Игорь Сотников
Псих
Да к тому же её эмоциональность так расплескалась, что задела все эти чувствительные души слушателей, которые, не выдержав такой откровенности, начали вскакивать с мест. Ну а главное то, что всё ею сказанное, так было желаемо ими, что оно, естественно, попав на подготовленную почву, не могло не дать всходов, которые вновь получили свой отзвук через хлопки ладош. Вслед за этим последовали какие-то движения, в которых деятельное участие приняли практически все присутствующие здесь, кроме разве что Ильи, который, как сам он того не помнил откуда, но почему-то каким-то внутренним чувством ощущал, что все эти высказанные пассажи были им уже где слышимы и даже набили свою приторную оскомину. Отчего он, чтобы не слышать этих речей и так выводящей из себя ответной шумовой реакции, уже давно хотел плотно прикрыть свои уши.
Ну, а когда ты не только физически, но и духовно оказываешься в некой изоляции от общего настроя, то ты сам того не замечая, начинаешь рассматривать себя обособленно. Так Илья с грустью посмотрел на себя в проекции со стороны. «Да, я такой одинокий», – размышлял Илья.
–Такой не понятый. – Одёрнулся Илья, услышав позади себя голос Модеста.
–Блин. Ну и напугал ты меня. – Обернувшись назад, с придыханием глядя на эту довольную рожу, сказал Илья.
–И какими судьбами? – не дожидаясь ответа, не слишком мудрено спросил того Илья.
–А вот теперь настала моя очередь удивляться. – Сделал удивлённое лицо Модест.
– А чего? – Впрочем, догадываясь, что почём, всё же не преминул пойти в несознанку Илья.
–Сам меня вчера позвал, а теперь прикидывается валенком. – Заявил в ответ Модест.
– Запомни, здесь надо говорить ватником. Иначе примут за засланного казачка и с использованием радужного флага, постараются тебя переформатировать. – Заговорщицки проговорил Илья, на что Модест, приняв правила игры, прошептал ему в ответ:
– Хорошо, не пугайся. И знаешь, мне, не смотря ни на что, здесь нравится. Так что, я, пожалуй, здесь задержусь.
– Ну как хочешь. – Не испытывал энтузиазма Модеста Илья.
– Ладно, я смотрю тебе не до того. Тогда может, выйдем, воды попьем. – Что, конечно же, было принято на ура Ильей и он, поднявшись вслед за Модестом, начал проталкиваться сквозь эту образовавшуюся толпу из желающих выразить своё восхищение перед Коко.
Но Илье не суждено было выбраться из этой толпы или будет вернее сказать, ему не удалось завершить начатое, так как со стороны Коко прозвучал бескомпромиссный звуковой сигнал, чтобы все заняли свои места. А так как время нынче, как и всегда, дорогого стоит, так что не зачем тратить его в пустую и что пора приступить к тому, для чего они здесь собрались. Илья немного покорил себя за свою неповоротливость, из-за которой он упустил шанс, выйти подышать менее разряженным воздухом, которым, судя по отсутствию Модеста, тот сейчас полной грудью наслаждается, затем с некоторой неприязнью посмотрел на ничего, кроме, как эту Коко не замечающую Гелю, и дабы она не слишком радовалась, решил немного её расстроить.
Для чего, зачем-то, сам того не понимая точную цель своих движений, раскрыл её сумочку, ну а после того как в ней не найдя ничего достойного внимания, кроме разве что жвачки, которую пришлось прихватить, вернул сумочку на своё прежнее место. Правда при этом, Илья заметил, что этот маневр с сумочкой, для его рук непонятно каким образом, выпачканных в помаде, не прошёл бесследно, для чего и пришлось воспользоваться найденной бумажкой в кармане, для того чтобы пообтереть их. Ну а как только он с этим справился, то он тут же принялся жевательно мстить Геле.
– Знаете ли, как бы в дальнейшем не сложилась ваша жизнь, вы всё равно уже стали частью нашей команды. И, как в таких случаях говорится, от «Станции», как и дождя не отмоешься, а скорее он вас обкатит и обмоет (опять смех в зале). Ещё раз скажу сакраментальную для нашей компании вещь, мы не берем на себя роль судей, мы лишь даём взвешенную оценку событиям. А для этого, журналист должен обладать, ох, каким пронзительным взглядом, умеющим разглядеть соринку в глазе любого человека, а лучше чиновника. Ну а если её нет, то можно и добавить. – Смешливо закончила свою речь Коко, чем вызвала соответствующую мимикрию у её слушателей.
–Хорошо. Ну, а теперь о серьёзном. Мы, конечно же, на основе ваших данных сделали предварительные выводы и в принципе, можно прямо сейчас озвучить, кому, где и с кем предстоит работать в команде. И сейчас …– Но забежавший в конференц-зал, видимо один из помощников Коко, перебил её и, подойдя к ней, что-то прошептал на ухо.
После чего она на мгновение замерла, затем прикрыв микрофон, ещё о чём-то с ним посовещалась и когда тот, тем же путем удалился из зала, натянув на себя улыбку, продолжила говорить:
– Вот такая, наша работа журналиста, ни минуты покоя. (очень широкая улыбка Коко) Ну так что, вы согласны на такую жизнь? – громко спросила она аудиторию, чем вызвала ответную громкую реакцию зала:
–Да!
Коко же, пока стоял этот восторженный шум, о чём-то переговорила с соседкой по столу. Та видимо, тоже получила какие-то указания, с коими сразу же поспешила туда же на выход.
– Вот так всегда и многое приходится менять на ходу. – Снова заговорила Коко. – Прежде чем вы разделитесь на команды и отправитесь дальше, нет, не по этапу (смех в зале). Ещё увидите куда. Мы, для более близкого с вами знакомства и так сказать, для того чтобы удостовериться в правильности нашего выбора, решили провести небольшое блиц-задание. После которого, вы, уже окончательно отбросив сомнения, вольётесь в наш коллектив. – Закончив свою речь, Коко отдала команду, вернувшейся со стопкой бумаг помощнице, которая получив задание, теперь пошла по рядам, раздавая налево и направо эти листы бумаги.
Коко же между тем, вывела на висящий сбоку от неё экран, фото-подборку из некоторых новостных событий этого месяца.
– Ну что Нина, всем раздала. – Видимо не слишком доверяя увиденному, Коко ещё раз словесно убедившись в этом, поднялась со своего места и, обведя зал взглядом, сказала:
– Перед вами несколько знаковых событий, широко освещаемых в СМИ. У вас есть право выбора и пятнадцать минут, чтобы описать их так, как вы это видите. Так что, дерзайте.
После чего Коко, в сопровождении нескольких лиц, без которых, по всей видимости, её жизнь усложняется, очень спешно покидает конференц-зал, оставляя в нём эти, такие переменчивые, вдруг ставшими такими напряженными лица, среди которых, как это даже довольно часто бывает, есть своя не вписывающаяся в общий тренд, не очень напряженная работой мысли, белая ворона или как его там. Ну и как вы и многие другие догадались, это был Илья.
И если сначала Илья, всё время, когда все испытывали радость, своим хмурым лицом изображал из себя большого умника, то теперь, когда этого требовало задание, он, совсем не выказывая уважение к окружающим, начал кидать на них свои, хоть и с виду улыбчивые, но явно злонамеренные взгляды. Ну, а главное, он, как будто бы и не собирался выполнять то, что было предложено выполнить всем здесь сидящим. Конечно, можно задаться вопросом, а с чего это вдруг, хмурость на его лице, взяла и уступила своё место какой-то там улыбке, когда как, по её мнению, хмурое выражение, ему гораздо более к лицу, нежели эта безвольная гримаса.
Наверное, после того как заканчиваются эти моменты неопределенности, которые своей этой не характеристикой, больше чем удручают вас, и когда наступает время прояснения, вызванное озвучиванием определенных пределов окончания этого промежутка неопределенности, как в нашем случае конкретики заявления Коко, то это и приносит своё облегчение и сопутствующее ему радостное настроение. Но разве радость бывает полной, когда некоторые рядом сидящие, имеют на этот счёт, совершенно отличное от тебя мнение. Ну, дали тебе задание, так значит, сиди и пиши, не отвлекаясь на окружающих. Но нет, Геля не из тех и ей почему-то, не даёт покоя то, как ведёт себя Илья, безрассудно тративший время и не приступающий к работе. При этом Геля не делает каких-то особенных замечаний, а просто толкает Илью локтём в бок, сопровождая всё это действие, своим полного укора взглядом, который надо признать, возымел своё действие, и Илья, достав ручку, ещё раз взглянул на экран и принялся за работу.
– Ну всё, время закончилось. Попрошу вас сдать ко мне на стол работы. После чего, у вас есть десять минут, погулять. – Огласил приговор, вошедший в конференц-зал, какой-то в обёрнутом вокруг шеи шарфе очкарик. Отчего, глядя на него, да не только на него, раз многие взяли эту моду, ходить в тёплых помещениях в этих аксессуарных шарфах и шапках, Илью всегда прошибал холодный озноб, и ему и впрямь, сразу же хотелось одеть чего-нибудь типа того, тёплого.
Наверное, этот вид моды нёс в себе нечто такое, что на уровне подсознания, заставляло вас, завидев ознобливого модника, вступать в ряды этих поддерживающих новомодный аксессуар, тем самым создавая тенденцию и уже новую цепочку, к которой постепенно начинают присоединяться и другие впечатлительные, замерзающие без подобных аксессуаров люди. Так ношение в помещениях вязаных шапок, не имея под собой конфессионального контекста, всего вероятнее, из той же холодной оперы.
Но кто такой Илья, чтобы не носить шарф или брюки лодочки, когда все их носят на данный период времени. Нет уж, и даже если он дерзнул бы и пошёл против течения, то ему всё равно никуда не деться, раз на рынке предложений, не могут себе позволить идти вне тренда и там всегда царит такое разнообразие однообразных трендовых вещей. Да, даже и не это главное, когда демократичность моды, это не состояние души, а всего лишь одна из её типовых сезонных оберток, которые время от времени, в межсезонье, когда Карл, только не тот который Маркс, политически мотивирует Дольче (который не Габбана), снова в тренде.
Ведь всем, до самых нижних трусов Кляйна или туфлей Прадо, прошу прощения они уже не в тренде, а вот Лабутена пока что в самый раз, так вот, всем доподлинно известно, что диктатура моды, самая, что ни на есть жестокая форма власти, которая, невзирая на половые, национальные и возрастные отличия, требует безусловного ей подчинения. А иначе, а уж до этого лучше не доводить, а то вас, такого непонятливого, доведёт до одного места один из её верных адептов, знаток всех стежков египетских и тайн исторических, чьего одного взгляда на вас хватит, чтобы вынести вам модный приговор.
А ведь диктатура моды, тем и опасна, что её насильственность неочевидна для подверженных этому диктату внешнего подражания, которое уже очевидно, ни одно физическое лицо свело с ума, подтянуло и заботоксило, а также загнало в такие нестерпимо узкие джинсы, что и вздохнуть нет сил, ну а самых безбашенных – в анорексию. А разве диктатура, может обойтись без крови? Вот уж кто думает иначе, видимо никогда сгонял с себя лишний вес на этой, ненавидимой всеми беговой дорожке, которая когда-нибудь приведет или легче сказать, а не сделать, доведёт до инфаркта. Правда, стоит вам вечером, после стольких мучений, посмотреть на себя в зеркало, то вытирая сопли кулаком, понимаешь, что кровь и пот были пролиты не напрасно и в походе в ресторан, тебя однозначно будут сопровождать завистливые взгляды, ради которых, ты столько времени изводишь себя в обнимку с железом, но что ты можешь поделать, когда худоба нынче в моде.
Что может быть, тоже совсем не случайно, а возникло в контексте мировых изменений. И когда биомасса Земли стала неуклонно приближаться к критической отметке, преодолев которую, человечеству грозили тектонические бедствия, связанные с изменением орбиты движения планеты, которая, кто знает, в какие ещё Марсы залететь может, то природа для защиты себя и начала саморегулироваться. Так она, через внешнюю модуляцию и подала сигнал, который через моду и стал внедряться в сознание людей, взявших за привычку, а не за столовую ложку, держать под контролем свой вес.
Но это всего лишь гипотеза, разработанная, опять же на заказ, для обоснования необходимости существования этой диктаторской моды, которая на что только не пойдёт, лишь бы достичь своего желанного. Ну, а где спрашивается, все эти правозащитники, готовые снять с себя последнюю рубашку, если, конечно, она не от армани, в защиту угнетенных и оболганных, если они, конечно, стильно одеваются. Что опять же, есть секрет Полишинеля, который, фи, не в теме, со своей шинелью; ватник одним словом.
Илья же, как только услышал это предложение очкарика, было, дёрнулся с места, но опять эта Геля, волнительно взяв его руку, умоляюще посмотрела на него и, сказав: «Давай посидим», – вернула Илью на место, продолжать испытывать затекание ног и ещё кое-какого места, которое, не смотря на замалчивание, есть у каждого, и как и все другие части организма, требует для себя отдыха. А то, понимаешь ли, все эти части организма, выбрали для себя очень удобную позицию, всё время отдыхать за счёт этого места.
– Хорошо. – Присев обратно, ответил ей Илья. «Ну ладно, держись». – Железобетонно заявил про себя Илья и, пытаясь вывести из себя Гелю, уставился на неё. Но если раньше, даже мимолетный взгляд, не оставался ею незамеченным, то сейчас, неожиданно для Ильи, Геля так и оставалась равнодушной, к этой его, вовсю смотрительности. А Геля тем временем, с придыханием, не сводила своего взгляда с этого очкарика, к которому Илья всё больше и больше, стал испытывать свои, как им думалось независимые, но как оказалось зависимые от обстоятельств чувства, близкие к тому, чтобы стать совсем не ближе к этому очкарику, который без всякого на то его согласия, был послан Ильей в очень подальше.
Но ладно этот очкарик, для которого нашлись свои слова не в душе, а так, в источнике мимолетности сознания Ильи, который, чем больше смотрел на Гелю, пытаясь её тем самым смутить, тем больше это дело его затягивало, которое как оказывается весьма увлекательно, когда пристально наблюдаешь за лицом близко привлекательным. Вздёрнутый вверх носик, не только природой, но такой внимательной Гелей, раз за разом морщится, стоит только Илье выдохнуть из своего перегретого тела, на эти не трогательно, но так трогательно моргающие, вслед за её беспокойной мыслью реснички. Ну и конечно, всегда востребованные вами глаза, которые пока что только требовательно смотрят вперёд, но хотелось бы, чтобы они в обратном качестве, смотрели на тебя. «И почему я раньше не замечал всего этого». – Ошарашенный этим осознанием, замер в себе Илья.
–Хорош глазеть. – Наконец-то, бросив и оценив его взгляд, толкнула Илью недовольная Геля.
– Прошу внимания. – Заявила Коко, вернувшись в конференц-зал, уже с другими до этого не присутствующими лицами, которые по своему фендибоберному виду, в отличие от ранее присутствующих, всего лишь в финдиперстовом одеянии, всего вероятней, имели более высокую статусность. Что, определённо говорило о важности текущего момента, который и начала озвучивать Коко, претерпевшая некоторые неуловимые изменения в своей внешности. И если внешне, она всё также продолжала улыбаться, всё же чувствовалось, что под этой улыбкой скрывалась какая-то напряженность.
–Что скажу. В общем, ваши работы не дали нам усомниться в вас и по большому счёту отражают то, что мы и ожидали от вас услышать. Правда при этом, мне хотелось отметить один очерк, который выбивается из общего ряда работ. – Сообщив следующее, Коко поднесла к себе выбранную ею работу и, посмотрев поверх неё в зал, внимательно обвела его взглядом, как бы пытаясь определить автора этого эссе. После чего заявила:
– Я, как понимаю, заметка была написана по поводу встречи патриарха и папы. – И тут же принялась зачитывать:
Поющие в терновнике.
Вот и наступил час истины. Тем же шагом, каким ступал Иисус, следуя своим путём по воде, шли навстречу друг другу главы двух ветвей одной церкви. Так же, как это делают перед боксёрским поединком тяжеловесы, они остановились око к оку напротив своего «противника», для того чтобы наконец-то, посмотреть в глаза друг друга. Патриарх посмотрел на Франциска, Папа в ответ посмотрел на Кирилла.
–Что смотришь на соринку в глазу брата своего, а в собственном – бревна не замечаешь? – постигло откровение обоих патриархов церквей, приведя их в смущение, оттого, что каждый из них видел в глазу брата своего не соринку, а целый склад брёвен.
– Постройте из них новый ковчег и спасите заблудшие души. – Вновь поразило патриархов божественное откровение, требующей небольшой паузы, в течение которой определённо решалась судьба духовности этого мира. Ну, а как только всё уразумелось, то последовал патриарший ответ.
– Теперь, всё легче. – Намекнул патриарх Кирилл папе.
–Очевидно, что это – Божья воля. – Согласился на это предопределение папа Франциск.
По итогам встречи, патриарх и папа, подписав совместную декларацию, состоящую из 30 пунктов, торжественно заложили основу для строительства будущего всемирного ковчега.
– Конечно, это не совсем то, что нам нужно, но… – Обратившись в зал, сделала паузу Коко. – Это довольно оригинально. (В зале поднялся шум от перешептываний).
– Не хотите сами представиться. – После очередной паузы, проговорила Коко, высматривая в зале того, кто же мог быть автором этого эссе. «Может, тот рыжий кудряш?», – размышляла Коко, переводя взгляд с одного на другого. «Хотя нет, ему ещё в песочнице играться. Или вон та, с претензиями на пирсинговую оригинальность. Ну нет, там своя, близко не стоящая к распятию, проколотая философия», – не найдя ответа в своей проницательности, Коко вновь взялась за слово.
–Ну и что так робеем? – повторила свой запрос Коко.
– Да просто я предпочитаю не выделяться. – Приподымаясь со своего места, ответил ей Илья, чьё обнаружение в роли автора, несказанно удивило Гелю, которая на всём протяжении чтения этого эссе, судорожно держалась за его руку.
–Ах вот вы какой, наш герой. – Выделяя отдельную улыбку для Ильи, одарила его своим пристальным вниманием Коко.
–Да, я такой. – Ответил Илья.
– Какой? – Тут же последовал вопрос со стороны Коко.
– Такой, какой вам и нужен. – Несколько дерзок в ответ Илья.
– А не слишком ли вы самоуверенны, молодой человек. – Прищурившись, совсем не возраст, ну и возраст, приметила Коко.
– Вы провокационно меня выделили, ну а я, в соответствии с этим, провокационно ответил. При этом заметьте, я полит-корректен к вашему возрасту. – Не сводя своего взгляда с Коко, ответил ей Илья. Ну а после упоминания Ильёй возрастных реалий Коко, зал замер в мёртвом ауте, ожидая, что же ответит на всё это Коко.
А ведь она уже давно не входила в клуб кому около того, а скорее всего, её уже давно с лёгкостью пропускали в клуб «кому-за», из-за чего ей, в борьбе с возрастом, приходилось постоянно повышать планку рисков. Что, наверняка, отражалось на её внутреннем душевном спокойствие, которое уже было истреплено бесконечными тяжбами с природой и которые постоянно налагали на неё свой отпечаток, записывая на её лице свой морщинистый вердикт.
– А мне ведь всего лишь… – В сердцах выходили из неё порывы души, когда она, глядя в зеркало, замечала новое ответвление морщин на лице. Ну а когда сердце, не просто не находит покоя, а постоянно получает уколы времялётности, то тут уж мира ожидать не приходится. Что в полной мере, ощущали на себе её со коллеги по информационному цеху, ну и конечно же, её идеологические противники.
И хотя в наше время (во время написания) на идеологическом фронте довольно пустынно, в виду отсутствия последней, которая, по сути, всегда была всего лишь поводом или ширмой для конфронтации таких разных и таких одинаковых людей, живущих за или на счёт… А уж кого и чего, и есть та основополагающая идеологическая база данных для всех этих мировоззренческих идей, которыми и питаются идеологи всех мастей и получившая, как и «аль каида», свою нарицательность. Так что хорошие счетоводы всегда в цене, ну а когда за дело берётся счетовод в юбке без шотландских корней, но с присущей ей природной язвительностью, то тут уж только держись за свой, а лучше чужой кошелек. И всё бы хорошо, но природа со своей от балансированной требовательностью, всегда, что-нибудь давая, в тоже время и забирает. Что с предельной ясностью, по вечерам глядя в зеркало, наблюдала на себе Коко, от которой не укроется ни одна морщинка. А тут ещё этот сосунок теребит душу.
– Что ж, я вас прекрасно поняла. – Слишком однозначно улыбнулась Илье Коко. После чего, она, повернувшись к сидящим рядом с ней фендибоберным товарищам, донесла до их ушей то, что только предназначалось им, чем собственно расшевелила и запустила их, начавших перебирать бумаги на столе.
– Сейчас Алексей. – Указав на одного из сидящих фендибоберных товарищей, распорядилась Коко. – Озвучит ваши фамилии и вы, в соответствии с распределением по группам, отправитесь по своим местам. – При этом, несмотря на маячившего перед её глазами Илью, по-прежнему находящегося на своём прежнем месте, в положении стоя, она, смотря на него, почему-то начисто забыла про него. В чём возможно, Илья сам виноват, которого никто за язык не тянул таким образом заявлять о себе, и намекать о том, чего никогда и в любом временном интервале, по отношению к другой временной стадии близкой к несовершенству, не следовало делать.
– Крачевская. Те.. – начал озвучивать фамилии один из фендибоберных господ (наконец-то, а то всё товарищи и товарищи, аж, мозг закипел от такого оксюморона), вызывая ответное шевеление и шум, который по мере увеличения названных имен всё больше разрастался.
– Озвученные господа, прошу вас пройти за мной. – Заявил первый фендибоберный господин, после чего часть пришедших поднимается с мест и направляется за свои поводырем, место которого занимает следующий фендибоберный господин и так далее по цепочке, пока своя очередь не доходит до самых последних из присутствующих здесь людей.
Пока же в рядах участников этого ознакомительного мероприятия происходило это замешательство, Коко отдавала какие-то указания этой своей помощнице Нине, при этом, не забывая, во время оглашения фамилий, время от времени бросать свой взгляд в зал, дабы оценить соответствие заявленной природой фамилии и её носителя. За всем этим столпотворением, мигом улетучились все эти, ещё пять минут назад, так волнующие сердца и голову вопросы сидящих слушателей, которые, как оказывается, не очень-то и усидчивы. И стоило только ногам включиться в дело, как и ход мысли, у них потёк совсем в другом направлении. Да и интересы, становясь более склонными к практическому применению и скорее ищущие не истинность, а правильность пути до того кабинета где будет проходить их вливание в коллектив, уже совсем иные.
Так услышав своё имя, Геля ещё не понимая чему радоваться, всё же обрадовалась, что её имя прозвучало в этих стенах, что уже не может не радовать её. Что же касается Ильи, не забывшего, что его забыли, а значит, можно было спокойно усесться на своё место, это проявление её чувств уже не столь интриговало, как в первый здесь увиденный раз.
– Давай, не теряйся. – Сказала прощание Илье Геля и, забыв обо всём, устремилась за одной из собранных в команду группу.
– Ну, а я, пожалуй, пойду домой. – Наблюдая за последней выходящей группой людей, подумал Илья и, наверное, не было ничего легче сделать, как взять и, поднявшись со своего места, отправиться восвояси, если бы не одно но, сидящее там, напротив него и не сводящее с Ильи своего взгляда. И чем дольше длилась эта пауза, тем сложнее было для Ильи прекратить её, сумевшую незримым образом сковать его по ногам, рукам, и особенно по губам.
– Вы, я смотрю, и молчать умеете. – Наконец-то нарушила тишину Коко.
– Пытаюсь восстановить свои репутационные потери. – Удивил Коко своим ответом Илья.
– А что так. Неужели, почувствовали свою вину? – спросила Коко.
– Я не думаю, что лишнее напоминание, будет мне и вам на пользу. – Ответил Илья.
– Знаешь, у меня есть одна слабость. – Поднявшись с места и выйдя из-за стола, сказала Коко. – Я, видишь ли, люблю хамло.
– Будоражаще аморальное. – В свою очередь, поднявшись со своего места, ответил ей Илья.
– Тебе ещё представиться возможность услышать ответ на свой вопрос, что не каждому дозволено. – Ответила Коко. После чего без всяких точек или, по крайней мере, точек с запятой, покинула конференц-зал, оставив Илью недоуменно рассуждать, а что, собственно, он здесь делает и зачем ему всё это. И уж когда его мысль добралась до виновницы всех этих его злоключений – Гели, которая явно способствовала созданию всех этих условий, которые привели его не просто в это место, но и вызвали эти все головняки, как в конференц-зал ворвалась сама виновница Геля.
– Стоит только подумать … – Начал было говорить Илья, но Геля не собираясь его слушать, схватила его и потащила за собой.
–Да ты толком-то объясни, что случилось? – Проявил вопросительное упрямство волочимый Гелей Илья.
– Странно, чем же ты слушаешь, когда тебя называют. – Покачивая головой, назидательно отчитывает в ответ Илью Геля.
– А по конкретней нельзя сказать? – Илья не сдаётся и всё спрашивает.
– А чего не понятного. Тебя назвали вместе со мной, но ты как всегда, где-то витаешь в облаках. – Строга в ответ Геля.
– Будешь такой не выносимо строгой ко мне, я на тебе никогда не женюсь. – Очень серьезно заявил Илья, на что, конечно же, получил свой ожидаемый ответ – этот промелькнувший блеск в глазах Гели, который уже сколько раз сегодня сопроводился ему толчком локтя в бок. После чего, он сраженный таким коварным ударом Гели останавливается, держа себя почему-то совсем за другое место и заявляет, что не ожидал такого от неё и что ему теперь, просто необходимо зайти в одно место, которое благодаря случаю находится прямо перед ними. Так коварно обосновал своё решение зайти в чертоги, под знаком двух нулей Илья.
– Ну, мне сказали, чтобы я мигом туда и обратно слетала за тобой. – Плаксиво попробовала остановить Илью Геля.
– Находясь в столь не скромной близости к этому знаковому месту, не хотел бы пошлить, но я так и быть, только туда. – Смутив Гелю, Илья вырвался из её рук и прошёл в туалет, который надо признаться, своим внутренней отделкой порадовал Илью.
«А ведь в последнее время, для удивления уже и не осталось места в жизни. Вот только туалеты, иногда радуют и удивляют, ставшего таким придирчивым отечественного пользователя этих общественных мест». – Размышлял Илья, не забывая вспоминать Гелю, которая так не аккуратно складывает свои вещи в сумку, из-за чего ему сейчас приходиться стоять и смывать следы её помады со своих рук, правда, в умывальнике, а не как очень жизнелюбивые парни в биде, которое куда не глянь, а уже поставили. Высушив руки, Илья, следуя какому-то ненасытному желанию – полюбоваться собой или может быть, наоборот, из чисто практической пользы, дабы не забывать, кто ты есть, ещё раз решил взглянуть на дорожку в зеркало, как вдруг ему в глаза бросилась, не понятно каким образом не замеченная им до этого, сделанная помадой на зеркале надпись.
«Здесь не смог здесь сможешь?»
И что интересно, так это то, что, не смотря на свою замысловатость, трудно сказать почему, но эта надпись была принята Ильей на свой счёт. Некоторая нахрапистость, отсутствие знаков препинания, наводила на мысль об одном субъекте прописания, который, немыслимо каким образом, смог оказаться здесь.
– Смотри-ка, что-то новое. – Выйдя из кабинки, как провидение, дал о себе знать вечно куда-то пропадающий Модест.
– А ты, какого? – удивленно спросил того Илья.
– Какого такого. Всё со вчерашнего не могу перевариться, вот и сижу здесь. – Измученным голосом, ответил Модест, чем смутил в Илье остатки его вчерашней вымутненности, которые встав на защиту своего практически однокашника, напомнили о себе Илье. И он, почувствовав доходчивый до самого затылка болевой призыв, осознал своё, в некоторой степени зазнайство перед подверженным такой системной болезнью собрата по похмелью, перед которым все равны. И если ты себя сейчас чувствуешь даже очень ничего себе, то знай, что это всего лишь временно и тебя в любой момент может настичь чаша сия, в особенности, если она вчера была слишком уж сильно наполнена до краев.
– Ого. Где-то я уже, что-то подобное видел. – Пододвинув Илью, уставившись на надпись, сказал Модест.
– Знаешь, это однозначно он. – Заявил Илья.
– Пожалуй, соглашусь. – Выразил согласие Модест.
– Так ты здесь давно? Так сказать. Э, находишься. – Уставившись на Модеста, спросил его Илья.
– Ты, наверное, хотел сказать сидишь. – Улыбнулся в ответ Модест и, не дожидаясь ответа, заявил. – Да, с самого того момента, когда пошёл с тобой за водой. Но ты, как я понял, не пробился к выходу, так что я и заглянул и сюда. С тех пор и обитаю здесь.
– Я уже давно подозреваю, что ты большой любитель этих мест, раз мы с тобой в основном здесь и встречаемся. – Улыбнулся Илья.
– Наверное, в этом есть своя, какая-то сермяжная правда. – Засмеялся Модест.
– Ну так, что насчёт надписи? – Дав просмеяться себе и Модесту, спросил его Илья.
– Да, любопытные сегодня здесь дела творятся. – Начал Модест. – Ведь когда я сюда зашёл, здесь на зеркале была написана совсем другая фраза. – Заставил побледнеть Илью Модест.
– И? – не выдержав паузы, разорился на букву Илья.
– «ДоКоко терпеть будем?». Как тебе? – внимательно наблюдая за бегом внешней эмоциональной мимикрии, мало чего понимающего Ильи, озвучил написанное Модест.
– Всё так странно. – После небольшой паузы, потраченной на сбор здравых мыслей, ответил Илья.
– И не говори, чертовщина какая-то.
– Ну а ты, разве никого не видел, или по крайней мере, не слышал? – спросил Илья.
– В том то и дело, что меня на моём месте, даже никто не потревожил, когда как я, выйдя сюда, вижу, что здесь кто-то всё-таки побывал. – Пожимая плечами, сказал Модест.
– Ладно, мне надо идти, а то уже Геля заждалась. А с этим потом, как-нибудь разберемся. – Взглянув на Модеста и давая тому понять, что и ему не мешало бы, последовать вслед за ним, заявил Илья.
– Нет уж, только не сейчас. – Сделав притворное лицо, ответил Модест. – Не слишком уж подходящее место для знакомства. Не так ли?
– Согласен. Ну ладно, крепись. – Бросил напоследок Илья и скрылся за дверью туалета, оставив Модеста наедине со своими мыслями и действиями.
Илья же, выйдя из этого места от которого пахнет одиночеством, ну и иногда, и другими вещами, приготовился получить нагоняй от Гели, которая, наверное, не рассчитывала с его стороны на такую задержку, но к его удивлению, в коридоре его никто не ждал. И Илья решив, что он окончательно разозлил Гелю, после чего та, ничего другого не придумала, как на произвол судьбы бросить его здесь среди не дружественных к нему элементов, а возможно даже и с чьей-нибудь креатурой личности. Ну а что делать и что делается в таком случае, зависит от личностных особенностей индивидуума, и если одна часть прибегает к расспросам, то Илья, предпочитавший опираться на свою, а не на чужую внутреннюю интуицию, решает действовать в согласии с ней, а именно, как бог на то положит.
