Игорь Михайлович Поликарпов
Я не хочу умирать
– Соберись и будь внимательна.
Я искоса взглянул на него и хотел уже продолжить разговор с девушкой. Но та, игнорируя наше присутствие, развернулась от нас по направлению к барьеру, за которым виднелся прекрасный солнечный горный пейзаж, и начала делать простирания. Она выразительно начитывала мантру «ом мани падме хунг» на каждом припадании к покрытой мраком поверхности опоры. Девушка совсем не обращала внимания на мои попытки продолжить свои направленные к ней обращения. Странник неподвижно стоял, сложив ладони на уровне груди, серьезным взглядом смотря на нее сзади. Внезапно он возник прямо перед ней, так что, встав в очередной раз, она, на секунду замерев, невольно посмотрела ему прямо в глаза. Странник, не отводя взгляда от девушки, четко проговорил ей:
– И дела ваши осудят вас.
В тот же миг он раскатисто хлопнул в ладоши, и девушка исчезла.
Я задумался, насколько же это было безвыходно иронично – в последнее мгновение перед смертью заглянуть в бездонные глаза Странника.
Мы стояли в тишине. Я искал в пейзаже то, что уже могло бы быть нарушенным в этой горной идиллии. Внезапно Странник спросил меня:
– А почему ты решил, что мы «за пределами пространства»?
– А разве это не так?
– Может и так, но мне интересно, почему ты так решил.
Я не отвечал ничего. Я как будто бы постарался забыть про вопрос Странника, целью которого было лишь подловить меня. Не произнося ни слова, я принялся внимательно изучать великолепие представленного пейзажа. Я обратил внимание, что ракурс мог меняться по моему желанию: не надо было даже хлопать в ладоши. Я решил оставить Странника на время одного. Одним своим намерением я и вовсе убрал давящие границы барьера и спокойно «парил» над горными вершинами, покрытыми снегом. При полете я не ощущал никакого сопротивления встречных воздушных потоков. Хотя, наверное, я и их мог «включить», но мне нравилось перемещаться абсолютно непреткновенно. Я даже мог видеть сквозь объекты.
На некоторое время я забыл про девушку и просто перемещался в свое удовольствие, любуясь пейзажем. Это было чем-то весьма похоже на полеты во сне, с той лишь разницей, что осознанности в этот момент было намного больше, наверное, даже больше, чем в привычной реальности. Это точно был не сон.
Странник в это время сосредоточенно рассматривал что-то в комнате девушки. «Подлетев» к нему, я поинтересовался:
– Что ты ищешь?
– Приведем все в движение? – игнорируя мой вопрос, спокойно ответил он. И немного помедлив, добавил: – Не ищи подоплеку, меня заинтересовало, какой у нее был выбор украшений.
Я промолчал. В принципе, тот факт, что Странник интересовался этим, уже был немаловажной подоплекой в понимании его природы, но в тот момент я не хотел думать об этом. Я лишь, с какой-то тоской взглянув на девушку и ее избранника, сказал:
– Поехали.
Все произошло молниеносно. Бревно, падающее под углом, всей своей массой влетело девушке в голову и придавило ее к полу. В это же время начало складываться и основание дома. Кровать тут же завалили обломки крыши, балки и штукатурка. Все происходило очень быстро, почти единомоментно. Супруг девушки повалился вместе с теми обломками, которые падали отовсюду. В итоге под натиском снежного потока дом начал складываться, хороня под собой новоиспеченную семейную пару. Вся природа вокруг содрогалась. Мне казалось, что я чувствовал и даже видел смещение тектонических плит, провоцирующих это бедствие. Стихия никого не щадила, в том числе и эту девушку, которая так старательно простиралась перед мигом смерти. Было уже ничего не разобрать в беспорядочных руинах. На образовавшийся разгром полетела новая огромная волна снега, которая стерла из вида последние следы происшедшего. Все это заняло около пяти секунд. Мне не было нужды смотреть это в замедленном действии или наблюдать сквозь объекты, что же именно себе поломала наша буддистка.
– The sun is rising, – едко заметил Странник.
– Иронично, – заметил я, вспомнив смысл этой когда-то очень популярной песни. Почти сразу же я продолжил: – Мне кажется, это ценно – осознавать момент своей смерти. – Еще немного помедлив, я колко добавил: – Даже видя твое лицо за мгновение до встречи с ней.
– Ты бы не хотел умереть во сне? – с видимым интересом поинтересовался Странник.
– Конечно, нет! Я хочу осознать состояние наступающей смерти.
– Зачем?
Я задумался, но почти сразу опомнился, понимая лукавство Странника.
– Что значит зачем? Я не хочу просто так уйти.
– Но ты ведь все равно уйдешь. Так или иначе.
– Ты же говорил, что главная разница между людьми не в том, как они жили, а как они встретят смерть.
– И какая же разница? – совершенно серьезно поинтересовался мой призрачный собеседник, как бы экзаменуя меня.
Я хотел ответить, что разница в посмертной участи, но своевременно понял, что, может, никакой посмертности и нет. Несколько секунд я стоял в задумчивости, но, взглянув на Странника, озвучил ему свою внезапно появившуюся мысль:
– Так ты ведь есть! Не знаю, что ты о себе думаешь, живешь ты или существуешь, но ты есть!
– Ну, во всяком случае, ты уверен, что меня видишь и со мной разговариваешь, – улыбнувшись, ответил Странник и следом задал вопрос:
– Тем, что ты меня воспринимаешь, ты пытаешься обосновать посмертное существование?
– Возможно. Быть может, мне просто надо в это верить.
– Надо или хочется? – рассмеявшись, он ехидно добавил: – Ты ведь эгоист, желания в приоритете.
Чуть подумав, я довольно решительно сказал:
– То, что ты прав, не отменяет того, что это чушь. Ты ходишь по кругу.
Тем не менее я задумался в очередной раз о том, что поиск некого спасения и общения с Богом, который сотворил нас по своей любви, может быть абсолютным проявлением эгоизма. Исходя из идеи, которую предложил Странник, следовало, что сама вера являлась не более чем метко спроектированным следствием желания.
Внезапно Странник, с кажущимся упоением глядя на горный пейзаж, спросил меня:
– А может быть, есть лишь безысходный фатум сансары?
– Но я хочу верить, что что-то есть за пределами этой жизни, помимо циклических перерождений.
– Может, и есть, но кто тебе сказал, что ты будешь приобщен к этой запредельности?
– Ну, ведь ты есть! – поспешно, повторяясь в своих измышлениях, необдуманно сказал я.
Странник посмотрел на меня с доброй улыбкой и сказал:
– Сейчас мы вместе ходим по кругу. Кто тебе сказал, что я есть?
– Ну, даже если ты есть только в моем сознании, то, может быть, и я есть во снах какого-нибудь Брахмы? – немного задумавшись, предположил я.
С иронией, но абсолютно спокойно Странник ответил:
– Брахма снится Вишну, ты снишься Брахме, а я снюсь тебе. – Выдержав небольшую паузу, наводящую драматизм, он довольно растянуто добавил: – А Вишну снится мне…
Засмеявшись, Странник закончил:
– Как ни крути, цикличность.
– Ты ведь себя в этой цикличности в основание поставил!
– Ты говоришь не подумав. В этой схеме любой одновременно и творец, и творимое, спящий и снимое.
Немного встрепенувшись, я прокомментировал:
– Это все верно, только при условии, что ты действительно даешь существование Вишну.
– Если не я, то кто?
– Я не знаю кто, но не ты. Я лучше буду верить в триединого Бога, дарующего жизнь, – немного наивно проговорил я.
– Поздний индуизм. Относительно поздний, разумеется: тоже пришел к идее триединого Бога, так называемого тримурти. Шива-Брахма-Вишну.
– По-моему, их называют в другой последовательности, – заметил я.
Немного усмехнувшись, Странник пояснил:
– Я предпочитаю ставить Шиву во главу тримурти.
– О! Видимо, поэтому ты показываешь мне моменты смерти!
– Смерть – это вершина жизни, как ни крути. И Шива не такой уж и разрушитель.
Я ничего не ответил, а лишь немного полюбовавшись горным пейзажем, все столь же прекрасным, обратился к своему собеседнику, начавшему хранить задумчивое молчание:
– Давай убираться отсюда.
– Ты же научился махать руками. Дерзай.
Немного подумав, я вскинул руки и медленно начал опускать их, гася цвета прекрасного пейзажа до тех пор, пока не оказался в окружении темноты своих плотно сомкнутых глаз.
Глава 6. Наемник
Разрывая тьму, я открыл глаза.
Уже не медитируя, я все еще сидел со скрещенными ногами и выпрямленной спиной. Меня вроде бы начинало сковывать чувство безысходности, но в то же время я ощущал распирающую энергию в своих руках.
Это я завершил спектакль!
Это по своей собственной воле я вернулся сюда!
Это я проецировал все эти фантазии об умирающих людях!
Я был Брахмой!
Я был Альфой и Омегой, Алеф и Тав!
Я породил это глубиной своей данности.
Меня, конечно же, одолевало беспокойство, что в любой момент может возникнуть он, как обычно, со скошенной набок улыбкой, но я гнал эти давящие мысли от себя прочь. Катастрофа на высотах была последним его трюком, сынициированным в обход меня.
Я понимал, что эти сцены смертей хочу видеть только я. Но я не представлял, какая же сцена должна прийти следующей. В том, что она должна прийти, сомнений у меня не было никаких.
Внезапно я вспомнил про продукты и решил, что наконец-то пора перекусить. В конце концов, не едят призраки. Дабы доказать себе свою материальность, я медленно встал, не опираясь на руки, и пошел готовить свою картошку и салат, которые уже явно меня заждались. Я предпочел варить картошку, как и планировалось, в мундирах. Положив вымытые клубни в кипящую воду, я принялся нарезать овощи для салата. Делал я это довольно сосредоточенно. Я вспомнил, как в детстве расстреливал фрукты и овощи пластиковыми пульками, а затем бережно и весьма заботливо извлекал засевшие глубоко в теле фрукта патроны. Я улыбнулся, представив, как я мог бы сшивать разрезанные овощи. Отбросив эти бессмысленные воспоминания и возникшие следом мысли, я довершил готовку и наконец-то благополучно поел.
Настроение было приподнятое. Как ни крути, хорошая (по крайней мере, сносная) еда повышала всякие серотонины и окситоцины, ну или что там еще. В этот момент мог бы появиться мой проводник, колко поясняя, что именно является так называемыми гормонами радости и что именно их повышает.
Я решил, что хватит уже нюней. Пора без него посмотреть, как люди достойно встречают смерть. Я поднял руки и щелкнул пальцами. Разводя руки в разные стороны, я начал медленно и сосредоточенно опускать их. Внезапно, но вполне ожидаемо я перестал чувствовать их. Опора под ногами исчезла и так же внезапно появилась вновь. В этом полумраке теперь, как и прежде, ноги стояли во тьме. В руках у меня уже были маркер и планшет с листком бумаги. Пока еще абсолютно непрозрачное стекло было немного на периферии. Как и раньше, от него исходило ровное и совсем не режущее глаза, несколько мрачноватое освещение. Я щелкнул пальцами и зажег дополнительный свет в пространстве вокруг себя. Свет благополучно появился. Не совсем было понятно, откуда он шел и что было его источником, но создавшаяся теплая атмосфера напоминала таковую в комнате Александры.
Опора под ногами оказалась, во всяком случае на вид, всего лишь аккуратно уложенным бетонным полом серого цвета. Я бросил взгляд на барьер. Он постепенно начинал становиться прозрачным, и я различил, вернее даже, четко увидел аккуратно одетого мужчину лет 40 в военной форме бежевого цвета. Ростом мужчина был ощутимо ниже меня, но довольно крепкого телосложения. На поясе у него висели ножны, из которых торчала рукоять ножа. Стоял мужчина возле какого-то одноэтажного дома, возле которого находилась большая машина под цвет окружающей местности. Местность вокруг была скорее пустынная. Было похоже, что мужчина был непосредственно на каких-то боевых или учебных действиях. Это, конечно, могли быть и просто военизированные игры, но раз уж это был момент смерти, то вполне могло быть и что-то реальное. В любом случае атмосфера была явно не домашняя. Доступный мне обзор был сосредоточен на мужчине, и я не видел, что происходило вокруг. Я принялся внимательно разглядывать все, что было возможно. Мужчина застыл в тот момент, когда внимательно смотрел куда-то в сторону. Разумеется, это могло говорить о том, что что-то начинало происходить там, куда был обращен его взгляд. Однако мне показалось, что его взгляд был слишком спокойным, хотя и сосредоточенным. Ничто не могло дать мне ясного понимания, отчего же этот, скорее всего, военный должен умереть.
Я решил уже позвать его на разговор. Мне интересно было пообщаться с человеком, близким к военной тематике. Я задумался: а что, если он спросит о причине своей смерти? Я уже был готов в манере Странника сохранять невозмутимую неопределенность. В итоге, широко взмахнув руками, я завис в позе распятия и задумался о своих первых словах. Затем я щелкнул пальцами обеих рук, и мужчина возник прямо передо мной, лицом ко мне, примерно на расстоянии одного метра.
Я опустил руки и командным голосом проговорил:
– Время!
Я, все так же стоя с маркером в одной руке и планшетом в другой, начал уверенным голосом говорить уже ставшую привычной для меня фразу:
– Через шестьдесят секунд ты вернешь…
Мужчина сработал молниеносно. Два взмаха, и я ощутил, как что-то полоснуло меня по горлу, и почти в тот же момент мощный удар в солнечное сплетение сбил меня с ног. Мои письменные принадлежности выпали у меня из рук, а из горла сразу же начала хлюпать, видимо, кровь.
В это же мгновение я увидел, как в темном плаще поверх своего темно-багрового балахона возле мужчины возник Странник. Мужчина тут же, без толики промедления, четким поставленным ударом вонзил довольно крупный нож, который был у него в правой руке, Страннику под подбородок, явно, желая повредить тому какие-то жизненно важные органы. Мужчина сразу же выхватил нож и в тот же миг проделал какой-то хитрый молниеносный трюк: присев и оказавшись сбоку от противника он нанес Страннику все так же быстрый и глубокий удар этим же ножом в верхнюю часть внутренней поверхности бедра левой ноги, теперь, вероятно, пытаясь лишить противника возможности ходить. Затем, так же молниеносно встав, военный мощным ударом ноги попытался сбить Странника, но безрезультатно.
Странник уже начинал истекать кровью, но стоял монолитом. Его раны сильно кровоточили, но на вид не вызывали у Странника ничего, кроме усмешки.
Военный замер на несколько мгновений в неопределенности, но следом, заметив, что я лежу в полном сознании и внимательно наблюдаю за боем, резко рванулся в мою сторону и, оказавшись возле меня, нанес довольно глубокий удар своим ножом мне в грудь. Как мне показалось, он целился прямо в сердце. Ударив, мужчина, как и раньше, незамедлительно выхватил нож из раны и сразу же рванулся обратно к Страннику. Тем временем я чувствовал, как из моей груди начала, быстро пульсируя, вытекать кровь. Я поймал себя на мысли, что из горла и из груди кровь вытекает по-разному. Не могу сказать, что из груди она вытекала так же хлюпая. Я понимал, что это, должно быть, была моя кровь, однако, хотя и ощущая, что она вытекает из моего тела, я не чувствовал никакой боли. Я продолжил молча наблюдать за сценой, разворачивающейся у меня на глазах. Странник смотрел на военного, всхлипывая от смеха, наполняющего его легкие кровью. Мужчина нанес ему еще несколько, несомненно, поставленных и точных ударов, но, несмотря на нанесенные раны, военный не мог сдвинуть Странника ни на йоту. Весь наряд Странника уже был пропитан его же кровью, которая жутковато сочеталась с расцветкой его одежды. При освещении, которое появилось по моей команде, это выглядело жутко. Кровь продолжала покрывать одежды Странника, и ее остановка, видимо, и не предвиделась. Вероятно, одной из задач военного было вызвать у нас обильное кровотечение, и у него это мастерски получилось.
Странник продолжал ровно стоять, обливаясь потоками темной и более светлой субстанции, вытекающей из него. В какой-то момент мужчина, видимо, запутавшись в происходящем, со всей силы вонзил нож, вероятно, в сердце себе. Он тут же выдернул нож из раны, и из нее потекла кровь.
Я знал, что смерть от раны в сердце не наступает мгновенно. Мужчина даже не потерял сознание. Он безмолвно, так же как и мы, истекая кровью и хрипло дыша, смотрел на своего стойкого оппонента, который, несмотря на литры вытекающей из него крови, оставался живее всех живых.
Мужчина не терял сознание, а лишь сполз на колени. Покрытый кровью Странник, игнорируя его присутствие, подошел ко мне и с булькающей хрипотой в голосе сквозь смех сказал мне:
– При-гх-знаю-х-сь, меня это по-гх-радовало.
Я сердито ответил, тоже истекая кровью:
– О-рхг-станови к-гх-ровь.
Странник, в очередной раз хрипло рассмеявшись, иронично спросил:
– Тебе не н-гх-равится к-гх-ровь? Во мно-хр-гих к-хр-ульту-гх-рах она нап-фх-рямую связана с ду-гх-шой.
– Мне-х не нравится-х, что в-гх-се вок-гх-ру-кх залито-х твоей ду-хг-шой! – насколько это было возможно, прокричал я.
– Ну, вот ви-хр-дишь, у меня х-есть ду-гх-ша, значит! П-хр-олюбуйся-х, насколько она обильна, – иронично заметил Странник. Затем, не говоря ни слова, он аккуратно провел тыльной стороной ладони по моему лицу. Я почувствовал не обжигающий жар, исходящей от его руки. Изо рта у меня продолжала течь кровь, так что рука Странника, которая и так вся была в крови, обагрилась еще и моей кровью. Затем он слизал ее со своей руки. В этом действии наша кровь перемешалась.
Я взмахнул рукой, заживляя раны Странника. Он грустными глазами, в которых скрывалась бездна, посмотрел на меня.
– Доволен?
Я взмахнул рукой второй раз и залечил свои раны. Крови вокруг было немыслимо много. Пожалуй, один только Странник потерял больше пяти литров.
– Откуда у тебя столько крови? – проигнорировав риторический вопрос моего собеседника и странное действие, которое он проделал с моей кровью, спросил я.
– Может быть, я широкой души человек, – ответил он и громко рассмеялся, на этот раз без противных всхлипываний. Через пару секунд он добавил ернический вопрос:
– Ты следишь за временем?
Я обернулся на мужчину, который все еще абсолютно пустым взглядом наблюдал за нами, видимо, думая, что ему снится безумный сон.
Понимая, что диалог с военным уже едва ли получится, я поднял правую руку вверх и решительно проговорил:
– Время!
Ничего не произошло.
– Прошло только пятьдесят две секунды, – ухмыляясь, объяснил Странник. – Я же говорил, что времени столько, сколько должно быть. Можешь даже руками не махать, – добавил он и, с прищуром поглядев на меня, продолжил:
– Или ты, правда, решил, что это моя придумка?
– Тут все твоя придумка! – прокричал я. – Почему я не могу отправить его обратно?!
– Не суетис-с-сь, – растягивая последний согласный этого слова, тихо прошептал Странник.
Внезапно мужчина исчез.
– Даже махать руками не надо, – улыбнувшись, сказал мой собеседник.
Я молчал. Перед тем как посмотреть за стекло, я оглядел себя и Странника. Кровь больше не текла, но ее следы были повсюду. Моя разношенная кофта была в крови, и я чувствовал эту свежую, имеющую свой специфический запах кровь у себя на своем теле. Странник был невозмутим. Кровь явственно отпечаталась на его черном плаще и на балахоне, который и так был под цвет крови. Не знаю уж, что происходило с ощущениями в этом пространстве, но хотя я и не чувствовал боли, я отчетливо слышал ее насыщенный запах.
Я ничего не говорил Страннику, но он наверняка и безо всяких вопросов ясно чувствовал, что я не понимал, что именно убьет мужчину.
Несколько минут я старательно молча продолжал рассматривать каждый сантиметр пространства, так и не находя подсказок. Мужчина пока еще стоял без движения, в позиции внимательного вглядывания куда-то вдаль. Мне не настолько была важна причина: в конце концов, и раньше она не всегда была очевидна. Мне просто не хотелось признавать свое поражение.
Наконец, сдавшись, я спросил:
– Ну и какая причина смерти?
Немного помедлив, Странник ответил:
– Это же ты его вызвал.
Улыбка расползлась по его невозмутимому лицу.
– Я еще раз спрашиваю, какова причина его смерти? – медленно проговорил я.
– Удар ножом в сердце? – иронично предположил Странник и засмеялся.
Мы постояли секунд десять в тишине. Странник, внимательно понаблюдав, как растет мое раздражение, наконец-то обратился ко мне:
– Ты представляешь себе скорость полета пули, выпущенной из снайперской винтовки?
Так вот, значит, что случилось! – моментально прорезала мою голову мысль. Но я сразу же остановил ее. Я понимал, что Странник может путать.
– Нет, – спокойно ответил я.
– Ты думаешь, что я тебя путаю? Я ведь никогда не обманываю.
– Это не был бы обман, ты же не называл самой причины.
– И все же в этот раз я был ясен, как артериальная кровь, и прям, как точный удар тебе в сердце от этого парня.
Я молча посмотрел на Странника. Через несколько секунд он спросил меня:
– Ты мне поверил? Даже в неозвученную версию? Похоже, что мои мысли предстали пред тобой так же ясно, как предстает кровь, вытекающая из пробитого сердца, – расхохотался Странник, все еще развивая тему крови.
– Ну так запусти его, – недовольно сказал я.
Странник широко улыбнулся и произнес:
– Я ракурс сделаю поинтересней.
С этими словами он, взмахнув руками, резко повернулся влево, так что его плащ весьма эффектно на несколько мгновений поднялся в воздух. Границы барьера исчезли, и ракурс нашего обзора довольно резко поменялся. Мужчина был метрах в пяти от меня, однако я смотрел на него со спины. Вокруг была явно военного назначения техника со стволами, расположенными прямо на ней. Странник щелкнул пальцами, и я услышал резкий шлепок, как бы плетью, возле моего уха. В это же мгновение военный резко всколыхнулся. Несмотря на то, что я был у него за спиной, я видел, как из его груди разлетелась кровь и, видимо, куски плоти. Он упал. Во время его падения я услышал приглушенный звук «пуфф» где-то позади меня. Я обернулся, но кроме однообразного пейзажа поднимающихся склонов холмов не увидел ничего особенного. Трое человек с автоматами также в военной форме быстро выбежали из дома и, крича что-то на иностранном языке, принялись занимать позиции, безопасные с учетом потенциальных выстрелов. Странник стоял с улыбкой, приоткрыв рот явно под впечатлением от представленного действия. Я резко спросил его:
– Что это был за хлопок возле меня?
– Ну разве не чудо? – все так же со взглядом, исполненным радости, ответил Странник.
– Слушай, чудотворец, это твои проделки?
– Отнюдь. Это физика.
Переведя взгляд на меня и все так же восторженно улыбаясь, он риторически спросил:
– Разве она не чудесна?
Я взмахнул руками, вернув нас в пространство барьера подальше от этой физики. Пол был залит кровью. Странник с печалью в глазах спросил:
– Тебе не интересно, что будет дальше?
– Я не хочу там находиться! – прокричал я и, взмахнув рукой, убрал неприятный звук, который шел из-за стекла.
Несколько секунд мы простояли в тишине, и, переведя свой взгляд на тело мужчины за стеклом, я наконец задумчиво спросил:
– Кто был этот мужчина?
– Наемник. Он, видимо, играл какую-то важную роль. Снайпер обычно абы кого не убивает. К тому же мужчина был явно начеку. Ты обратил внимание на точность и быстроту его движений?
– Я видел лишь частично. Он меня очень неожиданно сбил с ног, – немного задумчиво сказал я и, чуть помедлив, спросил:
– А почему он так быстро среагировал с обнуленными эмоциями?
– Мастерства не обнулишь, – улыбнувшись, ответил Странник.
Вспомнив, как мужчина сбил меня с ног, я рассудил:
– Его удар был намного мощнее и, похоже, точнее твоего.
Несколько секунд посмотрев мне прямо в глаза, Странник уверенно произнес:
– Я тебе говорил, что удара не было. Получается, что в твоем воображении я не такой уж и сильный.
– Ты призрак и плод моего воображения! Я сам запустил сюжет, а ты лишь та часть меня, которая позволила мне завершить происходящее, – на одном дыхании выпалил я давно приготовленную мысль.
Усмехнувшись, Странник иронично заметил:
– Как ни крути, а у тебя удар хуже, чем у военного. Полюбовался бы пейзажем. Может быть, снайпера заметил бы.
– Я не хочу. Мужчина умер и умер, и бог с ним.
Странник, изображая любопытство, переспросил:
– Может быть, богиня? Сехмет или, допустим, Минерва?
– Это просто была фигура речи! – рассерженно сказал я на повышенных тонах.
– ЛО ТИССА ЭТ ШЕМ АДОНАЙ ЭЛОХИМ ЛАШШАВ, – выраженно произнес Странник на непонятном мне языке с каким-то странным акцентом.
– Что это было? – немного напуганно спросил я. Это звучало в исполнении Странника как какое-то грозное и устрашающее заклинание.
– Не употребляй имя Господа Бога твоего всуе.
Повисла пауза.
Почти тут же на подобной волне ко мне пришла одна мысль, навеянная воспоминаниями:
– Я вспомнил одну интересную фразу из Евангелия: «И бесы веруют, и трепещут». Ты ведь веришь во что-то, ну или, во всяком случае, допускаешь возможность.
Странник, несколько секунд пристально посмотрев на меня, без каких-либо изменений в лице прокомментировал мое предположение:
– Я не трепещу. Да и к тому же я не бес.
Еще несколько секунд поглядев на меня и немного усмехнувшись, он добавил:
– Да и не из Евангелия это. Почитай на досуге Библию. Интересные истории и размышления с примечательной концовкой.
– Мне это неинтересно.
– Ты же часто задаешься вопросами о богах. Можешь «Бардо тхедрол» почитать. Это из другой оперы, но довольно примечательно движения страстей показаны. – На секунду замолчав, Странник продолжил: