Людмила Вячеславовна Федорова
Интересные истории
Когда она пришла на мероприятие, стилист подбирал каждому гостю наряд и создавал внешний вид той эпохи. Настала очередь Надежды, стилист посмотрел на неё и воскликнул:
– Я уже вижу, какой образ вам подойдёт!
Стилист долго возился сначала с нарядом и аксессуарами, потом причёской…
– Юная леди, взгляните на себя, вы прекрасны! – воскликнул, закончив, стилист.
Надежда посмотрела на себя в зеркало и ахнула: волосы были собраны в шикарную высокую причёску, так же голову украшал венец с пологом, одета девушка была в пышное белое платье с золотой богатой вышивкой, как на фотографии императрицы Александры Фёдоровны, и в длинную белую мантию с горностаем. Шею же и неглубокое декольте украсили жемчуга, а закончили образ белые туфельки и длинные белые перчатки…
А в зале уже началось мероприятие, играла музыка, ведущий говорил:
– Забудьте, что вы в 21 веке, сейчас вы окажитесь в конце 19 века, словно на машине времени!
Тут зашла в зал Надежда и все замерли от восхищения, перешёптываясь:
– Кто же это? Может, сама царица Александра?
– Нет, слишком молода. Наверное, это кто-то из царских дочерей…
Но мероприятие продолжилось, музыка снова заиграла, тут же несколько мужчин пригласили Надежду на танец…
Надежда веселилась наивно и беззаботно, как ребёнок, как Золушка на балу, ведя непринуждённую беседу с молодым человеком в белом мундире с золотыми эполетами, которого звали Владимир…
Мероприятие подходило к концу, на улице стемнело, ведь кончался сезон «белых» ночей…
– Слушай, Надежда, когда переоденемся в современную одежду, поедем ко мне, развлечёмся? – вдруг сказал Владимир.
– Нет, – строго ответила Надя, – Извини, я не могу…
– Ты чего недотрогу из себя строишь? Нарядилась и забыла, что живёшь в другом веке? Набиваешь себе цену?
– Нет, не в этом дело. Просто я скоро предстану перед Господом и не хочу грешить. Мне поставили онкологию… – спокойно ответила Надежда…
Владимир замер, как громом поражённый, а потом опустился на одно колено и изрёк:
– Тысячу раз прошу прощения, просто я полюбил тебя, но, поверь, теперь моя любовь будет платонической, чистой, христианской, я очень хочу пообщаться ещё с тобой, давай после бала купим билет на прогулку на теплоходе: сегодня будут запускать Небесные фонари, мы с теплохода посмотрим на это и тоже отпустим свои фонари…
В эту минуту Надежда увидела, какие красивые синие глаза и тёмно-русые волосы у Владимира, он напомнил ей икону святого Бориса…
Тут ведущий объявил, что бал окончен, и попросил всех сдать костюмы, сшитые администрацией к этому мероприятию…
– Я принимаю ваше предложение о прогулке на теплоходе, надо идти переодеваться…
Надежда сдала костюм и аксессуары, переоделась в нежно-розовое летнее платье с лепестками на лифе, распустила волосы и пошла искать Владимира…
Скоро они плыли на теплоходе и беседовали, Владимир не уставал восхищаться ей:
– Какое же у тебя доброе и смиренное сердце! Я таких не встречал! Я так бы хотел подружиться с тобой! Я не знаю, как после встречи с тобой буду выбирать себе невесту, потому что ни одна не сравнится с тобой!
– Я… я не знаю, что на это ответить, но хочу подарить тебе эту маленькую книжечку, в ней изречения афонских старцев, пусть она напоминает тебе обо мне… – промолвила Надежда и подала Владимиру этот подарок, молодой человек с нежностью прижал книжечку…
– Ну, давай же запускать небесные фонари! – воскликнула Надежда, скоро небо самого красивого города Европы засияло от фонарей, которые отражались в Неве…
А на следующий день у Надежды был куплен обратный билет. Она собрала вещи, сдала ключи от номера, поправила шляпку и с грустью вышла на улицу вызвать такси в аэропорт…
Надежда взглянула на летний сияющий красочный Санкт-Петербург ещё раз, увидела витрину магазина свадебной моды и аксессуаров, и сердце её ненадолго заныло: она представила себя невестой, а Владимира – женихом на венчании в церкви…
«Глупость какая сейчас об этом думать!» – остановила себя такой мыслью Надежда, вызывая такси в аэропорт…
В самолёте Надя смотрела свой список и думала, что будет следующим пунктом.
«Пожалуй, я поеду на море, в Анапу, чтобы пообщаться с дельфинами, и подругу Аллу прихвачу: она говорила не раз, что никогда не видела моря и мечтает побывать там…» – решила Надежда.
Дома Надежда обняла родителей, рассказала им о тех прекрасных местах, что видела в Санкт-Петербурге, подарила маме шкатулку в русском стиле, а отцу – подарочный иллюстрированный сборник стихов Пушкина.
Спустя какое-то время Надежда снова пошла в церковь на службу, исповедалась, причастилась и попросила благословения на новую дорогу, после этого взялась собирать чемодан в Анапу…
«Стоп, я же Аллу хотела с собой пригласить! Надо ей позвонить!» – решила Надежда и набрала телефон подруги:
– Здравствуй, Алла! Рада тебя слышать! Давай увидимся, прогуляемся в парке, например…
– Хорошо, Надя, – послышалось в трубке – Давай через два часа…
В указанное время подруги встретились в парке, долго беседовали, гуляя по дорожкам среди сосен и кедров, от которых шёл хвойный аромат…
– Так ты сходила к врачу, Надя? Ты ещё немного похудела! – спросила Алла.
– Сходила, спасибо за совет. Не будем о врачах, давай поговорим о мечтах: ты всегда хотела увидеть море, поехали вместе в Анапу! – предложила с нежной улыбкой Надежда.
– А тебе родители разрешили и денег дали?! – удивилась приятно Алла.
– Подруга, если бы я была не уверена, я бы тебя не обнадёживала! – ответила с лёгким добрым смехом Надежда…
Спустя две недели подруги сидели на песчаном пляже, кушали арбуз и любовались морем, на солнце оно блестело и переливалось разными цветами: бирюзовым, зелёным, голубым, тёмно-синим…
А в ясном небе кричали чайки, солнце было палящим…
Надежда непринуждённо беседовала с подругой о кино, о книгах, о своей поездке в Санкт-Петербург, лишь умалчивая о болезни и минорной, но светлой печали из-за чистой любви к Владимиру…
А по вечерам каждый день отпуска в Анапе Надежда ездила в дельфинарий на сеанс общения с дельфинами. Когда она впервые залезла в бассейн с дельфинами, то её грусть тут же улетучилась, очи сияли светозарным светом, а лик украсился улыбкой: инструктор дал девушке надувной мяч для игры с умными животными, Надежда резвилась, как счастливый ребёнок…
Тут один дельфин подплыл к Наде и прижался к её животу…
– Ты знаешь, что у меня там болит, да? – с небесной воздушной радостью спросила у дельфина Надежда, симпатичный морской чудик посмотрел на девушку понимающим взглядом…
… Инструктор показывал разные игры и упражнения с дельфинами, а Надежда с удовольствием подхватывала всё, смеялась нежно и звонко, как Дюймовочка…
Когда две недели прошли, Алла и Надежда собрали чемоданы, девушки были довольны своим отпуском на море, а Надежда везла родным ещё и целую шкатулку красивых ракушек…
– Слушай, Надя, спасибо тебе, ты исполнила мою мечту! – воскликнула Алла.
– Да не за что, Алла, мы же подруги! Право, не благодари… – скромно ответила Надежда и посмотрела на подругу с мыслью: «Я рада за тебя, за твой чудесный отпуск и за то, что ты никогда не услышишь приговора врачей…»…
Скоро осень вступила в свои права и раскрасила красиво деревья города. Надежда не унывала: купила тёплую красивую персиковую куртку, тёплую длинную юбку и платок, ходила в церковь, мастерила с детьми из сиротского приюта кормушки и помогала ребятам повесить кормушки в парке, привозила в детский дом регулярно подарки…
Надежде нравилось расправить цветной зонтик и гулять под дождём…
Потом наступила зима, и осенняя красота скрылась под снежным сверкающим покровом, приближались праздники: Новый Год и Рождество…
Надежда заглянула в свой список и поняла, что будет следующим пунктом: она собиралась нарядиться Снегурочкой, купить подарки детям из сиротского приюта и устроить им праздник…
Надежда открыла ноутбук и стала просматривать сайты с карнавальными костюмами в поисках самого красивого костюма Снегурочки. Девушке приглянулся один костюм, она заказала его и занялась покупкой подарков.
Скоро уже была ёлка в детском доме, и подарки, и программа были готовы у Наденьки, а костюм по почте всё не приходил, девушка волновалась: «А если посылка задержится или потеряется? Какая же я буду Снегурочка без костюма?».
Наконец, за день до утренника пришёл костюм: голубая расшитая серебряной ниткой шикарная русская шуба, большой кокошник, муфточка и белые сапожки…
В день утренника Надежа облачилась в костюм, заплела длинные светлые волосы в косу, ещё раз пробежалась по сценарию утренника и отправилась в детский дом…
На утреннике Надежда очень старалась провести праздник без сучка и задоринки, ведь малыши верили в чудо, что перед ними настоящая Снегурочка, а Надежде так хотелось порадовать сироток…
Потом в этом же костюме Надежда встречала Новый Год и поздравляла родителей и Евдокию Семёновну с её семьёй, подарила им подарки, вместе танцевали, играли возле большой искусственной, но красивой и нарядной ёлки…
И Евдокия Семёновна, и родители заметили, что Надежда побледнела и похудела, прогнозы врачей постепенно сбывались, но никто не захотел портить праздник…
Справив славно и Рождество Христово, Надежда посмотрела в список и решилась на главный пункт: снять фильм о святых Борисе и Глебе…
– Доченька, не берись, ты не представляешь, сколько это усилий и работы! У тебя просто не хватит сил уже… – уговаривали родители Надежду.
Девушка подумала и приняла решение: она напишет сценарий и обратиться к мультипликаторам, чтобы те создали мультфильм о любимых святых Надежды…
Надежда писала сценарий, продумывая каждую деталь и слово, а потом поехала в Москву искать художника-мультипликатора…
В Москве Надежда переговорила с многими представителями этой профессии, но все отказывали ей, а девушка продолжала молиться, чтобы мечта её исполнилась…
И вот, один молодой мультипликатор взялся за работу, советуясь в главных деталях мультфильма с Надеждой, потом была работа над озвучиванием мультфильма: и диалоги, и музыка, и песни…
Надежда только успевала вертеться, чтобы мультфильм удался, ведь она получилась его сценаристом и режиссёром…
Наконец, в начале весны полнометражный красочный музыкальный мультфильм «Борис и Глеб» вышел на экраны кинотеатров…
Все зрители были в восторге, многие плакали после просмотра, а патриарх наградил Надежду и мультипликатора торжественно, а родители со счастьем в душе смотрели по телевизору на красивую дочь в бальном платье из золотого атласа с жемчужинами…
А потом было Светлое Воскресение Христово, Красная Пасха, и Надежда с удовольствием украшала куриные яйца стразами и лентами, и ходила с родителями и Евдокией Семёновной на Крестный ход…
Огромный красивый храм подсвечивался красными огнями, на душе у Надежды было благостно, а когда Батюшка закричал: «Христос Воскресе», Надя с великой небесной радостью кричала громче всех:
– Воистину Воскресе!
На праздник Надежда пыталась похристосоваться со всеми, кто ей встречался, каждого старалась угостить…
Приближалось снова лето, Надежда, чувствуя сильную боль в желудке, понимала, что ошибки быть не может, поэтому старалась чаще исповедоваться и причащаться…
Однажды в воскресный день Надежда пришла с причастия и увидела прекрасного Ангела в золотом хитоне и сверкающим нимбом…
– Ты за мной? Мой земной путь окончен? – спросила и с радостью, и с тревогой Надежда.
– Земной путь окончен, а Небесный сейчас начнётся, не бойся, Надежда, поднимайся со мной по лестнице в рай и ничему не удивляйся! – ответил с улыбкой Ангел, Надежда стала подниматься за ним в небеса по золотой лестнице, увитой лилиями…
Где-то на середине пути девушка поняла, что меняется: её земная одежда сменилась золотым, как у Ангела, хитоном, на голове появился красивый венок из дивных цветов, за спиной девушка почувствовала крылья…
Когда лестница кончилась, то Надежда увидела райские сады с водопадами, большими деревьями с плодами, кругом гуляли животные, росли красивые большие цветы, в этой красоте отдыхали святые и просто праведные люди всех времён, многих Надежда узнала…
Тут появился Господь Иисус Христос в золотой ризе и венце и Его Пречистая Матушка в белых одеждах и пологе…
От благоговения Надежда опустилась на колени и низко поклонилась, а Иисус с доброй улыбкой поднял её и изрёк:
– Молодец, Надежда, достойный земной путь, ничего не скажешь, ты достойна стать Ангелом в раю! – тут Господь обратился к Деве Марии – Матушка, не хочешь взять её себе в услужение?
– С удовольствием… – ласково ответила Богородица.
– О, для меня это будет большая честь! Благодарю Вас, благоговею перед Вами и поражаюсь: какие же Вы всё-таки милосердные! – воскликнула счастливая Надежда…
– Ну, ступай, привыкай к небесной жизни, а потом расскажешь, как ты прожила этот год, и что тебе запомнилось… – заботливо изрекла Богородица.
– О, спасибо, мне есть, что вспомнить и рассказать! – с поклоном ответила Надежда…
Иосиф Прекрасный
Быль чудесную, быль старинную
Об Иосифе прекрасном пропою,
Чтобы, выслушав быль длинную,
Каждый Господу изрёк: «благодарю».
Жил мирно патриарх Иаков старец,
Двенадцать сыновей подмога в том,
Но младший сын, Иосиф, юный удалец,
Особо ясным награждён от Бога умом.
Вдобавок, юноша прекрасен был, как солнце,
Как тучи, его локоны черны, лик бел…
Он для отца был лучиком в оконце:
Иакова любил и спорить в жизни не посмел,
Работал в отцовском поле Иосиф изо всех сил,
Хотя за трудолюбие смеялись братья над ним,
Отец за усердие сыну халат вишнёвый подарил,
К очам – вишенкам, и любовался им одним…
Иосиф простодушно братьям обновку показал,
И разгорелись ненависть и зависть в братьях,
А Иосиф без подоплёки доверчиво сон рассказал:
« А мне сегодня ночью снилось, что, будто все мы
Работали усердно в поле, связали ржи снопы.
Мой посерёдочке остался, красивым и прямым,
А ваши поклонились ему, как господину рабы…».
И засмеялись злобно братья: « Эй, малой,
Хочешь сказать, что будешь нами править?!
Нет! Лучше нам расстаться с буйной головой,
Тебя по шее бы за сон такой ударить!».
Не понял Иосиф братьев гнева, наивно объяснил:
«Я сам ещё пока значения сна не знаю,
Но вижу вещие я сны, так Господь мне говорил…».
Братья закричали в гневе: «Никогда это не признаю!»
Однако, и не прошло три зари, как сон сбылся:
Отец за трудолюбие и ум Иосифа главным назначил,
Чтобы Иосиф работой управлял, юноша этим не гордился,
Но злобной зависти братья полны, и старший речь начал:
– Давайте, братья, от Иосифа избавимся хоть как!
Этот умник мне лично хуже редьки надоел!
Отец его любит больше нас и балует просто так!
Даже халат красивый вишнёвый на него надел!
А сны, и впрямь, вещие он видит, и толковать умеет,
Но мог бы и промолчать, чтобы нас не оскорблять!
Давайте выкопаем ловушку, он крикнуть не успеет,
Как упадёт туда, а что делать с ним, уже нам решать!
И выкопали яму братья большую, ветками накрыли,
Иосифа позвали, юноша резво к братьям подбежал…
В злорадстве братья все, как один, застыли,
Когда с испугом на лице юноша в ловушку упал.
– Братья мои, что сделать вы со мной хотите?!
Чем прогневил я самых дорогих мне людей?!
Ради отца и Бога меня вы пощадите!
Что задумали вы?! Мне страшно, скажите скорей! —
Просил Иосиф, братья задумались, но тут шёл караван,
Хозяин каравана в Египте торговал рабами
Из Ханаана, родины Иосифа, и близких ему стран.
Поторговавшись вволю, Иосифа братья продали.
Заплакал юноша и застонал, такую долю свою услыхав:
– Уж, лучше казни достойным любой вы меня признали,
Чем дали жизнь рабом, неволю и предательство познав!
Долог был путь в Египет, и цепи были очень тяжелы…
Иосиф утешал себя молитвой и вспоминать отца любил,
На братьев не сердился за рабства кандалы,
Лишь думал: «Чем я их прогневил? Чем не угодил?».
На рынке же рабов Иосиф, честь уязвлённую защищая,
Потасовку затеял с торговцем, хозяин хлыст достал,
Юношу гордого забить за неповиновение обещая,
Но тут богатый человек Потифар сказал:
– Этот еврей, как видно, крепкий парень!
И храбр! Плачу большую цену! Покупаю!
Покорно пошёл за новым господином Иосиф, ранен
И избит юноша был и думал горько: «Что делать? Не знаю…».
Потифар привёл Иосифа в имение богатое своё,
На соломе место выделил, хлеба велел слугам дать:
– Кушай, сегодня кончено злоключение твоё,
Еврей. Откуда ты и как тебя хоть звать?
– Меня зовут Иосиф, добрый господин,
Из Ханаана я, продали меня братья,
Теперь невольник я, в чужой стране один,
И, видно, не кончены ещё мои несчастья.
Но вы добры ко мне, можно ли узнать, почему?
– Я поразился очень, увидев тебя, нраву твоему,
Ты крепок, молод, силён, живой ум в твоих очах,
Хоть тяжка ноша на твоих плечах… —
Потифар Иосифу ответил и ушёл…
Так потекли в трудах тяжёлых Иосифа дни:
То на конюшне он трудится, то в поле день прошёл,
А мысли при работе у Иосифа вертятся одни:
«Как там отец, драгоценный воспитатель мой?
Как братья справляются? Простили или нет меня они?
Утешит кто отца в печали? Так хочется домой,
Но светят мне надежды слабой в вере огни.
Боже, прошу тебя, пусть господин мой новый
Отпустит за службу верную меня домой,
И пусть дом к скитальцу будет добрый,
Ласково встретят братья и отец родной…».
А Потифар служил у фараона, в годах был, уставал,
Но сам вёл хозяйство, хотя сметливый ум его сбой давал.
Не выдержал Иосиф и, когда тот слуг нанимал, сказал:
– Простите дерзость, господин, мою, но я б таких слуг прогнал!
Они не собираются работать, а платите вы дорого!
Сначала удивился Потифар, совет с Иосифом держал,
В конце совета вынес вердикт: « В управляющие тебе дорога!».
Иосиф управлять имением честно стал, уважал
Иосифа Потифар, юноша же, господина наряжает,
Распоряжения на день свой получает. Шёл разговор:
– Мой господин, амбар на зиму стоиться начинает,
Какой высоты его делать, чтобы не пробрался вор?
И конюхов мы новых приглашаем, сколько жалования
Определить? Ещё вам сообщу без ликования…
– Иосиф, ответ на всё ты мой знаешь:
Тебе я доверяю, делай, как нужным считаешь!
Затем Потифар к фараону отправился,
Иосиф же, помолившись, делами занялся…
Тут в скромное жилище Иосифа вошла Потифара жена.
– Госпожа? Где прислуга, что вам помочь должна? —
Иосиф удивился, но госпожа его за шею обхватила…
– Прислугу прогнала я, мы с тобой одни,
Тебя, Иосиф, я всегда страстно любила,
Так раздели со мною ложе любви в эти дни…
И не заставляй меня напоминать сейчас,
Что это не просьба тебе, а хозяйки приказ,
Ты – всего лишь раб, и должен выполнять,
Иначе, прикажу я тебя, Иосиф, бичевать! —
Такие речи расточала хозяйка, юноша,
Вырвался из объятий, ушёл спеша,
Но госпожа схватила Иосифа за рукав:
– Ты – раб, и отказать мне не имеешь прав!
– Рабом в душе я не буду и не был никогда!
Вы предлагаете мне грех против господина,
И грех прелюбодеяния, противный для Господа!
Ответить «нет» для меня – принцип, а не гордыня! —
Иосиф в гневе закричал, вырвался, ушёл…
« Стой же, Иосиф, тебе я отомщу за отказ!
Тоже мне место демонстрировать гордость нашёл!
Тебя могла бы запороть велеть прямо сейчас,
Но я иначе тебе отомщу, ты пожалеешь!» —
Подумала хозяйка, платье порвала и закричала:
– Уйди! На помощь, кто-нибудь! О, как ты смеешь!
На крик госпожи молодой своей слуг толпа прибежала.
– Что с вами, о, госпожа? – слуги вопрос задали.
– О, горе! – отвечала хозяйка, рыдая, – на меня напали!
То был Иосиф, судя по обрывку от халата!
Я выдам всем вам много серебра и злата,
Лишь подтвердите Патифару, что тот злодей Иосиф был!
Скоро со службы Патифар издалека прибыл,
Жена предстала перед ним в новом платье.
– Что за повод, дорогая, к переменам? – Патифар спросил.
– Ах, дорогой, случилось же со мной несчастье!
Обесчестить хотел меня кто-то! Иосиф это был!
Я отбивалась и халат его порвала, то слуги подтвердят!
Смотрит Патифар на оторванный рукав, узнаёт халат
Иосифа, подкупленные слуги на юношу клевету гудят.
И верит жене Патифар, и доброте своей не рад.
– Не бойся, дорогая, с подлецом я разберусь!
И больше уже так легко на обман не поведусь! —
Утешает жену Патифар, Иосифа зовёт и начал говорить:
– Я за службу добрую домой тебя хотел отпустить!
Что ж службу сослужил, глаза мои открыл,
Тебе прямая не домой, в тюрьму холодную дорога!
Рабом останешься, каким рабом и был!
Подлец, еврей, а вид-то гордеца и недотроги!
– Позвольте объяснить всё, господин! —
Попробовал Иосиф хоть как-то оправдаться.
– Нет, не позволю! Охрана! Увести!
С подлым рабом нечего мне объясняться!
И горько, и больно Иосифу, слёзы навернулись на глаза.
Когда юношу в камеру привели, то ручьём потекла слеза
И в слезах молился Иосиф, пугаясь горькой думы одной:
«Неужели не вернуться мне никогда домой?!»,
И подарок отца прижимал. Но когда утихла боль,
Увидел двух сокамерников Иосиф, спор услыхал:
– Птицы во сне славу означают, а вот в чём соль
Моего сна, я не понимаю и не понимал…
– Нет, сон твой проще, мой сложней. Тоскливо…
Иосиф понял, что о сновидениях спорят господа,
Остановил их: «Ах, как спорить некрасиво!
Расскажите мне ваши сны, Господь тогда
Может мне послания те растолковать,
Быть может, то спасёт или погубит вас, как знать…»
И первый сокамерник Иосифа отвечал:
– Не знаю, чтобы сон мой странный означал,
Но виночерпий я, и снился мне поднос,
На нём я фараону три чаши вина принёс,
И фараон из каждой чаши выпивал…
Объяснял Иосиф: « Твой сон хороший исход означал.
Через три дня отпустят тебя, вернёшься ты на службу,
И заслужишь от фараона почёт и дружбу!».
Второй сокамерник такую речь говорил:
– Я хлебодаром фараону всю жизнь служил,
И снилось мне, что несу фараону три булки хлеба,
Но склевали их вороны, спустившиеся с неба…
– То очень дурной сон, признаюсь я тебе:
Через три дня казнят тебя, мой друг, увы… —
Отвечал Иосиф честно, как себе.
К удивлению всех, через три дня сбылись сны!
Казнён хлебодар, а виночерпий к службе приступил.
В то время фараон в задумчивости был,
Жрецов созвал, гадателям платил,
И только об одном правитель старый их просил:
– Я предчувствую своей старческой душой,
Что сон я видел вещий, не простой:
Сначала шли семь здоровых, упитанных коров,
Потом семь больных, таких худых, что нет слов.
Что может сон странный сей означать?
Никто не решался фараону отвечать,
Никто ответа не мог вразумительного дать,
А виночерпий вдруг встал вспоминать:
– О, великий фараон, когда я был в тюрьме,
Сидел там раб-еврей, мой сон он объяснил,
И сокамерника моего, растолкует сон сей!
Совсем юнец, но такого умницу любой бы похвалил!
Сначала гнев страшный на фараона напал:
– Ты думаешь, что ты сейчас сказал?!
Раб?! Еврей?! Какой гадкий совет!
– Позвольте, господин мой, нет!
Он красив, и праведен, и умён!
Несправедливо юноша был осуждён,
Иосиф, хоть и юн, знает тайны Вселенной и комет!
Лишь только он вам дельный даст совет!
Засомневался в своей правоте фараон:
– Что ж, если твой раб-еврей так умён,
Зови его, пусть объяснит мой сон,
Ибо и аппетита, и покоя я уже лишён…
Иосифа скорее слуги к фараону привели.
Смотрит внимательно надменный властелин:
Распахнуты Иосифа карие глаза, волосы длинные отрасли
Ниже плеч, бел и чист лик… «Зачем вы звали, господин?» —
Прервал размышления фараона Иосиф вопросом.
Обратился фараон к юноше: «Ты, говорят, толкуешь сны,
Талант и ум сметливый твой пользуются спросом.
Приснился странный сон мне, и, будем честны,
Он душу старческую беспокоит слишком мою,
Чтобы кто-то дал токование ему, богов молю.
Тебя за ум хвалили, свой сон тебе я расскажу…».
«Я разрешения помолиться своему Богу попрошу.
У Него на всё происходящее есть ответ…—
Фараон дозволил, Иосиф помолился, сон выслушал… —
О, великий фараон, то не простой сон, я дам вам совет:
Семь здоровых коров означаю года, когда заглушал
Египет обильный урожай, семь же коров больных
Означают семь лет неурожайных, засушливых.
Пока идут семь урожайных лет, запастись
Зерном нужно хорошо, чтобы в голод спастись.
Найдите честного и умного человека, чтобы вам помог
Преодолеть страшного препятствия порог…».
Воскликнул фараон: « Честнее я тебя, Иосиф, не встречал!
Хочу, чтобы ты за урожай наш отвечал,
Дарю тебе перстень драгоценный и большой,
В знак того, что ты – не раб, а наместник мой!
Пусть Бог твой пребывает с тобой,
А, если службу хорошо сослужишь, отпущу домой!».
Иосиф рад за слова такие расстараться,
Запасать зерно в амбарах и правильно хранить…
Сметливый ум тут станет пригождаться,
Но не переставал юноша об одном Бога молить:
«Хочу обнять скорей отца и братьев!
Спасибо, что веры священным огнём,
Надежду ты зажёг через несчастья!
И обмануться я боюсь только потом…».
Семь урожайных лет прошли сплошным трудом,
Затем засуха случилась страшная кругом,
И лишь Египет трудами Иосифа не горюет,
Сам хорошо живёт, зерном везде торгует.
У фараона Иосиф в почёте, злате, серебре,
Но просится домой, тоскует Иосиф по своей семье,
Отвечает фараон: «Ещё ты нужен мне!
Спасти от голода Египет поручено тебе!».
Торгует Иосиф, как всегда зерном,
На звук речи знакомой голову поднял…
«О, Боже мой! Быть может это я сном
Крепким сплю или вижу в бреду видение, не понял!!!» —
От счастья и страха чуть под стол не прячась,
Иосиф в мыслях громко восклицал…
Читатели мои, мыслям юноши не удивляйтесь:
Он в гостях братьев-предателей узнал!
«Быть может, то – сон или видение?
Я их люблю, но боюсь как привидение!».
Юноша слушает братьев и слуг разговор, руки дрожат,
Иосиф долгожданной встрече рад и не рад!
Смиренны братья, скромно с поклоном просят:
– О, господин, продайте нам зерна!
– Вы у меня почётнейшие гости, за стол вас пригласят,
И зерна я дам вам бесплатно три челна! —
Отвечает Иосиф, папирусом закрывшись, вздыхает:
« Надеюсь, они меня не сразу же узнают!»…
И, притворившись важным господином, юноша вопрошает:
– Вы – братья? Сколько вас в семье?
Какой принадлежите вы земле?
Какому народу? Спрошу вас, наконец,
Как чувствует себя ваш отец?
– Мы – братья все, мы шли из Ханаана,
Далёкой еврейской земли,
Чтобы купить у вас, господин, зерна,
Только так от голода спастись мы бы могли…
Отец наш день и ночь плачет,
Он младшего сына потерял,
Но для вас это ничто не значит,
Его, наверное, зверь дикий растерзал…
Нахмурился Иосиф, гневно размышляет:
«Значит, зверь дикий?! Как не совестно лгать!
Когда-то они смогли меня в рабство продать,
Но, может, покаются, кто знает?».
И проверку хитрую Иосиф задумал,
Юноша слуге верному сказал:
– Чашу со стола подложи в мешок тому, кто мал,
И промолчи, что я это сделать приказал!
Чаша попала в мешок одиннадцатого брата, Вениамина,
Братья, ничего не заподозрив, отправились домой,
– Стойте! – закричал солдат – пропала чаша господина!
Открывайте мешки, кто-то из вас увёз её с собой!
Нашлась чаша, предстали, словно воры, братья.
«Нам за грех наш такие, наверное, несчастья…» —
Братья дружно все как оправдаться им гадали…
– Так вот как вы на доброту мою отвечали! —
Иосиф возмущение и гнев изобразил —
Теперь большой долг на вас я возложил,
Но я прощу вам долг, отдайте в рабство мне Вениамина,
Иначе разоритесь вы, такая вот картина!
Но братья хмурые со склонённой головой
Ответ держали искренний такой:
– Прости нас, господин, тебе не всё сказали:
Иосифа, младшего из нас, не звери разорвали…
Его отец уж шибко больше нас возлюбил,
Иосиф и добр, и красив, и умён, и трудолюбив был…
Мы в гневе в рабство его продали,
Но гнев прошёл, и очень мы страдали,
И каялись мы триста тысяч раз,
Молились, чтоб Господь его там спас,
Конечно же, и в Египте искали…
Но слишком много в Египте рабов!
Мы умоляли, плакали и подкупали,
Так стыдно, больно, что нет слов!
Так что лучше разоримся,
Чем с Вениамином разлучимся!
А Иосиф, надеемся, сможет нас простить…
Так говори, господин, сколько платить!».
Лица от скорби закрыв, заплакали все братья…
Иосифа сердце чуть не разорвалось от счастья!
Дышать не может юноша от радости слёз!
Он украшение головное снял, слезами грим стёр,
Воскликнул: « О, милые, родные мои братья,
Как рад я видеть вас и заключить в объятья!
О, если б знали вы, что довелось мне пережить!»…
В ответ рыдают братья: «Иосиф?! Как это может быть?!
Прощения мы просим у отца, у Господа и у тебя,
Прости нас, младший брат, любя!».
Иосиф в братьев обнял и сказал:
– Я столько лет секунды этой ждал!
Благодарю я небо со Творцом!
Переезжайте ко мне вместе с отцом!
И воссоединилась дружная семья,
На той счастливой ноте закончу историю я.
Смута
С чего всё началось
– Здравствуй, здравствуй, Татьяна! Ну, проходи! – поприветствовала с порога юная девушка по имени Ульяна свою подругу, которая пришла в гости.
Прошли девоньки в горницу, да стали о девичьих своих делах разговор вести: косами мериться, женихами хвалиться да нарядами, обсуждали рецепты, рукоделия секреты, и что на Руси-матушке делается, а правил тогда уже царь Михаил Романов двадцать лет. Всё уж переговорили, зазевали: скучно в тереме, да и всего по шестнадцать лет красавицам, нечего ещё вспомнить.
– Слушай, Татьяна! У меня служанка есть, она ещё смуту помнит! – вдруг с интересом в глазах сказала Ульяна.
– Да не уж то! Зови, пусть расскажет! – поразилась Татьяна.
Ульяна ушла в дальние палаты, а через несколько минут вернулась со скромно, но добротно одетой женщиной лет пятидесяти. И взгляд, и вид этой женщины были суровы, казалось, что внутри она переживает тяжелейшее горе, но осанка её была так величественна, что, казалось, никакое горе не может её сломать.
Под строгим взглядом этой женщины девицы вздрогнули.
Женщина поклонилась и спросила:
– Зачем вы меня звали, госпожа?
– Аграфена, ты смутное время видела, расскажи… – робко приказала Ульяна.
Да, Аграфена была лишь служанкой родителей Ульяны, но с такой сильной женщиной можно было разговаривать только робко.
– Боюсь, не по нраву придётся, госпожа, вам мой сказ, но расскажу всё, как было…
Девушки слушали с восхищением, а Аграфена рассказывала и снова переживала самый тяжёлый отрезок своей жизни…
Рассказ Аграфены
Мне тогда было как вам, где-то лет шестнадцать, а, может, чуть больше, уж не упомню, когда царь Иван Грозный правил и жил с царицею Марией Нагой, а я прислуживала царице, и были мы большими подругами. Помню, едем в санях зимой, на ней шуба соболья, на мне попроще – лисья. Держит она меня за руку и приговаривает, что, мол, все в царских палатах сплетники, одна я ей верна. Вдруг останавливает торговца драгоценностями и говорит:
– Выбирай любое! Оплачу!
Я перстень выбрала, красивый, дорогой. Он у меня по сей день хранится на тот случай, если без денег останусь. А потом Иван Грозный, старый дурень, не понимаю, что ему в Марии Нагой не нравилось, нашёл себе новую жену, а Мария Нагая уже тяжела была вот нас в Углич, в монастырь сослали. Там Мария Нагая родила сына, Дмитрия, а меня нянькой главной назначила. Ох, я и любила Дмитрия, как родного сына! Шло время, Ивана Грозного на троне сменил Фёдор Иоаннович, за которого, это всем на Руси было известно, правил Борис Годунов, потом на престол встал сам Годунов, а нам было всё равно. Нам было важнее то, что наше чадо драгоценное, Дмитрий, растёт и радует нас своей набожностью, послушанием, умом не по годам, а исполнялось ему восемь лет.
