Катя Тева
Луковые кольца в сахарном сиропе
Не станет человек ради мести убивать женщину и подростка.
Да и мама сама пришла к Косте в магазин. Как бы он смог это подстроить?
Маша впервые почувствовала себя сильной, да и смелой тоже. Теперь и от нее кое-что зависит. И не малое.
Ошибся Витя, поверил в то, во что хотел поверить.
А Маша в это верить не хочет, вот и сомневается в его словах. Правда, она прояснится, выползет наружу, и все станет на свои места. По другому же быть не может?
Глава 26
Ирина сняла с себя Машину руку, пытаясь сообразить, почему она спит в ее кровати. Вспомнив про Витю, который теперь живет у них, она поднялась и бросила взгляд на часы – доходило девять. Уже хорошо, что не шесть утра, иначе придется искать, чем себя занять лишнее время.
Через час можно будет позвонить врачу и узнать про состояние Кости. А пока нужно выпить кофе и выгулять собаку – Рик уже наворачивал круги у входной двери.
– Мне бы твои заботы, – Ирина потрепала его по голове. – Потерпи пять минут, без кофе я на улицу не пойду.
Услышав слово «улица», он принялся прыгать и скулить.
– Ох, ладно, уговорил, – она накинула Машины шлепанцы и открыла дверь. – Только во дворе, – предупредила она. – За ворота в халате я не выйду.
Рика такой расклад вполне устроил. Он спустился с крыльца и задрал ногу.
Ирина решила вернуться в дом, налить кружку и посидеть за столиком в саду.
Мобильный телефон она прихватила с собой.
В пушистых ветках старой яблони затеяли разборки воробьи. Рик затаился, пытаясь сообразить, есть ли шанс на хорошую охоту. Ирина улыбнулась, наблюдая за ним.
Зазвонил телефон, и она вздрогнула. Теперь с ней такое происходило каждый раз. На экране высветился номер директора школы.
– Здравствуйте, Алексей Иванович.
– Ирина Николаевна, мне нужно с вами поговорить, – он сразу перешел к делу. – Сможете зайти в школу? Я буду у себя до обеда.
– Что-то случилось? – она забеспокоилась.
– Это не телефонный разговор.
– Хорошо, я приду.
Идти в школу в такой день и в таком состоянии не хотелось, но выбора не было. Зная директора, он не стал бы звонить по пустякам. Может слухи успели и туда доползти?
Не дожидаясь, пока пройдет час, Ирина позвонила в больницу. Врач не сразу ее вспомнил, но услышав фамилию Семенов, предоставил информацию.
– Состояние стабильное. В себя так и не пришел.
– Это плохо? – уточнила она.
– Хорошего мало, но и не плохо. Ночь пережил, значит готов бороться. Шансы есть, это главное.
– Спасибо, – она попрощалась и повесила трубку.
Шансы есть. Надо сходить в церковь на обратном пути из школы.
Завтракать не хотелось, поэтому она решила не затягивать визит к директору и сходить прямо сейчас.
Ирина надела синий сарафан, положила в сумку платок и вышла из дома. Перед выходом написала записку для детей, прикрепив ее на холодильник.
Минут через пятнадцать она уже стояла под дверью кабинета, разглядывая табличку «Директор школы».
– О, так скоро я вас не ждал! – Алексей Иванович подскочил со стула, но следом опустился обратно.
– Решила не затягивать, чувствую, это важный разговор, – Ирина вяло улыбнулась и села напротив.
– Да, вы правы, – директор опустил глаза. – Недавно ко мне приходили из полиции.
Ирина заерзала на стуле и принялась перебирать пальцами подол платья.
– Я был уверен, что пришли по поводу Логинова, хотя у меня на тот момент уже состоялся разговор с сотрудником. Но у меня запросили вашу характеристику. Я дал, конечно, самую положительную. Также мне сообщили, что вы с Марией находитесь под подпиской о невыезде. Якобы вас подозревают в причастности к его гибели. Бред, конечно…
– Алексей Иванович, вы хотите меня уволить? – прямо спросила Ирина.
– Нет-нет, не то чтобы уволить, – он упрямо отводил глаза в сторону, избегая смотреть на Ирину. – Вы столько лет здесь проработали. И я просто не могу поверить в эту ерунду…
– Но?
– Но у меня нет выбора. Поймите, Ирина Николаевна, педагогический состав встал на дыбы. Ладно бы только они, вы же знаете, я быстро пресеку любые разговоры. Но администрация. Они предложили мне найти нового учителя географии. Сами понимаете, что их просьбы только так называются. На деле – это приказ.
– Значит все-таки хотите уволить? – она пыталась поймать его взгляд.
За столько лет между ними сложились хорошие отношения, и Ирину коробило, что директор избегает ее так демонстративно.
– Я хочу вас попросить подписать заявление по собственному желанию. Жизнь длинная, не хочу портить вашу трудовую книжку. Вам это может помешать, если вы пойдете работать учителем в другую школу. Само собой, когда все утрясется.
– Вы хотели сказать если всё утрясется.
– В этом я не сомневаюсь! Вы стали лучшим учителем школы в этом году. Это же не просто так!
– Вот так ирония судьбы, – Ирина наконец-то посмотрела ему в глаза. – Алексей Иванович, можно сказать откровенно? Я и сама подумывала об уходе. Не стану врать, в последнее время я мечтала о нем. Но вчера мой близкий человек попал в страшную аварию. И теперь мне сложно будет выжить без работы.
– Господи, как мне жаль, что это всё свалилось на вас…
– Знаете, что самое ужасное? Я не имею никакого отношения ни к чему, что происходит. Я не знаю, как это назвать: злой рок или кто-то пытается меня подставить. Я живу как во сне, – она не удержалась и расплакалась. – Во что превратилась моя жизнь? Машу вы тоже выгоните из школы?
Директор встал со своего места, достал носовой платок и подошел к Ирине.
– Держитесь, правда откроется и справедливость восторжествует. А Мария останется в школе, как и прежде. Трагедия с Логиновым притупится в памяти, никто не станет ее винить.
– Вы сами-то в это верите? – она взяла платок и вытерла слезы. – Моя дочь и раньше не имела много друзей. Теперь будет еще сложнее.
– Но почему вас подозревают? Я никак не могу в этом разобраться!
– Сначала Тамара Сергеевна сходила в полицию и обвинила меня в том, что я толкнула Светлану Николаевну с лестницы. Уверена, что вы знаете об этом.
– Она легко могла это устроить, – директор сел на свое место и принялся постукивать карандашом по столу.
– Мотивировав это соперничеством в конкурсе. Потом Маша сдружилась с Артемом и в ночь его гибели она оказалась последней, кто его видел. Еще хуже то…
Ирина остановилась. Про мобильный телефон Алексею Ивановичу знать не стоит.
– … что она сильно страдает из-за всего.
– Мне очень жаль.
Он осторожно придвинул к Ирине листок бумаги. Не стоило и читать, чтобы понять, что там написано. Она взяла ручку и поставила роспись. Дата увольнение – канун смерти Артема. Она усмехнулась.
– Ваша трудовая книжка, – он выхватил лист бумаги и убрал в открытый ящик стола, положив перед ней ее документ.
– Всего доброго, – она направилась к выходу из кабинета.
Подойдя к лестнице, с которой совсем недавно упала Светлана Николаевна, на Ирину нахлынули чувства. Неужели больше она здесь не работает? Спустя столько лет… Всего несколько дней назад она с упоением представляла этот миг. Теперь же уходит с тяжелым сердцем. Как стремительно меняется жизнь.
На первом этаже Ирина встретила Тамару Сергеевну. Та испуганно отпрянула в сторону от неожиданности. Потом умело взяла себя в руки и улыбнулась.
– Какой сюрприз!
– Не утруждайтесь, – посоветовала Ирина. – У меня к вам есть один вопрос. И не будет другой возможности его задать. Что плохого я вам сделала?
Тамара Сергеевна принялась открывать и закрывать рот, как рыба, выброшенная на берег. Она привыкла вести холодную войну и никак не ожидала такого откровенного вопроса.
– Что вы такое говорите? Я всегда ко всем хорошо относилась.
– Значит у вашей ненависти даже нет причины? Или вы до сих пор мстите мне за кабинет?
Оставив вопрос без ответа, Ирина прошла мимо нее и вышла из школы.
На школьном стадионе старшеклассники красили спортивные тренажеры. Девочки помахали Ирине рукой, и она махнула в ответ. Теперь вести географию у них будет другой учитель.
Около маленькой церквушки через несколько кварталов столпились старушки в подвязанных платочках. Выходя из здания, они по очереди перекрестились и поклонились почти до земли. Ирина остановилась. Последний раз ее нога переступала порог храма, когда умер муж.
Вдруг ей стало стыдно. Она не верила в Бога в той мере, чтобы просить у него помощи. И почему он вообще должен ей помогать? Той женщине, которая ни разу не вспомнила о нем, когда ей было хорошо.
Так и не решившись зайти, Ирина побрела в сторону дома, ругая саму себя за трусость.
Звонок телефона вернул ее в реальность. Звонил Михаил.
– Выполняю вашу просьбу, – сказал он, даже не поздоровавшись. – Мною получен результат экспертизы. Авария произошла не случайно. Тормозной шланг оказался перерезан. Вашего сожителя хотели убить. Завтра утром жду вас в отделении. Ирина Петровна хочет с вами побеседовать. Надеюсь вы помните, в каком кабинете сможете нас найти.
Глава 27
Следователь не изменяла себе ни в чем – внешний вид и надменное поведение оказались без изменений.
Ирина села на знакомый стул и обреченно вздохнула. Мысли в голове напоминали яркие вспышки, одна сменяла другую.
– У меня к вам несколько вопросов, – комната заполнилась хриплым громким голосом. – В каких отношениях вы состоите с пострадавшим Семеновым Константином Александровичем?
– Мы живем вместе и собираемся расписаться, – ответила Ирина, рассматривая ногти на левой руке. – Собирались. Теперь ничего не известно.
– Какие взаимоотношения у него с вашей дочерью? – она записывала ответы в открытый блокнот.
– Очень хорошие, дружеские.
– Что вам известно о его семье, родителях?
– Родители давно умерли. Он вдовец, – Ирина отвечала тихо, но твердо и уверенно.
– Были ли у Константина Александровича с кем-нибудь напряженные отношения? Враги, конкуренты?
– Мне об этом ничего неизвестно. Насколько я могу судить, нет. Он никогда ни с кем не ссорился, мне ничего не рассказывал. Я не понимаю, кто мог желать ему зла?
– Это не ваша работа. Оставьте ее специалистам. Просто отвечайте на вопросы.
Ирина почувствовала, как лицо заливает краска. Эта женщина точно не упустит возможности унизить собеседника.
– Утром в день аварии вы находились вместе?
– Да.
– Опишите это утро.
– Мы позавтракали, и я проводила его по делам. Он планировал встретиться с одним человеком и поехать в магазин. Костя был в хорошем настроении. Ничего необычного.
– С кем именно была назначена встреча?
– С Михаилом Сергеевичем.
Ирина Петровна оторвала глаза от блокнота и внимательно посмотрела на Ирину.
– Он хотел поговорить с ним о смерти мальчика, Артема.
– Что именно он собирался сказать? – уточнила следователь.
– Этого я не знаю. У него были мысли относительно дела.
– То есть он располагал информацией, которая была бы полезна следствию?
– Возможно.
– Допускаете ли вы возможность, что данная информация могла свидетельствовать против вас или вашей дочери?
Ирина вскочила со стула.
– Что вы такое говорите?! Он мой жених, мы планировали свадьбу…
Она отложила ручку в сторону и сцепила руки в замок.
– Вернитесь на место. Из этого кабинета можно выйти только тогда, когда вам будет позволено это сделать. Характер оставьте за дверью! По какой причине он не сказал вам свои предположения?
– Возможно, он не хотел обнадеживать меня раньше времени, вот и все, – Ирина села обратно на стул.
– Или все совершенно наоборот. Ему стало известно о том, что подтвердит вашу причастность к гибели несовершеннолетнего подростка. Он решил исполнить свой гражданский долг. Но ему помешали это сделать. Точнее попытались помешать.
– Я? Вы это хотите сказать? – Ирина начала задыхаться.
– Вы сами сказали, что у него не было врагов. Также вы сообщили несколько минут назад, что ваш сожитель намеревался встретиться с Михаилом Сергеевичем, чтобы поговорить о деле. И вдруг по дороге Константин разбивается на машине, в которой умышленно перерезали провода. Не думаю, что это совпадение. Для меня все слишком очевидно, – она сняла трубку телефона и набрала номер. – Зайдите ко мне.
Через минуту в кабинете появились двое мужчин в форме. Следователь обратилась к Ирине:
– Вы обвиняетесь в умышленной попытке убийства и подозреваетесь в убийстве несовершеннолетнего подростка. Суд будет назначен после того, как следствие подготовит необходимые бумаги и состояние гражданина Семенова прояснится. Если он придет в себя, то даст показания, которые и определят вашу учесть. Если он умрет, то решение будет вынесено судьей на основании построения линии защиты и обвинения.
Ирина закрыла лицо руками и заплакала.
– Сейчас вы подпишите документы и сдадите отпечатки пальцев. Я не стану заключать вас под стражу до суда в связи с тем, что у вас на попечении несовершеннолетняя дочь. Однако вы не можете покидать пределы города, менять место жительства и номер телефона. В противном случае суда вам придется дожидаться в камере, а ваша дочь отправится в интернат. Вам все ясно? Советую заняться поисками адвоката.
Двое мужчин вывели Ирину из кабинета номер тринадцать и завели в другое помещение.
Через час она вышла из здания, пытаясь понять, в какую сторону ей идти.
Трясущимися руками Ирина достала телефон и позвонила дочери.
– Меня не будет до вечера, сидите дома, пусть Витя за тобой присмотрит.
– Мама, что у тебя с голосом? Ты где?
– Все в порядке, мне нужно решить один вопрос. Ничего не спрашивай. Просто делай, как я сказала. Хорошо?
– Мне кажется, ты вся трясешься и плачешь. Мамочка, скажи, что случилось?
– Маша, я тебя очень люблю. Вечером буду дома и все объясню. Не заставляй меня несколько раз повторять одно и тоже.
– Я поняла, как скажешь.
Ирина подняла руки и остановила желтую машину такси.
– Железнодорожный вокзал, пожалуйста.
Глава 28
Из вокзала хлынул поток людей с чемоданами и сумками наперевес. По громкоговорителю объявили об отправлении поезда с четвертого пути. Ирина заняла очередь в кассу и принялась рассматривать расписание электричек на стене. Черная краска на пальцах бросилась в глаза. Она вытащила из сумки влажные салфетки и начала оттирать то, что осталось. Мимо прошли два сотрудника полиции, что побудило Ирину сжать руку в кулак. Не стоит привлекать внимание.
Она не имеет права покидать город. От одной этой мысли бросило в жар. Интересно, что чувствуют настоящие преступники, когда пытаются сбежать из города? Неужели тоже самое, что и она сейчас?
Дождавшись своей очереди, она купила два билета – туда и обратно. Судя по расписанию, электричка прибудет через пятнадцать минут.
Вагон набился людьми до отказа. Дачники, которым не хватило сидений, с ведрами и лопатами стояли в проходах между рядами. Ирине повезло – она успела занять место у окна.
Когда состав тронулся и вокзал исчез из поля зрения, за окном начали все быстрее и быстрее мелькать высотные дома. Впереди целых два часа пути. Она так спонтанно приняла решение, что толком не придумала, как скажет о том, что ее привело. Благо, времени все обдумать оказалось достаточно.
Ирина прислонила голову к холодному стеклу и закрыла глаза. Сегодня утром состояние Кости по-прежнему не изменилось. Больше всего на свете она хотела одного – чтобы он пришел в себя и пошел на поправку. Без него она не видела свою жизнь.
Черная полоса теперь казалась бесконечной магистралью, сойти с которой была только одна возможность. Но заплатить такую высокую цену казалось просто недопустимым. Придется бороться и идти до конца.
Нужно найти хорошего адвоката. В конце концов, она ни в чем не виновата! Должен же кто-нибудь помочь это доказать? Но сейчас предстояло решить другой, не менее важный вопрос.
Покачивание и стук колес сделали свое дело – она задремала. Несколько бессонных ночей и эмоциональное потрясение выпотрошили все силы.
Резкий толчок заставил открыть глаза. За окном простиралось широкое черное поле. Дачники торопливо выходили на короткую платформу, толкая друг друга. Вагон заметно опустел.
На миг Ирина испугалась, что проехала нужную станцию, но машинист сделал объявления и она выдохнула. Следующая остановка – ее.
Через двадцать минут электропоезд затормозил напротив маленького одноэтажного здания станции. Ирина спустилась на перрон и осмотрелась. Давно она здесь не была. Сколько же прошло времени? Два, три года? Теперь и не вспомнить.
Завернув за здание станции, она пошла прямо по улице, отмечая про себя, что ничего вокруг не изменилось. Жизнь в поселке словно замерла. Те же проулки и дома, магазинчик на углу, отделение почты и мясная лавка дяди Саши. Интересно, он еще жив? Несколько лет назад он уже был глубоким стариком.
Наконец-то в далеке показался знакомы коричневый забор. Ирина подошла поближе и посмотрела на дом. Старая крыша требовала замены, но хозяин за много лет так и не поменял покрытие. Калитка оказалась открытой. Она вошла во двор. Сердце учащенно забилось. Как же быстро пролетела жизнь. Когда-то она ходила по двору босиком, еще совсем девчонкой.
– Ира! – услышала знакомый голос и обернулась.
Седовласый старик отбросил в сторону грабли и подбежал ей на встречу.
– Папа!
Они обнялись. Впервые в жизни так крепко.
– Вот это да! – он быстро заморгал, останавливая навернувшиеся слезы. —Как ты сюда забралась? Что-то с моей внучкой? – он отстранился и настороженно посмотрел на дочь.
– Не переживай, с Машей все в порядке. Я приехала поговорить с тобой, папа.
– Одного взгляда на тебя достаточно, чтобы понять – ты попала в беду. Пошли в дом, – он так и не выпрямил до конца сгорбленную после работы на земле спину.
Отец постарел. Седые волосы торчали из загоревших ушей, на голове вдвое увеличилась проплешина. Да и в весе заметно скинул.
– А где тетя Тамара? – Ирина остановилась. Говорить при свидетелях не очень хотелось.
– Уехала к сестре, ее не будет до вечера, – отмахнулся отец и подхватил ее руку.
Они вошли в дом, и Ирина втянула носом знакомый запах. Так пахло ее детство и молодость: старыми газетами, которые отец до сих пор хранил на деревянной этажерке, землей, притащенной на ногах с огорода, мамиными капустными пирогами, хотя ее уже нет в живых. Пахло теплом, смехом, слезами, временем и быстротечностью жизни.
– Сейчас накрою на стол. Есть тушеная капуста, пирожки, компот из сухофруктов. Я помню, ты его всегда любила, – отец принялся суетиться на кухне, открыл холодильник, поставил чайник, снял тряпочку с тазика, закрывающую остывшие пирожки.
– Уже не люблю. Его подают на поминках. Я совсем не голодна. Сядь, пожалуйста. Мне нужно успеть на обратную электричку.
Отец вернул тряпочку на место, выдвинул деревянную табуретку из-под стола и сел. Его волнение выдавал тремор рук и трясущаяся нижняя губа.
– Даже не знаю, с чего начать. Мы с тобой последний раз созванивались, когда умер Олег. Ты так и не приехал на похороны.
– Прости, дочка. Ты же знаешь, как я относился к этому подлецу.
– Он умер, не говори так, пожалуйста.
– И слава Богу, прости, Господи, – он перекрестился. – Я отдал ему прекрасный цветок, а он сорвал его и втоптал в землю. Как я должен был с этим смириться? Но это же не тоска по мужу довела тебя до такого состояния? Ты на себя не похожа.
– Нет. За последние месяцы произошло много всего, и я не знаю, как выпутаться. Мне очень нужна твоя помощь. Знаю, что между нами много обид, мы очень отдалились после смерти мамы, но я хочу исправить это, пока не поздно.
– Ты так и не смогла простить, что я сошелся с Тамаркой? Ну как мне, старику, коротать жизнь одному, здесь, в деревне? Сама пойми.
– Я понимаю, папа. И давно не злюсь, правда.
– Почему ты сказала, пока не поздно? Ира, ты больна чем-то?
– Выслушай, не перебивай. Ты все поймешь.
И Ирина рассказала отцу все, что с ней приключилось. Про то, как начала новую жизнь после смерти мужа, про долги, про встречу с Костей и свои страхи, про школьный конкурс и про смерть коллеги, про гибель ученика, страшную аварию, про увольнение из школы. И про самое главное – как на нее повесили бремя вины за все случившееся. Отец слушал и молчал, лишь изредка покачивая головой. Закончив рассказ, она заметила, как он тихо плачет.
– Дочка, что же твориться в нашем мире? – он снял полотенце с пирожков и громко в него высморкался. – Нужно было вам с Машенькой возвращаться домой, сюда. У нас хорошая школа, хоть и маленькая. Тебя бы взяли с удовольствием. Я бы вам выделил твою бывшую комнату. И ребятишки в деревне еще остались.
– Мне очень страшно, папа. У меня всё болит. Такое впечатление, будто разом сломали все кости. Я не выдерживаю. Стараюсь улыбаться, чтобы не пугать Машу. Но чувствую – скоро снова что-нибудь случится. Будто нет этим бедам конца и края.
– Но кто посмел сотворить с тобой такое? Ты думаешь, здесь кто-то замешан?
– Я не знаю. Костю попытались убить. Если все остальное может сойти за стечение обстоятельств, то это уже настоящее преступление.
– Но чем я могу тебе помочь? Я скопил немного деньжат, отдам тебе на адвоката.
– Я приехала не за этим. Если меня посадят в тюрьму – позаботься о нашей Машеньке.
Глава 29
Машу разбудил Рик. Пес встал на задние лапы и принялся царапать хозяйке ноги.
– Уйди, – она попыталась его оттолкнуть, но промахнулась.
Ее движение вдохновило Рика, отчего он начал орудовать лапами еще быстрее.
Маша накрылась одеялом, но сон пропал. Ирины рядом не оказалось, зато на подушке лежала записка – «Уехала к Косте в больницу. Сделайте на завтрак бутерброды, приготовить ничего не успела».
Маша сунула листок под подушку и села.
– Вот в чем дело? Мама с тобой не погуляла?
Пес завилял хвостом.
– Мог бы и Витю разбудить, раз такой умный! Или он дверь от тебя закрыл?
Маша встала с кровати и потянулась. Прислушалась – в доме стояла тишина. Значит Витя еще спит. Сняла пижаму, переоделась в домашний костюм и вышла из комнаты.
Дверь в ее спальню и правда оказалась закрытой.
– Пошли, – она позвала Рика гулять.
После смерти Артема Маша практически не выходила за калитку собственного двора, если не считать визит в полицейский участок, от воспоминания о котором становилось не по себе. Рик теперь отлично управлялся со своими делами в саду. После того, как Ирину уволили с работы несколько дней назад, все надежды на будущее пошатнулись. Но самое ужасное – Константин никак не приходил в себя. Его состояние по-прежнему оставалось тяжелым, а врачи никаких конкретных прогнозов не давали. Если он не выкарабкается – их семью ждет самая страшная беда. Маша не знала, как еще поддержать мать и какие слова сказать в утешение. Ей было больно смотреть, как самый родной и близкий человек катится в пропасть. Ирина похудела и осунулась, ее глаза потухли от слез и проблем, она перестала улыбаться, смеяться и готовить. Маша уже не маленькая, чтобы все понять, но еще и не взрослая, чтобы помочь.
Присутствие Вити в их доме действительно стало облегчением. В одиночку Маша бы просто не справилась. Он отвлекал ее играми и разговорами, говорил слова поддержки тогда, когда они особенно требовались и, самое важное, умел выслушать и подбодрить.
Он быстро освоился в доме, знал, где что лежит, легко управлялся с грязной посудой и освобождал комнату для настоящей хозяйки, как только вставал с постели. Маша часто вспоминала, как обошлась с ним, когда сделала выбор в пользу новых друзей и мысленно благодарила Витю за то, что не держит зла. Окажись она на его месте и дружбе больше не бывать.
Рик вырыл яму под деревом и сунул в нее нос. К своему возрасту он достиг размера взрослой собаки, сохранив лишь щенячьи повадки.
– Мама прибьет тебя, когда увидит, во что ты превратил сад! – строго сказала Маша, желая уже вернуться в дом. – Пошли.
Она сняла обувь и встала босыми ногами на прохладный пол в прихожей – настоящее блаженство в такую жару. Даже в утренние часы на улице было нечем дышать. А днем припекало так, что выходить страшно.
Витя звал ее сходить на реку, на старое место, но Маша не могла решиться. Не только погода напрягала ее. Куда страшнее казалось встретиться с людьми, которые считают ее и ее маму виновными в смерти Артема. А таких, Маша не сомневалась, найдется не мало. Дурные вести наверняка расползлись по городу и только ленивый не обсуждал ее семью. Оставалась одна надежда – Костя поправится, и они уедут отсюда, не прихватив с собой плохие воспоминания.
Вообще эта мысль не давала покоя с тех самых пор, как Ирина впервые это озвучила. Если же Костя умрет, они вряд ли вдвоем рискнут сорваться с места.
Дни ожидания тянулись так долго, что уже не осталось занятий, которыми их можно было заполнить. Игры приелись, книги не читались, телевизор она и раньше не смотрела, для рисования не было вдохновения, а мама вечно где-то ходила или лежала молча, делая вид, что спит.
Витя же наоборот был полон сил и энергии. Он увлекался книгами, читал исследования, строил планы и охотно ими делился. Маше казалось, что он забыл про их переезд, потому что в его будущем никто никуда не уезжал. Возможно, он решил, что все отменилось само собой, как только с Костей случилась беда.
Ирина тоже про это не заикалась, но у нее были на то причины – слишком много других забот.
Маша включила электрический чайник и открыла дверцу холодильника. Масло и сыр лежали на верхней полке рядом с коробкой молока. А не сварить ли самой кашу? Витя будет приятно удивлен, а ей так хочется сделать для него что-нибудь приятное.
Она поставила небольшую кастрюльку на плиту, налила молока и достала из шкафчика банку с манной крупой.
Убавила огонь и пошла в свою комнату, чтобы разбудить друга. Пока он будет умываться и одеваться, она доделает завтрак и накроет на стол.
Маша приоткрыла дверь и засунула голову внутрь. Только вот Витя уже не спал. Он сидел на кровати, поджав ноги под себя и держал в руках открытый блокнот в розовой обложке.
– Что ты делаешь? – ее затрясло от возмущения и она решительно шагнула вперед. – Это моя личная вещь!
Она выхватила у него из рук свой дневник и прижала к груди. Он вздрогнул от неожиданности и поднял на нее перепуганные глаза.
– Я просто хотел… – Витя замолчал, пытаясь подобрать слова.
– Я впустила тебя в свою комнату не для того, чтобы ты лазил по моим шкафам, – от обиды у нее выступили слезы.
– Маш, я не хотел ничего такого. Просто ты давно ничего не писала…
– Давно? То есть ты и раньше читал мои записи?
Витя вскочил на ноги. Он попытался обнять Машу, но она увернулась.
– Дай мне все объяснить, – попросил он. – Я должен присматривать за тобой, оберегать. Понимаешь? Мне важно знать, что тебя беспокоит.
– Сейчас меня беспокоит то, что мой друг читает мой личный дневник. И как планируешь меня от этого уберечь? Зачем ты это сделал?
– Я же говорю, для твоей безопасности. Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
– Ты сам себя слышишь? Что ты можешь? Защитник нашелся!
– Я много что могу.
– Ничего ты не можешь, понял? Хотя нет, кое-что тебе придется сделать. Собирай вещи и уходи отсюда!
– Ты меня выгоняешь? Но я же пообещал Ирине Николаевне, что присмотрю за вами. Прости меня, я не знал, что ты так отреагируешь.
Маша начала пятиться назад. Витя смотрел ей в глаза так пристально, что становилось не по себе. Рик, возбужденный громкими голосами, накручивал круги под ногами.
– Мы с мамой в помощи не нуждаемся. Это ты к нам напросился!
– Нет! Не говори так.
– Маму обвиняют в убийстве – чем ты поможешь? Костя лежит в больнице при смерти – чем ты поможешь? А? Может поработаешь адвокатом, ты же такой умный! Или вылечишь его? Не можешь, да? – Маша заплакала и присела на корточки, по-прежнему прижимая дневник к себе. – Ах, да! Ты мастерски умеешь шпионить и обвинять людей!
– Я могу просто быть рядом, разве этого мало? – Витя запустил руки в волосы и тяжело вздохнул. – Да, я прочитал дневник, но ведь мы друзья! Я самый близкий твой человек, разве мне запрещено знать, что происходит в твоей голове?
Маша вытерла слезы и подняла глаза.
– Мой самый близкий человек – это мама. А ты пошел вон отсюда! И больше никогда не возвращайся. С этой минуты мы не друзья.
– Чем пахнет? – он вышел из комнаты и пошел на кухню.
– О Господи! – Маша кинулась следом за ним.
Всю кухню заволокло дымом. Она схватила полотенце и сняла пригоревшую кастрюлю с плиты.
– Ты забыла, что у тебя тут готовится, – он попытался ей помочь, но Маша отпихнула его в сторону.
– Иди собирайся, прекрасно разберусь без тебя! – ответила она, открывая кран с холодной водой.
– Давай поступим так, – Витя встал в дверном проеме. – Я сейчас пойду домой, а вечером мы встретимся и еще раз поговорим. Тебе нужно немного остыть. Уверен, мы сможем понять друг друга. И я забуду те слова, которые ты мне сказала.
– Может мне еще прощения попросить за то, что ты взял мою личную вещь? Мы не будем больше ни о чем разговаривать, ясно тебе? Ни вечером, ни завтра, ни через неделю! – Маша открыла нараспашку окно, чтобы проветрить задымленную кухню. – Тебе пора.
– Ты очень пожалеешь об этом, – спокойным голосом ответил Витя и вышел из комнаты.
Через несколько минут хлопнула входная дверь и Маша увидела, как он идет по двору.
Бросив дневник на стол, она закрыла лицо руками и разрыдалась.
Внутри всё сжалось. Она попыталась успокоиться и принялась дышать, как учила ее мама: глубокий вдох и медленный выдох. Произошедшее никак не укладывалось в голове. Значит Витя и раньше брал ее дневник, читал записи? Кем он себя возомнил? Одно она знала точно – ни о каком примирении не может быть и речи.
Бросив грязную кастрюлю в раковине, Маша взяла дневник и пошла в свою комнату. Спрятав его под матрас, сняла постельное белье, перестелила кровать и легла, свернувшись калачиком. Рик залез на кровать, сунул голову ей под руку и вздохнул.
– Ты пришел меня пожалеть? – Маша провела ладонью по мягкой золотистой шерсти. – Спасибо, мне это сейчас очень нужно.
Целый час она пролежала не шевелясь, разглядывая серебристые вензеля на выцветших обоях. Если бы кто-нибудь ей сказал, как сильно изменится жизнь, Маша бы ни за что не поверила. Теперь у нее нет даже одного друга.
Когда-то казалось, что они с Витей будут рядом до старости. Он женится, она выйдет замуж, и дружба пустит прочные корни во взрослую жизнь. Их дети будут дружить так же крепко, как и они сами. Теперь их пути разошлись, и Маша не видела возможности изменить это. И не хотела видеть. Она и так всем делилась с Витей, открывала душу, спрашивала совета. Значит ему оказалось мало, и он решил сунуть свой нос туда, куда не следовало.
Открылась дверь и Рик проснулся, задрав уши. Ирина забежала в спальню, разгоняя остатки дыма рукой.
– Что случилось? Пожар?
Маша села на кровати.
– Я хотела сварить кашу и случайно сожгла кастрюлю.
– Ты поэтому вся красная? Что с лицом?
– Расстроилась, что ты будешь ругаться. Прости, мам.
– Запомни, когда собираешь готовить, не стоит отвлекаться! Чуть дом не спалила! А где Витя?