Иван Андреевич Банников
Династический брак
Покормив солдат и установив посты охраны, Ганор первым заступил на дежурство. Жуя жёсткие полоски вяленого мяса, он неслышно крался вокруг домика принцесс, всматривался в темноту густого северного леса и держал руку на рукояти меча, дополнительно наточенного и способного перерубить человека одним ударом.
Двухчасовое дежурство закончилось, Ганор разбудил одного из солдат, а сам прилёг на неудобную хозяйскую кровать. Он хотел поразмышлять о завтрашней переправе, но усталость сделала своё дело, и коварный сон практически сразу сморил его.
Остаток ночи, пока солдаты сменяли друг друга на постах, лорд крепко спал, возвращая былые силы, отнятые тюремным заключением.
В пять утра он пробудился и вышел на улицу. Холодный туман поглотил весь мир, сократив видимость до расстояния вытянутой руки. Плотная влажная пелена сделала лес безмолвным и подозрительным. Ганор дошёл до домика принцесс и нахмурился – часового нигде не было видно.
Через пару шагов под ногами попался короткий меч, лорд споткнулся об него и чуть не упал. Восстановив равновесие, он выхватил оружие из ножен и насторожился. Вглядываясь в серую мглу, Ганор быстро обошёл вокруг домика принцесс – второй солдат тоже отсутствовал.
«Убью дезертиров!», – гневно подумал лорд, а в следующее мгновение наткнулся на лежащее тело.
Нагнувшись, он почувствовал холодный и мерзкий запах крови. Достав из поясного мешочка огниво, лорд чиркнул им и чуть не вскрикнул – за короткий миг, пока вспышка осветила небольшой пятачок, он сумел разглядеть растерзанное и объеденное тело солдата.
Ганор кинулся к повозке. Под скамьёй извозчика он нащупал ручку факела и дёрнул его на себя. Руки дрожали и запалить нефтяную пропитку удалось только с четвёртого раза.
С горящим факелом лорд вернулся обратно. У убитого солдата уцелело лишь лицо, словно неведомому зверю было противно поедать эту часть тела жертвы. Остальное мясо было поедено почти повсеместно. Ганору никогда не доводилось видеть таких следов от зубов – острых и длинных. Он не знал зверя, который обладал бы такими повадками и манерой питания. Стало жутко страшно.
Кровь обильно смочила пожухлую траву, земля влажно блестела, словно смазанная чёрным лаком. От фрагментов кишок, разбросанных вокруг, его затошнило.
Второго часового он обнаружил на краю деревеньки – остатки тела висели на заборе, перекинутые через жерди словно неудачный костюм, попорченный неумелым подмастерьем. Потёки алой крови застыли на лице, перекошенном от ужаса.
Ганор быстро вернулся к домику принцесс и постучал в дверь. Сердце бешено билось от страшных мыслей, пока он стоял у двери и ждал признаков жизни от высокопоставленного груза. Наконец створка со скрипом отворилась и в проёме показалась тёмная фигура.
– У вас всё в порядке, госпожа? – спросил он взволнованно.
Та лишь молча кивнула.
«Языки им отрезали, что ли?», – подумал лорд.
– Давайте я провожу вас до повозки, тут небезопасно, свирепствуют волки.
Он не хотел пугать столичных комнатных жительниц, поэтому и сказал про волков. К тому же, ему нечего было сказать, он и сам не понимал, чьими жертвами стали солдаты.
Три чёрные фигуры выскользнули из домика и устремились к повозке. Ганор шёл впереди и освещал путь факелом, терзаемый страхом, что зверь выскочит из чащи и вцепится в одну из подопечных.
К его удивлению, все лошади обнаружились в целости и сохранности. Это лишь усилило недоумение относительно природы страшной твари, избравшей людей в качестве корма. Захлопнув дверцу за девушками, он зычно закричал, спрашивая самого себя, почему не сделал это раньше:
– Солдаты! Подъём!
Через несколько секунд показались заспанные стражники. Роняя оружие и поправляя одежду, солдаты устремились к лошадям. Извозчик зевал шире всех. Впрочем, он и ругался громче всех, видя плотный туман и предчувствуя, насколько непросто ему будет править экипажем.
Ганор не мог уйти не попрощавшись с местными жителями. Довольно громко постучав в приоткрытую дверь одной из избушек, он нетерпеливо притоптывал ногой и всё оглядывался через плечо, опасаясь внезапного нападения. Выйдя из себя, он по праву лорда распахнул дверь и вошёл внутрь. И сразу замер на пороге, остановленный сильным запахом, который невозможно было спутать ни с каким другим. Избушку заполнял запах крови и человеческих внутренностей.
Сделав пару шагов, лорд остановился, поражённый увиденной картиной – на полу лежали шестнадцать растерзанных и изъеденных тел. Целые лица белыми пятнами выделялись на фоне тёмной обстановки и крови, залившей всё вокруг.
Ганор не стал проверять остальные домики. Быстро передав факел извозчику, он вскочил на коня и дал сигнал начала движения. Процессия тронулась с места и направилась дальше.
Солдаты за спиной тревожно перешёптывались – некоторые из них успели наткнуться на растерзанного товарища и теперь пребывали в состоянии сильного испуга. Ганору некогда было особо прислушиваться к их болтовне, его больше волновал тёмный густой лес, в котором скрывались разбойники и неизвестная смертоносная тварь. Хотя, возможно, тварь пожрала и их? Новости с севера неустанно повествовали о грабежах и насилии, но сейчас дороги предстали удивительно пустыми и спокойными, словно весь край вымер.
Осеннее солнце так и осталось за густыми свинцовыми облаками, но свежий ветер хотя бы развеял туман, прибавив видимости. Бдительно выискивая фигуры разбойников в мешанине стволов, Ганор гнал на пределе возможностей повозки, слишком хорошо представляя себе бесчисленные орды жестоких варваров, приближающиеся к границе.
– Даже облегчиться не выходят… – донеслись до него слова одного из стражников.
– Да чем им ходить-то? Они же не едят и не пьют.
– Вот же траур какой.
– Если бы тебя из дворца забрали и повезли хрен знает куда, к дикарям, посмотрел бы я на тебя, как бы ты загрустил.
– Но я бы всё равно кушать хотел бы, пусть и грустно.
– Да ты всегда жрать горазд, хоть потоп, хоть пожар…
Возле небольшого городка, стоящего на берегу бурной речки, императорская дорога закончилась. Дальше предстояло перемещаться по бездорожью. Поначалу возникла мысль оставить повозку у местного старосты и пересадить принцесс на одолженных коней. Но местные животные отказывались везти девушек, вздрагивая всей шкурой и выпучивая глаза, взбрыкивая и неизменно отскакивая в сторону. Тогда пришлось нанять плотников, чтобы те быстро сняли с повозки крышу и стены, сохранив лишь днище и сидения, оббитые бархатом. Извозчику места не осталось, и ему пришлось пересесть на центральную в тройке лошадь.
Ганор нервно смотрел на небо и считал, сколько времени осталось до ночи. Почему-то ему казалось, что как только воцарится темнота, неведомый хищник снова выйдет на охоту. Почему-то он пребывал в убеждении, что к ночи нужно обязательно оказаться в надёжно запираемом помещении. Или же никому из солдат не доведётся спать, чтобы всем вместе отбиваться от жестокой непредсказуемой твари.
Из городка вся процессия отправилась прямиком на север. Принцесс нещадно трясло на кочках и ямах, но они стойко терпели и ни разу не пожаловались. Преодолев последние редкие заросли северной берёзы, путешественники оказались на просторах холодной степи, поросшей низкими травами и стелющимися кустарниками. Когда-то здесь тоже стояли высокие таёжные леса, но бесчисленные войны расчистили землю, превратив её в поле битвы.
Пересекая сотворённую людьми пустошь, Ганор издалека видел тёмную полоску дикого леса, растущего на вражеском берегу, и бледные очертания далёких северных гор, у подножия которых и раскинулись три варварских королевства.
Он бывал здесь и раньше, возглавляя войско, посланное остановить очередное вторжение. Но впервые ему предстояло пересечь пограничную реку и оказаться на чужой земле, таящей неизвестные опасности. Больше всего лорда коробила необходимость отнять жизни у принцесс, у особ с голубой кровью. В левом рукаве он спрятал острый охотничий кинжал, прикупленный в последнем городке, но очень надеялся, что применить его по назначению не придётся.
Природа словно желала отговорить путников от опрометчивого шага – с севера задул ледяной ветер с запахом первого снега, а облака разразились мелким нудным дождём, который довольно быстро промочил всех до последней нитки.
Подчиняясь гнетущему тёмному настроению, навеваемому мрачной северной природой, солдаты чуть слышно переговаривались о колдовстве и призраках. А глядя на низкие клубящиеся облака, они принялись обсуждать городскую ведьму, дом которой последние три дня тоже беспрерывно исторгал чёрно-фиолетовый дым, стоящий над городом часами. Ведьму все боялись, хотя в существование настоящего колдовства мало кто верил. Ганор прекратил эти разговорчики, потому что колдунов ненавидел и в глубине души побаивался.
Сторожевые башни располагались вдоль реки и должны были сообщать в столицу о приближении врага. Их разделяло пространство в несколько вёрст, чтобы с каждой из башен можно было заметить огни соседних, извещающие о начале очередной войны. Седьмая башня ничем не выделялась из череды остальных сторожевых сооружений, но на противоположном берегу располагалась рыбацкая деревня дикарей. Видимо, поэтому северные короли и решили принять гостей именно в этом месте.
Пограничники высыпали на улицу, когда процессия подъехала к башне и остановилась. Старшина-северянин с истинным почтением отвесил Ганору поклон, принял коней, с испугом и жалостью посмотрел на принцесс и повёл прибывших к берегу.
Никаких пристаней на южном берегу не существовало, потому что никому из дитайцев и в голову бы не пришло отплыть на север, а гостей с другого берега тоже никто не ждал. Небольшой корабль северян держался на небольшом расстоянии от берега и слегка покачивался на волнах. Несколько варваров стояли на палубе и ждали.
Ганор и принцессы подошли к берегу и остановились. Но стоило только и столичным стражникам приблизиться к светлому песку, как главарь варваров заорал с неприятным акцентом:
– Никаков салдата! Толька ти и женьщин!
Лорд тут же отослал солдат к башне. Тогда с корабля спустили небольшую лодочку. Ганор и девушки еле поместились в неё, ему пришлось поневоле нарушить этикет и сесть рядом с одной из них. Пока крупный варвар бойко работал вёслами, лорд ощущал холод ноги принцессы даже сквозь несколько слоёв ткани. Оставалось только надеяться, что насквозь продрогшие принцессы не заболеют и не умрут до того, как свадебная церемония завершится и свяжет царствующие дома нерушимыми родственными клятвами.
Гостей приняли на борт. Дикари обращались с женщинами довольно обходительно, в то время как на Ганора смотрели откровенно враждебно.
Капитан подал сигнал, и корабль тронулся с места и устремился к дальнему берегу. Ганор обернулся и с тоской посмотрел на родную землю, которую покидал с неприятным предчувствием, что, возможно, ему не доведётся увидеть её снова.
Волны плескались о борта корабля, снасти скрипели, а парус хлопал на ветру, в то время как вражеские солдаты следили за каждым движением лорда и всем видом обещали ему расправу. Тогда-то Ганор и подумал, что от него попытаются избавиться в тот же миг, когда прозвучат варварские супружеские клятвы, навечно обручающие принцесс с чужой землёй.
