Иван Андреевич Банников
Династический брак
– Говорю тебе, их как будто языком слизало. Не веришь, что ли?
– Да с чего ты взял? Если тебе не удалось найти свою любимую потаскушку, то с чего ты взял, что они все исчезли?
– Да, я хотел увидеться с несравненной Белидонэ́, но её в доме терпимости не оказалось. Там вообще было непривычно тихо и пусто. Я побродил по пустым комнатам в надежде, что попадётся кто-то другой, хотелось же перед дальней дорогой ублажить тело. И не нашёл никого.
– Да правду он говорит! – присоединился к беседе кто-то третий. – Я тоже вчера три дома обошёл, прежде чем нашёл потаскуху такую старую и страшную, что пришлось сначала выпить две кружки пива.
– Может, их из города выслали?
– Вот прямо всех потаскух? Да не бывало такого отродясь, даже во времена чумы и войны.
– Ну я не знаю, куда они подевались, но потаскух в городе теперь днём с огнём не сыскать…
Ганор как верный муж с презрением относился к падшим женщинам, хотя и понимал, что неженатым солдатам нужно как-то удовлетворять зов плоти. Вспомнив о жене, принудительно заключённой в монастырь, он загрустил. Ему ужасно не хватало её нежности, ласк и добрых слов, которые она всегда находила для него. О лучшей жене невозможно было и мечтать.
Не успел он подумать о монастыре, как всей процессии пришлось замедлиться и съехать с дороги – сзади на них напирала роскошная повозка, сопровождаемая городскими стражниками, находящимися в куда лучшей форме, чем те доходяги, которых дали Ганору. Кроме солдат повозку сопровождали и несколько священников со строгими аскетичными лицами. «Везут дочь или жену умершего лорда в монастырь», – догадался Ганор. Хотя наличие стражников всё равно удивляло, раньше такого наблюдать не приходилось.
Богатая процессия, украшенная флагами и эмблемами незнакомого дворянского рода, промчалась мимо.
– Ничего, родная моя, дождись меня, – прошептал лорд в усы, обращаясь к ненаглядной супруге, – лишь завершу я задание и явлюсь за тобой и вызволю из-за высоких стен монастыря и увезу в родные края.
Боги благоволили благородному Ганору, очистив дороги – до самого вечера процессия продвигалась без остановок, никто им не мешал и не заставлял покинуть каменную ленту дороги. Таким образом им удалось до ночи покинуть благодатный Срединный край и въехать в густые северные леса.
На развилке, где западная дорога уходила в родные края лорда, а северо-восточная устремлялась к диким землям варваров, обнаружилась большая трёхэтажная гостиница, яркие тёплые огни которой звали и манили путников всех мастей и достатка.
Ганор покормил солдат и извозчика дешёвой рисовой кашей со следами мяса и разместил в большом подвальном зале, где спали вповалку бедные путники. Принцессам же пришлось взять хорошую комнату на втором этаже, и все постояльцы провожали девиц в чёрной одежде подозрительными и удивлёнными взглядами, когда те безмолвно проследовали через обеденный зал и поднялись по ступенькам крутой деревянной лестницы.
Ганор ожидал, что на принцесс уйдёт уйма серебра, но, к его удивлению, они движением головы отказались от еды и освежающих напитков и заперлись в комнате, оставив после себя лишь горький запах полыни, вызывающий тоску и мысли о скорби. По-хорошему следовало бы поставить охрану возле их двери, но это уж точно привлекло бы к ним лишнее внимание, поэтому лорд решил заселиться в соседнюю комнату, чтобы всю ночь сидеть у приоткрытой двери и следить за коридором.
Поставив стул у двери, он перекусывал пирогами с начинкой из капусты и соевых бобов и запивал их слабым пивом с лёгким привкусом хмеля и пшеничного зерна. Настораживаясь, когда по коридору проходил кто-то из постояльцев, лорд считал минуты и размышлял об опасностях северных краёв, лежащих у пограничной реки. В последние годы здесь развелось множество разбойничьих банд, а императорские войска медлили и не торопились разделаться с ними, словно властям были на руку смута и беспорядок, охватившие провинции, не согласные с воцарением Удулэя.
Ганор и сам не заметил, как уснул. То ли сказалась сытная тёплая пища, то ли повлияла усталость после продолжительного перехода, а то ли избавление из тюрьмы сделало своё дело, но он самым позорным образом погрузился в глубокий беспробудный сон.
Глубокой ночью резкий истошный крик разнёсся по затихшей гостинице и пробудил лорда. Роняя недоеденный пирог на пол и хватаясь за рукоять меча, он вскочил со стула и высунул голову в коридор. Потом быстро подошёл к двери соседней комнаты и прислушался. Правила этикета запрещали ему входить в комнату к женщинам, но страх за ценный груз заставил приоткрыть дверь и заглянуть внутрь. В тёмной комнате его поразил холод, пробирающий до костей. Окно было распахнуто настежь, и ночной осенний холод заполнил помещение, принеся из леса странный чужой запах, от которого волосы на загривке встали дыбом. Принцессы лежали на кроватях и мирно спали.
Ганор на цыпочках подошёл к окну и высунулся наружу. Заметив ещё одно распахнутое окно на первом этаже, он осуждающе покачал головой и закрыл створки, чтобы легкомысленные принцессы не простудились. Если они любят свежесть, то пусть спят в холоде, когда выйдут замуж, а пока его жизнь зависит от их сохранности, придётся им поспать в духоте.
Осторожно затворив дверь, он вернулся в свою комнату. Оставалось только ругать себя за непозволительную слабость – за все годы службы в армии с ним такое не приключалось ни разу, и сейчас оправданием могло служить только изнуряющее тюремное заключение. Остаток ночи Ганор провёл в тревожном ожидании рассвета и в навязчивых мыслях о еде. За недели в тюрьме он так изголодался, что теперь ему хотелось есть каждую секунду, когда он не спал.
Едва на заднем дворе запели петухи, лорд разбудил принцесс деликатным стуком в дверь:
– Вставайте, пора в путь, – сказал он громко.
Когда изнутри послышались звуки лёгких шагов, он облегчённо вздохнул и удалился вниз. Солдаты уже расселись за одним из общих столов и начали поедать горячую кашу, которую толстая сварливая кухарка раскладывала большой деревянной ложкой. Одного из них он тут же отослал наверх – охранять дверь.
Ему кухарка подала не только кашу, но и миску свинины в сладком соевом соусе с пророщенными семенами пшеницы. Солдаты косились на мясо, но молчали, привыкшие к тому, что питание командира всегда отличается бо́льшим разнообразием. Ганор отдал должное нехитрому кулинарному таланту кухарки и быстро съел всю поданную еду. Иногда он поглядывал на солдат, которые оживлённо обсуждали что-то вполголоса. Их что-то не на шутку взволновало. Впрочем, куда больше лорда заботили принцессы, которые не явились к завтраку.
Чтобы в пути им не пришлось голодать, он прошёл на кухню и велел завернуть с собой вяленую коровью ногу, мешок варёных корнеплодов и несколько круглых хлебов на хмелевой закваске.
Когда Ганор вернулся в обеденный зал, он сразу заметил нервное возбуждённое состояние, охватившее всех постояльцев. Многие торопились на выход, решив отказаться от завтрака.
– Что произошло? – спросил он у одного из своих солдат.
– Ночью дикий зверь пробрался в комнату на первом этаже и загрыз трёх купцов из восточного приморья, – с придыханием сообщил солдат, которому больших трудов стоило скрыть недостойный страх от командира. – И не просто загрыз, а пожрал сильно, всю грудь и брюхо выел подчистую, руки и ноги обглодал и только лица не тронул.
Лорд сразу вспомнил открытое окно в комнате принцесс и похолодел от страха. Будто вихрь кинулся он наверх и столкнулся с тремя чёрными фигурами на лестнице. Принцессы замерли, он тоже. Какое-то время они смотрели друг на друга, и холодный пот стекал по его спине.
– Несравненные дочери императора, прошу вас проследовать на завтрак и подкрепиться перед долгой дорогой, – учтиво предложил Ганор, склоняя голову.
В ответ одна из девушек лишь отрицательно помотала головой.
– Тогда прошу в повозку, – несколько растерянно проговорил лорд, пытаясь вспомнить, в рамках какого церемониального траура принцессы упорно отказываются от еды и питья.
Подавшись к стене, он пропустил девушек и снова почувствовал горький холодный запах, сопровождающий их. Чужой запах, который смутно напоминал ему что-то, с чем пришлось иметь дело очень-очень давно.
Покинув гостиницу, Ганор испытал облегчение. Даже дышать стало легче, когда над ними заколыхались ветви деревьев, усыпанные жёлтыми и алыми листьями.
Убедившись в том, что пассажирки заняли свои места, а припасы погружены на крышу повозки, Ганор пересчитал солдат, тычком взбодрил сонного извозчика и вскочил на лошадь.
На перекрёстке они выбрали северо-восточную дорогу, хотя душа рвалась за северо-запад, в родные края, где цветёт вереск, а пушистые овцы щиплют сочную изумрудную траву на склонах гор и холмов, спускающихся к морю. Желая добраться к ночи до пограничных земель, Ганор задал довольно большую скорость. Качество каменного покрытия здесь оказалось куда хуже, повозку трясло на неровностях, но желание избежать ночлега в лесу преобладало над жалостью к принцессам, вынужденным терпеть неудобную езду.
К тому же, его всё больше беспокоили разбойники, которые могли затаиться в засаде. Приказав солдатам прекратить болтовню и оставаться каждый миг начеку, он сам ехал с обнажённым мечом в руке, готовый ударить без разбора первого же человека, который только попытается выскочить из-за деревьев.
Они проехали мимо нескольких тихих деревень и небольшого шахтёрского городка, но нигде не останавливались, чтобы не терять время и не мозолить глаза. Принцессы от еды отказались, а сам лорд ел на ходу. Таким же образом пообедали и солдаты. Ганор пребывал в мучительном состоянии натянутой струны и каждый миг ждал нападения.
Но минуты шли за минутами, утро сменилось полуднем, а затем и ранним вечером, а процессия, таящая в себе великую мирную миссию, неуклонно продвигалась в земли, насквозь пропитанные кровью защитников древнего Дитая. За долгие тысячелетия, что варвары желали покорить культурные земли, многие и многие поколения воинов сложили головы и ушли в землю, но ни разу не пропустили захватчиков в Срединные земли, в истинное сердце государства.
«Впрочем, если сейчас мы не доедем, то варвары дойдут и до самых южных морей, вырезая всех дитайцев подчистую», – мрачно подумал лорд, отмечая, что солнце коснулось верхушек деревьев, стремясь поскорее покинуть жестокий мир.
До пограничной реки Колоноко оставалось ещё несколько часов езды, когда Ганор с разочарованием понял, что им придётся всё же искать ночлег или устраиваться лагерем в лесу. Он плохо знал эти края, потому что в прошлый раз их войска шли к месту битвы через горы и болота, лежащие севернее. Уже стемнело, и в лесу завыли волки, выходящие на ночную охоту, когда, к радости лорда, они наткнулись на малюсенькую деревеньку, состоящую из пяти избушек.
Пришлось потратить некоторое время на переговоры с недоверчивым и неприветливым старостой, который с подозрением смотрел на повозку и косился на солдат, обступивших его со всех сторон. Пришлось отдать ему целую серебряную монету, после чего им всё же позволили остаться. Для принцесс отвели отдельную избушку, для Ганора и остальных сняли вторую.
