Лилия Орланд
Люби меня через годы. Книга 1
22
Родители приехали в районе полудня. Я ещё спала. Услышав, как открылась дверь в палату и раздались голоса, вздрогнула и зашарила рукой по второй стороне кровати. Там никого не оказалось. Я облегчённо выдохнула, но тут же почувствовала разочарование – почему-то хотелось проснуться рядом с Логиновым и ощутить его поддержку. Хотя и знала, что присутствие Ярослава в моей палате и тем более в моей постели вызвало бы неминуемый скандал.
– Как ты? – мама присела на край кровати и взяла мою руку осторожным жестом, словно я была бокалом из тончайшего стекла, способным разбиться от любого неосторожного прикосновения.
Я прислушалась к себе. Нога болела вполне терпимо. Может, оставалась небольшая слабость после вчерашнего, но настроение было отменным. Думаю, благодаря Ярославу.
– Хорошо, – я улыбнулась. – Домой хочу.
– Сейчас Гена тебя осмотрит и скажет, когда можно собираться домой, – папа старался казаться спокойным и отстранённым, но у него это плохо получалось. Он тоже испытывал неимоверное облегчение оттого, что его дочь оказалась жива и невредима.
– А Милена? – я так и не видела мелкую и волновалась за неё гораздо больше, чем за себя. – Можно с ней увидеться?
– С ней сейчас мать и брат… Не стоит их беспокоить…
Ну вот мы и дошли до запретного места. На колу мочало, начинай сначала…
– Пап, она ведь ушла из дома, чтобы увидеть меня, если бы ей не запрещали… – я постаралась, чтобы в голосе прозвучал только намёк, а дальше он бы уж сам догадался.
Родители переглянулись, обменявшись встревоженными взглядами. Так, всё понятно, они надеялись обойти стороной этот сложный вопрос.
– Я хочу увидеться с Миленой, – повторила я решительно, уверенная, что, если сейчас не надавлю, потом, когда острота уляжется, будет уже слишком поздно.
Моя стратегия оказалась верной. Уже через пятнадцать минут мне разрешили навестить девочку. Ярослава из палаты предусмотрительно удалили по обоюдному согласию обеих семей. Я поняла это по шпионским выражениям лиц. Монтекки, блин, и Капулетти.
– Привет, – Милена мне очень обрадовалась и даже попыталась привстать на подушках, но это ей удалось с трудом. Всё-таки мелкой здорово досталось.
Я села на край кровати, который мне освободила Татьяна Викторовна, предварительно окинув ревнивым взглядом.
– Ты как, малявка?
Глядя на неё, хотелось плакать. Она выглядела осунувшейся, как будто эта новогодняя ночь забрала большую часть её жизненных сил.
– Предлагаю, когда тебя выпишут, сходить в кино. Там сейчас новый мультик идёт. Говорят, очень классный.
Глазки засияли. Личико исполнилось надеждой.
– Правда? Можно? – она оглянулась на мать.
Я чуть ли не слышала, как заскрежетали зубы нашего мэра. Я ей не нравилась. Очень не нравилась. И предложение своё озвучила намеренно в присутствии всех заинтересованных сторон, чтобы потом у них не было возможности по-тихому закрыть эту тему.
Монтекки и Капулетти переглянулись, потом ещё раз переглянулись и приняли решение. Я внутренне возликовала. А вот Милена ликовала вслух, строя грандиозные планы на наши совместные прогулки, как только она выздоровеет.
После осмотра доктор Гена разрешил мне отправиться домой. Пока шли к машине, я всё время оглядывалась на окна больницы, но Ярослава так и не увидела. Враждующие итальянские кланы прикладывали все усилия, чтобы их дети (по крайней мере, старшие) больше не встретились.
По пути домой я узнала от отца подробности ночной операции. Оказывается, у Милены села батарейка в фонарике, и когда Ярослав спустился вниз, светить ему она уже не могла. Девочка осталась в полной темноте и очень перепугалась, поэтому на мужские голоса из ночного мрака она не отвечала.
Люди Ильи Карловича приняли решения не искать тропу, а спуститься вниз при помощи альпинистского оборудования. Девочку они нашли почти одновременно с братом, высветив их обоих своими мощными фонарями. Малявка была еле живая от страха и переохлаждения. Её подняли наверх и погрузили в уже прибывшую машину скорой.
Да уж, бедняжка натерпелась. А всё потому, что папы и мамы не хотят прислушиваться к потребностям своих детей. Если бы наши родители не были столь упрямы, этой жуткой ночи удалось бы избежать.
Из машины папа вынес меня на руках. Он хотел сразу подняться в мою комнату, но я воспротивилась. Спуститься сама пока вряд ли смогу, а сидеть весь день взаперти и думать разные мысли, гадая, а что если бы было вот так или вот эдак, мне не хотелось.
Я потребовала поесть. И мне принесли поистине королевский обед. В новогоднюю ночь аппетита ни у кого не было, поэтому большинство блюд оказались практически нетронутыми. Разве что чуть расковырянными моей любопытствующей рукой.
Но через пару часов папа всё-таки отнёс меня наверх. Я долго ворочалась в удобной и просторной, по сравнению с больничной, постели. Думала о Ярославе и о том, что теперь будет. Сделает ли он вид, что наша общая ночь мне приснилась. Будет ли снова избегать меня в школе или…
И вот этого «или» сердце то сладко замирало, то снова пускалось вскачь. Возможно ли, что он тоже любит меня? Или мне, и правда, всё это приснилось?
23
Я проснулась со стойким ощущением, что совсем скоро случится чудо. Настроение было прекрасным, нога почти не болела. Я даже попыталась самостоятельно спуститься вниз. Но папа, увидев меня наверху лестницы, строго-настрого запретил самовольничать и взял на руки.
И мне совсем не хотелось спорить, поэтому я улыбнулась и поцеловала отца в щёку.
Мы провели весь день вчетвером. Мы с родителями играли в настольные игры, смотрели кино. А Мурик спал, свернувшись комочком на диване, потом ел, потом снова спал.
Я не могла дождаться вечера, уверенная, что Ярослав приедет, как только стемнеет.
Уже в сумерках я поняла свою ошибку. Он не мог появиться, пока мои родители не лягут спать. Вряд ли они обрадуются, увидев Логинова у наших ворот. Значит, он приедет после десяти вечера или даже после одиннадцати.
Но ни в десять, ни в одиннадцать его не было…
Родители уже давно ушли спать. А я одетая сидела на постели, ожидая услышать звук мотоцикла. Но его всё не было. Я открыла книгу, чтобы немного отвлечься. Но так и не сумела сосредоточиться, каждую минуту включая экран телефона, чтобы посмотреть время, а потом подбегая к окну.
Из моей комнаты калитку не было видно, поэтому приходилось прижиматься щекой к стеклу, вглядываясь в ночь, украшенную жёлтыми пятнами фонарей.
Я ждала до трёх часов. А потом поняла, что он не придёт.
И всё вокруг поблёкло. Мир потерял краски. Но я даже не заплакала. Переоделась в пижаму и легла под одеяло. Запретила себе думать о Логинове. Он этого не достоин. Отец прав, Ярославу нравится влюблять в себя глупых дурочек, а потом бросать их. И только.
Впрочем, не думать о нём я не могла. И когда под утро наконец забылась сном, мне приснился Логинов с Кристиной. Они смеялись и показывали на меня пальцем. Я пыталась убежать от них, скрыться, но эта парочка догоняла меня и заставляла смотреть, как они целуются и ласкают друг друга.
Проснулась с головной болью. Наврала маме, что у меня разболелась нога, и осталась в своей комнате. Не хотелось никого видеть.
Я нашла в сети неплохой российский детектив и погрузилась в будни уголовного розыска Геленджика. Вот уж не думала, что в соседнем городке происходит так много запутанных убийств.
Так прошло два дня.
Я уже начала жалеть, что не сломала ногу. Ведь, в конце концов, мне пришлось всё-таки спуститься вниз.
Мама обрадовалась, как будто я, по крайней мере, месяц лежала при смерти. На завтрак меня ожидал целый пир. Сырники со сметаной, джемом или мёдом, сладкий кофе с молоком. От овсяной каши и бутербродов я отказалась.
– Спасибо, мам, но столько в меня не влезет.
А вот папа с удовольствием съел и то и другое.
– Я с тобой так растолстею, – улыбнулся маме.
А она шутливо похлопала его по плоскому животу:
– Вот и хорошо, соперницы донимать меньше будут.
– Да кому я нужен, – махнул он рукой. Но по маминому взгляду было видно, что Татьяну Викторовну она ему не скоро ещё забудет.
После завтрака родители собрались в гипермаркет. На мой взгляд, того, что лежало в холодильнике, хватило бы ещё на неделю. Но у мамы был пунктик на еде, продуктов у неё всегда должно быть вдоволь. Она говорила, это из-за того, что её детство пришлось на голодные девяностые годы.
Меня, как ещё не до конца выздоровевшую, решили с собой не брать. Но я и не собиралась настаивать. И так было нелегко улыбаться на протяжении всего завтрака и делать вид, что у меня всё хорошо.
После их отъезда я осталась в гостиной, где висел большой телевизор. Нашла канал о дикой природе. Мурик забрался мне на колени и замурчал.
Наверху, в моей комнате, дилинькнул телефон, сообщая, что кто-то прислал мне сообщение во «Вконтакте». Девчонки, наверное. Я ж так никому из них и не писала после новогодних поздравлений. Сначала искали Милену, потом я страдала из-за Ярослава. Глупо как-то. Забыла о своих подругах из-за парня.
Совесть оказалась сильнее нежелания вставать с дивана и идти наверх. Я сняла с колен Мурлыку и пошла в свою комнату.
Телефон дилинькнул ещё несколько раз, пока я поднималась по лестнице. Это кто там такой нетерпеливый?
Взяла трубку и нажала на иконку социальной сети. Ко мне в друзья просился какой-то неизвестный под именем «Ярило» и строчил сообщение за сообщением.
Я открыла переписку и пробежалась глазами по строчкам. Сначала бегло, затем всё медленнее, вчитываясь в каждое слово.
«Привет. Это Ярослав. Тебя непросто было найти. Почему Звезда Полей?»
«Я соскучился и хочу тебя видеть. Но мама пасёт, следит за каждым шагом»
«Как твоя нога?»
«Почему ты молчишь?»
Я даже не заметила, как мир вокруг снова засиял красками.
Хотелось смеяться и плакать одновременно. И почему я решила, что он непременно приедет? Причём ночью? Ярослав ведь тоже несовершеннолетний, как и я. И у него есть мама, которая волнуется, что сын свяжется не с той девушкой.
«Привет», – набрала чуть подрагивающими пальцами.
В ответ тут же прилетел цветок.
«Здравствуй, Звезда Полей»
«Здравствуй, Ярило»
«Почему такой ник?»
«Девчонки назвали, когда в школьном походе я два дня провела в поле, фотографируя цветы. Свои знают, а чужих я не добавляю»
«Красиво»
«Твой тоже красивый. Ярило – бог солнца у славян»
«Значит, я свой?»
Родители вернулись домой, и мама несколько раз звала меня обедать. Когда открылась дверь в комнату, я сделала вид, что сплю. Мама ушла, а я продолжила общение с Ярославом.
Мы переписывались по нескольку часов в день обо всём на свете. По большей части о всякой ерунде, но нам обоим не было скучно. Напротив, я давно так не смеялась.
Чтобы родители не догадались, пришлось выключить звук. Телефон я оставляла в комнате и, каждый раз спускаясь вниз, мучилась мыслью, что там могло прийти сообщение от Ярослава, а я тут сижу.
В предпоследний день каникул он всё-таки приехал…
Я пожелала ему спокойной ночи и стала ждать ответ. Было уже поздно, давно перевалило за полночь. В доме стояла тишина, даже Мурик выключил свою мурчалку и сладко спал на моей подушке.
Ответ всё не приходил, и я размышляла, стоит ли ещё подождать или пора уже поторопить. Как вдруг яркое пятно света прошлось по стене и краем зацепило моё окно. Я откинула одеяло и вскочила со скоростью, которую, несомненно, одобрил бы наш учитель физкультуры. Оперлась о подоконник и прижалась щекой к стеклу.
Немного не доезжая до калитки, на дороге стоял мотоцикл, а рядом с ним сам Логинов с растрепавшимися после шлема волосами.
Открыла раму и на смеси шёпота и незнакомого мне доселе языка жестов попыталась объяснить, чтобы он не шумел, а я скоро спущусь к нему.
Одевалась тоже на удивление быстро. Джинсы и джемпер словно сами налезали на меня, не позволяя потерять и секунды драгоценного времени.
Спустя четыре минуты я уже выходила за калитку.
Ярослав приложил палец к губам, снял мотоцикл с подножки и повёл его в сторону моря. Я тоже молча шла за ним. Лишь отойдя на значительное расстояние, Логинов остановился и завёл мотор. Я забралась на сиденье позади него, обхватила руками за талию, и мы понеслись по-над морем, вперёд и в ночь, оглушая рыком мотора скопившуюся вокруг темноту.
Ярослав остановился, лишь отъехав от города на значительное расстояние. Он заглушил мотор. Свет фары погас. И тишина тут же поглотила последние отзвуки, заставила нас замереть, боясь нарушить эту удивительную гармонию далёких мерцающих звёзд, мрачной тьмы моря и шепчущего о любви лёгкого ветерка.
– Я больше не мог тебя не видеть, – прошептал Ярослав, прежде чем наши губы, обладавшие собственной волей, потянулись навстречу друг другу.
Мы целовались упоённо, позабыв обо всём на свете, вплетая наши губы и руки в царящее вокруг нас волшебство.
Я задыхалась от переполнявшего меня счастья. Наши вжавшиеся друг в друга тела порождали фейерверк эмоций, разноцветными искрами устремлявшийся ввысь и в стороны, раскрашивая ночь яркими красками чувств.
Мы самозабвенно целовались, затем разговаривали, снова целовались и никак не могли насытиться друг другом. Лишь когда я замёрзла так, что зубы начали отбивать зажигательный африканский ритм, Ярослав заставил меня забраться на мотоцикл, отправляясь в обратный путь.
Я ещё обнимала его, вдыхала его аромат, разбавленный встречным ветром, но уже ощущала горечь расставания. Мне уже было грустно настолько, что хотелось плакать так же сильно, как несколько минут назад смеяться от счастья.
Если это и есть любовь, то она – самое прекрасное и одновременно самое грустное чувство на Земле.
За несколько домов до моего Ярослав остановил мотоцикл, и мы тихонько сидели некоторое время, набираясь смелости, чтобы вновь расстаться.
Потом подошли к моей калитке и молча стояли у неё, глядя друг другу в глаза. Ни у кого из нас не хватало сил первым разорвать этот взгляд и уйти. То, что нам предстояло расстаться, казалось ужасно несправедливым. Я уже собиралась сообщить об этом Ярославу, но он вдруг протянул руку и коснулся моей щеки. На его пальцах блеснула влага, и только тогда я поняла, что плачу.
Ярослав быстро коснулся моих глаз губами, стирая слёзы, а затем мотнул головой на калитку. Я шмыгнула носом и кивнула, понимая, что пора уходить, иначе нас могут заметить собирающиеся на работу соседи.
Логинов улыбнулся ободряюще, я улыбнулась ему в ответ и толкнула калитку. В этот момент я чувствовала, что моё сердце разрывается на две части, одна из которых остаётся по ту сторону забора, вместе с Ярославом.
Так начался наш тайный роман.
24
В школе мы делали вид, что не замечаем друг друга.
Я нарочито смотрела в сторону, проходя мимо него. Не знаю, что чувствовал в эти моменты Логинов, но, когда он проходил рядом со мной с пустым взглядом, мне казалось, что мир разваливается на куски. И лишь засветившийся экран телефона, сообщавший об очередном послании, заставлял меня немного примириться с действительностью.
Звук на мобильнике мне пришлось отключить в первый же день в школе. Поскольку переписка сейчас была единственным способом связи между нами, мы постоянно обменивались сообщениями.
– У тебя кто-то появился? – поинтересовалась София, глядя, как я улыбаюсь, читая очередную эсэмэс.
– Нет, что ты, – тут же открестилась я, а входящий звонок от мамы подсказал подходящий ответ: – Просто родители помирились. Ужасно рада за них. – я улыбнулась и ответила в трубку: – Да, мам, привет.
У моих родителей действительно всё было хорошо. Их роман развивался также бурно, но менее тайно, чем мой. Всё же папе с мамой не приходилось ото всех скрываться. Поэтому я им немного завидовала.
Сейчас родители планировали поездку в Пятигорск и переживали, как я справлюсь одна, и не стоит ли позвать бабушку Зину, папину маму, чтобы та присмотрела за мной.
Я была категорически за отъезд отца с матерью и категорически против приезда бабушки. Но старалась сдерживать эмоции, чтобы родители не догадались, что задумала их дочь.
До поездки оставалось ещё три месяца. И я была уверена, что смогу их убедить в своей самостоятельности.
Тем более, скоро у меня день рождения. Я стану совершеннолетней, а значит, родители смогут спокойно оставить меня одну и не переживать.
– Ты помнишь, что завтра идёшь в кино с Миленой? – спросила мама.
Я хмыкнула. Ну как о таком можно забыть? Ведь Ярослав обещал, что уговорит Татьяну Викторовну отправить его присмотреть за сестрой. И я была уверена, что в темноте кинотеатра мы с Логиновым сможем незаметно держаться за руки.
– Конечно, помню. А почему ты спрашиваешь?
– Татьяна Викторовна звонила, интересовалась, не передумала ли ты. – мама произнесла имя нашего мэра с такой непередаваемой смесью ревности, тщательно подавляемой агрессии и сомнений, что становилось ясно, она ничего не забыла. И при случае обязательно напомнит отцу о его прошлом, то и дело вторгающемся в настоящее.
– Нет, мам, я не передумала.
Прозвеневший по школе звонок спас меня от продолжения разговора. Тем более, я уже слышала звук входящего сообщения, и мне не терпелось его прочесть.
– Всё пока, мам, урок начался. Дома поговорим.
Я отключилась и открыла послание от Ярослава.
О, какая отличная новость! У Логинова получилось уговорить маму, и теперь мы пойдём в кино втроём – я, Милена и Ярослав.
Как же мне хотелось броситься сейчас ему на шею и расцеловать. Но приходилось сидеть ровно и делать вид, что внимательно слушаю биологичку.
Держалась, сколько могла. И всё-таки не стерпела, повернулась к Логинову с сияющей улыбкой. А он, словно только того и ждал, подмигнул мне и тоже улыбнулся.
Я тут же отвернулась и посмотрела на Софию. Кажется, она ничего не заметила. Зато заметила Кристина. Я даже вздрогнула, наткнувшись на полный ненависти взгляд, устремлённый на меня.
Да глупости. Что она могла заметить? Я же только быстренько улыбнулась Ярославу и сразу же отвернулась. Подумаешь, куда-то посмотрела. Подумаешь, чему-то улыбнулась. Необязательно же сразу Логинову. В той стороне сидели ещё как минимум три парня.
Кажется, мне удалось себя успокоить. Но неприятный осадок всё равно оставался почти до конца уроков.
***
Едва я вышла из машины у торгового центра, Милена с визгом бросилась мне на шею.
– Привет, малявка, – я тоже обняла её и уткнулась носом, глядя поверх кудрявой головы на Ярослава. Он стоял рядом с матерью, которая при виде меня скривилась и процедила сквозь зубы:
– Опаздываете.
– Здравствуйте, Татьяна Викторовна, – я проследила за её взглядом и вдруг поняла, что скривилась она вовсе не при виде меня. За моей спиной стояли родители, и мама нежно прижималась к отцу, обнимая его за талию.
– Саш, позвони папе, как закончится сеанс, а мы пока по магазинам пройдёмся, – она мило улыбнулась. Нежно так, по-акульи.
Я схватила Милену за руку и потащила к лестнице на второй этаж.
– Хорошо, мам, – ответила уже на ходу. Не хотелось стоять рядом с этой троицей, чтобы ненароком не зацепило молнией, когда она ударит. А гроза вот-вот могла разразиться, ею уже пахло в воздухе.
Наши места располагались в верхнем ряду. Выше находились только диваны. А поскольку сеанс был дневной, к тому же показывали мультфильм, над нами никого не было. Все эти аспекты я учла при выборе билетов, и теперь радовалась, что рассчитала абсолютно правильно.
Я села посередине между Миленой и Ярославом и болтала с малявкой, ожидая, когда погаснет свет. На самом деле я ждала совершенно другого – прикосновения. Мы виделись с Логиновым каждый день. Постоянно переписывались. Но вот его прикосновений мне очень не хватало. Не считать же наши редкие ночные вылазки, которые обычно не длились больше получаса, потому что на улице было холодно.
Ярослав взял мою руку в свои широкие ладони, как только в зале погас свет. Сжал мои пальцы, легонько поглаживая. Я не решалась повернуться к нему, не уверенная, что сумею удержаться и не потянусь к нему губами. Так и сидела, не двигаясь, глядя на экран невидящим взглядом и почти не осознавая, что там происходит.
И всё-таки я была счастлива.
После сеанса мы пошли в «Баскин Роббинс». Там нас уже ждала Татьяна Викторовна. Своим родителям я звонить не стала, чтобы не усиливать грозовой фронт.
Логинова за полтора часа слегка оттаяла, и мы почти спокойно пообщались, обсуждая приключения мультяшных героев. К счастью, Милена практически не замолкала, не давая возникнуть неловким паузам. А я всё ещё продолжала чувствовать тепло руки Ярослава на своей ладони.
Так прошёл февраль, почти закончился март. И даже не знаю, в какой момент этих нечастых встреч и сорванных украдкой поцелуев мне стало недостаточно.
Через два дня должен был наступить мой восемнадцатый день рождения. Синоптики обещали солнечную погоду, и родители собирались устроить для меня праздник на свежем воздухе.
Мне разрешили пригласить «хоть всех одноклассников», но по напряжённому взгляду отца я поняла, что «всех» в данном случае означало «кроме одного». Ярославу Логинову здесь будут не рады.
Я не стала спорить. Но из чувства противоречия никого не пригласила. Без него все остальные были мне не нужны.
Тридцать первого марта было воскресенье. И я могла бы поспать подольше. Но в семь утра меня разбудил звонок. Мои любимые подруги захотели быть самыми первыми и устроили раннюю видеоконференцию.
Я заспанная, лохматая, ещё плохо соображающая со сна, лежала на подушке и улыбалась, глядя на их такие же сонные лица.
– Спасибо, девочки, что не забываете, – зевнула, глядя на зевающих Светку и Ирку.
– Мы очень старались, – заулыбались они.
Отключившись после разговора, я решила ещё поспать, но сон больше не шёл.
«Ты что делаешь?» – набрала сообщение и отправила Ярославу.
«Сплю», – тут же пришёл ответ. За ним смайлик. И ещё одно сообщение:
«Хотел поздравить тебя первым, но проспал. Я опоздал?»
«Нет, я тоже только проснулась. Девчонки разбудили».
«Тогда с днём рождения. Целую тебя восемнадцать раз».
«И всё?» – само вырвалось у меня.
В ответ подмигивающий смайл и таинственное: «Остальное вечером, когда твои родители уснут».
Надо же как ранний звонок и несколько сообщений поднимают настроение. Из комнаты я вышла улыбающейся.
– Доброе утро, – поприветствовала родителей, суетившихся у кухонного стола.
Мама коротко охнула, и что-то упало на стол.
– Маша! – вскрикнул отец. – Осторожнее!
– Что здесь происходит? – я подошла ближе и обомлела.
На столе лежала фотокамера моей мечты. Совершенно уникальный дальнобойный аппарат с практически самым мощным зумом в своём классе. То есть теперь я смогу увеличивать изображение в сто раз почти без потери качества. Причём при низкой освещённости. То что надо для съемки закатов и рассветов над морем.
А ещё здесь был встроенный модуль Wi-Fi. И при весе камеры меньше килограмма батарея выдерживала более тысячи снимков.
Одним словом, передо мной лежала мечта.
– Это мне? – хотелось себя ущипнуть, но папа кивнул.
Я подошла к столу и осторожно взяла камеру. Корпус уверенно лёг в руки, пальцы сами нашли кнопки.
– Она же очень дорогая, – на глазах выступили слёзы счастья.
– Надеюсь, я ничего там не разбила, – тихо произнесла мама.
– Всё в порядке, – успокоила её и осторожно положила камеру обратно на стол. – Спасибо. Спасибо огромное.
Крепко обняла маму и папу и подумала, как же всё-таки я люблю своих родителей.
