Крис Сойер
Путь к прощению
Глава 6
Я открылся не вопрошавшим обо Мне;
Меня нашли не искавшие Меня.
Исаия 65:1
За несколько часов до того, как Иона попал во дворец, Ашур-данил III вызвал к себе Джераба. Царь был очень зол на своего военачальника. Этим утром он прочитал доклад одного из сановников. Мустафа занимал пост главного казначея, и он был заклятым врагом Джераба.
Конечно, Мустафе не нравилось продвижение Джераба и то, что он стал занимать еще и пост начальника внутренней стражи государства. Это свидетельствовало о том, что царь благоволит к Джерабу, и Мустафа хотел помешать этому.
Его люди следили за военачальником, хотя зачастую это было трудно сделать, ведь у Джераба тоже была превосходная охрана и свои агенты. Но все-таки подчиненным Мустафы удалось кое-что раздобыть, и он немедленно написал донос царю.
Повелитель Ассирии сначала хотел просто отдать приказ о казни военачальника, но потом вспомнил все его былые заслуги и понял, что стоит поговорить с Джерабом. Царь прекрасно знал, что его чиновники могут клеветать друг на друга, а Джераб хорошо зарекомендовал себя, так что в этом деле стоило разобраться.
Джераб, вошедший в тронный зал, ничего не подозревал. Он думал, что Ашур-данил хочет поговорить с ним о государственных делах и даже застыл на месте от обвинения, которое было произнесено царем.
– Джераб, я думал, ты верен мне. Мне не хочется казнить тебя, но ты не оставляешь мне выбора.
– Владыка! – Джераб бросился на пол перед царем и поцеловал его ноги. – Я верен тебе! Я твой раб и готов выполнять все твои приказы. Скажи, в чем моя вина?
Ашур-данил III знал своего военачальника и сейчас слышал в его голосе недоумение. Это были искренние чувства, и царь, хорошо разбиравшийся в людях, понял, что Джераб на самом деле не понимает, о чем идет речь.
– Я посылал тебя в Аррапху разобраться с бунтовщиками. Ты сделал это, и неплохо… Но подлого израильтянина, смущающего народ и подстрекающего его к бунту, ты оставляешь в живых. Почему этот грязный пес еще на свободе? Почему ты позволяешь еврею говорить недостойные вещи о великой Ниневии? Я знаю, что ты беседовал с ним. Почему ты отпустил его?
После каждого вопроса Джераб все ниже и ниже опускал голову. Он понимал, что претензии царя довольно справедливы, а еще он догадывался, что кто-то написал на него донос. И Джераб был почти уверен, кто это сделал. Он слегка приподнял голову и умоляюще попросил:
– Владыка, позволь объяснить тебе.
Ашур-данил внимательно смотрел на военачальника. Он знал, что Джераб умен и расчетлив и не станет совершать глупые поступки. Царь понимал, что раз его подчиненный оставил израильского пророка в живых, то у него были на это веские причины.
– Встань и скажи мне все!
Это был краткий отрывистый приказ, но через секунду Джераб уже был на ногах. Он не стал выжидать новых приказов и заговорил:
– Мой царь, это не простой еврей. Он посланник Бога. Не такой, что говорит от себя, чтобы на него обратили внимание, и он возвысился, Сам Господь дал ему нужные слова.
– Что ты хочешь этим сказать? Ниневия будет разрушена? Пророк же об этом говорит! Джераб, ты веришь в эти сказки?
В голосе Ашур-данила была горечь, смешанная с гневом. Он на самом деле не хотел казнить военачальника, но, кажется, тот не оставлял ему выбора.
– Владыка, на теле Ионы есть знаки. Большая рыба проглотила его, когда он пытался убежать от своего Бога. Пророк не хотел идти к нам, он надеялся уехать подальше от Ассирии, но у него ничего не вышло.
Джераб знал все об Ионе, в основном это была информация, полученная им от стражников, которые добросовестно докладывали ему обо всем, о чем-то военачальник догадался сам.
– Если мы не поверим Ионе и не покаемся, то Ниневия будет уничтожена через двадцать два дня. Это очень мало времени. Владыка, ты знаешь, что Бог евреев силен. А если Он, правда, захотел уничтожить нас? Думаешь, у Него это не получится?
Ашур-данил бросил свирепый взгляд на Джераба, но тот уже понял, что смог объяснить все своему господину. Теперь царь хоть и злился, но осознавал, что в словах военачальника есть правда.
Джераб хотел сказать что-то еще, но Ашур-данил резко поднял руку и военачальник покорно замолчал. Несколько минут царь стоял молча, Джераб стоял, не шевелясь, он очень надеялся, что его господин примет верное решение. Сам военачальник уже несколько дней хотел поговорить с Ионой, но государственные дела не давали ему это сделать.
– Джераб, приведи мне сюда этого пророка! – отдал приказ Ашур-данил.
Военачальник кивнул и направился к двери, но потом остановился и тихо сказал:
– Владыка, этого человека нельзя казнить. Он послан Богом.
Джераб знал, что сильно рискует, указывая царю, что ему делать. Но промолчать главнокомандующий тоже не мог. Он чувствовал, что сейчас решается важный вопрос. Царь с легкой усталостью посмотрел на военачальника, он знал, что Джераб искренне волнуется за Ниневию. Ашур-данил не раз проверял этого человека и знал, что он верен Ассирии.
– Не волнуйся, я только поговорю с ним. Все равно, этот пророк уйдет через двадцать дней, правильно?
– Да, через двадцать два дня Иона должен уйти.
– Вряд ли он сможет поднять бунт за это время… – царь задумался, потом махнул рукой. – Все равно приведи его сюда, а потом проследи за ним. Не спускай с него глаз.
– Понял, господин, – Джераб поклонился до земли, затем вышел из зала.
По его спине струился холодный пот и только сейчас военачальник понял, как ему было страшно. Ведь царь мог запросто казнить его, не выслушивая. Джераб знал, что это Мустафа написал донос, а в нем он мог упомянуть не только правду, а еще и приукрасить. И было чудом, что Ашур-данил захотел поговорить с ним, а не отдать приказ о казни сразу.
С Мустафой Джераб решил разобраться чуть позже. Он не собирался ничего спускать этому человеку. А сейчас ему предстояло уладить вопрос с Ионой.
Военачальник мечтал о том, чтобы эти двадцать два дня поскорее прошли, Ниневия осталась бы цела, а он бы спокойно жил дальше. Ну, относительно спокойно, ведь дворцовые интриги не заканчивались никогда, но это хотя бы было знакомо. А Бог евреев, Который хотел разрушить великий город, был непонятен и грозен.
***
Иона стоял перед царем Ассирии и почтительно, хотя и с интересом рассматривал его исподтишка, склонив голову. Мужчина средних лет с широкими плечами и крепким торсом, пышной, с красиво уложенной бородой и завитыми волосами, был одет в длинную белую рубашку с бахромой, изготовленную из лучших тканей, доходящую до самого пола.
Поверх рубашки царь носил конас – пурпурный плащ с бахромой, закрепленный на левом плече и искусно украшенный вышивкой и золотыми пластинами, он был перехвачен широкой перевязью.
На голове правителя Ассирии находилась тиара, состоявшая из двух частей – башенки на макушке, изготовленной из тончайшего белого войлока, и золотой повязки, которая заканчивалась такими же золотыми вышитыми лентами с бахромой на концах, спускающимися на спину царя.
Но не одежда привлекла внимание Ионы, хотя без сомнения наряд царя выглядел роскошно и красиво. Он внимательно смотрел на два золотых браслета на запястьях с символом солнца и незамкнутый обруч чуть выше локтя. Все эти украшения означали власть и могущество царя, и Иона, смотря на них, четко осознавал, как трудно ему будет выйти отсюда живым и невредимым.
Пророк помнил, как цари в его родном Израиле убивали таких же Божьих людей, как он сам. Но это было в Израиле, где Бога знали и чтили, а в языческой Ассирии дела обстояли еще хуже.
Ашур-данил тем временем несколько раз прошелся по тронному залу, размышляя, затем вернулся к пророку. Тот стоял, почтительно наклонив голову, но ниц не упал, хотя даже Джераб склонялся до земли перед своим господином.
– Итак, Иона, ты утверждаешь, что Ниневия будет разрушена? – голос Ашур-данила был тихим и вкрадчивым. Он еще точно не решил, как будет вести себя с евреем, и просто хотел узнать, что у него на уме.
– Так сказал мой Бог.
На удивление самого Ионы, его голос был спокоен. Джераб покосился на израильтянина, поражаясь его выдержке.
– Почему твой Бог хочет уничтожить мой город? Пускай Он занимается вашей страной! Вы Его народ, а не мы!
– Ваши беззакония достигли до Бога, и Он решил разрушить Ниневию. Вы творите много зла и погибнете через двадцать два дня!
Ашур-данил слегка побледнел, и Джерабу даже стало страшно, когда он заметил это. Военачальник привык видеть своего господина спокойным, собранным и жестоким. А человек, стоящий перед ними, явно боялся. Боялся чего-то неизвестного ему, но приближающегося с каждой минутой.
В доносе Мустафы было сказано про сорок дней, а этот пророк говорил уже о двадцати днях. Неожиданно повелитель Ассирии понял, что все, что сказал еврей – правда. Слишком реально все это было, к тому же Ашур-данил немного знал о Боге евреев и о Его великих делах.
Царь взволнованно прошелся взад-вперед рядом с троном. Он пытался понять, как ему действовать, но в голову приходил только один вариант, казавшийся самым разумным.
Через несколько минут Ашур-данил остановился рядом с Ионой, который все так же невозмутимо смотрел на него, и произнес:
– Что мне делать?
Иона немного выдохнул, понимая, что царь решил прислушаться к нему. Но в то же время пророку не хотелось, чтобы Ниневитяне покаялись. Он хотел, чтобы Бог покарал их за нечестия их. Иона мечтал об уничтожении этого города, но промолчать и не ответить царю он не мог, поэтому с трудом выдавил из себя:
– Вам надо покаяться. Снимите ваши роскошные одежды, наденьте вретище и молитесь Господу. Может, Он услышит вас и простит.
Про себя Иона добавил, что будет надеяться, что этого не произойдет. Он посмотрел на царя, а тот стоял, сдвинув брови. Ашур-данил знал, что такое вретище и для чего оно нужно. Ему явно не хотелось надевать грубую одежду, царапавшую кожу и означающую раскаяние и смирение.
Он был великим царем сильной империи и не мог так унижаться из-за какой-то мифической угрозы об уничтожении города. Но Ашур-данил был не только сильным царем, но и мудрым. За время своего правления он понял, что иногда самые абсурдные предложения могут оказаться самыми эффективными.
Царь задумчиво посмотрел на Джераба и неожиданно вспомнил, как также стоял напротив него и говорил о бунтовщиках. Тогда он думал о затмении и последовавших за ним катастрофах и бунтах. Ашур-данил нахмурился, вспомнив про это, и подумал, точно ли затмение принесло беды или это все было только предвестием к более страшному событию?
Бог евреев был силен и мог совершать разные дела. Так, может это Он наслал болезнь на Ияра? Может, это Он послал чуму и возбудил бунты? В таком случае Господь мог уничтожить и город. Правителю стало страшно, когда он подумал обо всех нечестиях, которые были совершены им и его людьми. За это точно могла последовать Божья кара.
Ашур-данил больше не стал медлить, он подошел к своему трону, снял тиару с головы, положил на сиденье, инкрустированное драгоценными камнями и золотом, и хлопнул в ладоши. Через несколько секунд в зал вбежал Магон, почтительно упавший на пол перед своим господином.
– Скажи, чтобы мне приготовили вретище. И позови сюда писцов.
Магон привык не удивляться приказам повелителя, но эти слова звучали очень странно и раб застыл на несколько секунд, размышляя, все ли правильно он услышал.
– Чего ты ждешь? – Ашур-данил нахмурился и бросил гневный взгляд на Магона.
Тот попятился и, беспрестанно кланяясь, выскочил за дверь тронного зала. Иона проводил его задумчивым взглядом, а царь сел на свой престол и произнес:
– Иона, ты можешь идти в свой город, я позабочусь о том, чтобы мои люди покаялись.
Пророк на минуту задумался, это было заманчивым предложением – ему больше не надо будет ходить по языческому городу, не надо будет кричать об уничтожении Ниневии, не надо будет общаться с врагами.
Но потом Иона вспомнил, как Бог вернул его в Ниневию, послав шторм и рыбу. Пророку даже страшно было представить, что еще может послать Господь, если он ослушается Его. Да и Ионе хотелось увидеть, как Всевышний уничтожает вражеский город огнем с неба. Вслух пророк не стал этого говорить, только пояснил:
– Я не могу этого сделать. Мой Бог отправил меня проповедовать сорок дней и это время еще не истекло. Позволь мне и дальше ходить по Ниневии.
Ашур-данил смерил израильтянина взглядом, но решил не идти против посланника Господа.
– Хорошо, делай, как знаешь.
Иона почтительно и благодарно наклонил голову. Во время их разговора в зал стали входить писцы. Они были готовы записывать каждое слово царя.
Повелитель немного подождал, позволив писцам сесть и взять в руки стило, затем начал говорить:
– Провозгласите по всей Ниневии, скажите всем, чтобы ни люди, ни скот, ни волы, ни овцы ничего не ели, не ходили на пастбище и воды не пили. И чтобы покрыты были вретищем люди и скот и крепко вопияли к Богу, и чтобы каждый обратился от злого пути своего и от насилия рук своих.
Ашур-данил чувствовал на себе удивленный взгляд Джераба, который на миг забыл о приличиях, и закончил:
– Кто знает, может быть, ещё Бог умилосердится и отвратит от нас пылающий гнев Свой, и мы не погибнем.
Теперь приказ был готов, и писцы ушли, чтоб разослать его по всем уголкам города. Джераб, который был в курсе про коня своего повелителя, понял, почему он отдал такой приказ и решил не говорить, что на его взгляд будет лишним не давать еды и воды животным.
Это звучало жестоко, ведь животные даже не понимали, в чем дело, и уж точно не могли согрешить. Но раз царь так решил, то так все и будет. С этим спорить было нельзя. Это Джераб знал очень хорошо.
***
Оказавшись на улице, Иона медленно опустился на землю. Выдержка изменила ему, и ноги задрожали от нервов и страха. К счастью, все было уже позади. Разговор с царем был окончен, и теперь пророк был свободен. Точнее, он должен был продолжать свою миссию. Но, по крайней мере, теперь, после приказа царя, она стала гораздо легче.
К Ионе подошел один из стражников, и мужчине пришлось встать на ноги, хотя они все еще дрожали от пережитого стресса.
– Джераб приказал отвести тебя обратно.
Иона кивнул и направился за воином. Красота дворца по-прежнему поражала, но теперь пророк четко осознал, что за этими стенами не все так гладко. Подчиненные боятся своего царя и вынуждены ползать перед ним, а сам царь опасается хоть на чуть-чуть дать слабину и потерять свое влияние.
Да и вообще, это место действовало угнетающе. Эти стены, несмотря на свою роскошь и красоту, явно слышали много криков боли и ужаса. Здесь отдавались страшные приказы об убийствах и создавались заговоры друг против друга с целью приобрести более высокую должность.
Оказавшись за стенами дворца, Иона вздохнул с облегчением. Ему даже стало легче дышать. Теперь пророку оставалось только добраться до места, где остался Саргон.
– Я дойду сам, – хмуро сказал он стражнику.
– Но Джераб приказал отвести тебя, – воин явно растерялся, не зная, как поступить.
Он знал, что должен слушаться своего начальника, но израильтянин явно был могуществен. Стражник понимал, что еврей не так прост, раз он спокойно поговорил с царем, а сам главнокомандующий заботился о его безопасности.
– Я хочу побыть один, – резко сказал Иона, которому хотелось все обдумать, затем он все же добавил. – Не волнуйся, скажи, что выполнил приказ и доставил меня туда, куда я сказал.
Эти слова снимали со стражника необходимость лгать начальству, ведь пророк сам его отпустил. Да и не стремился воин, на ночь глядя, идти через полгорода, чтобы отвести куда-то израильтянина.
– Иди, – повторил Иона, не смотря на стражника, и тот не очень решительно развернулся и скрылся в сгущающихся сумерках.
Пророк медленно зашагал по широкой улице, ведущей от дворца к городским воротам и проходящей через весь город. Несмотря на поздний час, на улицах еще было много народа. Все куда-то шли по своим делам, жили, как обычно и не думали о своих грехах и о скорой гибели Ниневии.
В голове Ионы крутились самые разные мысли. По идее, он должен был радоваться удачному разговору с царем и его приказу. Но пророку не хотелось ликовать. Наоборот, он был расстроен тем, что Ниневитяне начали раскаиваться.
– Пусть Бог покарает этих грешников, – шептал Иона, идя по дороге, и неожиданно скривился от отвращения.
Навстречу ему шла процессия, направляющаяся в храм. Четыре жреца в желтых одеждах торжественно несли статую богини Иштар, изображенной в виде обнаженной женщины, стоящей на спинах двух львов. За ними шли жрецы в красных одеждах, с важным видом посматривающие по сторонам. Они явно были здесь главными и чувствовали свое превосходство.
За жрецами следовали певцы – заммару, они воспевали хвалу своей богине под кимвалы и тимпаны, арфы и флейты, которые несли музыканты. По всей длине процессии можно было заметить танцовщиц. Почти без одежды они бесстыдно кружились вокруг людей, хватая их за руки и втягивая в свой танец.
Люди, следовавшие за процессией, явно были сильно возбуждены. Они что-то кричали, пели или просто хлопали в ладоши в такт музыке, танцуя рядом с полуобнаженными девушками.
Иона отошел в сторону от дороги, чтобы даже не соприкоснуться с этими отвратительными для него язычниками. В его стране тоже были разные праздники, и там также была музыка, шум и веселье, но все было пристойно. По крайней мере, Иона не знал людей, которые бы нарушили праздник какой-то непристойной выходкой. Это было просто за гранью традиций и всех принятых норм.
– Бог не должен оставлять их в живых, – прошептал Иона, провожая взглядом процессию. – Эти язычники оскорбляют Всевышнего своим существованием.
