Ирина Мухаметова
Толстой – детектив
Хотя Виктор явно ведет себя не так, как обычно, не шутит, не играет с детьми, и о чем-то долго говорит с Алексеем Александровичем или просто молчит. А ведь, когда мы только сюда приехали, он был очень весел. Может, все-таки нам отсюда уехать? Но тут так хорошо, и деткам есть с кем поиграть. На даче, которую они, как всегда, сняли этим летом недалеко от города, тоже неплохо, но там сейчас живет мать Виктора, и так хочется пожить на природе отдельно. Она, конечно, ко мне и детям хорошо относится, но… Нет, подождем еще немного, и, если Виктор будет все так же неспокоен, я попрошу его увезти нас отсюда. И если эта женщина – все-таки цыганка Маша, то тем более надо покинуть это место. Ненавижу ее, ненавижу! Она мне всю жизнь испортила! Федю у меня забрала! И Ивана Петровича тоже ненавижу. Ведь это он пистолет Феде в суд принес, из которого … Феденька! Родной! Если бы можно было все вернуть…
Нет, если это Маша, то она, в конце концов, опасна для меня и моих детей. Так Лиза и продолжала думать, когда вернулась с детьми в дом, вплоть до самой темноты. Поэтому долго не ложилась спать, а ходила из угла в угол. Нет, надо обязательно точно узнать, что происходит во втором флигеле, и тогда уже действовать. Обязательно! Потом Елизавета Андреевна проверила, как спят ее дети, подоткнула одеяла и, наконец, тоже прилегла на кровать. Мужа Виктора рядом с ней не было, потому что он ушел читать в соседнюю комнату и там заночевал.
Утром Нехлюдова разбудил непонятный шум. Он выглянул в окно. Внизу плачущая Долли что-то говорила Лидии Ивановне, показывая рукой в сторону парка. На крыльце стоял Алексей Александрович, к которому как раз в это время подошел Виктор Михайлович. Дмитрий Иванович быстро оделся и тоже спустился вниз.
– Что произошло?
– Стива умер.
– Стива? Как? Да не может такого быть!
– Все мы под Богом ходим …
– Но он вчера еще был в полном здравии! Буквально кровь с молоком!
– Вчера был, а сегодня уже нет, Дмитрий Иванович. Долли сказала, что нашла его утром на скамейке у ротонды.
– У ротонды? Но отчего он умер?
– Разрыв сердца, наверное. В такую жару такое бывает.
Все быстрым шагом пошли в парк. Лидия Ивановна поддерживала Долли под руку, а та только утирала слезы. Стива сидел на скамейке и как бы спал. А у его ног стояла бутылка с чем-то красным.
– Вино?
Дмитрий Иванович взял ее в руки и почувствовал знакомый запах. Тот же запах, что и у напитка, которым его угощали в гостях у Ивана Петровича. Он обернулся к Алексею Александровичу.
– Надо бутылку отдать знающим людям. Возможно в ней яд.
– Да-да…
Неожиданно Долли по бабьи запричитала
– Степушка! Степушка! На кого ты меня покинул…
Но Лидия Ивановна уверенно взяла ее под руку и быстро повела в сторону флигеля. И она была в этом, конечно, права, потому что надо было срочно убедиться, что с детьми там все хорошо.
Мужчины решили послать человека в город, чтобы сообщить о случившемся. Это вызвался сделать Виктор Михайлович, а Алексей Александрович и Нехлюдов отошли в сторону.
– Знаете, все как-то не так происходит. Сначала Анна, моя жена, ушла, а ведь она была такой молодой, потом Алексей Вронский погиб, и теперь еще и Стива.
– Вронский погиб?
– Да, на Балканской войне. И у моей Анечки нет теперь родителей, хотя ее родной отец все равно ею никогда не интересовался. А теперь не стало и Аниного брата! Странно как-то все это и страшно! Конечно, у Стивы были бесконечные денежные трудности. Понять его можно. Я поддерживал его, как мог, но он очень легко все тратил, надеясь на наследство от разных тетушек и дядюшек. Несчастная Долли! Как она теперь будет жить? Ее поместье совсем разлажено. Конечно, я ей помогу, да и Константин Левин не останется в стороне, но потеря мужа в ее годы – такая трагедия! Ведь она еще сравнительно молода.
– Вы думаете, что это несчастный случай? Или все-таки самоубийство?
– Я полагаю, что очень похоже на добровольный уход. Ведь в глубине души Стива был далеко неглупым человеком. И я это прекрасно понимал, но ему приходилось играть роль весельчака и всегда где-то искать средства на такую жизнь.
– Но почему именно здесь в этом поместье?
– А почему нет?
– Знаете, я ненадолго отлучусь! Но вы уж проследите, что, когда полиция приедет, бутылку сразу отдали, кому надо.
– Конечно, нужно чтобы проверили, что в ней. А вы куда?
– Я скоро вернусь.
– Хотите навестить вашу давнюю знакомую? Волнуетесь за нее?
– Да. И чем скорее я увижу Катюшу, тем лучше.
– Идите.
– Не боитесь с покойничком одному остаться?
– Нет, я не из пугливых.
– Я скоро вернусь.
Нехлюдов быстрым шагом пошел в сторону нужного ему флигеля. Увидев сидящую на крыльце и плетущую венок Катюшу, Дмитрий Иванович перевел дух, а она ему явно обрадовалась.
– Только встали и уже к нам?
– Катя, Степан Аркадьевич умер.
– Кто это?
– Шурин хозяина дома Каренина. Ты его знала?
– Откуда?
– Катя, говори правду! Такой высокий румяный барин, он в другом флигеле жил.
– Ах, этот… Приходил к нам, мы ему гадали, вином, как тебя, поили, песни пели. Так это он? Ох, и любил он цыган!
– И цыганок?
– И цыганок! Он всех дамского полу любил. И обходительный такой, ласковый!
– Ты его давно знаешь?
– Нет, что ты! Как только тут жить стала, так его первый раз и увидела.
– А Маша и Иван Петрович? Они с ним давно знакомы?
– Не знаю, вы у них и спросите, только нет никого.
– А где они?
– Маша в деревне, гадать ушла, а Иван Петрович по делам в город отправился.
– Когда?
– Вчера еще.
– То есть ночью его здесь не было?
– Нет.
– А Стива не приходил сюда вчера вечером?
– Нет. Зачем мы ему? Да не переживайте вы так, Дмитрий Иванович! Был человек и нет человека!
– Как ты можешь такое говорить, Катюша?
– Видели бы вы то в жизни, что я видела, не так бы заговорили, Дмитрий Иванович!
– Пойду я, но обязательно к тебе еще приду. А ты, пожалуйста будь осторожна, мало ли что…
– Неужто вы, Митя, за меня, волнуетесь?
– Конечно, волнуюсь. Катюша, а Степан Александрович у вас вино в бутылке стеклянной с собой не брал когда-нибудь?
– Вроде нет, здесь обычно пил, хвалил, а с собой не брал.
– Ну, я пойду, Катюша, и еще раз повторяю – будь осторожней!
Но когда Нехлюдов вернулся к ротонде, тела Стивы там уже не было, а какие-то чужие люди осматривали землю вокруг скамейки. Они на Нехлюдова неодобрительно посмотрели, поэтому он спешно ретировался и пошел в большой дом. Перед ним на поляне он встретил Лизу, которая прогуливалась по дорожке с детьми, своими и Алексея Александровича – Сережей и Аней.
– Дмитрий Иванович! Как вы думаете, может, нам с Виктором уехать отсюда?
– Почему?
– Как-то здесь не так стало, после того… Вы тоже считаете, что Стива покончил с собой?
– Да, это, скорее всего, самоубийство.
– Мне Виктор сказал, что у него в кармане нашли бумагу с порошком и, значит, он сам свел счеты с жизнью.
– Да? Так и сказал? Тогда я думаю, что вам никуда уезжать не надо! Вашим детям тут хорошо, а это главное.
– Наверное, вы правы.
– А где Лидия Ивановна? И почему дети Алексея Александровича гуляют с вами?
– Лидия Ивановна к Дарье Александровне ушла, а я вот тут ребятишками занимаюсь. Анечка-то моему сыну ровесница, Сережа же такой умный, прямо удивительно! Не по годам! А Виктор и Алексей Александрович закрылись в кабинете с человеком из города.
– А как Долли себя чувствует, не знаете?
– Она собирается уезжать. У них же где-то здесь недалеко имеется имение Егорышево, не очень хорошее, но все-таки. Это ее приданное, до Стивы оно ее семье принадлежало.
– Я знаю.
– Село с ним рядом есть, в нем церковь, поэтому она хочет Степана Аркадьевича там похоронить, а не в Москве. Лидия Ивановна предлагает ей младших деток пока здесь оставить, но она ни в какую!
– Ее дело.
– Но ведь так сложно в одночасье столько детей в дорогу собрать, все вещи уложить. Не знаю, как она управится!
– Да, без посторонней помощи ей это вряд ли произойдет.
– И не говорите, Дмитрий Иванович!
– Елизавета Андреевна! Я все вас хочу спросить, вы знаете людей, которые живут во втором флигеле, то есть не в том, где Стива покойный со своей семьей располагался, а в другом?
– Нет. Откуда? Мы тут всего несколько дней, а я никуда особо не хожу, только до речки и обратно. Но ночью слышно, как там поют песни! Красивые! За душу берут!
– Да, берут.
– А зачем вы это спрашиваете?
– Да так просто. Я, наверное, схожу сейчас во флигель Долли, спрошу, не могу ли я ей чем-нибудь помочь.
– Да-да, конечно, и передайте, пожалуйста, Лидии Ивановне, что у нас все хорошо, и мы уже позавтракали.
– Обязательно передам.
Дмитрий Иванович пошел по дорожке, и скоро он увидел впереди несколько повозок, на которые мужики что-то грузили. Долли действительно собиралась уезжать. На крыльце стояли сундуки и большие коробки. Нехлюдов зашел внутрь дома. Детских голосов совсем не было слышно.
В одной из комнат Лидия Ивановна вполголоса читала книжку старшим детям. Дмитрий Иванович прошел дальше и застал Дарью Александровну, укладывающей вещи в большие корзины. Глаза у нее были красные.
– Я пришел спросить, не нужна ли вам какая-нибудь помощь?
– Нет, ничего не надо.
– Но дел же много.
– Справлюсь как-нибудь, мне все помогают. И Лидия Ивановна, и Иван Петрович, он только что приехал.
– Когда вы собираетесь выехать?
– Завтра.
Нехлюдов вернулся в большой дом. Ему надо было срочно поговорить с Алексеем Александровичем. Его он нашел в кабинете, где тот был не один, а с Виктором Михайловичем. Больше никого с ними там не было.
– Извините, но я должен спросить. Степан Аркадьевич сам выпил вино?
– Следователь считает, что, скорее всего, да. Оказывается, в его кармане нашли клочок бумаги, где было написано «Прости, Дашенька, но ты знаешь, что у нас опять нет денег», и следы крысиного яда.
– Вот как!
– Но я, Дмитрий Иванович, почему-то думаю, что ему все-таки кто-то помог выпить вино.
– Из-за полученного вами письма?
– Да. Я, кстати, не показал его следователю, хотя, может, оно никак и не связано со Стивой. И Виктор теперь в курсе наших дел, я ему все рассказал, и про «золотых деток» тоже.
– Понятно. Но вы мудро поступили, не сказав следователю о письме.
– Знаете, не хочется ворошить прошлое. Мы и так уже настрадались. Но все-таки, может, и смерть моей Анны была не случайна?
– Все может быть! Но почему, Алексей Александрович, вы так подумали?
Это сказал Виктор Михайлович, и Нехлюдов на него посмотрел.Каренин объяснил.
– Стива и Анна были братом и сестрой. Вдруг у них была какая-то тайна, о которой никто не знал?
– Никто? Хотя если продолжать вашу мысль, третий человек, который был в нее посвящен, Федор Протасов, и он тоже мертв!
– Совпадение?
– Не думаю.
Нехлюдов быстро встал.
– Я должен немедленно вернуться к Катюше и попытаться у нее что-нибудь узнать.
Нехлюдов скорым шагом пришел во флигель Ивана Петровича, но его там было, а обе сестры сидели на крыльце.
– Маша! Вы Степана Аркадьевича знали?
– Это того, которого убили? Мне Катюша сказала, и следователь уже приходил.
– Так знали или нет?
– Знала. Он к нам в хор часто приходил.
– А Федю Степан Аркадьевич знал?
– А то! Дружками закадычными были! Сколько шампанского вместе выпили. И я не раз для них пела и плясала.
– А Иван Петрович и Степан Аркадьевич были знакомы до приезда сюда?
– Может, и знакомы были, а, может, и нет. Иван Петрович с Федей дела имел.
– Маша, ответьте мне еще на один вопрос.
– Какой?
– Возможно, он вам покажется странным, но не ждал ли Федор перед своим уходом больших денег откуда-нибудь?
– Ждал. Он же тогда весь поиздержался. Совсем ничего у него не было, хоть опять к жене своей законной возвращайся, а он не хотел. Вот он все мне и говорил, подожди, Маша, если все удастся, будем и мы свободны, будут и у нас с тобой деньги, чтобы далеко-далеко уехать.
– Так и говорил?
– Так и говорил.
– Спасибо, Маша.
– За что? Мне про Федю всегда рассказывать хочется. Ах, как жаль мне его! Как бы мы с ним жить хорошо могли!
– А где же Иван Петрович?
– Он к Дарье Александровне пошел. Ему велено завтра к следователю в город съездить.
– Да? А вы не боитесь, дамы, здесь одни находиться?
– Это еще почему? Нам ничего не угрожает.
– Но ведь, скорее всего, яд был в бутылке с вином, а вино-то ваше!
– Нет, в нашем вине ничего такого не было и нет! Вы же его пили, сами знаете. Оно вкусное!
– Все-таки будьте осторожны. Я вас прошу.
Катюша поднялась.
– Не волнуйтесь вы, Дмитрий Иванович, с нами ничего не будет.
– А со мной?
Маша усмехнулась.
– Вам погадать?
– Нет, не надо.
– Как хотите!
– Я завтра опять приду.
– Приходите, Дмитрий Иванович!
Нехлюдов пошел в большой дом, но никого там не встретил и везде было тихо. Поэтому Дмитрий Иванович прошел к себе в комнаты. На столе стоял поднос с холодным мясом, пирогами и запечатанной бутылкой вина. Нехлюдов быстро пообедал, вышел из дома и пошел к ротонде, потому что она почему-то притягивала его к себе. Там он сел на скамейку и стал думать. И больше всего его, конечно, занимал вопрос, знал ли Стива о «золотых детках» или нет, а если знал, то что именно? Потом Дмитрий Иванович встал и медленно обошел расписанное «яйцо». На нем были изображены некие картинки. То есть, разумеется, Нехлюдов понимал, что тут нарисовано, но почему-то ему казалось, что они имеют ко всему произошедшему какое-то отношение …
Дмитрий Иванович опять присел на скамейку, и это была, конечно, не та, на которой провел свои последние мгновения Стива, а соседняя. Так искал Степан Аркадьевич здесь «золотых деток» или нет? Такое вполне возможно. И если представить, что он их, в конце концов, нашел, то тогда Стиву отравил тот, кто помогал ему в поисках и потом просто не захотел с ним делиться.
Или, может быть, Стива неожиданно перешел дорожку конкуренту, который тоже искал «деток», но самостоятельно. И кому? Больше всех, конечно, подходит на эту роль господин Александров. Тем более, что вино было его. Но зачем? Ведь там золота на всех хватит и еще останется!
Хотя почему Стива обязательно должен был погибнуть из-за «золотых деток»? Ведь кому-то его смерть просто могла быть выгодной. Например, жене Долли. Или нет? Непонятно. Все-таки он как-то находил средства для нее и детей, конечно, мало, но находил, а так… На что она будет теперь жить? Неизвестно!
Так, а кому еще? Лидии Ивановне. Стива, насколько я понял, был категорически против ее брака с Алексеем Александровичем, хотя, а есть ли вообще желание у Каренина жениться на ней? Непонятно!
Еще кому? Виктору Михайловичу? Темная лошадка! И тут я опять возвращаюсь к «золотым деткам». Он же тесно общался с Федором Протасовым и, может быть, тот что-то ему и сказал?
Нет, самое главное, надо понять одно – отыскали их все-таки или нет? Если Стива один из тех, кто нашел «деток», то сейчас все должно закрутиться значительно быстрее. А если не нашел? Где, в конце концов, они сейчас? Одно несомненно, что все это как-то связано с ротондой! Но как?
И тут неожиданно к нему подошел Алексей Александрович, и с ним вместе его сын Сережа, который, как только отец сел на скамейку, куда-то убежал.
– Дмитрий Иванович! Скажете мне что-нибудь хорошее?
– Хорошее? Это вряд ли, Алексей Александрович. Прошу вас понять меня правильно, мысли какие-то, конечно, у меня имеются, но в данной ситуации мне просто не на кого положиться, не с кем все обсудить.
– Да-да, понимаю вас, понимаю, поэтому, Дмитрий Иванович, я вас внимательно слушаю.
– Это ужасно звучит, но я не верю, что Стива покончил с собой.
– Да? И почему?
– Не такой он был человек.
– Знаете, я тоже так думаю, что, скорее всего, Стива не сам это сделал.
– Вот именно! То есть надо все как-то проверить и рассмотреть с разных сторон.
– Конечно, Дмитрий Иванович, конечно. Помогу, чем смогу.
– И еще один вопрос, который возник у меня, пока я тут сидел. Может быть, он вам покажется странным, но…
– Странным?
– На «яйце», как вы его называете, изображены какие-то сундуки. Как вы думаете, что это может означать? То есть не имеют ли они прямое отношение к «золотым деткам»?
– Сундуки?
Мужчины подошли поближе, чтобы рассмотреть нарисованное. Тут, откуда ни возьмись, появился Сергей, и он тоже к ним присоединился.
– Да, вот они тут в двух местах.
– В них то, что Наполеон украл, но потом потерял, когда из России удирал.
– Да? А откуда, Сережа, ты про это знаешь?
– Это все знают. А что же еще в них может быть?
Каренин потрепал сына по голове.
– Вот видите! Все просто! И возможно, он прав! А мы все усложняем.
Нехлюдов улыбнулся
– Какой у вас умный сын, Алексей Александрович!
И тут Сергей процитировал еще и классика.
– «Кто ясно мыслит, тот ясно излагает…».
Каренин погрозил мальчику пальцем.
– Сережа, угомонись! Да, он очень много читает, даже чересчур много!
– Нет-нет, он молодец!
Словом, все как-то разъяснилось, и отец с сыном пошли по алее к реке. Нехлюдов тоже отправился вместе с ними и, когда они отошли от ротонды уже на большое расстоянии, Дмитрий Иванович увидел с двух сторон аллеи четыре статуи, между которыми также стояли скамейки.
– Что это?
– Это? А разве вы здесь еще не бывали, Дмитрий Иванович?
– Нет.
– Это скульптуры «Времена года» – «Весна», «Лето», «Осень» и «Зима».
– Странно, но я никогда не ходил прямо, всегда сворачивал то к одному, то к другому флигелю.
– Знаете, Дмитрий Иванович, эти скульптуры уже были здесь, когда я купил поместье. И они мне очень нравятся, потому что напоминают Петербург. С них тоже, как и с ротонды, к нашему приезду сняли деревянные короба и хорошенько отмыли.
– Какая красота!
– И, заметьте, «Зима» по традиции – это старый мужчина!
– А почему?
Это спросил Сергей.
– Не знаю, но в окрестностях Петербурга тоже так. И в Ораниенбауме, и в Стрельне. «Зима» – это старик, завернутый в меховую накидку.
– А я знаю! Потому что он – дедушка Мороз!
– Да? Впрочем, почему бы и нет?
Каренин улыбнулся, а Дмитрий Иванович просто развел руками.
– Нет, Алексей Александрович, у вас просто не по летам развитый ребенок!
– Это все из-за того, что чтение – его самое большое увлечение.
– Значит, он весь в отца!
– Спасибо.
И тут они расстались. Отец с сыном продолжили свой путь на речку, где Анечка, Сережина сестренка, купалась вместе с детьми Виктора Михайловича под присмотром их матери Елизаветы Андреевны. Нехлюдов же продолжил рассматривать скульптуры, потом сел около них на скамейку и призадумался.
А в это время на террасе Виктор Михайлович и Лидия Ивановна пили чай. Так уж вышло, что случившаяся трагедия неожиданно очень их сблизила, и, конечно, разговор шел об уходе Степана Аркадьевича.
– Но, не правда ли, Лидия Ивановна, так странно, что в жизни ничего предугадать нельзя?
– Зато как все просто! Есть человек, и нет человека!
– Что?
– Хотя, может быть, в этом есть какая-то высшая справедливость! Разве не так?
– Справедливость?
– Да.
Лидия Ивановна перекрестилась.
– Знаете, Виктор Михайлович, я устала от своей жизни. Действительно, устала.
И у нее по щекам потекли слезы.
– Ах, извините меня! Впрочем, теперь Долли стала свободной женщиной! Конечно, нехорошо так говорить, Степан Аркадьевич еще не предан земле, но это же правда. И хотя без мужа жить ей будет не очень просто, но Стива, надо честно признать, был плохим мужем, он практически не давал ей денег, да и, что скрывать, изменял.
– Да, я это знаю, и его сестра Анна их мирила.
– А Долли не могла уйти от него.
– И это мне известно, Лидия Ивановна. Развод в нашей сегодняшней жизни был практически невозможен. Вот моя жена, вы же знаете, была вдовой Федора Протасова, но при его жизни, она никак не могла с ним развестись. Представляете, он никак не хотел взять вину на себя! Но не Лизе же было ее брать, ведь это Федор ей без конца изменял, с той же Машей, которая сейчас живет во флигеле. И только его смерть позволила нам, наконец, пожениться.
– Да-да, я знаю эту историю. Я сама не могла долго развестись с мужем, но, в конце концов, это произошло и то, только потому, что у меня нет детей. Об ушедших, конечно, говорить нехорошо, но вам, Виктор Михайлович, нравился Степан Аркадьевич?
– Положа руку на сердце, я, конечно, отвечу нет, хотя он и мне родственник через Алексея Александровича. Но нет, не нравился. Он был такой же, как Федор. Это их и сблизило. Женщины, цыгане, веселая жизнь… Я видел, как страдала Лиза, тогда еще его жена, но изменить поведение Федора было невозможно. Общество всегда было, как это и не ужасно, на его стороне. Да, Лидия Ивановна, я вот хотел спросить вас, как вы относитесь к господину Александрову из флигеля?
– К Ивану Петровичу? Очень хорошо! Он выше всех похвал! Все мои просьбы исполняются сразу же. Ремонт трех зданий, других хозяйственных построек, расчистка парка – это полностью его заслуга. Он как-то умеет быстро находить нужных людей, которые делают работу за небольшие деньги. Прекрасный человек! Вежливый, учтивый! Мне его посоветовала, кстати, Долли.
– Как Долли?
– Да, она когда-то имела с ним дела, он ей помогал с имением, точнее, с его управляющим до того, конечно, как Китти вышла замуж за Левина, потом тот полностью взял управление имением Долли на себя, присылал деньги и продукты, но, к сожалению, покойный Стива многое у нее отбирал.
– На цыган и кутежи?
– Получается, что так! Бедная Долли!
– Но теперь она вздохнет свободно. Конечно, так нехорошо говорить, да и мужа своего она все-таки любила, но то, что Стива ушел, это для нее несомненно благо!
– Вы знаете, его уже повезли в Егорышево, Иван Петрович прекрасно помог все организовать. А Долли сейчас отдыхает, попросила оставить ее одну. Конечно, я ее понимаю. Но завтра она поедет туда вместе с Алексеем Александровичем.
– А где сейчас дети Дарьи Александровны?
– У нас. С другой стороны дома. За ними приглядывает цыганка из флигеля, тогда как, Алексей Александрович где-то гуляет с Сережей, а скоро будет обед. У нас сегодня ботвинья и пироги с ягодами. Приходите поскорей и вы с Лизой и детьми.
– Мы обязательно спустимся. Пойду посмотрю, кстати, как она там на речке. Спасибо, Лидия Ивановна, за все, вы прекрасная хозяйка!
– Спасибо, спасибо.
Но как только Виктор Михайлович ушел, из-за дома неожиданно вышел Александров.
– Ой! Как вы тихо подошли, Иван Петрович, я даже испугалась.
– Я не хотел, чтобы кто-то видел, как мы с вами разговариваем, мне не следует сейчас подходить к дому. Ждал, пока вы одна останетесь. У вас для меня никаких поручений нет?
– Нет.
– Такие события…
– Да… Стива отравился. Говорят, порошок у него в кармане был. Словом, это самоубийство.
