Иван Андреевич Банников
Династический брак
После нескольких недель заключения в тесной камере было непривычно снова стоять под открытым небом и ощущать пьянящую свободу. Ради этого сладкого чувства Ганор был готов отвезти кого угодно и куда угодно. Никакие препятствия теперь не помешали бы ему вернуться в родное гнездо, чтобы не покидать его больше никогда. О законности императорской власти теперь пусть думают другие, с него довольно.
Процессия проезжала по шумным городским улицам. Горожане расступались перед стражниками, которые очищали дорогу с помощью длинных копий с острыми металлическими наконечниками. Ганор жадно рассматривал дома и деревья, освещённые слабым осенним солнцем, провожал глазами красивых женщин и мечтал о сытном ужине из нескольких мясных блюд.
Миновав простонародные окраины и торговый край, процессия наконец вступила в красивый благоустроенный район, где проживали государственные чиновники и потомственные аристократы, призванные к императорскому двору. Внутри Ганора росло напряжение – ему предстояло предстать перед ненавистным клятвопреступником, который отстранил неразумного двухлетнего императора и занял его место, ссылаясь на древний и давно позабытый всеми закон, позволяющий главе побочной ветви сесть на трон в случае неспособности главного претендента.
Во дворе императорского дворца всадники спешились. Императрица сделала Ганору знак, и он последовал за ней, стараясь держаться на почтительном расстоянии, как того требовали правила. О неподобающем прикосновении в камере он предпочитал не думать, списывая это на волнение и расстроенные чувства нечастной матери.
Удулэй сидел на троне и ел жареную птицу, которая лоснилась от жира и тёмного соуса. Лицо и руки самозванца тоже лоснились, а на богатой одежде виднелись многочисленные пятна от еды и напитков, от которых ломился стол. На Ганора он даже не посмотрел, лишь скользнул странным взглядом по жене, удаляющейся в женскую половину дворца, и снова сосредоточился на птице.
Бывший узник встал на колени и склонил голову к груди. В золотом тронном зале они остались втроём, потому что даже страже Удулэй приказал удалиться. Лишь глухонемая служительница Ордена Ярых Воительниц осталась за троном, готовая кинуться на лорда в случае опасности.
– Тебе надлежит возглавить важную судьбоносную миссию, – важно провозгласил император, обращаясь к поедаемой птице. – Суть её уже изложила моя дражайшая супруга, свет моих очей и моя извечная радость.
Ганор стоял и ждал, пока император с тщательностью объедал нежное мясо с ножки. Поскольку слова ему не дали, он был вынужден молчать, хотя неприятные вопросы и гневные фразы так и просились наружу.
– Военный советник соберёт для тебя небольшой отряд для охраны повозки с моими любимейшими дочерями, на хрупкие плечи которых я возложил судьбоносную миссию. Ты должен добраться до Колоноко с крайней поспешностью. Послезавтра вечером наступит новолуние – до того момента ты должен доставить моих дочерей к варварским королям, чтобы они тотчас вышли замуж. Запомнил? До восхода полной луны они должны оказаться рядом с презренными северными королями… Если не успеешь… Варвары перейдут границу и превратят нас в пепел. А тебе тогда не сносить головы…
Следующая пауза возникла из-за того, что ненасытный император несколько минут перемежал птичье мясо сладким розовым виноградом и маринованными рыжими грибами из северных лесов. Ганор стоял и стойко терпел унижение, хотя колени начинали болеть нещадно. Мысль о возвращении в родовой замок помогала пережить страдания.
– Переправляться через реку будете в районе седьмой сторожевой башни. Встреча состоится на земле центральной из трёх диких стран. Именно там по договорённости с послами варварских держав тебя и будет ждать их отряд, – продолжал вещать Удулэй, роняя крошки на обширное пузо и колени. – Он должен сопроводить вас до городка Улен-Бутер, где и состоится тройная свадьба по мерзким традициям этих дикарей. Но!
Он выразительно указал пальцем в небо.
– Веры им нет никакой. Возможно, всё это ловушка, и дочерей моих хотят взять заложницами. Или, того пуще – убить позорно, чтобы нанести нам самое страшное оскорбление и вынудить на обязательное вступление в войну, которая нас погубит. Поэтому…
Только теперь император посмотрел в упор на коленопреклоненного воина, который поднял голову и ответил сильным смелым взглядом.
– Потому ты должен охранять их до самого конца. Либо до алтаря, где они дадут клятвы своим мужьям, либо до перехода в иной мир, если обстоятельства к тому вынудят.
Ганор похолодел и отвёл взгляд.
– Да-да, ты не ослышался, – криво усмехнулся император, оглядывая подданного со смесью презрения и ненависти. – Если защищать их больше не будет возможности, а враги выразят желание пленить принцесс или подвергнуть казни, ты должен сам перенести их в мир наших предков. Понял?
Ганор молча кивнул.
– Мастер по оружию тебя снабдит всем необходимым. Выдвигаешься через час.
Лорд снова посмотрел на узурпатора. Тот махнул рукой, позволяя ему говорить.
– Что будет, когда я вернусь? – чужим глухим голосом спросил Ганор.
– А ты вернись для начала, – широкая гадливая улыбочка растянула блестящие от жира губы на пол-лица. – Дорога трудная, опасностей в пути предостаточно. Но коли вернёшься… – он захохотал, запрокинув голову. – То получишь назад замок с землями и титулом. Но без права покидать свою вотчину и являться ко двору.
«Да я и сам никогда сюда не приеду, чтобы не смотреть на твою мерзкую рожу», – подумал Ганор.
– Я благодарен за прощение и сохранение моей жизни, – сказал он, стараясь вложить в слова хоть капельку благодарности.
Получилось плохо, но императора это, похоже, устроило. Удулэй небрежно махнул пухлой рукой и снова сосредоточился на еде. Прощённый лорд сразу перестал для него существовать.
Ганор поднялся, развернулся и быстро удалился из тронного зала.
До башни мастера по оружию он шёл совсем один, и ощущение свободного одиночества пьянило его. Можно было направиться куда угодно, и никто не смог бы воспрепятствовать ему и заставить поменять направление.
– Вот уж не думал я никогда, что буду вооружать предателя и изменника, – неприязненно проворчал Бадду́, новый мастер по оружию, которого на это место посадил узурпатор. – До чего дошёл мир.
– Мне нужен большой меч северной ковки и лук со стрелами, – ледяным тоном истинного высокородного лорда приказал Ганор, не считающий нужным объяснять мотивы своего поступка.
– Я был дал тебе меч, но так, чтобы голову отсечь, северный ублюдок.
В другой раз Ганор не стерпел бы подобного оскорбления и убил бы жалкого выскочку на месте. Но сейчас его шаткое положение требовало осторожности и гибкости, поэтому он лишь скрипнул зубами, обжёг наглеца гневным взглядом и присел на небольшую табуреточку возле входа, чтобы подождать.
Через пять минут он получил оружие и кожаную броню: меч ему дали старый и выщербленный, будто им рубили камни, стрелы отличались небрежным поредевшим оперением, а броня оказалась весьма потрёпанной и с подозрительной заплаткой на спине (видимо, в предыдущего воина попала мощная бронебойная стрела северян). Лорд лишь недовольно проворчал, но принял обмундирование и ушёл.
Главный казначей уже ждал его и тут же вручил небольшой мешочек, в котором сиротливо позвякивали полтора десятка серебряных монет. Ганор лишь приподнял одну бровь, выражая удивление сколь скудным финансированием поездки, но с достоинством принял и этот плевок, обещая всем обидчикам кару в более благоприятные времена.
Отряд уже ждал его во дворе. Двадцать солдат потрёпанного вида сидели на лошадях и чуть слышно переговаривались. Ганор с сомнением окинул их критическим взглядом и поморщился – ему дали далеко не самых лучших воинов, на которых он рассчитывал, исходя из важности задания. Как будто император хотел наказать его этим или подчеркнуть малозначительность помилованного землевладельца.
– Где принцессы? – спросил он, стараясь не замечать осуждающих и презрительных взглядов.
– Повозку подготовили к поездке, скоро придут, – неохотно отозвался один из воинов, весьма тщедушный и даже болезненный на вид.
Лица солдат переменились, и Ганор обернулся – по широким каменным ступеням дворца спускалась процессия из четырёх женщин. Все они были облачены в чёрные длинные одежды, полностью скрывающие тела и лица. На верхней ступени стояла одинокая цветная фигура – императрица вышла проводить любимых дочерей в дальний путь в один конец. Но почему она не провожает их до повозки? Наверно, побоялась, что не сможет сдержать чувств и поведёт себя недостойно. Хотя что может быть недостойного в горе несчастной матери? Тут любой бы понял и закрыл бы глаза на нарушение этикета.
Чёрные фигуры ступили на площадку и медленно приблизились к простой крытой повозке, на деревянных стенках которой отсутствовали какие-либо украшения и обозначения. До Ганора запоздало дошло, что это делается для того, чтобы не привлекать лишнего внимания. Запряжённые лошади, которые до этого стояли смирно, вдруг пришли в беспокойство и принялись перебирать ногами и недовольно фыркать, так что извозчику пришлось натянуть поводья и прикрикнуть на них, а потом и взмахнуть пару раз хлыстом. Принцессы заняли места, извозчик захлопнул дверь и вскочил на свою лавочку, закреплённую у передней стенки деревянной коробки. Четвёртая женщина осталась снаружи, и Ганор сломал голову, пытаясь догадаться, кто же проводил девушек вместо матери.
Отряд разделился: двое солдат заняли места по бокам от повозки, девять выстроились по трое вслед за каретой, а девять таким же образом расположились впереди. Ганор возглавил процессию, в последний раз окинул взглядом двор императорского замка, поднял ладонь правой руки, подавая знак к началу движения, и тронулся с места. Путешествие началось.
По городу процессия продвигалась слишком медленно – чтобы не привлекать ненужное внимание к принцессам, городским стражникам не дали указание расталкивать толпу, заполняющую улицы, поэтому Ганору пришлось самому как следует поработать и горлом, и палкой. Его тревожили запруженные людьми улицы, в каждом прохожем он видел потенциального шпиона, посланного чтобы убить принцесс и не допустить заключения тройственного династического брака.
Только когда городские ворота остались позади, лорд выдохнул с облегчением. Теперь они поехали куда быстрее, благо что ровная дорога позволяла набрать приличную скорость. Северный тракт извивался белокаменной лентой между холмами и полями, раскинувшимися до горизонта, рабочие собирали последний урожай и готовили плодовые сады к зиме. Пышные белые облака обещали хороший день, так что настроение Ганора значительно улучшилось. Теперь будущее казалось ему радужным и приятным. Следовало лишь выполнить высочайшее повеление и затем можно будет удалиться в родные края, где даже сама земля помогает и поддерживает.
Солдаты за спиной переговаривались, обсуждая городские новости и сплетни, так что он время от времени равнодушно прислушивался к их болтовне.
