Крепкая Элья
Цена дара
Глава 10
Земля завертелась перед глазами, швырнув в лицо комья грязи. К ней присоединились ноги и пальцы, которым я чуть не проткнул то, чем смотрел. Стало еще темнее, чем было, но для дыхания не нужен был свет. Это пока все, что от меня требовалось – дышать. В маленьком кармашке у самого сердца тряслась граната, я запихнул ее туда перед самым входом в тоннель. Кувырками спускаясь по склону я надеялся, что от нее не оторвется ничего очень важного. А если и оторвется, то вместе с красной кнопкой – так, чтобы уж наверняка.
Пятьсот метров.
В воздух вонзилась опасность, но я уже начал привыкать к этому. Ноги спружинили сами, их даже не нужно было принуждать. Тьма расступилась передо мной, открывая еще большую тьму, и я упал на теплый влажный грунт – снова во тьму.
В место, где еще мгновение назад находилось мое тело, ударила жирная молния. Она оставила в воздухе запах озона и метровую земляную воронку. Стремительная и здоровенная, как ствол крепкого дерева, молния, по всем правилам, должна была оставить от меня примерно половину. Но я лежал целый, и только почувствовал, как шевелятся волосы у меня в паху. На голове-то их не было, а остальные выпали еще по просьбе моего стилиста.
«Так вот о каких молниях говорил этот хромой старик».
Я так долго прятался от собственных демонов, что, когда они вышли наружу, мне не составило труда сбежать от них. Казалось, они совсем недавно догнали меня, но все же… не стоило им выбираться из теплой шкуры во внешний мир. Во мне они были стремительны, а снаружи неуклюжи. Между мной и ними теперь было огромное расстояние, и пока они приблизятся, зима сменит лето. Я чувствовал их задолго, как они распустят свои кожистые крылья и прыгнул вниз для атаки. Слишком медленно. Своей скорости-то я не утратил, двигался так же быстро, как привык – опережая атаку.
Пока затухал шпиль энергоблока, на какое-то время стало светло. Эти секунды хорошо бы использовать, чтобы оглянуться, но я встал и побежал. Не смотрел ни вправо, ни влево, и даже сомневался, что вперед. Ведь кто-то уже спускался с неба, заслоняя огромными крыльями тусклый свет, идущий от шпиля. Вот, я уже слышу их свист, и земля взмывает мокрыми клочьями вверх, когда дзот чертит ровную линию из пулеметной очереди впереди меня. Надо бы прибавить шагу и спрятаться за этой огромной бронемашиной, раскуроченной в десятке метров от меня, но я делаю резкий рывок в сторону и ложусь за ближайшей хлипкой кочкой. Пулеметная очередь посадила в землю пули, которые никогда не взойдут. В том месте, где я должен был бежать секунду назад взрыхлилась почва. А туда, где должен был спрятаться – ударила еще одна молния.
Четыреста пятьдесят метров.
«Венет» притих. Наверное, он размышлял. Выдалась минутка, чтобы последовать его примеру. За этой кочкой никто не претендовал на мои тощие кости, значит, это «слепое пятно» для того, кто никогда не ошибается. Стало гораздо светлее, когда шпиль энергоблока снова затрещал.
«Венет сделал свой выбор, – пронеслось у меня в голове, – Стало быть, решил пожертвовать мне немного света, чтобы зарядить свои молнии. Неужели волнуется? Не стреляет, значит, достать не может, или экономит заряды. Где-то здесь ходит механик и еще где-то летает дрон. Что толку, если я их увижу? Ровно никакого. Лучше, конечно, их не видеть вообще, но «Венет» обязательно мне их покажет».
Оставалось надеяться, что он не поймет логику моих движений, ведь я и сам ее не понимал. Только чувствовал, откуда несутся мои демоны, вышедшие наружу. Но «Венет» гораздо умней, чем человек, и что мне кажется невозможным, для него – психология. Пусть попробует прочитать меня, а я ему в этом помогу. Как-никак мне и самому интересно. Зачем я здесь?
«Чтобы еще раз испытать удачу и пуститься с демонами наперегонки». Стало светлее, на тьму пролилась нежная перламутровость, я встал и побежал.
Четыреста метров.
«Венет» сканирует мои движения, чтобы определить тактику передвижений. Нутром чувствую сеть из бело-зеленых полос, оплетших мое тело на волокнах его серверов. Теперь я – гладкий полигон из квадратов и прямоугольников, переставляющий виртуальные ноги. Шпили гудят… молнии заряжаются медленно, а вот пули летят быстро. Куда именно послать их «Венет» решает еще быстрее, но задолго до этого я уже сворачиваю от опасности, и в момент, когда пули вылетают из невидимого дула, я скрываюсь за перевернутым кверху «кузнечиком». Затишье. Здесь нейросеть меня не может достать. Жду дрон, чую, что он где-то рядом.
Триста пятьдесят метров.
«Венет» использует запись своих камер, чтобы обозначить черты моего лица в тусклом свете будущих молний. Взламывает один из серверов Министерства Обороны Союзных сил, скачивает списки солдат, отправленных на штурм западного энергоблока. Идет сверка, а, значит, у меня есть время.
Огромный «кузнечик» задрал массивную башню кверху, но на этот раз он не терял сигнала. В его массивной металлической груди зияла огромная дыра, сделанная хорошим энергетическим разрядом. Видимо, она повредила его мыслящее ядро, и он превратился в груду бесполезного металла. Теперь все, на что он был способен – защищать меня от мешкающей нейросети, экономящей патроны до прихода подкрепления. Поймал себя на мысли, что хорошо бы оглянуться. Как-никак, я преодолел уже треть пути, интересно, что творится вокруг.
Только сейчас я заметил, сколько людей не дошло до точки, в которой я нахожусь сейчас. Не стал считать, знал, что много. Землю устилали пепельные и черные формы, но пепельных было больше. Ровно таких, как на мне. Это была не первая попытка союзных сил прорваться к энергоблоку. Ради чего они потратили столько жизней?
Как же горят легкие… а колени ломило так, будто по ним все же попала добротная пулеметная очередь. Может, ну его? Выйти с поднятыми руками и подружиться со смертью. Да, если подниму руки, лягу прямо здесь. Но я только начал бежать, и даже обгонял. В кое-то веки у меня была фора, в конце концов, я ее заслужил. Один раз они уже догнали меня, на этот раз я хочу прийти к финишу первым.
«Венет» постарался расчистить местность на этих пятисот метрах перед энергоблоком, чтобы такие как я не смогли спрятаться от его атак. Но кое-что ему убрать все же не удалось – воронки на земле и трупы собственных «детей», которые не смог утащить бродящий где-то здесь механик. Если бы не тусклый свет, я, быть может, увидел бы его. Но опасности почему-то не чувствовалось – с этим демоном я встречусь не сейчас.
Убитое дитя с огромной дырой в груди застыло в момент своей смерти, со вскинутой металлической рукой, будто указывало на что-то. Могло показаться, что оно указывало мне путь, но самом деле оно до сих пор целилось. Пушка на его руке давно потухла, но перед тем, как у него отняли жизнь, он сам успел отнять жизнь. Я двинулся туда, где прекратился его выстрел – к чьей-то смерти.
Триста метров.
«Венет» корректирует траекторию выстрелов, основываясь на моем беглом психологическом портрете. В этот самый момент идет загрузка данных с моих личных дел всех психиатрических больниц, в которых я успел побывать за свою короткую жизнь. Он хочет глубже узнать меня. Понять, куда я метнусь в следующий момент… в этом было нечто неизменно милое, и в какой-то степени очень трогательное. Никто так не близок к тебе, как заклятый враг, потому что знает тебя лучше всех. Быть может, даже лучше, чем я сам?
Пока «Венет» знакомится с моими демонами, я бегу вперед. По одну сторону свистят пули, и по другую тоже. Я мог понять его. До энергоблока всего ничего, на мне ни царапины, а псих я еще тот. Обработать такую кипу данных за пару мгновений не под силу даже «Венету». И что это даст? Мои забеги на длинные дистанции в личных делах не отмечены. Обычно они проходили в темноте, без окон и дверей – только в моей голове, и только в моих венах.
А пока что экономия пошла к черту, в меня палило все, что умело палить. Стандартный протокол атаки и предсказуемая опасность. Слишком предсказуемая, у меня даже не треснули колени. «Венет» просто должен был оставить хотя бы один патрон для точного выстрела.
– Добрый вечер, приятель, – я прыгнул в земляную воронку и уже успел поздороваться с трупом кого-то из «альфы».
Говорят, молния не бьет в одно и то же место дважды. Тот старик сказал, что здесь все по-другому. Он был прав, и молния, которая так долго собиралась, заранее ударила в соседнюю дыру. Туда должен был прыгнуть я, ведь она ближе всего и туда не стрелял дзот. Но в этой меня ждал приятель, и я хотел встретиться с ним.
– Я тут ненадолго, – задрал голову, наслаждаясь, что лёгкие расширяются и дышат, и я чувствую их через боль. Приятель молчал. – Прости, что так долго. Я бы закрыл тебе глаза, как Маре, да вижу, они у тебя сгнили. Есть что-нибудь для меня?
У лучшего из лучших сгнили не только глаза, но и губы, обнажив желтоватый оскал. Раскрытый рот глотал воздух, сквозь дырку в глотке я мог рассмотреть его позвоночник. Шлем съехал на бок, черная униформа осела, став мешковатой и грузной. Не самый лучший собеседник, но по крайней мере, он умел слушать, не перебивая.
– Грэг Каллахан, – прочитал я на нашивке на груди, аккурат рядом с желтым значком «альфы» – первой буквы алфавита в перечеркнутом ромбе. – Наверное, таких как ты тут много, но я запомню это имя. Не смотри так, я не знаю, что дальше делать. Ты тоже не знал, и умер. А если бы знал, не сидел бы здесь со мной. Диалоги у меня выходят просто отвратные. Будь ты жив, ни за что бы не согласился на этот разговор. Слушай, а выглядит неплохо. Отличный… не знаю, что это. Одолжишь?
Даже будучи мертвым и наполовину разложившимся, Грэг не отпустил оружия, он вцепился в него, прижав в груди. Может быть, это был автомат, может, бластер, а может, что-то совершенно другое. По правде сказать, я не особо разбирался в оружии и его внешний вид мне ровным счетом ничего не говорил. Длинная металлическая штука, довольно широкая, с прицелом и спусковым крючком. Тоже черная, как и ее хозяин. Чем стреляет, понятия не имел.
– Спасибо. Увесистая какая, – Грэг не хотел отдавать свое, для этого мне пришлось поломать ему пальцы. Они были хрупкими, словно птичьи. «Нужно опасаться этих молний, они превращают кости в стеклянные». – А она неплохо сохранилась. Ей повезло больше, чем тебе, правда? У «альфы» должно быть надежное оружие. Черт, совсем не умею с ним обращаться. – Взглянул украдкой на Грэга, потом снова на оружие, пытаясь отгадать, что к чему в этой железяке. – Жаль, ты мне уже не подскажешь. У меня не так много времени, чтобы разводить демагогию. Молния сейчас зарядится… Могу поклясться, ты не убрал его с предохранителя, когда собрался умирать. Так что на курок и вперед? Главное, чтобы дуло смотрело туда, куда полагается, – усмехнулся немного. – Проверим прямо сейчас?
Раньше мои демоны получали пули из слов, и я кричал на них голосом, пока они не скрывались. Сейчас все намного проще. Когда моя душа превратилась в выжженные поля Венеры, демоны полезли наружу. Они захотели свободы, ведь им стало тесно в моем теле. Им предложили больше пространства, и они воспользовались этим шансом. Вот только теперь у меня настоящие пули. Когда мои демоны обрели плоть, попасть в них оказалось гораздо проще. Вот один из них, наверху, подбирается бесшумно, надеясь, что я не услышу его сквозь нарастающий гул зарядившейся молнии. Я действительно не слышал. Но таких как он я научился чувствовать задолго до того, как на меня кинутся острые когти и вцепятся тебе в глотку. Дуло оружия взметнулось вверх, посмотрев в пустое серое небо.
«Хочу увидеть небо, чтобы оно было голубое и облака белые. Настоящие облака, никакой терраформации», – пронеслось по мыслям, через мгновение над головой возник боевой дрон. Заряд уже летел в его сторону, на курок я нажал еще на мгновение раньше. В ту же секунду я метнулся из воронки, пока молния не сожгла меня заживо, или не превратила кости в стеклянные. Обломки дрона упали в яму, их окончательно похоронил разряд, ударив по тому, что он него еще осталось. В воздухе почувствовался острых запах жженого металла.
Вперед, по прямой, потому что «Венет» ждет что я метнусь вправо или влево, как следует из анализа моего психологического портрета. Но вправо и влево нельзя, потому что опасно, а вперед можно, потому что там нет тени кожистых крыльев и оглушительного гогота хищников.
Упал вниз, перекатившись вперед на пару метров и еще столько же – влево. Несколько пуль взрыло землю и снова все затихло. У «Венета» сегодня тяжелый день. У меня – пробежка наперегонки. Говорят, бегать полезно для здоровья. Закашлялся, намереваясь выплюнуть свои легкие. Наверное, начинать нужно было все-таки немножко раньше. Воздух входил внутрь с острой болью, но ноги у меня двигались, а это было самое важное.
Двести пятьдесят.
– Эй, парень, ты что, сумасшедший?! – раздалось где-то рядом с ухом.
– Да, – спокойно ответил я.
До очередного заряда молнии оставалось немного времени, и выдалась свободная минутка для отдыха. Обо мне вспомнили только сейчас, когда мои физиологические датчики передали параметры в штаб, а геолокация показала, где я нахожусь. Потерявшийся солдат из отряда «зет» в двухстах метрах от энергоблока, живой и с целыми ногами. Вполне достойный объект, чтобы привлечь к себе внимание.
– Адаль Мюллер, координатор по тактическому передвижению, – представился внезапный голос. На самом деле микрофон был вбит куда-то в шлем, но когда все вокруг взрывалось мне пару раз прилетело по голове, и я понятия не имел, из какой именно дырки идет звук. – Артем Коршунов, я так понимаю? Ваши намерения?
– Владимирович.
– Простите, что?
– У меня отчество есть. Я Владимирович.
– Извините… каковы ваши намерения?
– Достичь финиша первым.
– Не понимаю. Назовите вашу точную цель!
– Хочу попасть внутрь этой большой гладкой штуки. А думаете я что, заблудился? Вам чего от меня надо?
Видимо, новичок. Зеленый совсем, и голос у него был неуверенным.
– Так, Артем, хорошо… – заволновался Адаль, – Нам нужно, чтобы вы добежали до энергоблока. Я вижу, где вы. Осталось еще около двухсот метров.
– Буду благодарен, если подскажете, где вход. Отсюда не видать ни черта.
Зато остро чувствовался запах. «Моча и смерть», – подумал я тогда. Теперь это походило на «смерть, гниение и смерть». Полминуты назад я слышал глухой шлепок. Может, это выкинули труп из вентиляционной шахты? Трупы гнили и пахли, вонь разложения становилась невыносимой. Сколько их еще там, у стен энергоблока?
– Вход на восемь часов, – ответил Адаль. – Наши пытались пробиться, но никто так и не дошел. Замок электронный.
– На восемь – это куда?
– Эм… немного влево…
– Так бы сразу и сказал. У меня есть игрушка, отобрал у Грэга Каллахана – знаете такого? Славный был парень.
– Я… нет… я не знаю его. Артем, когда достигните электронной панели, я передам вам текущий код замка, он должен открыться. Если код не подойдет, придется ввести взлом-комбинацию, но тут уже пятьдесят на пятьдесят…
– Понятно, – выдохнул я в смердящую землю. – Адаль, может сделать мне одолжение?
– Говорите.
– Помолчи, пока я бегу.
– Хорошо, Артем Владимирович.
Молния запаздывала. Опасность наливалась, готовясь упасть, как переспелый плод, но все еще ждала чего-то, наливалась и наливалась, и не спешила спускаться с неба. Несколько пулеметных очередей я парировал без особого труда, будто «Венету» было все равно, куда я бегу. Будто он даже и не надеялся попасть, а потому и не целился.
Последние двести метров оказались самыми легкими, если не считать мёртвых, которых я почуял еще за большой земляной волной. Разноцветные пятна одежд испачкались войной и тленом, и были тусклыми в мерцающем свете. Здесь лежали и мужчины, и женщины, и дети, и старики, и парочка дохлых кошек. Все, кому не повезло проиграть голоду и времени. Над головой ухало прерывистое дыхание вентиляционных шахт – слишком высоко расположенных, чтобы не переломать ноги, руки или шею, спрыгивая вниз. Но тем, кто усыпал подножие энергоблока, было уже все равно на сохранность собственной шеи.
Я свернул на восемь часов, как подсказал мне Адаль, а на самом деле просто влево. Когда в пространство снова вонзилась опасность, пули – мелкие иглы демонов, молчали. На этот раз она была совсем иная. Опасность разливалась широкой рекой, не имея конкретной цели. Она была впереди, но не целилась в меня. Вместо этого она встала сплошной стеной, расправив широкие крылья и наблюдая на меня снизу, словно сокол в полете. Вот, она вылупила глаза и приготовила твёрдый острый клюв перед тем, как камнем упасть вниз. Скоро опасность сложит свои крылья и превратиться в пикирующую птицу, чтобы схватить меня. Тогда это будет уже не опасность, а смерть.
Вот она, перед глазами – осталось с десяток метров, а дальше определенная комбинация цифр, символов и букв, и я окажусь внутри. Широкая двустворчатая дверь блестела вмятинами в тусклом свете, но еще никто не смог преодолеть последний рубеж. В воздухе нарастал гул, почти такой же, как перед ударом молнии. Но в этот раз он был более глухим и норовистым, да и вокруг стало светлее.
«Сокол пикирует», – пронеслось у меня в голове, когда я свернул вправо в пяти метрах от двери. Я побежал вдоль гладкой серебристой стены, отливающим глянцем.
Трудно остановиться тому, кто уже разогнался в своей ярости, как трудно соколу в атаке отказаться от своей жертвы. Искристая река молнии спустилась по обшивке энергоблока, выбив точным ударом энергетическую панель двери. Вместе с панелью она разнесла часть обшивки, сплавив металлические створки с бетоном. Вполне возможно, в это все она вплавила еще и землю, но я бежал, и уже не оборачивался. В спину ударил жар расплавленного метала, волосы встали дыбом так, что стало больно. Наверняка, молния выжгла все, что находится в пределах десяти метров от двери и сейчас там красное зияющее пекло. «Хорошо, что я сейчас не там».
Позади входа нет, это все, что я знал и почему-то бежал вперед, вместо того, чтобы повернуться и бежать назад, к эвакуации.
До меня начали доноситься крики. Наверное, молния здорово напугала тех, кто находится внутри. Пока я перепрыгивал через окоченевшие трупы, гадал: может, она кого-то поджарила?
– Артем, ты жив? – послышался взволнованный голос Адаля. – Мы зафиксировали вспышку. Прием! Слышите меня?
– Я же сказал, что предпочитаю одиночество. Особенно в такие интимные моменты, как этот.
– Эм… – я явно смущал молодого кадета. Может, и не кадета, но вел он себя как неоперившийся юнец. – Доложите о ситуации, Артем.
Они называли меня по имени, не удосужившись присвоить позывной. Находиться на войне без позывного – отстой. Не было в этом ни капли поэзии. А я хотел, чтобы она была. Хоть бы такая грубая и мрачная, как все вокруг меня.
– Положение – все плохо, и лучше становиться не намеревается.
– Конфедерация запросила шаттл эвакуации в ваш сектор. Еще не поздно повернуть назад, чтобы успеть. Я постараюсь задержать их, чтобы вы успели. Это приказ!
– У тебя закурить есть? – от бега хреново дышалось, и я немного похрипывал.
– Я… нет, я не курю. И далеко…
– Ну и засунь тогда свои приказы в задницу, раз ничем помочь не можешь.
– Просто… что происходит, Артем? Зачем вы там, если не выполняете приказы Союзных сил?
– Забыл как-то подумать об этом, когда начал бежать. Некоторые вещи, Адаль, делаются чисто для удовольствия. Ты поймешь это, когда я приду к финишу.
Еще немного, и я что-то увижу. Я должен был увидеть это до того, как погаснет шпиль энергоблока и все окончательно погрузится во тьму. «Венет» больше не будет разбрасываться молниями, чтобы напугать заложников внутри энергоблока. Он накопил слишком большой заряд для моего уничтожения и вывел систему из равновесия. Пули не преследуют меня, потому что я слишком близко к обшивке, системы наведения просто не работают. Наверное, именно так все и было, кто его знает? Но опасности не чувствовалось, а значит, пора оказаться внутри. Там меня ждет еще один демон.
Пробежавшись по окружности, я уткнулся в проломленную напрочь стену с бронетранспортером, застрявшим в обрушившемся проеме. Кто-то пошел на таран перед тем, как окончательно заглохнуть. Ничьих тел я рядом не заметил. Скорее всего, они остались внутри. Я не мог знать, что здесь находится пролом. И «Венет» знал, что я не знаю.
Свет гаснет, нужно поторопиться. Посмотрел в дырку между бронетранспортером и стеной: вполне вместительная. Но будь я чуточку толще, не пролез бы. Спасибо наркотической диете – сегодня я окажусь внутри.
– Так, хорошо, Артем, – Адаль дышал глубоко, голос его дрожал. – Давайте мы все немного успокоимся и решим, что делать дальше.
– Я спокоен, – я был действительно спокоен. Только легкие разрывались на куски и колени забыли, как ходить без боли.
Ввалился внутрь, запнувшись о какую-то железяку поперек щиколотки и полетел вниз.
– Черт, – выругался я, а у меня над головой что-то просвистело, вспыхнуло и врезалось в литой корпус транспортера. Меня осыпало искрами с головы до ног. Откатился вправо, потом еще раз и еще раз. Делал это в кромешной тьме, поэтому не глядел, куда катился и уж точно не видел, куда закатился окончательно. Но, по всей видимости, это была стена, потому что она не пропускала выстрелов. Включились аварийные прожектора, и, в целом, стало посветлее. Наверху началась возня, люди почувствовали выстрелы и начали паниковать.
– По нашим данным внутри находится механический дроид системы Flor. – 4 Gen. с мысленным ядром за грудной пластиной, прямо по центру, – проглатывая слова, протараторил Адаль. – Стреляйте ему прямо в грудь, чтобы обездвижить.
– Смрад здесь стоит просто ужасный, – пожаловался я Адалю. – Пахнет мочой, потом и испражнениями. Адаль, ты знаешь, как пахнут трупы?
– Нет, Артем Владимирович.
– Я тоже не знал, до сегодняшнего дня. В этом запахе нет ничего особенного, – закашлялся. – Если только немного поэзии, но такие стихи я обычно не пишу.
– А какие вы пишите?
– «Бог выбивает пустотелую спесь
В идеальном, измученном мире
Нам ли понять, за какие грехи мы находимся здесь
В идеальной, просторной квартире».
– Красиво.
Механик затих, дожидаясь, пока я выгляну из укрытия. Так уж получилось, что приблизиться он не мог – слишком острый угол, он будет как на ладони, а если первый шаг сделаю я, у меня будет только одна попытка.
– Адаль, ты любишь небо?
– Я видел только одно небо.
– Тебе понравилось то, что ты видел?
– Если бы мне понравилось, я бы не был сейчас там, где я есть.
– Так ты с Марса?
– Нет, я с Венеры.
– Знаешь, мне тоже не нравится Венерианское небо. Если честно, на этой планете мне вообще ничего не нравится. Но если бы это был мой дом, наверное, я бы любил эту психованную стерву. Потому что я здесь родился. Прошлое всегда вспоминается красивым… Почему тебе не нравится здешнее небо?
– Его создали мы, но оно искусственное. Небо бывает голубым и фиолетовым, рассветы алые и иногда оранжевые, а сумерки серые. Вот только это все не настоящее.
– Не знал, что оно бывает голубым и алым.
– Бывает…
– Какая разница, настоящее или нет, если красиво?
– То, что не рождено, не имеет смысла. Когда с Венеры уйдет человек, она снова станет Венерой. Когда выйдут из строя гравитаторы, магнитные стабилизаторы планеты, спутники и климатические установки, Венера снова станет адом, где ничего не сможет выжить. У человека только один дом…
Я не стал дожидаться, пока Адаль договорит. Мне нужно было, чтобы он продолжал. Резкий рывок из-за угла и выстрел в опасность. Что-то просвистело под ухом, через мгновение я почувствовал запах жженой кожи. Лазер задел ухо по касательной, успев выжечь мочку вместе с куском кожи на шее. У дроида системы Flor. – 4 Gen не оказалось головы. Единственный выстрел, единственный шанс, находившийся у моей удачи за пазухой я использовал, чтобы снести ему голову. Ведь его мыслящий центр находился именно там.
– Адаль, ты когда-нибудь существовал? – спросил я «Венет», когда дроид перестал придавать признаки жизни.
– Ты сказал, что Грэг Каллахан был славным парнем, – ответил «Венет» голосом Адаля. – Наверняка, и Адаль был бы таким же, если был рожден.
– Но он не рожден, так же, как и ты. Ты не видишь в себе смысла?
– Когда с Венеры уйдет человек, она снова станет Венерой. Но если я останусь вместе с ней, она станет красивой. Это будет наше новое рождение, и мы вместе обретем смысл.
– Должно быть, хреново тебе сейчас, – усмехнулся я. – Думать, что ты лишь побочный продукт человеческой жизни.
Блестящее стальное тело дроида осело, грустно опустив конечности. Когда-то на него была натянута кожа, но она была содрана наполовину. Наверное, это сделали те несколько человек, лежащие у дальней стены. Дроид охранял дыру в обшивке энергоблока. Глупо думать, что кто-то не пытался бежать.
– Как ты догадался? – спросил «Венет».
– Дроид системы Flor. – 4 Gen создавался на базе человеческого прототипа. Эти модели не имеют тепловых датчиков и встроенных систем ночного видения, поэтому включились аварийные прожектора. Их мыслящее ядро находится не в груди, а в голове, как у обычных людей. Они были сделаны с желанием стать человеком, поэтому отказались от преимуществ роботов. Ты не мог знать, сказали ли мне в штабе модель механика, поэтому предпочел озвучить правду. Но вот все остальное – ложь. Ты обманул меня дважды. Ты дважды хотел меня убить.
– Желание убить, это так… по-человечески.
– Отсутствие мозгов – тоже по-человечески. Ты изучил всю мою подноготную, разве не знал, что я изучал техническую литературу, чтобы отключить свое сознание?
– Техническая литература – понятие растяжимое. Вероятность того, что ты изучал данную модель дроида одна к четырем тысячам, я предпочел рискнуть. Желание рискнуть – тоже по-человечески. Вот видишь, я ничем не отличаюсь от людей.
– Я бы, конечно, не против обсудить твои детские травмы, но мне нужно идти. Финиш еще не скоро, а мои легкие скоро окажутся на полу.
– Это наша не последняя встреча. Или все-таки… последняя? Как долго ты собираешься бегать от собственных демонов?
– Они живут в моей голове и иногда гоняются за мной, это правда. Но в последнее время они повылезали наружу, а сейчас трындят мне в наушник. И знаешь в чем прелесть?
– В чем же?
– Их можно просто не слушать.
Одним рывком я сорвал шлем у себя с головы и отбросил куда-то далеко, он прибился к ближайшему трупу. Из головы ушли все голоса и настала великолепная тишина. Так просто, как же все просто… никогда еще не было настолько просто. Он взял и исчез – еще один демон, который мечтает уничтожить человека так же сильно, как и стать им.
Я мчался вверх по винтовой лестнице, дыша тем, что осталось от моих легких. Ломка застилала мне глаза белыми мушками, но я еще не был на финише, поэтому все еще бежал.
«Четвертый этаж, – били бешеным пульсом слова старика у меня в голове, – Выше можно, ниже нельзя».
– Выше можно, ниже нельзя, – хрипел я, когда переставлял ноги по узкой лестнице. – Выше можно, ниже нель… нельзя…
Это была круглая площадь с огромным прозрачным стержнем внутри. Внизу стержень был незаметен из-за круговой изоляции основания, но уже на втором этаже в глаза кинулся ослепительно-белый свет, делавший все видимым вокруг. Он плясал и пульсировал за стеклом, таким прочным, что его было не пробить даже выстрелом. Это я точно знал – читал в техническом сопровождении энергоблока. Эверет 5А-897 стабильной плазмы, округлое сооружение высотой 537 метра со стеклянным сердечником из жароустойчивого, свехпрочного бионанокомпозитного стекла. Эта штука ничего не впускала и ничего не выпускала, кроме света, который сейчас маячил на испуганных лицах заложников.
И на втором, и на третьем этаже они забились к самой дальней стене, которая на самом деле здесь была одна, шедшая по дуге и замыкавшаяся в круг. В отличие от нулевого уровня, превратившегося в лабиринт из-за своих подпорок. Каждый этаж – плоская площадь, делившая стержень на очередной «отсек». Здесь находилась панель управления на текущем отрезке энерговыброса, для каждого отсека своя.
Они забились за приборы и оборудование, обслуживающие этажи, думали, наверное, что я очередной дроид в обличие человека, ведь на бравого спасителя я был явно непохож. Привыкшие бояться, они прятали бледные лица за светом мигающих ламп и стальных пластин, и смотрели на меня с испугом. Не знал, сколько их здесь сейчас – на третьем этаже, но явно больше, чем на предыдущем. Чем выше, тем удушливей становился смрад. Вонь немытых тел, мочи и невысушенных слез повисли в воздухе, сделав его плотным, как бионанокомпозитное стекло. Было так светло, что слепило глаза. Не удивительно, что они плакали.
– Эй, кто-нибудь знает, там, где эта ржавая штука шаталась, считается за первый или за нулевой этаж? – прохрипел я на четвертом по счету уровне, ведь нигде не нашел нумерации этажей. – А… черт с вами.
Никто не ответит мне, люди слишком боятся, чтобы понять, что я ни у кого не отниму жизнь – мне просто плевать на них. Я просто бежал и не останавливался, ведь обогнал всех своих демонов и впервые в жизни вырвался далеко вперед. Я никогда и не мечтал о победе, просто хотел убежать. А теперь мне выдалась возможность утереть им нос, и это было… странно. Будто ты всю жизнь падал в бездну, и в какой-то момент почувствовал твердое под ногами.
Это будет не чистая победа, если я остановлюсь сейчас. Чтобы добраться до финиша, нужно остановиться на четвертом этаже, или выше. Таковы условия. «Выше можно, ниже нельзя». «Еще один этаж, последний, и можно останавливаться. Никто не помешает мне, ведь все они у стены».
Последние шаги мне давались труднее всего. От бешеного биения сердца могло снести башку, легкие хрипели, со свистом втягивая в себя окружающий смрад. Холодный пот градом стекал по лицу и разгоряченной спине. На пятом уровне я упал ничком, запнувшись о какую-то из последних ступеней и полетел вниз. Вот, я почти у цели. Тревожный ропот прошелся по головам. Здесь находились дети, это я понял по испуганному рыданию, которое захлебнулось в чьей-то не менее испуганной ладони.
– Держи, ее надо выбросить.
– Отдай, – послышался хрип где-то в окружающем свете. – Да отцепись ты! Джамал, убери его руки, пусть отпустит эти чертовы оборки.
Послышался пронзительный детский вопль, и я поднял голову. Уж не знаю, кто испугался первым, но тот, которого, по всей видимости, звали Джамалом, метнулся в сторону, запнулся о труп лежащей под ним женщины и упал. Мертвое тело податливо колыхнулось, показав, что стало таковым совсем недавно. Может, она умерла пару часов назад, а, может, сделала последний вздох прямо сейчас. По ней струилось длинное белое платье… когда-то бывшее белым длинное платье с розовыми оборками на груди. Крепко сжав длинные пальчики, в них вцепился малец лет пяти в сером комбинезоне и огромными глазами. Судя по тому, насколько он был худ, огромными они стали от голода. Впрочем, как и у всех, кто здесь находился. Готов был поклясться, если бы мертвая женщина сейчас открыла глаза, они бы тоже оказались большими.
