Лина Янтарова
Санта
Глава 7
К ночи гроза ушла, оставив после себя вечернюю прохладу и лужицы воды на тротуаре. Алесса надела мягкий белый свитер, нанесла легкий, незаметный макияж – не хотелось, чтобы Марк решил, будто она тщательно готовилась к встрече. Перед выходом выпила чашку горячего шоколада, задумчиво глядя в окно: свет уличных фонарей бликами ложился на черное полотно асфальта, усеянное рыжими листьями. Прохожих практически не осталось – туманным вечером все попрятались по домам, вооружившись теплыми пледами в преддверии осени.
Кем был тот человек, стоящий на углу здания?..
Алесса перебирала в уме различные варианты, но ни один из них не давал внятного объяснения. Измазать алой краской дверь – неприятная гадость, но следить за домом – нечто совершенно другое. Все инстинкты кричали о том, что следует ждать беды.
Она спустилась на первый этаж. Навстречу поднимался сосед – тот самый вдовец с собакой, пушистой дворняжкой, которая всегда бурно радовалась Алессе. Потрепав пса по голове, она вежливо поздоровалась с мужчиной, чьего имени не помнила, вышла навстречу прохладному ветру, иссиня-черному небу и… Марку.
Он ждал возле автомобиля – пальто нараспашку, в правой руке сигарета, на лице – отпечаток скуки. При виде Алессы Ферренс ожил – дрогнули кончики губ в улыбке, в глазах мелькнул лукавый огонек.
– Ты пунктуальна, – проговорил он хрипловатым голосом.
– Это плохо? – усмехнулась Алесса, задержав взгляд на его тонких длинных пальцах, сжимающих сигарету.
На безымянном темнел перстень с гладким черным камнем, на котором был выгравирован какой-то знак. Она и раньше замечала это украшение, но не приглядывалась. Сейчас же оно показалось смутно знакомым.
– Люблю людей, умеющих грамотно распоряжаться временем. Но я не стал возражать, если бы пришлось подождать тебя.
Она вежливо улыбнулась в ответ, сделав вид, что не заметила акцента. Марк хотел дать ей почувствовать себя особенной – старая как мир уловка, но многие женщины все же упорно велись.
– Куда поедем? – спросила Алесса, когда он занял водительское кресло.
Внутри клокотал азарт, словно шипучие пузырьки в игристом вине. Ферренс усмехнулся ее нетерпеливости и непреклонным тоном ответил:
– Узнаешь чуть позже. Чтобы сюрприз удался, нужно кое-что сделать.
В его руках появилась плотная бархатная лента шириной в ладонь. Алесса вопросительно выгнула бровь:
– Ты же не собираешься завязать мне глаза?
– Именно это я и собираюсь сделать. Позволишь?
Он держал ленту наготове, но не спешил пускать ее в ход. Алесса помедлила, нерешительно рассматривая повязку. Лишиться зрения – одного из важнейших органов чувств – было подобно погружению в холодную воду. Страх, паника, удушье поджидали на том конце бездны, прыгнуть в которую она должна добровольно.
Готова ли она довериться Марку?.. Нет.
– Ну же, Алесса, – в голосе промелькнули властные нотки. – Это всего лишь безобидный сюрприз.
– Сколько времени я буду в повязке?
– Минут двадцать, не больше, – пообещал Ферренс.
Алесса глубоко вздохнула.
– Хорошо, – неуверенно ответила она.
Страх, только и ждавший согласия, тут же набросился – сдавил горло и грудь, не давая дышать. Марк осторожно приложил ленту к ее лицу – ткань была мягкой на ощупь и пахла приятным цветочным ароматом, – завел концы за голову и завязал.
– Не больно?
Шепот раздался возле уха. Погруженная в кромешную темноту, она вздрогнула от осознания того, насколько близко сидел Марк. Казалось, его губы вот-вот заденут мочку, дыхание пройдется по шее, щекоча нервы. Одно неосторожное движение – и она окажется вплотную к его телу, в ловушке, из которой не выбраться.
– Н-нет.
Утратив зрение, она обратилась к слуху: заурчал мотор, под колесами зашелестели мелкие камешки. Машина тронулась с места, увозя ее в неизвестность. Тишина была наполнена незначительными звуками, на которые раньше Алесса вряд ли обратила бы внимание: шорох одежды, скрип кожаной обивки, ее собственное прерывистое дыхание.
– Как картина? – негромко проговорил Марк. В слепящей темноте его голос казался глубже, хрипотца – более отчетливой.
– Неплохо. На выходных я планирую уехать к родителям, продолжу работу там.
Проклятая лента развязала ей язык. Она вовсе не собиралась рассказывать о своих планах, но сказанного уже не вернешь.
– Они живут не здесь?
– Да, обосновались в пригороде. Странно, что ты не знаешь, – не удержалась от язвительного замечания Алесса. – Папа всегда мечтал отдохнуть от городской суеты.
– Речь ведь о твоих приемных родителях? – бестактно уточнил Марк.
Она невольно напряглась, как бывало всякий раз, когда кто-то поднимал эту тему. Отсутствие общей крови не смущало – беспокоило то, что каждый собеседник после вопроса об удочерении невольно начинал вспоминать о ее родных.
– Да, – сухо ответила Алесса.
К удивлению, Марк сказал нечто совершенно другое:
– Должно быть, они хорошие люди.
– Просто замечательные. Мы сразу нашли общий язык.
– Повезло, – усмехнулся Марк. – Мои родственники тихо ненавидели друг друга, но притворялись, что это не так.
– Ты рос в полной семье?
– Жил с мамой и дедом, но дважды в год приезжал к отцу на несколько месяцев. В это время он усердно занимался моим воспитанием, – последнее слово Марк почти выплюнул.
Ненависть, исходящая от него, ощущалась на физическом уровне. Алесса поежилась. Развивать тему и дальше казалось неприличным, поэтому она спросила первое, что пришло в голову:
– Ты был женат?
Наступившая тишина сменилась громким, заразительным смехом.
– Нет, – по голосу было слышно, что Марк все еще улыбался. – Не был.
«Какой дурацкий вопрос», – укорила себя Алесса. Не хватало еще, чтобы он решил, будто она интересуется его семейным положением в личных целях.
– Извини. Я не должна была спрашивать о таком.
– Меня тяжело смутить, – снисходительно заверил Марк. – Можешь спрашивать, что хочешь.
– Ты сказал, мои картины что-то пробуждают в тебе, затягивают, словно портал, – Алесса переплела пальцы в попытке унять напряжение. – Куда ведет этот портал?
– Хотел бы я и сам знать. Говорят, каждый творец вкладывает частичку души в свое произведение. Может быть, он ведет прямиком к тебе?
Алесса нервно улыбнулась.
– Неверно. Мы вкладываем лишь эмоции.
– Одна из твоих картин, что я купил…
Машину слегка занесло – Алесса качнулась в бок, судорожно ухватилась за ручку двери. Вторая рука взмыла вверх в попытке ухватиться за воздух. Марк поймал ее пальцы, крепко сжал, успокаивая и помогая выровнять положение тела.
– «Сестра», – продолжил он. – Какие эмоции ты испытывала тогда?
Чужая ладонь была горячей – словно ей в руку положили раскаленный уголек, боль от которого она должна выдержать. Сосредоточиться на вопросе стало труднее, перед глазами вспыхнули картинки, сменяющие друг друга, как в калейдоскопе: заросший травой пруд, разломанные доски причала, ярко-желтые головки цветов, смотрящие с того берега…
– Не помню, – солгала она. – Умиротворение, наверное.
– Правда? У меня от нее мороз по коже. Чувство такое, словно что-то спряталось в воде.
Алесса плотно сомкнула губы, чтобы удержать внутри возглас. Марк точно описал ее эмоции во время работы над картиной. Но, в отличие от Ферренса, лишь догадывающегося о чудовище, притаившемся в пруду, она точно знала, что оно там. На илистом дне, опутанное длинными скользкими водорослями, в окружении маленьких юрких рыбок…
– Это «полуденный ужас», – сказала она. – Иррациональное чувство тревоги, возникающее при взгляде на что-то, что не должно вызывать такого чувства. Схоже с эффектом «зловещей долины», только беспокойство вызывает не человек, а пейзаж.
– Но почему твои картины вызывают такое ощущение?
Алесса сглотнула. Потому что она видела монстров?..
– Не знаю.
«Скажи ему, – сквозь ворох мыслей пробился настойчивый голосок. – Скажи о том, что сделала. Скажи ему, кто ты».
– Мы на месте, – объявил Марк. Машина остановилась. – Я помогу тебе выйти.
Хлопнула дверца. Чуткий слух различил эхо шагов, отдаленный гомон толпы – куда бы они ни приехали, вокруг были люди. Ночной свежий воздух мягко коснулся лица, когда Марк открыл дверь и взял ее за руку. На сей раз жест показался привычным, словно она понемногу привыкала к его прикосновениям, как дикий зверь – к ласке хозяина.
– Осторожно, тут ступеньки, – Марк приобнял ее за плечи. От него густо пахло выжженой степной травой и безжалостным солнцем. – Не торопись.
Чувство беспомощности было отвратительным на вкус. Алесса крепче вцепилась в Марка, отгоняя мысли о существовании в вечной темноте. Ей никогда еще не приходилось лишаться зрения – в погребе, где их с Беатрис держали, источником света служили щели между досками и крошечная свеча.
– Еще немного, – прошептал Марк на ухо.
Вопреки своим обещаниям, она прижалась к нему теснее, чувствуя потребность в человеческой близости. Марк был единственной ниточкой, связывающей ее с остальным миром.
Каблуки застучали по твердой поверхности плитки, уличный шум стих – они зашли внутрь какого-то здания. Алесса втянула носом воздух. Пахло пластиком, отдушкой с ароматом персика и металлом.
– Сюда, – Марк уверенно вел ее за собой. – Садись.
Он мягко надавил на ее плечи. Ноги подогнулись, живот свело при мысли, что она сейчас упадет – но тело встретилось с бархатной обивкой кресла. Звуки исчезли – как бы она ни пыталась прислушаться, слышала лишь тишину.
– Я снимаю повязку, – предупредил Марк.
Висков коснулись горячие пальцы, скользнули дальше, запутались в темных кудрях… Лента упала на колени с тихим шелестом. Алесса заморгала, готовясь к рези в глазах после долгого пребывания во тьме, но этого не произошло. Вокруг по-прежнему царила глубокая, бездонная темнота.
На мгновение она испугалась, запаниковала, схватив Марка за запястье. Когда глаза смогли различить очертания кресел, разжала пальцы, стыдясь вспышки страха.
– Кинотеатр? – предположила она.
Дальние ряды тонули во мраке, потолка, казалось, и вовсе не было – сплошная чернота. Алесса поискала экран, но не нашла ничего похожего.
– Не совсем, – усмехнулся Марк.
Он сел в соседнее кресло, положил руку на подлокотник, касаясь ее ладони. В зале были только они, а отсутствие освещения делало обстановкой интимной.
– Тогда где мы? – шепотом спросила Алесса.
Ответом послужил мягкий синеватый свет, разлившийся вокруг. Стены, потолок, пол – все превратилось в бездну, в глубине который гасли и вспыхивали белые крошечные огоньки. От красоты и масштабности зрелища перехватило дыхание.
Алесса вцепилась в подлокотники, боясь упасть в разверзшуюся под ногами пропасть, но не могла отвести взгляда от танца света и теней – огни, становясь ярче, набирали скорость и сливались воедино, образуя слепящее белое пятно. На чернильном фоне появились мелкие молочные брызги – смешиваясь с черной тиоиндиго, они рождали новые цвета: киноварь, берлинскую лазурь, лимонный кадмий…
Алесса прикусила губу, не замечая боли. На ее глазах совершалось чудо, свидетелем которого она и не мечтала стать. Холодные далекие звезды, кометы, чудовищный взрыв – буйство красок, бесконечный простор и величественность космоса, внутри которого зарождалась Вселенная.
По краям расползлись воронки, угрожающе захватывающие пространство – черные дыры, обладающие непомерным аппетитом. Фиолетовые и багровые брызги – звезды – двигались, образуя скопления – галактики. Алесса видела, как возникла первая планета – Мафусаил, как, завихряясь, появилась пересеченная спираль – галактика, на вершине рукава которой впоследствии родилась планета под названием Земля. Видела, как облако светящейся пыли и газа сжалось, чтобы явить Солнце.
Миллиарды лет невероятных событий, которые с трудом постигал человеческий мозг – и она, крошечная, сидящая в бархатном кресле, чья жизнь – всего лишь краткий миг в глазах Вселенной. Грудь распирало от чувства благоговения, на глазах появились слезы.
Огромный экран вместо потолка транслировал красоту космоса, показывая то метеорный поток, то цепочку планет. Алесса застыла, рассматривая черную глубину – сердце бешено билось от переизбытка чувств, мысли исчезли.
– Тебе понравилось? – спросил Марк.
Она повернула голову. В сумраке зала черты его лица сделались мягче, в темных глазах отражались созвездия. Когда их взгляды встретились, в животе возникло странное ощущение – сродни толчку, подстегивающему к действию. Алесса потянулась вперед, ведомая призрачной нитью, сотканной из разделенных надвое эмоций, нерешительно дотронулась до его губ…
Казалось, все звезды, парящие над ними, сошли вниз и поселились у нее в груди, когда Марк с готовностью ответил на поцелуй. Он с жадностью приник к ее рту, словно ждал этого очень долго – так долго, что больше не мог терпеть. Горячее дыхание опалило щеку, мужская ладонь закралась в волосы, лаская затылок – Алесса издала еле слышный вздох удовольствия, теряясь в ощущениях. Она не помнила, каково это – чувствовать чужие прикосновения, быть желанной до скрипа зубов и зуда в кончиках пальцев. Но Марк целовал ее так неистово, что она ощущала его желание каждой клеточкой своего тела.
Свет над ними вспыхнул. Зажглись сотни лампочек, смущенный работник планетария кашлянул, тактично отведя взгляд. Алесса мгновенно отстранилась, судорожно поправляя растрепанные волосы.
– Прошу прощения, мистер Ферренс…
– Да, все в порядке. Дайте нам пару минут, – обратился Марк к служителю. Его голос был обычным – ни намека на недавнюю страсть.
Мужчина, понимающе кивнув, вышел. Алесса огляделась по сторонам – теперь она понимала, куда привез ее Марк – планетарий Хейдена: огромная сфера, помещенная в еще более огромный куб, где располагался кинотеатр. Ферренс арендовал весь зал для них.
– Алесса, – он взял ее за руку. – Ты так и не ответила, понравилось ли тебе.
Ее щеки вспыхнули от смущения. В связи с недавним поцелуем вопрос выглядел провокационно.
– Понравилось, – быстро ответила она. – Все… Было чудесно.
Великолепно, замечательно, потрясающе – можно подобрать еще кучу слов, но ни одно из них в полной мере не могло отразить всю гамму чувств, что она испытала. Сюрприз действительно был чудесным. Алесса не способна была представить что-то, что могло переплюнуть сегодняшний вечер.
– Рад слышать, – улыбнулся Марк. – Идем?
Он держал ее за руку, когда они покидали кинотеатр – так естественно, словно все это случалось уже десятки раз. Алесса, идя рядом, лихорадочно копалась внутри себя, пытаясь уловить намек на отторжение, но ничего не выходило.
Осознание пришло вместе с ужасом – ей нравился Марк. Она хотела, чтобы он был рядом.
«Кажется, кто-то влюбился, – голос, старый противник, отравляющий жизнь, елейно пропел: – Алесса влюбилась… Что он скажет, когда узнает о том, что ты сделала?».
– Я заказал столик в ресторане. Ты голодна?
Марк одним предложением вытащил ее из пучины ужаса, в которую она погружалась. Алесса мотнула головой.
– Нет. Спасибо за вечер, Марк, но думаю, мне лучше поехать домой. Я устала.
Она с позором бежала – в который раз капитулировала с поля боя. Лучше отступить сейчас, пока риск еще не так велик… Ферренс остановился, внимательно взглянул на нее.
– Алесса? – позвал он. – Посмотри на меня.
Нет, нет. Нельзя смотреть.
Но как противиться нежным, вопрошающим ноткам в его голосе?.. Проклиная себя, Алесса выполнила просьбу. В темных глазах Марка отражалась она – в каждом зрачке ее испуганное, бледное лицо, на котором читалось смятение.
– Все хорошо? Ты плохо себя чувствуешь? – с беспокойством спросил он.
– Просто устала, – беспомощно пролепетала она. – Можешь отвезти меня?
– Конечно, – нахмурился Марк. – Уверена, что не нужно заехать в аптеку или к врачу?
– Да. Все прекрасно, – Алесса юркнула в машину, торопливо пристегнула ремень.
Марк молча занял свое место. Салон наполнился тихой музыкой, за окнами замелькали огни. Алесса прислушалась: ни раздражения, ни злости она не почувствовала – Марк был немного расстроен и обеспокоен.
– Ты когда-нибудь рисовала космос? – спросил он. – Кроме того эскиза с одинокой планетой.
– Нет, – она обрадовалась новой теме. – Никогда. Я обычно предпочитаю лесные пейзажи.
– Какая из твоих картин самая любимая?
Она задумалась, затем уверенно ответила:
– «Прощальная песнь». Я никогда не выставляла ее на всеобщее обозрение.
– Что там изображено?
Алесса нерешительно прикусила губу. Может быть, показать ему?.. Мысль о том, чтобы пригласить Ферренса, взбудоражила кровь, но потом она вспомнила об обещании, данном себе – следует держаться от него подальше.
– Полет варакушки. Самки умеют петь в полете и хорошо имитируют голоса других птиц. Это очень красивая птичка, – Алесса прикрыла глаза, вспоминая крохотное пернатое создание, живущее возле водоемов. – И стойкая.
Марк кивнул.
– Я видел их. Но почему прощальная?
– Потому что она улетает, чтобы не вернуться, – с грустью улыбнулась Алесса.
– Птицы всегда возвращаются.
– Моя – нет.
«Твоя птица… Или ты сама?», – подумал Марк, но ничего не сказал.
Лицо Алессы – бледное, с широко раскрытыми глазами, на дне которых притаилась вечная грусть, незыблемая тоска – выражало абсолютную безнадежность, словно она когда-то тонула, и никто ее не спас.
И это было красиво. Как будто Марк смотрел на что-то недоступно-редкое, уникальное – в телескоп на далекие звезды, на которых он никогда не побывает. Но Алесса, в отличие от галактик и черных дыр, была здесь – на расстоянии вытянутой руки, осталось только протянуть ее – и взять желаемое. И все же ему не стоило торопиться.
– Доброй ночи, – проговорил он бархатным голосом, когда машина остановилась возле ее дома.
Ему хотелось снова поцеловать ее, ощутить гранатовый привкус помады, но Марк впервые боялся разрушить то хрупкое чувство, что возникло между ними. Она нужна ему – она и ее секреты, которые Алесса Дэвис тщательно прятала много лет.
– Доброй, – откликнулась она, нервно теребя ремешок сумочки. – И еще раз спасибо за сюрприз. Мне правда очень понравилось.
Понравилось настолько, что даже пугало – как же он всего за несколько дней смог разгадать, что придется ей по душе? Алесса общалась с Ташей годами, но та до сих пор упрямо таскала ее в бары и караоке, игнорируя слабое сопротивление.
– Если позволишь, я бы хотел преподнести тебе еще один подарок. Позже – он еще не готов.
Она растерялась.
– Подарок? Лучше не надо…
Марк отозвался со всей пренебрежительностью, на которую был способен:
– Обойдемся без скромности, продиктованной правилами общества. Он напомнил мне тебя, поэтому я решил приобрести его.
Алесса вздохнула.
– Хорошо. Но, Марк… Я должна это сказать. Наш поцелуй в планетарии…
Она кусала губу, не зная, как правильно озвучить собственные мысли. Ее тянуло к Марку, но она знала – это закончится катастрофой. Они не смогут сосуществовать вместе – как огонь и вода, рыба и птица. Слишком разные.
«Может, не такие уж и разные? – очнулся голос. – На вопросы вы ответили почти одинаково…».
Марк молча смотрел на нее – в глазах плескалась насмешка, губы тронуты ухмылкой. Ждал, когда поток бессвязной речи превратится в нечто осмысленное. Собравшись с силами, Алесса выпалила:
– Поцелуй ничего не значит. Я не хочу ничего усложнять. Ты – заказчик, я – исполнитель. Когда картина будет готова…
– Алесса, – перебил Марк. – Здесь нечего усложнять. Ты мне нравишься.
Ее сердце пропустило удар, а после забилось, как у влюбленной школьницы. Она открыла рот, собираясь возразить, но не смогла – мысли окончательно спутались, на щеки наполз румянец.
– Я буду ухаживать за тобой, потому что хочу заботиться о тебе, – продолжил Марк, осторожно заправляя выбившийся темный локон за ухо. Пальцы задержались на ее горящей от смущения щеке. – Хочу, чтобы ты была счастлива.
Это было слишком идеально – до такой степени, что казалось нереалистичным. Никто из мужчин не говорил ей таких слов. Никто не касался с таким трепетом.
Алесса чувствовала себя выброшенный на берег рыбой – только она задыхалась не от нехватки воздуха, а от нежности, вызванной всего несколькими фразами. Насколько же она отчаялась, что пара слов смогла так выбить ее из колеи? Или все дело в нем, в Марке?
«Паук сплел паутину, – захихикал голос. – Бабочка уже попалась в сети».
Это было сродни пощечине – Алесса моргнула, отодвинулась от ласковой руки. Она знала, как быстро нежность может трансформироваться в злость. Гладить одной ладонью, и бить – другой…
– Ничего не получится, – быстро сказала она. – Ты зря теряешь время.
– Позволь мне самому решать, на что его тратить.
– Как хочешь, – с досадой ответила Алесса. – До встречи. Я позвоню, когда закончу с картиной.
Она вылезла из автомобиля прежде, чем Марк успел что-то ответить. Двор дремал, окутанный ночной тишиной, окна зияли темными провалами. Где-то справа раздался шорох. Алесса вздрогнула, бросила взгляд на дверь, ведущую в техническое помещение – оттуда выскользнула гибкая худощавая тень. Кошка.
Алесса остановилась. За ее спиной все еще разливался свет от включенных фар – Марк не уехал, терпеливо ждал, когда она окажется дома, но Алесса медлила. Почему дверь в техническое помещение открыта?..
Она сделала первый шаг, второй… Снова остановилась, рассматривая ступени, ведущие в темноту. Внутренний голос предостерегал, советовал развернуться. По телу пробежал холодок, ощущение, что кто-то смотрит на нее в ответ, стало пугающе ярким.
Алесса попятилась и, стараясь не перейти на бег, направилась в подъезд, освещенный яркими лампами. Свет прогнал все страхи – поднимаясь на свой этаж, она внезапно поняла, как сильно устала за день. В квартире ее встретил знакомый запах лимонов – она использовала цитрусовые ароматизаторы, чтобы перебить запах растворителя – и привычная обстановка: никаких кошмаров, никаких загадочных теней. Ее собственное убежище, место, где царили уют и безопасность.
Повинуясь неожиданному порыву, она подошла к окну, осторожно выглянула. Марк уже уехал – двор был пуст. Взгляд упал на дверь, ведущую в техническое помещение – и ужас снова пронзил ее с ног до головы.
Закрыта.
Дверь была закрыта.
