Лена Гурова
Столетовы. Часть 1. Верьте в любовь, девчонки!
Но из пробега стал выпадать папа Серёжа. Рано утром уезжал, поздно вечером возвращался. А то и вообще не приезжал под разными предлогами: то он у Ольги, то в офисе, то на городской квартире ночует.
Как-то, в одну из пятниц, Елена освободилась пораньше, забрала детей из сада и школы. И повезла свою дружную компанию в пиццерию, недавно открытую её знакомыми. Спасибо, Софи. это она пристрастила детей к этому кушанью. Рассевшись, детвора ворковала на все голоса. Окна в помещении были огромные, всё на виду. Через дорогу ресторанчик, хорошо освещён, прямо новый год. Они ждали заказ. Елена смотрела на эти иллюминации и узнала машину Сергея. Обрадовалась. Взяла телефон, чтобы позвать его к ним. И обалдела… Её муж выходил из ресторанчика в обществе очень элегантной рыжеволосой женщины, посадил её на переднее сидение, обскакал как козлик машину, и они укатили. Вот это да!
– Сергей, ты где? Ты пораньше сегодня? – Как можно безмятежнее спросила Елена, всё-таки позвонив.
– Я задержусь, мне надо ещё поработать.
– Так ты в офисе? Дай мне Виктора, он мне нужен.
– Да его нет. Он уже ушёл.
– Вот молодец, к семье поехал.
– Я постараюсь побыстрей.
– Мы в пиццерии, может подъедешь?
– Вряд ли. Пока освобожусь, пока доеду. Гуляйте без меня. И ни в чём себе не отказывайте.
Сергей хорошо зарабатывал, мог позволить себе так сказать. Для семьи он ничего не жалел. Но Столетов врёт! Что это за новости? Мозги зашевелились, а так хотелось отдохнуть от всего…
Дома мужа не было. Мама сообщила, что Ольга приедет завтра, у старших какие-то олимпиады. Вечер свободен от усиленной готовки. а тем более после пиццы. Малыши быстро угомонились, Зинка ускакала к бабке, Дэн и Дан – к дедке. И Елена осталась в большом холле уютного дома одна. Было около десяти вечера. Но не спать же идти? Она взяла бумагу, карандаши, фломастеры, этого добра у них были горы. Стала делать наброски. Мысль понеслась, фантазия включилась. Лена обожала это своё состояние. Полёт души. Вырисовываются модели, прообразы дизайнерских решений или ещё чего-нибудь, вплоть до проектов домов, дворов и двориков, садов и садиков.
Она так увлеклась, что не заметила как пробило 12 ночи. Сергея не было. Бумажки, разложенные по всему холлу, и на столе, и на кресле пестрели разноцветьем. Лена встала, налила себе чай, обожглась, чертыхнулась…
– Ай-я-яй… Поминать чёрта, да ещё к ночи…
Как он вошёл? Она не заметила.
– О, а у нас тут вернисаж! Не хватает только подиума, моделей и Костика. Или выставочных панно, и опять же Костика. Или просто на хватает Костика.
Сергей был пьян. Нет, конечно, он выпивал по поводу или в хорошей компании. Любил опрокинуть бокальчик вина с женой как-нибудь вечерком. Но напиваться!? Елена вспомнила только один раз, когда они с папой опробывали самогонный аппарат папиной старшей сестры. И набульбенились, наутро поняв, что беленькая оказалась градусов 60. Но вот так? Нагло домой, к детям? После полуночи?
– Ты что, Сергей? Иди уже спать, от тебя несёт как из бочки. Завтра объяснишь, что стряслось. Надеюсь, никто не умер.
– Нет, никто. Все процветают: и Костик, и твой итальянский друг, и Борисов твой. Он даже тебя ждёт, по-ра-бо-тать… А уж про подиумных мальчиков вообще молчу. Так что, всё прекрасно в твоём королевстве.
– Но, видимо, плохо в твоём, – Елена попыталась развернуть его к лестнице на второй этаж.
Не тут-то было, он вывернулся и пошёл на кухню. На ступеньке споткнулся и упал. Стул грохнулся в спящем доме, как разорвавшаяся бомба.
– Тихо, ты перебудишь детей!
– А, ну-да, ты же у нас мать, а я так – гиббон ходячий.
– Сейчас ты очень похож, – заметила она. – Пойдём спать, пожалуйста, Серёжа.
– Не пойду, я здесь буду, – встал, подковылял к дивану и бухнулся как бревно.
Елена сняла с мужа всё, что смогла, накрыла и… уловила лёгкий запах женских духов, не её. Как она мечтала, что сегодня пораньше заберёт детей, пораньше их уложит и пораньше залезет Серёжке под крыло. Забыв собрать свои эскизы, поплелась в спальню. Малыши сопели ( все дети спали с ними до трёх лет), лунный свет заглядывал в окно, освещая их смешные мордашки. Елена упала на кровать и заревела. Слёзы, как всегда, покатились ручьём. Это происходило редко, но метко. Майка сразу намокла, подушка тоже. А слёзы всё лились и лились. Так и заснула, вся в слезах и в мокрой майке. Неужели Сергей ей изменяет? Так явно? Даже не скрывает. А как же их "вернисаж" из семи детей? Как же она, Лена?
Сергей пришёл под утро, она услышала, как зашумел душ. Подскочила, посмотрела на себя в зеркало: кошмар, глаза красные, опухшие. Надо прятать. Лена быстро переодела майку и еле успела залечь на подушку. Она спит. Сергей подошёл к кровати. Присел. Погладил одну её щёку, потом вторую. Лена спит. Тихонько поцеловал.
– Пересолено, – буркнул под нос и ушёл.
Вещи, в которых он пришёл, были сложены в ванной. Рубашка отчётливо пахла духами. Значит, ей это не приснилось. Ну, сейчас… Она выскочила, слетела по лестнице и услышала звук отъезжающей машины. Быстро смылся. В холле все бумажки сложены, диван застелен. Да…
За завтраком Елена договорилась с мамой, что поедет в город с Денисом, Даником и Зинкой. Куда-нибудь их сводит. А малышей оставит бабушке.
Ольга внимательно слушала свою сестру. Полинка не сползала с рук Елены, рисуя и показывая, как это у неё получается. Они давно научились разговаривать сквозь рой детских голосов, игр и затей.
– Это что ж такое? Он встал, собрал твои эскизы, заправил диван, помылся, переоделся и смылся, оставив свою надушенную рубашку. Нонсенс… Ладно, систер, я попытаю Витьку. Обещаю всё честно рассказать потом.
Елена с детьми, прихватив Натуську, отправилась в игровой центр. Домой вернулись довольные, но уставшие. Есть отказались, расположившись кто где в большом холле. И она уселась, задрав ноги: целый день на каблуках, та ещё нагрузочка. Тут подскочили малыши, уселись по одному на каждую ногу. Катай их.
– Ой, только не это, – застонала их мама.
– А ну, брысь.
Лена задрала голову. Сзади стоял Сергей. Он должен был обязательно чмокнуть её, по сценарию, сложившемуся у них годами. Но нет, просто стоял и улыбался, гад, такой лучезарной улыбкой, от которой у Елены сносило голову.
– Башка не болит?
– Уже нет, мама меня отпоила. Тебе же некогда мной заниматься.
Она аж подскочила от возмущения. Но слова застряли в глотке, слишком много слушателей. На это и рассчитывал её "бедный" муженёк. Лена не любила ругаться, а ругаться, применяя бранные слова, вообще не про неё. Но сейчас ей хотелось вывалить ему на больную голову столько всего… Видимо, он почувствовал это, прочитал в её глазах, узрел сжатые губы. И опустил глаза. У Елены внутри всё похолодело. Опустил глаза, значит виноват?
Четыре пары глаз, мамы с папой и Ольги с Виктором, с тревогой наблюдали за ними. Про них Лена и не подумала. Выдавила из себя улыбочку…
– Я наверх, переодеться.
– Меня подожди. Ты же мне обещала. Заодно и отдашь, – подскочила Оля и затолкала сестру в комнату.
– Что обещала? Что дашь?
– Да я на ходу придумала, что сказать.
– Нет, ну ты видела, глаза опускает!
– Подожди, не развивай. Только сразу обещай, что до Сергея эта информация не дойдёт. Иначе Витька мне харакири сделает и больше ничего не расскакажет.
– Хотелось бы мне на это посмотреть…Да обещаю. Люминий.
– Ну так вот. У них дней пять назад появилась така мадама Марта. По обмену опытом. Ну помнишь Виктор ездил в Германию? Теперь её прислали. А что у нашего автопрома можно обменивать? Сама знаешь. Короче, их вызвали в органы и предупредили, что цель у этой Марты совсем другая. А добивается она её одним местом. В общем, проститутка. Но классная. В первые дни со всем младшим звеном переспала. А ты знаешь, какие красавчики работают у наших. Но запала эта зараза на Сергея. Сразу. И давай и так, и сяк. Но твой замордованный и работой, и домом не сразу понял что к чему. Вчера она уговорила его познакомить её с Константином Самохваловым. Мол, давно мечтала. И устроила показ мод перед Сергеем, давай крутить всем телом. А там есть что показать. Но когда мадам попросила что-то ей застегнуть или расстегнуть, он отправил её к Косте. Может, где-нибудь в другом месте он бы и сделал это, но не в твоём ателье, где куча глаз, – подливала масло в огонь Ольга.
– Конечно, сделал бы. У меня застёгивать уже нечего, всё давно расстёгнуто нараспашку.
– Сейчас не об этом. Видимо, решив идти ва-банк, она организовала "серёжкино падение". Разделась в кабинете Костика и позвала Сергея. А он, услышав разговор Самохвалова, до кабинета не дошёл. Тот вёл диалог, с кем? С Борисовым, который настаивал на твоём приезде во Владивосток. Что, мол, пора начинать, дальше тянуть некуда. А работать они хотят только с вами. И т.д. и т.п. А Костик объяснял ему, что ты не кукла, тебя не положишь в коробку и не отправишь почтой. Заключительная фраза Игоря, что он тогда сам приедет, потому что знает как тебя уговорить, добила твоего мужа окончательно. Константин слишком поздно заметил его присутствие. Через некоторое время Сергей с Мартой отбыли. Костя позвонил Виктору, Виктор никак не мог дозвониться другу. Видимо, они уже были в ресторанчике, где ты их и увидела. Потом Сергей отвёз её в гостиницу, что там было, никто не знает. Но напился Столетов точно там. Причём один. Привёз его работник гостиницы, который и рассказал обо всём. Всё. Всё, чем могу. Но сдаётся мне, что ничего там не было. А надрался Сергей из-за разговора Кости с Борисовым.
– Оль, посмотри на меня. Я давно уже не та девочка, которую Игорь увёз во Владик. У меня растяжки, целлюлит, седина и куча комплексов. И семеро детей. Коза и семеро козлят. И ты думаешь, я не понимаю, что могу быть неинтересна своему мужу? Но мы договорились говорить друг другу правду, пусть горькую, но правду. Каждый человек имеет право на счастье, и здесь даже дети не остановят. Так зачем останавливать?
– А ты и не останавливаешь. Ты никогда не борешься за своего мужчину, впрочем, как и я. Мудростью нас бог обидел. На том и стоим. Нельзя заставить себя любить, но и не любить тоже. Но ты, моя сестра – красотка. На тебя мужики до сих пор оборачиваются, засматриваются, заглядываются. И я знаю нескольких, которые бы сложили к твоим ногам свою жизнь. Но тебе этого не надо. Ведь так?
– Да! А говоришь, что не мудрая. Именно так. Мне нужен только Серёжка. Но вопрос остаётся открытым. На повестке дня – гостиница. И куда он ездил утром?
– А, да! Он её воткнул в самолёт, она отправилась в полёт. Цветов и поцелуев не было, Столетов оказался хреновым джентельменом! Их видело полаэропорта. Пошли, а то мама волнуется. Дай мне вот эти духи, что ли. Всё равно не пользуешься. Для легенды. – И они спустились вниз.
– Дети по комнатам. Сергей с малышами гулять пошёл. Папа с мамой играть в преферанс к Доре ушли, – отрапортовал Виктор. – Чай подан.
Они устроились около камина.
– Чего это его понесло гулять на ночь глядя?
– Да семи ещё нет. Пошли на горки. А помните, девки, как мы до одури вас катали, два великовозрастных дурака. Знали бы, что нас ждёт, ещё бы там в снегу закопали, – съехидничал ольгин муж.
Тут же получил по лбу.
– И повспоминать нельзя, – проворчал, обидевшись.
– Можно, только осторожно. А помните?
И понеслось это "а помните"… Память человеческая – штука тонкая, она вдруг выносит на поверхность давно забытые события. Вот и сейчас, слово за слово, заговорили о Сергее и Елене.
– У вас с Серёжкой кармическая связь. Просто диву даёшься. Один Владивосток чего стоит.
– При чём тут Владивосток? – Одновременно спросили сёстры.
– Ну первого февраля, когда вы с Костей прилетели, а мы, наоборот улетали. Я число даже запомнил, это была наша первая серьёзная командировка. Всё начиналось на единицу. Ну вспомни. Тебе плохо было?
Ясно нарисовался тот день.
– Да, мне стало нехорошо. Земля ушла из-под ног, хотелось разрыдаться. Если бы не ребята, я бы свалилась.
– Ну вот, вот! А Серёжка вдруг стал хватать ртом воздух, побелел весь, испариной покрылся. Его даже проверяли в самолёте на предмет здоровья. А выяснилось это случайно, из разговора с Костиком. Нас от вас отделяла одна стена, пара метров. Вот что это? А то, что мы именно 17 ноября, когда родился Серёнька, выходили из последней передряги, и мой друг твердил только одну фразу: "А вот фиг вам. Мне надо жить!" А когда под Новый год твоя машина застряла где-то под Воронежом, и ты с Серёжиком и Алёной оказалась в снежном плену, кто тебя нашёл в десяти километрах от трассы? По звёздам? Искали все, а нашёл Серёга. А как он предсказывает дни рождения своих детей? Ни разу не ошибся, только последний раз вас с сестрой перепутал. Ха-ха-ха… – Покатился Витя.
Они с Ольгой молчали. Вернее, Ольга ревела. Она всегда начинала завывать, если видела в глазах сестры слёзы или сильные душевные переживания.
– Ну вот, чего ты? – Захлопотал её муж. – Всё же хорошо.
– У кого хорошо? Ты что, ничего не понимаешь? Видишь, Ленка застыла вся. Подогрей, что ли чай. Витя! А поцеловать?
Елена действительно замерла. В башке всё смешалось, ну чего им не живётся спокойно? Ну что опять? Виктор принёс чайник. Разлил. Протянул Елене чашку, подставил блюдце. Вовремя, а то бы она ошпарилась.
– Витя, ну где голова, – взвинтилась Ольга.
– Я с вами с ума сойду, – отбирая чашку, простонал он. – Ну вот что, Елена, свет очей моих. Совсем недавно у нас был мужской разговор тэт-а-тэт. И мы признались друг другу, что давно уже наступил такой период нашей жизни, когда кроме вас нам никто не нужен. Мы нагулялись по молодости выше крыши, а уж Сергей… Бабы на него вешались по щелчку пальцев.
– Витька, ну ты вообще, что ли? – Опять возмутилась Оля.
– Это правда. Ведь Ленка сначала прокляла его, а потом замуж вышла. Сергей уже ни на что не надеялся. Я ещё это должен вам объяснять? Не перебивай, я уже устал от вас. Так вот. Скорее всего, он приревновал тебя. К Игорю, Косте, Витторио, деду Морозу и Буратино. Не придумывай, дорогая моя девочка, ничего, не дай залесть в душу сомнениям. Ты и Сергей – это нечто. Смотришь на вас, и жить хочется. Поговори с ним, ему очень плохо. Всё, я ушёл. Жду тебя, Олюнчик!
– Я тоже пойду, – и чмокнула Елену в нос. – По ветру!
Влетели дети. Сразу шум, гам. Сергей встал в простенке, и пока малыши прыгали по Елене, стоял, опершись о косяк.
Как он был хорош сейчас, а ведь ему скоро 50. Да, они не молодеют. Правда, когда появляются где-нибудь с младшими, им никто не даёт их возраст. А Сергея даже как-то раскрывает, что ли. Он всё так же подтянут, мускулист, так же быстро и ловко всё делает, хохочет от души, всем помогает, легко общается. Мужчина-мечта. А уж если улыбнётся, и в глазах загорится синий огонёк…
Елена вскочила и буквально вспорхнула на его шею. И целовала, целовала. Сергей даже немного её приструнил.
– Ты детей напугала, Ленка!
Надюшка заревела, они рванулись вдвоём, ударились головами и захохотали.
– Ну вот, ещё роднее стали, – прохихикал он.
А когда узнали, почему плакала дочка, хохотали до слёз, рассказывая папе и маме.
– Папа назвал маму Ленкой. Значит, папа на маму сердится. А мама хорошая, и папа хороший. И что же делать? Конечно, реветь.
А когда Сергей называет её Леночка, Надюшка смеётся и учит папу.
– Леночка – это маленькая девочка. А мама – Лена, она же тётя.
– Ну ведь ты же называешь бабушку Зинулька. А как же твоя сестричка, она же тоже Зинулька?
– Зинка – вредная, она мне кукол не даёт, а бабуля Зинуля мне всё даёт, даже маминых куколок (у Елены коллекция, она их отовсюду привозит). Только это секрет.
– Конечно, конечно. Ну, бабушка…
А ночью Лена всё размышляла, как опять будет ходить с Сергеем в спортзал, в бассейн, и куда там Ольга её зовёт. Надо соответствовать своему мужчине, такому сексуальному, такому мачо. Предохраняться им теперь не надо, спасибо новым веяниям. Свободные, честные отношения в постели доставляют им столько удовольствия! Как это здорово! И с этими мыслями уснула под боком своего любимого, своего ненаглядного Серёжки.
Вся семья готовилась к грандиозному событию. Папе Серёже исполнялось 50 лет. Приехала Наташка, давно уже Лебедева (наша гусыня давно превратилась в прекрасную лебедиху). Она привезла воистину царский подарок – настоящую игрушечную железную дорогу. И вся мужская половина занималась сначала переделкой старого бильярдного стола, а потом установкой этой красоты. Руководил всем этим муж Наташи, Евгений, с которым Столетовы сошлись сразу, с первой их встречи. У них нашлось много точек пересечения, особенно у мужчин, которые любили встречаться на даче под Воронежем, рыбачить и стрелять по уткам. И говорить, часами. Они не виделись несколько лет, Наталья Егоровна руководила большим отделом в транспортном министерстве, параллельно занималась научными изысканиями, выпустила несколько учебников и специализированных книг, преподавала. 25 часов в сутки. Разговорам не было конца, рты не закрывались ни на минуту. О своей дочке, Леночке, она могла говорить часами, Елена о своих – сутками. Старшие закончили лицей, готовятся к вступительным экзаменам. Серёжа давно отдал своё сердце компьютерам, а Алёна пошла по стопам своей матери. Близнецы учатся в кадетском корпусе, Зинка в здешней, очень хорошей новой школе. В Озерках за последние годы выросли целые кварталы элитных домов. Ну и школа, большая светлая, с бассейном и мастерскими. И малышей уже определили в подготовительный класс, с режимом детского сада. И уже сейчас шла подготовка к учебному году. Родителей собрала Вера Венедиктовна, в простонародье Диктовна, будущая учительница малышей, и напрямую попросила у них посильной помощи. Мол, школа новая, не совсем укомплектованная. Сергей вызвался помочь с компьютерным классом. Их старший сын пристрастил к этому делу и отца, который получил от сына звание "продвинутый". Да и Елена использовала в работе компьютерную помощь. Она в последние годы старалась избегать всяческих отъездов из дома, зная, что Сергей этого не любит, и работа онлайн очень этому способствовала. Правда, очень скучала по мальчишкам, в город ездила часто, оставалась там ночевать. Малышей же полностью доверяла Сергею, он стал приезжать домой пораньше и шёл в школу, помогать. Возвращался к ужину вместе с детьми. Потом садился с ними за стол, что-то объяснял, что-то проверял, читал, рисовал, мастерил. Елена не могла нарадоваться и решилась отпроситься у Сергея в командировку. Он с лёгкостью её отпустил. Ей бы тогда задуматься, оглянуться вокруг, послушать своё сердце. Но она была окрылена новыми горизонтами и ничего не хотела знать.
Её не было дней десять. Костик, отпуская Елену, изрёк целую тираду.
– Ладно, мы и так много сделали, на пару-тройку месяцев хватит. Езжай уже на свой праздник. И помни, мой старинный друг, чтобы не случилось, у тебя есть я. И моё могучее плечо, – и повёл своим пухлым плечиком, он так и остался мальчишкой с рыжеватыми кудрявыми волосами и глазами, распахнутыми миру.
Костя и сам потом не мог объяснить и себе, и Ленке, почему так сказал.
На вокзале мамашу никто не встретил. Дома тоже никого не было, хотя гости должны были съезжаться уже вечером. Она быстро привела себя в порядок, почему-то задержалась перед зеркалом, придирчиво оценивая увиденное: живот подтянут, грудь, конечно, не девичья, но вполне соответствует, талия на месте, целлюлит, если сильно приглядеться. Массажи, которые они с Ольгой научились делать друг другу, и тренировки делают своё дело. Главное, сильно не поправляться, килограмма три Елена уже прибавила.
Спустилась вниз, на кухню. На плите стоял ужин. "Бабушка, как всегда, на высоте. Надо подождать всех," – решила она и придремала на диванчике.
– Мамочка! – Зинка с разбегу запрыгнула на мать, малыши следом.
– А мы тебя вчера ждали. Как так? – спросила мама.
– Я же звонила, вам должны были передать.
– Куда звонила?
– У Сергея вне доступа, ваш не отвечает. Я дозвонилась только до школы. Сергею должны были сказать.
– А я ещё думаю, что это у нас телефон молчит. Вон шнур выдернут. Наверное, Вальса (это наша новая собака, чау-чау). Так, а куда ты звонила?
– В школу. Вере Венедиктовне.
Повисла тишина. И только сейчас до Елены дошло, что Сергей не обнял её, не поцеловал, и даже не подошёл к ней.
– Я сейчас, – сказал он и вышел.
– Что-то забыл? – Спросила Лена и повернулась к детям. – Разбираем подарки и рассказываем маме, как жили. Справлялись?
– Да, нам Вера Диктовна помогала.
– Двоек не нахватали?
– Нет, нам Вера Диктовна помогала.
И так после каждого вопроса.
– Они что, всё это время жили у Веры Венедиктовны?
– Да нет, они там компьютеры налаживали. И Серёженька приезжал, помогал. Нужно же к новому учебному году успеть. Давайте ужинать.
– Ну сейчас Сергей придёт, и будем.
На пороге нарисовалась Наташка, и понеслось.
Отмечали в ресторане. Домой возвращались в машинах, набитых подарками и цветами. И уже, расставив букеты, решили немного потанцевать среди этой красоты.
– Сначала папа с мамой! – Закричали дети.
Сергей взял Елену за талию, но как-то на расстоянии, и поэтому их танец получился такой трогательный, как будто кавалер первый раз пригласил свою даму, и немного стесняется.
– Ты устал, Серёжа?
– Есть немного. Пойду отдыхать.
Ну и все потянулись на боковую. Только Елена с Наташкой проговорили всю ночь и утром спали дольше всех. К обеду прямо в саду накрыли стол, праздник продолжался. Дети читали папе стихи, показали небольшое представление. А малыши – кукольный театр. Взрослые воздавали дифирамбы Столетову. Лена, Ольга, Наташка и Алиса пели, танцевали, бесились. Ну и, конечно, купание. В августе вода уже не очень, но у них же кураж.
На мостках сидела Вера Венедиктовна. Она была очень высокая, стройная, даже худощавая. Тёмные волосы завязаны в хвост, круглые очки. Ну прям классная дама из 19 века. Малыши кинулись её обнимать.
– Добрый день! Ну что же вы здесь? Заходите к нам в гости, – пригласила Елена.
– Нет-нет, не хочу мешать вашему празднику. Мне просто очень нужен Сергей Андреевич. А позвать я постеснялась.
– Как и сообщить о моём звонке? – Совсем не зло отметила Лена.
А дети уже вели отца, Вера Венедиктовна вспыхнула при виде его. Что-то проборматала, извинилась и ушла.
– Странная какая-то, – отметила Наташка, – ну давайте уже искупнёмся.
И совсем перед сном Наталья, всё-таки, спросила про Веру Диктовну.
– Да это училка наших маленьких. Говорят, умная, детей любит, и они её. Ты знаешь, я в классе самая старая мама, а Сергей среди отцов где-то в середине. Тут же полно новых русских, женатых на молодухах.
– А ваша мадам замужем?
– Вроде нет. Да сдалась она тебе?
– Не понравилась она мне, не понравилась…
Жалко, но праздники когда-нибудь заканчиваются. Наташа с Еленой грустно простились, и Лебедевы укатили в столицу. Впереди 1 сентября. Забот полон рот. Данику и Денису составили целый список самых нужных принадлежностей, где-то на 50 пунктов. Сергею и Алисе нужно обновить гардероб, всё-таки студенты уже. Зинке и малышам только одних тетрадей штук по сто. Забот хватило всем: Елена с отцом загружались канцтоварами и учебниками, ездили с детьми за одеждой, мама обшивала свою Зинку, даже Костик с Алисой занялись пошивом нарядов для старших детей. К вечеру все падали. У Сергея, как назло, какая-то запарка на работе, он тоже уставал. И когда Елена приходила в спальню, тот уже спал. Неделю… Что-то не так. Не заболел ли?
В Озерках собрались все дети и их родители. Мама с Еленой напекли всякой всячины, Ольга привезла торт. У них всегда отмечают день знаний. Иногда в кафе и игровом центре, иногда на природе. Но в этот раз решили дома, что-то все за последние дни замотались. Старшие вечером уехали в город, у них свои заморочки, малыши рано улеглись, а Зинка с братьями уселись перед игровыми приставками. Елена обратила внимание, что в доме нет Сергея. Да что с ним происходит? Надо, наконец, выяснить. Сегодня же.
– Пойду пройдусь перед сном, – поставила она всех в известность.
И вышла во двор. Было довольно прохладно, и она взяла с диванчика плед, тёмный такой, но тёплый. Решила спуститься к озеру.
Шёпот услышала сразу, завернув за дом. Около воды вообще раздавалось далеко. Кто-то говорил, что не может уже так, что небеса упали и солнце пропало и что-то ещё такое-подобное. А голос её Сергея отвечал: "Я не могу ничего изменить, Вера. У нас дети". В лунном свете на их мостках стояли две фигуры, близко-близко друг к другу, почти одного роста. Одна – тощая, с хвостиком, а другая – знакомая до каждого атома фигура её Сергея.
– Не плачь, Верочка. Я что-нибудь придумаю, – и поцеловал её.
На их мостках!? Там, где Елена первый раз попалась ему на глаза, где отдала ему свою девственность, где они так любили за бокальчиком винца поваляться в тёплые летние ночи и повспоминать, как это всё было!!! ОН ЦЕЛОВАЛ ДРУГУЮ ЖЕНЩИНУ!!!
Елена застыла в кустах, ноги приросли к земле. Да и сама она превратилась в ледяную глыбу, или в каменную, или в соляную…
– Всё, мне надо идти. Я тебе позвоню, – и прошёл мимо, не заметив её в кустах, в тёплом пледе.
Лена ещё немного постояла и стала реанимировать свои части тела. Сначала кое-как повернула голову, потом задвигала пальцами. Попыталась поднять руки, не получается. Попыталась идти. Фиг, ноги не слушались. Боже, что это? Она ужасно испугалась, стала уговаривать себя, просить, умолять. Нет, ноги не двигались. Решила сесть. Получилось, но холодно. Теперь встать. И пошли, пошли, пошли… К дому она уже шла, думая о маме с папой. Надо взять себя в руки, сделать вид, что всё хорошо, удержать лицо. Держать лицо, Лена, держать. Её золотым родителям в этом году по 70 исполнилось. Они такие молодцы! Им ещё жить да жить. А дочери всё для этого сделать. Держись, Ленка! Держись!!!
Она вошла в дом.
– Ой, холодно, – не своим голосом произнесла Елена. – А я тебя не нашла. Ты где был? – Как можно безмятежнее обратилась к Сергею.
– Да я к Вадиму на минутку заходил. А потом со стороны озера зашёл. – Он был уверен, что там никого не было.
– Чай будете? – Спросила мама.
– Нет, мамуль. Я что-то устала. Можно пойду ноги протяну?
" В прямом смысле, сейчас протяну…"
Как она дошла до кровати, не смогла бы объяснить никому, и себе тоже. Внутри всё горело адским огнём. Бухнулась, как сонамбула на деревянных ножках. "Возьми себя в руки. Возьми себя в руки" – повторяла, как заведённая. "В душ! Точно! И под холодную воду." Так и сделала. Потом контраст, на автомате. Послышался звук открывающейся двери. Пришёл, голубчик. Елена накинула на себя любимый халатик её мужа, весь прозрачный, и вышла. Сергей провёл взглядом по ней всей, с головы до ног.
– Сфотографировал? Ну и всё на этом. Теперь это не твоё. Прошу только об одном: ты уезжаешь в длительную командировку. Пожалей моих родителей, я их за это время подготовлю. Что-то непонятно? Можешь остаться до утра, и утром объявить о своём отъезде. А можешь уйти прямо сейчас, только найди соответствующее объяснение. Что-нибудь правдоподобное. Если с ними что-то случится по твоей милости, я тебя убью. Не сомневайся, рука не дрогнет. Да и с предателями на Руси из покон веков так поступали. Я посплю с детьми, – и переодевшись в пижаму прямо перед его носом, ушла, и всё прислушивалась, не хлопнет ли дверь.
У Лены Столетовой хватило сил не бросить последний взгляд на мужика, превратившегося за одну секунду в нашкодившего щенка. Иначе бы это зрелище преследовало её всю жизнь, поменяв "изображение" мужа с открытыми ей навстречу глазами, всегда излучавшими любовь и нежность, вот на это, униженное и оскроблённое…
Сергей смотался утром. Позавтракал с детьми, объявил всем, что у него командировка, что Елена просила её не будить. И повёл детей в школу, к В.В.
А она стояла перед зеркалом и собирала своё лицо в кучу, стараясь не плакать, итак всю ночь выла в подушку. Выла шёпотом, рядом были дети. И эта невозможность выплеснуть из себя хоть часть боли, обжигающей все органы чувств и не чувств, и нагло поселившейся в её душе, окончательно лишила Лену сил. Поэтому она не вышла. Да и видеть сейчас Сергея – это было за гранью… Но надо. Надо не потревожить маму. Тональник, пудра, румяна… Вроде более-менее. Улыбочку, и пошла.
– Привет, мамуль! А Серёжа уехал уже? Мы с ним в городе попрощаемся. Я тебя хотела попросить отпустить меня на сегодня. Кое-что надо решить. По работе.
– Я и сама хотела тебе предложить проводить мужа. Я так поняла, он на месяц уезжает. Да ещё в Германию.
Её дочь ничего не могла ей сказать, она просто не знала. Да и не хотела знать. Ей нужна была норка, хоть на несколько часов. Она уехала. Проезжая мимо школы, очень боялась увидеть серёжкину машину. Хотя, что это меняет? Машины не было. Доехала до Ольги, попросила ключ от её квартиры и взяла слово никому не говорить, что она там. Особенно Сергею. Все объяснения вечером.
Приехала. Рухнула. Ни одной мысли. Только боль, тупая, навязчивая, проникающая везде и всюду. Не вырвать её, не растоптать, не залить этот огонь в сердце, не забыть.
Сколько прошло времени, она не сориентировалась, звонок в дверь вывел её из забытья. Ну кто это? Опять звонок. Встала, подошла к двери, сразу поняла – Сергей.
– Лена! Я знаю, что ты здесь, машина во дворе. Пожалуйста, открой. Мы же взрослые люди. Нам надо поговорить.
Сколько этих разговоров уже было в их жизни. Они обещали друг другу не врать, не выкручиваться, рубить только правду. И? Что? Воздух колыхать, теперь…
Елена сползла по стенке. Невыносимо было слышать его голос, она заткнула уши. Он что-то ещё говорил. Потом тишина.
Ольга с Виктором так и нашли её, сидящую около двери, на полу.
– Леночка, тебе плохо? Что с тобой? Витя, да отнеси ты её в комнату.
Виктор поднял Елену, как мешок с песком.
–Ой, тяжёлая какая.
– Так конечно. Ты же видишь, у неё отсутствуют рефлексы. Принеси воды.
Они возились с ней, а ей было всё равно, она превращалась в выжженую пустыню, в айсберг, в невесомость.
– Господи, да что же делать? Сейчас, Ленусь, сейчас.
Она сделала сестре укол. "Пусть поспит".
Елена проснулась в полночь, очень хотелось пить. На кухне сидела Ольга и что-то писала.
– Ну, слава богу, хоть немножко ожила. А я вот отчёт уже закончила, – соврала Ольга, – забодали бумажками. Маме с папой позвонила, сказала, что ты приедешь завтра. Детей заберёшь и приедешь. Что случилось? Если не расскажешь, сдохнешь. – Без паузы спросил Ольга.
– Я ему больше не нужна. Буду подавать на развод.
– Что ты городишь? – За спиной нарисовался Виктор.
– Я? Горожу? Да нет, ничего особенного. Он просто сказал ей: "Не плачь, Верочка. Я что-нибудь придумаю" – и поцеловал. На наших мостках. На нашем, можно сказать, алтаре любви.
