Лилия Орланд
Люби меня через годы. Книга 1
– Окей, хозяин – барин, – Барчук направился к бару, а я достала из сумочки телефон.
Потянулись долгие гудки. Насчитала восемь, прежде чем неуверенный голос Софии ответил:
– Алё…
– Сонь, ты где?
– Дома, – ответила она тихо.
– Ну ты чего? Договорились же!
Перед самым выездом подруга вдруг заявила, что передумала. И я потратила не менее получаса на уговоры. Казалось, что она наконец решилась приехать и встретиться с парнем, который ей давно нравился вне школьных стен. Мы договорились, встретиться внутри клуба. И тут на тебе – опять неуверенность в собственных силах.
– Если ты не приедешь, я закручу роман с Барчуком. И мы с ним будем каждый день целоваться в школе. Прямо у тебя на глазах!
Угроза, конечно, была так себе, но на Софию подействовало. Она пообещала приехать через час и просила встретить её у входа, так как тоже ни разу не была в этом клубе и не знала, куда идти.
Я положила трубку и убрала в сумочку. К столику спешил Барчук, в руках он держал две стеклянные бутылочки с торчащими трубочками.
– Я тоже, пожалуй, сохраню трезвость ума, – он протянул мне одну из бутылок.
Мы чокнулись «Кока-колой». Звонко звякнуло стекло.
– Ну за твой первый выход в свет! – произнёс он тост и уточнил: – Первый же в Анапе?
– Первый, – подтвердила я, делая глоток. Не считать же праздник у мэра, где я просидела почти весь вечер в детской.
– Как ты насчёт потанцевать? Правда, нормальная музыка начнётся ближе к девяти, когда народу поднаберётся.
На мой взгляд, «поднабралось» уже достаточно. На танцполе, расположенном в соседней «пещере», ритмично двигались человек десять-пятнадцать. Вместить он мог в несколько раз больше. Но, видимо, здесь было принято танцевать плотно прижатыми друг к другу.
Хотя я всё равно собиралась дождаться Соню. Поэтому согласно кивнула:
– Подождём.
Барчук развлекал меня рассказами из своей жизни. Он оказался интересным собеседником. Я много смеялась. Мне было легко с ним, совсем ненапряжно. Жаль, что он был не тем, кого бы мне хотелось видеть сейчас рядом.
И я всё равно то и дело поглядывала на часы. По моим подсчётам, София должна была подъехать через несколько минут. И я уже решила, что отправлю Сашку её встречать. А потом все вместе отправимся на танцпол.
Рассмеялась очередной истории Барчука и рассеянно посмотрела в зал. Лучше бы я этого не делала, потому что прямо на меня смотрели холодные и злые глаза Ярослава.
Ну вот, накаркала…
Рядом с ним стояла Кристина. Она смотрела в другую сторону и приветливо здоровалась с какой-то девушкой, целуя воздух возле щёк. Похоже, они только что пришли.
– О-о! Логинов опять с Яворской, – прокомментировал явление Саша, – а я-то думал, он наконец от неё избавился.
– Может, у них любовь, – произнесла я нарочито равнодушным тоном, хотя мне очень не хотелось это обсуждать, потому что где-то внутри кололо тонкой острой иголочкой.
– Ага, – нехорошо ухмыльнулся Барчук, – любовь. Сначала с Маринкой Бурес, потом со Светкой Ириконовой, теперь вот с Яворской. Ярослав у нас – мальчик любвеобильный.
Я промолчала. Где же там София? С каждым словом настроение опускалось всё ниже, достигнув разноцветных плиток пола. Ведь слова Сашки означали, что тот поцелуй был всего лишь очередным проявлением логиновской любвеобильности. От этой мысли становилось по-настоящему больно.
Когда я снова подняла голову, Ярослав с Кристиной и той самой девушкой, которую уже обнимал незнакомый мне парень, направились к одной из кабинок неподалёку от нас.
Я смотрела им в спину. В голове мелькали разные образы, в большинстве которых я никогда бы не призналась. Даже под пытками.
Яворская вдруг обернулась и бросила на меня полный торжества взгляд. Отчего мне захотелось попробовать местный фирменный коктейль. А лучше несколько, чтобы гадкая улыбка Кристины не стояла у меня перед глазами.
– Я чего-то не знаю?
Барчук оказался слишком наблюдательным. К счастью, от неудобного вопроса меня спас телефонный звонок.
– Ты уже подъехала? – преувеличенно радостно заговорила я в трубку. – Да, конечно, сейчас тебя встретим. Жди.
Саша смотрел на меня вопросительно.
– Слушай, там моя подруга приехала. Соня… Ты не мог бы её встретить? Боюсь, что со мной её могут не пропустить. – я усиленно хлопала глазами и улыбалась. Преувеличенно радостно и совершенно неискренне.
Но Барчук, кажется, этого не заметил. Был слишком озадачен неожиданной новостью.
– Подруга? – переспросил он.
– Ага, Соня Харалампиди. Я подумала, что втроём нам будет ещё веселее, – улыбка не могла быть более идиотской.
Барчук странно на меня посмотрел и отправился встречать Софию. Я облегчённо выдохнула. Первая часть моего плана, кажется, начала исполняться.
– Значит, ты с Барчуком…
Из-за музыки я не слышала, как он подошёл, и оказалась совсем не готова к тому, чтобы, оказаться так близко с Ярославом.
– А ты, значит, с Яворской, – подсознательно защищаясь, я постаралась скопировать его тон.
Он смотрел холодно, губы презрительно изогнулись. Я вспомнила тепло, которое шло от него всего пару дней назад. Не ожидала, что будет так больно. Но глаза не опускала. Не дождётся!
Мы сверлили друг друга взглядами, пока он не произнёс:
– Саня и Саня… Надо же…
– Ярик и Кристя… – вторила я ему.
– Меня зовут Ярослав, – вдруг зашипел Логинов, опираясь руками о стол, за которым я сидела, и наклоняясь ближе ко мне. – Для друзей – Яр, но не для тебя.
– А меня зовут Александра! – я сломалась первой и повысила голос. – А тебя сюда совсем не звали!
– Всё нормально?
Подошедшие в этот момент Барчук и София удивлённо смотрели на нас с Логиновым. У нас обоих разве что огонь из ноздрей не вырывался. А пар из ушей, может, и шёл. Очень даже может.
– Да, – ответила я, по-прежнему глядя в глаза Ярославу, – наш одноклассник подошёл поздороваться и уже уходит.
Логинов ухмыльнулся одним уголком рта и наконец сделал движение назад, отодвигаясь от меня. Разворачиваясь, он задел плечом Сашу. Тот покачнулся, с трудом устояв на ногах.
– Извини, – бросил ему Логинов и направился к кабинке, из которой за нами внимательно наблюдала Кристина.
– Что это с ним? – Барчук перевёл подозрительный взгляд с Ярослава на меня.
Я как можно небрежнее пожала плечами.
– Перегрелся, наверное. – и тут же переключила внимание на подругу. – О-о, Сонь, отлично выглядишь.
Девушка смущённо улыбнулась. А Саша вместе со мной окинул её одобрительным взглядом.
– Тебе тоже «Колы»? – поинтересовался он у Софии.
Она посмотрела на стоявшие на столе бутылочки и кивнула головой.
– Что у тебя с Ярославом? – начала она допрос, как только Барчук отошёл.
– Прах и тлен, – я сделала вид, что очень увлечена своим напитком.
– Давай без пафоса, – София явно собиралась обсудить со мной тему, которую я совсем не хотела обсуждать, поэтому постаралась переключить её внимание:
– Ты, и правда, отлично выглядишь. Думаю, Барчук просто в восторге.
Соня надела обтягивающее платье до середины бедра, открывающее стройные ноги. Светло-кремовый цвет подчёркивал и выгодно оттенял её смуглую кожу. Чёрные волосы красивыми блестящими волнами прикрывали обнажённую спину.
– Ты уверена? – подруга с радостью переключилась на то, что волновало её больше неразберихи в моей так и не начавшейся личной жизни.
– Конечно, он постоянно оглядывается, – я кивнула на барную стойку, у которой стоял Барчук. Как раз в этот момент Саша оглянулся и помахал нам рукой.
Даже при специфическом освещении клуба нельзя было не заметить, как загорелись глаза у Софии.
– Ты думаешь?.. – с надеждой начала она.
– Не думаю, а знаю, – перебила я её. – Просто будь уверенней.
Говорят, со стороны всё видится гораздо проще. Вот и мне казалось, что нужно приложить минимум усилий, чтобы между ними что-то началось. Симпатию и интерес со стороны Барчука я уже ощущала, стоило только Соне изменить привычный образ заучки и слишком правильный стиль поведения.
Но по отношению к себе самой это правило переставало работать. Почему-то понять Ярослава представлялось почти невозможным.
А может, мне просто мешают эмоции? Ведь по отношению к Саше я не испытываю ничего, кроме дружеской симпатии. Но стоит увидеть Логинова, как меня бросает в пот, сердце бухает, выгоняя кровь из мозга, и я совсем перестаю соображать.
***
Всё было ещё хуже, чем он думал.
Саша отлично проводила время с Барчуком. Вовсю флиртовала, кокетливо смеялась, то и дело складывала свои хорошенькие губки буквой «О», вбирая ими трубочку.
Ярослав злился. На себя. На Сашу. На Барчука. На Кристину, которая с надеждой на что-то впивалась пальцами ему в предплечье.
Но больше всего всё-таки на Сашу.
Потому что именно из-за неё он был сейчас здесь, наблюдал устроенный ею же спектакль и терпел навязчивые намёки Яворской.
Но больше всего его бесило то, что Барановская прикидывалась невинной овечкой. Делала вид, что не понимает и не замечает его раздражения. Притворяется, что между ними ничего не было.
Он не понимал, как она могла оказаться такой хладнокровной стервой. Как она могла так хорошо притворяться, целовать его, потом потребовать время, чтобы подумать, а потом просто проигнорировать свои же слова и начать встречаться с Барчуком.
Чем не устроил её он, Ярослав Логинов? Чем он хуже Барчука?
На него всегда вешались девицы. Ему никогда не приходилось никого уговаривать. Даже намекать особо было не нужно. Стоило лишь раз проявить свои намерения, и желающие с радостью сами бросались в его объятия.
Так что же не понравилось Барановской? Может, она ждала признаний в любви? Но этого она от него не дождётся. Ярослав никому и никогда не говорил этих слов. Разве что младшей сестрёнке, которая иногда по несколько раз в день обнимала его своими крохотными ручонками и шепеляво твердила: «Я тебя лублу». И тут всё было просто и понятно.
А Барановская? Почему с ней так сложно? Неужели ему показалось, что она не такая? Что между ними может возникнуть что-то глубокое и серьёзное?
Да, скорее всего, ему показалось. Только и всего.
Просто очень хотелось встретить близкого человека. Того, который поймёт. Кому можно доверять полностью и абсолютно.
В какой-то момент ему почудилось, что он нашёл такого человека. Такую девушку. Но это была ошибка. Глупая фантазия. Мечта. Фантом…
Не было смысла злиться, но Ярослав всё равно злился. Ничего не мог с собой поделать. Хотелось причинить Барановской боль, уколоть, унизить, чтобы она почувствовала то же, что и он.
Тот глупый разговор, когда Барчук вышел…
Это, и правда, было глупостью. И нисколько её не укололо. Ей было всё равно.
Стоило бы сейчас отступиться. Хорошо подумать, отрешиться от всех мыслей и отправиться домой.
Но Логинов не мог отрешиться. Его снедало изнутри какое-то неведомо доселе чувство. Если бы он был способен анализировать, то наверняка распознал бы ревность. Но сейчас Ярослав не был способен к анализу. К тому же ревность была для него чувством новым, незнакомым. Вряд ли бы он сумел быстро в нём разобраться.
Сейчас Ярослав, скорее, напоминал быка, перед которым тореадор размахивает красной тряпкой. И этой тряпкой была Саша, смеющаяся, флиртующая и счастливая. Без него.
То, что произошло дальше, было вполне предсказуемо. Хотя никто из участников событий не мог даже предполагать, чем закончится этот вечер.
***
Мы отрывались на танцполе. Барчук то и дело словно бы случайно касался Софии. Она раскраснелась, глаза блестели, а счастливая улыбка почти не сходила с её губ.
Я же, скорее, притворялась весёлой. И думала о том, как бы мне оставить своих друзей и тихонько исчезнуть. Я хотела уехать домой.
Не знаю, остался ли Ярослав в клубе или куда-то смылся со своей девушкой, я усиленно старалась не искать его взглядом. Но сама мысль, что он может смотреть на меня, наблюдать за моими движениями, делала тело деревянным, а улыбку вымученной.
Я устала притворяться, что получаю удовольствие. Мне хотелось тишины, покоя и одиночества.
Воспользовавшись секундным перерывом в музыке, я взяла своих друзей под руки:
– Ребят, я поеду домой, что-то голова разболелась…
– А?! – музыка загрохотала снова.
– Говорю, домой поеду! Голова болит, а вы тут веселитесь! Ладно?
Я вопросительно посмотрела на Софию. Она сомневалась пару мгновений, потом кивнула.
– Тебя проводить? – Барчук тоже был не против остаться наедине с ней.
– Не надо, – я помотала головой, потому что расслышать что-то в этом шуме вряд ли было возможно.
Друзья продолжили веселиться, а я протиснулась сквозь двигающихся на все лады людей и наконец-то оказалась в первой «пещере», где в начале вечера мы пили «Кока-колу». Здесь уже вздохнула свободнее, посетителей было мало, лишь часть столиков оказалась занята.
Я старалась не смотреть по сторонам, чтобы не наткнуться взглядом на Логинова, если он ещё не ушёл. Но словно против воли, словно сама по себе шея повернулась влево, а глаза скользнули внутрь кабинки, где в последний раз я видела Ярослава. К счастью, эта кабинка оказалась пуста. Выдохнув с облегчением, я направилась к выходу.
Но обрадовалась я рано.
Логинов появился словно из ниоткуда и перегородил мне путь.
– Сбегаешь? – выражение его лица было нечитаемым, в глазах темнела бездна.
Я почувствовала себя очень неуютно, постаралась обойти Ярослава:
– Иду домой.
– Подожди, – он ухватил меня за руку. Сжал запястье, довольно грубо. Я вскрикнула от неожиданности. Попыталась выдернуть руку, но он держал крепко.
– Отпусти! – даже не знаю, чего во мне сейчас было больше – испуга или возмущения.
Хотя нет, страха не было, только злость на Логинова, который с чего-то решил, что может быть со мной грубым. Что у него есть на это право.
Я подняла на него глаза.
– Не надо метать в меня молнии, – усмехнулся он, – я просто хочу поговорить. Кое-что прояснить между нами.
– Ты же слышал, что она сказала! Отпусти её!
Барчук с Софией спешили к нам. Атмосфера начала накаляться.
– Иди своей дорогой, Барчук, – голос Ярослава звучал хрипло, – это тебя не касается.
– Только после тебя! – Саша подошёл почти вплотную к Логинову. При таком расстоянии разница в росте была ещё более ощутимой. Но, казалось, Барчука совсем не смущало, что он на полторы головы ниже противника.
Они стояли как два петуха – взъерошенные, напряжённые, вот-вот готовые кинуться друг на друга.
– Лучше отойди, – Логинов не выдержал первым и оттолкнул Сашу.
Тот, похоже, только этого и ждал, потому что выбросил кулак вперёд и вверх, ударив Ярослава в нос. Тот отшатнулся, брызнула кровь. Но Логинов почти сразу пришёл в себя и ударил в ответ.
Дальше события развались слишком быстро, как кадры старинной кинохроники. Тонко вскрикнула София. Подбежал охранник, пытаясь разнять сцепившихся одноклассников. Ему помогал бармен и кто-то из гостей.
А я стояла чуть поодаль, с какой-то отстранённостью наблюдая за творившейся фантасмагорией и не понимая, как могла оказаться в эпицентре подобных событий.
17
Анапское отделение полиции располагалось в двухэтажном слегка обшарпанном здании.
Мы с Софией сидели в небольшом холле. Было тихо и пусто. Только за перегородкой зевал дежурный, да снаружи проезжали редкие машины.
Время уже перевалило далеко за полночь. Но я забыла о данном отцу обещании, поэтому неожиданный телефонный звонок заставил меня вздрогнуть, вырвав из сонного ожидания.
– Саша? Ты где? Уже поздно, лимит истёк, – папин голос был слегка осипшим. Наверное, он уснул после смены.
– Пап… – как бы ему объяснить? – Ты только не волнуйся…
Кажется, эта фраза имела абсолютно противоположный эффект, потому что он мгновенно проснулся, в голосе появилась тревога:
– Саша? Что случилось? Где ты?
– Я… в полиции…
На том конце трубки на пару мгновений установилась потрясённая тишина.
– Ты не волнуйся, всё в порядке, просто ребята… немного подрались…
– Я сейчас приеду, – он отключился.
– Влетит тебе? – сочувствующе спросила подруга.
– Похоже, мой первый поход в клуб окажется последним, – мрачно ответила я.
Входная дверь открылась, впуская Татьяну Викторовну Логинову. В и без того небольшом холле стало по-настоящему тесно.
Мэр города огляделась и почти в ту же секунду увидела меня. Её лицо нахмурилось, а взгляд не обещал мне ничего хорошего.
– Где Ярослав? – спросила она, не тратя время на приветствия.
Я решила, что тоже могу не проявлять излишнюю вежливость, и просто кивнула на коридор, куда увели обоих дебоширов.
Татьяна Викторовна, больше не тратя времени попусту, направилась туда. Дежурный, похоже, её узнал, потому что никак не попытался задержать. Слышно было только, как каблуки стучат по плитке, отдаваясь эхом от стен пустого коридора.
– Логинова сейчас отпустят, – тоскливо произнесла София и вздохнула. Мы с ней решили, что дождёмся и проводим домой Барчука, у которого не было власть имущих родственников.
– А может, она попросит оставить его до утра в камере. В воспитательных целях, – мстительно возразила я, понимая, впрочем, что это маловероятно. Татьяна Викторовна, скорее, посадит сына под домашний арест.
И действительно, спустя несколько минут в коридоре снова раздались шаги. На этот раз мэра сопровождали.
Логинова показалась первой. Рядом с ней, отставая буквально на шаг, семенил низенький толстенький полицейский, в обтягивающей живот форменной рубашке.
– Татьяна Викторовна, не беспокойтесь, это нигде не отразится, – говорил он. – Семёнов – новенький у нас, не знал, кого забирает.
– Спасибо, Илья Карлович, – Логинова остановилась и по-мужски подала полицейскому руку. Он с серьёзным видом потряс её ладонь.
Показавшийся вслед за ними из коридора Ярослав выглядел весьма плачевно. Его нос опух. Кровь засохла над верхней губой и на подбородке, некрасивыми пятнами темнела на рубашке.
Проходя мимо, он окинул меня взглядом. И мне стало не по себе.
– Хорошо повеселились? – усмехнулся он уголком разбитой губы. И тут же скривился, потому что покрытая корочкой ранка вновь лопнула и закровоточила.
Логинов выглядел жалко, но старался хорохориться. Я ничего не ответила и вообще опустила глаза, рассматривая трещины на светло-серой плитке.
Чувство вины наполняло меня, несмотря на все попытки убедить свою совесть, что я не виновата в этой драке.
– Ну что, девицы, не усмотрели за своими хлопцами? – проводив Логиновых за дверь, полный полицейский подошёл к нам. – Надо крепче держать у своей юбки, коль они у вас такие неуёмные.
Я с трудом, но сдержала возражение, что Ярослав вовсе не мой парень. Какая теперь уж разница.
– Когда вы отпустите Сашу? – София покраснела, но смело смотрела в лицо полицейскому.
– Как только придёт совершеннолетний представитель, сразу и отпустим, – сообщил он, оборачиваясь на очередной стук входной двери.
Мне пришлось наклониться, чтобы увидеть, кто пришёл, полицейский заслонял обзор.
– Привет, Илья, – отец пожал мужчине руку. – Что тут стряслось?
– Да вот, девчонок не поделили, – хохотнул полицейский. – Кровь молодая, горячая…
Отец бросил вопросительный взгляд на меня. Я пожала плечами, мол, не виновата и вообще не знаю, как подобное могло случиться.
– Поехали домой, – по его тону было понятно, что предстоит неприятный разговор. Но мне было уже всё равно. Я слишком устала, чтобы ещё из-за чего-то переживать.
– А Саша? – София испугалась, что я уеду и брошу её здесь одну. Потому что сама она оставлять Барчука на произвол судьбы явно не собиралась.
– А мой папа может быть совершеннолетним представителем? – спросила я полицейского.
– Барчука-младшего заберёшь? – вздохнул Илья Карлович.
– И он тут? – отец смотрел на меня вопросительно, но я решила, что всё расскажу ему дома. Тогда он тяжело вздохнул и кивнул полицейскому: – Заберу.
***
Ехали мы молча.
Молчание отца было почти физически ощутимым, давящим, мрачным, осуждающим. Молчание с заднего сиденья было облегчённо-радостным со стороны Софии и сосредоточенно-задумчивым со стороны Барчука.
Я же молчала с нарочитой виноватостью, старалась, чтобы папа разглядел в выражении моего лица обещание, что подобное больше не повторится.
Сашу мы высадили в городе. Он коротко поблагодарил и вышел, тайком сжав руку Софии. Надеюсь, у этих двоих что-то срастётся.
До Витязево по ночному пустынном проспекту добрались за двадцать минут и тоже не произнеся ни одного слова, кроме короткого «спасибо», брошенного Софией при выходе из машины.
– До понедельника, – бросила я ей вслед, но ответ не расслышала, так как отец нажал на педаль газа, и мы тронулись с места.
Молчание продлилось ещё некоторое время. Машина неслась по проспекту. Мелькали фонари, изредка фары встречных машин освещали сосредоточенное лицо отца, стиснутые на руле пальцы.
– У Татьяны, – вдруг начал он, – есть ещё один сын. Кирилл. Ему сейчас двадцать один. Три года назад мне позвонил Логинов-старший и попросил об услуге. Кирилл встречался с девочкой. Она забеременела. Им обоим ещё не было восемнадцати. Логиновы не хотели огласки и уговорили девочку и её маму согласиться на аборт. Я отказался. Но, как узнал позже, они нашли более сговорчивого врача. У девочки началось осложнение. Жизнь удалось спасти, но детей у неё никогда не будет. Логиновы выплатили огромную компенсацию, чтобы не допустить огласки. Оплатили девчонке учёбу в престижном московском ВУЗе, а Кирилла услали за границу…
Молчание продлилось ещё несколько минут, прежде чем отец продолжил:
– Я не хочу, чтобы ты оказалась на месте этой девочки…
– Я и не окажусь, – с жаром перебила его, пытаясь донести то, что успела узнать о Логинове-младшем. – Во-первых, Ярослав бы так никогда не поступил…
Но отец тоже перебил меня:
– Ты этого не знаешь, Саша! Татьяна Логинова уже распланировала будущее своих детей. Ты думаешь, она позволит Ярославу на тебе жениться в случае чего?
Я промолчала. О женитьбе или о чём-то серьёзным с Логиновым я ещё не думала. Мне казалось, что отец забегает слишком далеко вперёд. У нас ведь и было-то, что один-единственный поцелуй. И больше, похоже, ничего уже не будет.
– Папа… – начала было я. Но он не позволил закончить:
– Ты ещё слишком молода, чтобы думать о будущем и делать далеко идущие выводы. Я хочу уберечь тебя от ошибки, поэтому запрещаю встречаться с Ярославом вне стен школы.
– Но…
– И сидеть с девочкой Логиновых ты больше не будешь, – отрезал он. – Я вообще не понимаю, зачем тебе нужна работа. Я в состоянии обеспечить свою дочь. С Татьяной я сам всё улажу.
– Но ведь ты сам встречаешься с Татьяной Викторовной! – я возмутилась несправедливостью. Почему он сам всё решает? Моё мнение тоже имеет значение! Я не собираюсь встречаться с Ярославом. И это он решил сам. Но Милена здесь совершенно не при чём. Мне нравилось с ней общаться.
– Я не встречаюсь с Татьяной, – отрезал он холодно. – Это всего лишь секс без обязательств. И мы оба с ней это знаем. Мы взрослые люди. А ты ещё ребёнок. И если я узнаю, что ты всё-таки встречаешься с Ярославом, то отправлю тебя в Питер. Этот вопрос больше не обсуждается. Понятно?
– Понятно, – кисло пробормотала я. Чего уж тут непонятного? Либо полное и беспрекословное послушание, либо жизнь с мамой и её «замечательным» Витюшей. Тут уж выбор очевиден.
Больше до самого дома мы не произнесли ни одного слова. Я смотрела в окно и думала о несправедливостях подростковой жизни. Вот вроде ты и взрослый. Особенно, когда нужно завалить тебя обязанностями. А как дело касается права принимать собственные решения и совершать собственные ошибки, то ты сразу оказываешься несмышлёным ребёнком. И за тебя всё решают взрослые. Причём они даже не удосуживаются услышать твоё собственное мнение. Если бы отец поинтересовался, я бы сказала, что не собираюсь встречаться с Ярославом. Но он не поинтересовался, и это особенно бесило. Сразу же хотелось сделать ему наперекор.
Я вышла из машины и направилась к дому. В прихожей, не зажигая свет, скинула туфли, не стала искать тапочки и так босиком начала подниматься по лестнице.
Лампочки под потолком вспыхнули, когда я уже преодолела почти половину ступенек.
– Саша, – окликнул меня отец, заставляя остановиться. – Я люблю тебя, дочь.
Его признание я выслушала спиной, но потом не могла не обернуться. Вскинула на него удивлённый взгляд. Эти слова он сказал мне впервые. Хотелось подбежать к отцу, обнять, прижаться и сказать, что тоже очень его люблю. Но я сдержалась.
Потому что внутри тлела обида… Из-за недоверия, приказного тона там, в машине, того, что он считает меня маленькой и глупой, в то время как я вполне способна принимать самостоятельные решения и нести за них ответственность. Поэтому я промолчала.
– Спокойной ночи, – отвернулась и продолжила подниматься по лестнице.
Понимала, что моя обида детская, глупая, что веду себя именно так, как отец и говорил, по-ребячески, но ничего не могла с этим поделать. Прошла в свою комнату и закрыла дверь, удержавшись лишь настолько, чтобы не хлопнуть ею.
Завтра будет новый день. Завтра будут новые мысли. А сейчас мне нужно поспать, чтобы все эмоции улеглись. Чтобы то чувство, что поселилось внутри, потеряло свою остроту. Чтобы я снова могла здраво мыслить.
По-прежнему не включая света, прошла к окну. Сняла джинсы и майку, бросила их на спинку стула, даже не проверив, попала или нет. Нащупала под подушкой старую футболку, в которой было удобнее всего спать, и забралась под одеяло.
Я чувствовала, что не права. Чувствовала себя виноватой. По отношению к отцу и к Ярославу одновременно. Мне казалось, что я должна была проявить больше уважения к одному и при этом постараться оправдать другого. Но вот как это сделать, если первое исключает второе? Этого я не знала. И поэтому казалось, что упускаю что-то важное. Что-то, о чём обязательно пожалею.
Вот только никак не могла решить – о чём буду жалеть больше. Почему-то захотелось плакать. Но поняла это, уже когда дорожки слёз потекли по щекам, подушка намокла. И я окончательно перестала сдерживаться, позволив себе разреветься.
