Лин Петрова
А волки здесь тихие
Я прошла дальше
– Гавр и Ставр, два брата. Они всегда были вместе, наверно так было легче переживать все испытания. Если один из них уходил по делам, то второй всегда искал его глазами и не успокаивался, пока не видел родные очертания. Вдвоем пришли, вдвоем и ушли в ту ночь, прихватив с собой наёмника.
Я сделала два шага вперед.
– Сафар. Он появился в доме примерно в твоем возрасте. Маленький улыбающийся проказник, он быстро нашел со всеми общий язык, и первое что я помню о нем это его сияющая улыбка, за которой он скрывал свои горести. Когда кто-то пытался узнать, что с ним произошло, почему он оказался на улице, он замыкался, его лицо темнело от воспоминаний, но потом он смешно тряс головой и снова улыбался. Ко мне он сразу проникся и почему-то взял на себя негласную функцию защищать меня, наверно я ему кого-то напоминала. Он и в ту ночь в последний свой раз защитил меня, кинулся наперерез, приняв на себя смерть.
– Инар. Серьезный и мужественный волк. Жил надеждой найти сестрёнку, годы шли, а он упорно искал. Папа давно узнал судьбу его сестры, к сожалению, она давно погибла, но папа молчал, чтобы не отнимать у него смысл его жизни. Надеюсь, Инар, в ту ночь ты все-таки встретился со своей сестрёнкой.
Я шла и вспоминала о каждом что помнила, пока не дошла до надгробия дяди.
– Дядюшка. Какие слова найти, чтобы сказать о нем? Сколько бы слов я не говорила, этого окажется так мало – я закрыла глаза, воскрешая его образ в памяти.
– Ты просто знай, дядя, что с твоим уходом, ушла частичка моей души. Единственное, что я могла для тебя сделать, это положить тебя рядом с твоим братом, чтобы и там, на небесах, вы вели свои неспешные разговоры.
Маркор плакал, утирая слезы рукавом, стараясь не прервать мой разговор с ушедшими, но я чувствовала, что его тело сотрясалось от судорожных рыданий, ведь он все еще держал мою руку.
А мои глаза оставались сухими, я не могла плакать, только что-то сжималось внутри, причиняя физическую боль в груди по мере приближения к надгробиям родителей.
– Мамочка, папочка. Простите, что не пришла к вам раньше. Не могла. Может, не хотела смотреть на эти мертвые камни, ведь в моей памяти вы навсегда останетесь живыми.
Маркор всхлипнул, выдернул свою руку, обернулся волком и умчался в лес.
– Не обижайтесь на него. Вы же знаете, каково ему пришлось, каково нам всем пришлось. Я взрослая, и то что-то надломилось во мне, а он еще маленький, ему столько пришлось пережить. Да что я говорю, вы и так все знаете – я замолчала.
– Так много хочется сказать, но не нахожу нужных слов. Может Максимилиан прав? Получается, что я закрылась не только от всего мира, но и от себя и своих чувств, отгородилась, чтобы сохранить это показное спокойствие? Может мне действительно уехать? Но как я оставлю Маркора и Лариту? Вы бы оставили? И я не смогу оставить. Ничего, мамочка, я потерплю. Ты же знаешь, я сильная, я выдержу. Главное что мы выстояли и остались живы. За Лариту прости, её я не смогла уберечь.
Я подняла голову к небу
– Знаете, я наверно просто посижу рядом с вами. Просто я понимаю, что говорю не те слова, которые говорят при встрече с родителями. Может моя душа скажет больше, вы просто почувствуйте.
Внутри меня шел диалог, мне казалось, что они по очереди задают вопросы, а я молча отвечала на них. Но и этот молчаливый диалог не принес облегчения моей душе.
– Я приду еще, обязательно приду. Когда снова буду готова -я встала и тихо пошла прочь.
– Что мамочка? Есть ли что то такое, о чем я умолчала? Что принесло бы мне маленькую радость? Есть мамочка. Это…Жан. Я знаю, что ты догадалась, моя мудрая мама, но мы не успели с тобой об этом поговорить, я не спешила открыть тебе свою тайну, и не успела. Я расскажу тебе сегодня ночью, чтобы папа не услышал. Все-таки это наши, женские тайны.
Но этой ночью я не смогла поговорить с мамой. Дверь открылась, и вошел Маркор. Он встал рядом с кроватью
– Ты должна поехать, Мара! Обязана поехать, ради нас, ради себя, а мы будем ждать сколько нужно. Ты думаешь, что я еще маленький мальчик, которого нужно защищать? Но я изменился за это время, сестра, разве ты не видишь? Перед тобой стоит не маленький волчонок, а будущий волк, который многое понял за это время. Я понимаю, что ты, не щадя себя, сделала для нас, сделала для меня. И я этого никогда не забуду. Теперь я беру ответственность за Лариту и я обещаю тебе, что с нами ничего не случится.
Я смотрела в его лицо с нахмуренными бровями, в упрямый изгиб губ, в глаза, наполненные решительностью.
– Иди сюда – я просто распахнула ему руки, куда он нырнул, прижавшись головой.
– Поедешь, а? – тихо спросил он.
– Я подумаю, братик – и погладила его по голове.
Этой ночью он, свернувшись калачиком, спал рядом со мной.
А я думала, думала. К сожалению, я пока не смогу их оставить даже на некоторое время. Вот подрастет мой будущий сильный волк, тогда может быть. Ведь они только моя ответственность.
А я буду делать вид, что у меня все хорошо, чтобы они перестали за меня волноваться.
*
На следующий день вечером пришел Жан. Мы приняли его как старого друга и пригласили поужинать, избегая говорить на тему о Ганеде. За столом шел оживленный разговор, и я старательно улыбалась, глядя на перепалку Лариты и Маркора. Ловила на себе взгляд Жана, но не позволяла себе окунуться в свои ощущения. А сама украдкой задерживала на нем взгляд, пока он не видел. Это то, о чем я призналась вчера маме. То, что приносит мне маленькую радость, что отодвигает мрачные мысли и заставляет сердце стучаться сильнее.
– Мы уезжаем послезавтра.
От этих слов, внутри все замерло.
– Мама уже выздоровела, а дома много дел накопилось. Поэтому мы возвращаемся…
– Жалко. Но ведь вы еще приедете, да? Может маму еще нам показать, или заболеет кто. Да, Мара? – Ларита повернулась ко мне.
Я опустила глаза, уставившись в свою тарелку, а внутри меня разливалось горькое разочарование.
Вот и всё! И эту маленькую радость у меня отняли…
– Конечно – ответила я сестре, заставив себя улыбнуться.
Мне бы просто видеть его иногда, чувствовать его запах…
– Ой, как бы мне хотелось увидеть страну, где вы живете, Жан. А давайте съездим туда, а? Вот было бы здорово.
….просто знать, что он где-то рядом. И снова я рассуждаю как эгоистка. Держать его рядом, не давая ему надежду. Не будет же молодой, здоровый, красивый волк ждать, пока у меня изменятся жизненные обстоятельства…..
– Ларита – укоризненно сказал Маркор.
– Можно подумать тебя кто-то приглашал. Не красиво навязываться.
– Почему сразу навязываться? – возмутилась Ларита.
– Чтобы поехать в другую страну, нужно особенное приглашение? Или их дом единственный, где можно остановиться? Я говорю как о варианте отдыха, и всего лишь.
…но при мысле, что рядом с ним может быть другая, внутри все переворачивалось. Ведь я не единственная волчица, на кого он может отреагировать, вот уедет домой навсегда и .. Навсегда… Неужели я больше никогда его не увижу??!!
Меня бросило в жар, в висках застучало, в глазах потемнело. Чтобы не упасть, я сжала руки в кулаки, чтобы боль удержала меня в сознании.
– Мара – послышался немного встревоженный голос, молчавшего до этого Максимилиана.
– Да, прекрасная идея – сквозь силу улыбнулась я.
– Отдых нам всем необходим. Я подумаю об этом – добавила я.
Пелена с глаз потихоньку спадала и я начала различать картинку.
– Правда? Здорово. А когда, Мара?
– Я подумаю – повторила я и наконец, посмотрела на Жана.
Было что-то в его глазах то, чего я раньше не видела. Тоска? Или мне очень хотелось именно это увидеть там? Знать бы, о чем он думает, что чувствует.
– Ну что же – наконец сказал он, все еще не отводя от меня взгляда.
– Мне пора – он встал, поблагодарил за ужин и пошел к двери. Максимилиан пошел его провожать. Жан остановился возле двери и обернулся к нам.
– До свидания. Надеюсь, вы действительно приедете. И наверно мама захочет лично сказать вам спасибо перед отъездом. Так что…
Я стояла возле стола и смотрела на него, мысленно прощаясь. Нет, Жан, мы же понимаем, что следующей встречи может не быть. Прощай, Жан, прощай. Стая возвращается домой, к своим делам и заботам, для вас, возможно, мой город будет неприятным воспоминанием о болезни вашей мамы, и чтобы навсегда забыть о ваших тревогах, вы навсегда сотрете эти воспоминания, продолжая спокойно жить дальше.
Я смотрела на него, пытаясь запомнить его лицо, каждую черточку, полуулыбку на губах, его карие медовые глаза, манеру говорить, слегка наклонив голову, спокойные уверенные движения, и запах…его запах, сводящий меня с ума, который я чувствовала и на расстоянии.
Жан посмотрел на меня, словно ожидая, что я тоже подойду попрощаться.
Я не подойду, Жан, не смогу. Зная, что вижу тебя в последний раз, каждая секунда до расставания, растягивается для меня в бесконечность.
Я просто кивнула ему. Жан несколько секунд удерживал мой взгляд, а затем развернулся и вышел. Тихий щелчок дверного замка прозвучал в моей голове как выстрел. Я буквально рухнула на стул, ведь ноги не держали меня.
– Вот блин -Макс растеряно провел по своим волосам.
– Мне нужно было сказать тебе кое-что важное, а тут это… Может завтра уже?
– Да, Макс, лучше завтра. Что-то голова разболелась, я пойду в комнату
Мне нужно побыть одной и подумать. Едва я закрыла дверь, прислонилась к ней спиной и закрыла глаза. Спокойно, Мара, спокойно. Ничего страшного не случилось, ведь все живы и здоровы. Пройдет немного времени и станет полегче, в конце концов, не конец света. Они могут еще приехать, по делам например, или не допустят небеса, маме станет хуже, чего я искренне ей не желаю.
Я прошла к окну, распахнула его и вдохнула воздух. Неуловимо пахло весной, совсем немного, но мы, волки, чувствуем этот запах.
Я отключилась от внешнего мира и испугалась, когда неожиданно передо мной возникла морда Чапара. Он перемахнул через подоконник.
– Сдурел совсем? – я пыталась успокоить бьющееся сердце.
– Испугалась? Да я вроде шумно лез. Я чего пришел то. Ты, это, на счет поездки, не сомневайся, даже, я посмотрю за твоими, как за зеницей ока, как говорится. Езжай, Мара, не сомневайся. Вот что я хотел тебе сказать – он ушел тем же путем, что и пришел.
Я легла на кровать. А может, действительно…? И Максимилиан будет рядом.
*
На следующий день ко мне под разными предлогами подходили ребята и говорили слова с одним и тем же смыслом. Что они самые надежные и присмотрят за Маркором и Ларитой, и на них полностью можно положиться. Меня это начало даже забавлять. А вечером…
Ларита, сильно волнуясь, подошла ко мне со словами, что ей нужно срочно мне что-то сказать.
Я поднялась наверх, где меня встретила сестра и Максимилиан.
– Мне нужно тебе сказать, но я не знаю как – она стояла напротив меня и очень волновалась.
– В общем… сестра… нужно было конечно раньше, но… – она нервно сжимала пальцы.
Таааак! Что происходит??? Страх медленной змеёй заползал в мою душу. Максимилиан, стоявший рядом с сестрой плечом к плечу, шумно вдохнул и выпалил
– В общем, мы пара.
Что?? Меня будто под дых ударили. Я стояла и не могла вдохнуть ни глоточка воздуха, настолько его слова поразили меня. Они?? Ларита и Максимилиан? Как? Когда??
Столько вопросов мгновенно пронеслось в моей голове.
Я, не моргая смотрела на сестру, не в силах глянуть на Максимилиана. Ларита, смотрела на меня широко открытыми глазами, в которых медленно собирались слезы.
Я очень растерялась от этой новости, но сейчас глядя в глаза сестры, такой родной, такой растерянной, понимала, что это правда. Я молча смотрела на нее, а перед глазами проносились кадры из ее детства, как из неуклюжей малышки, которую мне в первый раз показала мама, выросла красивая и умная волчица. А ведь, если бы не смерть родителей, от поклонников бы отбоя не было. Сестренка моя- ведь ты маленький луч счастья, который пробился между черных туч. Разве это плохая новость? Я вспомнила, как увидела ее лежащей на земле и на миг закрыла глаза, снова испытывая ту боль, которую нам пришлось пережить.
А потом я вспомнила…
– Боюсь, что остаться мне вечно без пары, ведь второго такого волка, как папа, мне никогда не встретить
– Тогда, Ларита, мы думаем одинаково – улыбнулась я.
– Слушай – подпрыгнула она на месте.
– Я вот выучусь и сделаю себе папиного клона. А, как тебе идейка?
А ведь Макс действительно очень похож на отца..
Я взяла себя в руки и ласково провела по ее щеке.
– Ты уверена, родная? – тихо спросила я.
Ларита медленно кивнула, не отводя взгляда.
– Мы когда-то, в той жизни, мечтали с тобой, чтобы отношения были как у мамы с папой. Помнишь?
– Как ты говорила? Искры. Те искры, когда они были вместе, о которых мы мечтали. Ты уверена, что испытываешь нечто подобное?
Из ее глаз потекли слезы, она судорожно всхлипнула и кивнула.
Моё горло сжалось, я на несколько секунд закрыла глаза.
– Тогда от меня единственное условие.
Глубокий вдох.
– Если у вас тоже искры, то пусть ваш ребенок родится рыжим – едва улыбнулась я.
– Будь счастлива, сестрёнка.
Я протянула к ней руки, и Ларита кинулась в мои объятия.
Небеса, после всех наших горестей, подарите ей настоящее женское счастье, молю вас об этом.
Я крепко обняла ее, а затем резко развернулась и вышла, так и не посмотрев на Максимилиана.
Не могу объяснить, почему я так сделала, просто ушла в кабинет и села возле камина и закрыла глаза.
По нашим законам, никто не спрашивает разрешения и совета в вопросе выбора пары. Ты должен полагаться только на свои чувства и если Ларита приняла такое решение, то это ее собственное решение, и она берет ответственность за это на себя. И чтобы дальше не случилось, она не сможешь ответственность переложить ни на кого другого.
Но вот почему я так отреагировала. Неожиданно? Да. Может быть от того, что ничего не знала, тогда эта обида была на саму себя, что ничего не замечала. Ведь мама была очень проницательной, и как говорил Макс, наверняка знала, что я отреагировала на Жана. А я вот не заметила.
Дверь бесшумно открылась, и вошел Максимилиан. Я узнала его запах, но глаз так и не открыла. Он сел напротив меня.
Мы долго молчали, прежде чем Макс прервал нашу тишину.
– Мара. Твоя мама знала, что мы с Ларитой рано или поздно будем парой.
И снова я застыла на месте от неожиданности. Что? Как?
– Я отреагировал на неё, как только она вошла в подростковый период, но ничего не мог сделать, пока она не вырастет. Я мог только быть рядом и надеется, что и она когда-нибудь сможет почувствовать меня – он опустил голову
– Ты хочешь сказать, что продолжал быть рядом с нами только из-за Лариты?
Максимилиан покачал головой.
– Я продолжал быть рядом, потому что это мой долг. Не вам, а перед самим собой
Он посмотрел на меня.
– Мы с твоим отцом очень давно вместе. Из каких только передряг мы не вытаскивали друг друга, но первым именно он протянул мне свою руку и я этого не забуду никогда – он замолчал, нахмурив брови, вспоминая прошлое.
– Так и выросли вместе, словно приросли друг к другу будто близнецы. Да и я, наконец, обрел долгожданную семью, ведь свою семью я потерял очень давно. Знаешь, несколько лет назад мы с твоим отцом вспоминали прошлое и он почему-то, словно предчувствуя, начал со мной разговор, если с ним что-нибудь случится, чтобы я позаботился о детях. Я разозлился даже, потому что даже в мыслях не допускал, что с ним может что-то произойти. Но не будь того разговора, я бы все равно оставался рядом с вами.
На его губах появилась грустная улыбка.
– Ты когда совсем маленькая была, всего этого еще не было, мама училась, отец на ноги вставал, дело развивал, и единственным волком, кому они могли тебя доверить, когда были заняты, был я. Так что, говоря, что ты выросла у меня на руках, не пустые слова- ты нет-нет и меня папой называла. А я и радовался, ведь своих детей не предвиделось.
– Ты будешь отличным отцом, Макс – улыбнулась я.
– Так что оставить в первую очередь тебя, свою любимицу я никак не мог. Да что говорить, Мара, ты и сама все прекрасно знаешь, тебе и говорить ничего не нужно, с детства такая- рассудительная и умная, как и твой отец.
– Что с мамой, Макс? На счет сестры.
Он вздохнул.
Однажды она задала мне вопрос, когда догадалась, и я честно ответил, что почувствовал Лариту. Знаешь, я до сих пор помню её мягкую улыбку, сказала, если небесам будет угодно, то Ларита станет моей, но время еще не пришло. И чтобы легко пережить это время, она готовила мне что-то на травах. А потом…и сама знаешь.
Я кивнула и наконец, решилась заговорить.
– Тебя наверно оскорбило, что я даже не посмотрела на тебя? Я как раз думала обо всем.
Знаешь, я все это время думала только об их защите, о мести, строила планы, ненавидела, дралась и защищалась. Получается, что взяла на себя обязанности отца. Но забыла, что должна была еще и часть функций мамы на себя взять, то есть должна была замечать по одному взгляду, что творится в их жизни. А когда вы сообщили новость, я вдруг подумала, что не смогу заменить им в должной мере маму, не смогу дотянуть до её уровня в этой тонкой чувствительности, чтобы замечать малейшие изменения в настроении. Моя злость направлена на меня и только на меня.
Скажу сразу, что очень рада, что именно ты будешь рядом с ней, правда. Помнишь ту ночь, когда я поругалась сама с собой? Так вот именно из-за тебя это было.
Брови Максимилиана удивленно приподнялись вверх.
– Тогда я заметила твой странное поведение, и мне почему-то пришло на ум, что ты уйдешь от нас. Я тогда очень испугалась, Макс. Знаешь, сколько я себя помню, ты был всегда в нашей семье, и мне вдруг стало страшно, что однажды и ты уйдешь. В общем… Я очень рада, что именно ты будешь рядом с Ларитой, я буду спокойна за нее.
– Сумасшедшая моя Мара – вздохнул Макс.
– Ты знаешь, что я всегда доверяла тебе, так же как отцу. Вообще-то ты знал чуть больше, чем отец. То, что не могла сказать ему, я доверяла тебе как своему другу. Прошу об одном- сделай ее счастливой, Максимилиан.
Он внимательно посмотрел на меня и кивнул.
– Вот! – я подалась вперед и показала на него указательным пальцем.
– Видела же этот взгляд, он такой же, как у .., но не поняла, что он означает. Мне еще так многому нужно научиться, смогу ли я?
– Сможешь, если освободишь место в своей душе, для чего-то нового.
– Мне вот что интересно. Когда сестра впервые почувствовала тебя?
– После той ночи, Мара – дверь бесшумно открылась, вошла сестра и села рядом с Максимилианом.
– Когда увидела его истекающего кровью, когда подумала, что он покинул нас, в душе что-то перевернулось. Потом появилось нечто новое, такое от чего душа начинала трепетать. Спросить не у кого было, мамы нет, ты занята.
Я понятливо кивнула. Да и толку у меня спрашивать, мне бы самой кто подсказал.
– Тогда последний на сегодня вопрос- что планируете дальше делать. Вы уедете или..
Макс откинулся на спинку кресла
– Шутишь? Да твоя сестра мне по одной шерстинке повыщипывает, если я даже заикнусь жить отдельно. Так что госпожа глава стаи, хотите, не хотите, а принимайте нового члена семьи – развел руками Максимилиан.
Ох, как мне стало легко на душе.
– Можно подумать, ты не был членом семьи, Максимилиан. У тебя было почетное звание друга семьи, а теперь присваиваю тебе новое звание. Так что- добро пожаловать в стаю, зятёк – улыбнулась я.
– Ну что там у вас, все нормально? Поговорили? -в кабинет бесшумно просочился братик.
– Ну, я так понимаю, и ты все знал, да?
– Ага, знал. На моих глазах, как говорится, искры летали. Но, сестра, не волнуйся, все под моим контролем, я же все время рядом – серьезно говорил Маркор, выставил руку вперед и встряхивал ею для убедительности.
Максимилиан и Ларита переглянулись и тихо засмеялись.
– И ничего улыбаться. Каждый занимался своим делом – Мара защитой нас, я охраной Лариты, Ларита пела.
– Тогда я спокойна, Маркор. В таком случае продолжай наблюдение и докладывай мне -шутя ответила я.
– В таком случае, если мы все обсудили, я пошла к себе. Мне еще о многом нужно подумать.
*
А ночью мне вдруг в голову пришло одно решение. Теперь, когда я действительно стала спокойна за своих родных, я могу уехать. Для меня, которая всегда была рассудительной и ответственной, от которой всегда ждали взвешенных и продуманных решений, эта мысль все еще казалась безумной.
Но почему-то захотелось выбросить из головы мои установки, забыть об условностях, и впервые в жизни поддаться этому первому порыву, словно ветру, который подхватит меня и унесет в неизвестность.
Решено! Уеду! Завтра! Утром!
Едва рассвело, я выскользнула из дома, позвав с собой только Чапара, и помчалась в город.
– Доверяюсь только тебе, Чапар. Я уезжаю. Ты обещал присмотреть за моими, вот и присмотри. Только аккуратно, издалека так, а то Максимилиан тебе башку снесет. Новость уже все знают?
Ага, значит знают. Вот и хорошо.
Вернувшись домой, я убедилась, что мои еще спят, я с бьющимся сердцем кидала вещи в сумку, моля небеса, чтобы ничто меня не остановило.
Максимилиану я оставила записку
– Дорогой зятёк. Как бы ты не сопротивлялся этому, но тебе придется взять на себя дела. Генеральная доверенность лежит в кабинете. Как ты уже понял, я уехала. Уехала туда, где смогу оставить свою боль и вернуться прежней Марой. Куда я уеду и на какое время не знаю. Отдаюсь на волю небесам. Дам о себе знать, как доберусь. Береги моих родных.
Я буквально выбежала из дома, словно меня могут остановить.
На такси добралась до аэропорта, глянула на табло с десятками городов и растерялась. А куда? Уж если отдаваться на волю небесам, то пусть так и будет! А потом просто подошла к кассе.
– Билет на ближайший рейс.
А когда получила билет, улыбнулась.
– Начинается посадка на рейс .. Минеральные воды
И лишь застегнув ремень безопасности в самолете, я поняла, почему и от кого я бежала. Сегодня уезжает стая Шируана, и по дороге они заедут к нам. Я бежала от Жана, ведь позавчера мысленно уже попрощалась с ним. Дважды прощаться- это как воткнуть нож в одно и тоже место, чтобы почувствовать боль и одного раза достаточно.
По прибытию, я долго ехала на машинах в сторону гор. А потом, день за днем, рыскала по горам, выискивая себе пристанище, пока картинка в моей голове не совпала с реальностью. О том, чтобы остаться среди людей не могло быть и речи, мне хотелось полного уединения.
Небольшой пустующий домик, покрытой снежной шапкой, я нашла высоко в горах, в окружении вековых деревьев. Не думаю, что в ближайшее время сюда кто-нибудь доберется, ведь все тропы сюда были нетронуты человеческими ногами.
Я бегло осмотрела комнату, место для очага, и принялась приводить его в подобающий вид. Еще одно подтверждение, что здесь давно никто не был, это толстый слой пыли. И что меня порадовало, это неприкосновенный запас макарон, тушенки, соли и спичек, ведь в поисках этого места я не думала о продуктах, иначе пришлось бы таскать эту тяжесть на себе, а питалась я тем, что поймаю. Свой ужин я съела в полной тишине, слушая лишь потрескивание мокрых дров, а затем включила сотовый и набрала номер Маркора.
– Я на месте. Со мной все в порядке – сказала я, едва на звонок ответили, и сразу отключилась.
На следующий день я вышла обследовать окрестности, что было весьма затруднительно, учитывая толстый слой снега. Но когда я прошла подальше, я едва не ахнула и наверняка запищала бы от восторга, будь в хорошем расположении духа. Передо мной было открытый выступ, который нависал над самым краем горы, взойдя на который передо мной открылась удивительная картина. Там, внизу, уже наступала весна, трава зеленым покрывалом застелила долину у подножия горы. Удивительно, но сейчас я одновременно видела два времени года. Я обернулась и перевела взгляд вверх и снова сердце на секунду замерло. Белые тучи заботливо укрывали вершину горы и так уже покрытую слепящим белым снегом. Я пристально смотрела, пытаясь угадать, где же именно заканчивались тучи, но мне на секунду показалось, что это тучи притворяясь белым снегом, опустились на вершину отдохнуть после долгой дороге по небесам.
Неделю я просто гуляла, ела и спала, и все это в полной тишине. Мне начинало казаться, что у меня не получится, не получится оставить здесь свою боль, избавиться от страхов. Неужели я зря сюда приехала? И что интересно, я не видела снов. Совсем. Я просто ложилась, смотря на огонь, засыпала, а когда просыпалась, понимала, что ничего не помню. Постепенно я начала анализировать, что внутри меня происходит, что же чувствую, какие эмоции меня охватывают, когда смотрю на весну у подножия горы, искрящийся снег? Оказалось, что ничего, я могла просто смотреть, а все остальные чувства во мне словно замерзли. Получается, Максимилиан был прав, я закрылась не только от мира, я вообще закрылась для всех чувств. Как же я смогу стать прежней Марой? Как смогу снова радоваться, смеяться? Но что нужно сделать, чтобы открыть свою душу, чтобы вывернуть и сполоснуть её? Теперь ложась спать, я мысленно желала, чтобы начали хотя бы сниться сны. Любые, которые хоть немного растормошат меня, подтолкнут к слезам.
В один из дней началась метель. Теперь у меня не было возможности смотреть на весну, казалось, что верх и низ перемешались, стирая горизонт, словно небо и земля сошлись в дружественном пожатии.
Гулять в такую погоду было бессмысленно, поэтому я просто лежала, прислушиваясь к скрипам деревьев. А потом, наверно в полудреме, мне показалось, что где-то внутри горы, где-то там далеко, я услышала, будто гора медленно вздохнула, словно живая, а затем глухо застонала, словно она горевала о чем-то. Я лежала с закрытыми глазами и слушала, ловила каждый медленный её вдох, подгоняя свое дыхание под медленный ритм каменной громадины и тоже стонала.
Я не знаю, сколько времени это продолжалось, пока…
– Дочка.
Я услышала тихий зов своего отца и мгновенно села, прислушиваясь.
– Ма-а-ра-а-а
Это его голос. Его!
Я вскочила и распахнула дверь, всматриваясь в снежную бурю.
Из снежного полумрака на меня смотрел папа. Моё сердце застучало словно бешеное. Отец начал отворачиваться от меня, намереваясь скрыться в белой пурге.
Я мгновенно обернулась и кинулась его догонять. Где же он? Я лихорадочно крутила головой, пытаясь увидеть его силуэт. И стоять на месте не было сил, поэтому я просто побежала. Мне хотелось закричать во весь голос, зовя его, но так как я сейчас была волком, я просто рычала. С каждой секундой, не находя отца, меня охватывало отчаяние. Ну, пожалуйста, папочка, пожалуйста… Покажись еще хоть на секундочку, дай посмотреть в твои родные глаза, дай еще хоть раз вдохнуть твой родной запах.
И внезапно увидела его тень, которая бежала параллельно со мной. Я резко остановилась. Папа тоже остановился, а затем потряс головой, будто стряхивая снег, налипший на его шерсти. Снег, который и не думал задерживаться на тени папы, а продолжал свой путь, встречаясь с другими снежинками, лежащими мягким покровом. Папа втянул воздух носом и тихо рыкнул, глядя на меня.
А мама? Где мама? Я начала оглядываться, ища в полутьме такой до боли знакомый силуэт. Мама грациозной походкой вышла из-за ближайшего дерева, встала рядом с папой и потерлась об него головой. Мамочка, родная моя.
Внутри меня что-то сжалось. Я своими глазами снова видела своих родителей, таких родных, таких любимых, и живых, что я боялась даже моргнуть, чтобы даже на миг не потерять их из виду. Что-то теплое потекло по моей щеке, но ведь это не может быть слеза, волки не плачут..
Папа повернулся ко мне боком, мотнул головой, приглашая, а затем скрылся в снежной пелене. Мы с мамой одновременно побежали за папой, как в детстве.
Я снова была маленькой девочкой, бегающей со своими родителями в снежном лесу. Мы носились как угорелые наперегонки, кувыркались, прятались за деревьями, кидались друг другу под лапы, пытаясь свалить в снег, пока моё дыхание не начало сбиваться. Внезапно папа остановился и посмотрел на небо. Мама медленно подошла к папе, опустив голову.
И вдруг эта маленькая девочка, только что бегающая с родителями, поняла, что сейчас произойдет. Сейчас эта девочка навсегда потеряет своих родителей, больше никогда их не увидит, и останется одна в этом большом и страшном мире.
И глаза родителей это подтвердили. Им пора уходить. Моя душа застонала. Я лихорадочно переводила взгляд от папы к маме, моля небеса оставить их со мной еще на мгновение. Но их фигуры таяли, пока я уже не смогла различить в снежной пурге их очертания. Но в моей памяти остались мамины глаза, это последнее что я успела увидеть, такие нежные, такие любящие.
Нет! Не-е-е-е-т! Отчаяние, разрывающее мою душу, охватило меня.
На секунду мир для меня замолчал, и я завыла. Отчаянно, выплескивая свою боль. Словно сегодня я снова хоронила своих родителей.
Мне показалось, что внутри меня что-то треснуло, будто стеклянная преграда, до сегодняшнего дня крепко державшие мои чувства внутри, а потом эта преграда разлетелась сотнями осколками, раня мою душу.
Я выла до изнеможения, до хрипоты, пока силы не покинули меня. Добравшись до домика, обернулась в человека и легла, но не для того чтобы молча погоревать. Я погружалась в воспоминания, воскрешая в памяти события в мельчайших подробностях. С каждым судорожным вздохом и потоком слез, я избавляла душу от осколков, которые оставляли за собой кровоточащие раны.
Я погружалась на самое дно своего отчаяния, вычерпывая оттуда горе и омывая слезами.
Оплакивала свою беззаботную юность, которая уже никогда не вернется, оплакивала ту наивную девочку, которую небеса забросили в гущу кровавых событий. И то будущее рядом с родителями, которое у нее отняли.
Так, в душевных терзаниях прошло несколько дней, пока слез не осталось. Я чувствовала полную опустошенность, будто действительно мой сосуд внутри был пуст.
В один из дней я решила выйти на улицу. Снег, ловя солнечный свет, искрился под ногами. Красиво. Могучие вековые деревья, со следами моих когтей, стояли, не шелохнувшись, будто ждали, что еще можно ждать от этой сумасшедшей. Я провела по искореженной коре с глубокими царапинами ладошкой и прошептала
– Прости
Затем прошла на свой выступ и села.
Сейчас я видела все другими глазами, замечала малейшее движение. Сегодня небо было чистое и синее, без единого облачка и мне удалось рассмотреть, что, там, внизу, в садах зацветали деревья. Мне даже на секунду показалось, что я почувствовала их аромат. А еще ветерок донес до меня запах еле уловимого дыма. А может это запах готовящейся еды? И тут я почувствовала безумный голод, такой, что желудок до боли сжался, требуя еды. Я несколько раз глубоко вдохнула, пытаясь приглушить чувство голода, но моя дикая вторая натура начала бунтовать до дрожи во всем теле, она требовала погони, адреналин в крови и вкус крови на губах.
