Ирина Мухаметова
Толстой – детектив
– Понятно.
– И потом еще грех на мне. Каюсь! Я последнее время хотела, чтобы Стивы не было… Он наговаривал на меня Алексею, я слышала… Понимаю, что ему незачем было меня любить, ведь я была против того, чтобы Алексей давал ему денег, но ведь я была права! И теперь их обоих нет… И Степана Аркадьевича, и Ивана Петровича… И я ничего не понимаю! Но эти два ухода на мне! На моей совести!
– Лидия Ивановна, успокойтесь! Это не так. Но скажите, неужели вы никогда ничего за Александровым не замечали?
– Нет! Только, знаете, что я думаю? А вдруг – это не случайно? Вдруг здесь дух какой-то нехороший витает? У той же ротонды!
– Дух?
– Да. Она такая странная, вам не кажется?
– Кажется.
– Здесь однозначно что-то происходит, а я, хозяйка дома, получается, об этом ничего не знаю. А ведь я в ответе за всех! За детей и за гостей! Вдруг им что-то угрожает?
– Это вряд ли.
– Вы так думаете?
– Да. Лидия Ивановна, я бы не стал что-то скрывать от вас, это было бы нечестно.
– Спасибо, Дмитрий Иванович. Спасибо! Но мне так тяжко.
– Я думаю, что такова ваша судьба.
– Вы, в самом деле, так считаете?
– Лидия Ивановна! Лидия! Верьте мне, я ваш друг! И вы, по-моему, заслуживаете счастья!
– Да? Спасибо! Спасибо, Дмитрий Иванович!
И они разошлись в разные стороны. Лидия Ивановна поспешила в дом, Нехлюдов же долго смотрел ей вслед, а потом пошел к реке. Ему в такую жару очень хотелось искупаться и от всего очиститься.
Виктор Михайлович тоже в это время решил сходить поплавать, ведь надо же чем-то отвлечься, потому что мысли о том, что здесь произошло, не отпускали его даже на мгновение.
Вот и Александрова, как и Стивы, нет! И все это, увы, скорее всего, из-за «деток»! Но где же все-таки они? И понятно, что, если это так, то все сейчас должно завертеться еще быстрее.
Хотя тот же Алексей вряд ли в курсе. Потому что если бы он мог, то давно нашел бы их и делу конец! Имение-то его, а, значит, и фигурки эти тоже ему принадлежат. Тогда кто? Маша? Вполне может быть такое. Если Иван Петрович нашел этих «золотых деток», то она как-то могла об этом узнать. И где они теперь? Может быть, у них во флигеле? Но их просто так не спрячешь. И тогда Катюша тоже все знает…
Нет, это вряд ли! Хотя, может быть, они до сих пор в том самом месте, где лежали столько лет, а Александров лишь узнал, где они находятся, но так и не успел их достать оттуда? Такое ведь вполне может быть! Но где это место? Где? А, может, их просто боятся сейчас забирать, ждут, когда все успокоятся? Нет, если они «деток» нашли, то и я смогу! Они однозначно где-то здесь схоронены, а без Стивы и Ивана даже спокойней будет их искать. Но только если не было у них еще одного сообщника, и золото уже у него.
Хотя, может быть, нам пока отсюда уехать или хотя бы Лизу с детьми домой отправить? Бросить все! Ведь неизвестно, что тут дальше будет. Ну, уж нет!
Но где эти «детки» все-таки могут быть спрятаны? Все, конечно, думают о ротонде в парке, не могут не думать! Но на ней изучен уже каждый сантиметр, и вокруг нее тоже. Впрочем, подойду-ка я опять к ней по дороге на речку.
Ну, и что тут есть? Огромное «яйцо» на подставке. Белое и расписанное всякими картинками в русском стиле. Внутри его, как сказал мне на днях Алексей, пустота. Притом яйцо чистое, видно, что совсем недавно отмытое. Хотя вот тут на подставке табличка какая-то из металла и буковки на ней мелкие. Наверное, имя того, кто эту штуку сотворил. Правда, разобрать ничего нельзя, но в подставке «детки» эти, ну, никак поместиться не могут.
Под землей разве? Вряд ли, тут все перекопано, цветы вокруг посажены, похоже, ее даже сдвигали. Тогда где еще можно этих деток спрятать? Где? Может, все дело в картинках на яйце? Все-таки именно в них подсказки к поиску? И какие? Кутузов, Наполеон, скачущие на конях люди… К чему все это? Ничего не понимаю!
Ладно, пойдем к скульптурам, которые находятся дальше. Я думаю, что они раньше стояли вокруг ротонды, но их потом почему-то от нее убрали. И зачем? Чтобы никто не связал их с этим «яйцом»? Может быть… А я вот попробую. И Виктор Михайлович в какой раз стал рассматривать статуи. Рядом с двумя из них у ног никого не было, зато около третьей – стояла утка, в около четвертой – сидел заяц. Каренин почему-то подумал про игрушки своих детей, ведь среди них тоже были зайчик и уточка. Так что-то мне это напоминает… Что-то такое знакомое так и вертится в голове… Но что? Как бы вспомнить…
А в это же время к Алексею Каренину, сидящему на террасе, неожиданно подошла цыганка Маша, и тот с удивлением на нее посмотрел.
– Мы с сестрой уходим отсюда, вот я пришла спасибо вам сказать за все. Я завтра утром с Дарьей Александровной уезжаю, а Катюша потом ко мне приедет.
– Зачем же? Живите! Насколько я знаю, договоренность про флигель была с Иваном Петровичем до конца лета. Вам же сейчас после его ухода тяжело будет.
– Нет, мы уйдем. Нехорошо нам с Катей тут оставаться. Мне видение было, что из яйца страшный птенец может вылупиться.
– Что? Что ты сказала? Из яйца? О чем ты? Какой еще птенец?
– Да так…
– Но Дмитрий Иванович, как мне кажется, рад был с Катюшей снова встретиться.
– Вот этого я и страшусь. Хватит ей уже бед, натерпелась она от него. Не быть им вместе, не быть! Хотя она еще на что-то надеется, глупая. Сама с собой не в ладу! Уехать нам надо, уехать!
– Ваше право.
– И знаете что, давайте я вам погадаю напоследок!
– Погадаешь?
– Вы удивлены?
– Нет, с чего бы… Погадай! Хотя мне уже недавно Катюша гадала.
– Катюша? Это хорошо… А теперь и я что-то к ее словам добавлю.
– Добавь.
– Руку вашу дайте! Вот смотрите! Женщина вас любит.
– Меня?
– Сейчас у вас и у женщины вашей, правда, неприятности, но они скоро закончатся. Вот смотрите! Видите, линия жизни у вас длинная и вторая рядом тоненькая складочка идет, и потом они соединяются.
– Да? Спасибо тебе за добрые вести!
– Только…
– Что? Что ты там увидела? Что-то плохое?
– Нет, ничего. Все у вас будет хорошо. Верьте мне, а я пойду. Укладываться надо. Быстрей бы нам отсюда уехать.
– Но почему, Маша?
– Потому что два человека здесь уже ушли.
– Это правда. А ты знаешь, почему так случилось?
– Одно скажу, скоро и зло отсюда уйдет. Для этого и еду с Дарьей Александровной, нельзя ей сейчас одной быть, а я цыганка, мне не страшно.
– Ничего я не понимаю, что ты говоришь! Ответь мне хотя бы на один вопрос, который всех тут волнует. Еще кому-то здесь что-то угрожает?
– Вам и вашим детям угроз нет, будьте покойны. Уедем мы, и все наладится.
– Маша! Ты говоришь загадками!
– Я же сказала, что у вас все хорошо будет, но нам с Дарьей Александровной надо поскорей покинуть это место. Потом, может быть, мы с вами со всеми еще и встретимся.
– Ничего я не понял, Маша, что ты сказала, но прощай!
– Прощайте и не поминайте меня лихом.
– Не буду! Что ты…
– Я забираю с собой все, что тут в вашем имении есть плохого, и увожу его с собой. И теперь здесь у вас будет только счастье! И это правда.
– Спасибо, Машенька! Ты такая хорошая! Может быть, еще останешься ненадолго?
– Нет, Алексей Александрович, нельзя! Мне надо обязательно завтра отсюда уехать. Прощайте!
– Подожди! Не знаю, возможно, тебе покажется странным, что я сейчас скажу, но я не могу тебя об этом не спросить. Здесь в поместье когда-то были так называемые «золотые детки», ты что-нибудь о них знаешь?
– «Детки»? Что это такое?
– Маша! Тебе что-то про них известно?
Та вдруг задумалась, а потом почему-то стала прислушиваться.
– Сейчас здесь в доме никого нет?
– Нет, все где-то гуляют. А почему ты об этом спрашиваешь?
– Показалось, что кто-то рядом стоит.
– Это вряд ли. Лучше ответь на мой вопрос о «детках»?
– Что ж… Пусть будет по-вашему. Дайте мне руку! Я ничего о них на ней не вижу. Если они когда-то здесь и были, то сейчас у них новый владелец.
– Новый владелец? Что это значит? Получается, что они все-таки существуют?
– Знаете, лучше вам их не искать, ведь они еще никому счастья не принесли.
– Я их и не ищу.
– Вот поэтому у вас все и будет хорошо. Забудьте вы про них!
– Это, Маша, не так просто, как ты думаешь.
– Впрочем, мы с Долли уезжаем, и для меня это сейчас важно, а не какие-то «детки».
– А Катюша что-то про них знает?
– Катюша? Спросите ее сами. Может, ей что и ведомо!
Маша поклонилась Каренину и пошла за дом, откуда слышались детские голоса. А на дорожке из парка к дому с полотенцем на шее уже шел искупавшийся Виктор Каренин. Он поднялся по ступенькам террасы и сел за стол.
– Это Маша ушла?
– Да. Сказала, что покидает здешнее место, а потом к ней и Катюша приедет.
– Да? А вам не кажется, что Маше известно что-то про Стиву и Ивана Петровича, чего мы не знаем, и она в опасности?
– Нет, не думаю. Она мне погадала и сказала, что теперь у меня все будет хорошо.
– Да?
– Еще она сказала одну странную фразу, что из яйца может вылупиться птенец.
– Птенец? Из яйца? Это она про ротонду, что ли?
– Не знаю. Но она точно пустая внутри, Виктор, я сам видел, когда сюда приехал.
– Да-да, тогда про что? Про что она сказала?
– Ну, может быть, в переносном смысле. Еще она добавила, что все зло забирает с собой, и здесь остается только добро.
– Что она сказала? Забирает зло с собой?
– Да. Виктор, ты думаешь, что она что-то скрывает?
– Не знаю. Возможно, это только слова…
И Виктор, не заходя в дом, опять пошел к ротонде. Надо все хорошенько обдумать. Маша сказала, что забирает с собой зло. Что это значит? И что она забирает? «Золотых деток» или что? Или она говорит о том, что здесь в реальности произошло? Зачем? Чтобы кого-то шантажировать? Нет, она точно что-то знает. Но что? И все вертится вокруг этой ротонды в парке. Вот она! Из нее может вылупиться птенец… Но внутри этой полой фигуры точно ничего нет. С ума можно сойти! А что тут есть на ее поверхности? Люди в военной форме, русские и французы… Пехота и всадники… Но тут наверняка должна быть какая-то подсказка… Утки, зайцы, сундуки… Это вот к чему? Так может в них все и дело? Как там говорится? Смерть Кощея в игле, игла в яйце, яйцо в утке, утка в зайце, заяц в ларце, а ларец на дубе… И что? Дуб, что ли, надо искать?
Нет, Маша не должна просто так уехать! Потому что я уверен, что она определенно что-то знает про этих «деток» и непонятные уходы Стивы и Александрова. Надо с ней обязательно срочно переговорить.
Но сначала Виктор все-таки вернулся в дом, чтобы переодеться после купания. Елизаветы Андреевны и детей в комнатах не было. Неожиданно Виктор Михайлович вспомнил, что жена собиралась во флигель Долли, чтобы помочь ей укладываться. Вот и хорошо, что никого нет, никто размышлять не мешает.
Неожиданно взгляд его упал на книжку со сказками Пушкина, которую кто-то из детей оставил в кресле. В голове пронеслось – «У Лукоморья дуб зеленый, златая цепь на дубе том…». Да-да, надо искать дуб, но где? Но е не видел в поместье никаких дубов… И потом вряд ли «деток» спрятали на дереве. В него могла попасть молния, его могли просто спилить, нет, дело в чем-то другом. Тогда в чем? Думай, Виктор, думай… Дубы они какие? Мощные, высокие… Вот! Эти четыре изваяния «времен года» тоже высокие! Интересно… Надо на них посмотреть с этой точки зрения… Но сначала надо обязательно найти Машу. Где же она сейчас может находиться? И Виктор побежал…
Около скульптур он еле-еле отдышался. Вот статуя «Зима» с зайцем у ног, а вот красавица «Осень» – с уткой. Виктор погладил уточку по голове. Черт! Она же железная, хоть и покрашена белой краской! Странно! Фигура мраморная, а утка из металла. Он вернулся к зайцу, оказалось, что тот тоже был металлическим. А сама фигура? Она же, как и другие «времена года», была из камня. Ничего не понимаю, но чувствую, что разгадка именно в этом!
Виктор попытался сдвинуть утку с места, а потом и зайца, но это ему не удалось. Он нажимал на хвостики, лапки и на все, что только можно было нажать или сдвинуть, но ничего не происходило. И тут раздался женский крик! Он шел со стороны флигеля Долли, и Каренин поспешил туда. А там на ступеньках крыльца лежала Маша, задушенная ее же цыганской шалью. Рядом с ней стояла его жена, Елизавета Андреевна, и с ужасом смотрела на лежавшую женщину. Увидев мужа, она бросилась к нему.
– Виктор! Я пришла сюда к Дарье Александровне! А тут она лежит… Но это не я сделала, не я!
– Конечно, не ты, я и не сомневаюсь в этом, Лиза. Но где Долли? Где она? Может быть, она видела кого-то чужого? Может, она тоже в опасности?
– Не знаю. Когда я пришла, ее здесь не было.
– Подожди тут. Я быстро.
Виктор Михайлович заскочил в дом, но он был пуст. Ни Дарьи Александровны, ни ее детей там не было! Где же все? Он опять обнял жену, а к флигелю уже спешили люди – Лидия Ивановна, Алексей Александрович, Нехлюдов, Катюша … Дмитрий Иванович, увидев лежащую Машу, оглядел всех каким-то странным взглядом.
– Что здесь произошло?
И тут Алексей Каренин высказал то, что все присутствующие про себя и так уже подумали.
– Господа! Но ведь это не самоубийство! Это самое настоящее убийство! Разве не так?
Нехлюдов выступил вперед.
– Я немедленно отправляюсь за полицией! Алексей Александрович, вы уж тут присмотрите за всеми!
– Да-да…
Лидия Ивановна подошла к Елизавете Андреевне и обняла ее.
– Как все ужасно в этом мире…
И они пошли в дом, и жена Виктора опиралась на руку Лидии. Катюша пошла за ними. Оба Каренина сели на ступеньки крыльца.
Неожиданно рядом с ними появилась Долли, вышедшая из парка с коляской с близнецами.
– Что здесь случилось? Это Маша? Кто ее?
– Неизвестно. Дмитрий Иванович в город за полицией поехал.
– Да как же так… Ведь она со мной ехать в Москву собиралась. А детки мои старшие где, они ведь с Катюшей были, пока мы гуляли? Она-то где?
– Они все в большом доме, там же, где и Лидия Ивановна, и Елизавета Андреевна.
– Оставлю здесь младшеньких, пока они спят, а сама к ним поспешу.
Дарья Александровна завезла коляску во флигель, а потом вышла и скорым шагом пошла в большой дом.
А Алексей Александрович, как бы говоря сам с собой, неожиданно тихо произнес.
– Я так и знал, что все этим закончится… Так и знал…
Виктор Михайлович внимательно на него посмотрел, но ничего не сказал. И наступила тишина…
Потом к месту убийства пришло много людей, очень много! Прибыл следователь, и он попросил всех не покидать близлежащих мест, потому что присутствующие здесь люди могут понадобиться ему в дальнейшем следствии.
Прошло несколько дней, и цыганку Машу похоронили в том же Егорышево, а отвезла ее туда Катюша, которой вызвался помочь Нехлюдов. Через некоторое время они вернулись. Все остальные их дождались, хотя Лиза вроде и рвалась в Москву, но Виктору Михайловичу как-то удалось уговорить ее побыть здесь еще немного.
Хотя что скрывать, он совершенно не хотел покидать здешнее поместье до тех пор, пока тайна «золотых деток» не будет до конца выяснена. Но его волновала, конечно, не только это.
Ему было страшно, потому что у него в голове вертелся только один вопрос – уйдет ли кто-нибудь еще вслед за Машей? Но ответа на него не было…
И пока Дмитрий Иванович и Катя отсутствовали, он все свое время проводил около статуй, так как был абсолютно уверен, что тайник, в котором спрятаны «детки», находится именно в них, в «Зиме» и «Осени». К нему даже иногда приходила дикая мысль разбить их на мелкие кусочки, но он прекрасно понимал, что это его действие вряд ли понравится хозяину имения, который все-таки гордится скульптурами. Хотя тот почти теперь не оставлял свой кабинет и к ним не приходил.
Лидия Ивановна тоже дом почти не покидала и полностью сосредоточилась на детях Сереже и Анечке, и вместе с ней все время находилась и Елизавета Андреевна тоже с детьми. Катюша иногда их навещала, но обычно сидела в своем флигеле. Долли же тоже почти перестала выходить из другого флигеля, и туда заботами Лидии Ивановны доставляли все, что ей и детям было необходимо. То есть в парке было безлюдно, и целыми днями в нем находился один только Виктор Михайлович.
В этот раз он опять сидел на скамейке около статуй. Делать-то что? Если «детки» в них, а так по всей видимости и выходит, то как открыть тайник? И тут его взгляд случайно остановился на основании женской фигуры, изображающей «Лето», на которую он в последнее время почти не обращал внимания. Что это? У ее ног среди белых волн лежал камень, похожий на яйцо. Нет, эти яйца ему уже точно везде мерещатся… Но Виктор встал и взялся рукой за это «яйцо». И вдруг начал его толкать, тянуть, давить на него… Нет, ничего не происходило. Каренин в последний раз стукнул что было силы по каменному яйцу, и оно неожиданно опустилось вниз, а часть наряда каменной дивы отъехало в сторону и открылось небольшое пустое углубление.
Не может быть! Виктор Михайлович понял, что, наконец, нашел тайник, в котором хранились «золотые детки». Но, скорее всего, только одна из них, потому что углубление было небольшим. Он бросился к скульптуре «Весна». Да-да-да! Там тоже имелось такое же «яйцо» за корзинкой с цветами. Виктор схватился за него обеими руками. Ну, давай! Давай! Не хочешь двигаться? Тогда получай! Он ударил по нему кулаком. Вот! Произошло то же самое, что и с скульптурой «Лето». Раздвинулись складки платья и появилась небольшая пустая ниша. Все! Он отыскал места, где раньше находились «детки». И что? Где они сейчас? Непонятно. Поэтому Виктор осторожно прикрыл тем же способом оба тайничка, потому что загадка еще не решена.
Но получается, что их все-таки уже нашли до него? Но кто? Стива или Иван Петрович? Хотя тогда понятно, из-за чего их не стало, и возможно, Маша тоже про «деток» знала… Только где они сейчас? Нет, что-то не сходится. Ушли три человека, найден тайник, где хранились эти золотые игрушки, а результата нет! Где, в конце концов, они? Где?
Нет, ничего я не понимаю. Словом, тупик! Остается надежда только на следователя, но, он, хотя и провел со всеми долгие разговоры, никаких выводов, похоже, пока еще не сделал.
Хотя, может быть, «детки» перепрятала Катя? А что… Наверняка она слышала какие-то разговоры, а, может, и Маша от нее ничего не скрывала. Тогда Катюша вполне могла этими золотыми игрушками таким ужасным образом завладеть, все-таки она какое-то время на каторге провела. Нет, ее вроде интересует только Дмитрий Иванович… А, может, она лишь делает вид, что до сих пор его любит? Притом на нее уж точно никто не подумал бы… Нет, это просто невозможно.
А кто еще может быть этим охотником за «детками»? К примеру, тот же Нехлюдов… Он умный… Как он здесь вовремя появился и газету из города привез. Может, он сам то письмо и написал? Может, он тоже «золотых деток» ищет?
Нет, вряд ли, но где, в конце концов, они? Или эти три ухода никакого отношения к «деткам» не имеют? Как все сложно!
Вот моя жена Лиза тоже имела повод убить Александрова и Машу, потому что она их всегда ненавидела. И не уехали мы отсюда после отравления Стивы лишь потому, что именно она решила тут остаться. Нет, это какой-то бред! Хотя я прекрасно понимаю, что она до сих пор любит своего Федю, а я для нее просто выгодная партия… Но… Нет, все дело в «детках»! Или нет? Как все запуталось!
А насчет моего кузена Алексея Александровича… Что я вообще про него знаю? Письмо-то он тоже мог сам себе прислать! Но зачем? Хотя, может, он хотел всех отвлечь, а цель-то была от Степана Аркадьевича избавиться? Тот ведь еще каков жук был, постоянно денег просил, и Алексею это не нравилось… Может, Стива его как-то и шантажировать начал с помощью Ивана Петровича? Тогда многое стало бы понятным… Нет, что это я… Стыдно, стыдно так думать! Все дело в «детках»! Но где же они?
Словом, все так и тянулось, но, когда уехавшие в Егорышево вернулись, жившие в поместье на какое-то время немного оживились.
И где-то через день Лидия Ивановна, увидев в парке Нехлюдова, подошла к нему, хотя в доме они почти между собой не общались, и сразу завела разговор.
– Скажите, Дмитрий Иванович, только честно ответьте мне, вы понимаете, что здесь произошло? Да или нет? Не молчите! Да или нет? Вам известна правда? Кто убил Машу? Ответьте!
– Лидия Ивановна!
– Что?
– Я думаю, что следователь и без нас прекрасно во всем разберется.
– Вполне возможно. Он мне почему-то даже нравится. Лицо у него такое умное и благородное. Только ответьте, вы этого хотите, Дмитрий?
– Чего этого?
– Чтобы он узнал правду.
– Я? Знаете, то же самое я хотел бы спросить у вас? Вам так необходимо, чтобы все открылось?
– Вы это о чем, Дмитрий Иванович?
– Вы знаете, о чем я, Лидия Ивановна. Я просил вас довериться мне, но вы этого не сделали.
– Словом, вы считаете, что я…
– Я? Считаю? Вы-то что обо всем этом думаете?
– Что вы очень-очень умный!
– Да? Спасибо! Вы тоже дама неглупая, достаточно оригинальная и на многое способная.
– Да? Забавно такое слышать от вас! Хотя… Почему бы и нет?
– Словом, мы ждем, что скажет следователь?
– Ждем! И как будто у нас есть выбор!
– Выбор он всегда есть!
А время шло… И та же Дарья Александровна все никак не могла решить, что ей делать. Так как большая часть вещей уже была упакована и сложена, то она то опять хотела уехать в Москву, то вдруг так же неожиданно откладывала переезд, потому что здесь в поместье Каренина ей, что скрывать, жилось хорошо.
Елизавета Андреевна тоже так считала, поэтому уговаривала ее повременить с отъездом.
– Дашенька, ну, зачем вам уезжать? Мы вот с мужем решили еще какое-то время тут пожить, и вы оставайтесь. Алексей Александрович пообещал, что парк теперь будет очень хорошо охраняться. Ведь такая погода стоит! Лето! Тепло! Солнечно! Речка тут. Деткам раздолье!
– Да, наверное, вы правы. Так и будет, что мы здесь до сентября останемся. Сестра вот пишет, что они вернутся с вод только осенью. Маши теперь тоже нет, а ведь она хотела пожить у меня в Москве некоторое время. Получается, что мне просто не с кем сейчас туда ехать и даже поговорить тоже не с кем будет.
– Долли! Я понимаю, как вам сейчас тяжело, ведь я тоже несколько лет назад потеряла Федю, своего мужа.
– Лизонька! Поверьте, я только недавно узнала, что Ваня имел к уходу Феди какое-то отношение. Что это он тогда в суде принес… То, из чего тот застрелился…
– Эх, Федя-Федя! Я ведь его очень любила, Даша… Любила… А вы мужа?
– Я? Стиву? Нет. Сейчас я это очень хорошо понимаю. Он был богат, нравился моим родителям. А я… Что я могла сделать? Я любила Ваню… А потом, дети родились. Все было очень сложно! Но я мужу не изменяла. А Ваня, знаете, он на мне жениться хотел, когда Стивы не стало… Но теперь и его нет…
