Лилия Орланд
Люби меня через годы. Книга 1
15
Газета мне понравилась. Она была цветной, интересно оформленной, а на развороте красовалась моя фотография – Ярослав, стоящий у тысячелетнего можжевельника. В самом низу страницы темнели наши фамилии. Я. Логинов и А. Барановская. Рядом.
«Вестник первых» лежал в холле у входной двери. И на первом уроке у половины класса в руках был свежий выпуск.
– Очень здорово получилось, – протянула София, заглядывая мне через плечо. – Человек и дерево…
– Угу, – я особо не вслушивалась в её слова, потому что читала статью Логинова.
Не ожидала, что Ярослав может так талантливо писать. То, как он представил нашу прогулку, обыграл бабушек-экогидов, их рассказы, потрясающие картины природы… Он умел очень тонко подмечать забавные и интересные моменты и передавать их. Словно мы с ним побывали на двух разных экскурсиях… Ведь я ничего такого не заметила. Может, слишком сосредоточилась, глядя на мир сквозь объектив камеры?
– Ярослав очень интересно пишет, – вторила моим мыслям София.
– Угу, – подтвердила я, уже дочитывая статью.
– А у тебя отличные фотографии, – не останавливалась она в попытках вывести меня на эмоциональный отклик.
– Угу, – я всё же оставалась верна себе.
– А ещё ты прекрасный собеседник. С тобой очень интересно общаться.
Я подняла на неё удивлённый взгляд и встретила лукавые смешинки в глазах. Не выдержав, София прыснула. Я тоже улыбнулась:
– Извини, просто задумалась.
– О чём?
К счастью, от ответа на этот вопрос меня спас сам предмет моих мыслей.
Логинов вошёл в аудиторию и бросил рюкзак на парту. Следом за ним залетела Кристина. Она была в ярости.
– Ты не можешь так поступить! – завопила она, явно продолжая начатый в коридоре разговор.
Все дружно обернулись на крик. Кто-то улыбался, предчувствуя скандал. Я замерла испуганно, боясь, что после вчерашнего разговора попаду под раздачу. А затем опустилась на свой стул, спрятавшись за стоявшей Софией.
– Могу, – Ярослав ответил спокойно, достал учебник, тетрадь и положил рюкзак на стул рядом с собой, отрезая Яворской возможность занять её место. Похоже, уже бывшее.
– Это из-за неё, да? – Кристина заозиралась по сторонам в поисках кого-то. Наверняка меня. Я сжалась, стараясь занимать как можно меньше места. Не хотелось бы, чтоб на меня перевели все стрелки.
– Это из-за тебя, – ответил Логинов так же спокойно, по-прежнему не поднимая глаз на Кристину. – Ты ведёшь себя как базарная баба, кричишь на меня, устраиваешь истерику. Мне это не нужно.
Он наконец взглянул на Яворскую, и она под его тяжёлым взглядом опустила глаза и в полной тишине прошла к первой парте, молча опустившись на свободный стул рядом со старостой.
– Ого, милые бранятся, – шёпотом прокомментировала София.
Я не ответила. Несмотря на то, что Яворская мне не нравилась, было жаль её. Она сидела поникшая, сгорбившаяся, растоптанная. В ней ничего не осталось от прежней самоуверенной девицы.
– Как он её отшил, – не унималась София. – Нет, ты видела? И ведь даже не пикнула. И кто – Яворская!
Её возбуждённый шёпот прервала математичка, стремительно ворвавшаяся в класс и начавшая писать на доске новую тему. Все открыли тетради и погрузились в учёбу, изредка кидая непонимающие взгляды на расставшуюся пару.
***
Солнышко ласково пригревало, поэтому мы с Миленой решили поиграть в саду. Герда увязалась за нами. Малявка кидала ей жёлтые мячики, а огромная питбулиха, старалась удержать их в пасти все одновременно. По две-три штуки.
Милена радостно смеялась и бросала новые мячи, а жадная Герда подбирала их, роняя предыдущие и растерянно глядя на девочку.
Сегодня у Татьяны Викторовны было какое-то важное совещание, поэтому она попросила меня побыть с Миленой подольше, обещая вернуться не позже десяти часов.
Я сделала уроки, пока мелкая смотрела мультики. Мы поужинали, почитали сказку, которую Милена знала почти наизусть и вставляла в некоторых местах свои комментарии. Уснула она, держа меня за руку. Я осторожно высвободила свои пальцы и тихонько вышла из комнаты, прикрыв дверь.
Было почти десять, а значит, Татьяна Викторовна вот-вот придёт. Я вышла на улицу и села на качели. Вечер был тихим, овеянным каким-то нежным очарованием. Таким вечером хотелось верить во всякую романтическую чушь, а ещё лучше предаваться ей…
Словно подслушав мои мысли, из дома вышел Ярослав и направился ко мне.
– Привет, – он опустился рядом на широкое сиденье.
– Привет, – несмотря на достаточное расстояние, я ещё немного подвинулась.
Мы молчали. Качели тихонько поскрипывали. В кустах стрекотали сверчки. Звёзды лукаво помаргивали сверху. Но романтический флёр напрочь вылетел из моих мыслей, сменившись неловким напряжением.
Зачем он пришёл? Что ему нужно? Почему молчит?
Вопросы сменяли друг друга с космической скоростью, но ни на один не находилось внятного ответа.
Звякнула калитка в воротах. Во двор зашла Татьяна Викторовна.
– Добрый вечер, – я вскочила с качелей, не в силах больше оставаться рядом с Ярославом.
– Здравствуй, Саша, – произнесла она устало, – прости, что так долго.
– Ничего, – ответила я, направляясь к ней и чувствуя взгляд в спину, – Милена спит. Я пойду домой.
– Хорошо, спасибо. Спокойной ночи, – Логинова направилась к дому, а я – к воротам. Хотелось поскорей избавиться от этого внимательного взгляда и проанализировать всё спокойно.
– Саша, подожди, – услышав голос, я вздрогнула и остановилась.
Не видела, как он подходит, только слышала его шаги.
Казалось, время растянулось, и эти четыре метра от качелей Ярослав преодолевал невыносимо медленно, словно сквозь густую патоку. Вдруг наступила абсолютная тишина, в которой оглушительно бухало моё сердце, грозя прорвать грудную клетку и умчаться за ворота.
– Саша, я хотел…
Я напряглась, ожидая услышать что угодно – от любовного признания до требования больше никогда не появляться в этом доме.
Его слова прервал какой-то булькающий звук, раздавшийся из-за розовых кустов справа от нас. Мы с Ярославом переглянулись. Звук сменился тихим поскуливанием, и в глазах Логинова промелькнула страшная догадка.
– Герда, – прошептал он и бросился к кустам. Я поспешила за ним.
Эта часть сада была слабо освещена. Я разглядела лишь, что собака лежит на боку, как-то неестественно вывернув голову вверх.
Ярослав опустился рядом с ней, ощупывая её руками и шепча:
– Герда, девочка моя, что случилось?
Я включила фонарик на мобильном телефоне и посветила на питбулиху. Её морда была в крови, как и руки обнимавшего собаку Логинова. Трава под ней тоже блестела от крови. В темноте мне показалось, что её было слишком много. Герда дышала хрипло, с присвистом и смотрела на Ярослава полными тоски глазами.
Я не слишком разбираюсь в собаках, но этой явно нужна была экстренная помощь.
Логинов с ужасом выдохнул и растерянно посмотрела на меня. В его взгляде застыла паника.
– У тебя есть телефон ветеринара? – я поняла, что нужно брать контроль над ситуацией в свои руки.
Ярослав кивнул и начал судорожно доставать свой телефон окровавленными руками. Перепачкал футболку и джинсы.
– Не берёт, – каким-то незнакомым голосом произнёс он спустя несколько секунд, на протяжении которых мы слушали долгие гудки.
– А ещё кому-нибудь можно позвонить? – у меня дрогнула рука, и телефон упал в траву, высветив часто вздымающийся собачий бок.
Ярослав покачал головой:
– Уже никто не работает… Что делать, Саша?
Он смотрел на меня умоляюще, с такой надеждой, что мне захотелось плакать. Словно я могла как-то помочь его умирающей собаке. Если ветеринарные клиники уже закрыты, кто сможет помочь Герде?
Хотя… Возможно, кто-то и сможет.
– Беги за покрывалом, – велела я, набирая номер такси.
Ярослав лишь секунду промедлил, ловя мой взгляд и пытаясь отыскать там надежду на благополучный исход, а затем умчался в дом.
Мы аккуратно переложили Герду на покрывало и, услышав подъехавшее такси, понесли её к машине. Но таксист упёрся и отказался везти окровавленную собаку.
– Пожалуйста, она же умрёт, – я подошла почти вплотную к нему и, кажется, ухватилась за рубашку. В те минуты всё было каким-то нереальным, словно я смотрела жуткий кошмар и не могла проснуться. Не знаю, то мужчина увидел в моих глазах, но он вдруг кивнул и махнул рукой Ярославу:
– Клади в багажник.
Пока Логинов осторожно укладывал Герду, я набрала номер отца.
– Папа, я еду в приёмный покой. Пожалуйста, встреть меня! – выкрикнула и отключила телефон, поворачиваясь к Ярославу, неподвижно замершему рядом.
Я взяла его за руку и сжала ледяные пальцы.
– Куда? – спросил таксист.
– В больницу. Человеческую. И побыстрее, – скомандовала я, чувствуя ответное пожатие.
Всё будет хорошо!
Я бежала впереди, открывая двери.
– Саша, что случилось? – напуганный отец встретил меня посреди приёмного покоя.
Я обернулась на Ярослава, который быстро шёл за мной с Гердой на руках.
– Папа, пожалуйста, спаси её.
Отец указал на стоявшую у стены каталку, и Логинов положил на неё собаку.
– Ген, взгляни! – попросил отец.
Из ординаторской вышел позёвывающий мужчина с лысой головой и пивным животом. Подошёл к нам.
– Это собака, – констатировал он, приподняв покрывало.
– Спасите её. Пожалуйста, – я чувствовала, как из глаз выкатываются слезинки, сначала по одной, а затем сплошным потоком, и у меня не хватало сил его остановить.
– Ну всё, не плачь. Гена – отличный хирург. Он сделает всё, что сможет. – папа положил ладонь мне на плечо.
Доктор повёз каталку с Гердой к лифту. Ярослав дёрнулся было за ним, но отец остановил его:
– Ждите здесь.
Он догнал Гену и исчез за широкими дверьми лифта, а мы с Ярославом остались вдвоём в приёмном покое. Я продолжала плакать, всхлипывая и размазывая по лицу косметику.
Логинов подошёл ко мне и обнял. Крепко-крепко. Я постояла пару мгновений и обняла его в ответ.
Так мы и стояли посреди приёмного покоя, крепко обнявшись, поддерживая друг друга и надеясь, что с Гердой будет всё хорошо.
Кажется, я уснула, потому что, почувствовав прикосновение, открыла глаза. Отец гладил мои волосы.
Я неловко поднялась с неудобной скамейки, обитой дерматином. Огляделась. Ярослава не было видно.
– Как Герда? – голос немного осип со сна.
– Жить будет, – улыбнулся отец, – но куриные кости нужно держать от неё подальше.
– Кости? – удивилась я, зная, что кормили питбулиху дорогим собачьим кормом.
– Да, осколок застрял в пасти, сильно повредил гортань. Гена удалил, зашил, но реабилитация будет непростой.
– Наверное, на улице что-то нашла. Может, после праздника осталось? – предположила я.
– Возможно, – согласился отец и тут же нахмурился: – Скажи-ка, а что ты делала вместе с Ярославом в такое позднее время? Кажется, я предупреждал тебя…
– Он тут ни при чём, Татьяна Викторовна задержалась на работе, я ждала её.
Хотя всё это было правдой, но я смутилась, вспоминая, как стояла на дорожке, а Логинов приближался ко мне.
– Саша, – отец взял меня за подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза, – я просто не хочу, чтобы ты страдала. А Ярослав совершенно точно заставит тебя страдать…
Не стала его ни в чём переубеждать, просто прижалась и крепко обняла, греясь в ответных объятиях. Всё будет хорошо, главное, Герда жива.
Из лифта показалась каталка, которую толкал перед собой Логинов. Доктор Гена шёл рядом с ним и на ходу давал указания. Собака лежала на боку, её живот редко вздымался, позволяя угадать лёгкое дыхание.
– Утром покажи её ветеринару, я всё-таки человеческий доктор. Да и осложнения могут возникнуть. Но, думаю, всё будет хорошо. Вы вовремя успели, – он похлопал Ярослава по плечу и, кивнув мне, направился в ординаторскую.
Папа посмотрел на часы, потом перевёл взгляд на меня.
– Моё дежурство закончится через четыре часа, можешь поспать в отделении, а потом поедем домой.
Я взглянула на Логинова и покачала головой:
– Помогу Ярославу с собакой и поеду на такси.
Отцу явно не понравилось моё решение, но он ничего не сказал. И я была ему за это благодарна.
Мы положили Герду на выданное доктором Геной колючее одеяло, которое нужно было вернуть утром, и понесли в ожидавшую у крыльца машину. Этот таксист не возражал против собаки, молча ждал, когда мы усядемся.
До дома Логиновых ехали молча. Я – на переднем сиденье, Ярослав – сзади вместе с Гердой. Усевшись вполоборота, краем зрения наблюдала, как осторожно и нежно он гладит собачью морду. Логинов способен на искреннюю любовь, почему же мой отец так настроен против него? Что он знает такого, чего не хочет мне говорить?
Мы аккуратно занесли питбулиху в свободную комнату на первом этаже и положили на пол.
Ярослав отправился за её миской, чтобы налить воды, а я осталась рядом с Гердой. Опустилась на прохладный паркет, обняв колени. На собачьей морде остались засохшие пятна крови, язык безвольно свесился из пасти. Грозная питбулиха представляла собой такое жалкое зрелище, что я расплакалась.
– Эй, ты чего? Всё уже позади, – вошедший в комнату Логинов поставил миску на пол и опустился передо мной на колени. – Доктор Гена спас её. И я очень благодарен, что ты не растерялась и действовала так решительно. Не знаю, что было бы, не окажись тебя рядом…
Он говорил это так проникновенно, что я перестала плакать. Подняла на него глаза. Ярослав передвинулся ещё ближе, протянул руку и большим пальцем стёр слезинку с моей щеки.
Его лицо оказалось очень близко, в глазах застыл вопрос. Он не был уверен, что разрешу себя поцеловать. Поэтому я первая потянулась к нему. Закрыла глаза и вдохнула, ожидая, когда наши губы встретятся. Это прикосновение было мягким и бережным, я словно окунулась в тёплые воды моря и позволила ласковым волнам нести себя к горизонту, осторожно покачивая.
Не знаю, сколько длился этот поцелуй. Время как будто остановилось, заставляя ночь длиться бесконечно. Наконец Ярослав оторвался от меня и прижался лбом к моему лбу. Мы оба молчали. В полумраке лишь слышалось наше дыхание.
– Мне пора домой, – наконец сказала я только потому, что нужно было что-то сказать, разорвать эту тишину, которая становилась чересчур слишком напряжённой. – Вызову такси.
В этой тишине мне явственно слышался вопрос, на который у меня не было ответа. Отец был против наших отношений с Ярославом. А что думала об этом я сама? Смогла бы доверять ему? Или постоянно ждала бы, что он разобьёт мне сердце и заставит страдать?
– Я сам отвезу тебя.
Логинов подал мне руку и помог подняться. Бросив последний взгляд на спящую Герду, я вышла из комнаты.
Ярослав так и не отпустил мою ладонь. В доме было тихо, все спали, поэтому я не стала отбирать у него руку. Несмотря на то, что я ничего пока не решила, мне было хорошо рядом с ним. Его тепло согревало и успокаивало.
Логинов надел шлем и протянул мне второй, помог затянуть крепление. Затем поправил выбившиеся волосы. Мне показалось, ему нравится прикасаться ко мне. Ярослав не хотел останавливаться, но заставил себя убрать руки и сел на мотоцикл. Я забралась сзади и крепко обхватила его, прижалась. Мы помчались в ночь, снова рассекая встречный воздух, наслаждаясь движением и чувствуя друг друга.
Поездка оказалась слишком быстрой. Ярослав заглушил двигатель у моего дома и помог слезть с мотоцикла. Он положил ладонь мне на щёку и, дождавшись молчаливого разрешения, поцеловал меня. Затем мы долго стояли, обнявшись, потом снова целовались.
Он не сделал и попытки напроситься ко мне в гости. И я ценила его тактичность. Ярослав давал время всё обдумать, но мне всё равно нужно было высказать это вслух. Расставить точки над «i». Чтобы между нами не было недопонимания.
– Мне нужно подумать, – произнесла я, утыкаясь ему в шею.
– Я знаю, – он гладил мои волосы, касался их губами. – Я буду ждать. Тем более твой отец против.
Он усмехнулся. И я подняла голову.
– Что?
– Тайный роман – это так… романтично.
Улыбнулась ему в ответ. Затем постаралась вновь вернуть серьёзность:
– Я ещё ничего не решила.
– Знаю, но ты решишь, – снова шёпот мне в волосы.
Домой я шла счастливой, улыбаясь во весь рот. Не буду думать об это сегодня, подумаю завтра, на свежую голову, как говорила одна известная героиня. И всё равно думала, вспоминала, ворочаясь в кровати. А затем мне снились тёплые губы, ласковые руки и глаза, которые вопрошали, и я не могла им отказать.
16
– Что делаешь завтра вечером?
– Не знаю пока, – пожала плечами, уже чувствуя какой-то подвох.
– Пойдём завтра в «Лёд»?
Барчук стоял передо мной, опершись бедром о край парты. Он заслонял мне обзор на класс а главное – на Ярослава, который наверняка слышал каждое слово, ведь Саша не скрывался, говорил громко, не чувствуя необходимости таиться.
– Э-э, – я не знала, что ответить и чувствовала себя немного неловко. Предложение поступило чересчур неожиданно.
– Завтра ж суббота, чего, дома будешь киснуть? – он по-прежнему ждал ответа, демонстрируя мне свою фирменную улыбку. Чего-чего, а харизмы и обаяния у Барчука было хоть отбавляй.
Я немного отклонилась, ожидая наткнуться на хмурый пристальный взгляд. Думала, Ярослав тоже ждёт моего ответа Барчуку, надеясь на отрицательный. Но он с равнодушным видом что-то рассматривал в своём телефоне, кажется, вовсе не обращая на меня внимания.
Вот как так? И что это значит? Кто поймёт этих мужчин.
Сидеть дома субботним вечером мне не особо хотелось. В анапских клубах я ещё не была – как-то не представлялось случая, да и с кем идти? Все подруги остались в Питере, а София после школы помогала родителям в семейном кафе. Ей было не до развлечений.
– Ну так что? – Барчук склонился ниже, ближе ко мне, и прошептал почти на ухо: – Давай, будет весело, обещаю.
Я ещё раз отклонилась, и слова о том, что мне нужно спросить у отца, застряли в горле. Ярослав мило беседовал с Кристиночкой и даже не смотрел в мою сторону. Вот значит как…
Хотя…
Фактически мы с Логиновым не встречались. То, что было вчера…
А что было вчера? Ну поцеловались пару раз. Скорее всего, это случилось из-за Герды. Мы оба испугались, перенервничали. Так что эти поцелуи – лишь последствия стресса. Ещё ночь, темнота, мы только вдвоём…
Похоже, для Ярослава вчерашний вечер не значил так много, как для меня.
А то, что он обещал ждать моего решения… Ну что ж, значит, не дождался. Наверное, он помирился с Яворской, и теперь ему не до меня.
– Хорошо, я согласна, – громко произнесла, надеясь хоть на какую-то реакцию с последней парты. Ничего. Разве что, лицо Ярослава показалось мне слишком бледным. Но это, скорее всего, из-за освещения. Ему всё равно, с кем и куда я пойду в субботу. А значит, и мне должно быть всё равно.
Но почему же так сдавливает грудь?
– Супер! Сама найдёшь?
Кивнула, где находится самый популярный в Анапе клуб, я знала.
– Тогда встречаемся в восемь. Буду ждать.
Барчук отошёл, открывая мне обзор на Ярослава. Он сидел с непроницаемым лицом, глядя куда-то перед собой.
Кристина уже заняла своё новое место на первой парте рядом со старостой. Они не помирились? Или ей понравилось сидеть с Олей? Ладно, в любом случае меня это не касается.
В мою сторону Логинов даже не повернулся. Похоже, я придала вчерашним поцелуям слишком много значения. Сдержала досаду, рвущуюся наружу, и желание подойти к Ярославу и отхлестать его по щекам, чтобы вызвать хоть какую-то реакцию. К чему? Он ничего мне не обещал. Я всё сама придумала.
Да и вообще, ещё вчера я была не готова к отношениям с ним, а сегодня досадую, что ему всё равно. Вот она, женская логика, во всём своём великолепии.
– Ты чего такая мрачная? – София положила свою сумку на парту и села рядом.
– Барчук в клуб пригласил, – призналась я.
– Барчук? Так это же здорово!
– Угу.
– Он хороший парень.
– Угу.
– И ты не рада?
– Рада.
– Тогда чего лицо такое, будто с похорон вернулась?
– Может, давай со мной? Если я пойду одна, это будет слишком похоже на свидание, – такой вариант показался мне просто отличным. Мы повеселимся втроём, и я не попаду в неловкую ситуацию, если Барчук воспримет наш совместный поход в клуб как нечто большее, чем просто танцы и дружеское общение.
– Э-э нет, я не буду третьей лишней. Он ведь не меня пригласил…
София бросила тоскливый взгляд в сторону, и, проследив за ним, я заметила Барчука, рассказывавшего что-то соседу по парте, активно жестикулируя. Не знала, что Софии он нравится. Вот ведь блин…
Настроение испортилось окончательно. Не радовал ни конец учебной недели, ни то, что завтра я познакомлюсь с ночной жизнью анапской молодёжи.
– Убери это кислое лицо. Тебя пригласил на свидание лучший парень в классе.
– Вот и шла бы с ним сама, – огрызнулась я и тут же пожалела об этом.
София скуксилась и укоризненно посмотрела на меня.
– Слушай, у меня идея! – мне понравилась моя задумка. Теперь осталось только убедить подругу. – Пойдём вместе. Мне не нужен Барчук, я хочу просто потанцевать. А ты в клубе сумеешь привлечь его внимание.
– Вот уж вряд ли, он меня совсем не замечает.
– Так то в школе, здесь мы все одинаковые – ученики и ученицы…
– Тебя-то он заметил… – уныло возразила она.
– Я новенькая, потому непривычная, а вы вместе уже вон сколько лет учитесь, – добавила убеждённости в голос. – Нужно привлечь его внимание, поразить твоей красотой и необычностью. Ну что?
София засомневалась. Она ещё раз взглянула на Барчука. Вздохнула и наконец кивнула головой.
– Хорошо давай попробуем.
– Ну и отлично, – вот теперь я по-настоящему обрадовалась завтрашнему приключению. – Потанцуем, повеселимся и охмурим твоего Сашку. В смысле ты охмуришь.
София улыбнулась. А с моей души свалился камень – не хотелось обижать единственную здесь подругу.
Я посмотрела на Ярослава, но он по-прежнему не обращал на меня внимания.
***
Женщинам нельзя доверять!
Ещё вчера ей нужно было время, чтобы подумать. А сегодня она вовсю флиртует с Барчуком.
Видимо, это и есть её ответ. Что ж, весьма доходчиво, надо сказать.
Ярослав злился. Чувствовал себя готовым вот-вот извергнуться вулканом. Ему даже этого хотелось, взорваться, залить всё вокруг кипящей магмой, похоронить под слоем пепла свои идиотские фантазии.
Значит, она пойдёт в «Лёд». Сам бы он не додумался её туда пригласить. Ему почему-то казалось, что Саша не такая. Что ей не нравятся шумные сборища и громкая музыка. Что она предпочла бы прогулку по берегу моря и разговор по душам под звёздами.
Что ж, ему не впервой ошибаться. Но в первый раз подобная ошибка причиняла почти физическую боль.
Ярослав изо всех сил старался не смотреть на воркующих голубков. Ему казалось, что мышцы лица и шеи закаменели от напряжения, с которым ему удавалось сохранить безучастное выражение и смотреть прямо перед собой.
Ещё и Кристина не прошла мимо с обиженной физиономией, а остановилась у парты и завела разговор о выходных. Словно бы между ними всё было по-прежнему.
И Ярослав сначала промолчал. А затем и вовсе пригласил бывшую девушку в «Лёд» в эту субботу. Яворская удивлённо округлила глаза, затем бросила быстрый взгляд на Сашу, болтающую с Барчуком, и согласилась. Кем-кем, а уж дурой Кристина никогда не была.
Ярослав почти сразу же пожалел о своей вспышке. С Яворской ему идти никуда не хотелось. Кристина его серьёзно напрягала, он давно хотел расстаться. И вот опять…
Н своё слово Логинов привык держать. В отличие от некоторых…
Да и потом, это просто совместный поход в клуб, никто не заставляет его превращать это во что-то большее и везти Кристину в гостиницу. В отношениях с Яворской решал всегда он, и это не могло не нравиться.
***
Сегодня у нас был ужин в средиземноморском стиле – паэлья и греческий салат.
– Очень интересный плов, – прокомментировал отец, накалывая на вилку очередную креветку. – А главное – вкусно.
– Спасибо, пап.
Я ела с меньшим аппетитом, но готовка отвлекала от грустных мыслей. А ещё я фотографировала свои блюда и выкладывала на кулинарных сайтах. Всё, что угодно, лишь бы не думать о совершённых мною глупостях.
– Как там Герда?
– Вроде ничего. Ветеринар поставил ей капельницу утром. А днём она сама вставала в туалет, – я вспомнила, как питбулиха выходила на улицу, тяжело переставляя лапы.
– Это хорошо, значит, поправится.
Сегодня я в последний раз сидела с Миленой, которая и рассказала мне новости о Герде. Выходные малявка проведёт с мамой, а в понедельник уедет в санаторий на полтора месяца. Может, после её возвращения мы снова продолжим видеться, а может, Ярослав уговорит Татьяну Викторовну, чтобы она нашла другую няню. Кто знает, что будет через полтора месяца…
– Пап, меня пригласили в клуб завтра, – произнесла я ровным тоном, ожидая реакции.
– Ярослав? – отец напрягся.
– Нет, Саша Барчук. Знаешь его?
– С отцом знаком, Костей, – он задумался на секунду и тут же добавил: – Дома будь к одиннадцати.
– Ну пап, я в восемь только приду туда…
– В одиннадцать тридцать. Это моё последнее слово.
– В двенадцать, как Золушка, – улыбнулась я.
– И ни секундой позже, чтоб не превратиться в тыкву, – строгим голосом сказал отец, но я-то видела, что его глаза улыбались.
– Пап, у меня ещё одна проблема…
– Какая?
– Нечего надеть.
Не ожидала, что он рассмеётся, но это было так заразительно, что я и сама присоединилась к нему.
– Ты вся в мать, – резюмировал он.
А я вздохнула, с мамой мы не разговаривали уже неделю. Да и каждая беседа по телефону давалась тяжело нам обеим. Мне не хотелось выслушивать упрёки, а она обижалась, что я не скучаю по ней.
Сборы начались с самого утра, поскольку в два папа заступал на дежурство в больнице. Мы позавтракали и отправились в торговый комплекс.
Я боялась, что отец начнёт критиковать каждый мой выбор и предлагать свои варианты, как это делала мама. Но он почти сразу встретил своего знакомого и отправился на второй этаж пить кофе. А мне протянул банковскую карту со словами:
– Купи, что надо.
– Спасибо! – я просияла. Сумма, предоставленная мне, была довольно внушительной, а значит, да здравствует шопинг!
Спустя два часа я стала счастливой обладательницей белых узких джинсов, чёрной шёлковой майки на узких бретельках, тёмно-синей блузки, туфель на умопомрачительной шпильке и терракотового платья. Не скажу, что последнее было мне необходимо, но я не смогла устоять. Во-первых, необычный цвет красного кирпича сразу же привлёк моё внимание. А во-вторых, пятидесятипроцентная скидка в связи с тем, что остался последний размер. И как раз – мой. Разве это не судьба?
Рядом с отцом сидел уже другой знакомый. Они увлечённо беседовали на медицинскую тему, и я поняла, что это тоже доктор.
– Всё купила? – спросил папа, представив меня своему коллеге.
Я кивнула.
– Всё потратила?
Я покачала головой.
– И зря, – засмеялся папин знакомый, – женщины должны удовлетворять свои потребности, чтобы нам, мужчинам, жилось спокойно.
Дома я сразу примерила покупки и устроила для отца дефиле. Он одобрил терракотовое платье. С кремовыми туфлями, и правда, смотрелось неплохо.
Я покрутилась перед зеркалом. Мне навилось то, что я вижу. Но это был совсем не клубный вариант – длиной почти до колена, узкая талия перехвачена пояском, подол расширяется книзу конусом, узкие рукава чуть ниже локтя. Возможно, в годы папиной молодости это и был бы оптимальный вариант для дискотеки. А сейчас, боюсь, София предложит сходить в этом в музей.
Поэтому, дождавшись, когда папа отправится на работу, я переоделась. Шёлковая майка и белые укороченные джинсы. То, что надо.
У меня оставалось меньше шести часов. Времени в обрез, а ещё столько нужно успеть.
«Лёд» впечатлял ещё снаружи. Здание было оформлено в виде айсберга, многогранной глыбой возвышавшегося среди площадки, которая была выложена объёмной плиткой всех оттенков от тёмно-синего до снежно-белого. Вечером, с холодной подсветкой, создавалось впечатление, что айсберг плывёт среди пенных волн ледяного моря.
– Привет! Здорово, что ты пришла!
Голос Барчука отвлёк меня от созерцания и фантазий на тему холодных морей и просторов.
– Тут здорово, – ответила я, кивая на айсберг с огромной вывеской «Лёд», сверкавшей голубым неоном.
– Ага, – Саша расплылся в довольной улыбке, как будто был причастен, как минимум, к идее клуба, а то и её воплощению. – Ты ещё не видела, какие тут очереди летом выстраиваются. До набережной стоят.
Я оценила расстояние и впечатлилась. Те, кто вложились в эту задумку, несомненно, многое выиграли. Несмотря на то, что «Лёд» существовал уже несколько лет, он до сих пор был самым популярным клубом в городе.
Сейчас очереди не было, и мы с Барчуком оказались непосредственно перед высоким крупным охранником. Рукава белой футболки внушительно натягивали загорелые бицепсы. Заметив, что я рассматриваю, мужчина театрально поиграл мускулами и подмигнул мне. Я смутилась и опустила глаза.
– Твоя подружка, Санёк? – ухмыльнулся он.
– Одноклассница, – почему-то с гордостью заявил Барчук.
– Одноклассница – это хорошо, – охранник по-прежнему меня рассматривал с лёгкой задумчивостью и вдруг огорошил: – А восемнадцать ей уже есть?
Я поперхнулась воздухом и закашлялась. Только сейчас до меня дошло, что несовершеннолетних сюда не пускают. А значит, мне пока не суждено узнать, каков «Лёд» изнутри.
– Конечно, есть, – уверенно заявил Барчук, – как и мне.
Я бросила на него удивлённый взгляд. Затем перевела его на ухмыляющегося охранника.
– Ну-ну, – явно не поверил он и совершенно неожиданно для меня тем же тоном добавил: – Ну тогда проходи, Санёк. И одноклассница тоже.
– Это Юрец, – пояснял мне Барчук, когда мы оказались внутри, – сосед мой. Он, как из армии пришёл, тут охранником работает. Одну бы тебя не пустил. Вход только с восемнадцати.
– Спасибо, – пробормотала я, отправиться сейчас обратно домой было бы очень обидно.
Внутри было по-настоящему холодно. Или это контраст после тёплого южного вечера заставил меня поёжиться? Меня ожидали огромные ледяные пещеры, соединённые переходами, которые украшали морозные узоры. Барная стойка и некоторые кабинки состояли из сталактитов и сталагмитов, кое-где соединяющихся между собой в поддерживающие потолок опоры.
Хотя вечер только начался, людей здесь было довольно много. Большинство ещё сидело за столиками или в кабинках и потягивали через трубочку голубые, опушённые по краю бокалов словно бы ледяной крошкой, коктейли. Думаю, это был сахар.
– Что будешь пить? – Барчук на правах завсегдатая взял надо мной покровительство. Пока я с любопытством разглядывала интерьер, он нашёл свободный столик.
– Кока-колу, – я опустилась на мягкий голубой диванчик с тем же морозным орнаментом, что и стены в переходах.
– Точно? – Саша, казалось, сомневался в моём выборе. – Может, фирменный коктейль?
Он кивнул на соседний столик, где три броско одетые и накрашенные девицы потягивали через трубочки тёмно-голубой напиток с сахарной каймой.
– Кока-колу, – повторила я. До сих пор мне приходилось пить только пару глотков шампанского на новый год. И на что-то более серьёзное я пока не решалась.
