Хаим Калин
Затвори за собой поднебесье
– Все по теме или все по Левину? – уточнил Перов.
– Что там, что здесь… а хотя, есть кое-что… В его компьютере обнаружен черновик романа, жанр – авантюрно-приключенческий. Язык – русский, хотя английским владеет не хуже. Показали работу критику, тот – неплохо, хотя и не без свойственных дебютанту огрех. Есть здесь что-то, но ухватиться не могу… – «Дипломат» пользованных тампонов бизнеса покусывал губы.
– Зато я знаю, – откликнулся после некоторых раздумий Перов. – Запустите-ка на него – вот кого… Полину Дашкову… Организовать их встречу, думаю, не проблема. Можно вклинить случайное знакомство в тур, когда он поедет в отпуск, или у него в Штатах, на каком-нибудь приеме. Жанр у «парочки» – тот же, да и одного племени они… Ну а то, что Дашкова краля, и упоминать лишнее. Вот на потаенном его и разведем… Писака! Бабками пресытился – славу подавай! Клюнет, как пить дать клюнет!
Лица приглашенных вытянулись от изумления, и воцарилась тишина. Первым оклемался «дипломат» – подхватил со стола папку, поставил на попа. Утопив подбородок в верхнее ребро скоросшивателя, с едва различимым озорством смотрел на Перова.
– Недаром вас гением разведки зовут, генерал, – молвил Сафронов, все еще испытывая ребро жесткости. – Вопрос, однако: у Дашковой образцовая семья, как с этим?
– Твои проблемы, Костя, – выдал на диво ценное указание Перов. Рассеянно посмотрел по сторонам, давая понять, что аудиенция окончена.
Глав 17
Через две недели, по прибытии, Олегу вновь удалось переговорить со Светланой. Попыток меж тем была уйма. Наевшись вдоволь «Абонент временно недоступен», калифорниец отметил про себя: «Дикторша ни в дугу, в такой тональности возглашать приговор или выговор. Слушать тошно».
Наконец, дозвонившись и расспросив о том о сем, Олег в какой-то момент запнулся, прозревая, что говорить со Светланой… в общем-то, не о чем. Люди они из разных миров, оттого общение не столь затруднено, как беспредметно. Как бы он не изгалялся, разговор вежливости не получится. От насущных реалий Светланы он безнадежно далек, как и неинтересен ей, скажем, рынок американской недвижимости, куда он настойчиво вкладывает прибыль. О чем же подмывает общаться – буквально до безумия похмелья – подаренных этой женщиной мгновениях. Стамбульский опыт вовсе не вянет от несвежего дыхания времени, а лишь нагнетает «мегагерцы» новых, но, увы, воображаемых откровений.
Между тем изливать душу Олег не стал, полагая, что размусоливание интима – занятие, недостойное мужчины. Дескать, что выпало, то выпало, все достояние мое. Хотя бы потому, что сама избранница, не исключено, их знакомство восприняла, как интимное приключение, не больше. А случись наоборот, могла давно поставить крест, руководствуясь житейской мудростью «расстались – с души и плеч долой». Стало быть, его сокровище, у костра которого выпало греться до скончания дней, – автономия полная. Он никогда и ни с кем не поделится, как распирает прикоснуться к ней, после чего наслаждаться лишь тем, что сидит рядом, как кадр за кадром память раскручивает их короткометражку, где проходного и в помине и каждый миллиметр дорог, как в его снах они без устали любят друг друга – до утра, до следующего раза, который на самом деле блеф… А виной всему – отнюдь не затхлая, полная перхоти реальность, а врожденный эгоизм самца, влекомого туда, где проще, надежнее, сытнее.
Тем временем через пень колоду, нервно похохатывая, повенчанная мусульманским Стамбулом пара – видно, оттого аморфно – приближалась к концу беседы, запрограммированному хотя бы емкостью батарейки. По шумовым эффектам угадывалось: Светлана не дома, а в некоем публичном, густонаселенном месте. Уже казалось, что «занавес» вот-вот опустится, когда абаканка, словно обухом, а точнее, с поправкой на регион, бейсбольной битой огрела:
– Как Рейчел?
Олег онемел, будто застукав Рейчел и Светлану за актом лесбийской любви. Вышло это сразу по нескольким причинам. Во-первых, в Анталии «телемост» между пассиями так и не был упомянут. Во-вторых, накануне, Олег встречался с американской гэал-френд и провел с ней без малого сутки. Как и Светлана, Рейчел умолчала о «телемосте». Должно быть, посчитала, что связь сама собой напрашивалась, ведь бой-френд укатил на целых два месяца. Как-никак мужчина, да еще в самом соку… Но, скорее всего, посчитала, что роман между миллионером и коробейницей угроз не таит, точно экскурсия (с кавычками и без) на улицу красных фонарей. Для кошелька разве…
Рейчел была права и неправа одновременно. Олег заведомо не собирался ломать свой налаженный быт, осознавая хлопоты брака, а хоть и романа, с гражданкой России – страны, отгороженной Западом частоколом виз, прочими бюрократическими ловушками.
Между тем, вкусив чары возлюбленной, Олег сподобился в жертву. Никуда не деться: редкие откровения цепляют, вгоняют в зависимость. Дурман любви не развеять переменой мест.
Втюрившись в яркую и незабываемую Светлану, хоть и в личине резонера, Олег принялся сводить счеты с судьбой-злодейкой. Виновников меж тем искал избирательно –не срыва злости ради, а избавляясь от балласта. Свой черный список начал с Рейчел.
Наутро у калифорнийской «гэал-френд на выход» Олега подташнивало. Довлело ощущение, что неделю кряду он ел брюкву, насыщенную крахмалом, но безвкусную, сырую. Переварив обузу, окончательно определился: бесшумно выскочил из постели и убыл, не прощаясь. Как ни странно, разъяснений Рейчел не потребовала – больше она ему не звонила. Так что на Светланин вопрос «Как Рейчел?», оправившись от легкого потрясения, он ответил:
– Она в прошлом.
– Жаль, неплохая женщина, – соболезновала товарке по несчастью абаканка.
Они поговорили еще минуты две-три и распрощались. Светлана напоследок сообщила, что на повестке новый челночный тур, так что вернется примерно через две недели.
– Целую, будем на связи, – поставил точку с запятой король бензоколонки.
Стамбульский ухажер позвонил Светлане через месяц, дабы в который раз прослушать неприветливое, крутящееся на бесконечной ленте сообщение. Позже, не реже раза в неделю, он набирал Светланин номер, но с прежним «успехом». Месяца через три – очередной звонок и как снег на голову: «Номер заблокирован». Ничего не оставалось, как позвонить на домашний пассии. Придавив втемяшившуюся антипатию, Олег отправил второй номер в набор.
Ответил тот же мужчина, на сей раз он изъяснялся без дурацкого апломба и хамоватых закидонов. Больше того, по всему чувствовалось, что Светланин родственник растерян и даже чем-то встревожен. Калифорниец вежливо расспрашивал, а абаканец неохотно, без всякого энтузиазма отвечал. Под конец свояк свой дубовый норов все же выказал: «Откуда мне знать, где она! У нее своя жизнь, а у нас своя!» Олегу почему-то показалось, что в последнее время он повторяет это часто.
Калифорниец мысленно «пролистал» нехитрый перечень присущих человеческому общежитию неурядиц и простодушно заключил: «Скорее всего, промеж родственников размолвка, ну что ж, дело житейское. А возлюбленную, похоже, засосал очередной роман, коль четыре месяца от нее ни слуху, ни духу. И… как бы это ни звучало выспренно, моя наиярчайшая интрига физически себя исчерпала, то же, что в чувствах, со мной до смертного одра». На сей раз поставил точку, без запятой.
Олег больше Светлану не тревожил, хотя порой подмывало обратиться к коду России. Случалось это в выходные, когда он слонялся по дому без дела. Между тем некий невидимый цензор гасил импульс, и даже до раздумий дело не доходило.
Через полгода Олег почти не вспоминал о своей миссии в Стамбуле, вероломно навязанной «Стандарт Ойл». Зато смаковал буквально каждый прочерченный его стамбульской встречей миг и грустил, по большей мере не уясняя раздражитель минора.
В скором времени природа взяла свое, и он склонился к мысли, что пора обзавестись более или менее постоянной спутницей. Своей судорожной непредсказуемостью «салфеточные связи» просто бесили. Меж тем «плод» упрямо не вживлялся, точно виной тому духовная патология.
Промелькнули в ареале, долго не задерживаясь, две молодые актрисы, сохнувшие покорить Голливуд, но дальше эпизодических ролей не продвинувшиеся. Мадлен, бельгийка из Льежа, увлекала чуть дольше, порядка полугода. Прознав, что французский у нее родной, Олег фазу притирки скомкал, если не пренебрег ею. Через неделю, едва с Мадлен познакомившись, распахнул перед пассией двери своей обители. Должно быть, покусился на бесплатного репетитора, ведь даже язык любви требует регулярных упражнений… Интрижку, оказалось, запитывала сдвоенная корысть, так что крутить шарманку ей оставалось ровно столько, пока один из полюсов свое не обретет. Что и произошло. В инициированной Олегом сцене расставания по большей мере аудиторных навыков лингвист в красноречии бельгийке почти не уступал… Замкнула цикл жениховства наставившая рога Лариса из Днепропетровска, символично поквитавшаяся за отторгнутых предшественниц.
Обрастая патиной рутины, жизнь вошла в размеренную колею, и возобладало правило «золотого возраста» все воспринимать как есть. Дни покатили друг за другом чередой недель, месяцев и даже лет – по дороге в будущее, через настоящее, с проездным билетом, который изымают на конечной.
Некогда данное слово Олег сдержал: в Сент-Мориц на неделю съездил, правда, не с Рейчел, а с Мадлен, перед самым их расставанием. Вдруг у подъемника: черная копна волос, персидские глаза и фразы на русском. Застыл на мгновение, но, услышав спустя мгновение немецкое «шайзе», понял, что обознался. Соотечественница, конечно, но из Германии. Почудилась же ему другая, в отличие от страны знакомства не забытая, хоть и безвозвратно потерявшаяся на сорном поле времени.
В ту ночь он почти не спал, беся Мадлен хлопаньем дверцы минибара, чью секцию дубленых жидкостей к утру опорожнил. На вопрос «Что с тобой?» злобно, чуть ли не сквозь зубы, отбояривался «rien»*. И гневил актрису самым зычным в мире «ничего» еще больше. За весь полет «Цюрих-Нью-Йорк-Лос-Анжелес» едва выдавил из себя несколько фраз – сидел нахлобучившись, будто зол на весь мир.
Между тем то был лишь экран, некая техническая завеса, призванная обезопасить, отгородить акустику души. В ней же лилась грустная соната, время от времени расцвечиваемая конфетти и бенгальскими огнями его несравненной и, как он уже не сомневался, единственной в судьбе любви…
Глава 18
(заключительная)
Глаза Олега покраснели то ли от невыплаканных слез, то ли от бескрайней перспективы океана, куда он всматривался последний час, распластавшись на ворсяном полу спальни.
Он уже не помнил, когда леденящий призрак отснятой в китайской тюрьме короткометражки поглотили волны прибоя. Давно исчезла из ощущений и бобина, намагнитившая исповедь возлюбленной в их последнюю ночь в «Карлтон Риц». Растворился и Хью, еще недавно пританцовывавший над волчьей ямой ада, где скорбящему суждено стенать до скончания дней своих. Затушевались и угрызения совести, многократные, неумолимые: «Сам я ее в ту песочницу, своими руками, под наган. Распахнутой наивностью душой!»
Он не чувствовал ничего, кроме мерного, едва различимого фона пустоты. Пустоты мыслей, совести и смысла существования. Пустоты от пупка и до точки, где заканчивается, не начавшись, Ничто. Пустоты, когда в абсолюте ничего не можется…
В вилле напротив залаяла собака, возродив самоощущения – нечто закопошилось вяло-вяло. Он чуть сдвинулся. Тотчас вспышка, осветившая узкую улочку на окраине Стамбула и Светлану, растерянную, босую, со сломанной туфлей в руке. Вновь прилив наркотической нежности, как в кинозале пару часов назад. И наконец окрик самому себе: «Открой же ей, открой и увези прочь!»
Встал на колени, в растерянности ощупал лицо, проверил карманы. Из небытия будто бы воскрес, но почему-то вновь улегся обратно, обхватывая голову руками. Задумался, блуждая между полустанками аллюзий. Вдруг резко вскочил на ноги, увлекаемый роем идей, одна невероятнее другой, но обнадеживающих, ведущих к выходу из завала отчаяния: «Ведь не видел ты ни выстрела, ни мешка. Да и фильм этот – фальшивка чистой воды – настолько сюжет нереален. Как пить дать сварганен в лаборатории «Стандарт Ойл! Ведь в Стамбуле Светлану снимали, так что сфальсифицировать, имея подлинник, ничего не стоит».
Бросился вниз, в гостиную – шлепки кожаных тапок, точно мухобойка, лупили по его барабанным перепонкам. Забурился в электронную записную книжку, но в разделе “S” Светланиного номера не нашел. Искал везде подряд, судорожно переключая кнопки. Уже было отчаялся, когда вдруг осенило: «Мог по растерянности в «С» занести. Там, точно там, больше негде. Не мудрено забыть, ведь с тех пор столько воды утекло».
И впрямь в «С» латинскими буквами «Svetlana», и, как это водится у электронной логики, алфавитно в самом конце. Набор ее домашнего номера, соединение и… повергающее в ужас «Номер заблокирован».
«Не верю, так не бывает, – размышлял он, превозмогая панику. – Прямо технократическая авария на вынос для приглашенных. Линии все блокированы, китайцы на тюремных вышках и некто «лейкой» эпохи Гоминьдана из-за угла снимает экзекуцию на тюремном плацу. Но не для прокурорских анналов, а дабы шокировать публику, причем не рядовую, а самые сливки общества – добрую сотню из калифорнийского высшего света. Неужели Хью сотоварищи столь уверовали в свою безнаказанность, что пробавляются откровенным куражом? Причем ради одного зрителя, чтобы старые счеты свести, разом настраивая на волну новых сношений. Бред, полный бред – сюр-идиотизм с гарниром, стол, правда, шведский – выбирай по вкусу, завались!
Есть выход, есть, успокойся и найди его. Ночь, правда, глухая ночь… Н-да, Абакан – другой конец земли… Собственно, в чем проблема? Сеть, вот куда!»
Пара нажатий – на экране таблица сыскных агентств России с разбивкой по городам. Wow, Абакан – сверху списка. Клацнул мышкой – вот тебе и искомое, но в единственном числе: имя, номер лицензии, телефон, адрес, e-mail. Не раздумывая, аппарат в руки и номер агентства в набор. Между тем на звук соединения Олег задвигал кадыком, точно подавился.
– Алло, говорите, – доброжелательно пригласила линия.
Олег, будто решаясь, чуть вздернул голову, протараторил:
– Свистунов Г.О.?
– ГО, ГО… кто же мы, как не оборона граждан? Геннадий Олегович, можно просто Гена. Здравствуйте, во-первых…
Казалось, что инициалы абонента, редко встречающиеся на Западе, вполне уместны – благодаря дежурной шутке, в которую сыщик их обратил. По крайней мере, белый, как полотно, Олег каламбур воспринял – улыбнулся, хоть и вымученно. После чего сам поздоровался, но почему-то по-военному:
– Здравия желаю.
– Представьтесь, кто вы и зачем? Ба… делишки, вот так номер… – дался диву Геннадий Олегович.
Калифорниец догадался: ссылка на телефонный номер, прочитанный собеседником на определителе.
– Зовут меня Олег, я ищу человека… – замялся Олег.
– Вы по рекомендации? Если да, то от кого? – осведомился Свистунов.
– По интернету вас нашел… – несмело откликнулся Олег, учуяв, что рекомендация – отнюдь не формальность.
– В наших правилах не работать со сторонними, непрозрачными людьми… – Свистунов оттолкнулся ногами, направляя кресло на колесиках к окну. Осмотрелся, но не найдя ничего нового в обстановке глухого, заросшего бурьяном двора, покатил обратно.
– Веруете в предсказуемость души? – взяв в себя в руки, переключился на режим аллегорий проситель.
Свистунов, будто сбитый с толку вопросом, поморщился, но изъяснился на диво непринужденно:
– Не то чтобы верую, но привык на что-то опираться. Ладно, кого вы ищете?
– Свою знакомую, а скорее подругу… – сообщил Олег.
– Это несколько меняет дело, – заметно оживился Свистунов. – Если она лицо частное, не завязанное на криминал или властные структуры, подумаю над вашим предложением. Судя по номеру, вы из Америки или Канады, не так ли…
– Из Америки, – подтвердил калифорниец.
Сыщик поскреб щеку, обхватил большим и указательным пальцем подбородок, задумался. Искал соединительную нить пока расплывчатого, но главное – не вписывающегося в привычные схемы задания. Между тем довольно быстро нашел.
– Видите ли, у нас расчеты только наличными… – вбил колышек натяжения детектив.
– Решим, не волнуйтесь… – заверил Олег. Едва заметная ирония, казалось, звучала лучшим гарантом его кредитоспособности.
Но какого-либо впечатления интонационная шпилька не произвела – сыщик жестко возразил:
– Решим не ответ. Мне нужен аванс.
– Для чего аванс? Помилуйте, я заплачу всю сумму сразу! – пылко убеждал калифорниец.
– Я ведь ясно выразился: без предыстории клиента за заказ не берусь, – напомнил безапелляционным тоном Свистунов, точно тема обкатывалась целый месяц. – Аванс – только за наведение справок! – Но вдруг спохватился: – Кстати, а какова ваша цель: интим, долги, попытка вернуть ее?
– Хочу установить, где она, – сглотнув невидимые, но ранящие шипы, растолковал проситель.
– Вам тогда нужен адресный стол или телефонный справочник, – добродушно посоветовал сыскарь.
– Оба ее телефона не отвечают… – заметил Олег.
Детектив в сомнениях отстучал хлипкий ритм на столешнице, после чего откликнулся:
– Когда вы с ней виделись в последний раз?
– Полтора года назад… – Олег потянулся к записной книжке, чтобы по дате внесения записи убедиться, не ошибся ли? Взял в руки, но ворошить память не стал, более того – нажал на «off».
– Могла сменить квартиру, в другой город переехать… – делился альфа и омега сыскного дела детектив.
– Могла, конечно, но не думаю, – возразил калифорниец, вскоре задумываясь: «Что я, собственно, о ней знаю? Ровным счетом ничего! А мог бы там, в Турции, расспросить. О себе все толковал…»
– Да, кстати, кто она: одинокая, разведенная? – Детектив мало-помалу разворачивал планшет задания. По крайней мере, Олегу так казалось.
– По-моему, жила одна… – Нерешительное «по-моему» вовсе не конфликтовало с убежденностью просителя: постоянного мужчины у Светланы не было, разумеется, на момент их знакомства. Олег вывел это еще при первом контакте в «Ататюрке», уловив к своей персоне интерес. Как ему не раз доводилось убеждаться, у свободных женщин он «журчит» бодрее…
– Прямиком тогда в бюро знакомств, – сорвал плод с древа советов сыскарь, должно быть, первый попавшийся. – По фамилии и возрасту в два счета найдете. В интернете их несколько…
Тут калифорнийца настигло: сыскарь ни о каком подряде и не помышляет, прощупывает почву – да и только
– Несерьезно все это, да и завтра мне информация не нужна! – возмутился проситель.
– А когда?
– Сегодня!
– Вот те на, по-моему, несерьезны вы, Олег. Надеюсь, при наборе цифр страну не перепутали? – съехидничал Свистунов.
– Послушайте, господин сыщик, – как можно весомее проговорил калифорниец, –искомая женщина – самая что ни на есть обыкновенная. Если с кем-то и связана, то со своей семьей, а точнее, естественными обязательствами.
– Какое красноречие, да еще склонность доверять женщинам, н-да… Однако уговорили: имя, фамилия, дата ее рождения. – Детектив дал знать, что кое-что сделает без аванса.
– Брагина Светлана, год рождения – шестьдесят четвертый, даты не помню… Если не ошибаюсь, двое детей… Подданство: российское… – Олег делал паузы, внимательно вслушиваясь. Все еще не верил, что сумел абаканца уломать.
– Записал, перезвоните через полчаса, и тогда обсудим… – Свистунов делал пометки, удерживая плечом трубку.
Какое-то время Олег сидел прямо, на спинку кресла не опираясь, и выглядел, будто промеж двух досок штакетника застрял. Ему казалось, что сыскарь обречен к нему вернуться, ибо сведений о разыскиваемой у него с гулькин нос, нет даже ее телефона. Так что лучше сохранять активный профиль. Все же ясность мысли к Олегу мало-помалу вернулась, подсказав: сыскарь ждет его звонка, а не наоборот.
Олег погрузился в кресло и по его безжизненному лицу казалось, что все естество сковано, застыло. Между тем он думал, выстраивая стройную логическую цепь:
«Если Светлана погибла, необязательно, что Хью сотоварищи причастны к ее «скорму» китайцам. На рутинных таможенных досмотрах задерживаются сотни «мулов», так что арест наркокурьера – событие обыденное, повседневное. Этим сегодня никого не удивить. Причем таможни постоянно перевооружаются, выставляя наркотрафику трудно преодолимые барьеры. Стало быть, у нынешнего наркоторговца «удачный рейс» – скорее исключение из правил. Вот что еще… Фильм снят допотопной, непонятно как дошедшей до наших дней аппаратурой. Следовательно, съемка скорее указывает на частную инициативу решившего подзаработать охранника-китайца, нежели на иезуитскую операцию спецслужбы. Несомненно, «убийство в режиме риэлити шоу» – ходовой товар, как и все низменное, жаренное. И мой «Crazy Savannah», не исключено, вывалил кругленькую сумму, дабы поддержать репутацию эксклюзивного клуба. Следовательно, подметных посылок от «Стандарт Ойл» могло и не быть.
Олег потянулся к сотовому, даже не сверяясь со временем. Активировал номер сыскаря.
– Гена, вы? – Олег встал на ноги, отправился в угол комнаты.
– Да, я. – Свистунов кашлянул, после чего зашелся в натужных хрипах курильщика.
Олег похолодел, воспринимая кашель как дурной знак: артподготовка отказа или увертюра дурных вестей.
– В общем, так… сформулируйте поконкретнее задачу и тогда посмотрим… – обрисовал свою позицию детектив, откашлявшись.
– Задача прежняя: найти Светлану и сообщить ее координаты. В качестве доказательства: видеоклип или, в худшем случае, неформальные фото, и не важно с кем – мужем, любовником, на работе, в дискоклубе, лишь бы материал был подлинным. Возникни с видеоклипом или фото трудности, убедите ее мне перезвонить. Мой телефон знаете, есть он и у нее, если не выбросила… – Завершив моцион-разминку по диагонали, Олег вновь уселся в кресло.
– Видите ли, хоть заказ ваш до смешного прост, чем-то он мне не нравится… – вихляво проговорил Свистунов. – Ладно, была не была, правила пишут, чтобы их нарушать…
– Так вы согласны? – уточнил калифорниец.
– Согласен, если договоримся о цене. Она: десять тысяч долларов, причем вся сумма – предоплата.
До сего момента сыщик производил на заказчика приятное впечатление. Чувствовалось, что за каждым словом стоит профессионал. Но затребованная сумма ни в какие ворота не лезла – даже с поправкой на нравы увязшей в криминале страны и боязнь вляпаться в дурную историю. Назвать адекватную цену – важнейший компонент профессионализма, но, не раздумывая, Олег согласился:
– Договорились.
– Хо-ро-шо, – разбил на слоги детектив. Затем живо спросил: – А как я получу свое, курьером?
– Зачем? Я переведу, диктуйте счет, – предложил заказчик.
Свистунов хмыкнул и несколько секунд безмолвствовал, после чего не столь ошарашил, как причастил к экзотике российского житья-бытия:
– Это даже не смешно, Олег. Создается впечатление, что вы – жертва магии киберпространства. Какой счет и какой перевод? Да с нашей бюрократией и законами гонорар заморозят, как минимум, на неделю. По получении же, из каждого стольника, точно жилы, потянут: сначала налоговики, чуть позже братки, а венцом вакханалии – супруга, с которой развожусь!
Должно быть, весь пассаж калифорниец слушал вполуха, ибо уловил лишь негативный фон, на не суть проблемы. Обрушился:
– Надеюсь, понимаете, что, кроме как через банк, мне не перевести! Ищите выход!
– Вот так задача… – досадовал детектив, но будто вспомнив нечто, предложил: – Может, «Вестерн Юнион»?
– Что это? – строго спросил калифорниец.
– Как, не знаете? Международный почтовый банк.
– Ах, да! Просто никогда им не пользовался.
– Тогда запишите данные получателя: Таранова Матрена Евграфовна.
По ветхого времени именам Олег заключил: бенефициар – пожилая женщина, возможно, мать сыскаря. Дописав строчку, изъяснился:
– Понадобится минут тридцать-сорок, как управлюсь, сообщу.
– Удачи! – елейно подбодрил детектив…
Через сеть Олег проник в авуары своего счета платежных поручений. Отстучал банк-получатель, город, имя бенефициара, сумму и наконец – «перевести». В ответ заставка: «Операция временно недоступна». Ни тени досады, мало ли что бывает. Операцию повторил, но результат – прежний. Еще пару попыток – тот же электронный ванька-встанька. Вышел из сайта и перенацелился на счет в оффшоре. Там никаких проблем, только «Вестерн Юнион» с оффшором не работает.
Калифорниец задумался: «Отложить на завтра и дать детективу отбой? Нежелательно, завтра может передумать. Хорошо, тогда как? Как, как? Думай! А хотя, что тут думать, отложи до утра и дай знать сыскарю». Олег взял было аппарат в руки, когда осенило: Майк!
Майк, управляющий одного из филиалов «Сити-банка» в Лос-Анджелесе, приятельствовал с королем бензоколонки довольно давно. Причем познакомились они не на форуме калифорнийских предпринимателей, а в десяти часах лета от Лос-Анджелеса – в Осло, во время отпуска. Их побратимство завязалось на общих хобби: страсть к соккеру, то есть европейскому футболу и шалости мужчин среднего возраста. При все при том, виделись они нечасто.
Телефон Майка не отвечал, что не диво: четверть двенадцатого ночи. Включился автоответчик, но Олег вновь набрал номер. Тут на третий звонок:
– What the hell, Oleg?*
– Тысячи извинений, но ты мне позарез нужен, Майк, – залебезил король бензоколонки.
– Отключили городской антисуицидный номер – и ты к первому, кто под рукой! Вроде мое имя не на «А»? – Норовя включить ночник, Майк шарил свободной рукой по стене.
– Мне нужны деньги, – заявил абонент с каким-то новым для Майка подтекстом, будто речь идет о гуманитарной акции.
– Сколько нулей? – уточнил банкир.
– Немного – всего четыре, ten grands*.
– Жидковато что-то… но если не шутишь, завтра утром. – Майк отчаянно соображал, какой ему уготовлен подвох.
– Сейчас, а не завтра, – без всяких церемоний потребовал Олег.
– Не убежден, что смогу в домашнем сейфе наскрести… – засомневался банкир.
– Деньги нужно перевести в Россию, перевести через банк… – обрисовал суть поручения король бензоколонки.
Майк натужно соображал, как отреагировать, почему-то считая, что главная каверза впереди. Но тут, рассмеявшись, молвил:
– Хорошо, что не в Северную Корею и еще лучше – не за аренду Аляски, как ты утверждаешь, подлежавшей возврату русским! Миллиарды одной пени…
– Мне не до шуток, Майк! – возмутился Олег.
– Мне тоже, но боюсь, тебе не помешает психолог…
– Мне не нужен психолог, Майк.
– Тогда приезжай и узнаешь, как проникнуть в банк во внеурочное время. Если поверишь на слово, то легче забраться в архив ЦРУ. Опуская подробности, растолкую главное: без хозяина охранной фирмы – даже не мечтай, секьюрити откроет лишь ему. Теперь подскажи, где его ловить в половине первого ночи. Предположим, он обнаружен, как растормошить? И не рассказывай, что с 8.30 охрана, как и прочие подрядчики, активно лижут нам, работодателям, зад. Ночью в банке устав иной…
– Когда у тебя была проблема, Майк… – перебил Олег. По его голосу казалось, что он вот-вот вытащит скелет из подсобки.
– Я знал, что ты сошлешься на тот случай! – воскликнул банкир. – Ладно, уговорил. Будь у телефона и, смотри, сам не дрыхни!
Год назад Олег буквально за уши вытащил Майка из нешуточного переплета, причем не семейно-бытового, а самого что ни на есть криминального. Таким образом банкир оказался королю бензоколонки по гроб в долгу. Приобретая новый дом, Майк снял со счета умершего клиента сто тысяч, разумеется, на время. Рассчитывал вернуть «заем» через неделю-другую, у кого-то перезаняв. По закону Мерфи, на следующий день явились чуть ли не дюжина наследников с постановлением о разделе наследства. В глазах бешеный блеск, ведь пять лет судились друг с другом, не жалея денег и сил. Наконец вожделенный компромисс достигнут. У Майка были ровно сутки, чтобы, покрыв несанкционированное изъятие, избежать тюрьмы. А о пожизненной отраслевой дисквалификации и упоминать лишнее. Как говорят, к гадалке не ходи.
Олег выручил, конечно, под гарантии, но, по большому счету, несерьезные. Как и обещал, Майк вернул долг через несколько дней, быть может, опустошив еще один «спящий» счет… Заимодавец-спаситель тут же оборвал с ним деловые отношения и перевел счет своей компании в другой банк. Но дружить продолжал, к вящему удовлетворению обоих.
Майк перезвонил через полтора часа: «Давай бенефициара». Часом ранее Олег снесся с детективом и договорился об отсрочке платежа на несколько часов. Как-то прочувствовав весомость намерений, Свистунов напутствовал: «Делайте свое дело, нужные люди задействованы».
Вновь звонок от Майка:
– Деньги там. Переслать платежное поручение?
– Мне не нужно, на этот e-mail. – Олег сообщил электронный адрес Геннадия.
Последний контакт с Геннадием лаконичен – абаканец едва открывает рот, казалось, с головой погрузившись в задачу. Под конец просьба: «Олег, ближайшие три-четыре часа мне не звонить, следите за электронной почтой».
До утра Олег просидел с «корешем из Глазго» и вроде даже не с одним. В сознании: сумбур из советских передовиц и документальных фильмов конца шестидесятых. Но буйствует не многоцветье радуги, а один желтый колер: груженые воробьями грузовики, Великий Кормчий, переплывающий что-то непрозрачное, доменные печи в крестьянских подворьях, хунвейбины, дзаофаны, дацзыбао и прочая смутных времен галиматья.
Почему-то его кольнуло свериться, какова английская транскрипция слова «хунвейбин». Полез в сетевой словарь, но не нашел. Снова щедро плеснул себе и, приподымая стакан, заметил единичку в разделе «Сообщения». По времени получено еще час назад. Как автомат, без особых эмоций открыл. В прикрепленных файлах поначалу полная бессмыслица. Несколько писулек, едва читаемых из-за чудовищного нагромождения ошибок. Поднапряг извилины и вник – донесения абаканских сексотов: «возит партии порошка во Владик, Иркутск, Читу, Китай». Догадался: «Владик» – Владивосток. Какая-то милицейская бумажка для внутреннего пользования с резолюцией «Только наблюдать». Следующие два листа – по-китайски, сплавил вниз. Вновь русский текст с заглавием «Перевод с китайского». Ниже: «Осуждена по статье «Провоз наркотиков в крупном размере». Приговор: высшая мера наказания – расстрел». В конце страницы: «Приговор приведен в исполнение», число, дата, подпись. Спазм ужаса, но, едва отпустило, самоуспокоение: «Видишь, ты не виноват». Между тем, чем продиктовано, неизвестно. Напоследок, уже никак не воспринимая, просмотрел ходатайство российских властей о помиловании, подписанное через неделю после казни…
Отправился в ванную освежиться, когда зазвенел телефон. Отвечать не хочется, но все же вернулся, взял со стола аппарат.
