Ирина Мухаметова
Толстой – детектив
– Да, скорее всего, они никогда и не встретятся с Елизаветой Андреевной, но, наверное, надо все-таки спросить об этом у ее мужа Виктора Михайловича.
– Возможно. Но зато ваша Катя сможет всегда сюда приходить!
– Да-да, наверное, вы правы. И вот еще что! Дело, конечно, давнее, и ничего уже не изменить, но будет лучше для нашего с вами дела, если я сделаю вид, что мои чувства к Катюше до сих пор не угасли. И я буду часто бывать в их флигеле, потому что мне надо хорошенько во всем разобраться.
– Конечно, делайте так, как вы считаете нужным. Прекрасная мысль, Дмитрий Иванович! Прекрасная!
– Не такая уж она и прекрасная! Что подумают обо мне порядочные женщины Лидия Ивановна, Дарья Александровна и Елизавета Андреевна? Но прошу вас ни в коем случае не открывать им правду. Это важно!
– Хорошо-хорошо. Да-да, вы во всем правы, Дмитрий Иванович, и я вот что хочу вам предложить, а не уезжайте вы от нас. Поживите здесь какое-то время. Дом у нас большой, места всем хватит, а мне спокойней будет.
– Хорошо, Алексей Александрович, я с удовольствием воспользуюсь вашим гостеприимством!
– Вот и славненько!
– Только позвольте мне ненадолго в город съездить, разобраться кое в чем, а вечером я уже тут буду.
– Конечно, конечно, я не хочу ограничивать вашу свободу, но, если вы будете ночевать в доме, я не буду так волноваться. Нет, за себя я не переживаю, но дети…
– Понимаю-понимаю, Алексей Александрович. Я постараюсь вернуться как можно быстрее.
И Дмитрий Иванович ушел, впрочем, ни он, ни Каренин не знали, что окно соседней комнаты было открыто, и весь их разговор был прекрасно там слышен.
А Нехлюдов слово свое сдержал, хотя и вернулся, когда уже совсем стемнело. В большом доме все спали, и окна были темными. Только под самой крышей светилось полукруглое окно, наверное, это Сережа читал там со свечой книжку. Людей Дмитрий Иванович вокруг не приметил, но где-то недалеко женские голоса пели красивую песню. Он прошел в комнату, приготовленная для него на первом этаже, и бросился на диван. Неожиданно Нехлюдов подумал про Катюшу и вздохнул. Как хорошо, что завтра он опять ее увидит, ну, а теперь пора спать!
Утром Нехлюдов рассказал Алексею Александровичу о том, что узнал в городе. Оказывается, в поместье есть тайна! И доказательством этого служила газета, которую он под честное слово одолжил в городской библиотеке. В ней была небольшая заметка, которая называлась «Золотые детки», и сообщалось в ней следующее. «В середине девятнадцатого века в поместье долгие годы жила семейная пара Безуховых – Петр Петрович и Наталья Николаевна, в девичестве Ростова. Детей у них не было, и одной из причин этого было то, что они были кузеном и кузиной, то есть двоюродными братом и сестрой.
Пьер Кириллович Безухов, отец Петра Петровича, в 1825 году стал, как известно, декабристом и был сослан в Сибирь, а его жена Наталья Ильинична, как и некоторые другие женщины, поехала вслед за ним. Детей же своих от законного мужа, она оставила Марии Николаевне, жене своего брата Николая Ростова. Так вот маленькие Петя и Наташа Ростова с ранних лет росли вместе и скоро полюбили друг друга. Повзрослев, они вступили в законный брак, несмотря на отрицательное отношение к этому родителей жениха и невесты. И жить они стали в имении, которая им досталась в наследство от дальних родственников, а детей у них не было.
Однажды на годовщину свадьбы Петр Петрович подарил своей супруге Наталье Николаевне двух деток как бы годовалого возраста, изготовленных опять же, как говорят, из золота, – мальчика и девочку. Правда, их лица, ручки до локтей и ножки до колен были покрыты нежнейшей розовой эмалью, да так искусно, что, если отойти от них на несколько метров, этих «золотых детишек» можно было вполне принять за настоящих ребятишек. Наталья Николаевна была в восторге от столь щедрого подарка и сразу занялась обустройством детской комнаты и соответствующего гардероба.
«Золотым деткам», как их все стали называть, отвели отдельное помещение на втором этаже и показывали гостям, как редкую диковинку. Скоро про них стали говорить, как про «жемчужину» губернии, и о «золотых детках» даже писали в разных странах.
Но последние годы супруги жили очень уединенно и никого не принимали, довольствуясь услугами столь же пожилой семейной пары слуг. Умерли они в один день, потому что Наталья Николаевна пережила Петра Петровича всего на несколько часов.
Старые слуги сразу же отправили весточку в Отрадное, где жили родные усопших. Те же, как и многочисленные другие родственники, приехав, занялись организацией похорон и, как и следовало ожидать, захотели заглянуть в комнату с «золотыми детками».
Но когда дверь отворили, там никаких фигур не было, а на всем лежал толстый слой пыли, показывающий, что сюда уже много лет никто не заходил. Слуги тоже ничего не знали об их исчезновении. Родственники Безуховых и Ростовых еще несколько лет искали по всему поместью пропавших «золотых деток», но ничего так и не нашли, хотя перерыли весь парк. Даже пошел слух, что и не было никогда «золотых деток», а были лишь гипсовые мальчик и девочка, покрашенные блестящей краской. Также выдвигалось предположение, что «золотых деток» давно расплавили, сделали из них слитки золота и продали. Словом, тайну свою супруги унесли с собой. И поместье с тех пор стоит покинутым, хотя иногда появляются сведения, что туда прокрадываются неизвестные и что-то там делают».
Алексей Александрович был очень удивлен полученными сведениями, взял газету у Дмитрия Ивановича и обещал все в точности переписать, а потом газету в целости и сохранности вернуть ему. Но как все это можно было связать с полученным анонимным письмом, они оба даже предположить не смогли.
Ну, а жизнь тем временем в имении шла своим чередом. И пока они продолжали обсуждать «золотых деток», к Лидии Ивановне пришла Долли, чтобы поблагодарить за пирожки, которые каждое утро ей посылали, но та и слышать ничего не хотела.
– Что вы, что вы… У вас же дети. А для нас пироги ночью пекут, и я вам и во второй флигель сразу велю часть их отнести.
– Дети… Какая это все-таки забота! Я без конца штопаю свою и детскую одежду, а Стива… Ой, что это я! Как будто жалуюсь! До осени благодаря Алексею Александровичу и вам, мы здесь спокойно проживем, а потом уж…
– Дорогая…
– Нет, это для вас пирожки – мелочь, Лидия Ивановна, а для меня очень важно. Знаете, я вам так благодарна, потому что мне здесь хорошо и спокойно. Я счастлива! Давно такого чувства не испытывала. Дети не болеют, а ведь это главное! Вы же знаете, что Стива мне денег почти не дает, даже доходы с моего имения себе забирает. Правда, моя сестра Китти и ее муж мне немного помогают, этим я и живу.
– Зная Стиву, я хорошо представляю, как вам с ним нелегко.
– Да, я с детьми не так богата. Конечно, мое имение приносит некоторый доход, но он весь уходит Стиве. Мне помогают, но так стыдно всегда в чем-то нуждаться. У меня ведь осенью уже будет двое детей учиться в гимназиях, и совсем маленьких тоже двое.
– Да, у нас Сережа в этом году тоже приступает к прохождению курса. И это для меня также очень тревожно. Знаете, я попрошу Алексея, ой, Алексея Александровича, сделать вам денежный подарок к осени.
– Спасибо, дорогая! Это так благородно с вашей стороны, только, пожалуйста, не давайте денег Стиве, а только мне в руки.
– Да-да! Я понимаю, Стива может все оставить себе. Конечно, только лично вам.
– Мой муж, как вы, наверное, знаете, получает иногда от Алексея Александровича некоторые денежные средства, но мне они, увы, не достаются.
– Правда? А ведь он часто просит у него в долг, и тот ему дает, не знаю, почему. Вот и как сюда приехал, тоже просил.
– Да? А мне опять ничего не дал! Как меня все это унижает! Как я устала! Ладно, мы вот до осени здесь проживем, а что потом? Голова идет кругом…
– Я как-то пыталась сказать что-то против, но Алексей Александрович ничего и слышать не хочет, твердит только, что это его родственник и в память об Анне его долг ему помогать.
– Но мои дети тоже его родственники, но им, увы, почему-то ничего не достается.
– Какой же нехороший человек ваш муж! Терпеть его не могу!
– И насколько вам известно, он вас тоже совсем не ценит.
– Да, он категорически против того, чтобы Алексей Александрович связал себя со мной узами брака, хотя это сейчас даже не предполагается. И я не понимаю почему.
– Выгода! Одна только выгода! Вот я его прекрасно понимаю. Страшится, что ему будет доставаться меньше денег, если вы будете в статусе жены.
– Да? Но я просто не знаю, как расположить его к себе, и это меня так угнетает.
– Милая, не расстраивайтесь! Все как-нибудь устроится! Иван Петрович-то вам по хозяйству помогает?
– Да, конечно, я сейчас уже ни дня не могу без него обходиться.
– На него можно положиться. Он верный человек и, если к нему хорошо относиться, он всегда придет на помощь!
– Спасибо, Долли! И вы не печальтесь!
– Не буду, не буду! И вас не буду расстраивать!
– Да, Долли, вы говорили, что мышей во флигеле видели. Я сказала Ивану Петровичу, чтобы он вам яду принес. Только вы его повыше положите, чтобы детки не дотянулись.
– Спасибо, Лидия Ивановна! Все-то вы помните и обо всех заботитесь. Еще раз спасибо! Пойду я.
– Вот ягод лесных к чаю возьмите, мне сегодня еще принесут.
– Спасибо! Спасибо! Конечно, возьму, ведь у меня дети.
И Дарья Александровна с корзинкой, полной земляники и черники, быстро пошла к себе во флигель. Но как только она ушла, у стола появился Степан Аркадьевич, как будто только этого и ждал, и находился совсем рядом.
– Это Долли была?
– Она. Приходила за пирожки поблагодарить.
Стива налил себе стакан чая и взял пирожок с большого блюда. Лидия Ивановна сделала попытку уйти, потому что говорить с этим господином ей совсем не хотелось, но Стива ее остановил.
– Плакалась, наверное, как всегда, что средств нет? Молчите? Известно уж! Ей всегда мало!
– А вам?
– Мне тоже! Поэтому попросите для меня денег в долг у Алексея. Я верну, обязательно верну. Ну, что вам стоит? Будьте на моей стороне!
– Сами у него и просите!
– Зачем вы так? Я уже в этом месяце просил. А вас он послушает, меня же вряд ли. Ну, что вам стоит? Вы мне поможете, я, быть может, тоже не буду против его женитьбы на вас.
– Не будем об этом, Степан Андреевич. Это не предмет торга.
– Ну, как хотите, Лидия Ивановна. Но помните, я так и буду не одобрять вашего замужества, если вы не будете на моей стороне. Надеюсь вы меня хорошо понимаете?
– Понимаю, Степан Аркадьевич, понимаю. Только на все не ваша воля!
– Да? Вы так думаете? А вот я еще и булочку возьму. Вкусные они у вас. Всего хорошего!
– Не могу ответить вам тем же.
– Но я все равно благодарствую!
И Стива ушел, но не в сторону своего флигеля, а прямо на речку. И если бы он оглянулся, то вполне мог увидеть с какой ненавистью смотрела ему вслед Лидия Ивановна. Она села и глубоко задумалась. Как ей жить дальше? Она так привязалась к Алексею и его детям, тот же как будто этого не замечает. Никто не знает, как она одинока! И это, в конце концов, несправедливо.
– Ах, если бы я только могла, если бы могла…
И у нее по щекам непроизвольно потекли слезы.
– Нет, плакать я не буду! Не буду!
Но она не знала, что сверху из окна на нее смотрел Виктор Михайлович. Он слышал конец ее разговора со Степаном Аркадьевичем и поэтому глубоко вздохнул. Оказывается, не все тут счастливы. Но зато как здесь красиво! Прекрасная природа! Нет, не зря они сюда приехали.
Жена Лиза позвала его завтракать, но он сказал, что спустится немного позже, потому что ему еще надо кое-что сделать. И она с детьми пошла вниз, Виктор же закрыл дверь и стал прислушиваться, когда Алексей Александрович и Дмитрий Иванович выйдут из комнаты. Ждать пришлось недолго! Скоро шаги затихли.
Виктор Михайлович подошел к двери кабинета и дотронулся до ручки. И она, то есть дверь, тихо отворилась. Хотя от кого Алексей Александрович должен запираться, не от него же, своего родственника? На столе ничего не было, но Виктор обошел его и потянул за ручку центрального ящика стола. Странно, но он тоже открылся. Виктор увидел там какую-то газету, быстро просмотрел ее глазами и нашел заметку про «золотых деток». Ах, вот оно что! Под ней лежал конверт с письмом, поэтому Виктор ознакомился и с ним. Теперь он хотя бы понял, о чем Алексей Александрович говорил с Нехлюдовым.
Потом Виктор быстро вышел из кабинета и вернулся к себе в комнату. Там он сел в кресло и стал думать. Про «золотых деток» он что-то слышал, об этом шли какие-то разговоры в его кругу, но что они были именно у хозяев этого поместья, которое купил его кузен, никак не укладывалось у Виктора Михайловича в голове. Или Алексей Александрович знал, что покупает? И будет ли он теперь их искать и как отнесется к тому, если кто-то этих «золотых деток» все-таки найдет? Выплатит тому какое-то вознаграждение или нет? Неожиданно он услышал шаги в коридоре и решил выйти, надеясь, что это возвращается Алексей Александрович.
Действительно, это был он, но не успел Виктор что-то сказать, как хозяин поместья сам пригласил его зайти.
– Виктор, я хотел вчера сказать тебе одну вещь, но боялся, что ты после того, как ее узнаешь, сразу отсюда уедешь. Здесь во флигеле живут известные тебе Иван Петрович и цыганка Маша, а также ее сестра Катюша, та самая, за которой Дмитрий Иванович хотел в Сибирь ехать.
– Как все запуталось! Но думаю, что Лизе будет все-таки неприятно, что здесь Маша и Александров. И боюсь, что она, действительно, захочет покинуть здешние места.
– С ними вчера во флигеле встретился Нехлюдов, и они, как он сказал, даже угостили его самодельным вином.
– Да? И чем же Иван Петрович здесь занимается?
– Насколько мне известно, он помогает Лидии Ивановне по хозяйству.
– И ты в это веришь?
– Я это знаю. Конечно, это очень странно, что он именно тот самый человек, но, если тебе будет неприятно, ты только скажи, и я сразу попрошу их уехать.
– Зачем же? Не надо. Будем думать, что это случайное совпадение. И я не хотел бы, чтобы у Лидии Ивановны были какие-то сложности. Она очень хорошая женщина.
– Да? Ты так считаешь?
– Да. Она и моей жене нравится, Лиза мне сама об этом говорила, а она редко ошибается в людях.
– Вот спасибо, вот уважил, Виктор. Да, я хотел посоветоваться с тобой еще об одном. Стива…
– Я видел его вчера на реке.
– Он живет во флигеле с семьей. И он… Как тебе сказать… Он часто просит у меня денег в долг.
– Знаешь, он и у меня вчера тоже просил по-родственному, но я отказал. А ты даешь?
– Да. Хотя Лидия Ивановна говорит, что он совсем ничего не оставляет на расходы жене, а это нехорошо. Как ты думаешь, может, мне больше ничего ему не давать?
– Не знаю.
– Но ведь он брат Анны!
– Не знаю, Алексей Александрович, честное слово, не знаю, но ты и так много для него сделал, когда пригласил их сюда на лето, потому что они живут тут на всем готовом, зачем же еще и деньги ему давать?
– Да-да, ты, конечно, прав! А ты еще не завтракал?
– Нет, только вот хотел спуститься вниз, поздно заснул, слушал, как ночью кто-то где-то рядом песни пел.
– Так это, скорее всего, Маша и Катюша пели, которые у Александрова живут.
– Наверное. Приятно было их слушать, всю душу они мне растревожили. Но, знаешь, я сначала схожу на речку, уж очень с утра жарко, Алексей Александрович.
– Да-да, не буду тебя задерживать.
– Еще я хотел вашу ротонду осмотреть, я вчера ее только мельком видел.
– Ротонду? Ах, да, конечно, это ротонда, но я всегда смотрю только на то, что находится в ней. Вообще-то это самое лучшее место в парке, но для меня абсолютно непонятное, хотя однозначно это произведение мастера. Там очень красивая роспись, и когда я приехал, ее уже освободили от досок, отмыли, и я увидел ее во всей красе. Обязательно посмотри! И на речку тоже сходи.
– Алексей Александрович, я так рад, что сюда приехал!
– Я тоже, Виктор, а то и поговорить-то не с кем. Общество, сам видишь, здесь очень ограниченное! Не со Стивой же мне разговаривать! Вот Нехлюдов приехал, и ему я тоже рад. Ты ведь с ним знаком?
– Да-да! Приятный человек!
Кузены вместе вышли из кабинета, спустились вниз, дошли до парка, но, что неприятно удивило Виктора Михайловича, хозяин дома за это время так и не упомянул о «золотых детках». Занятно! Дальше Виктор пошел на речку, а Алексей Александрович сел на скамейку возле ротонды. Неожиданно он увидел приближающуюся к нему красавицу-цыганку с корзинкой.
– Вы к Лидии Ивановне?
– Да, я ей ягоды из леса несу. Она хорошая, добрая.
– Лидия Ивановна в доме.
– Я вас знаю, вы хозяин здешних мест.
– Хозяин… Как вы это произнесли… Да и вы мне известны. Вы Катюша.
– Можно и так меня называть.
– Мне Дмитрий Иванович рассказал, что вы тут, и он очень хорошо о вас отзывается.
– Это его дело. А хотите, я вам погадаю?
– Я, Катюша, в гадания не верю.
– Ваше право.
– Впрочем, погадай. Скажи, что меня ждет?
– На картах или по руке?
– По руке.
Алексей Александрович протянул цыганке левую руку. Катя внимательно на нее посмотрела.
–Хочешь, скажу, что было, а вы мне подтвердите, так это или нет.
– Скажи.
– Гости к вам недавно приехали, и вы очень им рады.
– Да, да, мой кузен Виктор с женой и детками.
– Вот, теперь верите, что я правду говорю?
– Ну, ты об этом и сама могла как-то узнать.
– А вот то, что вы женщину одну любите, а открыться страшитесь, откуда мне известно?
– Смотри-ка, и то правда! А меня эта женщина любит? На это на моей руке есть ответ?
– Есть, есть. Любит она вас всем сердцем, только вы не хотите в это поверить.
– А про будущее что ты скажешь?
– Зло вижу. Но вас и ваших деток оно не коснется.
– А что ты там еще видишь?
– Все хорошо у вас будет. Пройдет время, и вы снова женихом станете.
– Я? Вряд ли!
– И невеста вас любить будет, а детки радовать.
– Катюша, я уже был женат, и дети у меня имеются.
– Вижу-вижу, но будет у вас еще одна женщина, преданная, верная, хорошая мать вашим детям.
– Значит, ты не видишь в моей судьбе чего-то плохого?
– Испытания вижу, но и они закончатся со временем.
– Правда?
– Зачем мне вас обманывать? Все у вас получится. И вы тогда успокоитесь.
– Катюша, ты даже представить себе не можешь, как ты меня обрадовала.
– Это не я, это судьба. Запомните, вас очень любят, очень.
– Катюша, тебя ведь тоже Нехлюдов любит.
– Это его дело.
– Но и твое тоже.
– Знаете, я очень изменилась с тех пор, как он меня знал. Я ведь теперь и убить могу, если меня кто сильно обидит.
– Не верю я тебе, Катюша.
– Ваше право.
– Наговариваешь ты на себя…
– Время оно всех меняет, ничего тут уже не поделать… Пойду я.
– Иди! Еще раз спасибо тебе, Катюша!
И та с корзинкой ягод пошла к дому, а Алексей Александрович остался сидеть на скамейке и как бы рассматривать рисунки на «яйце» в ротонде.
Так незаметно наступил полдень, и стало очень жарко. Зато на речке в это время было весело! Лидия Ивановна и Елизавета Андреевна купали детей. Визги, крики, брызги, смех, ну, что еще надо для счастья?
Но из-за деревьев за купающимися наблюдала цыганка Маша, потому что сегодня она случайно узнала о том, что в поместье приехала вдова Феди и его сын. И после этого ничего не могла с собой поделать, так ей хотелось увидеть мальчика. И вот она его увидела… Как же он похож на отца!
И у Маши перед глазами все поплыло. Феденька! Милый! Хотя бы приснись мне! Я без тебя так страдаю. Супруга твоя с новым мужем в большом доме живет, все у нее хорошо, детки вот бегают. А мы с тобой ведь тоже о ребеночке мечтали! Все ждали, когда разбогатеем, тогда, мол, укатим далеко-далеко и заживем… Но ничего этого не случилось. Ничего… Федя, зачем же ты так рано ушел? Была у нас с тобой мечта уехать в такие края, где никого из знакомых бы не было, только я и ты, Федя. Ни твоей жены, ни моего отца, никого… Нет, не суждено было нам стать счастливыми…
Все говорил ты, вот деньги будут, тогда мы с тобой, Машка, заживем, а вот откуда ты их ждал, не рассказывал. Может, друг его жены, который теперь ее новым мужем стал, обещал дать, может, еще откуда. Иван, тот тоже мне все деньги обещает, но где он их возьмет, молчит. Подожди, говорит, еще немного, будут они у тебя. И с барином из второго флигеля он часто о чем-то тихо в парке разговаривает, и тот в наш флигель иногда приходит. А я его знаю, заходил он к нам с Федей тогда еще, когда я в хоре пела, и мне разные намеки делал. Да, темнит Иван, темнит… Как с пистолетом тем, что он Феде в суд принес. Никогда не прощу ему этого! Сказал, что Федя бежать хотел, врет, наверное, а я сделала вид, что поверила. И ведь до сих пор я всей правды не знаю…
Но пришлось мне с Иваном тогда уехать, потому что он один меня не бросил, отец-то мой от меня сразу отказался, куда бы я пошла? И если все теперь удачно сложится, он нам с Катюшей обещает помочь устроиться подальше отсюда, только захочет ли она теперь этого? Вон как вся загорелась, когда своего Дмитрия Ивановича увидела. Хоть и твердит всем, что не люблю его, не люблю, но меня-то не обманешь, дорог ей этот Нехлюдов. Никому веры нет! Еще Иван надолго уходит куда-то вечерами, иногда даже ночью. Может, в деревне у него какая бабенка появилась, не знаю. Не старый же он…
А сыночек Федин, наверное, нового отца любит, да и что ему не любить, тот его с рождения на руках носил, Федя-то в то время дома редко бывал, все у нас сиживал, а мы ему «Невечернюю» пели… Ох, Феденька! Приснись ты хотя бы мне! Уходить надо, а то вон его вдова в мою сторону поглядывает. Не могу спокойно на нее смотреть! Еще муж ее второй тоже тут живет, и с ним лучше нам не встречаться. Пойду я! И Маша поднялась и пошла от реки.
Но она не знала, что Елизавета Андреевна тоже уже давно ее приметила, поэтому отошла от детей и села на скамью, чтобы как бы издалека смотреть, как ее дети бегают вместе с детьми Долли.
Она сидела и думала. Виктор вдруг почему-то стал каким-то беспокойным и причину не называет. Что происходит? А у цыганки этой за кустами лицо как будто знакомое. Неужели это Маша? Та самая?
Сердце Елизаветы Андреевны сжалось. Значит, вот кто поет здесь вечерами. И есть еще и вторая цыганка! И именно она подходила к большому дому с корзинкой ягод, и это была не Маша.
Нет, надо успокоиться, они не могут быть опасными, ведь Лидия Ивановна за всем тут следит. Но почему стало так тревожно даже в этом красивом большом доме? Надо будет все-таки расспросить о них у Лидии Ивановны, она здесь все знает и со всем управляется. Хорошая она все-таки женщина! И Алексею Александровичу очень бы повезло, если бы он на ней женился.
