Лена Гурова
Столетовы. Часть 1. Верьте в любовь, девчонки!
Вынырнув, увидел удаляющуюся девушку с собакой. Ну уж нет, опять сама-сама. Он вылез из воды, забрал обувь и пошел за ними босиком. Дойдя до веранды, Лена повернулась. «Господи, она что, не видит, что у нее все просвечивает?" – опять заныло под сердцем. Сергей, стараясь не смотреть на нее, выдавил:
– Иди переодевайся, а я пока Карке ранки позамазываю. Где аптечка, я знаю.
– Ну ты же тоже мокрый, зачем нырял в одежде, не мог раздеться? Вам же, мужикам, проще. Я могу принести тебе папину рубашку.
– Да, если можно.
И Елена удалилась. Он выдохнул. Снял мокрую шведку, повесил на спинку стульчика, а стильные брюки, которыми они с Витькой так гордились, подкатил до коленей. Кара спокойно перенесла "лечение". Сергей улегся прямо на деревянный пол, свесив ноги со ступенек и подложив под голову руки, а собака устроилась рядом с ним.
Лена стояла у окна и смотрела на этого такого ладного, такого красивого, самого лучшего мужчину на свете! Как он ей нравится! Сережка -картошка…
Когда они вернулись, за столом сидели одни "старики" и Виктор с Людкой. Остальные пошли прогуляться. Но, судя по доносившимся голосам, не дальше причала над озером. Иван Иванович спорил с Вениамином Павловичем. Они никак не могли понять, как собаки попали на участок. То, что Кара могла найти дорогу сама, это понятно. Но как она зашла? Ведь неделю назад восстановили весь забор, через который мог пролезть только ежик. И откуда появилась чужая собака? Прямо, тайна, покрытая мраком.
Дора поставила перед Леной и Сергеем поднос с раками и всякой всячиной из рыбы.
– Ешьте, дети, а то вы с вашей беготней с голоду помрете.
Они с Сергеем накинулись на вкуснятину, есть хотелось ужасно. Папа подливал пивка всем, сам попивал винцо, мама с Дорой просто уже отдыхали, а Вениамин Павлович с Виктором настраивали музыку. И когда зазвучали первые аккорды, Дора получила галантное приглашение потанцевать от своего мужа, мама Лены от ее же папы, Людка с Виктором. Ну и они с Сергеем. От него пахло пивом, озерной водой, немного собакой и чем-то ещё, лимоном, что ли. Лене так хотелось прижаться к нему, довериться, плыть с ним по воле волн, ощущать его всего… А он за это же самое готов был отдать весь мир…
– Ой, Сереженька, а я тебя потеряла, – закрякал голос Светы.
Сергей вздрогнул.
– Все тут, а тебя нет. Ты мне нужен, надо кое-что тебе рассказать.
– Люди танцуют. Что за срочность? – Взвилась Лютик. – Подождать нельзя?
Но Лена уже высвободилась из сережкиных рук.
– Я кофе варить. Кто еще будет? – Никто не хотел, все напились пива.
– Мне, мне. Черный с сахаром и с перцем. В общем, по-столетовски, – заверещала Светка. – Ну пойдем, поговорим, Сережа?
– Успеется, – отрезал он и сел за стол, Виктор налил ему еще пивка.
– И мне, – попросила несносная девица.
– Ты же кофе будешь.
– Одно другому не мешает, – и уселась рядом с Сергеем.
За столом тихо гомонили, все уже устали от праздника. Вадим со Светланой стали собираться в город. Лейтенантам тоже надо было завтра на службу, да и всем остальным по делам. Решили еще немного потанцевать и отъезжать восвояси. Лена вынесла кофе на красивом подносе. Две чашки. Сразу вкусно запах кофе с корицей, который любила девушка.
– Я же просила с перцем, – надув губки, закапризничала Светка.
– Вот, пожалуйста. Этот с перцем.
– Ты своей корицей перебила весь аппетит. Не надо мне.
– Давай мне, Леночка, – попросил Сергей.
Она подала ему чашку, место рядом с ним было занято, и Елена уселась на диванчик, вытянув свои уставшие ноги.
– Очень красиво, выставила напоказ свои ножищи…
Но договорить ей не дали. Сразу с трех сторон. Ван Ваныч, Вадим и Сергей почти одновременно спросили:
– Это кто? – Возмутился папа.
– Прекращай уже, Света. Только тебя одну и слышно.
– Хочешь поговорить? Пойдем уже! – Это Сергей.
Назад он пришел один, объявив, что посадил Светку на автобус. Все тоже стали собираться. Вадим подошел к Сергею и Виктору и попросил их остаться помочь родителям навести порядок. Но когда все разъехались, Дора решила сегодня уже ничего не делать, не громыхать. И мамы-папы ушли отдыхать. Лена с Лютиком смылись за дом, разожгли костерок и запели. Они очень любили попеть в тишине. Вдвоем. На людях исполняли только романсы по просьбе, конечно же, взрослых. А сейчас пели про недотрогу, про незабудку, про них, в общем.
Уже хорошо стемнело, костер потух, пора отдыхать. Но так не хотелось. Людка проводила Елену до калитки между участками.
– Я прошу тебя, иди сразу домой, а то эта история с собаками не дает мне покоя.
– Я провожу, Людок. Мне все равно после ваших песен не спится, – появился неизвестно откуда Сергей.
Они зашли за калитку, Кара подскочила черной тучкой.
– Ну раз тебе не спится, пойдем на озеро, пусть Карла покупается.
– Да, с удовольствием. Ночи теплые, водичка что надо. Я бы и сам не отказался. И комаров нет. Молодец, Ван Ваныч, как-то их уничтожает. Отравой?
– Угу.
Они уселись на доски, дали овчарке вволю поплавать. Посмеялись над её смешными пассажами – она все подплывала и звала их в воду. Но плавать с ней не хотелось. Спасательный рефлекс собаки оставлял потом на руках и спине царапины. Кара вылезла, отряхнулась, обрызгав их, и улеглась, вытянувшись.
– Сережа, ты не мог бы отвернуться, мне нужно раздеться. Не купаться же опять в одежде.
Бухнулась в воду. И поплыла к середине озерца. Он тоже разделся и тоже бухнулся, и тоже поплыл. Подплывая к ней, лежащей на спине в темной воде, отчетливо увидел ее обнаженную грудь. Лена перевернулась, поняв, что он рядом. А Сергей начал тонуть: и в воде, и в ее глазах, даже в темноте отливающих зеленью. Ощущая ее тело так близко от себя, он отважился спросить: " Можно тебя поцеловать? " И, не получив ответа, нежно прижался к её губам, на полсекунды, боясь задеть эту обнажённую грудь.
Все тело Елены подалось к нему.
«Что он делает, маньяк какой-то?» Но вслух произнес :
– Как вкусно, я мечтал об этом весь вечер. Даже корицей пахнет. – Он старался не прикасаться к ней своим торсом, и понял, что она дрожит, явно не от холода.
– Замёрзла? Пошли-ка на выход.
Зелёные глаза чуть не плакали…
– Я выйду первый, отвернусь. Ты следом, оденешься.
Сергей понимал, почему она молчит, и ждал этого вопроса. И уже, поднимаясь по лестнице, она не выдержала.
– Почему ты со мной так, Сережа?
– Потому что, влюбился в тебя, как мальчишка. Потому что ты еще маленькая девочка, тебя беречь надо. И я буду оберегать тебя. А там видно будет.
– Что, и поцеловать меня нельзя? – Полыхнула глазами Лена, стоя на ступеньку выше .
Он притянул её как можно ближе к себе, крепко обняв за талию. И поцеловал, так нежно и чувственно, что у Елены земля ушла из-под ног. Первый поцелуй, такой настоящий.
Они стали встречаться в городе, особенно не афишируя свои отношения. Много гуляли, катались на пароходике, ели мороженое, и говорили-говорили. Обо всем. Им было очень интересно вдвоем. Лена в свои неполные 18 лет оказалась интересным собеседником и умела слушать. Сергей даже лекцию о женской физиологии прослушал, не перебивая. А Елена вникала в секреты околомашинных дел. Но ни в кино с его последними рядами, ни к себе в общежитие, где у него была комната, ни даже просто в укромное место, он её не водил. Они все время находились среди людей. И вообще, обращался он с ней, как с хрустальной вазой, в прямом смысле этого слова: из автобуса вытаскивал, засунув руки ей под мышки, и аккуратно ставил на землю. На пароходик вообще заносил. А когда просто шел рядом, то в моменты "опасности", притягивал к себе, или брал за руку, как маленькую девочку.
– Сережа, я, если и есть хрустальная ваза, то армированная, – не выдержала Лена очередной защиты от маленького мальчика, проехавшего ну уж очень близко от неё на велосипедике.
Он засмеялся. А потом очень серьезно посмотрел в девичьи глаза, такие сердитые в этот момент. И поцеловал на виду у всего честного народа. Не удержался. Надутые, обиженные губки притянули, как магнит.
– Сережа, ну смотрят же, – смутилась Елена.
– Пусть завидуют, – парировал он и снова поцеловал.
Они очень хорошо смотрелись вместе. Тёмно-русый Сергей с чистыми серыми глазами, высокий и стройный, и Елена, светленькая, с зелеными в крапинку глазищами, длинноногая и гибкая, как раз по плечо своему спутнику. Оба в новомодных джинсах, кроссовках и одинаковых, но разного цвета, майках.
– Мне завтра придется уехать где-то на месяц. По работе. Мы с Виктором ждали этой возможности давно. Не могу подвести. – Голос его сорвался.
Его Ленка, его любимая Леночка, вытаращила свои глазищи, сразу же превратившиеся в маленькие телескопы от набравшихся в них слёз.
– Как? – Ахнула она. – На месяц? Куда? Зачем? А я? Как же я?
– А ты будешь меня ждать. Взять тебя с собой я не могу. Ты же не хочешь, чтобы твой отец сделал из меня отбивную? Или люля-кебаб. Кстати, что-то хочется есть. Пойдем, посидим в кафе и всё обсудим, – как-то очень буднично предложил Сергей, сердце которого разрывалось от одной мысли, что он её столько времени не увидит.
Но расслабляться нельзя. Держись, Серёга!
– Что? Ты хочешь есть? – И слёзы, наконец, прорвались и полились Ниагарским водопадом.
Она рванула так неожиданно, что Сергей не сразу бросился за ней. Елена успела заскочить в автобус. А он закрутился в поисках такси. Поймал, приехал к её дому явно раньше. И стал ждать. Лены не было. Час, два, три. Он позвонил из автомата к ней домой. Лены не было. Сергей стал звонить всем, у кого она могла бы быть. Девушки не было нигде. И тогда он догадался – она на даче.
Он просил таксиста ехать поскорее. Вот, если бы ему за руль, он бы уже был там. Тревога сжимала его сердце стальными клещами. Как он мог отпустить её?
В окнах дома было темно. И вообще везде была темнотища. Сергей рванул на пирс. И увидел её: она стояла в лунном свете на самом краешке мостков, подняв вверх руки и голову и покачиваясь из стороны в сторону, словно отправляла во Вселенную какую-то просьбу или послание. И пела с закрытым ртом, получалось очень заунывно, прямо, как молитва. Жалость сковала его, ком в горле перекрыл кислород… Ну уж нет! Он не позволит своей любимой Леночке так себя изводить. Сергей подошел к ней. От неожиданности девушка чуть не упала в воду, Сергей поймал её и прижал к себе.
– Что, испугалась? А я чуть не сдох, пока искал тебя. Ну чего ты дрожишь? Я тебя никому в обиду не дам. И вообще никому не отдам. Ты – моя любимая, моя единственная, моя на всю жизнь. Слышишь? Ленка, моя Леночка, моя Аленька.
Всё, все старания последних дней, призывы к воле, к разуму, всё растворилось в этом озере, под этой развратницей-луной, в этих любимых глазах. Он целовал её, забыв обо всём на свете, и она отвечала ему, обвив его шею, приподнимаясь на носочки.
– Серёжка, как я люблю тебя!
Силы явно оставляли Елену, и Сергей положил её на доски, ещё теплые, продолжая целовать. И когда ощутил под рукой упругость девичьей груди, её, Ленкиной, о которой он столько мечтал, которая снилась ему, и которую он так желал, но не позволял себе даже прикасаться; когда понял, что эта девчонка всем своим женским естеством уже проникла в его душу, под его кожу, в его сердце, он сдался. И целовал теперь её всю, такую желанную, такую нежную, такую совсем неопытную, но отдавшую ему себя всю, до самой последней крошечки… И пусть весь мир подождет…
В реальность Сергея вернул вскрик. Резкая, но короткая боль пронизала Елену с головы до ног. Он понял это.
– Прости, прости, любимая моя, золотая, родная. Это только в первый раз так, – и стал опять целовать её, нежно, чувственно, целовать везде.
Ну, как теперь ему без неё жить? Как оторваться от этой красоты? Как ему теперь спасать мир? А Елена была совершенно счастлива от одной только мысли, что первый и такой любимый мужчина в её жизни – это Сергей, самый лучший во всей Вселенной.
И тут она подскочила, ойкнув от боли внизу живота.
– Папа! Я же не позвонила родителям! Он убьёт меня. Что же делать?
– Так, я поеду в город, скажу, что ты на даче, что все в порядке, просто не смогла дозвониться. Короче, придумаю, не волнуйся. Заберу Виктора, ему все равно нужно к Вениамину Павловичу. И вернусь. А ты…
Он взял Лену на руки и понёс в дом. Включил свет, положил на диван.
– А ты жди меня и не таскайся по дому. Лежи, – и чмокнув её, укатил, заперев за собой дверь.
Елена никогда не узнает, чем Сергей убедил отца, но вернулся он один. Ей сейчас не хотелось думать об этом. Но и об отъезде Серёжи даже вспоминать было больно. Они проговорили всю ночь. Он носил её на руках, прижимая к себе. Ему хотелось ощущать свою девочку, целовать-миловать. Он всё никак не мог поверить в реальность происходящего, и радуясь, и ругая себя одновременно. Под утро забылись в недолгом сне, слившись как сиамские близнецы, как одно целое. Разбудил их Виктор, надо было ехать. Лена не плакала, ничего не говорила, просто принимала это испытание как есть: Сергей уезжает, она будет ждать. Он не целовал, он впитывал вкус её губ, вкусный, сладкий, такой уже родной… Оторвался. Ушел, оставив на губах своей Ленки ожог от поцелуя, такого горячего, такого упоительного…
Девочка Лена прожила этот месяц. Она даже что-то делала: лазила по библиотекам, вместе с Костиком ездила в ближние деревни "за фольклором ", собирала какие-то материалы и мечтала – приедет Сергей, и… Картинки рисовались всякие-разные, но непременно радужные. И свадьбу она тоже представляла, и даже их детей.
Одного не могла понять тогда эта девочка, совсем не глупенькая, а просто обалдевшая от любви и сильно скучающая по своему Сергею, почему он ни разу не позвонил. Да, о плохой связи было что-то сказано, но не до такой же степени? Ни разу не позвонить. Звонок раздался ровно через месяц. Заканчивалось лето, заканчивался дачный сезон.
– Привет, любимая моя девочка! Я дома, – у него перехватило дыхание от волнения.
– Серёжа, – тихо прошептала Елена, – Ты где?
– Мы с Виктором где-то через час освободимся и поедем к Вениамину Павловичу. Надо кое-что доставить. А потом…
– Я приеду, уже выезжаю.
Лена летела на свою дачу и, проходя через участок Доры, увидела на веранде её и Свету, подружку Свету. Что-то кольнуло под сердцем, но тут же улеглось. Сергей… Скоро она его увидит. Сердце забилось, щеки заалели.
– Леночка, ты что не заходишь? – Голос Доры звонко прозвучал в предосеннем прозрачном воздухе. – Иди к нам, иди-иди.
Пришлось зайти.
– Здравствуйте всем. А Люда здесь?
– Людочка, Лена появилась.
Подружка кубарем слетела со второго этажа и давай обнимать-целовать. И потихоньку стаскивать Елену с веранды.
– Пойдем к вам. Хоть поболтаем, – тащила она Лену в сторону её дома.
– А у нас радость, – продолжала Дора. – Света приехала. Оказывается, они с Сергеем женаты, т.е. расписаны. И вот теперь хотят это дело отпраздновать. Света всех приглашает, и тебя. Только еще дату не назначили. Сейчас Сергей приедет, будут решать.
– Поздравляем, счастья-радости желаем, – буркнула Людка и уже с силой потащила Елену.
Дальнейшее, как кадры немого кино. И не с ней, Еленой, а с какой-то другой девушкой. Лютик затолкала её в дом. Пихала ей воду, чай, даже папин коньяк. Трясла как грушу, умывала холодной водой. Она всё понимала, её подружка, но не знала, как помочь. И когда стала орать, что вызовет сейчас скорую помощь, если Ленка не очнётся, к той стал возвращаться разум. То, что мир вокруг рухнул, а всё её естество находилось в состоянии отбеливателя без запахов, вкусов, звуков, стало понятно сразу. Она оглохла, онемела и ослепла одновременно. Бежать! Бежать куда угодно, только подальше отсюда. "Бежать": – стучало в висках. Не обращая внимания на Людмилу, Елена схватила сумку и рванула на пристань. Остатки разума подсказали ей, что Сергей появится с другой стороны,от трассы. Значит, надо на пристань, в обратную сторону. "Беги, Ленка, беги." Она никогда так не бегала. Лютик отстала почти сразу. И когда Елена в последнюю секунду влетела на пароходик, её уже не видел никто. Как добралась до города, история умалчивает. Она сидела на лавочке в прибрежном парке, замёрзшая и бледная, с остановившимися глазами. Видимо кто-то из сердобольных прохожих обратил внимание на странную девушку, потому что к ней подошел милиционер, что-то спрашивал, она что-то отвечала, постепенно понимая, что нужно как-то взять себя в руки. Дошла до кафе, выпила воды, потом большую чашку кофе. Купила ещё бутылку воды и пила, пила как живую воду.
Решение пришло само собой. Как будто открылось второе дыхание. Папа с мамой и Ольгой приезжают завтра, от папиных сестер. Дойдя до почты, Елена позвонила им, чтобы они не беспокоились. Домой нельзя, там может появиться кто угодно, а она не хотела никого видеть. Куда, куда? К друзьям, родственникам, знакомым? Ну, не вариант. На необитаемый остров, можно, даже, невезения. На луну. На северный, можно южный полюс. Она бы даже согласилась на тюрьму, потому что ей всё равно, лишь бы подальше от этой, так неожиданно свалившейся на неё беды. Остается, Костик, друг детства, одноклассник, а теперь еще и однокурсник. Он всегда выручал и в школе, и вне её. У него есть съёмная квартира, которую они арендуют с другом. И о ней никто не знал.
Лена наврала, что потеряла ключ от квартиры. Ещё что-то врала. В конце концов, Костик, не поверивший ни одному её слову, отправил "оставшиеся от Лены кусочки" в душ. Вот, что надо было ей сейчас больше всего. Долго-долго смывала она с себя что-то липкое и мерзкое, окутавшее её со всех сторон. Потихоньку возвращались какие-то силы. Она вышла в халате Кости, извинилась за это, плюхнулась в кресло. С кухни доносился запах кофе и чего-то ещё. Там кто-то возился.
– Это Лёня. Мы с ним снимаем эту квартиру. Сейчас попьём, поедим, и я тебя слушаю, – объяснил ситуацию Костя.
Это было его любимое выражение. И в первом, и в пятом, и в десятом классе он её, Лену, слушал. А уже потом делал выводы, и позволял себе давать советы. Именно, позволял, никогда не навязывая своё мнение. Правда, было и по-другому. Они тогда отдыхали в спортивном лагере после седьмого класса, очень интересно проводили время, почувствовали некоторую свободу. И Лена на спор переплыла Волгу. Костик целых три дня с ней не разговаривал. А когда открыл рот, стало понятно: он перепугался за неё до смерти. И онемел на несколько дней, потому что ему нечего было ей сказать, ничего хорошего. Мудрый не по годам, он битый час объяснял ей, что она – девочка, будущая мать. Что место героизму есть, а безрассудству нет. Ну, а когда на будущий год, находясь в колхозе на картошке, Елена с другим их одноклассником, Сашкой, великим математиком и баскетболистом, не захотевшем уступить девчонке в споре, влезли ночью на разрушенную колокольню при деревенском кладбище, Костик прибежал первым. Он понял, что они натворили: вверх было проще по разбитой лестнице без перил, а вот вниз… Да еще и фонарик погас. И Костя пополз, зажигая спички. И заложники собственной глупости тоже начали сползать, преодолевая по одной ступеньке, пока горела Костина спичка. Вот тогда они первый и последний раз поняли, насколько Константин был прав. Его теория о "ложном героизме", прочитанная им с Сашкой в виде лекции, засела у них в башках на всю оставшуюся жизнь. Правда, Санька, балагур и юморист, умница и прекрасно воспитанный человек, любящий спорт, шахматы и математические задачки, не нужен оказался этой жизни. У него нашли саркому, родители боролись до последней капли крови… А они, его однокашники, узнали об этом уже постскриптум. У Елены в памяти этот классный пацан остался настоящим героем, потому что, зная, что с ним стряслось, ни разу не пикнул в присутствии своих друзей. Улыбался, шутил, иногда выходил из комнаты, принося что-нибудь вкусненькое. Терпя боль, всяческие нещадные процедуры и терапии, Сашка не верил в плохой исход. И страстно мечтал о военном училище. Ах, каким бы Александр был офицером! Как раньше говорили – блестящим! Он ничего не умел делать наполовину, всегда шел до конца. Светлая память…
– Итак, я тебя слушаю.
После ужина и кофе мозги немного прояснились, а вот сил не было никаких. Даже языком ворочать. Лена уставилась на них, таких разных. Костик – светло-русый, с рыжинкой, кареглазый, немного рыхловатый, из спорта только на лыжах и катался, и Лёня – высокий, темноволосый, а глаза светлые, немного даже выцветшие, с накаченным торсом и большими руками. Они даже смутились, так бесцеремонно Елена их рассматривала.
– Ты чего, мать! Давно меня не видела? Или тебя заинтересовал Лёня? Так он у нас парень хоть куда. Учится на строительном.
– Очень приятно. Можно поговорить завтра? Сегодня я не могу уже…
– Ты нахлесталась кофе и пойдёшь спать?
– Что-то меня сморило.
– В этом она вся, Лёнчик! Совершенно непредсказуемая и …
– Не выдавай моих секретов. Где можно расположиться?
Уснула Лена сразу. И тут же проснулась. Так показалось. На самом деле спала двенадцать часов. В квартире никого не было. Записка на столе гласила, что они ушли ненадолго, и что она заперта, так как ключ у них один, а будить её не хотели. "Поехали меня сдавать»: – первая мысль, пришедшая в голову. Пятый этаж, телефона нет. Западня. Есть не хотелось совсем, но большую кружку чая налила. Тяжеленькую такую, горячую. И удивилась: сил не было, совсем не было. Если так дальше пойдёт, то она быстро превратится в амёбу. Или впустит в свою жизнь хандру и равнодушие, или ещё чего-нибудь. Как же взять себя в руки? Приедет мама, сразу поймёт, что что-то не так. А папа? Его не проведёшь! Елена старалась думать обо всём на свете сразу, лишь бы не о Сергее. Боль, застрявшая громадной занозой в её душе, не давала дышать. Ну как же взять себя в руки? Остаётся последнее, испытанное средство устранения проблем. "Проблем, но не боли", – подумала Лена и стала искать карандаш и бумагу. Нужно довериться чистому листу. Нашла какой-то клочок и, первое, что написала: "Он меня обманул". Проблема была определена. А дальше? Дальше что-нибудь положительное. Ну, например, что она мечтала, чтобы первым и единственным мужчиной был именно Сергей. Первое произошло, а второе, видимо, невозможно. Ведь понятно, что их с ним уже нет и не будет никогда. Ненависть победила любовь, это очевидно. Да ничего не очевидно, любовь надо ещё вырвать из сердца! Исписав почти весь листок, в конце опять появилось: "Он меня обманул"…
Он обманул её. Получается, воспользовался моментом. Пусть даже и так красиво: ночь, луна, лягушки квакают… Какие лягушки? Елену разбил приступ смеха, она хохотала так, что даже не заметила, как пришли парни. Они стояли в стопоре. Вид у девушки был ещё тот: в нижнем белье, с взлохмоченными волосами и безумными глазами, поджав под себя ноги, руками впившись в большую кружку…
Костик отправил Лёню на кухню, отобрал кружку, надел на Лену халат.
– Я тебя слушаю.
Она сунула ему исписанный лист. Он прочитал. Конечно, всё понял.
– Мы ездили к тебе домой, у тебя в кармане ключи. Я еще вчера понял, что ты их не потеряла. Так вот, вся площадка перед твоей дверью завалена цветами. А соседи сказали, что какой-то парень всю ночь тебя искал, возвращался с очередными цветами и опять уходил, видимо, искать дальше. Почему ты считаешь, что он обманул тебя?
– Да потому что вы все одинаковые, женатые, неженатые, блондины или брюнеты, ален делоны или макаки. И ты и твой Лёнечка. Все. Вам же одной мало. Команда налево выполняется по свистку. А нам что, направо? – И Елена залихватски свистнула.
– Подожди, – не обращая внимания на её выпады, продолжил Костик, – Сергей что, женат? Насколько я знаю, он живет один. Я был у него пару раз, там нет никаких женских вещей.
– На днях появятся. Дора не умеет врать.
– Да, я что-то такое предполагал, но как-то не вяжется. Ну, а ты собралась подыхать или поживёшь ещё немного? Мы с Лёней были в деканате. Нашу поездку одобрили. Только разрешение тебе надо взять у родителей, маленькая ещё, – и смутился от взгляда злющих Ленкиных глаз.
Да, маленькая, наворотила, надо спасать.
– Ты готова? Выезд завтра, в 6.00.
– Да, конечно. Сейчас домой,.. – и осеклась.
– Езжай, езжай, не бойся. Сергей твой с Виктором умотали, им чего-то там сдать надо. – Понял Костик, чего испугалась Лена. – Лютик донесла. А ещё она сказала, что Сергей…
– А кто это, Сергей? И всё, ничего не хочу знать. И чтобы даже имени не произносить.
– Ну есть же другие с таким именем, – резонно заметил Костик и получил карандашом по башке.
Тяжеленького не нашлось около Елены, а то бы неизвестно, был бы он сейчас жив.
Девушка вышла на улицу, немного причипурившись. Пошла пешком, она очень любила ходить пешком. Можно подумать, поразмышлять, просто подвести какие-нибудь итоги. Но сейчас… Куда ей деться от себя? Как принять всё это? Что оторвать, сжечь, заменить, чтобы хоть чуть-чуть стало легче? Он обманул её. И с этим надо дальше как-то жить…
На площадке перед дверью кто-то расставил цветы в банки с водой. Лена замерла на верхней ступеньке от этой красоты. Цветы не виноваты. Особенно выделялся букет желтых хризантем, громадные шапки в обрамлении ярко-зеленых листиков. Открылась дверь, и на площадку вышла соседка.
– Леночка! Тут тебя молодой человек всю ночь искал. Вон сколько цветов натаскал. Жалко, я их в воду поставила.
– Спасибо вам, тетя Маша. Давайте их разделим и занесем по домам. Мне завтра уезжать, а родители живут на даче. Вы забирайте все. Я только вот эти хризантемы возьму.
Так и сделали. Довольная тетя Маша начала что-то рассказывать про свою молодость, про ухажёров, про количество цветов, ей подаренных. Лена вежливо откланялась, сославшись на сборы к отъезду. В квартире пахло родным. Слезы полились сами собой, как водопад. Она ревела, как маленькая девочка, сидя на полу и размазывая слезинки по всему лицу, уткнувшись в желтые хризантемы.
Слёзы кончились как-то вдруг. Лена вскочила, вспомнив, что очень скоро уже могут приехать родители. Она схватила тряпку и ведро. Полы они всегда мыли руками. Мама не признавала никаких швабр. Она использовала любые возможности потери калорий. Никаких лифтов, эскалаторов, прогулки пешком и на работу, и в институт, причем в любую погоду. И дочерей к этому приучила.
Нет, полы потом. Сначала начистить картошки и дуть в магазин. Елена выскочила из подъезда вся такая домашняя с опухшими глазами и красным носом прямо в руки Сергея. (Ну, Костик!?) Он схватил её крепко, чтобы не увернулась.
– Надо поговорить.
– Мне некогда, я папу встречаю (почему-то забыла про маму). Готовлю, вот лука нарезала кучу, а овощей нет.
– Пожалуйста, прошу тебя. У меня совсем нет времени. Меня ждут. – Он махнул рукой в сторону какой-то военной машины, набитой мужиками.
– Я тебя держу, что ли? На все четыре…
– Я знал, что слушать ты не станешь. Вот, прочитай, пожалуйста, очень прошу.
– Сергей, – орали мужики, – давай скорее.
– Прочитай, Ленка, умоляю.
Глаза у Елены превратились в лёд. Она сама это почувствовала, словно рука снежной королевы прикоснулась к ней. На конверте желтела хризантема, такие же стояли у неё в квартире, и такую же держала в руках Светка, там на веранде. Лена отчетливо это вспомнила. И стала рвать конверт на мелкие кусочки с такой яростью, как будто от этого зависел мир во всем мире.
Сергей отшатнулся и медленно спиной стал отступать.
– Тебя нет в моей жизни. Нет. Ты обманул меня! – Каждое слово, как только что отчеканенная монета. – Не смей появляться в радиусе ста километров от моего дома.
Подскочил Виктор, схватил девушку за плечи, уговаривая успокоиться. А она всё что-то орала, явно обидное, не отдавая себе отчета. Сергей всё пятился, не отрывая от неё глаз, чуть не упал. Развернулся и со всего маху запрыгнул на машину. Виктор прижал девушку к себе, все еще пытаясь успокоить.
– Всё не так, как ты думаешь, Леночек. Совсем не так.
– И ты вали за своим дружком. Вы все одинаковые. Валите.
Слёз не было. Елена смотрела вслед уезжающей машине, и ничего, и никого не видела … И не слышала…
Странно, но наоравшись, ей стало чуть-чуть легче. Внутри болело, а голова ясная. Она все успела к приезду родных. Её спасло, что они добрались до дома поздно вечером. Лена объявила им о своем отъезде, о котором они уже знали, получила подпись на разрешение (спасибо мамулечке), и объяснив ранним вставанием свой уход спать, умотала, поджавши хвост. Конечно, мама поняла, что что-то не так. А папа так прямо поставил её в известность, что они обязательно наведаются в эту её экспедицию. Этого она боялась меньше всего.
Утром, не спав ни одной минуты, Лена уехала в институт, где им провели инструктаж и выдали туристическое снаряжение. Посадили всех в автобус, на котором они проколесили почти месяц по городам и весям. Елена быстро вникла в суть дела. Интерес был огромный. Они мало спали, много ездили, досыпая в автобусе.
Папа, таки, приезжал два раза. Уезжая, взял с дочери слово, что у нее все хорошо. Но дал понять при этом, что они кое-что знают. Мама провела своё расследование и ждет объяснений.
Занятия в тот год начинались первого октября. Родители переживали, что не отметили восемнадцатилетие своего чада. Поэтому, дав Елене один день на привидение себя в порядок, ждали на даче на семейное торжество.
Уже было довольно прохладно, но осень стояла шикарная. Лена очень любила эту часть осени, бабье лето. Воздух просто звенит, дышится легко, красота вокруг. Она приехала на одном их последних пароходиков, и это её спасло. Подходя к своему дому, увидела около дачи Гариных Сергея, он помогал Свете сесть в машину. Потом резко повернулся в сторону Елены, она еле успела спрятаться за кустами, зачем-то. Затем перевел взгляд на дом, постоял немного, и они уехали.
Ну вот и всё. Не её мужчина…
Но вечером её ждал сюрприз. Подарочек на день рождения, будь здрав. Лена поняла из разговора Доры с мамой, что Сергей скоро станет отцом, и как Дора ошиблась с этой Светой. И что-то еще, но Елена уже ничего не слышала. Она неслась в свою комнату, чтобы никто не заметил ее рыданий. Это не закончится никогда…
Лена с Ольгой почти все время жили в городе. На дачу ездили очень редко, хотя Иван Иванович развил там бурную деятельность по модернизации отопления, чтобы и зимой без проблем можно было отдыхать. Построил теплицу, маленькую баню. А, главное, посадил сад, малину, смородину. Детей своих он не привлекал. Девчонки прекрасно чувствовали себя в городе, хорошо и много учились. А Елена еще и занималась творчеством. Например, спроектировала небольшой дворик на заднем дворе, очень симпатичный. Они с Костиком уже сделали несколько выставок, стали какими-то там лауреатами молодежного конкурса. И теперь им предстояло соорудить свой собственный вернисаж, что отнимало все свободное время. Они продолжали мотаться по стране, собирали столько материалов, что часть их отдавали безвозмездно своим однокурсникам. Но лучшее оставляли себе. Поэтому и были лучшими.
