Лина Янтарова
Санта

Полная версия

Глава 8

Свою мастерскую Алесса любила и ненавидела всем сердцем. Там создавались прекрасные и по-настоящему уродливые вещи, там она чувствовала себя живой и одновременно мертвой. Мастерская виделась ей чем-то вроде реки Стикс – по стенам сновали тени, под потолком вились призраки, но средоточие зла находилось в правом дальнем углу. Спрятанная от чужих, да и от своих глаз картина, накрытая плотной темной тканью.

Но Алессе не нужно смотреть, чтобы вспомнить. Она никогда не забывала мрачную зелень хвойного леса, узкую, еле приметную дорогу, вьющуюся между деревьев желтой петлей и мужчину с мешком на плече. На нем желтая непромокаемая куртка, потрепанная, с залоснившимися рукавами, старенькая кепка, скрывающая лоб, высокие сапоги. Он стоит вполоборота, крепко сжимая горловину мешка ладонью – под квадратными неухоженными ногтями въевшаяся линия грязи, на безымянном пальце узкий ободок обручального кольца.

Иногда он снился Алессе. Такие ночи всегда были наполнены удушающим вязким страхом, в котором она барахталась, как рыба на мелководье. Ей снилось, как он хватал ее за плечи и запихивал в мешок, а она рыдала и отчаянно, но безуспешно сопротивлялась. От грубой ткани пахло кислым потом и железом; Алесса вырывалась, скользила пальцами по гладкой желтой куртке и задыхалась, задыхалась, задыхалась…

Из-за слез. Из-за нехватки воздуха. Из-за холодной воды, обступившей со всех сторон. Шла камнем ко дну, а когда открывала глаза и, судорожно дыша, валилась на пол с постели, то чувствовала во рту вкус болотной воды.

В такие дни она обычно была разобрана, как старый конструктор – никак не удавалось собраться, взять себя в руки и начать делать хоть что-то.

Сегодня такой день.

Собирая рассыпавшиеся кофейные зерна, Алесса случайно задела локтем кружку – та рухнула на пол, расколовшись на множество неровных частей. Пока сметала мусор, зазвонил сотовый – бросившись на звук, она наступила на крошечный осколок, выругалась и запрыгала на одной ноге к телефону.

– Да?

– Через час придет Леон, – отрапортовала Таша – до отвращения бодрая и веселая. – Он установит камеру видеонаблюдения.

Алесса взглянула на часы. Полдень. Она смогла уснуть только под утро, измученная кошмарами, но все равно чувствовала себя так, словно не спала ни минуты.

– Хорошо. Сколько ему заплатить?

– Нисколько. Он мне должен, – рассмеялась Таша. – Но можешь угостить его чашечкой кофе.

Алесса посмотрела себе под ноги. К кофейным зернам на полу прибавилась цепочка алых капель.

– Договорились.

– Мне пора бежать, перезвоню позже, – извинилась подруга. – Целую, пока!

Алесса, вздохнув, сунула телефон в карман домашних брюк и отправилась убирать мусор. Видеться ни с кем не хотелось – будь то Леон, Таша или даже курьер, принесший пиццу. Закончив приводить кухню в порядок, она приготовила новую порцию кофе и не успела сделать первый глоток, как в дверь позвонили. Протяжная мелодия разнеслась по квартире – гость никак не хотел убирать палец с кнопки.

Мрачно пробормотав проклятие себе под нос, Алесса с чашкой в руке распахнула дверь. Стоящий на пороге молодой мужчина застенчиво спросил:

– Мисс Дэвис?

– Леон? Простите, не знаю фамилии.

– Можно просто по имени, – разрешил он. – Таша сказала, вам нужно установить видеонаблюдение.

– Да, – растерянно отозвалась Алесса. – Проходите.

Пока он возился с инструментами, она украдкой рассматривала его: широкие плечи, голубые глаза, обаятельная улыбка. Эдакий рубаха-парень – ни грамма высокомерия, открытое, дружелюбное лицо, практичная одежда. Леон, тихонько насвистывая, принялся колдовать над камерой, не обращая внимания на застывшую рядом Алессу. Его крупные ладони на удивление бережно распутывали тонкие проводки, ловко обращаясь с техникой.

– Почему вам понадобилось видеонаблюдение?

Алесса даже не сразу поняла, что обратились к ней, пока не наткнулась на вопрошающий взгляд.

– Хулиганы, – нехотя ответила она. – Кто-то испачкал мою дверь краской.

– Мальчишек так не поймать, – заметил Леон. – Они юркие и быстрые. Максимум, что увидите – их спины.

– Ничего. Я вовсе не собираюсь их ловить.

Все, что требовалось – убедиться, что интуиция не подвела хозяйку. Алесса чувствовала опасность не хуже бродячей кошки. И, будь она в действительности животным, вся ее шерсть давно встала бы дыбом.

– Я почти закончил. Можно вымыть руки?

– Да, конечно, – она посторонилась. – Первая дверь в коридоре.

В ванной зашумела вода. Алесса прислонилась к стене, размышляя, будет ли невежливым не предлагать гостю кофе. Когда Леон вышел, она все же решилась:

– Может быть, вы чего-нибудь хотите? Чай, кофе?

– Воды, если можно.

Она принесла стакан. Неловкость разлилась в воздухе – не зная, куда себя деть, Алесса переминалась с ноги на ногу. Вернув опустевший бокал, Леон улыбнулся.

– Спасибо. Давайте я покажу, как все устроено.

Устройство оказалось простым в эксплуатации. Алесса, выслушав инструкции, еще раз поблагодарила Леона за помощь и дала обещание позвонить, если возникнут дополнительные вопросы. Знакомый Таши произвел на нее приятное впечатление, хотя инстинктивно она сторонилась слишком веселых людей, чувствуя себя с ними неуютно, словно разряженная игрушка.

Теперь, когда вход в квартиру находился под круглосуточным наблюдением, стало немного спокойнее. Уже без прежнего раздражения Алесса прошлась по комнатам, раскладывая вещи по местам, приготовила легкий обед и, жуя тост с авокадо, заказала билеты на поезд, после чего позвонила маме.

– Я приеду завтра, – сразу же обрадовала ее Алесса. – Вечером.

– Во сколько? Скажу Сэму, чтобы встретил тебя, – озабоченно заявила Лайла. – Не нужно ходить одной в темноте.

– Хорошо. Я скину информацию папе, – прижав телефон к уху, Алесса принялась загружать посудомоечную машинку. – У меня с собой много вещей, так что помощь придется кстати.

– Каких вещей? – насторожилась мама. – Что-то произошло?

– Нет, – поспешила успокоить ее Алесса. – Я останусь на все выходные, планирую поработать над картиной.

– Картина для того заказчика? – догадалась Лайла. – Как вы с ним, поладили?

Алесса замялась, чересчур сильно захлопнула дверцу, отчего посудомоечная машинка издала недовольный скрип.

– Вроде как да, поладили. Мне еще собирать вещи, так что…

– Поняла, не отвлекаю. Очень жду, милая.

Алесса сунула телефон в карман, злясь на саму себя. Почему любое упоминание Марка заставляло ее метаться, точно овцу в загоне?.. Она соврала маме, лишь бы поскорее закончить разговор – раньше такого никогда не было. С Лайлой она могла обсудить любые, кроме…

«Кроме меня», – мерзко хихикнул голосок.

Алесса устало потерла висок. Не нужно думать об этом: впереди ждало несколько тихих и спокойных дней. Она уже видела себя, устроившуюся на террасе, в плетеном кресле, которое Лайла купила на распродаже у какой-то милой старушки – в руках кисть, перед глазами – безоблачное небо…

Звонок телефона грубо вырвал из мечтаний. Будучи уверенной в том, что мама забыла что-то сказать, Алесса мельком взглянула на экран перед тем, как ответить – Марк. Но менять что-либо уже было поздно – в трубке раздался его голос.

– Здравствуй, – судя по тону, Ферренс пребывал в отличном расположении духа. – Как прошел день?

Она растерялась, крепко сжимая телефон. День?.. На ум пришел только рассыпанный кофе и Леон, установивший систему видеонаблюдения.

– Неплохо. А как твои дела?

– Могли бы быть лучше, если бы я увидел тебя, – незамедлительно ответил Марк.

С ее губ сорвался еле слышный вздох. Фраза была донельзя банальной, но почему же сердце забилось так часто?..

– Так что, – бархатным голосом продолжил Марк. – Поможешь сделать мой день еще лучше? Я приглашаю тебя на ужин.

– Извини, не могу. Нужно собирать вещи.

Возникла пауза. Алесса прикусила губу, ожидая реакции.

Марк ответил как ни в чем не бывало:

– Вещи для поездки к родителям? Ты уезжаешь завтра?

– Да. Поезд рано утром, – солгала Алесса.

– Я хотел бы отвезти тебя на вокзал, – предложил Марк. – Так будет удобнее, чем на такси.

– Спасибо, не нужно. Меня отвезет подруга.

И снова неправда. Не выдержав, Алесса принялась ходить кругами по комнате. Она редко прибегала к вранью, так как искусно умела недоговаривать правду. Ощущение, что Марк чувствовал ее ложь, нервировало, словно она была подростком, обманывающим родителей.

– Когда планируешь вернуться? – спросил он.

– Может быть, к понедельнику, – пробормотала Алесса.

– Что же, желаю приятно провести выходные, – в его голосе слышалась безукоризненная вежливость, которая сбивала с толку.

Он расстроен? Разгневан? Через телефонную трубку она никак не могла понять, что ощущал Марк, когда услышал отказ. Если она интересна ему, он должен был выказать хотя бы сожаление о том, что они не смогут увидеться, разве нет?..

– Спасибо. Тебе того же, – скороговоркой произнесла Алесса.

Она отключила звук на телефоне, чтобы больше никто не тревожил ее. Достаточно на сегодняшний день – социальная батарейка уныло моргала алым, предупреждая о скорой усталости. Закончив собирать вещи, Алесса вернулась в мастерскую. Брошенный эскиз укоризненно белел во тьме, напоминая о необходимости вернуться к работе.

«Завтра, – малодушно решила она. – Я вернусь к нему завтра. А пока…».

Она прошла в дальний угол, туда, где пряталось главное творение, сдернула темную ткань, обнажая уродливый шрам, изувечивший ее жизнь. Внимательно всмотрелась в изображение: лес, узкая лента тропинки, густые заросли, пруд… Мужчина с мешком в руках, бережно держащий его за горловину. Темно-бурые пятна испачкали грубую ткань, точно такие же мелкие брызги украшали рукава его желтой куртки.

Алесса глубоко вздохнула, уговаривая себя наконец закончить картину и выбросить прочь. Лучше – сжечь. Психолог уверял: преобразование самого страшного кошмара в материальное и последующее его уничтожение может избавить от груза в душе. Алесса не верила, что прошлое способно выпустить свою добычу из цепких пальцев, однако чувствовала необходимость выплеснуть эмоции на холст.

«Собери всю свою боль и отпусти, словно воздушный шар в небо, – приказала она себе. – Давай. Ты сможешь».

Древко кисти привычно легло в руку, которая тут же устремилась к холсту, вырисовывая незначительные детали: пара листьев, упавших на тропинку после того, как мужчина грубо проломился сквозь них, взлетевшая ввысь птица, услышавшая тяжелые шаги.

Алесса вспомнила, как провожала ее взглядом, сожалея, что не может взять и улететь. Вместо того, чтобы расправить крылья, она тряслась от ужаса, стоя посреди леса, и молча смотрела, как мужчина шел к заросшему ряской пруду, чтобы выбросить мешок в воду. Похоронить страшную тайну навсегда.

«Я тоже это помню, – сказал голос. – Мне было холодно и больно».

Пальцы Алессы затряслись.

– Ты не можешь этого помнить, – прошептала она. – Ты уже была мертва.

«Нет, – капризно протянул голос. – Я была с тобой. Я и сейчас рядом. Мы всегда будем вместе».

Зазвучал детский смех. Алесса отшатнулась от картины, бросила кисть на пол, пачкая пол, выбежала из мастерской. Ее колотило, словно она окунулась в ледяную воду, во рту чувствовался привкус тины и гниющих водорослей. Тошнота подкатила к горлу – она еле успела добежать до ванной, где ее вырвало недавно выпитым кофе и съеденным тостом.

Стоя на коленях и вытирая рот, она могла с горечью думать только о том, что этому не будет ни конца ни края. Отголоски смеха все еще витали над ней, заполняя пространство. В дверь позвонили – с трудом поднявшись, Алесса доковыляла до прихожей и, взглянув на экран камеры слежения, раздраженно свела брови.

На лестничной клетке стоял Леон. Что ему надо? Почему он вернулся?..

Звонок – громкий и требовательный – вновь разнесся по квартире, вытесняя звук детского смеха. Алесса поправила свитер, пригладила волосы пальцами, надеясь, что недавний приступ никак не отразился на лице, и открыла дверь.

– Леон? Здравствуйте еще раз. Вы что-то хотели?

– Кажется, я оставил бумажник, – извиняющимся тоном ответил он.

Алесса бросила взгляд на комод, заваленный всякими мелочами: там валялись перчатки, ключи, несколько старых визиток, женский журнал, который приволокла Таша. Сбоку действительно лежал бумажник из коричневой кожи.

– Держите, – она протянула портмоне Леону.

– Извините еще раз, – попросил он. – Я не хотел доставлять неудобств. Частенько забываю вещи – мама шутила, что однажды я свою голову где-нибудь забуду.

Алесса растянула губы в вежливой улыбке. Она не могла дождаться момента, когда сможет захлопнуть дверь.

– Ничего страшного. Я тоже иногда забываю, куда положила ту или иную вещь.

Леон с облегчением рассмеялся, провел рукой по светлым волосам.

– Рад слышать, что я не один такой. Алесса… Все в порядке? Вы выглядите бледной.

Конечно, все было не в порядке. Но откровенничать с мужчиной, которого она видела второй раз в жизни – страшная глупость. Кто вообще отвечает честно на вопросы по поводу самочувствия?.. Восемьдесят процентов людей врут, отвечая, как у них дела. Алесса не была исключением.

– Все хорошо, я просто немного устала. Уже хотела ложиться спать, – намекнула она.

– О, тогда не буду мешать вам готовиться ко сну. Доброй ночи, – Леон еще раз улыбнулся. – Простите за вторжение.

Алесса с облегчением закрыла дверь и привалилась к стене, слушая, что происходило на лестничной клетке. День клонился к вечеру, но ни соседей, возвращающихся с работы, ни лая пса не было слышно. И шагов Леона тоже.

Камера бесстрастно отражала все в пределах видимости – пространство перед дверью пустовало, но сбоку виднелся край темно-синей куртки. Леон не ушел – продолжал стоять возле двери.

Алесса устало опустилась на корточки. Мог ли Леон быть тем, кто прятался за углом здания? Они никогда не виделись прежде, но он был знакомым Таши. Возможно, она просто не запомнила его.

И кто вообще выкладывает бумажник, приходя настраивать оборудование? Алесса не расплатилась за работу, значит, необходимости доставать портмоне из кармана не имелось.

Мысли, как гончие, летели куда-то с невиданной скоростью, к горлу снова подкатила тошнота. Пришлось заварить себе травяной чай – сходив в душ, Алесса выпила теплый напиток, отдающий горечью ромашки, и включила какой-то фильм, устроившись на диване в гостиной. Монотонные диалоги героев погрузили ее в нервный, прерывающийся сон. Проснувшись посреди ночи с головной болью, Алесса проверила телефон, ответила на сообщение Таши и, выпив обезболивающее, вновь свернулась калачиком на диване в ожидании рассвета.

Он наступил через пару часов – грязно-розовый, с серыми облаками, но внушающий надежду. С восходом солнца все казалось другим – вчерашние кошмары теряли силу, в груди расцветала вера то, что новый день будет лучше предыдущего.

Упаковав все необходимое, Алесса заказала такси и спустилась вниз. На улице было прохладно и влажно – ночью прошел мелкий дождик, сорвав пожелтевшие листья с деревьев. Трясясь от промозглого ветра, она внимательно обозревала окрестности, рассматривая редких прохожих.

Ничего. Беспокойство в душе улеглось, словно кошка, свернувшаяся клубком.

Спустя три часа Алесса уже была в объятиях приемного отца – крепкий, невысокого роста, Сэм обладал теплым взглядом и широкой, заражающей остальных весельем, улыбкой. Он ласково потрепал ее по макушке, забрал тяжелые чемоданы и повел к машине.

– Как мама? – спросила Алесса, усаживаясь спереди. На приборную панель была прилеплена наклейка собаки. – Ее рук дело?

– Да, – усмехнулся отец. – Лайла хочет собаку и рассчитывает, что я сделаю ей подарок на Рождество.

– А ты сделаешь?

Она не сомневалась в положительном ответе. Отношения приемных родителей были образцовыми – о таких пишут в книгах, где любовь сквозит в каждой строчке.

Сэм насмешливо хмыкнул.

– А ты как думаешь?

– Думаю, ты уже выбрал щенка, – ответила Алесса, водя пальцем по наклейке.

Такая мелочь… Хотела бы и она чувствовать нечто подобное: оставлять милые стикеры на холодильнике, просыпаться от утренних поцелуев в щеку. Но любовь обходила ее стороной, будто она была прокаженной.

– Тебе он понравится, – отец протянул телефон. – Вот, смотри.

Лопоухий щенок в окружении собратьев умилительно смотрел в камеру. На нем была голубая ленточка, а внизу подпись – «Спарки».

– Спарки, – повторила Алесса. – Он замечательный.

– А как у тебя дела? В этот раз ты привезла много вещей. Работа не отпускает даже на выходных?

– Хотела немного позаниматься в саду, – она нервно крутила кольцо на пальце. – У меня хороший заказ. Один обеспеченный мужчина заказал картину.

– Но тебя ведь что-то тревожит? – проницательно заметил Сэм. – Что не так, милая? Он дурной человек?

«Не хуже, чем я», – с тоской подумала Алесса.

– Нет, вовсе нет.

– Что тогда?

Она замялась. Стоило ли говорить о своих опасениях? Папа наверняка станет переживать.

– Он ухаживает за мной, – выпалила Алесса.

В глазах Сэма появилась настороженность, свойственная всем отцам, когда их дочери начинают ходить на свидания.

– А ты? – осторожно спросил он. – Тебе он нравится?

Алесса плотно сжала губы, чтобы предательское «да» не вырвалось наружу.

– Он богат, умен и красив, – с тоской проговорила она.

Сэм вскинул брови.

– Милая, ты говоришь так, будто это недостатки.

– Для меня – да, – призналась она. – Мы из разных миров. Я ведь выросла…

Алесса запнулась, не желая произносить это горькое на вкус слово – «нищета». Она была дочерью алкоголика, сиротой при живом отце. Она воровала хлеб, чтобы выжить.

Она совершила убийство.

– Так, – Сэм остановил машину, съехав на обочину, и решительно повернулся к ней. – Даже не желаю слушать эти глупости. Лесс, ты невероятно талантливая и сильная девушка. Мы с Лайлой горды быть твоими родителями.

Алесса кусала губу, сдерживая слезы.

– Ну, малышка…

Отец обнял ее, погладил по голове. Она всхлипнула, комкая пальцами грубую ткань его куртки. От Сэма пахло деревянной стружкой, антисептиком и маминым медовым печеньем – знакомый успокаивающий аромат.

– Мы тебя очень любим. Скажи, если что-то не так, милая – разберемся со всем вместе. Хочешь, поживи с нами, – предложил он. – Лайла будет счастлива. Мы всегда ждем тебя дома.

– Я просто устала. И боюсь, – Алесса вытерла мокрые щеки. Сэм подал ей носовой платок. – Не хочу все испортить.

Сэм с неожиданной суровостью ответил:

– Страх совершить ошибку – самая главная ошибка. Не позволяй боли управлять твоей жизнью.

Алесса нерешительно комкала промокшую ткань в руках.

– Стоит ли печь пирог? Я имею в виду… Если знать, что все закончится плохо, стоит ли что-либо начинать.

– Конечно, стоит. Даже если ты не съешь целый пирог, ты всегда сможешь съесть хотя бы начинку, – подмигнул отец.

Она невольно улыбнулась.

– Да, наверное. Спасибо, пап.

Сэм притянул ее к себе и поцеловал в макушку.

– Не за что, милая. Я рад, что ты поделилась переживаниями. Поговори с мамой – думаю, она даст более дельный совет, чем я.

– Нет, ты все хорошо сказал, правда. Мне нужно подумать обо всем. Как раз этим и займусь в перерывах между барбекю, – пошутила Алесса.

Сэм кивнул.

– Берегись, ведь я уже изучил пару новых рецептов. Лайла грозится начать продавать мою еду в местное кафе. Хочешь, заедем? Там великолепные пончики.

– Хочу, – внезапно решила Алесса.

К черту все – она приехала к родителям и не желала вздрагивать от каждого шороха, прячась в четырех стенах. Здесь, в пригороде, можно побыть просто дочерью Лайлы и Сэма Дэвис: сходить в местную кофейню, посетить церковь, позвать соседей на барбекю…

Два дня. Передышка, которая ей необходима.

Они заехали в кафе, где Сэм купил целую гору пончиков и молочные коктейли. Алесса с любопытством разглядывала обстановку: ряд столиков с забавными держателями для салфеток в виде пингвинов, пол в шахматную клетку, длинная барная стойка и неоновая вывеска. В дальнему углу сидела компания подвыпивших парней – один из них пристально уставился на Алессу, пожирая ее взглядом.

– Все в порядке? – Сэм с угрозой посмотрел на парня.

– Да, – Алесса на всякий случай схватила отца за рукав. – Все отлично. Идем?

Дома она сразу же забыла о неприятном инциденте, попав в эпицентр урагана по имени Лайла. Мама резво сбежала с крыльца, перепрыгивая через ступеньки как девчонка – волосы небрежно скручены в узел, вокруг талии повязан фартук с изображением толстого рыжего кота.

– Лесси!

Мама крепко обняла ее, затем, схватив за плечи, оглядела с ног до головы.

– Красавица, – удовлетворенно заключила она. – Но вижу, что устала с дороги. Немного яблочного пирога быстро приведет тебя в порядок. А это что? Сэм, я же просила: никаких пончиков!

– Это в честь приезда Лесси, – тут же начал оправдываться отец. – Она сама захотела.

– Бессовестный, – шепнула Алесса, когда они зашли в дом. – Решил все свалить на меня?

– Тебя она ругать не станет, – виновато улыбнулся Сэм.

В воздухе витал запах выпечки и бергамота, в камине задорно трещал огонь. Алесса с удовольствием плюхнулась в большое кресло, с благодарностью приняв чашку чая из маминых рук, пока отец вносил ее вещи.

Дом. Когда родители переехали, квартира резко опустела – стены покинули уют и умиротворение, но здесь… Алесса сделала глоток горячего чая, чувствуя, как внутренности постепенно отогреваются. Она наконец-то дома.