Игорь Северянин
Полное собрание стихотворений
ПРОСТИТЬ? НИКОГДА!
Какой изнурительный сон!..
Я шел и твой дом повстречал
Была на крыльце ты. Начал
Былого конца лилея звон.
Любовь во мне снова зажглась
И сердце грозила снести.
– Прости! – застонал я, – прости!-
И брызнули слезы из глаз.
Смотрю я: ты вздрогнула вся,
Ты вся изменилась в лице…
Я бился в мечте на крыльце,
Тебя о прощеньи прося.
И ты, засверкав, хохоча,
Любя, как давно, как всегда,
Сказала: “Простить? Никогда!”
– Где в храме потухла свеча?…-
ГОД МИНОВАЛ
Я с рукава срываю креп:
Год миновал. Мой взор окреп.
Окреп от слез.
Так крепнет травка от дождя.
Так крепнет рать в крови вождя.
И ум – от грез.
Горелово
ОРЕШЕК СЧАСТИЯ
В цветах стыдливости, в мечтах веселья,
В душистой полыме своей весны,
Она пришла ко мне, – и без похмелья
Пьянили девственно поэта сны.
А сколько радости! А сколько счастья!
Ночей жасминовых!.. фиалок нег!..
О, эта девочка – вся гимн участья,
Вся – ласка матери, вся – человек!
Орешек счастия сберечь в скорлупке
Я не сумел тогда… Молчи, постой!-
Ведь нет… ведь нет ее, моей голубки,
Моей любовницы… моей святой!
СНЕГ ЯБЛОНЬ
Снег яблонь – точно мотыльки,
А мотыльки – как яблонь снег.
Еще далеко васильки,
Еще далеко ночи нег.
И все – в огне, и все – в цвету,
Благоухает каждый вздох!..
Зову и жажду – жажду ту,
От чьих слезинок дымен мох!..
Мыза Ивановка
РОНДО
– Бери меня, – сказала, побледнев
И отвечая страстно на лобзанье.
Ее слова – грядущих зол посев -
Ужальте мне мое воспоминанье!
Я обхватил трепещущую грудь,
Как срезанный цветок, ее головка
Склоняется в истоме… “Смелой будь”,-
Хотел сказать, но было так неловко…
“Возьми меня”,– шепнула, побледнев,
Страдальчески глаза мои проверив,
Но дальше – ни мазков, ни нот, ни перьев!..
То вся – любовь, то вся – кипучий гнев,
– Бери меня! – стонала, побледнев.
Мыза Ивановка
НИЧЕГО НЕ ГОВОРЯ
Это было так недавно,
Но для сердца так давно…
О фиалке грезил запад,
Отразив ее темно.
Ты пришла ко мне – как утро,
Как весенняя заря,
Безмятежно улыбаясь,
Ничего не говоря.
Речку сонную баюкал
Свет заботливый луны.
Где-то песня колыхалась,
Как далекий плеск волны.
И смотрел я, зачарован,
Ничего не говоря,
Как скрывала ты смущенье
Флером – синим, как моря.
О, молчанье нашей встречи,-
Все тобой озарено!
Так недавно это было,
А для сердца так давно!..
1908
А ЕСЛИ НЕТ?…
А если нет?… А если ты ушла,
Чтоб не прийти ко мне на панихиды?
Кто даст ответ?
Одна лишь ты могла,
Но ты полна обиды…
А если нет?
Какая грусть… Как мраморна печаль…
Как высока, свята и вдохновенна!
Но пусть, но пусть.
Разбитая скрижаль -
Осколком драгоценна…
Какая грусть!
Мыза Ивановна
УТРЕННИЙ ЭСКИЗ
Сегодня утром зяблики
Свистели и аукали,
А лодку и кораблики
Качели волн баюкали.
Над тихою деревнею
Дышали звуки, вешние,
И пред избушкой древнею
Светлела даль поспешнее.
Хотелось жить и чувствовать
Зарей студено-ясною.
Смеяться и безумствовать
Мечтой – всегда напрасною!
Мыза Ивановка
1909
У БЕЗДНЫ
О, юность! о, веры восход!
О, сердца взволнованный сад!
И жизнь улыбалась: “вперед!”
И смерть скрежетала: “назад”…
То было когда-то тогда,
То было тогда, когда нет…
Клубились, звенели года -
Размерены, точно сонет.
Любил, изменял, горевал,
Звал смерти, невзгоды, нужду.
И жизнь, как пират – моря вал,
Добросила к бездне. Я жду!
Я жду. Я готов. Я без лат.
Щит согнут, и меч мой сдает.
И жизнь мне лепечет: “назад”…
А смерть торжествует: “вперед!”
НЕНУЖНОЕ ПИСЬМО
Семь лет она не писала,
Семь лет молчала она.
Должно быть, ей грустно стало,
Но, впрочем, теперь весна.
В ее письме ни строчки
О нашей горькой дочке.
О тоске, о тоске,-
Спокойно перо в руке.
Письмо ничем не дышит,
Как вечер в октябре.
Она бесстрастно пишет
О своей сестре.
Ах, что же я отвечу
И надо ли отвечать…
Но сегодняшний вечер
Будет опять, опять.
Веймарн
ЗАРЕЮ ЖИЗНИ
Зарею жизни я светом грезил,
Всемирным счастьем и вечным днем!
Я был так пылок, так смел, так весел,
Глаза горели мои огнем.
Мир рисовался – прекрасен, дивен.
Прожить – казалось – я мог шутя…
Зарею жизни я, был наивен,
Зарею жизни я был дитя!
Закатом жизни порывы стихли,
Иссякли силы и жар погас.
Мне жаль сердечно, не знаю – их ли,
Погибшей грезы ль, но – близок час.
Он, ироничный, пробьет бесстрастно,
Я улетучусь, тоской объят…
Зарею жизни – все в жизни ясно!
Закатом жизни – всему закат!
1907
СПУСТЯ ПЯТЬ ЛЕТ
Тебе, Евгения, мне счастье давшая,
Несу горячее свое раскаянье…
Прими, любившая, прими, страдавшая,
Пойми тоску мою, пойми отчаянье.
Вся жизнь изломана, вся жизнь истерзана.
В ошибке юности – проклятье вечное…
Мечта иссушена, крыло подрезано,
Я не сберег тебя, – и жизнь – увечная…
Прости скорбящего, прости зовущего,
Быть может – слабого, быть может – гения…
Не надо прошлого: в нем нет грядущего,-
В грядущем – прошлое… Прости, Евгения!
1910
СОНМЫ ВЕСЕННИЕ
Сонные сонмы сомнамбул весны
Санно манят в осиянные сны.
Четко ночами рокочут ручьи.
Звучные речи ручья горячи.
Плачут сирени под лунный рефрен.
Очи хохочут песчаных сирен.
Лунные плечи былинной волны.
Сонные сонмы весенней луны.
1909
ВЕСНА
Вечер спал, а Ночь на сене
Уж расчесывала кудри.
Одуванчики, все в пудре,
Помышляли об измене.
Шел я к Ночи, – Ночь навстречу.
Повстречалися без речи.
– Поцелуй… – Я не перечу…
И – опять до новой встречи.
Шел я дальше. Незнакомка
Улыбнулася с поляны,
Руки гнулись, как лианы,
И она смеялась громко.
Вместо глаз синели воды
Обольстительного юга,
Голос страстный пел, как вьюга,
А вкруг шеи хороводы.
Заводили гиацинты
С незабудками с канавок…
Я имел к миражам навык,
Знал мечтаний лабиринты.-
И пускай, кто хочет, трусит,
Но не мне такая доля.
И сказал я: “Дева с поля,
Кто же имя девы вкусит?”
Уже, уже нить лесная,
Комаров порхают флоты…
Тут ее спросил я: “Кто ты?”
И прозвякала: Весна – я!
ПОД НАСТРОЕНЬЕМ ЧАЙНОЙ РОЗЫ
1. Октава
От вздохов папирос вся комната вуалевая…
Свой абрис набросал на книге абажур.
В вазетке на столе тоскует роза палевая,
И ветерок ее колышет весь ажур.
Пугает холодок, а вдохновенье, скаливая,
Зовет меня в леса из копоти конур.
Я плащ беру и верный хлыст,
И чайной розы сонный лист.
2. Газелла
И все мне доносится чайная роза
Зачем тосковала так чайная роза?
Ей в грезах мерещились сестры пунцовые…
Она сожалела их, чайная роза.
Ее обнадежили тучи свинцовые…
О! влага живительна, чайная роза…
Дыханьем поила закаты лиловые
И лепеты сумерек чайная роза…
В груди ее таяли чаянья новые
Их пела случайная чайная роза.
Мыза Ивановка
ПОЭЗА О НЕЗАБУДКАХ
Поет Июнь, и песни этой зной
Палит мне грудь, и грезы, и рассудок.
Я изнемог и жажду незабудок,
Детей канав, что грезят под луной
Иным цветком, иною стороной.
Я их хочу: сирени запах жуток.
Он грудь пьянит несбыточной весной;
Я их хочу: их взор лазурный чуток,
И аромат целебен, как простор.
Как я люблю участливый их взор!
Стыдливые, как томны ваши чары…
Нарвите мне смеющийся букет,
В нем будет то, чего в сирени нет,
А ты, сирень, увянь в тоске нектара.
Мыза Ивановка
МОЙ САД
П. М. Кокорину
Войди в мой сад… Давно одебрен
Его когда-то пышный вид.
Днем – золочен, в луне – серебрян,
Он весь преданьями овит.
Он постарел, он к славе алчен,
И, может быть, расскажет он,
Как потерял в нем генерал чин,
Садясь в опальный фаэтон.
И, может быть, расскажет старец,
Как много лет тому назад
Графиня ехала в Биарриц
И продала поспешно сад;
Как он достался генеральше,
Как было это тяжело,
И, может быть, расскажет дальше,
Что вслед за тем произошло.
А если он и не расскажет
(Не всех доверьем он дарит…)
Каких чудес тебе покажет,
Какие дива озарит!
И будешь ты, когда в росе – лень,
А в сердце – нега, созерцать
Периодическую зелень
И взором ласкою мерцать.
Переживать мечтой столетья,
О них беззвучно рассуждать,
Ждать девушек в кабриолете
И, не дождавшись их, страдать…
Мой тихий сад в луне серебрян,
А в солнце ярко золочен.
Войди в него, душой одебрен,
И сердцем светел и смягчен.
ТЫ НЕ ШЛА…
Карменсите
Целый день хохотала сирень
Фиолетово-розовым хохотом.
Солнце жалило высохший день.
Ты не шла (Может быть, этот вздох о том?)
Ты не шла. Хохотала сирень,
Удушая пылающим хохотом…
Вдалеке у слепых деревень
Пробежал паровоз тяжким грохотом.
Зло-презло хохотала сирень,
Убивая мечты острым хохотом.
Да. А ты все не шла – целый день.
А я ждал (Может быть, этот вздох о том?…)
До луны хохотала сирень
Беспощадно осмысленным хохотом…
Ты не шла. В парке влажная тень.
Сердце ждет. Сердце бесится грохотом.
– Отхохочет ли эта сирень?
Иль увянет, сожженная хохотом?!
Павловск
НА СТРОЧКУ БОЛЬШЕ, ЧЕМ СОНЕТ
К ее лицу шел черный туалет…
Из палевых тончайшей вязи кружев
На скатах плеч – подобье эполет…
Ее глаза, весь мир обезоружив,
Влекли к себе.
Садясь в кабриолет
По вечерам, напоенным росою,
Она кивала мужу головой
И жаждала души своей живой
Упиться нив вечернею красою.
И вздрагивала лошадь, под хлыстом,
В сиреневой муаровой попоне…
И клен кивал израненным листом.
Шуршала мгла…
Придерживая пони,
Она брала перо, фантазий страж,
Бессмертя мглы дурманящий мираж…
Мыза Ивановка
1909
ГРАД
ДАРЮ Дорину-Николаеву
Качнуло небо гневом грома,
Метнулась молния – и град
В воде запрыгал у парома,
Как серебристый виноград.
Вспорхнула искорка мгновенья,
Когда июль дохнул зимой -
Для новых дум, для вдохновенья,
Для невозможности самой…
И поднял я бокал высоко,-
Блеснули мысли для наград…
Я пил вино, и в грезах сока
В моем бокале таял град
Мыза Ивановка
СОН МСТИТЕЛЬНЫЙ
Вошла в мой сон: немного пополнев,
Все так же легкомысленна и лжива;
Все те ж духи и тот же все напев,-
И вот опять все прожитое живо.
Легко узнать в чертах, всегда твоих,
Чрез много лет, оскорбленных громоздко,
Тех лет черты, когда звенел мой стих,
А ты была в периоде подростка.
Легко узнать в улыбке Valerie,
В изысках надушенного шиньона,
Дикарку в бликах розовой зари,
Которую я называл: Миньона.
Но отчегоже тот же жгучий хлыст
В твоей руке, в перчатке – элегантной,
А мальчик с дохом, превращенным в свист,
Овалголовый, чахлый, крупногландый?
Я сновиденьем сладко угнетен,
Не превозмочь растерянной улыбки:
Весна моя, пришедшая в мой сон,
Мне отомстит за вешние ошибки…
Веймарн
ОБРЕЧЕННЫЙ
Я говорю: отлетены лета
Падучих грез, недопитых любовей.
Приять одну, последнюю готовей
Моя душа, угасом золота.
Но не смогу вовеки озабветь
То благостных, то грозоносных весен -
Как там ни взвой, помешанная осень!
Как ни взрычи, берложный черт, – медведь!
Распустится бывалая листва,
Иссохшая, истлевшая в бесцветье:
Я обречен, спустя мильонолетье,
На те же лики, губы и слова…
Веймарн, 1918. Август
ПРИНЦЕССА МИМОЗА
СКАЗКА В ТРИОЛЕТАХ
1
Живет в фарфором дворце
Принцесса нежная Мимоза
С улыбкой грустной на лице.
Живет в фарфоровом дворце…
Летают в гости к ней стрекозы.
Жучки дежурят на крыльце.
Живет в фарфоровом дворце
Принцесса нежная Мимоза.
2
Она стыдлива и чиста,
И ручки бархатные хрупки;
Наряд из скромного листа.
Она стыдлива и чиста,
Как вздохи девственной голубки,
Как в ранней юности уста.
Она стыдлива и чиста,
И ручки бархатные хрупки.
3
Дрожит сердечко, как струна
У арфы дивной, сладкозвучной:
Она впервые влюблена;
Поет сердечко, как струна,
И во дворце теперь ей скучно,
Она давно не знает сна;
Поет сердечко, как струна,
У арфы громкой, сладкозвучной.
4
Ее избранник, Мотылек,
Веселый, резвый, златотканный,
Ей сделал о любви намек;
Ее избранник, Мотылек,
Любимый ею и желанный,
Подносит стансы в восемь строк
Ее избранник Мотылек,-
Поэт с душою златотканной.
5
Мимозу робко просит он
Дозволить слиться поцелуем,
Коротким, как волшебный сон;
Мимозу страстно просит он,
Любовью пылкою волнуем,
За поцелуй дает ей трон.
Мимозу умоляет он
Дозволить слиться поцелуем!
6
Принцесса любит… Почему ж
Его противиться желанью?
Притом он вскоре будет муж…
Принцесса любит… Почему ж?!
Уже назначено свиданье,
И близится слиянье душ;
Принцесса любит… Почему ж?
Противиться ее желанью?
Как обнадежен Мотылек -
Поэт и юноша веселый!
В благоуханный вечерок
К ней подлетает Мотылек.
Принцесса очи клонит долу
Он наклоняется и – чмок!
Мимозу шустрый Мотылек,-
Поэт и юноша веселый.
8
И вдруг смежила вечным сном
Глаза лазурные принцесса
Пред потрясенным Мотыльком
Увы! Смежила вечным сном.
Сокрыла счастие завеса,
И веет в сердце холодком,
Когда смежила вечным сном
Глаза невинные принцесса.
9
Ее святая чистота -
Причина гибели Мимозы,
Что чище вешнего листа.
В любви духовной – чистота,
А не в земной, рабыне прозы;
Есть для одних молитв уста,
И их святая чистота -
Причина гибели Мимозы!
1907
БЕЛАЯ ЛИЛИЯ
СКАЗКА В ТРИОЛЕТАХ
1
Белая Лилия, юная Лилия
Красила тихий и сумрачный пруд.
Сердце дрожало восторгом идиллии
У молодой и мечтательной Лилии.
Изредка разве пруда изумруд
Шумно вспугнут лебединые крылия.
Белая Лилия, светлая Лилия
Красила тихий и сумрачный пруд.
2
Белую Лилию волны баюкали,
Ночи ласкали, исполнены чар.
Сердце застонет, томит его мука ли,
Лилию ласково волны баюкали,
Ей объяснялся в любви Ненюфар,
С берега ей маргаритки аукали.
Белую Лилию волны баюкали,
Ночи ласкали, исполнены чар.
3
Всеми любима, собою всех радуя,
Распространяя вокруг аромат
Тихо цвела неподвижна, как статуя,
Юная Лилия, очи всех радуя.
Грезно внемля, как любовью объят,
Пел Ненюфар, на судьбу не досадуя,
Тихо цвела она, души всех радуя,
Нежный, как грезы, лия аромат.
4
Лодка изящная, лодка красивая,
Как-то прорезала зеркало вод;
Сразу нарушила жизнь их счастливую
Лодка изящная, лодка красивая;
Весла ее подгоняли вперед,
Заволновалося царство сонливое…
Лодка бездушная, лодка красивая
Грубо разбила все зеркало вод.
5
Девушка бледная, девушка юная
Воды вспугнула ударом весла.
Ночь просыпалась с улыбкою лунною
Девушка плакала, бледная, юная,
Скорбь у нее не сходила с чела,
Арфа рыдала ее звонкострунная,
Девушка кроткая, девушка юная
Воды вспугнула ударом весла.
6
– Белая Лилия, юная Лилия,-
Девушка вдруг обратилася к ней:
Как нас сближает с тобою бессилие…
Грустно мне, Лилия, чистая Лилия,
Сердце страдает больней и больней,
Счастье вернуть напрягая усилия…
О, посоветуй мне, милая Лилия,-
Девушка вдруг обратилася к ней.
7
– Добрая девушка, девушка милая,-
Лилия грустно вздохнула в ответ:
Чем облегчу я, бессильная, хилая,
Сердце твое, моя девушка милая?
Кажется, мне твой понятен секрет:
Первое чувство сроднилось с могилою?…
Правда ли, девушка, девушка милая?-
Лилия грустно вздохнула в ответ.
8
– Ты отгадала, – с печальной улыбкою
Та отвечала, головку склоня:
Чувство мое оказалось ошибкою,
Ты отгадала, – с печальной улыбкою
Молвила девушка, грусть ощутив,
Молча следя за играющей рыбкою;
Ты отгадала! – с щемящей улыбкою
Дева сказала, головку склонив.
9
Лилия скорбно вздохнула, растрогана
Этим признанием, этой тоской.
– Знаешь?… сорви меня, дева, для локона,-
Лилия тихо шепнула, растрогана:
Буду лелеять твой локон златой.-
Ей для дыханья давала свой сок она,
Всю отдавала себя ей, растрогана
Робким признанием, страстной тоской.
10
…И сорвала ее дева задумчиво,
Бледной прекрасной рукой сорвала…
И угасала осмысленно, вдумчиво
Лилия, снятая с стебля задумчиво.
Снова раздались удары весла
И Ненюфар запечалился влюбчивый…
Лилию бедную дева задумчиво
Бледной печальной рукой сорвала.
11
Белая Лилия, чистая Лилия
Больше не красила сумрачный пруд
И не дрожала восторгом идиллии:
Белая Лилия – мертвая лилия!..
Пруд спит по-прежнему… Разве, вспугнут
Сон иногда лебединые крылия…
Белая Лилия, светлая Лилия
Больше не красила сумрачный пруд.
СВЕТОСОН
Девчушкам Тойла
Отдайте вечность на мгновенье,
Когда в нем вечности покой!..
На дне морском – страна Забвенья,
В ней повелитель – Водяной.
На дне морском живут наяды,
Сирены с душами медуз;
Их очи – грезовые яды,
Улыбки их – улыбки муз.
Когда смеется солнце в небе,
Король воды, как тайна, тих:
Ведь он не думает о хлебе
Ни для себя, ни для других!
Когда ж, прельстясь лазурной сталью,
Приляжет в море, как в гамак,
С такой застенчивой печалью
И раскрасневшись, точно мак,
Светило дня, – в свою обитель
Впустив молочный сонный пар,
Замыслит донный повелитель
Оледенить небесный жар:
Лишь Водяной поднимет коготь,
Залентят нимфы хоровод
И так лукаво станут трогать
И щекотать просонок вод,
И волны, прячась от щекотки,
Сквозь сон лениво заворчат
И, обозлясь, подбросят лодки,
Стремя рули в грозовый чад.
Рассвирепеет мощно море,
Как разозленный хищный зверь…
Поди, утешь морское горе,
Поди, уйми его теперь!
Как осудившие потомки
Ошибки светлые отцов,-
Начнет щепить оно в обломки
Суда случайные пловцов.
Оно взовьет из волн воронку,
Загрохотав, теряя блеск,
Стремясь за облаком вдогонку -
Под гул, и гам, и шум, и треск.
А солнце, дремлющее сладко
На дне взбунтованных пучин,
Уйдет – но как? его загадка!-
Раскутав плен зеленый тин.
Оно уйдет, уйдет неслышно
И незаметно, точно год…
Пока пылает буря пышно,
Оно таинственно уйдет…
Когда ж палитрою востока
Сверкнет взволнованная сталь,
Светило дня – душа пророка!-
Опять поднимется в эмаль.
Одной небрежною улыбкой
Оно смирит волнистый гнев,-
И Водяной, смущен ошибкой,
Вздохнет, бессильно побледнев…
Спешите все в строку забвенья
Вы, изнуренные тоской!
Отдайте вечность за мгновенье,
Когда в нем вечности покой!..
ИНЭС
ФАНТАСТИЧЕСКАЯ ПОЭМА
О, пойми– о, пойми, – о, пойми:
В целом свете всегда я одна
Мирра Лохвицкая
1
Давался блистательный бал королем,
Певучим владыкой Парнаса.
Сплывались галеры, кивая рулем
К пробитью закатного часа.
2
В них плыли поэты, заслугой умов
Достигшие доступа в царство,
Где молнии блещут под хохот громов
И блещут притом без коварства.
3
Шел час, когда солнце вернулось домой
В свои золотые чертоги,
И сумрак спустился над миром немой
В усеянной звездами тоге.
4
Свистели оркестры фарфоровых труб,
Пел хор перламутровых скрипок;
И тот, кто недавно несчастный был труп,
Воскрес в воскресенье улыбок…
5
Цвели, как мечтанья поэта, цветы
Задорными дерзко тонами,
И реяли, зноем палитры, мечты
Земле незнакомыми снами.
6
Собрались все гости. Огнем полонез
Зажегся в сердцах инструментов,-
И вышла к гостям королева Инэс,
Колдунья волшебных моментов.
7
В каштановой зыби спал мрамор чела,
Качалась в волнах диадема.
И в каждой черте королевы жила
Восторгов сплошная поэма.
8
Чернели маслины под елями дуг,
Дымилася инеем пудра;
Инэс истомляла, как сладкий недуг,
Царя, как не женщина, мудро.
9
Букеты левкоев и палевых роз,
Казалось, цвели на прическе,
Алмазы слезились, как капельки рос,
На рук розовеющем воске.
10
Наряд королевы сливается с плеч
Каскадами девственных тканей.
На троне она соизволила взлечь
На шкурках безропотных ланей.
11
Рассеянно, резко взглянув на гостей,
К устам поднесла она пальчик,-
И подал ей пару метальных костей
Паж, тонкий и женственный мальчик.
12
Бледнея, как старый предутренний сон,
Царица подбросила кости,
Они покатились на яркий газон
В какой-то загадочной злости.
13
Царица вскочила и сделала шаг,
Жезлом отстранила вассала,
Склонилась, взглянула, зарделась, как мак:
Ей многое цифра сказала!
14
Смущенно взошла она снова на трон
С мечтой, устремленной в пространство,
И к ней подошел вседержитель корон,
Пылающий зноем убранства.
15
С почтеньем склонился пред нею король
В обласканной солнцем тиаре,
Сказав ей: “Лилея, сыграть соизволь
На раковин моря гитаре”.
16
Но странно взглянула Инэс на него
И, каждое слово смакуя,
Ему отвечала: – Больна, – оттого
Сегодня играть не могу я.
17
И бал прекратился к досаде гостей…
С тех пор одинока царица.
Но в чем же загадка игральных костей?
– Да в том, что была единица!
Мыза Ивановка
ОСЕННИЕ МЕЧТЫ
Бодрящей свежестью пахнуло
В окно – я встала на заре.
Лампада трепетно вздохнула.
Вздох отражен на серебре
Старинных образов в киоте…
Задумчиво я вышла в сад;
Он, как и я, рассвету рад,
Однако холодно в капоте,
Вернусь и захвачу платок.
…Как светозарно это утро!
Какой живящий холодок!
А небо – море перламутра!
Струи живительной прохлады
Вплывают в высохшую грудь,
И утром жизнь мне жаль чуть-чуть;
При светлом пробужденьи сада.
Теперь, когда уже не днями
Мне остается жизнь считать,
А лишь минутами, – я с вами
Хочу немного поболтать.
Быть может, вам не “интересно”-
Узнать, что смерть моя близка,
Но пусть же будет вам известно,
Что с сердцем делает тоска
Любимой женщины когда-то
И после брошенной, как хлам.
Да, следует напомнить вам,
Что где-то ждет и вас расплата
За злой удар ее мечтам.
Скажите откровенно мне,
По правде, – вы меня любили?
Ужели что вы говорили
Я только слышала… во сне?!
Ужель “игра воображенья”-
И ваши клятвы, и мольбы,
А незабвенные мгновенья -
Смех иронической судьбы?
Рассейте же мои сомненья,
Сказав, что это был ни сон,
Ни сказка, ни мираж, ни греза,-
Что это жизнь была, что стон
Больного сердца и угроза
Немая за обман, за ложь -
Плоды не фикции страданья,
А сердца страстное стенанье,
Которым равных не найдешь.
Скажите мне: “Да, это было”,-
И я, клянусь, вам все прощу:
Ведь вас я так всегда любила
И вам ли, другу, отомщу?
Какой абсурд! Что за нелепость!
Да вам и кары не сыскать…
Я Господа молю, чтоб крепость
Послал душе моей; страдать
Удел, должно быть, мой печальный,
А я – религии раба,
И буду доживать “опальной”,
Как предназначила судьба.
Итак, я не зову вас в бой,
Не стану льстить, как уж сказала;
Но вот что видеть я б желала
Сейчас в деревьях пред собой:
Чтоб вы, такой красивый, знатный,
Кипящий молодостью весь,
Мучительно кончались здесь,
Вдыхая воздух ароматный,
Смотря на солнечный восход
И восхищаясь птичьей трелью,
Желая жить, вкушать веселье.
Ушли б от жизненных красот.
Мне сладко, чтобы вы страдали,
В сознаньи ожидая смерть,
Я превратила б сердце в твердь,
Которую б не размягчали
Ни ваши муки, ни мольбы,
Мольбы отчаянья, бессилья…
У вашей мысли рвутся крылья,
Мутнеет взор… то – месть судьбы!
Я мстить не стану вам активно,
Но сладко б видеть вас в беде,
Хоть то религии противно.
Но идеала нет нигде.
И я, как человек, конечно,
Эгоистична и слаба
И своего же “я” раба.
А это рабство, к горю, вечно.
…Чахотка точит организм,
Умру на днях, сойдя с “арены”.
Какие грустные рефрены!
Какой насмешливый лиризм!
Гатчина
