Хаим Калин
Яблоко транзита
– Мы тебя, Алекс, услышали, надеюсь, услышал ты и нас. Передай русским: решение примем в ближайшие двадцать четыре часа. Совпади оно с позицией Москвы, узнаете из новостей; наш основной канал связи с русскими сей момент и правда задействовать не следует. А завтра утром прежним маршрутом тебя переправят обратно, в Египет.
– С Константином? – уточнил эмиссар.
– Тот уже в пути, – бесстрастно заметил Яхья Синвар и отключил микрофон.
Глава 8
Лондон, 18 мая 2021 г. 21.30
Виктор Сомов, глава службы безопасности «Открытой России», детища Михаила Худорковского, лихорадочно поглядывал на телефон, одновременно сверяясь с часами. Наконец, решившись, привел в действие гаджет. Абонент не отвечал, и Сомов хотел было сбросить набранный номер, когда прозвучал сигнал соединения.
– Извините за столь поздний звонок, Михаил Борухович, – выказал учтивость своему работодателю Сомов, продолжил: – Ситуация – экстренная, не терпит отлагательств.
– Путин преставился или Сечин к первой жене вернулся в намерении выставиться на президентских выборов двадцать четвертого? – поинтересовался, само ехидство, Худорковский.
– Куда проще, хоть и с первым персонажем прямая связь, – раскладывал по смысловым полкам проблему Виктор Сомов. – Объявился путинский душеприказчик. Не поверите где. Настоящая клетка.
– Подожди, Виктор, – смутился Худорковский, – я вспомнил: ты обещал по нему отчитаться, выследив его.
– Верно, Михаил Борухович, только мало что вышло, – сокрушался Сомов. – Локдаун спутал все карты. Но не по телефону…
– Ладно, приезжай, – постановило начальство.
На Худорковского нахлынули воспоминания, хаотичные, не связанные межу собой, но в какой-то момент он переключился на недавний разговор. Точнее, заклинился на одной из его фраз «Не поверите где. Настоящая клетка», его заинтриговавшей. В итоге рассудил, что, сколько бы «клетка» не звучала аллегорично, ее смысл не предполагает двояких толкований: скорее всего, Алекс Куршин, конфидент-советник президента России, влип, причем капитально, себе уже не принадлежа. Коль так, то почему бы этим не воспользоваться – изменить комбинацию, вдохнув в нее новое содержание? И, по размышлении здравом, первоначальная вводная Сомову – «списать» Алекса Куршина, мастерящего протез на ахиллесову пяту президента, была импульсивной, производным эмоций. В новом контексте куда полезнее Куршина перевербовать или хотя бы «разговорить», черпая инфу о монархе, нежели устранить, как полезного трону советника. Разумеется, окажись «клетка» вне российской «юрисдикции».
Сомова насторожил лик Худорковского – многих масок, наслаивающихся друг на друга. Тот калейдоскоп подспудного, будто откровением для приближенной к шефу персоны быть не мог, хотя бы потому, что у крупных личностей многоярусный фасад намерений и самоощущений – общее место. Между тем сегодня босс был «в ударе», транслируя пляски подсознания без купюр на свой «монитор».
– Начни-ка ты, Виктор, с инфы, почему с Куршиным во Франции не получилось? – сориентировал Худорковский главу безопасности, преобразившись из многоликого демиурга в заинтересованного слушателя.
– Да, собственно, подробностей мизер: выездная бригада моих друзей из-за остановки авиасообщения добраться в Селесту, где Куршин заякорился, не могла, а рекомендованные мне французы не оправдали авансов. Если вкратце, то это не те люди, откровенно левые, – отчитывался порученец разных, включая терминальных дел. – Я просёк это из их первого отчета, предварительной рекогносцировки, в котором просматривалось скорее обыгрывание задачи, нежели ее реализация. Достаточно того, что по душу Куршина откомандировали бабу. С их слов, она будто с опытом и нужной квалификацией, но, попася Куршина неделю, свалила, точно сезонная прости господи. Утверждала, что объект якобы домосед. Если и выходит на прогулку, то в сопровождении двух женщин, подруги и ее дочери. Причем маршрут их в центре города, под неусыпным оком многих камер. Аванс, правда, вернули без задержки. И то хорошо…
– Облом, возможно, к лучшему, – подбодрило поникшую безопасность начальство, продолжив: – Ладно, выкладывай, где он. Клетка, хоть не золотая?
– Он – в Газе и клетка, отнюдь не золотая. Что упрощает мне жизнь в русле поставленной задачи. Более того, не исключено, задачи, как таковой, уже нет… – играя желваками, озвучил Сомов.
На мгновение Худорковский застыл, переваривая услышанное, после чего с несвойственной ему бойкостью озвучил:
– Давай, Витя, давай! Не томи душу!
Сомов, распластав на лбу ладонь, казалось, решал, с чего начать. Будто определившись, вскинул голову, но единого звука не произнес – отсутствующим взором смотрел куда-то в сторону от визави.
– Э, не залипай, безопасность! – возгласил по обыкновению сдержанный Худорковский, после чего щелкнул пальцами.
– Да, извините, Михаил Борухович, голова ходором; мастак это Куршин попадать в историю. Он, как урка, живущий мимолетными инстинктами, которого наперед и взад не прочитать, – объяснился Сомов. И сразу пустился в сказ, сколь неисповедимы пути парламентера на службе у императора, переперченного патриотизмом и вселенскими амбициями:
– В общем, мой источник из нашего МИДа нашептал: Куршин, командированный самим Кремлем в Египет (чтобы якобы добиться остановки обстрелов Хамаса Израиля), канул в неизвестность и не один – с сотрудником отдела безопасности посольства России в Каире. У этой миссии Кремля какой-то мутный, неизвестный даже МИДу интерес, поверх прочерченного. В итоге двоицу заманили в пресловутое «метро» Хамаса, где их следы теряются. Будто баба с воза кобыле легче, когда за тебя разгребли, но тут, боюсь, не тот случай. Коль исчезли двое, один из которых посольский, то маловероятно, что закопали. Грохнуть парламентеров союзника, да еще зубастого? Да это за пределами и вероломства. Сомнительно. Следовательно, скорее всего, задержаны, на какое-то время… То есть реальный шанс Куршина достать. Дело за малым – привлечь Хамас, их руками… У коллеги выход на представительство Хамаса в Лондоне. Уже зондировал, будто есть о чем говорить. Зарядили, правда, несусветную сумму – миллион фунтов и то предварительно. В общем, такая канитель…
– Что тебе сказать, Витя?.. – вновь навлек на себя фасад галопирующих мыслей и чувств Худорковский. – Мы заплатим, дело того стоит. Но меняем техзадание: не растворять, а стеречь, как зеницу ока. Вплоть до президентских выборов, то есть, по меньшей мере, три года. Но это неточно, многое будет зависеть от того, чем Куршин поделится, сколь бы дорога в Газу ни была дальней и кишела крокодилами, – Худорковский исподтишка взглянул на Сомова, – после чего посмотрим. С бабками, поступим так: четыреста тысяч аванса, остальные шестьсот разобьем на двенадцать платежей по пятьдесят тысяч. Их выплата предваряется ежемесячным видео доказательством, что фигурант жив и в своем уме. Как-то так, у меня всё…
Сомов сглотнул невидимый комок, точно распрощался с неподъемным бременем, казалось, дорогу дальнюю прослушав, а может, не предвидя тягот спелеологии на Синае.
***
Туннель между Сектором Газа и Египтом, 19 мая 2021 г. 11.00
Алекс натужно дышал, за Угрюмым, здоровяком в районе сорока, не поспевая. Туфли, недавний стресс, нехватка кислорода – гремучая смесь, малосовместимая с движением во владениях песка, хоть и уже хоженых.
Без оглядки на опыт невеселого знакомства, Алекс воспринял прежнего, навевавшего дурные воспоминания проводника без эмоций, рассудив: главное – маршрутом владеет, стало быть, в исходную точку вернет. При этом сближения общностью цели не вышло – предложение себя назвать Угрюмый пропустил мимо ушей. Впрочем, он и так безмолвствовал. То и дело оборачиваясь, лишь властно зазывал рукой, к комментариям не прибегая. Однажды будто прозвучало по-русски «Давай!», но Алекс в этом уверен не был.
Где-то минут через двадцать Алекс, поймав ветер близкого избавления, вписался в темп и подтянулся к Угрюмому вплотную. Тот даже недоуменно взглянул на ведомого – Алекс понимающе улыбнулся.
Вскоре донесли звуки зуммера, но настолько слабые, что Алекс поначалу находил их подземной фата-морганой, сродни видениям в пустыне. Между тем трели крепли, побудив Угрюмого на мгновение остановиться, после чего прибавить шаг. Тут Алекс струхнул, предположив, что зуммер – сигнал, возвещающий признаки израильской диверсии по обрушению «метро» посредством новейшей технологии, с началом войны во многих заголовках СМИ. Подумал: «Надо же, и могилы не будет, а то и констатации смерти, пропал без вести – и весь сказ».
Тем временем зуммер уже резал слух, чей источник, казалось, совсем рядом – Угрюмый перешел на бег, даже не предложив Алексу ускориться. Через метров триста на боковой стене, справа, обозначилась металлическая коробка, внешне, распределительный щит. Распахнув дверцу, Угрюмый порывисто извлек трубку, по внешним признакам, полевого военного телефона и, переведя дух, нечто крикнул в мембрану по-арабски.
По мере того как абонент Угрюмого нечто вещал, у первого наливались свинцом и без того недобрые глаза, которые, в конце концов, обрели направляющие цели. Гаркнув нечто на прощанье, проводник повесил трубку, после чего уставился на одушевленную единицу из транспортной накладной в лице Алекса, мобильного приложения тайн большой политики.
Между тем тот взор мало что передавал, скорее, был обращен в себя, нежели буравил подопечного. Алекс всем нутром сгруппировался, осознавая, что его гипотеза о диверсии – ложная, и по вновь открывшимся обстоятельствам он снова в игре, как и прежде, чужой. Вопрос только: какой именно?!
Угрюмый вдруг навлек на себя лик расслабленного дружелюбия, мало вяжущийся с его привычным образом – громилы с умеренным профилем опасности. И неспешно двинулся к визави, в десяти метрах от него. Алекс, однако, на нежданную метаморфозу не купился, заподозрив подвох – сделал шаг назад. Занял причудливую стойку – нечто переходное между настроем за себя постоять и дать деру. В итоге не совершил ни того, ни другого – лишь затравленно смотрел на поводыря, который силился изобразить подобие улыбки – явный диссонанс грубо вырубленному, пасмурному лику костолома.
Сблизившись, Угрюмый положил Алексу руку на плечо – тот вздрогнул, но руку не сбросил, хоть и сжался в сгусток афронта. Угрюмый хмыкнул и, убрав руку, объяснился на ломаном русском, после вчерашнего «Давай-давай, впэрод» Алекса не удивившего:
– Абратна идом, метро взрыв – Исраэль сделала. Нэльзя! – и вперил в подопытного парламентария мутных расчетов взгляд.
– Откуда русский знаешь? – огорошил не столько Угрюмого, сколько логику события Алекс.
Проводник прищурился, выказывая, что вопрос им то ли не понят, то ли он усматривает в нем подвох. Между тем его отклик – признак того, насколько физиогномика спорная отрасль знаний:
– Жена – Украина. Арабский – плохо совсэм…
Алекс заразительно рассмеялся и, чуть подумав, сообщил:
– Я сам с Украины. Так что послушаем твою жену – и вновь рассмеялся, правда, наигранно на сей раз.
Поменявшись места (Алекс впереди, Угрюмый – конвойный), двоица устремилась на восток, откуда стартовала полчаса назад. Угрюмый струил легкое возбуждение от задачи, переигранной на диаметрально противоположную, время от времени ощупывая в кармане пистолет, а конвоируемый – стресс человека, приплющенного зловещей неизвестностью.
***
Кремль, 21 мая 2021 г. 16.00
Хозяин земли русской 2.0 на себя обычного – небогатого на эмоции меланхолика – походил мало, струя какой-то нездоровый, плотоядный интерес. Предмет его болезненного внимания необычен – несколько листов А4, каллиграфическим почерком плотно исписанных. Автор того чистописания не женщина-аккуратистка, а, не поверить, солдафон, причем на седьмом десятке, к тому же тяжело пьющий. Правда, служивый непростой – не кто иной, как начальник Генерального штаба ВС России генерал армии Валерий Герасимов.
Между тем снискал он лавры не только в ратном деле, но и в учебе – золотой медалист суворовского училища и красный диплом выпускника военной альма-матер, где, надо понимать, был одержим первенством во всем, благообразием письма включая.
Но откуда это школярство в наш оккупированный многофункциональным компьютером век? Ведь сверхзанятый Герасимов не Дарья Донцова, крапающая свои тексты от руки, писатель-олигарх, могущая себе позволить ту или иную богемную вольность, да и женщина, средоточие слабостей и капризов как-никак.
Дело в том, что те ладные листы – базовая концепция оккупации Украины, замышленная хозяином Кремля и впервые в черновом варианте сформулированная, причем в одиночку, одним начальником Генерального штаба. О новоявленной «Барбароссе», помимо инициатора и самого исполнителя, неизвестно никому, даже министру обороны Шойгу. Реляция эта в единственном экземпляре; вводная исключала копии, впрочем, к вящему удовлетворению самого Герасимова, ясно осознававшего насколько токсична монаршая идея. Не отверг он ее лишь потому, что воспринял авантюру как очередной каприз ВВП, с недавних пор подсевшего на военную бутафорию о якобы непобедимости русского оружия. Разумеется, с подачи ближнего круга, озабоченного одним – потрафить эго тирана взамен незыблемости насиженных хлебных местечек. Потому Герасимов ничтоже сумняшеся и выдал клон «Барбароссы», в полной уверенности, что дальше самолюбования в окрестностях прожекта у президента дело не пойдет. Дурак дураком, конечно, но будто не шизофреник. Надо же, подмять под себя вторую по площади в Европе страну, к тому же густонаселенную, где до пятьдесят восьмого горела земля под сталинским сапогом, причем в областях, никогда независимости не знавших! Даже российских флагов не напасешься, а о добитой или разворованной технике и вспоминать лишнее…
Последний листок «замысла» века брошен в бумагорезку, и хищник в лике президента, прогнувшись, заделался мечтателем с мессианскими всполохами в очах. В том чертополохе обнажались: гордо реющий над планетой Андреевский флаг, марширующие по Шанзелизе, Унтер-ден-Линден, Крещатику колоны российских гвардейцев и вяло помахивающий им и публике богдыхан, владыка всея человековейника.
В своем воспарении ВВП принимал разные лики – то горделивую осанку, то сытую расслабленность, то мрачную сосредоточенность, но в какой-то момент будто опомнился, возвращаясь к своему обычному фасаду – колбе с задымленным содержимым, что, по обыкновению, знаменовало переход к трудам праведным. И правда, ВВП потянулся к селектору, где активировал вызов Игоря Костюкова, начальника ГРУ Минобороны РФ. Услышав голос адмирала, треснувшего от столь редкого, чреватого нагоняем звонка, с ноткой игривости спросил:
– Ну что, адмирал, время сверлить дырку под орден?
Ответа не последовало, хотя и звуки шумно сглотнутой слюны сверхчувствительная мембрана уловила – адмиральский ум, взлохмаченный высочайшим звонком, принял приглашение в Екатерининский зал за эвфемизм мазать свой лоб зеленкой… Все же вскоре безотчетно выдавил из себя:
– Да-да…
– Почему не вижу отчета службы? Задача-то из приоритетных,– сменив тональность, строго спросил президент.
– Отчет в пути, – скороговоркой выдал глава военной разведки, спихнув бремя шока. Между теми беспардонно соврал, не имея малейшего представления, о чем речь. Но не суть, главное – заступил на должность.
Президент ухмыльнулся, проделав привычный для него иезуитский трюк – вбросить вводную, не обозначив ее содержания; чем дольше он безраздельно царствовал, тем чаще питался фастфудом холуйства и унижений чиновников высшего звена. Когда же жертва нагло врала, отводя угрозу, нередко мнимую, то с одержимостью садиста выжимал последние соки ее достоинства.
– Так отчет, о чем? – поинтересовался сама невозмутимость президент.
– Об этом, как его?.. – точно хронический троечник проблеял морской волк в адмиральских погонах.
– Ясно, старая песня. Домашнее задание – не для вас, для того парня… – продолжал ломать комедию президент.
– Мы всё по уставу, как отче наш… – надулся бравый адмирал, учуявший подвох.
– Не дождешься! – картинно сокрушался ВВП. – Мода такая – выставлять президента толмачом. И швей, и жнец, и на дуде игрец – ловко устроились… – пресытившись любимым хобби – троллингом, президент взглянул на часы и бесстрастно справился: – Так как ваш Алекс Куршин? Вернулся восвояси?
Глаза и уши армии вопрос расслышал отчетливо, но еще больше сконфузился: кто такой Куршин со смешным позывным Алекс, он не знал, причем категорически, ибо память его не подводила. Но будто мобилизовавшись, обратился к смысловой отмычке – вопросу на вопрос:
– Какой Алекс имеется в виду?
– Видать, всю ночь зажигал, коль без понятия, что под носом творится. Я, по-моему, глава государства, а не приевшаяся жена, которой можно впаривать без разбора… – предупредил о неполном служебном соответствии президент.
– Простите, ничего такого, просто… – осекся Костюков, хотевший было упрекнуть ВВП в предвзятости: мол, какого лешего мне помнить личный состав агентов, исчисляемый тысячами. Но благоразумно осекся – вдруг само по себе рассосется.
Тут ВВП, человек феноменальной, в разрез своему посконному происхождению, памяти, вспомнил, что когда годом ранее Куршин вновь объявился в России, режим его содержания требовал экстренного пересмотра. Ведь обоз убийственного для президента компромата, который Куршин неким образом, хоть и без всякого умысла приращивал, простирался уже за горизонт.
Для начала напрашивалась смена куратора, ибо тандем опекунов «Нарышкин-Бондарев», намекавший президенту, что одержимость Куршиным, как минимум, непатриотично, был сродни мутирующему вирусу, который рано или поздно угробит трон. Потому шефство над Куршиным оказалось в зоне компетенции ГРУ, которое разыграло перед прежними кураторами искусный спектакль: будто Алекс Куршин, «перепрев» от монаршего подряда, рванул в Украину, к отчим камням.
Для легализации события исхитрились внести в тамошнюю базу данных запись о пересечении Куршиным границы и даже вмонтировали в видеоархив пропускного пункта «Гоптовка-Нехотеевка» эпизоды его выезда из России и въезда в Украину.
Между тем в момент перепланировки задачи адмирал был в отпуске, собирая ежевику на Алтае, и монарху ничего не оставалось, как, плюнув на перекос субординации, вверить мониторинг Куршина заму Костюкова – генерал-майору Сафронову и даже поработать техперсоналом – передать последнему досье конфидента, прежде изъяв его у СВР.
Таким образом, никаких заданий по Куршину глава ГРУ не получал, более того, мог в условиях хронического аврала службы его не знать. Более того, Сафронов, вполне вероятно, даже не ввел шефа в курс дела, подписав максимальной секретности обязательство о неразглашении проекта «Алекс Куршин». И не кому-нибудь, а Самому. Так что, получалось, упрекать генерала было не чем…
– Вот что, Игорь Олегович, – объяв предысторию события, стал сворачивать разговор президент, как и в прологе, на свой извращенной психики лад: – вижу, каши с вами не сваришь, левая рука не знает, что делает правая. В службе полный бардак. Хоть самому засучивай рукава. Ладно, дам подсказку: Алекс Куршин, командированный ГРУ в Египет, – его курирует Сафронов. Надаюсь, вдвоем у вас выйдет отчитаться. Через два часа мне на стол доклад, – нечто бессвязно промямлив, ВВП закрыл линию, не простившись. Впрочем, он и не здоровался.
ВВП витал между фрагментами черновика Великого натиска на запад – источник давнишних вожделений, и невнятицей телефонного упражнения по проверке чиновничьей воли на вшивость, испытывая неясной причины дискомфорт и озадачился: собственно, почему пристал к его смысловому берегу Куршин, когда у всех помыслов украинский контекст, заполонивший повестку? Дело всей жизни, его завещание потомкам, набранное червонным золотом, и проходной консультант, пусть он эталон изворотливости бок о бок с апостолом Удачи – как вяжутся? С чего бы это?..
А с того, сообразил, наконец, президент, что интервенция в Украину столь многотрудное, из одних знаков вопроса предприятие, что не обойтись без закулисных маневров и даровитых переговорщиков – таких, как Куршин, который, скорее всего, внес важную лепту в остановку Хамасом обстрелов Израиля в рамках объявленного вчера перемирия и, как следствие, становление перспективной для России расстановке сил в регионе. Стало быть, довольно ему по европам галлопом, пусть перебазируют обратно, чтобы был под рукой. Стоп! По-моему он из Украины… Лажа, может заартачиться… А службы для чего? Проедать бюджеты, подворовывая? Задницу пусть рвут!
Отчет ГРУ об итогах миротворческой миссии Куршина – вразрез высочайшему поручению – в Кремль до конца рабочего дня так и не поступил, впрочем, без всяких последствий для службы. Тему зажевал визит Бортникова, который улаживал с ВВП кандидатуры казнокрадов и мздоимцев, кандидатов на арест, негласное расследование дел которых на финишной прямой, накануне выдвижения обвинений.
Глава ФСБ долго и нудно зачитывал установочные данные фигурантов, дабы, не дай бог, не репрессировать блатных, негласно приближенных к трону или знакомцев президента по Питеру и советской сигуранце. Таковые обнаружились, точнее, по ряду «околпаченных» президент галочкой не расщедрился, резолюцию отложив, что означало: у этих – иммунитет. Чуть позже Бортникова посетило: оказывается, и спецслужба, оснащенная лучшими кадрами и техникой, может чего-то не знать. Поскольку «помилование» даровалось сразу семи топчиновникам, то толстым намеком замигало: ФСБ, будто опорно-двигательный аппарат режима, но, получается, нос по ветру не держит. Как бы самому в этот или схожий список угодить…
Следующий день захватила новая текучка, так что когда рапорт ГРУ по Куршину был президенту к вечеру явлен, то был им поначалу принят за разведданные о военной группировке Египта на Синае, по неразберихе Генштабом не в тот почтовый ящик вложенные. Но, вчитавшись, ВВП увидел отклик на свой запрос, как и причину задержки рапорта, в сухом остатке информативного (конфуз навлек президентский пунктик читать отчеты и донесения с второго-третьего абзаца). Текст захватил ВВП настолько, что он его прочитал еще раз, на сей раз без купюр:
«О миссии А. Куршина в Каир сообщаем следующее. Несмотря на особые усилия по склонению Самеха Шукри, главы МИД Египта, предпринятые нами в содружестве МИД РФ создать платформу прямых переговоров между спецпосланником РФ и руководством Хамаса успеха они не имели. Склонить первого к нашей формуле миротворчества не удалось. В результате наша каирская резидентура запросила у администрации Газы любую приемлемую для обеих сторон площадку в обход несостоявшегося посредничества Каира.
Администрация Газы, однако, ничего не нашла лучшего, как предложить встречу на территории Синайского полуострова, в египетской юрисдикции, но своего присутствия не заявляя. Безальтернативность ситуация вынудила нас с предложением согласиться. Решение потребовало немалых усилий логистики по реализации плана, как то задействование нашей агентуры в ВС Египта по обеспечению коридора для спецпосланника к искомой цели, что едва удалось.
Встреча предполагалась на синайском отрезке неизвестного египтянам туннеля, то есть в самом его начале. Поначалу все шло штатно. В оговоренной точке спецпосланника и его сопровождающих представитель Хамаса встретил, после чего последовал спуск в туннель. На поверхности оставался наш агент, египтянин, доставивший делегацию к месту назначения, и который должен был спустя три-четыре часа спецпосланника с сотрудником безопасности доставить обратно в Каир.
Однако в означенное время делегация не вернулась, кроме того, зайдя в туннель, сопровождающий не сделал контрольного звонка, который подтверждал бы штатный режим миссии.
Спецпосланник и его эскорт, оказалось, были почти сразу задержаны и препровождены на территорию Газы с мешками на головах. Как пояснил наш сотрудник, спустя сутки освобожденный и возвращенный в Египет, причина задержания – подозрения в работе на «Моссад», который под русским флагом якобы нацелился – посредством спецпосланника, гражданина Израиля, – совершить покушение на главу Хамаса.
Тем не менее в 17.30 того же дня (18.05.2021 г.), Хамас связался с нашим резидентом, сообщив, что переговоры начаты и оба наших человека целы и невредимы. Важно заметить: на все его обращения выяснить, что произошло, Газа полдня дня отмалчивалась.
Утром следующего дня (19.05.2021 г.) Хамас информируем резидента об отправке спецпосланника в точку исхода, приблизительное время прибытия 12.00. Двумя часами ранее этим же маршрутом был переправлен сотрудник отдела безопасности посольства. Почему отправка была раздельной, выяснить не удалось.
К условленному часу спецпосланник не появился. Прождав его два часа, агент отправился в Каир. На обращения резидента Хамас отвечать перестал, молчит уже двое суток.
Тем временем, на следующий день, объявив об одностороннем прекращении огня, Хамас заключает перемирие с Израилем. При этом наш источник, приближенный к политбюро Хамаса, сообщает, что по ряду косвенных и прямых признаков между этим событием и миссией миротворца – прямая связь. Однако, кто он – имя, кем командирован – источник не знает. С его слов, тайна за семью печатями. При этом источник утверждает, что миротворец жив и начиная с 19.05.2021 г. содержится под охраной на одном из секретных объектов Газы. Источнику известен лишь факт изоляции иностранца, который, на его взгляд, и есть миротворец, поскольку с началом военных действий никто, помимо последнего, на территорию автономии не въезжал. Место нахождения миротворца, полагает источник, завтра-послезавтра выяснится, поскольку еду арестанту доставляет двоюродный брат источника, владелец кафе. Тем самым, можно предположить, что у фигуранта особый привилегированный статус. Еще, выяснил сегодня источник, интересант задержания миротворца – за пределами Газы, и это не официальная структура, а частное лицо
Мы убеждены, что проблема А. Куршина в ближайшие дни будет так или иначе решена. Замначальника ГРУ генерал-майор И.А. Сафронов».
ВВП в несвойственной ему манере резко выхватил ручку из пенала, дабы выдать резолюцию, но передумал. Подперев кулаком подбородок, задумался. Сквозила при этом не работа ума, а электрика злости, грозы. Кто тому провокатор, выстраивалось само собой. Вскоре, однако, президент обрел приличествую должности основательность и, склонившись над рапортом, на одном дыхании вывел резолюцию:
«Хотя вслед событию кое-что проделано, вся операция – однозначный провал. Почему пошли у Хамаса на поводу, дав добро на переговоры в туннеле Хамаса? Не понимали, кто они такие? Теперь латаем марлей дыры, не предлагая ничего внятного? Как спецпосланника освобождать, представляете? Так вот, известите руководство Газы о безоговорочной передаче миротворца египетской резидентуре, пригрозив немедленным отъездом наших военных инструкторов и консервацией поставленной им техники. На раскачку им – два дня, не более. Если это не сработает, даю добро на силовой вариант. Отчитайтесь через трое суток. Президент Российской Федерации». Подпись.
Глава 9
Сектор Газа, 26 мая 2021 г. 2.30
Неделя бессонницы и муторных рефлексий, перемежаемых экскурсами в телекартинку и маранием бумаги – конвульсии несварения неизвестности и как-то себя занять. И никакого самолюбования заложенным в вечность кубиком, о благосклонности которой к себе и не помышлял. Триумф маленького человека, по небрежению истории-гуляки в разы укрупнившего свой масштаб. Пусть одномоментно, зато в краю – пасынке Всевышнего – вновь воцарились почтальон и молочник, отодвинувшие канонира на второй план. Пусть ненадолго, до очередного межобщинного хамсина.
Однако катапультировав героя на пятачок славы, Творец тотчас выставил тому отложенный штраф за промахи в его мудреном «диалоге» с прошлым. Не успел герой и воспарить, как столь же стремительно был приземлен на территорию беды и ущемлений – в очередную в Одиссее клетку с круглосуточной вахтой. Единственно, что подслащивало пилюлю неволи – с питанием на убой и в сорока километрах от дома, исчезни вдруг вековая вражда, колючка, КПП и блокпосты…
Алекс лежал на скрипучей, третьей молодости кровати, закинув руки за голову и буравя взором бетонный некрашеный, как и все помещение потолок. Обиталище – классическое бомбоубежище жилого дома, квадратов двадцать пять-тридцать с воздуховодом. Но что там наверху Алекс не знал – доставили сюда с мешком на голове, впрочем, как и при «новосельи»18 мая, в день знакомства с Газой.
Шок вероломного, за гранью логики ареста на полпути между Газой и Синаем не отпускает. Не рассеяли его и знаки внимания к арестанту, будто несовместимые с суровыми порядками автономии: приязненность охраны, кабельное телевидение, проведенное в первый же день, привилегированные условия столования, раздобытые по первому требованию лекарства, тетрадь для записей.
Фермент депрессии – загадка, кто инициатор его драмы, столь кардинально переигравший комбинацию. Ведь кроме Кремля, в числе задач которого – спрятать концы сверхсекретной миссии, интересантов не замечалось. Но это в терминах разумной, общепринятой логики, в измерениях же экстрима (практика спецслужб, криминал, пр.), Алекс понимал, она иная.
Между тем вероломный трюк Кремля едва втискивался в доступные ему критерии анализа. Стопроцентная герметизация секретных поставок Москвы Газе и миссии, сопутствующей ей, достигались одним – физическим устранением переговорщика. Следовательно, его более чем сносная консервация не стыковалась с гипотезой. Не верил Алекс и в злокозненность руководства автономии, решивших поквитаться с заносчивым эмиссаром с присущими Востоку коварством и витиеватостью.
Из чего следовало: заказчик акции – извне сложившейся парадигмы. То есть производное неизвестных прежнему раскладу обстоятельств. Абзац…
Нежданно-негаданно Алекса потянуло ко сну, да так, что столпотворение и дум, словно в пылесос потянуло, в той глиссаде на мгновение проявились пластиковые мешки трупов, чей ряд не умещался в диапазон обзора. Воплотился спуск не в многоточие ночи, а в обрыв сущего.
Жжение вены левой руки – все, что Алекс внимал, сподобившись в недвижимый куль плоти и чувств. Однако со временем тот очажок пустил всходы, оживив конечности и зрение.
Ощущения качки гамака, лучи фонарей, прыгающие по фронту, по бокам – натужное сопение, едкий пот. И речь, будто до боли знакомая, но не усваиваемая.
Мало-помалу прыгающая среда встроилась в картинку, набиравшую резкость. Наконец, вернулось «я».
Он – на носилках, которые тащат четыре жилистых парня, переговаривающиеся на иврите с вкраплениями русского и прочего мата. Их русский – нечистый, смахивает на фонетику сына, прибывшего в Израиль в шесть лет.
