Иван Андреевич Банников
Династический брак
Жители рыбацкой деревеньки спрятались от греха подальше. Ганора и принцесс встретила пустая тихая улочка между двумя рядов хлипких строений. Пока они шли от корабля к коням, привязанным у кромки елового леса, лорд ощущал на себе любопытные взгляды спрятавшихся туземцев.
С конями снова возникла заминка. Как ни старался Ганор посадить принцесс в седло, лошади упорно отказывались везти их, пугаясь, по-видимому, чёрной одежды, покрывающей целомудренных дев. После короткого бурного совещания варвары решили проблему, отобрав у кого-то из рыбаков тележку для перевозки рыбы. В неё быстро запрягли одну лошадь. Деревянное сооружение на грубо сколоченных колёсах нещадно воняло рыбой, но принцессы безропотно уселись и замерли.
Колонна двинулась в лес. Ганор держался одной рукой за поводья, зорко оглядывал окрестности и спутников и изредка нащупывал кинжал, который готовился применить, если ситуация станет похожей на предположение императора.
Тёмный северный лес стонал и шевелился, словно живое существо, недовольное появлением людей. В чаще то и дело чудились какие-то неопределённые фигуры, а до ушей доносились незнакомые пугающие звуки.
Лорд с тревогой поглядывал в небо и отмечал приближение вечера. Вернулся страх, что с наступлением темноты на них начнёт охоту неведомая тварь. Впрочем, он тут же успокоил себя – кем бы оно ни было, но оно точно осталось на том берегу.
Картографы Дитая обладали очень поверхностными знаниями о территории врага. Поэтому Ганор изо всех сил старался запомнить расположение речушек, холмов и озёр, мимо которых они проезжали, чтобы потом составить подробную карту местности и передать её в командование армии.
Улен-Бутер появился перед ними совершенно неожиданно. Вот путники ещё протискивались через плотную тёмную чащу, как вдруг лес разом расступился, и перед ними возникло обширное равнинное пространство. Ганор похолодел – куда ни глянь он видел бесчисленное войско, разбившее лагерь вокруг небольшого городка, обнесённого высоким частоколом из заострённых брёвен. Палатки и шалаши располагались в рамках поразительно правильной схемы, которую лорд никак не ожидал увидеть в земле дикарей. «Они умнеют и развиваются», – с тревогой подумал он, разглядывая идеальный узор из палаток, обозов, костров и временных загонов для коней.
В строгой последовательности палаток выделялись три огромных шатра, окрашенных в цвета флагов соответствующей варварской державы. Не надо было быть особо умным, чтобы понять, что в них расположились короли, ожидающие либо прибытия невест, либо наступления на Дитай.
Процессия спустилась со склона холма и углубилась в лагерь. Со всех сторон на них смотрели враждебно настроенные воины в боевом облачении, которые привыкли видеть дитайцев только на поле боя.
«Мерзкие дикие рожи», – неприязненно подумал Ганор, в ответ даря варварам ледяной взгляд, полный превосходства.
Отряд сопровождения как-то вдруг незаметно рассосался, и лорд обнаружил, что их с принцессами буквально бросили на одной из импровизированных улиц бескрайнего лагеря. Усилилось ощущение западни. Казалось, что опасность буквально пропитывает воздух. Но стрелы и топоры не свистели в воздухе, значит, пока их убивать не планировали.
Со стороны королевских шатров показались трое мужчин, они ехали на конях редчайшей белой расцветки. Одеты наездники были по-разному, но Ганор безошибочно определил, что перед ним находятся те самые языческие короли, объединившиеся ради погибели Дитая. Рука невольно дёрнулась, чтобы схватить меч и снести все три головы одним богатырским ударом. Но лорд заставил себя унять самоубийственный порыв и вместо этого гордо выпрямился в седле, встречая ненавистных варваров уверенным смелым взглядом.
Позади королей виднелась многочисленная свита, состоящая сплошь из мужчин боеспособного возраста.
Короли остановились в десяти шагах от гостей. Любопытство в их глазах спорило с решительным выражением мужественных лиц, украшенных по диким обычаям пышными бородами и длинными усами.
– Приветствую вас, чужестранцы, – на хорошем дитайском проговорил местный король, обшаривая взглядом тёмные фигуры в сплошных одеяниях. – Мы собирались перейти реку. Но раз вы здесь, то надлежит сыграть свадьбы и связать наши страны брачными узами.
– Этот династический брак поможет миру воцариться по всей земле, – язык с трудом ворочался во рту, а голос звучал незнакомо и предательски слабо, когда Ганор вынужденно произносил фразу, которая казалась ему приличествующей случаю.
– Какая из невест самая красивая? – требовательно спросил король западного варварского государства.
– Все три одинаково прекрасны, – холодно ответил лорд, которому претило расхваливать принцесс как племенных коров.
– А какая самая старая? – ревниво поинтересовался самодержец восточной дикой страны.
– Принцессам семнадцать, шестнадцать и пятнадцать лет, – соврал Ганор, который понятия не имел об их истинном возрасте. – Все молоды и целомудренны. И готовы стать верными и ласковыми жёнами.
– О да, ласки им ещё пригодятся, – похотливо хохотнул король центральной державы, и остальные охотно его поддержали.
«Грязное животное», – подумал Ганор и поспешно опустил глаза, чтобы не выдать истинные эмоции.
– Давайте же посмотрим на них, – потребовал западный король.
– Давайте удалимся лучше в помещение, чтобы принцессы показали свою красоту не всем, а только своим мужьям, как велят обычаи, – предложил Ганор.
– Нет, здесь, – потребовали хором все трое, горя от нетерпения. – Ваши обычаи тут не имеют силы.
Лорда поразило требование прилюдного раздевания, но принцессы ни одним звуком или движением не выдали ужаса от подобного нарушения этикета.
Тогда Ганор подошёл к ближайшей девушке и чуть слышно пробормотал:
– Оголите лицо, ваше величество.
Несколько долгих томительных секунд ничего не происходило, затем принцесса медленно (словно в трансе) подняла руки и раздвинула ткани, покрывающие голову. Когда перед взорами дикарей предстало бледное лицо, Ганор с трудом сдержался – перед ним стояла не дочь узурпатора, а незнакомая молодая девушка, довольно красивая, с тонкими чертами уроженки жаркого юга. Пустые зеленоватые глаза не выражали никаких эмоций, и лицо казалось искусственной маской. Мёртвой маской. Длинный пшеничный локон выбрался наружу и затрепетал на холодном ветру.
– Принцесса Голиде́я, – представил обескураженный лорд, стремительно обдумывая, во что его втравил Удулэй.
Внезапно до него дошло – император подменил дочерей, выдав за них неизвестных девушек. Тут же молнией блеснула вторая догадка – тот богатый экипаж, сопровождаемый священниками! Император отправил дочерей в дальний монастырь!
Короли явно были довольны присланным подарком, и наверняка предстоял жаркий спор, кому какая невеста достанется.
Ощущая себя участником тягучего бредового сна, лорд попросил вторую принцессу оголить лицо. Теперь он увидел мягкие черты жительницы восточного океанского побережья. Голубые глаза казались такими же безжизненными, а ненормально бледное лицо походило на посмертную восковую маску. Белые волосы выбились из-под накидки и зажили своей жизнью, поразительно контрастируя с каменным лицом, на котором не шевелилась ни одна мышца.
– Принцесса Баладе́я, – объявил Ганор, старательно пряча трясущиеся руки.
Третья девушка сама показала себя. Лорд бегло окинул растерянным взглядом мертвенно бледное лицо дочери далёких западных гор и внезапно узнал её. Куртизанка Белидонэ́ как-то развлекала господ танцами на пиру, затеянном узурпатором. Тогда она казалась куда как живее и радостнее. Сейчас ярко-рыжие волосы горели особенно ярко на фоне безжизненного обескровленного лица.
Вот и ответ, куда подевались блудницы – этих отправили на чужбину, предварительно чем-то опоив до бесчувственности, а остальные, должно быть, разбежались в страхе, оставив всех мужчин столицы без продажной любви.
– Одна прекраснее другой! – обрадовался местный король, остальные двое поддержали его довольным гулом.
Следующую минуту Ганор с растерянностью наблюдал за странной процедурой жребия, которая определила, кому какая досталась невеста.
В низком свинцовом небе раздались раскаты далёкого грома. Короли встрепенулись.
– Осуществим свадьбу немедленно! – приказал местный король, который, видимо, взял на себя роль лидера.
«Как же им не терпится предъявить права на Дитайский трон», – с отчаянием подумал лорд, понимая все последствия такого династического брака.
От напряжения и ненависти он так сдавил ногами бока лошади, что она начала переступать на месте и недовольно мотать головой.
Принцессам тут же подали громоздкую грубо изготовленную повозку на больших колёсах с деревянными спицами. Молодой извозчик лихо взмахнул кнутом и лошади рывком сорвались с места и устремились к городку. Короли со свитой следовали за ними, Ганора же оттеснили и оставили в хвосте процессии.
Как он ни пытался пробиться вперёд, чтобы оказаться поближе к подопечным, плотные ряды всадников не давали ему ни единого шанса. Кортеж пронёсся сквозь военный лагерь и ворвался в притихший городок, готовящийся ко сну.
По узкой улице, петляющей между убогими деревянными домами, пришлось двигаться медленнее, всадники создали заторы, их нетерпеливые и злобные крики огласили окрестности. Но постепенно процессия достигла единственного каменного строения – перед ними предстал невысокий дворец, грубый и уродливый. Его единственную башню украшал золотой купол.
«Наше золото», – заскрипел зубами лорд, вспоминая бесчисленные грабежи, которые устраивали дикари на многострадальной дитайской земле.
Вечер стремительно захватывал город, темнота выползала из пустых переулков, алчно поглощая дома. Ганор с тревогой вспоминал слова предупреждения и смотрел на стремительно темнеющее небо – в клубящихся облаках стали появляться разрывы, сквозь которые можно было разглядеть звёзды.
Короли торопливо расхватали принцесс и вошли во дворец, во многих узких окнах которого горели яркие огни – дикари не поскупились на свечи и факелы, чтобы минута триумфа засияла в их убогой истории невиданным светом торжества. Свита, бурлящая от нетерпения и радости, тоже впихнулась в небольшой обеденный зал, который никогда ещё не видел столько высокородных аристократов.
Ганора впустили в последнюю очередь. Он стоял на выходе из зала, возле крутой винтовой лестницы, поднимающейся на башню. Бессильно сжимая рукоять меча, который дикари даже и не подумали у него отнимать (чем лишний раз показали, что ничуть его не боятся и не считают достойным соперником), он терзался подозрениями и сомнениями. Ему казалось, что принцесс вот-вот заключат в кандалы или лишат головы, чтобы заставить южного соседа непременно вступить в самоубийственную войну. Но нет, убогая брачная церемония стремительно разворачивалась.
Гости столпились вокруг небольшого деревянного возвышения, которое, судя по сильному еловому запаху, плотники соорудили считанные часы назад из сырой древесины. Короли с принцессами взошли на него, за ними последовал пожилой служитель местного религиозного культа, одетый в странное объёмное одеяние тёмно-зелёного цвета.
