Ирина Мухаметова
Толстой – детектив
– Значит, он сам это сделал. Может, вам помощь в доме какая-нибудь требуется?
– Нет, спасибо. Вы Долли, то есть Дарье Александровне, помогайте, только деньги с нее не берите, я вам заплачу.
– Там уже все сделано. А вам лично ничем помочь не надо? Вы же тут за хозяйку. Вы только намекните, я сделаю.
– Нет, нет.
– Я, между прочим, проходил сегодня через парк ночью, как раз возвращался из деревни.
– Да? И как это у вас получилось? Вроде все калитки в парке на ночь закрываются.
– Закрываются, конечно, Лидия Ивановна, но для нас это ничего.
– Значит, надо Алексею Александровичу сказать, чтобы парк охраняли лучше.
– Не надо никому ничего говорить. Если разрешите, я сам присмотрю за парком.
– Вы денег за эту службу хотите?
– Потом сочтемся. Вы только сама ночью туда не ходите, и другим скажите, чтобы там не разгуливали.
– Скажу.
– Но сегодня ночью, если вы хотите знать, я не видел ничего странного у ротонды. И Стиву тоже, да я никого вообще там не видел.
– Но ведь Стива туда зачем-то пришел?
– Вот это я и хочу понять, Лидия Ивановна. Зачем? Не знаете, Лидия Ивановна? Но вы ничего не бойтесь. Я все для вас сделаю!
– Я и не боюсь, только вот никак не пойму, Иван Петрович, зачем вы мне все это говорите?
– Да так… Нравитесь вы мне почему-то, вот и все.
– Иван Петрович!
– Вас что-то в моих словах задело? Так вот вы ничего плохого не думайте, я вообще-то из дворянского рода, правда, разорившегося, но из дворян.
– Да?
– Да вот! Так я пойду. Маша вот в лес ушла, а Катя с детками Дарьи Александровны сидит. Скажу ей, чтобы она потом вам ягод лесных принесла.
– Да-да, скажите.
И Иван Петрович быстро скрылся за домом, как будто его и не было, а Лидия Ивановна глубоко о чем-то задумалась. Виктор Михайлович же в это время как раз подходил к флигелю Александрова, где встретил выходящую из него Машу, которая посмотрела на него с некоторым удивлением, чего, мол, пришел?
– Вы? Здравствуйте! Сколько времени мы с вами не встречались.
– Вот и опять нас судьба свела, Маша.
– Свела.
– Знаешь, ответь-ка мне на один вопрос. Я тебя очень прошу.
– Если смогу, отвечу, Виктор Михайлович, мне скрывать нечего. Мы с вами не враги.
– Не враги, это точно. Зачем здесь живет Иван Петрович?
– Как зачем? По хозяйству помогает. Жить-то всем на что-то надо!
– Маша, не хитри! Не тот человек Иван Петрович, чтобы честно деньги отрабатывать.
– Зря вы так. Он добрый! Катю вот приютил и меня. А трех человек содержать– это не просто…
– Не верю я, что он вдруг стал другим человеком. Его образ жизни – авантюра! Обычно он или шантажирует кого-то, или за чей-то счет живет. Честно зарабатывать – это не для него!
– Да наговариваете вы на Ивана Петровича! Он всегда Феденьке помогал. Без него как бы мы с ним тогда жили? Он ведь все своей жене оставил, ничего у нас не было.
– Не говори того, чего ты не знаешь! Я, я Федору платил тогда!
– Неправда ваша!
– Правда!
– Федя говорил, что в долг берет у кого-то, а потом отдаст, когда мы разбогатеем.
– Разбогатеете? Да? И как? Каким образом?
– Не знаю.
– Ладно! Пусть так! Но сейчас деньги у Ивана Петровича откуда, чтобы такой флигель снять? А?
– Не знаю. Я думала, что мы просто так тут живем, за работу.
– За какую работу?
– Говорю же вам, Иван Петрович по хозяйству Лидии Ивановне помогает. Ну, и еще чем-то занимается. Не знаю я его дела! Ничего я не знаю! Да и на что вам?
– Ладно. Похоже, от тебя все равно больше ничего не добьешься. Пойду я, пока господин Александров сюда не пришел. А Катя где?
– С детьми Дарьи Александровны помогает. Тяжело той сейчас! Скоро и я во флигель к ней пойду.
– Прости меня, Маша, я сам не ведаю, что говорю, но не верю я Ивану Петровичу. Не верю! Нет у меня к нему добрых чувств, после всего того, что я о нем знаю.
– Это уж ваше дело, Виктор Михайлович, не мое!
– Тут ты, Машенька, права. Только я не прощаюсь, может быть, мы еще и встретимся.
И Виктор Михайлович пошел в сторону парка. А Иван Петрович в это время был у флигеля Долли, которая его совсем не ожидала увидеть и хотела просто одна посидеть в тишине.
– Иван! Ты что здесь делаешь?
– Как что? Хочу вместе с тобой быть! Ты теперь без мужа, а я люблю тебя! Зачем нам это скрывать?
– Что ты, что ты, еще и три дня с ухода Степы не прошло, а ты такие речи ведешь!
– Так не молодеем же мы с тобой, Даша, а я хочу жить с тобой открыто, целовать, обнимать. Я вообще-то хочу жениться на тебе.
– Жениться?
– Дашенька, разве ты забыла наши встречи, поцелуи в роще, обещания?
– Иван! Не время сейчас об этом вспоминать!
– А когда оно будет? Время-то?
– Неужели, Иван, ты не понимаешь, что в самоубийстве Степана есть что-то странное?
– Почему?
– Он был не таким человеком, чтобы отравиться. Он никогда не отчаивался, он всегда надеялся, что в последний момент все изменится.
– Люди тоже меняются, Дашенька!
– Но не он! Кстати, ты не был сегодня ночью в парке?
– Был.
– Да? И что ты там видел?
– Я? Почему ты меня об этом спрашиваешь?
– Так видел ты что-то или нет?
– Не знаю, вроде ничего не видел. Хотя, может, мне и показалось, но как будто вдалеке кто-то, словно тень, мелькнул в темной одежде.
– Ваня! Не надо только мне еще про что-то непонятное говорить. Скажи прямо, кто-то причастен к смерти моего мужа? Ты, к примеру?
– Что? Даша! Да как ты можешь такое заявлять?
– Ванечка! Мне очень неспокойно! Поклянись, что ты никакого отношения к этому не имеешь!
– Долли! Как ты могла о таком даже подумать! Конечно, для меня это было так же неожиданно, как и для тебя.
– Ох, если бы так… Но тихо! Кто-то идет! Уходи, Ваня!
– Я уйду, но позже мы с тобой еще поговорим!
– Поговорим, Ванечка, поговорим….
И Иван Петрович скрылся за флигелем, как будто его и не было, тогда как у крыльца появился Виктор Михайлович.
– Добрый день, Дарья Александровна! Мои соболезнования. Как вы?
– Я? Все плачу, плачу. Осиротела я…
– Понимаю. Но это чувство у вас скоро пройдет, зато вы теперь сама себе хозяйкой будете.
– Может быть, может быть…
– Я уверен, что вам скоро станет лучше, чем было. Да-да! Левин найдет вам толкового управляющего. И все доходы с вашего поместья будут теперь только ваши. И Алексей Александрович вас тоже не оставит.
– Да-да! Вы правы! Я сестре своей Китти уже написала.
– И Лидия Ивановна вздохнет свободней, а то ваш муж Стива, как я понял за эти дни, был категорически против ее отношений с Алексеем и даже настраивал его против нее.
– Да, она хорошая женщина и заслуживает счастья…
– Но, вы не знаете, ваш муж посещал иногда второй флигель?
– Что? Почему вы так подумали?
– Так вино, которое он пил в тот день, было оттуда.
– Ах, да…
– Словом, ваш муж туда захаживал?
– Не знаю. И какое теперь это имеет значение? Яд-то он сам в вино положил, на полке он у нас в коробке лежал. Высоко, чтобы детки не достали. Мышей я хотела потравить да вот не успела.
– Средство это, насколько я знаю, от мышей очень распространенное, в каждом доме оно есть. То есть это мог сделать и не сам Стива?
– Нет, он сам, я знаю. И записка же была…
– Помню. Значит, все-таки сам? Но почему тогда он так поступил?
– Не ведаю. Он то очень веселый был, то кручинился с чего-то. Но у меня дети и двое совсем маленьких. Я так радовалась, что здесь на всем готовом живем, ведь все знают, как мы нуждались, денег-то он мне совсем не давал, даже то, что из моего поместья приходило, почти все себе забирал. Я думала, как нам жить, а про мужа особо и мыслей не было. А он вон что наделал!
И глаза Долли наполнились слезами, но Каренин не уходил.
– А не ждал ли Степан Аркадьевич какого-нибудь наследства?
– Стива? Откуда! Мне все его родственников известны, и все они в добром здравии. Нет, не ждал.
– Понимаю. А сами вы кого-нибудь из второго флигеля знаете?
– Знаю, там две цыганки живут, Маша и Катюша, они по вечерам поют хорошо и приходят иногда сюда мне с детьми помочь. И еще одна из них лесные ягоды Лидии Ивановне приносит, вот и все, что мне известно.
– А мужчину из флигеля вы знаете? Ивана Петровича Александрова?
– Знаю. Да, и зачем это скрывать? Я давно с ним знакома, и это я посоветовала Лидии Ивановне его сюда пригласить.
– Зачем?
– Потому что она искала помощника, а никто лучше Вани, то есть Ивана Петровича, не знает толк во всяких хозяйственных делах.
– Понимаю! А вам известно, какую роль Иван Петрович сыграл в смерти Феди Протасова, бывшего мужа моей жены?
– Да, знаю, но поверьте мне, он не виноват. Да что вы все меня расспрашиваете?
– Вы уж извините меня, Дарья Александровна, но я пытаюсь понять, не должен ли я благодарить его за то, что моя Лиза свободной стала, так уж все быстро получилось. Ведь это все-таки он Федору Протасову пистолет принес, из которого тот застрелился. Притом господин Александров всегда вел несколько странную жизнь, разве не так? И я скорей бы не удивился его самоубийству, а не уходу Стивы. И вот то, что я тут с ним и Машей повстречался, тоже как-то удивительно.
– Может быть. Ничего не могу вам на это ответить. Но Ваня неплохой человек, душевный, вы уж мне поверьте…
– Но это я вряд ли смогу сделать, а так я пойду, Дарья Александровна. Всего вам хорошего. Если вам понадобится помощь, то вы только скажите, я всегда, чем смогу, помогу.
– Спасибо.
И Виктор Михайлович вернулся в большой дом. Там все ужинали, а потом разошлись по своим комнатам, правда, перед этим Нехлюдов с Алексеем Александровичем о чем-то тихо переговорили в кабинете. Словом, всем было грустно, и даже дети это понимали и поэтому не шумели. Цыганки тоже вечером не пели, поэтому вокруг стояла какая-то давящая тишина.
Наступила ночь, а утром всех в доме Каренина разбудили женские крики. Неслись они со стороны флигеля, где жили Иван Петрович, Маша и Катюша. Алексей Александрович посмотрел на часы – пятый час. Надев халат, он вышел на балкон. Было уже довольно-таки светло. Внизу стояли две женщины. Плечи их покрывали разноцветные платки.
На террасе появился Дмитрий Нехлюдов. Он обнял одну из женщин, это была Катюша, вторая же в это время что-то торопливо ему объясняла. Нехлюдов поднял голову и громко сказал Алексею Александровичу, что Иван Петрович умер. Из соседнего окна высунулся Виктор Михайлович и спросил.
– Александров? Я правильно понял?
Маша кивнула головой, и Виктор Михайлович крикнул, что сейчас спустится. Алексей Александрович вышел в коридор, и сразу же открылась другая дверь, в которой стояла Лидия Ивановна. Он махнул ей рукой, чтобы она не выходила, вернулся в свою комнату, опять вышел на балкон и увидел, как две женщины и двое мужчин пошли в сторону флигеля. Потом Каренин посмотрел вниз и понял, что Лидия Ивановна все-таки не послушалась его, спустилась на террасу, села на ступеньки и стала ждать.
Через какое-то время в дом вернулся Нехлюдов, который сказал Каренину, что надо срочно послать за полицией. Похоже, что Александров умер, куря свою трубку. И он сейчас лежит на крыльце флигеля на ступеньках.
– Хорошо я распоряжусь.
– А я немедленно вернусь туда.
– Понимаю вас, Дмитрий Иванович, понимаю.
Но тут, откуда ни возьмись, неожиданно появилась Долли, Лидия Ивановна ей что-то сказала, и Дарья Александровна бегом побежала в сторону второго флигеля с криком «Ванечка, Ванечка!».
Алексей Александрович спустился вниз и сказал Лидии Ивановне, что надо срочно послать мужиков в город. Та ушла, но скоро вернулась, и к ним неожиданно подошел Виктор Михайлович.
– Алексей Александрович! Это какое-то безумие! Похоже, он тоже сам отравился. А Долли, Долли… Представляете, она прибежала к флигелю, бросилась к его ногам и плачет, плачет…
– Он был ей хорошо знаком, она мне говорила.
– Какое там знаком! Она по мужу так не рыдала. Похоже, она очень любила этого Ивана Петровича.
Лидия Ивановна вскрикнула, закрыла рот рукой и ушла в дом. Виктор Михайлович повернулся к Алексею Александрович.
– Ну, а мне надо подняться к Лизе. Даже не знаю, что она может подумать обо всем этом.
– Виктор, я надеюсь, что вы не уедете и не оставите меня в такое сложное время.
– Честное слово, я не знаю, все теперь будет, как Лиза решит.
Он вбежал на второй этаж и вошел в свои комнаты. Лиза не спала и даже была полностью одета, но признаков отъезда не наблюдалось. Виктор Михайлович обнял ее.
– Этот человек мертв?
– Да, Лиза.
– Вот и хорошо, судьба его все-таки наказала.
– Что ты говоришь, о чем ты?
– Все хорошо, повторяю тебе. Я знала, что они здесь живут, я ходила украдкой ко второму флигелю. И из тех людей теперь осталась только одна Маша, я ее узнала.
– Лизонька, очнись!
– Да-да…Что ты говоришь? Виктор, не бойся, я тут не при чем. Это сделала не я, но, что уж тут скрывать, рада его уходу. И так же я буду рада уходу Маши…
– Лиза! Как ты можешь…
– Да-да, вот такая я плохая!
– Лиза, немедленно приляг на диван и отдохни, ты слишком взволнована.
– Да-да… Я отдохну! Хотя скоро проснутся дети…
– Еще не скоро, но я пока спущусь вниз.
– Да-да.
Внизу на террасе была только одна Лидия Ивановна, и она была очень взволнована
– А, это вы Виктор Михайлович! Как все ужасно!
– Да, я вас понимаю.
– Представляете, он на днях оставил трубку и мешочек с табаком тут на столе, то есть получается, что около меня, но скоро вернулся за ними. Но я… Я, честное слово, ничего не трогала… А вдруг кто-то это заметил и может меня заподозрить?
– Никто на вас, Лидия Ивановна, не подумает! Скорее всего, он сам подсыпал себе яд в трубку.
– Но зачем? Почему?
– Ну, хотя бы потому, что он потомственный дворянин должен был зарабатывать себе на хлеб теми же похоронами, заказом лошадей в деревне, другими мелкими просьбами, и ему это было просто обидно. Ведь не каждому такое под силу!
– Так он, действительно, дворянин?
На террасу поднялся Нехлюдов.
– Да, обнищавший, но дворянин. И притом с известными предками, много сделавшими для славы России.
– И откуда вы это узнали?
Дмитрий Иванович сказал, что на всякий случай навел справки в городе, и теперь может подтвердить то, что и так было всем уже известно, в молодости Иван Петрович неудачно сватался к Дарье Александровне и получил отказ от ее родителей.
Лидия Ивановна поднялась.
– К Долли? Не может быть! Представляю, как ей сейчас тяжело… В это ее прошлое просто невозможно поверить… Пойду сейчас же к ней, ей несомненно нужна поддержка друга!
И она поспешила во флигель, где находилась сейчас Дарья Александровна, горько оплакивающая своего Ваню.
Потом в поместье приехали люди из города, которые, посовещавшись, пришли к выводу, что уход Александрова также был совершенно добровольным. И к вечеру Долли со старшими детьми, Лидия Ивановна, Маша и Катюша отправились в Егорышево, куда в сельскую церковь еще днем отвезли тело Ивана Петровича, как и днем ранее тело Стивы.
Алексей Александрович Каренин поехал на похороны своего шурина утром следующего дня. А в поместье за главного остался Виктора Михайлович, на которого сразу свалилось много дел, ведь дети Каренина Сережа и Анечка, двое своих и младшие дети Долли, за которыми теперь тоже приглядывала Елизавета Андреевна, требовали очень много внимания и заботы.
Нехлюдов же никуда не поехал, а удалился в парк, потому что в настоящее время его очень занимали четыре мраморные фигуры времен года, которые он там увидел. И он почему-то думал, что если объединить их и ротонду в своих мыслях, то можно как-то решить загадку с «золотыми детками», то есть узнать, где все-таки они сейчас находятся.
Ну, а уход Александрова после непонятного самоубийства Стивы мог вполне означать только одно, что кто-то их однозначно уже нашел и просто убирает людей, которые знают об их сегодняшнем местонахождении. Или это все же совпадение? Нет, такого просто не может быть! Но где все-таки эти проклятые «детки», если они вообще до сих пор существуют?
Неожиданно Дмитрий Иванович подумал о том, что, а не стояли ли эти белые фигуры раньше вокруг ротонды? Скамейки-то там и тут одинаковые. И что? Нехлюдов подошел к скульптуре «Зима». У ее ног как бы на снегу сидел заяц. С другой стороны фигуры располагалась маленькая елочка. Типичный русское дерево и такой же типичный зверек. А вот «Весна» … У ее ног струится вода, а рядом с ними ландыши и еще какие-то цветы. Вот «Лето» … Волосы у скульптуры украшены цветами, в руках – букет роз. А это «Осень» … Яблоки у ее ног, и в руках тоже какой-то плод, на грушу похожий. Еще из-за ее наряда выглядывает милая уточка. Так… И что-то мне это напоминает!
Дмитрий Иванович быстрой походкой пошел обратно к ротонде и стал внимательно рассматривать каменное «яйцо». Да, тут тоже изображены утки и зайцы. Хотя почему меня это должно удивлять? Перелом в войне случился осенью, а зимой она была завершена. Простое совпадение! Притом тут сейчас стоят две скамейки, а так было бы четыре, они же одинаковые, как не крути. И что? Вполне возможно, что те статуи стояли когда-то тут, но заяц и утка у их ног никакого отношения к событиям 1812 года все-таки не имеют.
Нет, надо с кем-то об этом поговорить. Нехлюдов прошел в свою комнату и сел в кресло. Так, забудем пока про все эти изваяния, сосредоточимся на другом. Есть ли связь между уходами двух людей – Степана Аркадьевича и Александрова? И самоубийства ли это? Впрочем, можно предположить, что первоначальной целью было убить Ивана Петровича, а Стиву отравили для отвода глаз? Нет, это слишком сложно.
Конечно, они оба не были идеальными людьми, но думать, что кто-то просто так отправил их на тот свет – глупость! Если только, конечно, они никак не связаны с «золотыми детками». То есть, если эти люди вдвоем их нашли, а кто-то третий – человек из их команды кладоискателей или кто-то, кто просто случайно узнал про клад, убирает ненужных ему людей, которые на это золото претендуют. И кто это может быть? Больше всего на эту роль подходит, конечно, Маша! Она, скорее всего, знала про поиски «деток»! Притом вполне могла ненавидеть Ивана Петровича, ведь это именно он принес Федору пистолет, из которого тот в суде и застрелился. И вот, когда «деток» нашли, она понимает, что с ней могут и не поделиться. И что она делает? Правильно! Убивает Стиву и Ивана Петровича, и сделать это ей было достаточно легко, характер у нее есть, ведь она даже с семьей порвала ради Федора. Но кто еще таким человеком может быть?
Виктор? Вполне, потому что он каким-то образом мог узнать про «золотых деток». Притом с Александровым у них давние отношения, и тот мог рассказать ему все, а главное, где эти «детки» сейчас находятся. После чего тот стал ему не нужен, как, впрочем, и Стива. Притом Виктор очень неглуп! Очень!
Хотя… Кто еще мог быть заинтересован в уходе этих двух людей? По крайнем мере, Стиву явно ненавидела Лидия Ивановна. Могла она его отравить? А почему бы и нет? Никто на нее и не подумал бы, ну, посидела с ним разок рядом на скамейке, а результат говорит сам за себя. Почему-то все считают, что ночью она из дома не выходит, но, может быть, это и не так? А тот же Иван Петрович вообще мог что-то ночью увидеть? Мог! И тогда он начал Лидию шантажировать! А она, естественно, нашла тот же выход, что и со Стивой. Впрочем, это на нее совсем не похоже.
Так, идем дальше. Смерть Степана Аркадьевича явно выгодна его жене Долли, и это не надо сбрасывать со счетов, но знает ли она про «золотых деток»? Скорее всего, нет, ей вообще не до них. Родные дети – вот ее судьба! Хотя именно Стиву она все-таки могла отравить, но зачем? Надоело клянчить у него деньги? Так без него она вообще останется только со своим имением, а все многочисленные родственники Стивы вряд ли будут думать теперь о судьбе ее детей! Кроме, конечно, Каренина и Левиных.
Катюша? Нет, она тут не причем! Это однозначно!
Елизавета Андреевна? Она ненавидит Ивана Петровича по той же причине, что и Маша, потому что Федор был ее мужем, а Александров принес ему пистолет. Но Стива-то тут причем? Хотя если принять мысль, что Стива отравился сам, то Лиза вполне могла рискнуть и как-то отравить потом Ивана, потому что все стали бы, как и я, искать связь между этими двумя уходами, а не сосредоточиваться только на втором убийстве. Кто отдельно будет думать об убийце Ивана Петровича? Никто!
Алексей Александрович? Ну, это вряд ли, он никак не заинтересован в уходе двух человек, он может только искать правду.
Одним словом, ничего не понятно. Ничего…
А через несколько дней вернулись все уехавшие в Егорышево. Впрочем, Долли через сутки опять собиралась покинуть поместье и ехать в Петербург. Детей же она пока оставляла здесь Лидии Ивановне. И когда все новости о скорбных делах были уже рассказаны, Алексей Александрович предложил Нехлюдову пройтись по парку, на что тот, конечно, согласился.
– Знаете, Дмитрий Иванович, я все эти дни размышлял о том, что же здесь произошло. И неужели это все из-за «деток»?
– Я тоже об этом думал и пришел к выводу, что, скорее всего, да.
– И что-то еще будет?
– Не знаю! Хотя в этом действительно надо разобраться!
– Да-да!
– Но обещайте мне, что если вы хоть что-то узнаете, что если кто-то скажет вам что-то важное, вы мне об этом скажете!
– Конечно, обещаю… Один ум хорошо, а два лучше.
На этом Нехлюдов и Каренин разошлись, а Дмитрий Иванович решил переговорить еще с одним человеком. И нашел он его, то есть ее, Лидию, на террасе, где она сидела за столом и мешала ложкой в чашке с чаем. Нехлюдов сел рядом.
– Что с вами? Вы очень плохо выглядите. Я могу вам чем-то помочь?
Лидия Ивановна подняла на него глаза.
– Я почти не сплю ночами, потому что все это из-за меня!
– Из-за вас? Что из-за вас? И почему вы так говорите?
– Конечно, из-за меня.
– Но почему? Доверьтесь мне, Лидия Ивановна! Алексей Александрович – мой друг, и я здесь по его просьбе, а, значит, я могу вам помочь.
– Да?
– Лидия!
– Что?
– Лида! Доверьтесь мне!
– Довериться? В чем?
– Вы знаете в чем, Лидия! Я вижу, как вам тяжело.
– Да, это так! Дмитрий Иванович, ведь это я пригласила сюда Иван Петровича. Я! А теперь его нет… Не думала я, что все так закончится.
Лидия Ивановна направилась в сторону парка, Нехлюдов пошел за ней.
– Это случайность, Лидия Ивановна!
– Нет. Не случайность! И это я уговорила Алексея Александровича позвать сюда Степана Аркадьевича с семьей, а сейчас и его тоже не стало.
– Лидия Ивановна! Его уход тоже не имеет к вам никакого отношения. Никакого. Хотя… Что тут делал Иван Петрович?
– Он помогал мне по хозяйству, исполнял разные поручения.
– Только это?
– Не знаю.
– Но почему именно он?
– Как-то так само получилось… Я попросила Долли найти мне помощника, а потом Стива именно его и привез. Ведь здесь все надо было устроить к приезду Алексея и детей. Было столько работы! И он хорошо с ней справился! С ранней весны здесь жил.
