Лина Янтарова
Санта
Глава 5
– Я хочу знать все-все, – решительно объявила Таша, ворвавшись – другого слова Алесса не могла подобрать – к ней в квартиру поздним вечером.
Дэвис, только что вышедшая из душа, заметно растерялась, увидев в дверной глазок переминающуюся с ноги на ногу подругу. Никогда прежде Эйбл не заявлялась без предупреждения – решив, что случилось что-то из ряда вон выходящее, Алесса без колебаний распахнула дверь.
Как выяснилось через минуту, кое-что все же действительно случилось – Таша умирала от любопытства.
Принесенное ею белое вино и фруктовый торт заставили смириться с оккупацией собственной кухни. Оставив подругу хозяйничать, Алесса быстро переоделась в пижаму, сняла с волос смешной тюрбан-полотенце, и вернулась на кухню.
Таша уже вертелась на стуле – горящие глаза и нервное постукивание пальцами по столешнице выдавали ее с головой. Она буквально источала любопытство – похожее на яркий, игривый аромат апельсинов, оно заполняло все пространство.
Алесса уселась напротив, скептически оглядела огромный кусок торта, который Таша отрезала для нее.
– Подкупить меня решила?
– Ну, пожалуйста, – взмолилась Эйбл. – Я же сейчас лопну! Ты трое суток безвылазно сидишь в квартире, никуда не выходишь, на звонки отвечаешь с неохотой! Как мне еще добиться информации, если не штурмом?
– Я работаю над картиной, – сдержанно напомнила Алесса. – Мне требуется уединение.
Таша виновато опустила глаза вниз. Вид понурившейся подруги был до того уморителен, что она решила сжалиться:
– Ладно, ладно. Немного отдыха мне не помешает. Что ты хочешь знать?
– Я же сказала – все, – выпалила Таша. – Все до мельчайших подробностей! О чем вы говорили?
– Ни о чем таком, – напряженно улыбнулась Алесса. – Наша беседа была короткой…
«Но крайне познавательной», – хихикнул голосок.
– Что-то интересное должно быть, – не купилась на ложь Таша. – Вы что, обсуждали любимых художников и искусство, как на великосветском приеме?
– Не совсем. Марк поделился некоторыми взглядами на жизнь, – дипломатично ответила Алесса, отпивая вино. – Например, он искренне считает, что нужно идти напролом, чтобы получить желаемое, не считаясь с чувствами других людей.
– Трудно ожидать чего-то противоположного от человека уровня Ферренса, – заметила подруга. – Он же богат, как Крез.
– И столь же порочен.
– Недостаток всех богачей, – легкомысленно отмахнулась Таша, с завистью глядя на торт. – Они буквально могут попробовать все в этом мире. Подобная дозволенность… Раскрепощает.
– Извращает, – хмыкнула Алесса. Не выдержав, она взялась за нож: – Боже, Таша, да съешь ты уже этот торт!
– Я поправилась на два фунта. Только яблоко и сельдерей, – категорично отрезала Эйбл. – Бокал вина – единственное, что я могу себе позволить, чтобы не сойти с ума.
– Майкл не способствует снятию стресса? – ухмыльнулась Дэвис.
– Учитывая его загруженность на работе, мы едва успеваем поговорить друг с другом, – помрачнела Таша. – Это просто невыносимо. Я представляла себе букетно-конфетный период как-то по-другому.
– Зато Майкл надежен, как скала, – утешила подругу Алесса. – И, возможно, ты могла бы намекнуть ему на то, что тебе хочется романтики? Знаешь, мужчины вроде Майкла предпочитают доказывать любовь делом, а не словом.
– Зато такие, как Ферренс, наверняка осыпают даму сердца лепестками роз.
Алесса спрятала улыбку в бокале вина, сделав еще глоток. Портить беседу собственными замечаниями не хотелось – но она была уверена, что Марку и в голову не придет подобная чушь. Единственное, что ждет его избранницу – тотальный контроль.
Подобный союз Алесса охарактеризовала бы одним словом – «поглощение». И в этом не было ничего романтичного – скорее, нечто ужасающее. Раствориться в человеке без остатка, исчезнуть, став чьей-то частью – придатком, от которого можно избавиться в любой момент… Пугало сильнее, чем отсутствие ужина при свечах или милых подарков.
– Ты можешь представить кого-то, в кого бы Марк влюбился? – с иронией спросила Алесса. – Уж наверняка это должна быть королева. Или принцесса, дочь какого-нибудь влиятельного бизнесмена, который по воскресеньям устраивает барбекю и играет в гольф.
Таша призадумалась на секунду, а затем огорошила ее заявлением:
– А я думаю, ему бы подошла ты.
– Я?
Алесса вытаращила на нее глаза. Таша беспечно пожала плечами.
– Да, ты.
– Но почему? Мы абсолютно разные.
Представить их вместе невозможно. Они как огонь и бумага – кто-то сгорит дотла. И что-то подсказывало Алессе, что пеплом станет вовсе не Ферренс.
– Как раз по этой причине, – Таша вздохнула, предвкушая спор. – Ты хрупкая, утонченная, творческая личность… Ферренс – циничный реалист, зарабатывающий огромные деньги. Сочетание льда и пламени всегда привлекательно.
– Оно только звучит поэтично, – возразила Алесса. – В реальности же огонь и лед вместе – печальное зрелище.
– Ты спросила, я ответила. На мой взгляд, тебе нужен кто-то сильный, – осторожно подбирала слова подруга. – Кто бросает вызов миру.
– Я недостаточно сильна? – ровным голосом спросила Дэвис.
Она не хотела хвастаться и восхвалять себя, но большая часть людей на ее месте давно бы сошла с ума.
«А ты разве не сошла?», – хихикнул голосок. Алесса предпочла оставить его без внимания.
– Да нет же, – Таша притворно застонала. – Сильная, но ты предпочитаешь вести закрытый образ жизни, словно никому не доверяешь. Марк же выглядит как тот, кто готов уложить мир на лопатки. Понимаешь? Он будто тихая гавань, в которой твое судно может передохнуть.
Алесса скептично фыркнула.
– Гавань, в водах которой водятся крокодилы.
– Ты ему и шанса не оставляешь. Что плохого в настойчивости?
– А если бы Марк был семидесятилетним стариком, который облапал бы мои коленки? – прищурилась Алесса. – В этом случае ты тоже посоветовала дать ему шанс?
– Но Ферренсу не семьдесят, – Таша ткнула в подругу пальцем. – А ты слишком упрямая и гордая, чтобы признать: он обаятельный мужчина.
– Предлагаешь прыгнуть к нему в постель?
– Не утрируй, – поморщилась Эйбл. – Ты живописуешь его как мерзкое чудовище, хотя всегда утверждала, что в каждом человеке можно отыскать крупицу чего-то хорошего.
– Вот именно – крупицу, – Алесса подлила себе еще вина. – Иногда крупицы недостаточно.
– Значит, Ферренсу придется довольствоваться картиной? – лукаво спросила Таша.
– Справедливости ради, он и не претендовал на что-то другое.
– А ты все же расстроена этим фактом, да? – попыталась подловить подругу Таша. Алесса в ответ только демонстративно закатила глаза. – Раз заметила, что он не предпринимает поползновений в твою сторону?
– Мне хватает и дурацких требований.
– Каких? Он попросил свой портрет в обнаженном виде? – живо спросила Эйбл.
– Лучше бы попросил, – кисло призналась Алесса, вращая в руке бокал с вином. – Он не выдвинул условий к картине. Сказал, что я должна написать что-то на свое усмотрение.
– И в чем проблема? Напиши что угодно! Реку, море, да хоть цветок, – перечисляла Таша.
– Одно условие все же есть: картина должна соответствовать ему.
– Тогда нарисуй пачки денег, – предложила Эйбл, и расхохоталась. – Нет, лучше Ферренса в костюме из купюр и толпу бегущих за ним невест!
Алесса к смеху подруги не присоединилась, уныло пробормотав:
– У меня совсем нет вариантов, так что я могу и воспользоваться твоей идеей. Правда, после этого моя карьера будет уничтожена.
– Совсем никаких вариантов? Может, изобразишь хищника? Тигра или льва, – принялась рассуждать Таша. – Мужчины любят ассоциировать себя с сильными зверями.
– Слишком банально, – отмахнулась Алесса. – У картины должен быть сюжет…
Она задумалась, рассеянно покусывая губу. Таша, поняв, что подруге пришла на ум какая-то идея, замолчала, от скуки принявшись разглядывать обстановку. Она была здесь не очень часто, но прекрасно помнила каждый метр кухни, потому вскоре ее внимание привлекла стопка рисунков на подоконнике. На верхнем листе был набросок мужчины, выполненный простым карандашом.
Потянувшись, Эйбл хотела взять его, чтобы рассмотреть, но вздрогнула от окрика:
– Нет!
Заметив, как округлились глаза подруги от обиды, Алесса пояснила:
– Прости, но там незаконченные эскизы, которые я не хочу никому показывать.
– Это ты прости, – натянуто улыбнулась Таша. – Не знаю, что на меня нашло. Я не собиралась брать их без разрешения.
– Я покажу тебе все позже, – пообещала Алесса. – Если захочешь посмотреть.
Напряжение, охватившее все тело, когда она увидела протянутую руку Таши к рисункам, понемногу начало спадать. Поддавшись привычке все анализировать, Алесса попыталась понять, что вызвало такую реакцию – отторжение, протест, злость, но так и не смогла найти причину.
Она действительно крайне неохотно показывала незаконченные творения, но Таша была ее подругой. Ее взгляд Алесса могла стерпеть – пару раз она даже обращалась за советом. Сейчас же Дэвис посетило чувство сродни тому, какое возникает, когда в твой дом забирается чужой – и пусть даже все вещи остаются на месте, ты не можешь отделаться от мысли, что он трогал их.
Но это всего лишь рисунки Ферренса. Может, дело в этом – в том, что она извела добрый альбом на того, о ком даже говорить не желала?.. Ведь тогда Таша не отстала, пока не выбила бы признание о симпатии.
«Нет, – Алесса сжала пальцы в кулак. – Нет никакой симпатии. И никогда не будет».
Таша со свойственным ей дружелюбием через пару минут уже забыла об инциденте, принявшись болтать о Майкле. Поддерживая беседу, Алесса не забывала кивать, но мысли ее витали далеко – между высоких зданий из стекла и бетона, там, где находилось логово Марка. Три дня пролетели как один миг – Ферренс хоть и не напоминал о себе сам, но не покидал ее разум ни на минуту. До конца недели оставалась всего пара дней, в течение которых Дэвис предстояло нарисовать что-то, что отражало бы безжалостную суть Марка.
Но что?.. Проводив Ташу, она вернулась на кухню, к остаткам вина в бутылке. Алкоголь дурманом проник в голову – придвинув к себе стопку разрисованных листов, Алесса вглядывалась в хищные черты мужского лица. Кто бы ему подошел? Может, и вправду какое-то животное: тигр, крадущийся к добыче или крокодил, ожидающий в засаде?..
Она страдальчески поморщилась. Нет, все не то. Никаких животных… Пока Алесса размышляла, ее рука бездумно выводила на бумаге очертания кружочков, заштриховывала пространство, разбрасывала чернильные точки на белом листе… Вынырнув из собственных мыслей, Дэвис уставилась на получившийся набросок.
Это?.. Отражение ее мыслей? То, каким ее разум видел Марка?
Или она окончательно сошла с ума?
«Ты нормальнее многих, – хмыкнул голос. – Если и нет, то точно умнее».
Алесса поморщилась в ответ на сомнительный комплимент. Встала, убрала бокалы в посудомоечную машину, выбросила бутылку из-под вина в мусорное ведро, затем направилась в душ. Потоки холодной воды, перемежающиеся с почти кипятком, быстро разогнали хмельной дурман – из ванной Алесса вышла бодрой и готовой творить.
Приготовив себе кофе, она вместе с чашкой закрылась в мастерской, где приступила к созданию наброска. Минуты сменялись часами, кофе давно остыл, за окном сумерки уступили место слабым лучам солнца – а она все водила карандашом по бумаге, тщательно вырисовывая каждую линию.
И постепенно, с каждым новым следом грифеля на листе рождалась будущая картина. Вскоре она обретет глубину и цвет, открывая зрителю свою историю, но пока это еще было крохотное, слабое, подобно неоперившемуся птенцу, дитя. Ее дитя.
Кончиками пальцев погладив лист, Алесса с нежностью улыбнулась, чувствуя себя опустошенной и донельзя счастливой. Бледно-розовый рассвет позолотил крыши домов, робко постучался в окно, принеся с собой пение одинокой птицы, невесть как оказавшейся посреди каменных джунглей. Пару минут Алесса вслушивалась в звонкую трель – на ее губах бродила рассеянная улыбка, в голове было непривычно тихо и пусто.
Голос смолк, напившись образами будущей картины, насытился до отвала, как хищник. Блаженная тишина казалась благословением. Боясь спугнуть штиль, воцарившийся в океане безудержных мыслей, Алесса отправилась в спальню.
Впервые за долгое время ей удалось выспаться. Кошмары отступили – вместо них пришла бодрость и отличное настроение. Еще один день она посвятила отдыху: бесцельно бродила по улочкам, любуясь желто-оранжевым листопадом, лежала в ванне, наполненной до краев ароматной водой, испекла вишневый пирог. Телефон молчал, не считая нескольких сообщений от Таши, но даже отсутствие новостей от Марка не давало полностью расслабиться.
Когда она поняла, что смысла тянуть больше нет, то сама набрала его номер. Длинные гудки, сплетясь с учащенным биением сердца, породили тревожную мелодию: закусив губу, Алесса мерила пространство гостиной шагами в ожидании ответа.
– Слушаю.
Голос Марка – глубокий, немного раздраженный, словно ему пришлось оторваться от чего-то важного, вынудил ее замереть, как кролика перед удавом. Стиснув пальцами корпус телефона, она выдавила:
– Это Алесса.
– У меня записан твой номер, – со смешком сообщил Марк. – Возникли дополнительные вопросы или ты просто хотела поболтать?
– Ни то, ни другое, – отрезала Алесса, возмущенная фривольностью. Она бы хотела, чтобы их отношения оставались в рамках рабочих. – Эскиз готов. Как я могу передать его?
Надежда на то, что им не придется видеться, распалась на части вместе с ответом Марка:
– При личной встрече. Будь готова к семи, я заеду.
Как и раньше, он не оставил ей выбора. Разразившись короткими гудками, телефон издевательски замолчал. Алесса стиснула зубы, кипя от возмущения – не отдавая себе отчет, она снова набрала номер Марка, намереваясь высказать, все, что думает… Но тут же сбросила вызов.
Лгать о несвободном вечере показалось детским поведением. Напоминать о вежливости – бессмысленно. Марк знал, что она зависима от него, потому и вел себя так.
Телефон снова зазвонил. Не раздумывая, Алесса ответила на звонок.
– Что-то еще? – язвительно спросила она, вложив в голос весь гнев.
– Лесси? – удивленно позвала мама. – Что с тобой?
Алесса чертыхнулась про себя.
– Прости, мам. Не посмотрела, кто звонит…
– А кто должен был позвонить? – с беспокойством поинтересовалась Лайла Дэвис.
Невысокая, хрупкая блондинка, со спины она производила впечатление подростка в свои сорок восемь, но превращалась в разъяренную львицу, стоило кому-то посягнуть на ее семью.
Алесса никогда не забывала, как мама отстаивала ее в школьные времена. Маленькая, нескладная, с диковатыми повадками и чудовищным акцентом, Алесса стала объектом для насмешек. Колкости позволяли себе не только ученики, но и некоторые преподаватели и родители. Лайла, узнав об этом, пришла в настоящую ярость – ураганом ворвавшись в школу, она быстро заставила всех пожалеть об издевательствах над своей приемной дочерью.
– Заказчик, – не стала лукавить Алесса. – Мы не нашли общего языка, вот я и сорвалась.
– В таком случае лучше не продолжать с ним дела, – намекнула Лайла. – Душевное спокойствие важнее денег.
– Я бы с радостью, но этот заказ – отличная возможность не думать о работе пару месяцев.
Меньше всего она хотела заставлять маму переживать, поэтому добавила:
– Не беспокойся, просто рабочие моменты. Как вы? Не заскучали по городу?
Лайла разразилась приятным смехом.
– Твой отец счастлив до безумия, что смог оставить всех своих учеников и поселиться в глуши. Говорит, никогда в жизни так не радовался тишине.
«В чем-то я его понимаю», – с тоской подумала Алесса. Вот только ее голос будет сопровождать везде, куда бы она ни отправилась.
– Я тоже вполне довольна, – продолжила мама. – Знаешь, мирная жизнь кажется скучной до тех пор, пока ты не заживешь ею. У меня еще никогда не было столько часов в сутках.
Врач по профессии, Лайла привыкла считать каждую минуту. В глубине души Алесса радовалась за родителей, ушедших на заслуженный отдых: оба всегда мечтали уехать в пригород, заняться садоводством и вступить в какой-нибудь книжный клуб.
– Ты же приедешь к нам на выходные? Сэм купил барбекю и ежедневно тренируется в готовке. От жареных колбасок у меня скоро будет изжога, – пожаловалась мама.
Выходные вдали от города показались хорошей идеей: Марк утвердит эскиз, а после она спокойно уедет к родителям, где ее никто не достанет.
– Я спасу тебя от колбасок, – торжественно пообещала она. – Постараюсь приехать. Как там твои цветы?..
Закончив разговаривать, Алесса бросила взгляд на часы – надо уже, уже почти шесть. Потянувшись всем телом, она встала с кресла, собрала наброски. Марк не сказал, куда они отправятся, но логичным было предположить, что он снова отвезет ее в «Фламинго».
Распахнув шкаф, Алесса придирчиво изучила его содержимое. Пусть и короткая, беседа с мамой успокоила взбудораженные нервы, а мысль о предстоящих выходных в компании гриля и природы вернула прекрасное настроение.
Тихо напевая мелодию, услышанную когда-то давно по радио, она достала шелковое алое платье на тонких бретельках. Яркое, притягивающее взгляд, оно пряталось в шкафу для особого дня, но разговор о скоротечности времени убедил, что ждать подходящего случая не стоит.
«Наряжаться так наряжаться», – решила она, закалывая волосы тонкими спицами со звенящими цепочками на концах. Из недр шкафа появилась коробка с восхитительными, но жутко неудобными туфлями. Оставался последний штрих – будучи художницей, Алесса знала, как с помощью кистей и косметики подчеркнуть достоинства и скрыть недостатки.
Ферренс не стал подниматься в квартиру, предпочтя дожидаться в машине. Увидев его за рулем, она слегка замешкалась, не зная, куда сесть, но в конце концов выбрала единственно верный вариант: занять соседнее кресло.
– Чудесно выглядишь, – он бросил на нее взгляд, в котором мелькнуло недоумение.
Алесса покраснела, почувствовав себя глупо. С чего она взяла, что они отправятся в ресторан? Надела платье, каблуки… Словно рассчитывала на что-то.
Сам Марк пренебрег костюмом – вместо пиджака на нем красовался черный свитер крупной вязки. Закатанные рукава демонстрировали ремешок часов и вены, тянущиеся по предплечьям к длинным, гибким пальцам, больше подходящим пианисту.
Поймав на себе чужой взгляд, Марк усмехнулся.
– Понравилось?
– Что? – спросила Алесса.
– То, что увидела.
Она пренебрежительно выгнула бровь, сочтя это идеальным ответом.
– Куда мы едем?
– Туда, где можно спокойно поговорить, – откликнулся Марк.
Машина, повинуясь как хорошо обученная лошадь, свернула направо. «Фламинго» остался где-то позади, и Алесса занервничала. Нет, она не боялась того, что Ферренс окажется маньяком, желающим расчленить ее тело, но невозможность контролировать ситуацию пугала.
– И все же, – она сложила руки на коленях, – что это за место, которое ты не хочешь называть?
– Маленький ресторанчик. Тебе понравится.
– С чего такая уверенность? – фыркнула Алесса.
– Увидишь, – загадочно ответил Марк, сворачивая на узкую улочку, тонущую в опадающей листве дубов.
Алесса с непониманием завертела головой, разглядывая невысокие жилые дома, стоящие близко друг к другу. Редкие фонари освещали тротуар, по которым неспешно прогуливались пожилые пары. Тихий район, в котором жизнь текла подобно неторопливой реке, меньше всего подходил Ферренсу.
Машина затормозила у одного из домов. Вывеска над крыльцом белела в темноте, но рассмотреть надпись не удалось. Сгорая от любопытства, Алесса выбралась наружу, тут же поежившись: к вечеру похолодало настолько, что даже теплое пальто не спасало ситуацию. Ноги моментально заледенели – сделав два шага, она споткнулась и чуть не упала.
– Осторожнее, – Марк подхватил Алессу под локоть и насмешливо посмотрел на ее туфли, непригодные для прогулки по выщербленному асфальту. – Могу понести тебя, как принцессу.
– Не стоит, спасибо, – поблагодарила она, пытаясь высвободить руку.
Пальцы Марка сжались чуть крепче. Притворившись, что не заметил слабой попытки, он потянул Алессу в сторону крыльца, практически таща ее за собой. Сосредоточившись на том, чтобы сохранить равновесие, она покорно поднялась по ступеням. Скрипнула тяжелая дверь, неохотно открывая спрятанный внутри ресторанчик, и на Алессу обрушились знакомые запахи: свежий хлеб, оливковое масло, чеснок, розмарин…
Голова закружилась. Резко остановившись, она оперлась о стену, делая глубокие вдохи. Из глубин здания доносился мужской голос, распевающий «La Signora Di Trent'Anni Fa» и безбожно фальшивя в некоторых местах.
– Что это за ресторан? – выдавила Алесса.
Марк встал рядом – так близко, что она почувствовала исходящий от него аромат сухой, нагретой солнцем земли.
– Им владеет мой друг, Франко. Он перебрался из Италии в Америку пару лет назад и сильно скучал по родине. Я помог открыть ему небольшое кафе в обмен свободный столик в любое время, – охотно поведал Ферренс. – Подумал, тебе приятно будет вспомнить о корнях.
Борясь с тошнотой, вызванной страхом, Алесса с трудом ответила:
– Очень мило, но я покинула Италию ребенком. Мне нечего вспоминать.
«А как же наше веселье? – обиженно протянул голос. – Мы хорошо проводили время. Помнишь, как мы украли лепешки у старика Росси? Он гнался за нами через всю улицу, размахивая полотенцем».
Злобное хихиканье заполнило черепную коробку. Подавив желание впиться пальцами в виски, чтобы избавиться от глумливых смешков, Алесса сделала неуверенный шаг вперед.
– Все хорошо? Ты побледнела, – деловито подметил Марк.
– Голова закружилась, – солгала Алесса. – Все в порядке.
– Тогда прошу, – Марк галантно подал ей руку. – Уверяю, от творений Франко ты окажешься в восторге.
«Сильно сомневаюсь», – мрачно подумала Алесса.
Она не скучала по сицилийской кухне, поскольку в ее памяти она была неразрывно связана с давними ужасами. Запах свежеиспеченного хлеба, сдобренного чесночно-оливковым маслом, часто витал в воздухе на той улице, где располагался их с отцом дом. Вернее, то, что от него осталось – с уходом Сесилии Кателли сад зарос сорняками, одно из окон топорщилось осколками разбитого стекла.
Альдо Кателли не смог справиться с утратой жены, найдя утешение в вине и слезах. Маленькая Алесса оказалась предоставлена самой себе. Жизнь быстро превратилась в суровое испытание: нужно было позаботиться о пропитании и прочих вещах, а еще следить за отцом, который частенько напивался до такого состояния, что не мог дойти до дома. Сердобольные соседи, в том числе и Лукреция, ежедневно пекущая хлеб, милосердно подкармливали девочку…
– Франко, – Марк, наигранно улыбаясь, вытолкнул Алессу вперед. – Познакомься с моей спутницей.
– O buon dio! Finalmente! – воскликнул темноволосый статный мужчина. В уголках его глаз собрались морщинки-лучики, когда он широко улыбнулся. – Come si chiama?
Родной язык вернул ее в прошлое, отдающее горечью потерь и безысходностью. Алесса открыла рот, собираясь ответить на вопрос о том, как ее зовут, но вовремя одернула себя: она чуть было не заговорила на итальянском.
– Алесса Дэвис, – представилась она на английском, протягивая руку.
Вместо того, чтобы пожать ее, Франко склонился и церемонно поцеловал ладонь.
– Рад, что Марко привел такую прелестную леди, – он заговорщически посмотрел на Ферренса. – День прожит не зря.
Алесса смущенно улыбнулась. Она отвыкла от итальянцев с их манерой общения, больше напоминающей флирт, и изысканных комплиментов.
– Вы любите баклажаны? У нас сегодня превосходная капоната!
– Уверен, Алесса оценит твои старания. Она итальянка, – произнес Марк.
– Правда? – воодушевился Франко.
Алесса похолодела. Нет, зачем он…
– Правда, – подтвердил Марк. – Фамилия ее родителей – Кателли.
Одно слово выбило весь воздух из ее груди. Перед глазами замелькали темные пятна. Как оглушенная веслом рыба, она могла только беспомощно смотреть на открывающего рот Франко: он что-то говорил, эмоционально жестикулируя, но Алесса не слышала ничего.
– Идем, – довольный эффектом, Марк тронул ее за плечо.
Безвольно, точно кукла, она двинулась за ним. За неприметной дверцей оказалась комната, в которой стояло пара кожаных диванов, низкий стол, буфет с антикварными статуэтками и зеркало в позолоченой раме. Возникло ощущение, что дверца служила порталом, прямо как в фантастических романах, и перенесла Алессу в гостиную одного из итальянских домов.
Франко принес бутылку вина и два бокала, после чего удалился, оставив их наедине. Алесса присела на краешек дивана, испытывая одновременно два полярных чувства: желание забиться в угол и бежать сломя голову из этого места.
– Попробуй, – Марк разлил вино и придвинул к ней бокал. – Это хорошее вино.
Нотки гордости в его голосе заставили Алессу задуматься. Помощь Франко, пристальное внимание к ее происхождению… Вино тоже было итальянским.
Она приняла бокал и сделала крошечный глоток, давая себе время на раздумья. Главный вопрос вертелся на языке, но Алесса затолкала его куда подальше, сказав вслух совсем другое:
– Приятный вкус.
Вино оказалось сладковато-терпким, со слабой ноткой горечи и ягодным послевкусием. Марк сдержанно кивнул, принимая похвалу.
– Очевидно, сегодня не только я вспомню о корнях, – Алесса отставила бокал и прищурилась. – Кто из твоих родственников итальянец?
«Надо было догадаться сразу – не зря я отметила сходство с мафиози, – проскользнула рассеянная мысль. – Темные волосы, черные глаза, холеный вид и любовь к изыскам… Меня сбило его имя».
– Браво, Алесса, – Марк с усмешкой хлопнул в ладоши, словно издеваясь. – Ты поняла то, о чем многие не догадались и спустя годы знакомства. Мой отец – итальянец. Мать – американка. Счастливой жизни у них не сложилось, но я унаследовал интерес к итальянским винам, блюдам и традициям.
«Это же не может быть совпадением, – гадала она. – Или может? Вдруг Таша права и я превращаюсь в параноика?».
– И к итальянским женщинам? – не удержалась Алесса, намекая на навязчивое внимание к своей персоне.
– До знакомства с тобой они не входили в перечень моих интересов. Предпочитал американок, – ответил Марк, словно речь шла о предпочтениях в еде или марках машин.
– Зачем? Ты узнал фамилию моих родных родителей, копался в моем белье. Неужели твоя жизнь настолько скучна, что приходится развлекать себя таким образом?
Марк развел руками и, словно извиняясь, шутливо произнес:
– А с чего ты взяла, что твоя жизнь может послужить кому-то развлечением? Я привык знать все о людях, с которыми мне предстоит сотрудничать, а ты весьма скрытна.
– То есть, – она чувствовала, что снова начинает закипать, – во всем виновата моя неразговорчивость?
– Давай не будем тратить время на споры. Или мое общество перестало быть неприятным?
Очередная расставленная ловушка заставила ее поморщиться. Умение Ферренса выворачивать ситуацию в свою пользу жутко раздражало. Казалось, он только и ждал момента, когда она поведется на провокацию.
– Вот эскизы, – Алесса протянула ему папку. – Пожалуйста, ознакомься и выбери тот, что понравился.
Будущая картина была представлена в трех вариантах, несильно отличающихся друг от друга. Некоторые из деталей Алесса намеренно упустила, собираясь преподнести Марку сюрприз. Пока он внимательно изучал содержимое листов, появился Франко с подносом, от которого исходил божественный аромат – во рту мгновенно скопилась слюна и проснулся голод.
– Капоната, – торжественно объявил Франко. – Приятного аппетита!
– Благодарю, – сердечно ответила она. Этот мужчина вызывал у нее только теплые чувства. – Запах потрясающий.
Поданное блюдо было «богатой версией»: не только баклажаны и сельдерей в кисло-томатном соусе, но и каперсы, артишоки, ломтики сушеной икры тунца. Рядом примостился поджаренный хрустящий хлеб. Сглотнув слюну, Алесса потянулась за вилкой и еле сдержалась от довольного мычания, когда распробовала капонату.
– Вижу, тебе нравится, – Марк довольно улыбнулся, наблюдая за ней.
Алесса скосила глаза. Ее рот все еще был набит едой, в правой руке она держала тост – неподходящее для острот время.
Прожевав, она ответила:
– Очень. Франко волшебник. Почему ты ничего не ешь?
– Жду второе блюдо, – Марк отложил первые два листа в сторону и вернулся к третьему.
Он внимательно изучал его: между бровями пролегла еле заметная морщинка, пальцы свободной руки выстукивали незатейливый ритм. Алесса исподтишка наблюдала за ним, силясь понять, что он чувствует, но ничего, кроме беспокойства, не ощущала.
Тогда она попробовала взглянуть на эскиз его глазами. Что видел Марк?..
Одиноко стоящее иссохшее дерево, мужской силуэт, необъятный простор космоса, внушающий чувство тревоги. Изогнутые ветви скручивались, словно дерево пыталось спрятаться от чего-то, мужчина же, напротив, стоял с расправленными плечами и горделивой осанкой, готовясь встретить опасность лицом к лицу. Планеты и звезды кружили вокруг – мертвые и потухшие.
Пустота.
Одиночество.
Гибель.
– Мне понравился этот, – Марк указал на третий эскиз. – Можно узнать, почему твой выбор пал на космос и покинутую всеми планету?
– Это не планета, – настал ее черед упражняться в острых, как иглы, фразах, – это твоя жизнь.
– Мне вспомнился «Маленький принц» Экзюпери, – неожиданно сообщил он. – «Мы навсегда в ответе за тех, кого приручили».
– «Когда даешь себя приручить, потом случается и плакать», – вырвалось у Алессы.
Стремясь скрыть неловкость, она добавила:
– Маленький принц покинул свою планету, а ты нет.
– Может, потому что нет розы, ради которой я был бы готов рискнуть?
Взгляд, которым он сопроводил свои слова, был слишком пристальным и многозначительным. Алесса зарделась. В глубине души ей хотелось думать, что причиной румянца стало вино, но она не любила себя обманывать.
– Помни, что у каждой розы есть шипы. А некоторые из женщин и вовсе не розы, а колючий терновник.
– И к кому же причисляешь себя ты? – с усмешкой спросил Марк. – К розам или к терниям?
– Не говори о том, кто ты, пусть за тебя это скажут другие, – продекламировала Алесса.
Марк откинулся на спинку дивана и рассмеялся.
– Туше. Но если хочешь знать, с каким цветком ты ассоциируешься, то я с радостью отвечу.
Он сделал нарочитую паузу, и Алесса, сгорая от любопытства, поинтересовалась:
– С каким же?
– Стеклянный цветок. Научное название – двулистник Грея, – Марк покрутил в руке бокал вина. – Когда на его белоснежные лепестки попадает вода, они становятся прозрачными, обнажая суть.
«Не знаю, что заставляет тебя обнажать душу, но обязательно выясню», – не договорил он.
– Звучит красиво.
– Выглядит тоже, – он скользнул взглядом по ее ключицам, вернулся к слабому румянцу на щеках.
Пришлось признать, что ему нравилось смущать Алессу. Эта игра могла длиться долго, но время поджимало. Франко принес пасту с сардинами, выслушал кучу благодарностей и, чрезмерно довольный, удалился. После нескольких незначительных фраз Марк спросил:
