Ксения Игоревна Руднева
Семейный бизнес
– Назад дороги нет, девочка. Ни для тебя, ни для нас. – серьезность в его взгляде красноречивее слов донесла, что меня везут действительно в последний путь, так сказать, который почему-то случился намного раньше, чем я на то рассчитывала. Да и провожают совсем не те.
– Но, не расстраивайся. – выплыл брюнет из задумчивости. – В неведении ты не умрешь. Мы, так и быть, расскажем за что ты пострадаешь. Надо же как-то время в дороге коротать.
Я замолчала. Уговаривать их смысла не было, а вести светские беседы с психами – удовольствие ниже среднего. Лучше уж подумать, что можно предпринять, чтобы выбраться отсюда. Из машины выскочить не дадут упертый в мой бок пистолет и заблокированные двери. Рассчитывать, что я смогу как-то оглушить мужика, тоже не приходится. Привлечь внимание других автомобилистов? Так стекла затонированы. Остается одна надежда – попробовать убежать при выходе из машины или проорать о помощи, глядишь кто из прохожих и откликнется, если только они не привезут меня в лес. Искать меня явно никто не будет – родители заграницей, сестра после ссоры еще неделю будет играть в молчанку, Егора я вчера сама послала, а Вика думает, что я поехала домой. Телефон же, выключенный еще со вчерашнего вечера, бесполезно болтается в кармане шорт вместе с ключами от дома и наличкой.
Во что я вляпалась? Вот не потащил бы меня Соболев в тот день с собой на фирму, глядишь была бы жива-здорова, и никакие психи про меня не прознали. Тоже мне проявил напарничек заботу, присмотрел по доброте душевной…
– Больше ничего узнать не хочешь? Не стесняйся, мы только за. – прервал размышления бандит. – Например, почему умер Шуйский.
– Хочу. – кивнула я. – Вы и правда думаете, что вам все это сойдет с рук? Убийства, махинации на заводе? Егор все равно все выяснит и докопается, что вы там творите. Зачем же усугублять?
Мужчина расхохотался.
– Твой Егор – безмозглый сопляк. Пока он и твои родители будут убиваться из-за внеплановой кончины бедненькой Маши, мы успеем все ликвидировать и замести следы. Никому и дела не будет до мелких несоответствий в бумагах. Если, конечно, они их найдут. В таком-то состоянии. Когда молодая девочка вдруг решает покончить с собой, знаешь ли, это сильно бьет по самочувствию.
– Вы меня не заставите.
– Милая, люди под наркотиками и не такое делали.
Этот тип был уверен в себе и своем плане на все сто.
– Наркотики? Так значит и Андрея Борисовича вы накачали? – дошло до меня.
– Этот идиот совсем свихнулся на твоей сестрице и идее заработать побольше денег, чтобы завоевать ледышку. А соль, на которую он плотно подсел, превратила его влюбленность в идею фикс. Еще и кошелек у Соболева из ревности украл, идиот, рискуя раскрыть всех нас. Так что пришлось срочно от него избавляться. Хотя, он и так бы скоро концы отдал – ни один здравомыслящий человек с синтетикой не свяжется, я лишь ускорил процесс. Да он и нужен-то был только поначалу, и то из-за экспериментального цеха, над которым начальствовал, чтобы товар было проще заказывать и незаметно ввозить.
– Какой товар? – никак не могла связать я воедино разрозненные сведения, что в припадке откровенности выдавал Картавый.
– До сих пор не поняла? Наркотики, естественно. Как еще у нас можно подняться быстро и без хлопот. Слышала что-нибудь о синтетических в виде порошков или таблеток?
Я покачала головой.
– Нет? Ну ничего, скоро увидишь и даже попробуешь. – противный мужик мерзко расхохотался собственной шутке.
– А при чем тут папин завод? Возили бы себе эти наркотики, например, домой, и не волновались, что кто-нибудь узнает.
– Домой! – вновь рассмеялся новоиспеченный наркобарон, как будто услышал чумовой анекдот. – И под видом чего я бы их заказывал? Солей для ванн и специй? Хотя, откуда тебе знать. – покачал он головой. – Из Китая, с которым так любит сотрудничать твой папочка, на завод поставляются партии синтетических каннабиноидов, они же дизайнерские наркотики, под видом сухого клея, утеплителей, пуговиц и так далее. Потому нам так и нужен был поначалу экспериментальный цех, ведь никого не удивит, если в какой-то месяц туда поставят чуть больше расходников, и списать их несравнимо проще, чем с других цехов. Отличное прикрытие для нашего маленького, почти семейного бизнеса.
– Теперь-то вам все равно придется лавочку прикрыть. Или вы рассчитываете с новым начальником цеха договориться?
– Рано радуешься, девочка. Теперь у нас достаточно средств, чтобы открыть свой малый бизнес, например, сеть чайных лавок. И никого не удивит ни мой уход с должности, ни внезапное прекращение поставок материала для временно прикрытого экспериментального цеха. Осталось только избавиться от последнего свидетеля, и вперед – к лучшей жизни.
– А вы не боитесь, что он поступит с вами так же, как и с Шуйским. – мне ничего не оставалось, кроме как обратиться к дамочке.
– Не считай себя умнее всех, соплячка. – пролаяла из-за руля Бастурма. – Каждый из нас подстраховался на случай непредвиденных обстоятельств.
И умудрилась же эта парочка найти друг друга именно на нашем предприятии.
Машина, тем временем, зарулила в какой-то двор, напоминающий дворы из моего детства – среди блочных пятиэтажек и панельных «кораблей» гоняла в пыли мяч чумазая детвора, на веревках, пущенных от дерева к дереву, сушилось белье (неужели кто-то еще так делает?), а множество давно не мытых окон украшали бегонии и фиалки. Про стеклопакеты тут, судя по фасадам, слышали немногие, хотя прогресс в виде железных дверей с домофонами дошел и до сюда.
Бастурма проехала вдоль нескольких девятиэтажек, завернула за угол и припарковала свой не вписывающийся в окружающую обстановку седан у желтой трансформаторной будки. Картавый так жестко схватил меня за локоть и выволок из машины, что я почувствовала себя последним платьем на финальной распродаже. Пистолет опять уткнулся в мой бок.
– Шевелись. – дернул он меня, когда дамочка на красном седане покинула двор, блеснув напоследок белыми фонарями.
Я постаралась оглядеться. Окрестности, к моему несчастью, оказались пусты – не то, что пару домов назад, так что на помощь извне рассчитывать не приходилось.
Денек, как и все предыдущие, стоял погожий, теплый воздух так и просил вдыхать полной грудью, солнышко ласково грело открытые участки тела, но какая-то безмолвная, давящая тишина, повисшая над нами во дворе, как будто говорила, что это последние моменты моей жизни, хотя верить этому отчаянно не хотелось.
Я старалась впитать в себя и запомнить как можно больше: вот зеленые с желтым одуванчики пробиваются между асфальтом и шероховатой стеной трансформаторной будки, вот какой-то подросток вывел на стене дома синим баллончиком кривоватые буквы, слившиеся в не наше слово «GLUE», вот решетки школьного забора с облупившейся местами краской, а за ними черные резиновые плитки стадиона, а вот разбитые кем-то из жильцов аккуратные и ухоженные клумбы с разноцветными маргаритками, розами и еще какими-то цветами, названия которых я не знаю. И видимо уже никогда не узнаю. Глаза начало печь, а язык как будто распух и мешал дышать.
Поняв, что торопиться навстречу собственной кончине я не собираюсь, мужчина схватил меня за шиворот и пихнул вперед.
– Пошла, я сказал.
Я по инерции сделала пару шагов вперед и, рассудив, что глупо будет покорно идти за ним, что та овца на заклание, ухитрилась извернуться и засадить колено в причинное место каждого мужчины. Бандит согнулся пополам, но хватки своей не отпустил и, дернув меня за ворот футболки, ударил прямо в солнечное сплетение.
– Сука. – прохрипел он, пока я безуспешно пыталась поймать хоть капельку воздуха отказавшими легкими.
Мужчина тем временем поволок меня в сторону ближайшего подъезда. Внутри у меня все горело, а когда спазм наконец-то прошел, и я смогла снова нормально дышать, мы уже стояли перед бордовой железной дверью, и мой похититель набирал какой-то код на домофоне, сдавив мою шею свободной рукой. Пистолет, чтобы не светиться, он убрал за пояс.
– Попробуешь еще хоть раз выкинуть что-то подобное, отдам торчкам на потеху, узнаешь напоследок каково это, когда такую милашку пускают по кругу. – предупредил он меня, волоча за собой по лестнице, лифт он почему-то проигнорировал. – Усекла? – встряхнул меня ублюдок.
– Да!
Подъезд для такого дома был типичным: исписанные подростками, давно не крашеные стены, выбивающая слезы из глаз вонь из подвала и мусоропровода, мутные кое-где разбитые стекла, не менявшиеся, наверное, с момента постройки жилища, оплавленные зажигалкой кнопки вызова лифта. Неужели все это и правда будет моим последним воспоминанием?
Когда мы наконец достигли нужного этажа, я уже сбилась со счета, но криво выведенная белой краской цифра восемь любезно подсказала, сколько пролетов мы только что одолели.
Мужчина привычным жестом распахнул обитую коричневым дерматином дверь, которая оказалась не запертой, и затащил меня внутрь. Квартира напоминала заброшенный склад: неровные полы, покрытые зияющим разного размера дырами линолеумом, выцветшие обои хаотично оголяют бетонные стены, мебель, то ли оставленная тут с незапамятных времен, то ли притащенная с помойки, ставшая надежным вместилищем для пыли.
По длинному узкому коридору, освещенному лишь лампочкой Ильича, Картавый проволок меня до дальней двери, за которой оказалась такая же неухоженная, как и коридор, комната. Как ни странно, ни одна из видавших виды картонных дверей, мимо которых мы шли, на наш шум не открылась, и никто не захотел поинтересоваться, что же тут происходит.
– Привет?
Видимо для тощего парня со слипшимися от грязи волосами, который валялся на протертом диване напротив работающего современного телевизора, наш приход явился полной неожиданностью.
– Оставь нас. – распорядился Картавый, и парень тут же начал собираться, не осмеливаясь ослушаться.
– Что за девчонка?
– Не твоего ума дело. Таблетки принеси. – похититель все так же держал меня за шею.
Хозяин квартиры, как я определила неопрятного субъекта, отправился выполнять приказ, потряхивая головой. Все его движения казались какими-то замедленными, или это у меня последние минуты тянулись особенно долго.
– Сейчас ты, как хорошая девочка, ешь то, что дают, и через пару часов эйфории вываливаешься в окно и ощущаешь пьянящее чувство свободы и полета. – Картавый силой усадил меня на диван и снова достал пистолет. Как назло, в комнате, помимо дивана, стола и телевизора, ничего, пригодного для собственного спасения, не было, не пультом же его по голове долбить. – Или мы можем пойти другим путем. Я тебя связываю, отдаю, как и обещал, каждому желающему, после чего все равно накачиваю твое, вполне возможно уже бессознательное, тело наркотиками, и в результате ты все равно вываливаешься из окна. Каким путем пойдем, решать тебе.
Сидя на диване и слушая его бред, я могла лишь смотреть в ничего не выражающие глаза своего похитителя и пытаться осмыслить происходящее. Слезы беспрепятственно текли по щекам, и я этого даже не замечала, пока они не начали капать на кисти рук, стискивающие края чужих джинсовых шорт.
– Надеюсь, ты окажешься умненькой девочкой и выберешь наиболее быстрый и безболезненный вариант.
Худощавый беззвучно вошел в оставленную открытой дверь и положил прозрачный пакетик с разноцветными шариками на стол, стоящий рядом с диваном.
– Выйди. И дверь закрой. – мужчина даже не повернул головы.
Я же не могла оторвать взгляд от похитителя и палача в одном лице и с сжимающимся сердцем следила за каждым его движением. То, что в комнате мы снова остались одни, я поняла по раздавшемуся в тишине щелчку.
– Так, сколько тебе штук? – бормотал он, шурша пакетом. – Если учесть, что ты в первый раз, двух должно хватить. Хочешь выбрать? Нет? Я так и думал. – пистолет, видимо, чтобы не мешал, он опять заткнул за пояс.
Картавый на правах хозяина ситуации, не торопясь, приблизился ко мне, и я изо всех сил стиснула челюсти и губы.
– Ну мы же договаривались. – покачал он головой и резким движением вдруг оказался поверх меня. Его бедро придавило мои ноги и покоившиеся на них руки к дивану, а свободной рукой он со всей силы сдавил мои щеки.
– Давай же малышка. – пыхтел мужчина.
Я задергалась и попыталась высвободить свое лицо или скинуть его с себя, но силы оказались не равны. В конце концов, мой рот открылся сам по себе и ненавистные таблетки оказались во рту.
– Вот и умница. – удовлетворенно пробормотал он и запрокинул мою голову, схватившись за шею и волосы, чтобы я не смогла их выплюнуть.
Рот тут же наполнился слюной, и я ощутила вкус мела. Таблетки таяли слишком быстро, и даже при самом удачном раскладе избавиться от них шансов не было.
Внезапно я ощутила свободу, даже дышать стало легче, и первым делом я с ужасом подумала, что наркотик успел проникнуть в мою кровь и начал действовать. Но потом я догадалась оторвать взгляд от облупившегося потолка и увидела, как двое мужчин скручивают и обезоруживают третьего.
– Егор! – с облегчением узнала я одного из своих спасителей и зарыдала, выплевывая остатки таблеток прямо на диван.
Мужчина оторвался от моего похитителя, оставив того под присмотром Лехи, и кинулся ко мне.
– Все хорошо, все хорошо. – шептал он мне на ухо и гладил по волосам, обняв и как будто загородив ото всех бед своим телом, а меня от облегчения начало почему-то колотить, и я сотрясалась от рыданий в его руках, цепляясь изо всех сил за футболку и комкая ее, так тонущий человек, не веря в свое спасение, цепляется за спасательный круг, который тому успели кинуть в самый последний момент.
– Он впихнул в меня какие-то таблетки. – оторвалась я от теплой ткани и указала на стол.
Егор посмотрел в указанном направлении и кинув в сторону обездвиженного Лехой бандита «Мразь!», повел меня за руку прочь из комнаты.
Пустив в облезлую ванную плотную струю воды, Егор заставил меня пить прямо из-под крана, чего я раньше никогда не делала. Вода оседала металлическим привкусом на языке и настырными каплями лезла в нос. Я отплевывалась, делала новый вдох и снова продолжала глотать. Когда мой желудок уже был набит под завязку, а голова кружилась от недостатка кислорода, и я не могла больше сделать и глотка, Соболев заставил меня засунуть два пальца в рот и вернуть в канализацию все то, что я только что проглотила, пригрозив, что в противном случае, он поможет мне сделать это собственноручно. Поэтому мне не оставалось ничего, кроме как толкать собственные пальцы глубже в горло, царапая небо ногтями, и выплескивать порции водопроводной воды, надеюсь, с микроскопическими частичками таблеток.
Егор при этом поддерживал меня за талию, гладил по враз взмокшей спине и держал волосы, которые я так некстати решила с утра оставить распущенными.
Когда из горла начали выходить лишь пустые спазмы, а во рту стало горько от желчи, я подумала, что наконец-то мучениям пришел конец, но мужчина заставил меня повторить все то же самое еще два раза.
– Соболев, ты даже хуже этого придурка. – прохрипела я в перерывах между спазмами, перегнувшись через бортик ванны. – Он хотя бы меня так не мучал.
– Я знаю, малышка, потерпи. – непривычно ласково отозвался мужчина и потерся носом о мою шею.
Из глаз у меня опять брызнули слезы, и я захлюпала носом. Егор развернул меня и обнял, дожидаясь пока я успокоюсь.
– Давай еще разок, и уходим. – подтолкнул он меня к ванне. – Нельзя, чтобы эта дрянь внутри тебя всосалась в кровь и распространилась.
Когда все закончилось, Соболев вытер мое мокрое от воды и слез лицо своей футболкой, побрезговав висевшим на одиноком погнутом крючке полотенцем, которое, судя по бурому цвету, вряд ли знало, что такое стирка. Крикнув Лехе «Мы уехали», Егор повел меня на выход из этого жуткого места.
– А что теперь будет? – спросила я.
Мы ехали в воняющем мочой и изрисованном на все лады дребезжащем лифте, я вцепилась в руку мужчины так, что никакие земные силы не способны были оторвать меня от него. И меньше всего на свете в тот момент меня волновало, что он чей-то там жених.
– Сдадим их полиции, Леха как раз остался их дожидаться, пусть они со всем и разбираются.
– Там еще женщина была. Та самая, которая со мной здоровалась постоянно. – уткнулась я носом в его плечо, вонять стало не так сильно.
– Знаю, я видел. – сжал он мою руку.
– Видел?
– Да. – подтвердил он, когда мы уже выбрались на улицу.
Мои измученные легкие оказались несказанно рады потоку свежего воздуха, а я и не замечала, что в подъезде дышала в пол силы. Легкий ветерок тут же прибил промокшую насквозь футболку к телу.
– Я как раз у дома ждал, когда она появилась и увела тебя к машине. Так что я все видел и поехал за тобой, по пути и Леху вызвал. Только вот во дворе этом с парковкой проблемы оказались, плюс еще задержались, пока квартиру нужную нашли. Садись. – открыл он передо мной дверь внедорожника, который оказался брошен за углом соседнего дома.
Я скользнула на сиденье, Егор пристегнул меня ремнем и сел на водительское кресло. От задувшего прохладным воздухом кондиционера, который, уверена, людей в обычном состоянии приводил в восторг, меня сразу же начало знобить, а футболка ощущалась как ледяное покрывало и липла к телу и кожаному сиденью автомобиля, вызывая колючие мурашки там, где соприкасалась с телом. Недолго думая, я извернулась и стянула ненавистную тряпку, закинув ту на заднее сиденье. Соболев перевел взгляд на мою грудь, прикрытую черным бюстгальтером, благо он был приличный, если так можно сказать про нижнее белье, и ничегошеньки не просвечивал.
– Симпатично. – оценил мужчина и прибавил температуру в салоне.
К сожалению, эти манипуляции помогли не сильно – я все никак не могла согреться и выстукивала челюстями какой-то нечеловеческий ритм.
– Егор, – хлюпнула я, когда мы вывернули на проспект, ведущий прочь из этого гиблого района, чуть не ставшего для меня последним пристанищем. – Я теперь выкинусь из окна, да?
– С чего ты взяла?
– Ну этот мужик сказал, что сначала я буду кайфовать от таблеток, а потом пойду к окну и выброшусь на землю. – благодаря теплому воздуху я все-таки начала потихоньку отогреваться, и зубы уже не стучали друг о друга с прежней силой. – Ты держи меня, пожалуйста, вдруг я из машины на ходу выброшусь.
– Не думаю. – улыбнулся мужчина и погладил меня по руке. – Скорее всего он планировал тебе в этом помочь. Бывают, конечно, случаи самоубийств под кайфом, но статистика не стопроцентна.
– Уверен?
– Да.
– Теперь я стану наркоманкой? Буду каждый раз охотиться за новой дозой. Опущусь на социальное дно. – нарисовавшаяся перед глазами перспектива просто убивала.
– От одного раза вряд ли. Хочешь есть?
Я прислушалась к себе и удивилась, как еще сама до этого не додумалась. Изнутри меня разрывал просто дикий голод, а желудок переваривал сам себя, и, если я в ближайшее время не поем, все может закончиться очень и очень плохо.
– Конечно! Я хочу Макдональдс. Пожалуйста, скорее. – захныкала я и схватилась за живот. – Потерпи, миленький.
Через несколько минут, за которые я почти успела стереть шорты о сиденье своим ерзаньем, мы зарулили на стоянку Макавто. Еще через пару минут в моих руках оказался хрустящий пакет с двумя бургерами, большой картошкой и молочным коктейлем.
– Мммм, самый лучший запах! – залезла я носом в пакет.
Первый сэндвич исчез во мне в мгновение ока, второму понадобилось чуть больше времени, а картошку уже можно было есть не спеша, поскольку опасность для желудка миновала.
– Хочешь? – ткнула я картошиной Егора куда-то под нос.
– Нет, спасибо. – покачал он головой.
– Ну Егорчик, открой рот. Ты же ничего не ел. – пыталась я пальцем раздвинуть губы мужчины. – У тебя такие мягкие губы.
Вдруг я поняла, что так и не поблагодарила мужчину за спасение и, немедленно откинув пакет с ненужной картошкой, отстегнула мешавшийся ремень – какой только идиот их придумал! – и повисла у Соболева на шее.
– Его-о-ор! – заявила я ему на ухо, не переставая стискивать его в объятиях таких же сильных, как и моя благодарность. – Ты самый лучший, спасибо, что спас мне жизнь. Хотя постой, – отлепилась я от мужчины. – Это ведь ты мне ее вчера и сломал! Так что это был твой долг. Ну ты и козел! Зачем же было все моей маме рассказывать!
Я села обратно на сиденье и взяла бумажный стакан, а обнаружив что там внутри, поморщилась:
– Фу, ненавижу коктейль! Зачем ты его вообще купил! – запихнула я воняющий стакан обратно в пакет.
– Ха-ха-ха! Хорошо, что эти дурацкие таблетки на меня не подействовали! Давай слушать музыку. – я протянула руки к медиа-системе, но не смогла вспомнить, как ей пользоваться, поэтому стала нажимать все кнопки подряд.
Егор крепко сжал мои руки:
– Мы никуда не поедем, пока ты не сядешь на место и не пристегнешься! – спокойным голосом проговорил он.
Я завертела головой. Оказывается, мы стояли, припаркованные у поребрика, и, в отличие от основного потока машин, никуда не двигались.
– А куда мы едем?
– Ко мне в гостиницу. Ты же не хочешь, чтобы ваш консьерж увидел каком ты состоянии, а потом рассказал все твоим родителям. Приведем тебя в порядок, и я отвезу тебя домой. – как маленькой разъяснял мне Егор.
– Ну ладно. – села я ровно на сиденье и позволила пристегнуть себя ремнем.
– Что-то мы долго едем, может у тебя навигатор глючит? – не выдержала я, казалось мы ехали целую вечность.
– На, проверь маршрут на телефоне. – кинул он мне сотовый, и я занялась делом.
Пока я отвлеклась на исследование чужого смартфона, мы успели доехать до отеля. Егор припарковался на прилегающей стоянке и заглушил двигатель.
– Давай-ка тебя оденем. – попытался он натянуть мне на голову не просохшую футболку, от чего по шее сразу же пробежала стая противных мурашек.
– Егор, она же мокрая! Сам ее и надевай. – и почему ему нужно объяснять элементарные вещи?
– Это только до номера. – уговаривал мужчина. – Ты же не пойдешь по улице без футболки. Вдруг тебя полиция заберет. Родители узнают – не обрадуются.
– Но только до номера! – предупредила я и подняла руки, чтобы ему было удобнее надевать эту тряпку.
Его номер враз оживил воспоминания о той ночи, с которой и началась наша история, и о том, как нам было весело и хорошо, у меня даже что-то защекотало внутри живота.
– Егор! Давай закажем шампанское. – крикнула я из спальни, куда уже успела добраться и где, скинув наконец-то футболку, прыгала на королевских размеров кровати.
Она пружинила так здорово, что мне казалось, будто подушки и одеяла прыгают вместе со мной.
– Зачем тебе такая огромная кровать? Ты что, спишь поперек матраса?
– Надевай, не хватало еще, чтобы ты в добавок ко всему простыла. – мужчина поймал меня и одел в футболку-поло, которая доставала мне почти по колено.
– Твоя, да? Мммм, так вкусно пахнет. Егор, ну закажи шампанское. – повисла я на нем. – Ну Егор, Егорчик, ну пожалуйста.
– Ну хорошо, хорошо. Подожди здесь. – усадил он меня обратно на кровать и отправился в гостиную звонить.
Я скинула шорты – все равно под футболкой ничего не видно, – и плюхнулась на подушки. Лежать на кровати оказалось еще лучше, чем скакать, и я, завернувшись в пышное невесомое одеяло, решила подождать Соболева так. Постель мягко и ненавязчиво обнимала меня со всех сторон, и я сама не заметила, как отключилась.
Открыв глаза, я попыталась сообразить, где нахожусь, но окружающая меня абсолютная темнота пониманию ситуации не способствовала. Я лежала, укутанная во что-то непонятное, словно в мягкий кокон, и моей кроватью это по определению быть не могло, потому как мой жесткий матрас по ощущениям мог сравниться разве что с гладильной доской, в этом же я утопала, как в облачке. Сообразить, что же предшествовало моему пробуждению в незнакомом месте, я спросонья тоже не могла.
Кое-как выпутавшись из неведомой фигни, впоследствии оказавшейся банальным одеялом, я села и осмотрелась. Постепенно сквозь, казалось бы, непроглядную тьму начали проступать силуэты, а откуда-то сбоку донесся шум льющейся воды. Я решила не тыкаться в потемках в надежде найти выключатель или хотя бы торшер, а пойти прямо на звук, и выяснить где, а главное в чьей компании, нахожусь.
Пока я плутала в незнакомом помещении, то и дело натыкаясь на всевозможные препятствия, которые, могу поспорить, впоследствии скажутся на моих ногах синяками, шум прекратился, но основное направление я запомнила. И, как оказалось, запомнила правильно – нащупав ручку, я открыла дверь, ведущую в ванную комнату.
Яркий свет в первые секунды лишил зрения и, судя по ощущениям, выжег сетчатку до тла. Но все оказалось не так плохо, совсем скоро способность видеть ко мне вернулась, если не брать в расчет разноцветные пятна, вспыхивающие то тут, то там.
– Проснулась? Как ощущения? – чей-то насмешливый голос раздался слева от меня.
Я прислушалась к себе. Вроде ничего необычного, разве что голова немного тяжелая, но у меня спросонья частенько так бывает.
– Нормально. – почему-то вместо моего нормально голоса изо рта раздался какой-то невнятный сип, так что пришлось срочно откашляться.
Я повернула голову на звук, и, как только зрение вернулось ко мне в полной мере, снова закашлялась. Соболев, ничуть не смущаясь, стоял около раковины в гостиничном полотенце на бедрах, а другим вытирал мокрые волосы. Его фигура, конечно, была выше всяких похвал, но простите, разве мне следует это видеть?
– А что мы тут делаем вместе? – я спешно опустила глаза в пол и стала изучать кафель под босыми ногами, которые торчали из-под белой футболки – я пригляделась повнимательнее – из-под Соболевской белой футболки.
«Твою ж мать!»
– Совсем не помнишь? Мы приехали сюда, чтобы пить шампанское, и чтобы ты смогла отблагодарить меня. – хотя вид его был предельно серьезен, что-то странное во взгляде мешало поверить.
– Больной, да?
Вместо ответа мужчина отбросил белоснежное полотенце, которым вытирал волосы, и неспешным шагом направился ко мне, как кот, уверенный в том, что мышкина песенка спета.
– Соболев, не смей приближаться! – я отпрыгнула в сторону и попятилась.
– Почему? – и не думал он останавливаться.
Сделав круг по помещению, я уперлась мягким местом в раковину, и оказалась зажата между умывальником и почти голым мужчиной. На контрасте с прохладой от умывальника приливший к щекам жар ощущался горячее раза в три.
– Ты меня нервируешь! – чтобы он остановился, пришлось положить руки ему на грудь, но это мало помогло. Точнее совсем не помогло, а даже наоборот. Но Егора ситуация, похоже, ни капельки не смущала.
Он приблизился в плотную и уставился мне прямо в глаза, будто хотел непонятно что там найти.
– Покажи зрачки. Как себя чувствуешь? – поднял он мое лицо двумя руками, его большие пальцы поглаживали мне щеки.
«Причем тут мои зрачки? О Боже!» – внутри бешеным калейдоскопом пронеслись все события сегодняшнего дня, и до меня наконец дошло, каким образом мы тут очутились. От рваных воспоминаний о том, что я делала в машине и уже в номере, вспыхивающих несвязными обрывками, захотелось, чтобы меня всосало прямо в раковину, что так любезно холодила мой зад. И не удивлюсь, если самое позорное так и осталось для меня за кадром. Одно радует – смущение за собственное поведение превосходило ужас от того, что совсем недавно я чуть не отдала концы, по всем статьям.
Будучи не в силах смотреть Егору в глаза, я опустила голову и уткнулась лбом в его грудь. Уж лучше так.
– Значит эта гадость, что он в меня засунул, все-таки подействовала?
– По-моему, тебе даже понравилось. – усмехнулся Соболев, его пальцы начали выводить замысловатые завитки между лопаток.
– Рада, что смогла доставить тебе удовольствие! – выпрямилась я и скинула его руки.
– Правда? – он положил руки мне на талию и одним движением усадил на мраморную столешницу, выполненную за одно целое с раковиной, наши лица оказались прямо друг напротив друга. Чтобы не наделать глупостей, я сжимала ладонями камень так сильно, как только могла.
– Егор? – почти голый мужчина, прижимающийся ко мне в тесном пространстве санузла, не мог не волновать.
Так, мне срочно нужно подумать над покупкой книги «Как совладать с собой, если очень похоже, что ты помешалась на неподходящем мужчине»!
– Ммм? – склонился он к моей шее и, отодвинув ворот собственной футболки, что была на мне надета, начал оставлять короткие теплые поцелуи вдоль плеча, а его руки проскользили вверх по моим голым бедрам, задирая подол, и остановились где-то посередине пути.
– Что ты делаешь? – я прикрыла глаза и пыталась держать себя в руках, рисуя перед глазами, например, кучу навоза или раздавленную лягушку с кишками навыворот. Помогало слабо – видимо воображение у меня совсем никудышное.
Его поцелуи как будто проникали под кожу, задевая те самые нервные окончания, что посылают электрические сигналы напрямую в мозг.
– А на что это похоже? – Соболев оторвался от моего плеча и принялся расстегивать пуговицы на вороте футболки так же сосредоточенно, как ученик автошколы, сдающий экзамен в ГАИ.
Покончив с пуговицами, он спустил футболку вместе с бретелькой бюстгальтера с одного плеча, и вновь принялся оставлять свои безумные поцелуи, закрывающие доступ в мой мозг любым разумным мыслям.
– Егор, подожди. – смогла я наконец оттолкнуть мужчину.
Под кожей у меня как будто лопались мыльные пузырьки и щекотали брызгами.
– Что ты со мной делаешь, птичка. – покачал он головой, так и не убрав рук с моих бедер, и уперся своим лбом в мой.
Мне понадобилось всего несколько глубоких вдохов и, закрыв глаза, я скинула никчемную футболку, оставшись в простом черном комплекте белья и в руках самого лучшего мужчины на свете.
