полная версия

Григорий Петрович Новосельцев
Собор Святых казаков и их святыни (Казачий патерик)

И наконец, события декабря 1915 г, когда, во время наступления по всему фронту, пластунам было дана задача овладеть высотой № 298. Несмотря на то, что в ходе ожесточенного сражения пластуны заняли австрийские окопы, удержаться там им не удалось из-за мощного, сокрушительного огня неприятеля, и они вынуждены были отступить назад. В это время о. Сергий вышел вперед и громко скомандовал: «За мной, ребята! Умрем за Царя и Родину!». И дело было сделано. С криком «Ура!» бросились пластуны на австрийцев, дошли вплотную к окопам и там у самого бруствера залегли, после чего священник медленно, даже не пригибаясь, вернулся в свои окопы. И таких подвигов о. Сергия Тихомирова не перечесть!

В журнале «Русский инвалид» № 110 повествуется также о том, как 21 и 22 января 1916 г. о. Сергий, который являлся не только священником 8-го пластунского батальона, но и благочинным бригады, собирал трупы русских воинов на поле боя, извлекая их из проволочных заграждений прямо ввиду неприятеля, причем его не в силах были остановить ни разрывы бомб, ни ружейная стрельба по нему… [24].

Последнее, что известно об этом удивительном и отважном священнике-герое, это то, что 27 января 1917 г., приказом № 25 по Кавказской армии, он был награжден орденом Св. Анны 3-й степени с мечами, а затем эвакуирован в тыл для лечения… [25].

В заключении, еще один интересный факт. В партизанском отряде Л.Ф. Бичерахова служил священник Богомолов [26], который «за оказанные боевые отличия, за проявленное беспримерные мужество и доблесть, стойкость и храбрость» награжден орденом св. Анны 3-й степени с мечами и бантом и орденом св. Анны 2-й ст. с мечами [27].

К награждению, на наш взгляд, имеется весьма важное разъяснение самого Л. Бичерахова, «как единственного, – по его словам, – и по преемству представителя здесь на Кавказе Российских Военных Властей, … чинов армии и флота Кавказа …», который свои приказы о награждении предварял следующими словами: «В то время, когда все фронты Великой Российской армии против внешнего врага перестали существовать, когда ей и стране был навязан позорный Брестский мир, здесь на Кавказе доблестные сыны России верные своему долгу перед Родиной и союзническими обязательствами, одни, до конца, плечом к плечу с братьями по оружию – нашими союзниками, защищали Российскую территорию от турко-немцев».

Итак, на наш взгляд, представленные материалы достаточно ярко открывают перед нами необыкновенные качества русского православного духовенства, выказывавшего в годы Великой войны 1914-1918 гг. не только примеры смирения и милосердия, но также мужества и поистине рыцарской храбрости, ведь они не только перевязывали раненых, ободряли упавших духом и отпевали погибших, но, в одном ряду с полковыми командирами, храбро поднимали в атаку русских воинов, как в свое время вдохновляли на борьбу с врагом беззаветные монахи Пересвет и Ослябя, посланные на битву с татарским темником Мамаем, Великим Игумном Земли Русской Сергием Радонежским, который и ныне светит нам, как незаходимая звезда Русского Православия.

Примечания:

1. Энциклопедический словарь. Ф.А. Брокгауз и И.А. Ефрон. С-Петербург, 1892. С. 845-846.

2. Ставропольские епархиальные ведомости. № 28. 17 июля 1916 года. С. 896-910.

3. Кубанский край, 8 июля 1915 г. № 1632-147. Статья «Военное духовенство».

4. Кубанский край, 8 июля 1915 г. № 1632-147. Статья «Военное духовенство».

5. Наперсный крест на Георгиевской ленте был учрежден специальным указом императора Павла I в 1790 году. Кабинет Его Императорского Величества иногда награждал наперсным крестом на Георгиевской ленте полковых священников за героизм, проявленный в период боевых действий, например, священник Полоцкого пехотного полка Т.Е. Куцынский за героизм, проявленный при штурме Измаила в 1790 году, получил осыпанный бриллиантами наперсный крест на Георгиевской ленте, 500 рублей единовременно и ежегодную пенсию в 300 рублей // Ионина Н. 100 Великих наград. Награды Русской Православной Церкви.

6. Кубанский казачий вестник. Екатеринодар, 1 мая 1916 г. №18.

7. ГАКК. Ф. 436. Оп. 1. Д. 554. Л. 392-об-393.

8. Ф. 396, оп. 5, д. 57, л. 20об.; Кубанский казачий вестник. 22 ноября 1915 г. № 47.

9. Кубанский казачий вестник. Екатеринодар, 1 мая 1916 г. №18.

10. Кубанский казачий вестник. 22 ноября 1915 г. № 47

11. Ф. 444, оп. 2, д. 24, л. 96; Ф. 396, оп. 5, д. 56, л. 159-об.

12. Ф. 396, оп. 1. д. 10826, л. 64об.; Кубанский казачий вестник. 22 ноября 1915 г. № 47.

13. Кубанский казачий вестник, 5 июля 1915 года, № 27.

14. Кубанский казачий вестник. 22 ноября 1915 г. № 47 (№ 693). С. 10-11.

15. ГАКК. Ф. 396. Оп. 2. Д. 269. Л. 10об-11.

16. Кубанский казачий вестник. 1 мая 1916 г. №18; ГАКК. Ф. 396. Оп. 1. Д. 11111. Л.2; Оп. 5. Д. 27. Л. 12, 61-об.

17. Кубанский казачий вестник. 22 ноября 1915 г. № 47 (№ 693). С. 10-11.

18. ГАКК Ф. 396. Оп. 1. Д. 11197. Л. 94, 11-об.; Кубанская мысль, № 115-31 от 09.02.1916)

19. Кубанский казачий вестник. 22 ноября 1915 г. № 47 (№ 693). С. 10-11; ГАКК. Ф. 396. Оп.1. Д. 11173. Л. 104об., Ф. 444. Оп. 1. Д. 89. Л. 15; Д. 9. Л. 107, 108, Д. 70. Л. 164, 264-об.; Д. 123. Л. 117-об.; Оп. 2. Д. 5. Л. 57-об., 80.

20. Ставропольские епархиальные ведомости. № 30. 31 июля 1916 г. С. 975-977.

21. ГАКК. Ф. 396. Оп.1. д. 11173. Л. 104-об.; Ф. 444. Оп. 1. Д. 14. Л. 67-68-об., 141; 237-237-об., 302-302-об.;  Д. 89. Л. 15; Д. 9. Л. 107, 108; Д. 25. Л. 78; Д. 70. Л. 110-110-об., 164, 264-об.; Оп. 2. Д. 5. Л. 57-об., 80, 361.

22. ГАКК. Ф. 436. Оп. 1. Д. 554. Л. 392-об-393.

23. ГАСК. Ф. 135. Оп. 64. Д. 507. Л. 74-об. Оп. 70. Д. 853. Л. 148-об. – 151-об.

24. Ставропольские епархиальные ведомости. № 28. 17 июля 1916 года. С. 896-910.

25. ГАКК. Ф. 444. Оп. 2. Д. 24. Л. 56; Ф. 396. Оп. 5. Д. 56. Л. 166.

26. Бичерахов Лазарь Федорович (1882-22.06.1952). Полковник (1917). Генерал-майор Великобритании (09.1918). Окончил 1-е реальное училище в Петербурге и Алексеевское военное училище в Москве. Участник Первой Мировой войны: в 1-м Горско-Моздокском полку (1914— 1915). В Кавказской армии на Иранском фронте – командир Терского казачьего отряда; подъесаул; 1915 – 1918. Отошел (06.1918) к Энзели (ныне Иран), где заключил (27.06.1918) с англичанами (генерал Л. Денстервиль) договор о совместных дей-ствиях на Кавказе. Десантировал (01.07.1918) свой отряд в станице Алят (в 35 км от Баку) и объявил о согласии сотрудничать с правительством (СНК) бакинской Коммуны (большевики) и одновременно с правительством Азербайджанской буржуазной Республики (образована 27.05.1918) во главе с мусаватистами. Открыл (30.07.1918) фронт приближающимся к Баку турецким войскам, уведя свой отряд в Дагестан, где захватил Дербент и Петровск-Порт (Махачкалу) при поддержке англичан. Бакинское правительство запросило (01.08.1918) англичан о помощи: англичане высадили 04.08.1918 десант в Баку. Одновременно турецкие войска продолжали наступать на Баку, и туркам штурмом удалось 14.08.1918 овладеть городом. Англичане бежали в Петровск-Порт (ныне Дербент) к Бичерахову, а позже вместе с отрядом Бичерахова вернулись в Энзели (Иран). Тем временем генерал Бичерахов, установив контакт с Деникиным и Колчаком, прочно обосновался (09.1918) со своими войсками в Петровск-Порте. 11.1918 вернулся в Баку вместе со своими войсками, где в 1919 г. англичане расформировали части Бичерахова. Перешел на службу в войска Западно-Каспийского района Дагестана ВСЮР генерала Деникина 02.1919. В 1920 г. эмигрировал в Великобританию. В эмиграции с 1919 г.: Великобритания, Германия (с 1928 г.). Умер в Ульме в Германии.

Следует отметить, что партизанский отряд Лазаря Бичерахова оставался и после переворота 1917 года чуть ли не единственной воинской частью, не признавшей переворот и продолжавшей воевать как и прежде, награждая своих бойцов воинским наградами Императорской России, в том числе и солдатскими Георгиевскими крестами // dic.academic.ru › dic.nsf/bse/69606/Бичераховы.

27. Приказ Главнокомандующего войсками и флотом Кавказа Л. Бичерахова № 324 от 14.12.1918 г.

© Copyright: Александр Бабич, 2016

Свидетельство о публикации №216061701203

© Copyright: Новосельцев Григорий Петрович, 2024

Свидетельство о публикации №224050600213

48. Терские казаки духовного звания.

В терском казачьем войске, пожалуй, в каждой станице можно было найти представителей духовенства. Многие терские казаки становились диаконами, монахами, протоиереями и даже епископами. Все они относились к Православной Церкви, за исключением некоторых уроженцев гребенских станиц, где были сильны позиции старообрядчества. Но так случилось, что самым известным представителем терского духовенства стал уроженец старообрядческой станицы Червленной епископ Иов (Рогожин). О нем отдельная статья.

К началу XX века в приходах Владикавказской и Моздокской епархии служили священники из терских казаков – Иоанн и Александр Жускаевы, Александр Грушевский, Виссарион Бабиев, Капитон Александров, Алексей Кардашевский, Василий Бичерахов, Владимир Бибилуров (благочинный III округа Владикавказской епархии, клирик Вознесенского собора г. Георгиевска. – obrazok), Владимир Скачедуб и многие другие. Сыном диакона станицы Галюгаевской Терской области был протоиерей Евфимий Лавров, скончавшийся во Владикавказе и погребенный в ограде собора Александра Невского.

За время существования Ардонской духовной семинарии ее окончили более 60 терцев: Владимир Денисов (ст. Новопавловской), Сергей Пирогов (ст. Ардонской), Иван Левкин (ст. Червленной), Василий Жидков (ст. Петропавловской), Василий Савченко (ст. Ардонской), Николай Титкин (ст. Червленной), Владимир Гей (ст. Прохладной), Михаил Ермолов (ст. Наурской), Яков Маштаков (ст. Червленной), Федот Майба (ст. Ардонской), Иван Ткачев (ст. Щедринской), Леонид Белоусов (ст. Михайловской), Дмитрий Ильич (ст. Червленной), Мемнон Иничкин (ст. Червленной), Виктор и Флегонт Рогожины (ст. Червленной), Михаил Гапоненко (ст. Павлодольской), Павел Жадин (ст. Павлодольской), Тимофей Загиев (ст. Черноярской), Иван Кононов (ст. Павлодольской), Евгений Бабков (ст. Георгиевской), Николай Шибинской (ст. Георгиевской), Аверьян Гулаев (ст. Червленной), Зиновий Левкин (ст. Червленной), Иван Савченко (ст. Ардонской), Пантелеймон Севрюк (ст. Ардонской), Иван Савицкий (ст. Ардонской), Александр Агоев (ст. Новоосетинской), Михаил Диков (ст. Калиновской) и многие другие. В большинстве это были дети представителей духовенства. Не все они в дальнейшем стали священниками, некоторые остались псаломщиками и диаконами, а иные предпочли военную или гражданскую службу.

Когда в России началась Великая Смута, священников-терцев преследовали и как имеющих духовный сан, и как представителей казачьего сословия. Многие из них подверглись гонениям и репрессиям.

Несмотря на воздвигнутые на них невзгоды, представители духовенства оставались со своей паствой до конца. По этой причине в обширной среде русской эмиграции, покинувшей родину в годы Гражданской войны, было очень мало священников.

В 1920 году в эмиграции оказался казак станицы Черноярской Михаил Александрович Арапов. Участник Первой мировой войны и Белого движения, он покинул родину в составе Терско-Астраханского казачьего полка. В середине 20-х годов он принял сан священника и жил и служил в Югославии.

Несмотря на всевозможные гонения, и в Советском Союзе терцы становились священниками. В нынешнем составе духовенства Русской Православной Церкви к терским казакам принадлежит профессор Московской духовной академии, регент хора Троице-Сергиевой лавры архимандрит Матфей (Мормыль).

Лев Мормыль родился в станице Архонской в благочестивой, православной, певческой семье. Среди его предков есть монашествующие. Например, дедушкина сестра (по линии матери) – матушка София – была монахиней в монастыре Св. великомученика Георгия на Куре, около города Георгиевска. В своем роду он представляет уже четвертое поколение певчих. Его мама до преклонных лет пела на клиросе. А дедушка Максим начинал в местном станичном церковном хоре, затем оказался в конвое наместника Кавказа графа Воронцова-Дашкова, при котором состояли конвой и хор. Это был знаменитый мужской хор, которым руководил сунженский казак Михаил Колотилин. Дедушка отца Матфея был его помощником. Потом он окончил Тифлисскую консерваторию и стал оперным певцом. В 1913 году, как раз в год 300-летия Дома Романовых, он пел партию Ивана Сусанина в “Жизни за царя” Глинки на сцене тифлисской оперы. После революционных событий Максим Мормыль оказался в Белой армии Деникина и управлял хором в Пятигорске (этот коллектив состоял из 120 человек). С разгромом добровольческой армии многие уехали, а дедушка попал в ссылку, в Сибирь. Вернувшись, стал церковным регентом. А в 1937 году в возрасте 49 лет деда отца Матфея расстреляли на второй день праздника Рождества Богородицы. По отцовской линии в роду Мормылей тоже были монашествующие.

В 1945 году семи лет Лев Мормыль пришёл в храм, в алтарь и на клирос. Стал приобщаться к пению, подсказывал и помогал слепым певцам. В станице Архонской были две слепые певчие: Анна Михайловна Калашникова и Елена Сергеевна Касьянова – уже совсем старенькие, обеим за 80, но прекрасно пели. В церковном хоре пели мама Льва Мормыля и те, которых учил его дедушка. Настоятелем храма служил иеромонах Иоасаф (Бунделев). В молодости он был монахом обители Святой Троицы во Владикавказе. Отец Иоасаф и направил Льва сначала в Ставропольскую семинарию, а потом в Московскую духовную академию.

Лев Мормыль очень хотел стать священником, но любил клирос. После окончания семинарии Владыка Антоний (Романовский) послал его в Ессентуки. Там он был псаломщиком и регентом на левом клиросе. Затем поступил в Духовную академию и первые два года пел в хоре. Но не оставляло желание уйти в монастырь. Это произошло 21 июня 1961 года, а 1 августа началась его регентская жизнь в Троице-Сергиевой лавре.

«Знаете, меня больше привлекали не сама система дирижирования, не техника и прочее, а необыкновенная церковная распевность, – рассказывает архимандрит Матфей. – Более всего меня захватывал стиль монастырского пения – пение слепых певчих, в 20-е годы певших с монахинями бывшего Владикавказского монастыря, и отца Иоасафа (он был монахом). Много дала мне двоюродная сестра моего дедушки Максима Васильевича матушка Ирина Руденко (она умерла 14 сентября 1972 года схимонахиней Иерофией), одна из главных певчих Покровского монастыря во Владикавказе. На все праздники она приезжала к нам в церковь, при отце Иоасафе немного даже псаломществовала (в 1949 году ее арестовали и сослали в Сибирь, а в 1955-м она вернулась во Владикавказ). Молитвенное пение, распевность – какой это необыкновенный мир, запечатлевшийся в моей памяти с самого детства»…

Можно еще долго перечислять благочестивые имена терских казаков, которые свою жизнь посвятили служению Господу Богу. Все они доказали, что казаки могут отличаться не только на военном поприще, но и на ниве Православия, ибо казачество немыслимо без веры во Христа, только она воспитывает в них небрежение к земным благам и жертвенное служение народу христианскому.

© Copyright: Новосельцев Григорий Петрович, 2024

Свидетельство о публикации №224051701146

52.  Дни поминовения усопших воинов.

Церковь совершает поминовение воинов, павших за веру и Отечество на поле брани, с древнейших времен. За 170 лет до Рождества Христова Иуда Маккавей принес жертву за умерших воинов (2 Маккав. XII, 38-46).Церковь совершает поминовение воинов, павших за веру и Отечество на поле брани, с древнейших времен. За 170 лет до Рождества Христова Иуда Маккавей принес жертву за умерших воинов (2 Маккав. XII, 38-46).

В Русской Церкви Православной начало особенного поминовения православных воинов положено в XIV столетии. Димитрий Иванович Донской, который родился 26 октября, отправился 8 сентября 1380 года, после славной победы над ханом Мамаем на Куликовом поле, в Московскую обитель Живоначальной Троицы к преподобному Сергию Радонежскому, игумену этой обители. Битва на Куликовом поле совершилась в день Рождества Пресвятой Богородицы, была очень тяжелой, сопровождалась большими потерями с обеих сторон, именно за эту битву князь Димитрий Ростовский получил прозвище Донской. Два инока Московской обители Александр Пересвет и Ослябя пали на поле Куликовской битвы. Прибыв в обитель Живоначальной Троицы, Дмитрий Донской воздал молитвенное благодарение Господу и от всего сердца благодарил преподобного Сергия и всю братию обители за молитвы о победе русского воинства в битве с татарами. Совершив в Московской обители поминовение убиенных воинов, Дмитрий Донской, по благословению преподобного игумена Сергия, повелел служить заупокойные панихиды за всех убиенных на Куликовом поле воинов, и предложил творить поминовение павших воинов ежегодно в ДИМИТРИЕВСКУЮ СУББОТУ (субботу перед днем памяти великомученика Димитрия Солунского 26 октября на ст. ст.).

Свт. Филарет Московский в письме к А.Н. Муравьёву от 26 нояб. 1845 г. высказал такое мнение: «О Дмитриевой субботе постановления не знаю, кроме предания нашего, русского. Может быть, поминовение преподобным Сергием падших в Мамаевой битве было началом общаго поминовения? День поминовения, может быть, определился первою удобностию по возвращении из похода. Или, может быть, по кончине Дмитрия Донского в ближайшую подле ангела его субботу (обычный в неделе день поминовения усопших, потому что в сей день Господь наш пребывал в усопших) определили поминать его и сподвижников его, и, как всякому при сем, кстати было помянуть и своих присных, то поминовение сделалось всеобщим»[1].

К XIX веку связь Дмитриевской Субботы с поминовением павших в Куликовской битве окончательно утверждается в памяти людей. УКАЗОМ ГОСУДАРЯ ИМПЕРАТОРА НИКОЛАЯ II ОТ 22 АВГУСТА 1903 ГОДА было установлено в войсковых частях и заведениях Военного Ведомства, имевших тогда своих священников, совершать панихиды в Димитриевскую субботу по всем усопшим воинам «за Веру, Царя и Отечество на поле брани живот свой положившим»:

«Государь Императоръ, въ 22 день августа 1903 года, Высочайше повел;ть соизволилъ:

1. Въ войсковыхъ частяхъ, управленіяхъ, учрежденіяхъ и заведеніяхъ, им;ющихъ своихъ священниковъ, совершать въ Димитріевскую Субботу (предъ 26 числомъ октября) служеніе панихидъ по усопшимъ воинамъ, за В;ру, Царя и Отечество на брани животъ свой положившимъ. На панихидахъ этихъ присутствовать вс;мъ чинамъ, свободнымъ отъ служебныхъ занятій.

2. Въ т;хъ войсковыхъ частяхъ, управленіяхъ, учрежденіяхъ и заведеніяхъ, гд; не им;ется своихъ священниковъ, посылать въ указанный день свободныхъ отъ служебныхъ занятій нижнихъ чиновъ командами на панихиды въ приходскія церкви.

3. Освобожденіе отъ занятій, въ м;р; надобности, для присутствованія на панихидахъ въ Димитріевскую Субботу производить распоряженіемъ начальниковъ отд;льныхъ частей.

и 4. Ближайшіе начальствующіе офицеры должны объяснять въ тотъ же день нижнимъ чинамъ значеніе церковнаго поминовенія, обращая вниманіе на важн;йшія битвы изъ исторіи нашего отечества (Куликовская, Полтавская, Бородинская и другія)»[2].

С тех пор Дмитриевская родительская суббота стала днем поминовения всех павших защитников Отечества, вплоть до сегодняшнего дня.

Вторым днем поминовения православных воинов на Руси есть ПОКРОВСКАЯ СУББОТА, т. е. родительская суббота перед днем Покрова Пресвятой Богородицы, приходящимся на 1 октября на ст. ст.. В Русской Церкви традиция поминовения усопших и посещения кладбищ в субботу перед праздником Покрова распространена в ограниченном ареале (Казанской, Вятской, Ижевской, Пермской, Екатеринбургской епархиях)[3]. Это поминовение было установлено указом свят. патриарха Иова от 25 февраля 1592 года архиепископу Казанскому и Астраханскиому свят. Ермогену (будущему патриархе) в котором предписывалось ежегодное поминовение православных воинов, павших при взятии Казани на Покров Пресвятой Богородицы 1552 года. Патриарий указ был ответом на письмо 9 января 1592 года свят. Ермоген «О дозволеніи совершать въ пред;лахъ Казанской митрополіи память о христіянскихъ воинахъ, погибшихъ въ борьб; съ татарами, и о казанскихъ мученикахъ, пострадавшихъ за в;ру, Іоанн; Новомъ, Стефан; и Петр;»[4], в котором Он сообщал, что в Казани не совершается особое поминовение православных воинов, жизнь положивших за веру и Отечество при завоевании Казани. Павшие во время штурма 13 октября (нов. ст.) 1552 года. 256 погибших воинов были похоронены недалеко от Казанского Кремля[5], в том месте, где сейчас находится храм-памятник. Внутри памятника расположена церковь Нерукотворенного образа Спасителя, в память о царском знамени, бывшем при взятии Казани. Пред гробницей находится икона распятия Иисуса Христа и при ней висит неугасимая лампада[6].

В ответ Патриарх Московский и всея Руси Иов прислал указ: «Писалъ еси, сыну, къ намъ, что въ Казан; поубіенныхъ государевыхъ великихъ воеводахъ, по княз;хъ, и по бояр;хъ, и дворян;хъ, и д;т;хъ боярскихъ, и по всякихъ государевыхъ служивыхъ русскихъ людехъ, которые храбрствовавали и побиты подъ Казанью и въ пред;лахъ казанскихъ, и какъ блаженныя памяти государю нашему благочестивому царю и великому князю Іоанну Васильевичу всея Россіи Богъ поручилъ казанское царство, и тогда подъ Казанью храбрствовавшихъ за нашу святую в;ру православную много жъ побито православныхъ христіанъ, и которые посл; казанскаго взятья сынове рустіи за православіе крови своя проливали, а всел;тнія памяти въ Казан; имъ не уставлено. Да и въ грамот; же, сыну, твоей написано о мученикахъ, о Іоанн;, Стефан; и Петр;, что они пострадали за Христа, за нашу благочестивую христіанскую в;ру, а въ болшомъ сvнодик;, иже чтется въ нед;лю православія, не написаны жъ, и намъ бы, сыну, теб; въ томъ указъ учинити, и которые, сыну, воеводы государевы, князи и боляре, и дворяне, и д;ти боярскіи, и всякіе русскіе люди поби ты на государев; служб; на казанскихъ д;л;хъ, и ты бъ, сыну, по т;хъ по вс;хъ учинилъ пан;хиду у себя въ собор; и во всей своей митрополіи въ субботный день по покров; свят;й Богородиц;, и въ болшой сvнодикъ, чточтется въ нед;лю православія, ихъ вел;лъ написати; а мученикомъ, Іоанну, Стефану и Петру, что пострадали за Христа и за нашу благочестивую христіанскую в;ру, и ты бъ, сыну, имъ учинимъ пан;хиду по своему произволенію, въ которые поры ихъ страданіе было, и въ болшой сунодикъ, что чтется въ нед;лю православія, и въ литейной и повсядневной вел;лъ написать, а которую имъ в;чную память п;ти, и мы, сыну, объ нихъ поговоря соборн;, тогда теб; указъ свой учинимъ…»[7].

Как видно из сего патриаршего указа предписывал «по всем православным воинам, убитым под Казанью и в пределах казанских, совершать в Казани и по всей Казанской митрополии панихиду в субботний день после Покрова Пресвятой Богородицы и вписать их в большой синодик, читаемый в Неделю Православия». Святитель Гермоген объявил патриарший указ по своей епархии. Этот благочестивый местный обычай стал распространяться и на другие епархии.

Повелевалось вписать в тот же синодик и трех мучеников казанских, а день их памяти поручалось определить митрополиту Гермогену (Ермогену). Последний объявил патриарший указ по своей епархии, добавив, чтобы по всем церквам и монастырям служили литургии и панихиды по трём казанским мученикам и поминали их на литиях и на литургиях 24 января – в день мученической кончины Иоанна Казанского. И это стало началом почитания этих воинов как мучеников. Как Архиепископ Платон (Любарский) († 1811) в своем коментарии добавлает: «Мученикомъ, Іоанну, Стефану и Петру память учинена генваря въ 24 день, на память святыя Ксеніи, тако жъ безпереводно, съ соборомъ митрополиту пан;хида и об;дня служити самому, тако жъ и по вс;мъ церквамъ святымъ и по монастырямъ и по мірскимъ на писати ихъ и поминати и поминати на литіяхъ и на об;дняхъ. А в;чная память, которую п;ти мученикамъ въ нед;лю православія, еще патріархотъ не уложена, и до патріархова указа митрополитъ Ермогенъ вел;лъ п;ти мученикомъ, Іоанну, Стефану, Петру среднюю в;чную память, а побіеннымъ подъ Казанью, и общею смертію скончавшимся п;ти болшую в;чную память, а п;ти имъ в;чная память такъ: Вс;мъ православ нымъ христіаномъ, побіеннымъ подъ Казанью и въ казанскихъ пред;л;хъ въ различная времена, и общею смертію скончавшимся, в;чная память»[8].

По мненю некоторых исследователей, изображенные на известной иконе «Благословенно воинство Небесного Царя» (писаной в 1550-е г. духовником Иоанна IV митрополитом Афанасием) воины с нимбами – это павшие участники Казанского похода 1552 года[9].

Интересно отметит что в грамотах распространяемых по благословлении Святителя Патриарха Ермогена в период смутного времении говорилось: «Призвав всех православных крестьян, говорил и укрепил, за православную веру всем велел стояти и помереть, а еретиков при всех людях обличал. И в города патриарх приказал, чтоб за православную веру стали, а кто умрет – будут новые страстотерпцы»[10].

Начало особенного поминовения православных воинов положено в 1689 году. Именным указом царей Ивана V и Петра I от 27 июня 1689 года повелено было внести в синодики имена воинов, отдавших жизнь за веру и Отечество, на поле брани в Крымском походе, для поминовения в соборных церквах и монастырях: «А которые ваша братья ратные люди на той Ихъ Великихъ Государей служб;, за святыя Божія церкви и за православную Христіанскую В;ру, из за Ихъ Государскую превысочайную честь и повел;ніе и за все Московское Государство, на розныхъ вышеписанныхъ бояхъ и отъ т;хъ бусурманскихъ ратей до смерти подвизались, побити и отъ ранъ померли и нными великими нужными смертьми скончались, и т;хъ страдальческую кончину Великіе Государи и Великая Государыня, Благов;рная Царевна милостиво воспоминаютъ, и указали имена ихъ въ великой Соборной церкви и по инымъ Соборнымъ церквамъ и по монастырямъ для в;чнаго поминовенія написать вх синодики и поминать незабвенно»[11].

Здесь надо и упомнит поминовение православных воинов 29 августа по ст. ст. (День Усекновения главы св. Иоанна Предтечи и Крестителя Господня) установлено в Русской Церкви в 1769 году во время войны с Османской империей и Польшей. Несмотря на выжее приведеный Указ с 1903 года, сохранилось и это поминовение 29 августа, «как печальный свидетель начавшегося с XVIII века отхождения от Церкви и от жизни по заветам Церкви, игнорирования уставов и традиций церковных, угодливости даже и в богослужении пред сильными мiра сего»[12]. Возможно Екатерина II во время кампании 1769 года года хотела этим шагом повлиять на храбрость российской армии и общенародное сознание военного подвига, тогда ясно что это поминовение было мотивировано одними только политическими целями.

Церковное поминовение было введено на основе:

1) указа Екатерины II от 3 мая 1769 г. «Объ установленiи дня для поминовенiя воиновъ, на брани убiенныхъ»: «Правящiй въ Свят;йшемъ Синод; Оберъ-Прокурорскую должность Бригардитъ Г. Чебышевъ предлагалъ словесно, что сего Маiя 3 дня, въ бытность его въ сел; Царскомъ, Ея Императорское Величество изустно указать ему соизволила, Свят;йшему Синоду предложить, дабы во всегдашноо память Россiйскаго воинства, которыя при своей къ Богу и отечеству усердн;йшей ревности, будучи въ служб; и при сраженiяхъ съ непрiятелями, побиты, установленъ былъ на всегдашнее время въ какаждомъ году одинъ день такой, въ который бы особенно онымъ по церковному чиноположенiю поминовенiе во всехъ Россиiйскаго Государства церквахъ отправляемо было, и о томъ бы надлежащее и общее для вс;хъ духовныхъ сд;лано и напечатаано было учрежденiе»[13].

2) указа Святейшего Правительствующего Синода от 14 августа 1769 г. «Объ установленiи поминовенiя православныхъ воиновъ и вс;хъ за в;ру и отечество животъ свой положившихъ 29 августа и о напечатанiи и разсылк; особаго чина о семъ»:

«По указу Ея Императоскаго Величества Свят;йшiй Правительствующiй Сvнодъ, слушали присланное изъ Московской Типографской Конторы доношенiе, при которомъ прислано напечатанныхъ во оной Типографиiи съ сочиненнаго, по Именному Ея Императорскаго Величества Высочайшему повел;нiю, чина поминовенiя о православныхъ воинахъ и о вс;хъ за В;ру и Отечество на брани убiенныхъ, триста экземпляровъ, съ такимъ объвленiемъ, что таковыхъ книжекъ по числу им;ющихся в всей Россiйской Имперiи церквей и монастырей опред;дено напечатать двадцать дв; тысячи восемьсотъ экземпляровъ; въ то число по нын; выпечатано шесть заводовъ, изъ коихъ де въ Свят;йшiй Сvнодъ еще триста экземпляровъ им;етъ прислано быть на другой почт; безъ замедленiя, а прочiя-де вс; печатанiемъ окончатся чрезъ восемъ дней. П р и к а з а л и учинить сл;дующее: 1) означенное поминовенiе, какъ зд;сь въ С.-Петербург; въ Петропавловскомъ, а въ Москв; – въ Архангельскомъ соборахъ, такъ и во вс;хъ епарiяхъ и ставропигiальнныхъ лаврахъ и монастаряхъ отправить, если оныя книжки гд; прежд; 29 августа получены будутъ – онаго августаа 29 дня неотм;нно, а гд; къ тому числу въ полученiи оныхъ не будетъ – то по полученiи на другой день; и впредь то поминовенiе отправлять, какъ въ т;хъ книжкахъ предписано, означеннаго – же 29 августа по-всегодно. Чего ради оныя по напечатанiи и по надлежащемъ въ бумагу переплет; внесть въ Московскую Свят;йшаго Синода Контору, которой разослать ихъ во вс; епархiи и въ ставропигиiальные лавра и монастыри при указахъ безденежно съ вышеозначеннымъ предписанiемъ немедленно. А къ Сvнодальому Члену Преосвященному Гаврiилу, Архiепископу С.-Петербургскому, прислать оныхъ книжекъ, сколько по числу церквей надлежитъ, изъ Свят;йшаго Синода – изъ вышеозначенныхъ нын; присланныхъ изъ Московской типографiи – при указ;-же. 2) Для таковой-же оныхъ книжекъ въ армiю и въ морской флотъ разсылк; нын; на первый случай въ Военную и Адмиралтейскую Коллегiи послать сколько за означенною къ Преосвященному С.-Петербургскому отсылькою останется, а изъ Московской Типографской Конторы, для отсылки въ вышеписанныя м;ста, оныхъ книжекъ прислать въ Свят;йшiй Сvнодъ сверхъ вышеозначенныхъ шестисотъ еще триста экземпляровъ. 3) Когда впредь въ Московской Типографiи печатать будутъ вновъ поминовенные реестры, то въ оные подъ упомянутое августа 29-е число напечатать и сiе установленное на всегда поминовенiе. И о томъ въ Московскую Свят;йшаго Сvнода и Типографскую Конторы послать указы, а Правительствующему Сенату, для изв;стiя, сообщить в;д;нiе»[14].

Царица Екатерина II очень неудачно связала поминовение воинов с праздником усекновения главы Иоанна Предтечи. Вот что как критическо об это поминвоении выражается крупнейших литургиста XX-го столетия еп. Афанасий (Сахаров): «Это поминовение, назначенное на такой исключительный день в году, каких очень немного, когда устраняются все заупокойные моления со всех служб, даже с полунощницы, находится в полном противоречии с Уставом Церковным и со всею уставною системою поминовения. Неосновательны и мотивы приурочивания поминовения воинов именно к этому дню: «Сей день,– говорится в конце печатавшегося отдельной книжкой „Чина поминовения о православных воинах“, – в рассуждении пострадавшего за истину Предтечи Господня, есть приличнейший ко оной всеобщей Богу молитве и о подобноположивших живот свой за веру и отечество». Все святые мученики страдали за истину, и если уже искать подобия для воинов, то скорее у святых воинов же, в особенности на брани убиенных. Предтеча Господень никакого отношения к воинскому званию не имел. Сам он не брал меча в руки. Пострадал он за веру, конечно, не в том смысле, как это разумеется, когда говорят о воинах, «за веру жизнь свою положивших», и во всяком случае он пострадал не за отечество. И какая нужда, нарушая Устав Церковный, творить заупокойное моление в великий праздник, когда у нас есть Димитриевская суббота, по первоначальному своему назначению по преимуществу имеющая в виду поминовение православных воинов, за веру и отечество жизнь свою положивших». Поэтому еп. Афанасий указывает правильность только ДМИТРЕВСКОЙ СУББОТЫ, КОТОРАЯ БЫЛА УСТАНОВЛЕНА СОГЛАСНО ЦЕРКОВНОМУ УСТАВУ. «При этом избрали не субботу пред 8 сентября, ибо эта суббота в некоторые годы может совпадать с праздником Индикта пли предпразднством Рождества Богородицы, а избрали субботу пред днем святого великомученика Димитрия Солунского, которого русские считали своим особым покровителем и помощи которого, в частности, приписывали свою победу над Мамаем». В поминовении воинов 29 августа по ст. ст. еп. Афанасий видит одни только печальные наследствия ухода от Церковного Устава. «В XVII веке и мiряне во главе с царями знали Церковный Устав иногда до мелочей. Трудно представить, чтобы тогда в великий праздник было узаконено поминовение усопших. С XVIII века иная картина. Мiряне во главе с сильными мiра сего мало интересуются Церковным Уставом, не знают и знать не хотят, когда что можно и что нельзя»[15].