всё купили для малыша…
Вдруг вечером после ужина Нелли стало очень плохо: её штормило, слабость окинула её сеткой…
Кирилл испугался и вызвал «скорую помощь». Врач осмотрел молодую женщину и увёз в больницу, а Кирилл бежал в лёгкой куртке по морозу за ней и кричал:
– Не бойся, милая, всё будет хорошо! Я с тобой!
На следующий день Кирилл купил букет тюльпанов, плюшевого мишку и шоколадку и отправился проведывать жену.
Нелли лежала бледная, как сметана, с синяками под глазами, казалось, она ещё больше похудела, только животик выдавался…
– Здравствуй, милая, родная, любимая моя! Я принёс тебе тюльпаны, плюшевого мишку и шоколадку, прости за то, что на большее не хватило фантазии. Прими эти милые штучки…
Нелли еле открыла глаза, посмотрела равнодушно на мужа и опять закрыла вежды.
– Милая, я что-то сделал не так? Скажи, я исправлюсь! – волнуясь, изрёк Кирилл.
– Нет, дорогой, ты всё делаешь правильно, но у меня кончаются силы, и я боюсь, что у меня не хватит сил родить. Поговори, пожалуйста, с врачом… – попросила Нелли.
– Хорошо, уже иду к врачу! – воскликнул Кирилл и направился к Айгуль Муратовне, лечащему врачу Нелли.
В кабинете сидела толстая врач татарской внешности…
– Доктор, – начал с отчаянием в голосе Кирилл – Пожалуйста, помогите моей жене, Нелли Крюковой, она увядает и очень боится родов. Если нужно дорогостоящие лекарства, я достану, только помогите ей, я отблагодарю вас, хотите кофем с конфетами, хотите – деньгами…
Айгуль Муратовна тяжело повернулась и равнодушно ответила:
– Успокойтесь, молодой человек, беременной всю жизнь ни одна женщина не ходила, сделаем кесарево сечение в крайнем случае…
– Спасибо, доктор, я очень надеюсь на вас… – произнёс с волнением Кирилл и отправился снова к жене, сделал улыбку и промолвил:
– Врач сказала, что всё будет хорошо, милая, так что мы ещё в Сочи поедем, а пока, прошу: съешь шоколадку…
С горем пополам Нелли одолела шоколадку, а Кирилл спросил её:
– Милая, как ты хочешь назвать нашего сына?
– Мне нравится имя Давид, я верю, что святой царь Давид поможет мне… – ответила Нелли.
Проходил месяц, каждый день Кирилл приходил к жене в больницу, но улучшений не видел, молодому человеку становилось тревожно…
И, вот, вечером апреля раздался телефонный звонок, это звонили Кириллу из больницы сообщить о том, что роды начались!
Кирилл, как бешенный, соскочил с места, накинул куртку и помчался по лужам в больницу, расталкивая людей от волнения…
Он заскочил в больницу растрёпанный и запыхавшийся и спросил громко:
– Где она?!
– Ваша жена, Кирилл Антонович Крюков, рожает в том помещении… – ответили медсёстры.
Кирилл подошёл и услышал крики жены, разволновался и стал кричать:
– Нелли! Нелли! Я здесь, я рядом, не бойся!
Вдруг раздался страшный истошный крик Нелли, и молодая женщина замолчала, а заплакал ребёнок.
