Ислам Ибрагимович Ибрагимов
Фабио и Милена
– Нет, не важно черт возьми! Сейчас не до этого. День, месяц, наплевать на все! Мне нужно отыскать Фабио, нужно как можно скорее вернуться к ним! Такое гадкое ощущение, словно назревает что-то дерьмовое, где-то там в темноте. Нужно бежать, бежать быстрее!
Сергей встал и начал нервно ходить вокруг комнаты в поисках каких-либо вещей, которые ему не хотелось оставлять, но поиски не обвенчались успехом так как он не помнил брал ли он что-либо с собой. Сергей отмахнулся и вышел из номера. Спустившись вниз, он застал спящую девушку в роли администратора.
– Просыпайся милочка! – Шепнул он ей на ушко словно родной жене. Так и не раскрыв своих глаз девушка проснулась, затем потянулась и только после посмотрела на Сергея вызвав у него эмоциональное потрясение одним лишь своим взглядом. В душе своей он чувствовал длинную реплику, которая едва не вырвалась из его уст, но он вовремя спохватился и произнес лишь несколько невнятных слов.
– Что простите? – Сонно отозвалась она, поправляя спутавшиеся волосы, но несмотря на это и даже невзирая на помятую ото сна блузку она все равно являлась для Сергея необыкновенной женщиной со всей своей коварной красотою и очарованием, а также острым носиком, по которому хотелось щелкнуть пальцем. Тело наполнялось чувствами как сосуд, вобравший в себя воду. Девушка старалась преодолеть сонливость, Сергей же боролся с самим собой и осознав, что нет времени кривляться он произнес:
– Вот деньги за… – Сергей забыл в каком номере он остановился и замер с открытым ртом, – на третьем этаже, номер, черт его, забыл. – Он покопался еще и достал пару лишних купюр. – Вот еще на чай, за то, что я забыл какой у меня там мать его номер. Всего доброго, прекрасная леди, я надеюсь это не последняя наша встреча милочка.
Администраторша все еще не понимала, что происходит, поскольку сонливость не ослабила былой хватки и не успела она опомниться как входная дверь отеля распахнулась, а тень Сергея стала медленно исчезать за ее пределами.
На улице Сергея встретил туман. Воздух был влажным, тревога усиливалась, а такси нигде не было видно и тем более была его досада, ведь он вовсе не помнил, где остановился. Сергей проклинал тот сон что смешался с похмельем, одаряя его тем двойным ударом забытия и дезориентированности что пробудил в нем тревогу, которая, не переставая душила его точно змея, завившаяся вместо шарфа вокруг его шеи. Он прекрасно понимал всю трагедию своего положения и всю комичность данной ситуации. Он мог с легкостью посмеяться над собой, разразиться хохотом и исступленно забить себя в грудь, закричать, застонать и заплакать, но перемена, произошедшая с ним, не позволила ему поддаться чувствам. После встречи с Наставником Сергей начал взирать на жизнь совершенно по-другому, но оставалось кое-что бывшее для него неразрешенным и это-то и являлось причиной тревоги и поспешности.
Глава 2.
Безмятежность окутывала пространство без того мрачного города и там, где спокойствие сулит умиротворение, в северном же Петербурге обнаруживается страшным предзнаменованием. Постепенной чередой зарождался туман что расцветал точно букет цветов на солнечной долине, но там, где приходится мгла проступает и ночь тень которой подталкивает жителей в постели, как крыс по норам.
Город мгновенно приобрел свой излюбленный оттенок пепельной серости, который никак и нигде не проявляется столь часто и безукоризненно, как гость сумевший втереться в доверие своего хозяина или шут что достиг снисходительности короля туман правил двором пока жители мирно дремали на боках. Ночь, кажется, никогда не проявляла столь мрачные тона в своеобразном искусстве тьмы и тени и надо отдать ей должное тот мрак, что сгустился как нельзя кстати вписывался в контуры зданий и чрезмерно искусно вырисовывал те их детали, что были неприметны при свете дня.
Густая тьма заполняла собой все возможное. Полупрозрачный туман властвовал и правил на земле пока мирные граждане не ведали того, что вершиться за пределами их убежищ, а небеса были закрыты облаками, что сгустились, спустившись, кажется, на самую землю спутываясь с туманом. Облака окутывали уличные фонари, что светились ярко и приглушенно и свет что исходил лишь от фонарей, выделял тем самым краски, сверкавшие на полотне улиц.
Туман сгущался, едва не становясь подобием дождя, покой же неотвратимо и бесследно угасал под покровом ненастной ночи, властвующей туманными сгустками и отравляющей ночным покрывалом все обозримое. Куда подевались художники, что так рьяно желают этих видов, стремясь отобразить на своих холстах необъятную серость, тень и мрак? Сейчас художником была природа, а всепоглощающий туман ввергал в заблуждение каждого кто осмеливался проникнуть в него. И стоя на улице можно было ясно почувствовать себя в замкнутом пространстве недаром гроб кажется спасением от узкого покроя земли, но что, если сам мир предстает в виде гроба пугая своей ограниченностью, пустотами не ограниченными досками, невероятностью пренебрежительного ложа, туманом, отрезвляющим от жизни.
Еще немного и небеса были готовы выкашлять капли дождя что с каждым мгновением приобретали бы гласную мощь, но было нечто, не вызволяющее дождя из тумана и облаков, сдерживающее стремительную влагу до последнего, не позволяя тем самым размазать туман, рассеяв его вспять, вызвать грозу разразив небеса, расстилая их ветром гоняющим тучи, изгоняющим небесную влагу все дальше, к морю, к заливу за горизонт.
Костер тумана разгорался небесным пламенем, не хватало только искр, обратившихся в грозу. Казалось, туман поглотил все, заволакивая все проблемы и судьбы с собой, даруя тщетную надежду на скорейшее восхождение солнца, на луч света способный пробить даже толщу многогранных небес, но солнце бессильно, а светоч всего лишь огонь что вскоре потухнет и есть ли надежда там, откуда туман берет свойское начало, окутывая разум, сердца людские? Множество людей живут в слепоте, являя миру свои пороки, не видя ничего пред собой, не ведая света благодетели, не зная тепла милосердия, виновен ли здесь лишь туман или все же здесь нечто другое? Люди скалят зубами и высовывают язык, а порой и рычат как собаки, там, где надобно показать слезы, отступить на шаг и выказать добросердечие, отчего же так происходит? Не вините души, что ослепли в тисках тумана, вините себя, тех кто видит, но ничего не делает, кривляясь в ответ.
Что же происходит? Как выйти из этого саркофага, как выбраться из окутавшего все пространство тумана? Краски и цвета стали отчетливее, воздух пропитался влагой, и она пьянит, выводит из себя, оставляет наедине с собой – страшно оставаться одному в темных закоулках самого себя, в этом шумном, вечно говорящем мире. Так страшно оказаться наконец наедине в полном смысле, выявляя всю правду, что так долго и осознанно игнорировалась, пряталась в уголках наших собственных душ, вот она правда, такая туманная и пыльная, горькая и гнусная.
Маленькие пылинки летели по воздуху, составляя компанию одинокому туману, он словно океан накрывший город, дабы заставить слепой люд заглянуть в себя, назначить встречу так долго откладываемую, но люди попрятались по домам, в страхе, в поисках спасения во снах и в грезах собственных мозгов, туда, куда не заглянет посторонний, но и сны порой бывают лишь еще одной пыткой собственного разума, отчаянным криком души и слезами сердца, что же они эти сны, пытаются сказать все время? Или же они снова пытаются обмануть своего владельца?
Где же ветер, что куда-то делся, где свет луны освещающий путь? наступило время, когда свет фонарей кажется чем-то вроде обмана, жалкой пародией на свет, хочется примкнуть ко мраку или искупаться в истинных лучах света поглощающего все, образовывающего красивые и охлаждающие тени, но кажется что нет больше ни света дня, ни темного мрака ночи, ведь жильцы городов страшно боятся оказаться в темноте, в потемках собственного естества, во мраке собственной души дабы взглянуть наконец с чем имеешь дело, с тем чтобы заглянуть в самую глубь, в эту дремучую пучину океана, что изнывает и просит, но крик ее не слышен, слишком много искусственного света, слишком много голосов, звуков и переживаний.
Сергей все так же метался по улицам и площадям пытаясь разыскать хоть одного таксиста, хоть кого бы то ни было кто смог бы довести его до отеля, где остановились Фабио и Милена. Что же могло пойти не так в эту ночь, что отдалила его ото всех и вся? Этот туман мешающий вдохнуть чистых воздух, эта пелена в глазах, которая отзывалась криком в душе. Сергей неожиданно для себя вскрикнул от отчаяния на всю улицу, его крик обрушился по улице, но также и был чем-то смягчен, поэтому он показался ему не таким громким, каким должен был быть. Он начал оглядываться вокруг, не понимая, что за страшный сон, в который он вдруг попал? Что за новое испытание? Новая боль и отчаяние подходило к горлу точно слезы. Все становилось бессмысленным, силы начали покидать его, но в тот момент когда казалось что он сейчас же упадет и будет лежать прямо на асфальте в полном одиночестве, в страшном кошмаре происходившим прямо наяву, в момент когда горло немеет и хочется зарыдать от беспомощности, от собственного возгласа внутри, от самого себя, от нежного прикосновения темной ночи, которая освещалась уродливым светом фонарей, Сергей увидел свет от автомобиля, но из-за фар он растерялся на миг утратив всякую бдительность. Не успел он и шелохнуться, как автомобиль всего на одно мгновение, на одну четверть секунды поравнялся с ним, расположившимся на асфальте в бреду. Время точно остановилось, оказывая ему честь видеть того, кто располагался за рулем, это было сосредоточенное лицо, с пустыми глазами смотревшими перед собой, Сергей еще не до конца все понял, а машина тем временем пронеслась вперед.
Глава 3
Тело Сергея двигалось само по себе, оно онемело, став чем-то невероятно мощным. Сергей не понимал, что за перемена приключилась в нем, что за сила двигала им? Что за явная мощь? Могучая воля, и непреодолимая скорость заставила его бежать за автомобилем, бежать так быстро, так пламенно как никогда. Ветер несся в ушах, а ботинки издавали шумные хлопки, которые отзывались, кажется, даже в квартирах с приоткрытыми окнами.
Сергей чувствовал, как трясется его голова, как руки работают с силой, а ноги парят над землей. В голове его проносилось имя, которое с каждым шагом повторялось в его мыслях все громче.
– Фабио, Фабио… Фабио. Фабио, Фабио… Фабио!
А после, с тем же рвением, стараясь не отставать от машины Сергей продолжал бежать, но голова его в такт с телом, начала с большей скоростью воспроизводить мысли в голове и догадки, которым кажется, не было предела.
– Какого черта! Фабио, куда же он поехал, неужто искать меня? Да что же мать его происходит? С ним ли Милена, все ли с ней хорошо? Может их взяли в заложники и заставили ехать куда-то, а потом выброситься в речку вместе с машиной? Может их заставили искать меня? Может Фабс настолько отчаялся что и сам решил покончить с собой? Черт возьми! Мысли, как же их остановить? Как перестать думать мать его, заткнись! Заткнись ты наконец! Беги! Беги покуда можешь! Беги пока есть силы, держи темп, старайся, нет, нет! Он отдаляется, нужно бежать быстрее, еще быстрее! Черт возьми! Беги жалкая душа! Иначе все пропало!
Воздуха совсем не доставало Сергею – до такой степени он пытался нагнать своего друга, и подгоняемый мыслями Сергей подивился проделанным им же путем, но то было лишь мгновение, обращенное к самолюбованию. Он терзал себя думами, которые разом сокращали всю его силу. Сергею становилось не по себе от одной только мысли что с Фабио и Миленой происходит что-то подлое и коварное, ведь именно это объяснение было самым разумным в столь резкой выходке Фабио, и Сергей не мог разъяснить это себе никак иначе. От безостановочного бега Сергею становилось больно, но тот факт, что Фабио оказался в опасности только из-за выходки Сергея подпитывал его онемевающее тело новой силой.
Легкие горели, пар исходил изо рта точно являясь тому подтверждением. Ноги вдруг заболели, голова закружилась, а в горло словно насыпали горстку муки. Сергей закашлял, но продолжил бежать и бежал он так, словно от этого зависела не только его жизнь, но и жизнь всех, кто ему так дорог, он зацикливался только на конечном результате, представляя себе страшные последствия того, что не успел вовремя спасти Фабио от какой-либо беды, откуда ему знать, может сзади него вооруженный посланец Совета, что ведет его на верную погибель, или станет пытать его вместе с Миленой? Эти мысли наносили удары по нему. Сергей больше не мог продолжать погоню, и машина начала отдаляться. Он пытался кричать, но не выходило должным образом выкрикнуть ни слова.
Все меркло и тускнело, красный свет задних фар отчуждался, но Сергей возобновил бег при виде отдаляющихся огней автомобиля, он не мог оставить Фабио, не мог сдаться так просто оставляя друга на попечение судьбы что погубит его разорвав на части а вместе с ним и все то что осталось от былой жизни Сергея от вновь приобретенной семьи, эта потеря была молотом силившимся повергнуть Сергея наземь но удары этого молота еще никогда не были столь сильным толчком на его пути. Истощенное тело рано или поздно начинает слабеть и в месте с этим тухнет как свеча былая сила что заполняла все тело энергией, но наступает мгновение когда на смену слабости приходит иная более могущественная сила что проявляется вторым дыханием, новой ступенью на пути к торжеству и победе но при этом боль что тревожит и обезвоживает мышцы только усиливается, это знает каждый любитель спортивных состязаний и лишь превозмогая существенную и нестерпимую боль можно добиться желаемого. Тело временами действительно начинает слабеть и слабость становится смертельно опасной, так дух превозмогает над телом и, в то время как гибнет одно торжествует другое.
Сергей перешел на шаг и зашатался как пьяный. Он вдыхал воздух так будто забыл, как это правильно делается, поэтому воздух никак не мог попасть прямо в легкие. Он задыхался продолжая идти. Туман вдруг несколько рассеялся, но перед глазами Сергея все померкло, приобретая небывалую черноту. Несмотря на близость потери сознания и остановку сердца Сергей все равно шел, не останавливаясь ни перед чем и мгновением позже зрение вновь вернулось к нему, но эта маленькая победа не избавила его легкие от поражающей разум боли, в то время как в его горле казалось скопилась вся кровь что вытечет из него наружу.
Пришлось ускорить шаг, отчаяние вновь подбиралось к голове, а мысль что случится непоправимое обращалась в невыносимую боль. Сергей шел, пытаясь вновь побежать хотя при этом едва стоял на ногах. Вдруг из тумана вылез красный огонек и послышалось как захлопнулась дверца автомобиля, но Сергею все же казалось, что это не более чем игра воображения, а на самом деле он давно возлежит на асфальте мертвый, пока тело его тем временем стынет на пустынной и туманной улице.
Глава 4.
– Фабс! Я бежал как черт за тобой, куда ты так спешил? – Подбежал Сергей и приобнял Фабио.
– Совет не ждет гостей, я приехал сюда, чтобы покончить с ними.
– Ты нашел их? Они раскололись? – Сделал вывод Сергей, указывая на форму, в которую облачился Фабио. – Постой, а как же Милена?
– Она поехала за помощью, я не мог ей рисковать и с радостью бы задал тебе пару вопросов о том, где ты черт возьми пропадал и почему так поступил с нами?
– Фабс послушай… – Перебил Сергей, но Фабио отплатил тем же:
– Нет ты послушай! Приехал бы ты чуточку раньше, возможно Милли не пришлось ехать одной черт знает куда за этим Дмитрием, но ты решил вернуться в тот момент, когда я уже смирился со всем, когда можно было бы обойтись и без тебя.
Сергея задели слова Фабио, потому что в некоторой степени сказанное являлось абсолютной правдой, которая стирала начисто те благие помыслы, которые двигали Сергеем в последнее время. Ему было несказанно больно слышать это после всего того, через что ему пришлось пройти и вместо доброго слова он получил нож в сердце отчего душевная рана раскрылась с былой силой.
– Вот значит как! Никому к чертям собачьим я не нужен! Тьфу! Да ты хоть знал Фабс? Знал, как я сейчас бежал! Знал ли ты что еще вчера я чуть не утопился в чертовой речке! Мне казалось, настал конец, свет погас, жизнь истратила для меня всю свою чертову цену! Да я здесь, здесь сейчас ради вас с Миленой, Фабс! А ты… Тебе просто наплевать. Я бежал как не знаю кто, я думал вы в опасности, да я бы… И глазом не моргнул, пустился бы под пулю ради вас, вы все что у меня есть, понимаешь? Вы та причина, по которой я все еще дышу на чертовой земле.
Сергей хотел выразить свои мысли совершенно иными словами, он думал, что речь его будет куда более красноречивее, прямо как в фильмах или театре, ему хотелось, чтобы Фабио уколола совесть за те слова, которые он с такой легкостью обрушил на Сергея в самый ответственный и напряженный момент для них обоих. Они нашли себя слишком жестокими по отношению друг к другу и потому отнеслись ко всему с пониманием и состраданием. После минутного молчания и пары тройки слов они уже пожимали руки и закрепили примирение крепкими объятьями, теперь их объединяла общая цель, как и всегда.
Фабио отрыл дверь машины, и Сергей вытащил оттуда два дробовика и пару пистолетов с патронами. На Сергея снизошел старый добрый трепет пред оружием, ему вспомнились все его передряги и даже тот день, когда они перестреливались в отеле плечом к плечу вместе с Фабио и Миленой стремительно промелькнул в его памяти и приятное послевкусие этого теплого чувства, вызванного нахлынувшими воспоминаниями, ободрило его как нельзя кстати.
Снизошедшее отрешение от всего что когда-либо имело значение выявилось само по себе в Фабио и Сергее и теперь единственным важнейшим приоритетом представала расправа над Советом, близившаяся и долгожданная она пьянила и порождала гулкую и кипящую ярость в жилах своих владельцев, стоило лишь выпустить на волю этого зверя дабы он сделал все необходимое со всепоглощающим неистовством.
Улица продолжала пустовать, а силуэты зданий, обрамлявших город, стояли точно пустынные заброшенные и никому ненужные игрушки, построенные для красоты, и пока они шли, ступая тяжелой поступью в сторону библиотеки, перед взором проносилась вся жизнь и возникла возможность вспомнить многое тревожащее и радостное, страшное и красивое. В голове будто играл оркестр и играл нечто превосходящее всякие ожидания, играл музыку жизни и ее суровую мелодию состоящую из страшных событий и ненастных мгновений, люди пролетали быстро словно капли утренней росы ниспадали на землю, одни были хорошими, другие нет, одни внесли свой вклад в их жизни другие напротив кое-что одалживали с различными побуждениями и стремлениями. Суровая карта жизни встала перед ними, являя свой ужасный покров, свой путь что далеко не был наслаждением и счастьем, но только благодаря постоянным страданиям, счастье точно проглядывало сильнее от этого, выделяясь ярче солнца, счастье, которое испытывали редко, становится совсем иным плодом, сладким, как арбуз в солнечный день. Жизнь проносилась перед глазами, хотя никто не умирал, но готов был и на такой исход, понимая, как часто претворяет жизнь суровый приговор и как часто рушит все планы сводя на нет все ожидания.
Тяжелые двери огромной библиотеки отворились, ровно так же, как и открылись несусветные, донельзя проникновенные в этот самый возможно важный момент чувства, открывая двери своей невероятности.
Открывая двери, Фабио и Сергей заметили охранников сторожащих зал, те вгляделись в лица гостей, прибывших в библиотеку, и едва успели спохватиться как тут же прогремели выстрелы. Охранники упали быстрее чем смогли что-либо предпринять. Началась перестрелка. Фабио двигался грациозно и непринужденно, каждое малейшее движение, каждый шорох был взвешен многократно и продуман до мельчайших деталей, так работает ювелир, который выработал у себя аккуратность хирурга. Сергей в этот раз, как и всегда не щадил никого, его выстрелы взрывались в зале, а дробовики, казалось, ревели, он жаждал этого дня не меньше, чем Фабио, он чувствовал, как возымел почву под ногами благодаря недавнему сну, в котором многое для него прояснилось.
Теперь ничто не сдерживало стрелков от ужасного мщения, сыпалась штукатурка, падали тела, осколки стекла, гильзы, щепки древесины, трескался потолок, рушилось все и все пребывало в движении, молот правосудия достался вырвавшимся из тюрьмы преступникам и теперь они вдоволь бьют им из-под тяжка в надежде добраться до трусливых судей.
То, что пришлось почувствовать Фабио, было непостижимой переменой в нем, он чувствовал как впервые истинно утолил свой голод, хотя он и не подозревал о таковом, но дело обстояло несколько иначе, он наконец почувствовал себя на пороге той вершины, к которой так долго стремился карабкаясь в собственной крови ради отмщения за страдания его дочери, за ужасное преступление против его семьи, о котором он надеялся возвестить Совету. Сегодня Фабио будет судьей перед ними, сегодня месть восторжествует и возьмет на себя роль палача и судьи.
– Ха-ха, чертовы прихвостни, не успели мы ввалиться сюда, как тут же этот сброд несчастных недотеп, печальная агония и мука! Ужасный бой против судьбы, борьба в которой не успели толком поучаствовать как остались без головы! – Сергей повысил голос дабы все слышали. – Выходите жалкий люд! Сегодня мы окажем вам сопротивление, сегодня, здесь мы правим балом! Вам не сбежать жалкие трусливые черти! Ха-ха! Вкусите же смерть, она зашла к вам в гости! Вкусите нашей ярости, быть может она придется вам по вкусу, мы вам сполна воздадим вашей же кровью, а затем заставим вас выпить этот вонючий, греховный напиток! Так пускайтесь в бега! Мы будем охотиться на вас как на поросят в лесу, бегите же, пока есть такая возможность! Боюсь сегодня некуда бежать! Да будет пир! Да будет бойня, месть и отмщенье, кровь за кровь и глаз за глаз, платите же теперь тот долг что задолжали! Чертовы преступники, мать вашу!
– Запри двери Сергей, теперь-то им некуда будет бежать… Вот так, а сейчас пошли наверх.
Они последовали дальше к лестнице так как знали, что снизу скорее всего дело кончено и поднялись на второй этаж. Сергей заряжал дробовики поднимаясь по лестнице вместе с Фабио и испытывая полное упоение душа его парила, он словно был актером, вошедшим в роль настолько что не успевал дивиться самому себе, точно театральный герой какой нибудь душевной и чересчур чувствительной пьески. Он управлял всем залом, чувствуя каждый вздох, каждую слезу, что текла по щеке зрелой дамы, или юного дитя, своими чувствами на сцене он внушал их другим, он плыл, летал, он вдохновлял, падал и стонал и все это в душе его отразилось невероятной жизнью, песней возвращающей к жизни, пульсацией сердца что перестало биться. Все же пока Сергей пребывал на седьмом небе он вовсе не терял бдительности ведь стоило подняться на второй этаж как из-за угла вышел один из прихвостней Совета что замахал ножом и тщетно попытался убить первого встречного. Сергей ударил его дробовиком по подбородку отчего тот потерял равновесие и упал, обронив нож. Сергей поднял его и взяв его шею в замок начал допрашивать:
– Есть здесь запасные выходы? Отвечай иначе придушу как поросенка, ну же!
Тот хрипел и барахтался, пытаясь выбраться из крепкого захвата и чуть было не поник без чувств как вдруг вновь попытался что-то вымолвить.
– Повтори! – Сергей ослабил хватку.
– На первом этаже есть… – Прохрипел он.
– Где Совет? – Спросил Фабио, но тот не осмелился ответить. Сергей вновь напряг свои руки да так что лицо допрашиваемого стало красным, и даже пунцово-фиолетовым. Мешки под глазами багровели и чернели двумя колодцами вокруг глаз, а сами глаза выпучились и чуть было не выпали из орбит, казалось еще секунда и все было бы кончено но тот заплакал чуя дуновение смерти вместе с ее мягкой прохладой и все же сдался выдав что их сейчас закроют на третьем этаже в отдельном кабинете после чего попытаются вывести через крышу. Он описал нужную дверь хоть и едва мог говорить и Фабио прекрасно понял, куда ему нужно идти.
– Тогда я пойду вниз и запру запасные выходы вместе с этим молодцем, а ты иди Фабс и задай им жару, как бы мне ни хотелось быть на твоем месте, но это твоя война, так что я надеюсь ты повеселишься. Я уверен, что и ко мне наведаются эти несчастные блюстители порядка, я помню черт возьми, как один убил Наставника, вы все мне поплатитесь. – Обратился он к позеленевшему и едва живому охраннику.
– Хорошо, запирай двери и поднимайся ко мне!
Сергей кивнул, и они разделились.
